Текст книги "Очаруй меня"

Глава 7

– Вот еще один, – заметила Брук, показывая в окно экипажа на руины маленького замка.

– Многие подобные замки в Йоркшире были выстроены для защиты от шотландских набегов. Йоркширу предназначалась роль заслона, который воспрепятствует шотландским армиям пройти к югу.

Брук взглянула на горничную и хихикнула:

– Ты слушала мои уроки по истории, верно?

Алфрида кивнула.

– Приходилось. Наставник должен был учить тебя истории. Твои родители уволили бы его, если бы узнали правду. Поэтому я стерегла дверь. Не помнишь, как ты всеми своими расспросами его провоцировала?

– Смутно.

Снова выглянув в окно, Брук задалась вопросом, действительно ли этот маленький замок стоял на земле Вулфа. Они, должно быть, уже пересекли границы владений, если только у Вулфа достаточно много земли.

– Интересно, пробудем ли мы здесь достаточно долго, чтобы увидеть цветение вереска?

Им сказали, что вереск распускается в конце лета.

– Должно быть, это так красиво! Он здесь кругом.

– Йоркширские пустоши даже без вереска в цвету очень живописны. Но я предпочитаю густой лес, – ответила Алфрида.

Этим утром небо было облачным, и без солнца ландшафт казался довольно унылым и мрачным. Но может, все дело было в мыслях Брук?

– Во имя бога, где же это? – нетерпеливо спросила она, по-прежнему глядя в окно со своей стороны.

Алфрида в уточнениях не нуждалась.

– С моей стороны, – коротко бросила она.

Брук ахнула и быстро поменялась местами с горничной, но при виде здания разочарованно поморщилась.

– Надеюсь, это не тот дом.

– Бьюсь об заклад, это он.

Фасад трехэтажного особняка из темно-серого камня выглядел почти черным. Хотя, возможно, его покрывали мох или плющ. На таком расстоянии сказать было трудно. По углам массивного прямоугольного строения возвышались две башни и перед каждой росло большое дерево. Оба сейчас были в полном цвету, и поэтому заслоняли от Брук вид на особняк.

– Он выглядит грозным, мрачным и одиноким.

– Вовсе нет, – рассмеялась Алфрида. – Он бы не казался тебе таким, если бы выглянуло солнце. Скоро пойдет дождь. Будем надеяться, что к тому времени мы окажемся под крышей.

– Если нас впустят.

– Перестань! – велела горничная, досадливо прищелкнув языком. – Если тебя прогонят от двери, я на нее плюну. Посмотрим, понравятся ли им мои проклятия в добавление к тем, что уже имеются.

Брук, не сдержавшись, расхохоталась. Алфрида не была ведьмой, но иногда любила изображать таковую. Она клялась, что кто-то из ее прапрабабок был колдуньей. Этим она вселяла страх и почтение в сердца благоговевших перед ней деревенских жителей.

Но тут Брук кое-что заметила.

– Я вижу за домом живую изгородь – достаточно высокую, чтобы ничего нельзя было за ней разглядеть. Интересно, у них есть лабиринт? Вот было бы весело!

– Знаю, ты была лишена многого и уж точно – детства, но стоило бы радоваться тому, что ты никогда не видела лабиринтов. Там можно заблудиться.

– Ты это знаешь по опыту?

– Я? – фыркнула Алфрида. – Идти в чертов лабиринт? Да в жизни такого не будет! Но Кора из деревни Тамдон работала в поместье на юге, где лабиринт был. Она и ее поклонник назначили в нем свидание. Он был так велик, что никто не услышал их криков о помощи. Хорошо, что прошло только несколько дней, а не недель, прежде чем их нашли.

– Им стоило бросать хлебные крошки, чтобы оставить след, по которому можно было бы вернуться.

– Они так и делали. Но кот Коры последовал за ними и все съел.

– Хочешь сказать, что все это правда? – покачала головой Брук.

Алфрида ничего не отрицала и не подтверждала.

– Я просто говорю, что если войдешь в лабиринт, оставляй след, только не съедобный.

– Запомню, даже если это все неправда.

Брук откинулась на спинку сиденья. Ее снова терзали опасения, и чем ближе становилась цель, тем больше увеличивалась тревога. Возможно, уже в течение часа она встретится с будущим мужем. Если он вообще в доме. Посланник, очевидно, полагал, что так и есть. Но что, если Доминика Вулфа не было в его йоркширском доме во время визита посланника и он до сих пор ничего не знает о свадьбе? Вот и передышка для нее! Она только рада будет.

Может, лорд Вулф предупрежден о том, что от него требуется, и намерен бесконечно скрываться, чтобы избежать встречи? Ей понравится жить здесь, и если он решит держаться подальше, дом на время будет только ее собственным.

Алфрида тронула Брук за плечо и кивком указала на другое окно. Экипаж проехал мимо дома и одолевал последнюю петлю дороги, которая должна была привести их во двор. Теперь они увидели большую конюшню сбоку от дома, а чуть подальше – отгороженное пастбище, простиравшееся насколько было видно глазу. При виде небольшого табуна лошадей, пасшихся на траве, светло-зеленые глаза Брук широко раскрылись. В табуне было и несколько жеребят.

– Должно быть, он разводит лошадей! – взволнованно произнесла она. – Какая ирония: он делает то, что я только мечтаю делать!

– Все еще не отказалась от глупой мечты разводить лошадей? – хмыкнула Алфрида.

– Не просто лошадей, а беговых! Чемпионов! И я действительно об этом мечтаю!

– Но женщины этим не занимаются, – отрезала Алфрида. – Это, как тебе известно, скандальная затея.

– Черта с два! О, нет-нет, конечно, я не стану возиться с лошадьми сама. Для этого у меня будет управляющий. Но я буду владеть конефермой, производить отбор и участвовать в тренировках. Да, я вполне смогу это сделать. И буду получать неплохой доход, как только порву с семьей и мужем.

– Или вместо этого посвятишь себя детям, – заметила горничная.

– Если они у меня будут. Но кто говорит, что я не смогу заниматься и тем, и другим? Я могу выращивать лошадей и воспитывать будущих заводчиков лошадей.

Брук рассмеялась. Любовь лорда Вулфа к лошадям – большой плюс. Что же, приятно знать!

Она вдруг почувствовала себя куда более благожелательно настроенной по отношению к нему и его земле.

– Смотрю, при этой мысли твои щечки порозовели, и это неплохо, – сказала Алфрида. – Мы на последнем отрезке пути к дому.

Глава 8

Подъездная аллея была обсажена деревьями, правда, не через равные интервалы, так что их, скорее всего, высаживал не садовник. Плющ действительно покрывал темно-серые стены дома, но плети были отведены в сторону от окон фасада. Брук увидела прямо над парадным входом большое круглое витражное окно, но с такого расстояния не смогла сказать, образуют ли цветные стекла картину. По обе стороны от двойных дверей стояли подстриженные кусты. Да, здесь подслушивать под окнами будет нелегко.

Один из лакеев Уитвортов помог Брук выйти из экипажа. Она расправила сиреневую, доходившую до колен ротонду и глянула вниз, чтобы убедиться, что подол розового платья доходит до туфель. Брук решила не надевать шляпку с перьями, которую сняла во время поездки, и просто несла ее в руке. В этот момент сквозь тучи прорвалось солнце. Было ли это хорошим знаком или просто совпадением? Зато теперь стало ясно, что дождя не будет.

Алфрида с Растоном на руках вышла вслед за ней и сварливо заметила:

– Можно подумать, нас не видели и не слышали! Могли бы и выйти поприветствовать. Ленивые здесь слуги! Надеюсь, нам не придется стучать в дверь.

– Возможно, здесь никто не живет, – предположила Брук. – А вдруг мы не туда приехали?

– Не стоит питать слишком большие надежды, куколка. В гостинице нам указали правильную дорогу.

Вероятно, это просто не слишком тонкий намек на то, что они здесь нежеланные гости. Но Брук ничего не стала объяснять. И без того все ее внутренности скрутились узлом, и продолжалось это уже не первый день, но сейчас ей стало еще хуже. Если ее вырвет, унижению не будет предела. Тот слуга, которому придется за ней убирать, ее возненавидит. Не слишком хорошее начало.

Лакеи ждали ее приказа разгружать багаж, но Брук пока его не отдавала. И не двигалась.

– Пойдем со мной, – произнесла Алфрида, не замечая, что девушка приросла к месту.

И двинулась к двери. Растон громко зашипел и вырвался. Они увидели, как он забежал за угол дома и исчез.

– Что за дьявол в него вселился? – изумилась горничная.

– Может, он почуял, что в доме собаки? – предположила Брук.

– Или где-то рыщет настоящий волк, – возразила Алфрида, намекнув на то, что в старинных сказаниях есть правда. – Растон обычно отпугивает собак. Хотела бы я видеть такую, которая сможет его напугать.

– Это новое место. Он пока не чувствует себя дома.

– И я тоже, поскольку нас никто не встретил.

– Пойдем за ним.

– Нет, давай сначала устроим тебя. Растон далеко не уйдет. Вполне возможно, он прямиком отправился в конюшню. Он к этому привык.

– Подождем, – решила Брук. – Если дверь не отворится, у нас есть все основания уехать.

– Знаю, ты нервничаешь, но…

– Ну, давай подождем. Солнце вышло. Мне бы хотелось немного передохнуть…

Брук осеклась. Она боялась, что начнет болтать нечто бессвязное. Она действительно нервничала. Так много зависит от того, что случится сегодня!

Пристально смотревшая ей в лицо Алфрида, быстро кивнула. Неужели так заметно, что она боится?

Брук несколько раз глубоко вздохнула, но это не помогло.

Прошло минут десять. Возможно, больше. Похоже, в доме действительно никого не было. Или у Вулфов просто нет слуг? Нет, мать сказала, что эта семья богата и родовита. Так что, вероятно, волк велит Брук убираться. Это его способ избежать женитьбы.

Она с облегчением вздохнула, но тут же поняла, что у нее и без того слишком много бед, не хватало еще и этой.

Наконец Брук выпрямилась и кивнула Алфриде, которая тут же поднялась на крыльцо и взмахнула кулаком, готовясь постучать. Но в этот момент одна из створок двойной двери, наконец, открылась. Алфрида злобно уставилась на стоявшего перед ней мужчину. Брук молчала. Только взглянула на него и тут же опустила глаза, как привыкла делать в присутствии незнакомых людей. Но успела увидеть высокого мужчину с короткими светлыми волосами, остриженными по последней моде, так нравившейся ее брату, и со светло-голубыми глазами. Красавец, в панталонах рыжевато-коричневого цвета и облегающем фраке с пышным галстуком. Так слуги не одеваются. Если это лорд Вулф, она будет довольна. И на душе сразу стало легче.

– Вы представляете, сколько мы уже здесь ждем? – рассердилась Алфрида.

– Не дольше, чем я простоял в ожидании, пока вы постучите.

Брук не верила своим ушам. Подобная логика была для нее лишена смысла. Алфрида выругалась и раздраженно спросила:

– Почему вы предпочли нас проигнорировать? Таков был замысел?

– Я бы никогда подобного не сделал. Вас просто невозможно проигнорировать. Я всего лишь хотел убедиться, что в доме прибрано, прежде чем приглашу вас войти.

– Прибрано? Что там прибирать?

Брук послышалось, как мужчина пробормотал что-то вроде «яростные столкновения», но он говорил так тихо, что она не была уверена, что верно расслышала.

– Пожалуйста, войдите, – добавил он.

– Если вы дворецкий, я позабочусь, чтобы вас уволили.

– Я не дворецкий и вы не позаботитесь ни о чем подобном, – жизнерадостно заверил мужчина. – Скоро вы меня полюбите, и ваше сердце подобреет.

– В твоих мечтах, щенок! Проводи нас к своему господину.

– Нет, но я провожу вас в ваши комнаты.

Значит, он не лорд Вулф. Какое разочарование! Но подняв глаза, Брук увидела, что он пристально ее разглядывает. И не отводит глаза.

Алфрида, недовольная такой грубостью, громко откашлялась.

Он услышал это, но не покраснел. Наоборот, расплылся в улыбке и сказал Брук:

– Если он не полюбит вас, полюблю я. Вы уже завладели моим сердцем, даю слово. К вашим услугам, миледи Уитворт. Я Гейбриел Бискейн, и я счастлив видеть вас.

Его глупая беспечная болтовня вызвала у нее короткую учтивую улыбку. Брук не привыкла разговаривать с молодыми людьми и уж точно никогда не наблюдала их реакцию на встречу с ней.

– Так вы ожидали нас? – спросила она.

– Не так скоро, но вам и вашей матушке следует войти.

– Я недостаточно стара, чтобы быть ее матерью, – проворчала Алфрида… – То есть стара, но я не ее мать. И если еще раз увижу, что ты снова глазеешь на нее подобным образом, ты решишь, что я твоя мать. Потому что я надеру тебе уши.

Алфрида была определенно раздражена приемом и манерами Гейбриела Бискейна. Мало того, он ничуть ее не боялся.

– Видите? Вы уже меня любите, – подмигнув, заметил он.

Он отступил от двери, давая им пройти.

– Пойдемте. Я провожу вас в ваши комнату, хотя, по моему мнению, это вообще не комната. Да и вам не стоит считать это комнатой. О черт! Это башня.

Брук это не понравилось. Поэтому она повторила требование Алфриды:

– Возможно, вам стоит отвести меня к лорду Вулфу?

– Я не могу этого сделать. Он встретится с вами, когда будет готов.

– Сегодня?

– Возможно, нет.

Еще одна передышка, мысль о которой вызвала вздох облегчения и еще одну улыбку на ее губах. Последние узлы в желудке были благополучно развязаны. Должно быть, этот человек шутит насчет башни. Но если и нет, пусть будет башня! Она не станет возражать, если при этом ей не придется в ближайшее время общаться с хозяином поместья, и если в башне есть кровать. Должна быть!

Алфрида уже хотела запротестовать, но Брук покачала головой, поскольку горничная только и делала, что жаловалась. А мистер Бискейн уже повернулся и шел по вестибюлю.

Пройдя мимо двух греческих колонн, стоявших по краям вестибюля, они вошли в огромный коридор. Пол здесь был выложен серым мрамором. На белых стенах, отделанных темными деревянными панелями, висели написанные маслом картины. Брук увидела, что это портреты мужчин и женщин. Некоторые были изображены в одеждах шестнадцатого и семнадцатого веков. Вероятно, это предки виконта.

В центре коридора висела хрустальная люстра, так высоко, что слугам наверняка приходилось взбираться на лестницу, чтобы ее зажечь. Брук предположила, что ее вряд ли часто используют.

Они прошли мимо двойных дверей, вне всякого сомнения, ведущих в гостиные и столовую, и наконец, оказались у парадной лестницы.

Цветные пятна на белых стенах заставили Брук оглянуться на вестибюль. Круглое витражное окно над дверью преломляло солнечные лучи, и по всей лестнице были разбросаны красные, синие и желтые пятна. Витраж действительно образовывал рисунок – голову ощерившегося волка. Вероятно, это часть фамильного герба. Но почему они выбрали изображение хищного зверя? Возможно, у нынешнего лорда Вулфа было чувство юмора, и он заказал этот витраж в пику абсурдным слухам? Но поразмыслив, Брук решила, что слухи о том, что он ночами воет на пустошах, скорей всего ему нравятся не больше, чем легенды о проклятиях и обреченных на смерть молодых людях.

Когда они поднялись по лестнице, Гейбриел повел их направо по широкому, устланному ковром коридору с дверями только по одной стороне. Вероятно, они находились в глубине дома.

Скоро они свернули за угол и пошли по очередному коридору, ведущему обратно, к передней части дома. Здесь несколько дверей по обеим сторонам коридора были открыты, чтобы впустить свет. В доме наверняка имелось много спален, и он был гораздо больше, чем казалось снаружи.

В конце коридора Гейбриел остановился у винтовой лестницы. Брук догадалась, что она ведет к комнате в башне, о которой он упоминал. До этого момента она не думала, что он всерьез решил поместить их в башне.

Брук сжалась, но Гейбриел не пошевелился, только долго смотрел на темные ступеньки перед ними. Наконец он молча повернулся и пошел обратно. Они миновали один коридор и оказались в другом. Проходя дверь в конце коридора, он оглянулся на Брук и Алфриду и прижал палец к губам, давая понять, что нужно вести себя тихо. Шагнул к следующей двери, справа от лестницы. Брук вспомнила о том, что происходило в детстве, когда она тревожила уединение отца. Это было только однажды. В ее доме уроки усваивались быстро.

Гейбриел вошел в комнату, пересек ее и, чтобы впустить свежий воздух, открыл два окна. Брук последовала за ним, желая увидеть, куда они выходят. Она оказалась права. Высокие кусты живой изгороди, которые она видела на расстоянии, окружали очень большую парковую зону за домом. Здесь были ярко-зеленые газоны и тропинки, окаймленные клумбами с розами и другими чудесными цветами. Были и дающие тень деревья с расставленными под ними скамейками, а также крохотный прудик. Фонари, разбросанные в хаотичном порядке, освещали дорогу по ночам, но поскольку изгородь была очень высокой, из окна Брук не видела тропинок. А жаль.

Ей бы хотелось запомнить дорогу, прежде чем она отправится гулять по парку. А она непременно это сделает. Если они останутся.

Перед уходом Гейбриел прошептал:

– Он будет разгневан из-за того, что я не разместил вас там, где он приказал. Я приму удар на себя, но пока что предпочитаю его не будить, так что попытайтесь вести себя как можно тише, чтобы он вас не услышал.

Возмущенная тем, что он не шутил про башню, Брук ответила:

– Пожалуйста, я предпочла бы другую комнату, не так близко к его собственной, пусть даже и в башне.

Гейбриел улыбнулся. Очевидно, он не так боялся гнева лорда, как хотел показать.

– Это единственная свободная комната, в которой чисто и нет постоянно висящей на двери таблички «не пользоваться».

Идя по коридорам, Брук не заметила никаких табличек.

– Но почему лорд Вулф спит в такое время? – удивилась она.

– Я был бы поражен, узнав, что он спит.

Гейбриел уже направился к двери, но остановившись, добавил:

– Я прикажу, чтобы принесли ваши вещи.

Брук хотела поблагодарить его, но дверь слишком быстро закрылась, к тому же она в этот момент гадала, уж не такой ли у волка вздорный характер, как у ее отца. Недаром он требует, чтобы все ходили вокруг него на цыпочках. Кроме этого она смотрела на другую дверь, которая вполне могла вести в комнату лорда Вулфа, и в голове теснились самые тревожные мысли. Хуже всего было то, что волк вполне мог наброситься на нее, пока она спит.

Глава 9

Гейбриел пришел как раз в тот момент, когда доктор Бейтс собирался уходить. Тот остановился, чтобы дать ему те же наставления, что и всем остальным в комнате.

Доминик уловил выражение лица Гейба и рассмеялся бы, но представил, как ему будет больно, и сдержался. Все были правы. Швы разошлись, и верховую прогулку пришлось сократить. Но речь доктора, произнесенная, чтобы его пристыдить, сделала то, чего он добивался от верховой езды: временно истощила его гнев.

Карл, слуга, которому было велено оставаться с ним и выполнять все приказы, сидел на стуле у двери и сочувственно морщился, пока доктор диктовал наставления. Эндрю, камердинер Доминика, тоже находился в хозяйских покоях, но был чем-то занят в гардеробной.

Гейбриел закрыл дверь за доктором и подошел к кровати.

– Пиявки? В самом деле?

– То, что ты написал в записке, призывающей сюда Бейтса, очевидно, заставило его как следует подготовиться к лечению моей лихорадки, – проворчал Доминик. – Он предупредил, что следующие несколько дней его не будет, поскольку ему предстоит поездка к живущему на севере пациенту. Но он уверен, что пиявки помогут быстро снизить жар. Это его мнение. Не мое.

Рядом с вновь зашитой раной на ноге Доминика отчетливо выделялись две пиявки. Гейбриел отказывался на них смотреть, вместо этого он уставился на спавшего у подножья кровати пса. Покачав головой, Гейбриел собрал с простыни рыжую шерсть.

– Не стоило бы позволять этой дворняге спать здесь, по крайней мере когда ставишь пиявки. Он линяет. Не хочешь же ты, чтобы собачья шерсть попала в рану?

– Вулф – хороший пес и волнуется за меня. Когда Карл пытался его выгнать, он отказался уходить. Потом можешь почистить его конской скребницей, – велел Доминик и, вспомнив о главном, что занимало его мысли, спросил: – В экипаже была дочь Уитворта?

– Именно.

– Как ей понравилась башня?

Прежде чем встретиться взглядом с Домиником, Гейбриел кивком велел Карлу покинуть комнату.

– Это мне не известно.

– Она уже уехала?

– Нет, леди Уитворт, вероятно, вполне счастлива поселиться в своей комнате.

– Где ты разместил ее, Гейбриел? – нахмурился Доминик.

Ответ был таким тихим и неразборчивым, что Доминик ничего не понял. Он был слишком измотан, чтобы повторять свой вопрос, поэтому просто ждал, глядя на друга в упор.

Наконец Гейбриел вздохнул и произнес уже громче:

– В соседней комнате.

– Гейб, – проронил Доминик.

– Ну… комната Эллы заперта и всегда будет заперта. А твоей старой комнатой воспользоваться нельзя, потому что ты оставил там большинство своих детских безделушек.

– На этом этаже полно спален! Как ты посмел поселить сестру моего врага…

– Подожди. Не пытайся откусить мне голову, пока не окрепнешь. У меня действительно не было выхода. Ни одна из гостевых комнат не готова. Потому что всякий, кто хочет навестить тебя и пожить здесь, предупреждает заранее, чтобы мы успели приготовить комнаты. Таков был приказ твоей матери, который ты не позаботился изменить. В безупречном порядке содержатся только комнаты родных. Что же до соседней комнаты… Твоя бабушка велела прорезать смежную дверь и переместилась в соседнюю спальню, потому что больше не смогла выносить храп твоего деда. Если бы она этого не сделала, эта спальня даже не была бы частью твоих покоев.

– Ты прекрасно знаешь: я всегда считал, что это комната матери. Она перебралась туда после смерти моего отца и жила до тех пор, как…

– Пока не уехала после смерти Элоизы, – закончил за него Гейбриел. – И поклялась, что никогда не вернется. Там больше никто не жил, но ты велел содержать ее в полном порядке, на случай, если мать однажды передумает.

– Не передумает, – глухо ответил Доминик. – Она выросла в Лондоне и предпочитает его. Здесь для нее слишком скорбная атмосфера, а там она немного отвлекается.

– Но если леди Анна все же вернется, вряд ли она захочет снова жить в этой комнате, она поселится в другой. И пожелает, чтобы в твоем распоряжении были все хозяйские покои. Кроме того, я разместил леди Уитворт временно, но если хочешь знать, я посчитал вполне приличным поселить девушку там, к тому же после свадьбы ей не придется переезжать.

Доминику было все равно, насколько логично все это звучит. Но вот фраза о свадьбе… Впрочем, нечего сердиться на Гейбриела, все равно это долго не продлится. Кроме того, у него просто нет сил спорить.

– Запри эту чертову дверь, – все же буркнул он.

– Разумеется.

Гейбриел поспешил к злосчастной двери, повернул ключ и даже проверил, надежно ли заперто. Вернувшись, он весело сказал:

– Впрочем, пока ты все равно не сможешь бродить по коридорам, где всегда есть возможность с ней столкнуться. Пиявки помогают? – добавил он, пытаясь сменить тему.

Не получилось.

– Ты ослушался моего приказа, – отчетливо выговорил Доминик. – Чем ты руководствовался, если не считать твоей извращенной логики?

Гейбриел съежился, но не отступил.

– Когда выздоровеешь, сможешь сам переселить ее в башню. У меня просто не хватило мужества на подобное.

Доминик вздохнул и закрыл глаза.

– Я тебя утомил, – предположил Гейбриел. – Ухожу.

– Не уходишь, – отрезал Доминик. – Кто из членов семьи приехал с ней?

– Никто. – Гейбриел подвинул к кровати стул и сел. – Что кажется довольно странным. Однако с ней достаточно слуг, хотя здесь останется только горничная. Очаровательная женщина, ничего не скажешь. Полна огня и злобных угроз. Можно подумать, это она леди, но очевидно, что она стремится всячески оберегать свою госпожу.

– А сама госпожа?

– Она не обращалась со мной, как с червем под ногами, как поступала сам знаешь кто. А именно, твоя последняя любовница. Не буду повторяться. Но некоторые дамы просто… просто…

– Да. Я знаю твое отношение к стервозным особам женского пола, – вздохнул Доминик и напомнил: – Ты еще не ответил на мой вопрос.

– Если хочешь знать, леди выглядит несколько запуганной, словно не привыкла к незнакомым людям или не ожидала, что ее пригласят. Или она просто очень скромна. Да, возможно, дело в этом, учитывая ее юный возраст.

– Она настолько молода? – вскинулся Доминик, вновь открыв глаза и прищуриваясь. – Если мне прислали ребенка….

– Ты в самом деле думаешь, – со смехом перебил Гейбриел, – будто принц-регент предъявит ультиматум, не проверив, достигла ли дочь Уитворта брачного возраста? Нет, для этого она достаточно взрослая. Хочешь, чтобы я почитал тебе или…

– Не стоит, – бросил Доминик и стал ждать, когда друг уйдет.

Но Гейбриел просто отложил только что взятую книгу и в ожидании, пока Доминик задремлет, поудобнее устроился на мягком стуле. Потом и он сможет вздремнуть. Можно подумать, больше нечего сказать о встрече с девчонкой Уитвортов. Можно подумать, Доминику не хочется побольше разузнать о невесте, которую ему навязали.

Но Доминику действительно это было неинтересно. Она не останется. Он даже даст ей для поездки домой свой экипаж, лишь бы она отказалась за него выйти.

Но видя, что Гейбриел продолжает молчать, Доминик рявкнул:

– Черт возьми, как она выглядит?

– Я надеялся, что ты не спросишь, но раз уж спросил… – Прежде чем продолжить, Гейбриел тяжело вздохнул. – У нее бородавка на левой щеке и еще одна у носа. Я не смотрел на нее слишком долго. Ярко-красные щеки, более подходящие деревенской молочнице. Глаза круглые, как у совы. Но если ты сумеешь посмотреть на все это, включая ее вес, сквозь пальцы…

– Она еще и толстуха?

– Ну, не то чтобы… – покачал головой Гейбриел. – Ладно, так и есть. Но строгая диета и физические упражнения могут это исправить. Я, пожалуй, составлю для нее подходящий режим, если ты…

– Нет. И не привечай ее. Я хочу, чтобы она возненавидела это место и уехала сама.

– Так ее вес – проблема?

– Не разыгрывай из себя идиота, Гейб! Плевать мне на то, как она выглядит!

– В таком случае зачем спрашивать?

– Потому что не люблю сюрпризов, и по правде говоря, боялся, что она настоящая красавица, посланная, чтобы меня искушать, поскольку ее брат очень красив, несмотря на то что душа у него черная. По крайней мере, я рад, что она некрасива. Я решил, как поступлю, в тот самый момент, когда эта жаба – принц-регент – угрожал мне последствиями в случае невыполнения его желаний. Если Роберт Уитворт из-за сестры потеряет все, что ему дорого, справедливость восторжествует. Так что ей придется отказаться стать моей женой, и нам нужно сделать все, чтобы она приняла именно такое решение. Тебе все ясно?

– Абсолютно.

– Тогда приведи ее ко мне.

– И тебе будет все равно, если она испытает отвращение, увидев то, что оставил от тебя доктор?

– Пусть хоть в обморок падает! Приведи ее и не забудь захватить нюхательную соль.