Текст книги "Дьявол, который ее укротил"

Глава 8

Офелия до сих пор кипела от гнева. Виконт попросту спятил! Почему никто не упоминал об этом раньше?

Она уже несколько минут сверлила яростным взглядом спину Рейфела, стоявшего перед камином с протянутыми к огню руками. Негодяй не обращал на нее ни малейшего внимания! Будто она – пустое место! А ведь она вот уже час сидела в гостиной, упражняясь в терпении и не перемолвившись с присутствующими ни единым словом.

Успевшую согреться Эсмеральду увели наверх, в ее комнату, но перед уходом она успела сказать несколько слов пылающей молчаливой злобой Офелии:

– Не дуйтесь, девушка. Это вам не идет. Попробуйте правильно разыграть карты – и обязательно окажетесь в выигрыше.

Интересно, что это означало? Офелия не осмелилась спросить, поскольку в комнате находился Рейфел. Ничего, еще есть время все узнать, когда она потолкует с Эсме. Та явно в курсе происходящего! Неужели тетка Рейфела заодно с племянником? Похоже, что так… хотя Офелия искренне надеялась на обратное. Ей не помешает еще один союзник, кроме Сэди. Но пока виконт не даст обещанного объяснения, она будет молчать, даже если придется сойти с ума от досады!

Горничным показали помещения для слуг. Сэди вернулась и сказала госпоже, что ее комната готова, но Офелия знаком велела ей уйти. Она с места не тронется, пока Рейфел не изволит объяснить, в чем дело. А этот проклятый дьявол намеренно заставляет ее ждать гораздо дольше, чем необходимо!

Она исходила злобой. Тряслась от бешенства.

Офелия в жизни не была так разъярена. И никак не могла придумать достойного способа заставить его заплатить за эту наглость.

Она снова и снова пыталась понять, что здесь делает. Но что тут можно понять, если она даже не знала, где находится!

Еще глядя в окно экипажа, она краем сознания удивлялась, почему они путешествуют по столь пустынной местности. Дома встречались редко, а чаще всего вообще не встречались, но она все время дремала и к тому же предположила, что Рейфел, скорее всего, знает окольные дороги, которыми легче попасть в столицу. Но кругом не было ничего, кроме бесконечных пустошей. А его особняк оказался единственным на много миль вокруг, так что она представления не имела, где он расположен.

Но ничего, Офелия выяснит, где они. И что этот человек вообразил себе, когда привез ее сюда, вместо того чтобы доставить домой! Неужели он так спесив, что думает, будто имеет право… на что? Какими мотивами он руководствовался?!

Единственное, что ей приходило в голову, – тот же мотив, с которым она неизменно сталкивалась в общении с мужчинами. Он наверняка добивается Офелии… исключительно ради ее красоты, как и другие. А поскольку его семья богата и знатна, он считает возможным похитить девушку, воображая, что подобная выходка сойдет ему с рук! Или решил скомпрометировать ее? Убедить, что любит, хотя испытывает одно лишь вожделение?

– Итак, мы сегодня научились терпению?

Ледяной взгляд Офелии вновь остановился на широкой спине Рейфела. Какой надменный тон! Знает, что у него на руках все козыри! А ведь, задавая вопрос, он даже не соизволил обернуться!

– Не… научились, – сухо выдавила она, задыхаясь от ярости.

– Жаль, – обронил он, направляясь к выходу.

Несколько мгновений она смотрела на него, не веря собственным глазам. Он в самом деле собирается уйти!

Офелия вскочила, намереваясь загородить собой дверь, но столик перед диваном, на котором она сидела, был придвинут слишком близко, поскольку ей успели принести поднос с ужином. Правда, она не съела ни крошки, но теперь колени ударились о стол. Чашка и блюдце с грохотом свалились на пол. Офелия в ужасе всплеснула руками.

Рейфел тут же остановился.

– С вами все в порядке? – сочувственно осведомился он.

– Да… то есть нет!

Она имела в виду свое настроение, а не легкий ушиб колена, но Рейфел со вздохом кивнул:

– Садитесь. Полагаю, мы сможем поработать над терпением в другой день.

Она не собиралась уточнять свои слова, особенно теперь, когда он, похоже, передумал и решил объяснить, что они тут делают.

Рейфел уселся на тот же диван, хотя довольно далеко от Офелии, но все же повернулся к ней лицом.

– Надеюсь, вы намерены объяснить, почему я здесь, а не в Лондоне.

– Совершенно верно. Мы с вами собираемся…

– Я так и знала! – резко перебила она. – Вы задумали скомпрометировать меня, чтобы заставить выйти за вас замуж. Но я не…

Она осеклась, потому что Рейфел рассмеялся. Искренне. Весело. Не будь Офелия так сердита, наверняка бы расстроилась из-за столь непростительного промаха. И он быстро подтвердил ее опасения:

– Господи, откуда взялись столь жуткие мысли?!

– Какие же еще у вас причины притащить меня сюда? – уже менее запальчиво осведомилась она.

– Я как раз пытался объяснить, когда вы меня перебили. Но поскольку вы об этом упомянули, позвольте заверить, что присутствие моей тетки гарантирует вашу полную безопасность. Наше пребывание здесь не вызовет ни малейшего скандала, и ваша репутация останется безупречной. Обещаю, что вы ни в малейшей степени не будете скомпрометированы.

– Пока мой отец не услышит о насилии над своей дочерью! – предсказала она.

– О каком насилии идет речь, дорогая?! Вы просто приглашены погостить в фамильном поместье Локов. Кроме того, я вызвался лично проследить за тем, чтобы вы сделали прекрасную партию. Ваш отец уже осведомлен об этом. Я послал ему записку еще до отъезда из Саммерс-Глейд.

– Визит? Без моего ведома и разрешения?

– А вы отказались бы?

Похоже, он ожидал отрицательного ответа. Ничего, его ждет сюрприз!

– Разумеется, отказалась бы.

– А ваш отец?

– Нет, он вытолкнул бы меня из дома, спеша поскорее отправить сюда, – с невольной горечью призналась девушка и немедленно пожалела о вырвавшихся словах, когда Рейфел самодовольно заключил:

– Так я и думал.

– Но вы нуждались в моем разрешении, – хмуро напомнила она, чем, однако, нимало не поколебала его самодовольства.

– Видите ли, как уже было в случае вашей первой помолвки с Дунканом, требуется только позволение ваших родителей, – с улыбкой поправил он. – Конечно, вы считаете это ужасно несправедливым. Но тем не менее так оно и есть.

Он снова вернулся к обычному сардоническому тону. Чертов негодяй наслаждается, объясняя, как мало власти она имеет над собственной жизнью.

– Но это не совсем ваше фамильное поместье, – указала она. – И где, во имя Господа Бога, мы находимся?

– Нортамберленд.

– Но это почти рядом с Шотландией!

– Ну, до Шотландии отнюдь не рукой подать. Это большое графство, хотя действительно граничит с Шотландией.

– Значит, вы солгали моему отцу в своей записке! – торжествующе воскликнула она. – Ваша семья живет вовсе не здесь! Когда я скажу ему правду…

– Вы еще понятия не имеете, в чем заключается правда, – с легким раздражением заверил он. – Но к тому времени, как вы снова увидитесь с отцом, будем надеяться, что ваша точка зрения на многие вещи разительно изменится.

– То есть надеяться будете вы? – ехидно уточнила она.

– Нет, – задумчиво протянул он. – По-моему, я все верно сформулировал, тем более что вы не уедете отсюда, пока ваш характер не изменится к лучшему.

– Вы не можете держать меня здесь пленницей! – возмутилась она.

– Почему бы нет?

Такого она не ожидала. Ее словно громом поразило!

Не успев опомниться, она вскочила и почти взвизгнула:

– Потому что вы не имеете права!

– У вас всегда столь бурная реакция?

– Да, когда меня беззастенчиво провоцируют!

Он участливо прищелкнул языком, очевидно, ничуть не впечатленный ее яростью.

– Ничего подобного у меня в мыслях не было! И мы продолжим беседу без этих театральных эффектов, так что садитесь, ведите себя прилично и, возможно, поймете, что у меня есть веская причина привезти вас сюда.

– Какая же именно?

– Ваше счастье, – просто ответил он. – Или хотите заявить, будто уже счастливы без меры?

О каком счастье могла идти речь? Впрочем, это не его чертово дело.

– Благодарю, но я сама позабочусь о своем счастье.

– Как заботились раньше? Губя жизни других людей? Именно это делает вас счастливой? Или вам нравится унижать и оскорблять людей? О, погодите, я понял! Цель вашей жизни – распускать слухи, в которых нет ни крупицы правды! Должно быть, это приводит вас в экстаз!

Офелия почувствовала, как по щекам ползет предательский румянец, и попыталась обороняться:

– Вы ничего не знаете обо мне, кроме того, что говорят окружающие. Но что в этом общего с моим счастьем? Да и почему вы так стремитесь меня осчастливить? Вернее говоря, как вы можете сделать меня счастливой, если я вас презираю?!

– А вы действительно меня презираете?

Офелия потрясенно уставилась на него:

– Вы не были в этом уверены? Имелись какие-то сомнения? После всех гадостей, которые вы наговорили мне в Саммерс-Глейд?!

Рейфел пожал плечами:

– Я всего лишь предупредил вас, что не стоит распускать сплетни обо мне и Сабрине.

– Вы предположили, что я собираюсь распускать сплетни, хотя мне в голову такое не пришло бы. Я просто пыталась оградить Сабрину, опасаясь, что вы ее погубите. И действительно думала, что вы с ней спите. Уж очень много внимания вы уделяли бедняжке. Но вместо того, чтобы заверить, что я ошибалась, вы пригрозили уничтожить меня, если я еще раз упомяну об этом.

– И не зря, учитывая вашу склонность к распространению сплетен.

– Итак, мы снова вернулись к исходной точке нашего разговора. Вы самоуверенно толкуете о делах, в которых совершенно не разбираетесь и о которых понятия не имеете, – суховато констатировала она. – И мы установили, что вы, лично вы, никак не можете способствовать моему счастью и поэтому завтра же отвезете меня домой.

– О, тут вы ошибаетесь, – не задумываясь, произнес он. – И я вовсе не обещал сделать вас счастливой. Однако я помогу вам найти счастье и существовать в мире с собой.

– Я и без того пребываю в мире с собой! – рявкнула она.

– Да, судя по вашему тону, именно так и есть, – кивнул он, вставая.

– Куда вы? – вскинулась она.

– Поужинаю и пойду спать. Кажется, завтра нас ожидает тяжелый день.

– Но вы ничего мне не объяснили!

Рейфел удивленно вскинул брови:

– Разве? Ну что же, постараюсь быть кратким. Я намерен превратить вас в добрую, славную женщину, в обществе которой приятно бывать. И наслаждение беседой с вами не будет иметь ничего общего с вашей поразительной красотой. Все только и будут говорить, как вы милы и благовоспитанны. И я отвезу вас домой, только когда вы сможете убедить меня, что нам это удалось.

Глава 9

Его беседа с Офелией прошла куда спокойнее, чем он предполагал!

Рейфел лежал в огромной дубовой постели, занимавшей главное место в хозяйской спальне. Конечно, шокировать Офелию Рид настолько, чтобы та промолчала целый час, совсем неплохо. Это, конечно, ничего не решало, зато помогло ему сбежать от нее на весь остаток ночи.

Она тоже легла: Рейфел убедился в этом, прежде чем уйти к себе. Втайне он опасался, что она может попросту сбежать, исключительно из глупого стремления доказать свою правоту.

Но и сам он вопреки надеждам не смог уснуть.

Не стоило ему под огнем ее ярости принимать оборонительную позицию. Из-за этого Рейфел и не сказал ей всей правды. Он не собирался держать в тайне свое пари с Дунканом. Но стоит ли Офелии знать, что решение перевоспитать ее возникло из-за пари? Нет, разумеется. Того, что он сказал ей, вполне достаточно, чтобы трудиться вдвоем над совершенствованием ее характера… когда Офелия перестанет злиться. Когда признает, что ее поведение возмущает всех… кроме нее самой. Дункан прав: она явно считает, что ей нечего стыдиться и что в ее поведении нет ничего предосудительного. Но возможно, Офелия никогда не посмотрит на себя со стороны. Не поймет, какими кажутся ее поступки окружающим.

Боже, неужели он ищет для нее оправданий? Снова его мучают эти проклятые сомнения!

Он не рассчитывал на то, что ему будет так трудно игнорировать ее поразительную красоту. Он предпочел бы восхищаться Офелией. Не враждовать с ней. И рад был бы зацеловать ее до умопомрачения, вместо того чтобы… откуда, черт возьми, взялась эта мысль?

Но он знал. И потребовалось нечеловеческое усилие воли, чтобы она не заметила, как его влечет к ней. Впрочем, Рейфел был уверен, что это скоро пройдет Теперь, когда он понимает, что послужило пищей для его сомнений, можно предпринять необходимые шаги, чтобы… да, это сработает! Лучше вообще не смотреть на нее. Таким образом они добьются многого, и без особых трудов.

Повернувшись на бок, Рейфел всадил кулак в подушку. Черт, как же он презирает себя за мысли, которые не дают спать.

– Почему вы это делаете?

Рейфел не остановился на пути к обеденному столу. Не взглянул на Офелию, в одиночестве сидевшую за завтраком. Должно быть, специально его дожидалась. Интересно, сколько времени ей пришлось провести здесь до его появления? На тарелке лежала только корочка тоста.

– Не возражаете, если перед тем, как мы начнем, я сначала поем?

– Возражаю.

– В таком случае это самое подходящее время, чтобы попрактиковаться во вчерашнем уроке, не так ли?

Заслышав его голос, в комнату вошла Нэн с большим блюдом. Она и Бет, ее мать, прибыли вчера вечером, как раз чтобы успеть подать холодный ужин. Порядочные, чистоплотные деревенские жительницы, они были рады помочь по дому.

– Завтрак не слишком обилен, милорд, – предупредила Нэн, ставя перед ним блюдо. – Мой отец отправился на рынок, чтобы пополнить запасы, но скорее всего, вернется только поздно вечером или завтра утром. Здесь хватит еды на несколько дней, но ничего изысканного не ждите.

– О, не стоит извиняться, – улыбнулся Рейфел, – тем более что мы не предупреждали о визите.

Нэн кивнула и поспешила назад, на кухню. Офелия нервно барабанила пальцами по столу. Рейфел уставился на ее руку.

– Я не назвал бы это терпением, – заметил он.

– Я уже предупреждала, что у меня такового нет. Это один из моих недостатков, существование которого я готова признать. Никакого терпения.

По крайней мере хотя бы тон ее был сдержанным… пока.

– Так вы признаете это недостатком? Не хотели бы избавиться от него?

– Может, и хотела бы, но в вашей помощи не нуждаюсь! – отрезала она.

Рейфел намазал маслом ломтик свежеиспеченного, хорошо поджаренного хлеба.

– Сколько вам лет? Восемнадцать? Девятнадцать? И все еще не знаете, что такое терпение? Вы действительно нуждаетесь в помощи. И я готов выступить в роли наставника.

– Вернее, в роли дьявола, не так ли?

Рейфел с усмешкой взглянул на нее:

– Меня обзывали и похуже. И да, я уверен, что вы будете всячески проклинать меня. Но пока что смиритесь и с благодарностью примите мою помощь.

Офелия фыркнула. Рейфел расхохотался:

– Ладно, согласен, благодарности тут излишни.

Теперь в ее взгляде светилась откровенная злость, Рейфел пожал плечами и продолжал игнорировать ее, вернее, пытался. Лучше заняться едой. По крайней мере будет хоть на что смотреть. Черт, сегодня утром она выглядела ослепительной, в розовом тюлевом утреннем платье с сиреневой отделкой. Ни одного выбившегося из прически волоска. Только у висков кудрявятся несколько трогательных локончиков. Были ли моменты, когда она не казалась олицетворением неземной красоты? Гнев, во всяком случае, ее не портил.

– Где ваша тетя? – неожиданно спросила она, продолжая постукивать по столу.

– Думаю, прячется, чтобы не видеть вашей кислой физиономии.

– А вам обязательно оскорблять меня каждой своей фразой? – процедила она.

– Разве я оскорблял вас? Интересно, почему бы это? – лениво осведомился он, заметив, что ее щеки чуть порозовели. Сейчас она стала еще красивее. Зря она не румянится… нет, не зря. Пусть уж лучше не пытается ничем себя приукрасить. Она и без того неотразима.

Неуместные мысли смягчили его настолько, что он потрудился объяснить:

– Она редко появляется до полудня. И хотя наверняка проснулась, любит проводить утро в одиночестве, со своим вязаньем. Кроме того, она заядлая читательница. Вот и предпочитает собственное общество. Не сомневаюсь, что один из ее сундуков был набит книгами.

– Спасибо, но я не нуждаюсь в таком обилии информации.

– Не привыкли к обыкновенной беседе, которая не посвящена исключительно вам?

Румянец стал ярче. Вот оно! Наконец-то хоть что-то лишило ее неземного сияния и придало более нормальный вид. Вот почему она не пользуется косметикой! Чуть больше, чем нужно, и на щеках словно выступают красные лихорадочные пятна!

Пытаясь хоть немного отвлечься от ее лица, он пробормотал:

– Надеетесь перетянуть ее на свою сторону? Можете не трудиться. Она – мой неизменный союзник.

Офелия не стала ничего отрицать:

– Вряд ли она сумеет примириться с тем, что вы творите!

– Ей ни к чему в это вмешиваться. Эсме знает, что ваши родители дали мне свое благословение, и этого для нее вполне достаточно. Как, впрочем, должно быть, и для вас.

– Благословение, которое вы обманом выманили у моего отца, пользуясь его смехотворным благоговением перед более высокими, чем у него, титулами.

Он услышал нотки горечи в ее голосе. Как всегда, стоит ей упомянуть об отце. Очевидно, Офелия не слишком любила своего родителя. Но и граф Деруич вряд ли питал большую любовь к дочери, если пытался принудить ее к замужеству, которого та явно не желала.

Офелия не ждала ответа и продолжала молчать. Даже рука спокойно лежала на столе. Однако она не спускала взгляда с Рейфела, отчего тот испытывал странную неловкость. Он вдруг вспомнил, как беззастенчиво она флиртовала с ним в Саммерс-Глейд, до повторной помолвки с Дунканом. В то время ему пришлось предупредить ее, что в его семье мужчины добиваются женщин, а не наоборот, и что они терпеть не могут притязаний навязчивых, пытающихся поймать жениха дам. Однако Офелии он, очевидно, нравился. Иначе она не стала бы с ним кокетничать. Впрочем, это произошло до выговора, который она от него получила. Тогда Рейфел был в бешенстве, услышав ее намеки на то, что Сабрина – его любовница.

После этого он дал ей резкую отповедь, и она с тех пор невзлюбила его. Правда, и он не относился к ней с особой симпатией, так что их взаимная неприязнь только осложнит его задачу. Однако он не пытается заслужить ее благосклонность только ради того, чтобы облегчить предстоящий ему труд. Черт возьми, ни за что. И без того он тратит уйму усилий, стараясь игнорировать ее красоту. Не хватало еще, чтобы она строила ему глазки!

– Если вы позавтракали, – сказала она наконец, – я бы хотела получить ответ на свой главный вопрос.

Он еще не наелся, но она задавала так много вопросов, на которые он не подумал ответить, что пришлось уточнить:

– Какой именно?

– Почему вы делаете это со мной?

– А-а, это… По ряду причин.

– Я готова довольствоваться одной.

– Вас терпеть не могут в обществе, если не считать, разумеется, бесконечного потока мужчин, которые еще не поняли, какая злобная вы фурия.

– О нет, я вовсе не фурия. Но вам до этого не должно быть дела. Так что мне нужна причина более веская.

– Прекрасно. Я считаю довольно странным, что девушка, такая прекрасная, как вы, может быть столь очевидно несчастной. Вот и решил исправить положение. Считайте это моим добрым деянием за этот год. И должен не согласиться с вашей реакцией на первую причину. Я всегда питал слабость к жертвам несправедливости и помогаю им, если могу, конечно. В вашем случае я на это способен.

– Ну да, всем известно, что вы благородный защитник униженных и угнетенных, – признала она. – Даже я об этом слышала. Но сама не отношусь к той категории людей, которым требуется ваше покровительство. И не рекомендую даже намекать на это…

– Конечно, относитесь, дорогая, – спокойно перебил он. – Назовите хотя бы одного человека, который симпатизирует вам, кроме, разумеется, ваших родителей и той толпы кретинов, о которых вы уже упоминали.

– Моя горничная, – торжествующе произнесла Офелия, втайне радуясь, что нашлась с ответом.

Рейфел закатил глаза к небу:

– Горничные не в счет.

– Идите к черту! – бросила она и, к его удивлению, встала из-за стола.

– Куда вы?

– Отправлюсь домой пешком, – сообщила она не оглядываясь.

Рейфел расхохотался. Офелии волей-неволей пришлось помедлить перед дверью.

– Я вполне серьезно, – процедила она. – Найду кого-нибудь, кто поможет мне вернуться в Лондон.

– Уверен, что найдете, но на поиски, скорее всего, уйдет целый день. И что вы будете делать? В такую погоду можно не только замерзнуть, но и безнадежно заблудиться.

Офелия тяжело дышала, очевидно, обуреваемая эмоциями. Пожалев ее, он предложил:

– Возвращайтесь, садитесь, и я объясню, почему это не столь уж блестящая идея. Лучше съешьте еще кусочек тоста.

Офелия молча прошла мимо него к противоположному концу стола, подняла стул, который освободила несколько минут назад, с грохотом поставила на пол, чтобы показать, как рассержена, и только потом уселась.

– Слушаю, – проворчала она.

Он едва удерживался от смеха. Пришлось набить рот тостом, что, разумеется, вынудило ее ждать ответа, а ведь они уже установили, что терпение – не самая сильная ее сторона. Но ее театральные выходки действительно его забавляли, тем более что она ничуть не притворялась. У Рейфела было такое чувство, что именно таким способом она привыкла добиваться своего. Придется добавить пункт «избалованная» к длинному списку ее недостатков.

– Ну? – спросила она, окатив его ледяным взглядом.

Он поспешно опустил глаза.

– Кажется, я забыл упомянуть, в какой глуши находится Олдерс-Нест. Мой дед купил здесь огромный участок земли именно по той причине, что поблизости нет ни городов, ни деревень, ни даже других поместий, и выстроил этот дом в самом центре своих владений.

– Зачем? – спросила она с искренним любопытством.

– Прекрасный вопрос, который задавали члены нашей семьи все эти годы. Он решил получить нечто вроде убежища для себя, причем такого уединенного, что остальные родственники дважды подумают, прежде чем его навестить. Дед и не скрывал своих мотивов. В то время его дом был битком набит шумными детишками.

– Но для того чтобы уехать подальше от назойливого семейства, вовсе ни к чему было строить столь величественный особняк. Сошло бы и что-то поскромнее.

– Все тоже так считали, но что ни говори, а дед был герцогом. И жилище менее роскошное просто не подобало такому знатному человеку.

– Наверное, здесь он держал любовницу, – язвительно заметила она.

Хорошо еще, что Рейфел успел проглотить кусочек тоста, иначе наверняка подавился бы.

– Господи, что за странные мысли приходят вам в голову. Нет, он обожал жену и детей и никогда не покидал их надолго. Просто иногда он ощущал потребность в полном покое и одиночестве. Не часто. Недели на две в году.

Офелия небрежно пожала плечами, словно не оскорбила только что его и его семью своими беспочвенными утверждениями.

– Это всего лишь предположение.

– Нет. Это наглядная демонстрация вашей пресловутой злобы.

– Ничего подобного! – возмутилась она.

– Поскольку вы не знаете ни моих родных, ни деда, подобные измышления можно назвать не иначе как мелочными, грязными и клеветническими. Кстати, если мужчина содержит любовницу, он не запрет ее в Богом забытом месте, куда можно добраться не менее чем за несколько дней.

– Полагаю, вы судите по собственному опыту.

Она неисправима! Неужели не понимает, что оскорбляет людей? Неужели ехидство и змеиный яд так въелись в ее душу, что иным способом она просто не умеет общаться?

Она точно угадала, о чем он думает.

– О, неужели вы считаете, что после случившегося мне следует быть с вами более сердечной? Я еще и не начала оскорблять вас. Дайте мне время. Я над этим работаю.

Рейфел усмехнулся и покачал головой. Боже, он и не рассчитывал на ее остроумие.

– Конечно, я не ожидал от вас сердечности… пока. Именно над этим я и работаю, помните? Но да, я исхожу из собственного опыта. Разве вы не слышали о моей репутации повесы и распутника?

– Слышала. Но не поверила. Потому что вы – следующий герцог Норфорд, – пояснила она, чопорно поджав губы, – а это означает, что вы достаточно осмотрительны, чтобы вступить в права и получить титул без всяких скандалов, чернящих ваше имя.

– Понятно. Вы считаете скандальным, когда холостой мужчина содержит любовницу?

– Н-нет, – нахмурилась она, – но полагаю, я имела в виду женатых мужчин.

– Все в порядке, дорогая. Можете спокойно признать, что вообще не думали на эту тему. С вами ведь часто бывает такое? Говорите не подумав?

Опять она мило покраснела. Придется как следует потрудиться, чтобы довести ее до багровых пятен на щеках.

– Если вы считаете, что уже достаточно вываляли меня в грязи, – прошипела она, – вернемся к нашим делам.

– Привести вам достаточно веский довод, почему уйти отсюда пешком вовсе не безопасно?

– Да, и это тоже. Не хотите же вы, чтобы я поверила, будто этот дом находится в таком отдалении, что я не смогу найти помощи у соседей?

– Здесь нет соседей, – ухмыльнулся Рейфел. – Но вы можете расспросить слуг. Они скажут вам, что дом Бартоломью, специально построенный для управителя, – единственный на добрых пятьдесят миль в округе, а ближайший рынок – еще дальше. Или не слышали, как Нэн упомянула, что ее отца не будет целый день, потому что он уехал на рынок?

– Но это невыносимо!

– Видите ли, именно потому я и привез вас сюда, а не в одно из других поместий. По крайней мере здесь вам позволено свободно гулять по дому и участку.

– То есть вы не собираетесь сажать меня под замок?

– Совершенно верно.

Офелия недоуменно моргнула.

– Я всего лишь шутила.

– Понимаю, зато я вполне серьезен. И чем раньше вы осознаете всю степень моей решимости помочь вам, тем скорее мы уедем отсюда.

– И каким же образом вы намереваетесь мне помочь? – саркастически осведомилась она. – Собираетесь открывать школу? Давать уроки обаяния? И для этого похищаете учеников?

– И нечего нести вздор!

– Весь ваш план смехотворен, но если для меня не приготовили классную комнату, каково же расписание уроков?

– До этой минуты я еще не пробовал ничего столь устрашающего. По-моему, нам не стоит торопиться. Посмотрим, как все пойдет.

«Устрашающего»? У Офелии больно закололо сердце.

– Поскольку вы, очевидно, считаете меня совсем пропащей, почему бы не признать, что вы сделали ошибку, и не отвезти меня домой?

– Считай я вас совсем пропащей, нас здесь не было бы. И нет, возвратить вас домой – это не выход.

Офелия скрипнула зубами.

– Вы по-прежнему не дали вразумительного ответа, почему все же решили вмешаться в мою жизнь. А вам не приходило в голову, что мне нравится быть такой, какова я есть? И что я вовсе не хочу меняться?

– Чепуха. Вы несчастны и поэтому стремитесь сделать несчастными всех окружающих. Офелия, даже ребенок может это понять! О господи, только не смейте плакать!

Но Офелия уже выскочила из комнаты, надежно скрыв навернувшиеся на глаза слезы. Рейфел не стал ее останавливать. Чертовы плаксы! Он не мог выносить искренних женских слез и не хотел, чтобы она знала это и использовала против него. Но он не ожидал, что его стрела так точно попадет в цель. Вопрос заключается в том, что сделало ее такой?!