Текст книги "После тебя"

Глава 9

Я позвонила во вторник в обеденное время, когда из-за однодневной совместной забастовки французских и немецких авиадиспетчеров бар практически опустел. Дождавшись, пока Ричард отправится к оптовикам, я вышла в зону ожидания за последним женским туалетом, перед таможней, и нашла в телефоне номер, который так и не решилась стереть.

После трех-четырех длинных гудков у меня возникло непреодолимое желание нажать на кнопку «Сброс». Но затем я услышала мужской голос и узнала знакомую манеру проглатывать гласные.

– Алло?

– Мистер Трейнор? Это… Лу.

– Лу?

– Луиза Кларк.

Короткое молчание. Я буквально слышала, как при одном только упоминании моего имени на него камнепадом обрушиваются воспоминания, и, как ни странно, почувствовала себя виноватой. Последний раз я видела его на похоронах Уилла. Раньше времени постаревший мужчина, буквально раздавленный горем.

– Луиза. Ну… Боже мой! Это… Как поживаете?

Я немного посторонилась, пропустив Вайолет с ее тележкой. Вайолет кивнула и, поправив свободной рукой лиловый тюрбан, наградила меня понимающей улыбкой. Я заметила, что ногти у нее разрисованы миниатюрными английскими флагами.

– Очень хорошо. А вы?

– О-о-о, знаете ли… На самом деле тоже очень хорошо. Со времени нашей последней встречи обстоятельства немного изменились, но это все… вы понимаете…

Он на время утратил свое привычное добродушие, и я вдруг растерялась. Сделав глубокий вдох, я продолжила:

– Мистер Трейнор, я звоню вам потому, что мне надо с вами серьезно поговорить.

– Мне казалось, Майкл Лоулер уладил все финансовые вопросы. – Тон его голоса едва заметно изменился.

– Речь вовсе не о деньгах. – Я закрыла глаза. – Мистер Трейнор, недавно ко мне пришел посетитель, и мне кажется, вам не мешало бы с ним встретиться.

Какая-то женщина стукнула меня по ноге чемоданом на колесиках и пробормотала извинения. Я убрала ногу и отвернулась.

– Мне очень непросто это сделать, но я хочу сказать вам одну вещь. У Уилла осталась дочь. Она нагрянула ко мне как гром среди ясного неба, и ей не терпится с вами встретиться. – (Длинная пауза.) – Мистер Трейнор?

– Простите. Не могли бы вы повторить то, что сейчас сказали?

– У Уилла осталась дочь. Он этого не знал. Ее мать – старая университетская подружка Уилла, которая в свое время взяла на себя смелость не ставить его в известность. Его дочь вышла на меня, и теперь она очень хочет встретиться с вами. Ей шестнадцать. Ее зовут Лили.

– Лили?

– Да. Я говорила с ее матерью, и та, похоже, не врет. Женщина по фамилии Миллер. Таня Миллер.

– Я… Я не помню ее. Но у Уилла была чертова уйма подружек. – И снова длинная пауза. Когда мистер Трейнор заговорил, его голос звучал слегка надтреснуто: – Значит, у Уилла осталась дочь.

– Да. Ваша внучка.

– Вы… вы действительно считаете, что она его дочь?

– Я видела ее мать и своими ушами слышала все, что та говорила об Уилле, и да, я действительно считаю, что Лили его дочь.

– Ох! Господи боже мой!

Я услышала чей-то далекий голос:

– Стивен? Стивен? Ты в порядке?

И опять молчание.

– Мистер Трейнор?

– Извините. Это просто… Я немного…

Я приложила руку ко лбу:

– Понимаю, для вас это самый настоящий шок. Простите. Но я не знала, как получше вам это преподнести. Мне не хотелось бы вот так появляться в вашем доме, если…

– Нет-нет, не извиняйтесь. Чудесные новости! Потрясающие новости! Надо же, внучка!

– Что происходит? Почему ты сидишь в такой странной позе? – Голос человека на заднем фоне звучал озабоченно.

Я поняла, что мистер Тренор прикрыл телефон рукой:

– Со мной все в порядке, дорогая. Правда. Через минуту я… тебе все объясню.

И снова возбужденное перешептывание. После чего мистер Трейнор возвратился к прерванному разговору, но теперь в его голосе явно проскальзывали нотки сомнения:

– Луиза?

– Да?

– А вы абсолютно уверены? Я хочу сказать, что это как-то…

– На все сто, мистер Трейнор. И буду счастлива вам все объяснить. Ей шестнадцать, и она полна жизни, и она… ну, она горит желанием узнать побольше о семье, о существовании которой и не подозревала.

– Господи боже мой! Боже мой… Луиза?

– Я еще здесь.

И когда он снова заговорил, я почувствовала, что глаза у меня вдруг наполнились слезами.

– А как… как мне с ней встретиться? Как нам устроить встречу с… Лили?

Мы отправились туда в следующую субботу. Лили боялась ехать одна, хотя прямо об этом не говорила. Она просто заявила, что будет лучше, если я сама все скажу мистеру Трейнору, так как «старикам легче найти общий язык».

Мы ехали в угнетающей тишине. От волнения, что придется снова переступить порог дома Трейноров, меня даже начало подташнивать, хотя я не могла объяснить это своей пассажирке. Лили упорно молчала.

А он тебе поверил?

Да, ответила я Лили. Полагаю, что да. Хотя будет разумно с ее стороны сдать кровь на генетический тест, чтобы развеять все сомнения.

Он сам попросил о встрече со мной или это твоя идея?

Но я не помнила. После разговора с мистером Трейнором у меня стоял туман в голове.

А что, если я обману его ожидания?

Я сомневалась, что он ожидает увидеть что-то такое особенное. Ведь он только три дня назад обнаружил, что у него есть внучка.

Лили объявилась у меня в пятницу вечером, хотя я ждала ее только в субботу утром, но она сказала, что мама на нее не по-детски наехала, а Урод Фрэнсис заявил, что ей давно пора повзрослеть. «И это говорит человек, у которого целая комната отведена под игрушечную железную дорогу», – презрительно фыркнула Лили.

Я сказала, что она может оставаться у меня сколько угодно, но при следующих условиях: а) я получу подтверждение от ее мамы, что она в курсе ее местонахождения; б) она не будет пить спиртное; в) она не будет курить в доме. Это означало, что, пока я принимала душ, она просто отправлялась в магазинчик Самира через дорогу и болтала с ним, за разговором успевая выкурить сигаретку-другую. Но я решила не придираться по пустякам. Таня Хотон-Миллер почти двадцать минут жаловалась мне по телефону на свою невыносимую жизнь, в частности на совершенно невыносимую Лили, затем четыре раза подряд повторила, что мне не стоит отправлять Лили домой буквально через сорок восемь часов, и закончила разговор только тогда, когда откуда-то сверху донесся ужасающий грохот, означающий, что дела приняли явно плохой оборот. Я ошеломленно держала в руке замолчавший телефон, прислушиваясь, как Лили гремит чем-то на моей маленькой кухне, а незнакомая музыка заставляет дрожать немногочисленные предметы обстановки гостиной.

Ну ладно, Уилл, мысленно обратилась я к нему. Если ты действительно хотел, чтобы у меня началась новая жизнь, тебе это удалось.

На следующий день я вошла в гостевую комнату разбудить Лили и обнаружила, что она вовсе не спит, а сидит, обхватив коленки рукой, и курит в открытое окно. На кровати высилась гора одежды, будто Лили перемерила кучу нарядов и все забраковала.

Она сердито зыркнула на меня, словно предупреждая, чтобы я не смела ничего говорить. Перед глазами тотчас же возник образ Уилла, который сидит, отвернувшись от окна, в своем инвалидном кресле, а взгляд его полон ярости и боли, и у меня перехватило дыхание.

– Мы выезжаем через полчаса, – сказала я.

Мы въехали на окраину Стортфолда около одиннадцати. Узенькие улочки города были запружены группами туристов – точь-в-точь стаи птиц в ярком оперении, – бесцельно бродивших, с путеводителями и мороженым в руках, мимо кафе и сувенирных лавок, где торговали тарелками с изображением замка и календарями, которые по приезде домой будут наверняка похоронены в дальнем углу ящиков комода. Я медленно проехала мимо замка в длинном хвосте экскурсионных автобусов, удивляясь экипировке туристов, не меняющейся из года в год и состоящей из непромокаемых плащей, летних курток и шляп от солнца. В этом году в городе отмечалось пятисотлетие замка, и куда ни посмотришь, везде были постеры с рекламой связанных с этим событием мероприятий: танцоры в народных костюмах, жареная свинина, торжественные мероприятия…

Я припарковалась у парадного входа, почувствовав страшное облегчение, что не пришлось ехать к пристройке, где я провела так много времени с Уиллом. Мы сидели в машине и прислушивались к урчанию мотора. Лили, как я заметила, успела до мяса обкусать ногти.

– Ты в порядке? – (Она лишь передернула плечами.) – Ну что, тогда пройдем в дом?

Она уставилась себе под ноги:

– А что, если я ему не понравлюсь?

– С чего это вдруг?

– Я никому не нравлюсь.

– Уверена, ты ошибаешься.

– В школе меня никто не любит. А родители спят и видят, чтобы избавиться от меня. – Лили свирепо впилась зубами в ноготь большого пальца. – Какая нормальная мать позволит своей дочери жить в убогой, занюханной квартире какой-то чужой тетки?!

Я откинулась на спинку сиденья и сделала глубокий вдох.

– Мистер Трейнор – очень славный человек. Я никогда не привезла бы тебя сюда, если бы хоть чуточку сомневалась.

– Но если я ему не понравлюсь, мы можем просто уехать? Типа вот так взять и свалить.

– Ну конечно.

– Я ведь сразу пойму. Хотя бы по тому, как он будет на меня смотреть.

– Если понадобится, мы тут же дадим деру.

Она едва заметно улыбнулась, но с явным облегчением.

– Ну ладно, – бросила я, стараясь не показывать, что волнуюсь не меньше ее. – Тогда вперед.

Я стояла на ступеньке и внимательно следила за Лили, а потому совершенно забыла о себе. Дверь медленно отворилась, и на пороге появился он, все в той же васильковой рубашке, которая была на нем два года назад, хотя и с новой, более короткой стрижкой, возможно предназначенной для того, чтобы скрыть следы преждевременного старения, вызванного тяжелым горем. Он открыл рот, словно собирался что-то сказать, но забыл, что именно, а потом посмотрел на Лили и уже не отводил от нее глаз.

– Лили?

Она кивнула.

Мистер Трейнор буквально впился в нее взглядом. Никто не шелохнулся. А затем у него задрожали губы, на глаза навернулись слезы, он шагнул вперед и сжал ее в объятиях:

– О моя дорогая! Боже мой! Как я счастлив видеть тебя! Боже мой!

Его седая голова прижалась к ее светло-каштановой. И у меня невольно возникло опасение, что Лили отшатнется, ведь она явно не из тех, кто легко идет на физический контакт. Но, к моему удивлению, она протянула вперед руки, обняла мистера Трейнора за талию и так крепко вцепилась в его рубашку, что побелели костяшки пальцев, а потом закрыла глаза, растворившись в его объятиях. И они, старик и его внучка, казалось, целую вечность стояли, застыв на верхней ступеньке.

Затем он отстранился и заплакал, не скрывая слез.

– Дай мне посмотреть на тебя. Дай мне посмотреть.

Лили бросила на меня смущенный взгляд, но вид у нее был явно довольный.

– Да-да, теперь я вижу. Боже мой! Это ты! Это ты! Правда, она похожа на него? – повернувшись ко мне, спросил он.

Я молча кивнула.

Лили не отрывала глаз от мистера Трейнора, возможно пытаясь увидеть черты своего отца. И они по-прежнему стояли, держась за руки.

И только сейчас я поняла, что тоже плачу. Может, потому, что на старом морщинистом лице мистера Трейнора читалось неимоверное облегчение и радость от щедрого подарка судьбы, а может, потому, что нельзя было без слез смотреть на счастье нежданно-негаданно нашедших друг друга людей. А когда Лили улыбнулась ему мягкой, признательной улыбкой, мои нервы не выдержали и все сомнения насчет Лили Хотон-Миллер вмиг рассеялись.

Прошло менее двух лет со времени моего последнего посещения этого дома, но с тех пор Гранта-хаус изменился почти до неузнаваемости. Исчезли огромные антикварные шкафы, шкатулки на отполированных до блеска столах красного дерева, тяжелые портьеры. И уже с первого взгляда на расплывшуюся фигуру Деллы Лейтон становилось понятно, откуда такие перемены. Да, кое-где еще стояли предметы старинной обстановки, но все кругом сверкало яркими красками или было девственно-белым: и новые занавески фирмы «Сандерсон» цвета яичного желтка, и пастельные ковры на старых деревянных полах, и современные эстампы в простых рамах. Делла шла очень медленно, улыбка на ее лице была слегка настороженной, словно приклеенной. А когда Делла приблизилась, я невольно попятилась. Меня шокировал вид откровенно беременной женщины, с ее грузным телом и почти непристойным изгибом живота.

– Привет. Вы, должно быть, Луиза. Очень приятно познакомиться.

Ее пышные рыжие волосы были сколоты на макушке, рукава бледно-голубой льняной блузки закатаны над распухшими запястьями. Мне бросилось в глаза огромное бриллиантовое кольцо на безымянном пальце, и я почувствовала легкий укол в сердце, представив, каково пришлось в свете всех этих событий бедной миссис Трейнор.

– Мои поздравления, – сказала я, кивнув на живот Деллы.

Я хотела добавить что-то еще, но не знала, удобно ли сказать женщине на последнем сроке беременности, что она «большая», «не слишком большая», «аккуратненькая», «цветущая», или употребить любой другой эвфемизм, который используют для маскировки того, что буквально вертится на кончике языка, а именно: «Черт возьми!»

– Благодарю. Это стало для нас сюрпризом. Но приятным сюрпризом, – ответила Делла и поспешно перевела взгляд с меня на мистера Трейнора и Лили.

Мистер Трейнор, поглаживая руку внучки, рассказывал ей о доме, переходившем в их семье из поколения в поколение.

– Кто-нибудь хочет чая? – спросила Делла. Ей пришлось повторить свой вопрос, поскольку эти двое были настолько увлечены друг другом, что ничего не слышали и не видели вокруг. – Стивен? Чаю?

– Чудесно, дорогая. Спасибо. Лили, ты пьешь чай?

– А можно мне, пожалуйста, сока? Или воды? – улыбнулась Лили.

– Я вам помогу, – сказала я Делле.

Тем временем мистер Трейнор, взяв Лили под ручку, знакомил ее с портретами предков на стене, всю дорогу повторяя, что у нее нос совсем как у того, а цвет волос – как у этой.

Делла посмотрела в их сторону, и мне показалось, что я заметила испуг в ее глазах. Она перехватила мой взгляд и, смутившись, наградила меня бодрой улыбкой:

– Очень мило с вашей стороны. Спасибо.

Мы поставили на стол молоко, сахар и заварочный чайник, осторожно кружа по кухне вокруг друг друга и обмениваясь вежливыми репликами насчет печенья. Делле было трудно наклоняться, и я достала из буфета чашки, выставив их на рабочую поверхность. Новые чашки, как я успела заметить. Современные, с геометрическим рисунком. Полная противоположность старинному фарфору в цветочек, с изображением трав и латинскими названиями, которому отдавала предпочтение предшественница Деллы. Похоже, все следы тридцативосьмилетнего пребывания миссис Трейнор в этом доме были оперативно и безжалостно уничтожены.

– Дом выглядит очень мило, – заметила я. – Но по-другому.

– Да. После развода Стивен был вынужден отдать бóльшую часть мебели. Поэтому нам пришлось внести некоторые изменения в интерьер. – Она потянулась за банкой с чаем. – Он лишился фамильных вещей, передававшихся из поколения в поколение. Конечно, она заграбастала все, что смогла.

Делла бросила в мою сторону быстрый взгляд, словно пытаясь понять, можно ли записать меня в союзники.

– Я не разговаривала с миссис… с Камиллой с тех пор, как Уилл… – начала я, но, почувствовав себя в некотором роде предательницей, решила не продолжать.

– Итак, Стивен сказал, что эта девочка просто возникла у вас на пороге. – На лице Деллы застыла вежливая улыбка.

– Да. Это показалось мне немного странным. Но я познакомилась с ее мамой, и та абсолютно точно… ну, какое-то время была очень близка с Уиллом.

Делла встала с места, схватившись за поясницу, и занялась чайником. Мама говорила, что Делла возглавляла небольшую адвокатскую контору в соседнем городе. Остается только удивляться на женщину, которая до тридцати лет не сумела выйти замуж, – презрительно сказала мама и, бросив на меня быстрый взгляд, поспешно поправилась: – До сорока. Я имела в виду до сорока.

– А как вы считаете, что ей нужно?

– Простите?

– Как вы считаете, что ей нужно? Этой девочке.

Из коридора доносился голос Лили, она с детской непосредственностью задавала вопросы, и мне вдруг, как ни странно, захотелось ее защитить.

– Не думаю, что ей что-то нужно. Она только сейчас обнаружила, что у нее был отец, о котором она не знала, и теперь хочет познакомиться поближе с его семьей. С ее семьей.

Делла, нагрев заварочный чайник, вылила из него воду и ложечкой отмерила чайные листья (она их положила с горкой, совсем как в свое время миссис Трейнор). Затем медленно, чтобы не ошпариться, налила в чайник кипяток.

– Мы со Стивеном очень давно любим друг друга. И последний год или около того оказался для него весьма тяжелым. И ему будет… – начала Делла, не глядя на меня, – будет очень нелегко, если Лили так или иначе осложнит его жизнь.

– Сомневаюсь, что Лили хоть как-то осложнит его или вашу жизнь, – осторожно сказала я. – Но у меня нет ни малейших сомнений в том, что девочка имеет полное право познакомиться со своим родным дедушкой.

– Конечно, – поспешно отозвалась Делла, снова приклеив на лицо улыбку.

И я моментально поняла, что не прошла проверку на вшивость, а также то, что мне, в сущности, наплевать.

Делла еще раз проверила поднос, взяла его с кухонного стола и, согласившись на мое предложение помочь ей отнести торт и заварочный чайник, направилась с подносом в гостиную.

– Луиза, как поживаете?

Мистер Трейнор откинулся на спинку кресла, широкая улыбка осветила его помятое лицо. За чаем он беседовал в основном с Лили, расспрашивая ее о матери, о том, где она живет, какие предметы изучает (мы, естественно, не стали рассказывать ему о проблемах со школой), что она больше любит: фруктовый торт или шоколад (Шоколад? Надо же, я тоже!), имбирь (нет), крикет (не очень – ну с этим надо что-то делать!). Все, что он увидел и услышал, полностью развеяло его сомнения. И похоже, даже если бы Лили сообщила, что ее мать – бразильская стриптизерша, при таком раскладе это ни в коей мере не смутило бы мистера Трейнора.

Я заметила, что во время разговора он исподтишка рассматривает лицо Лили в профиль, словно пытаясь увидеть в нем черты Уилла. А время от времени мистер Трейнор впадал в печальную задумчивость. Я понимала: он думал о том же, что и я, и ему было грустно, что его сыну не суждено было узнать о существовании дочери. Но затем мистер Трейнор брал себя в руки, даже едва заметно расправлял плечи и снова начинал охотно улыбаться.

Он прогулялся с Лили по окрестностям замка, по возвращении с восторгом сообщив, что Лили самостоятельно выбралась из лабиринта. «С первой же попытки! Должно быть, это у нее генетическое». А Лили так широко улыбалась, что у нее наверняка уже болели щеки.

– Луиза, а как дела у вас?

– Спасибо, очень хорошо.

– А вы по-прежнему работаете… сиделкой?

– Нет. Я… я немного поездила по миру, а теперь работаю в аэропорту.

– О! Замечательно! Надеюсь, в «Бритиш эруэйз»?

Я почувствовала, что краснею.

– Нет.

– А… Значит, вы менеджер?

– Я работаю в баре. В аэропорту.

Мистер Трейнор на секунду замялся, а затем уверенно кивнул:

– Людям всегда нужны бары. Особенно в аэропортах. Я сам перед полетом обычно выпиваю двойной виски. Да, дорогая?

– Да, выпиваешь, – подтвердила Делла.

– И полагаю, это очень увлекательно – каждый день следить, как люди улетают и прилетают. Очень волнительно.

– У меня на повестке дня… другие вещи.

– Конечно, другие. Хорошо. Хорошо…

В разговоре возникла короткая пауза.

– А когда должен родиться ребеночек? – поспешила я сменить тему.

– В следующем месяце, – ответила Делла, горделиво положив руки на живот. – Это девочка.

– Чудесно. А как вы собираетесь ее назвать?

Они многозначительно переглянулись. Они наверняка уже выбрали имя, но не хотели об этом говорить, чтобы не сглазить.

– О… мы еще не знаем.

– Такое странное чувство. Снова стать отцом в моем возрасте. Даже трудно себе представить. Менять подгузники, и вообще. – Он посмотрел на Деллу и поспешно добавил: – Но это великолепно. Я счастливчик. Мы с тобой оба счастливчики. Правда, Делла?

Она только молча улыбнулась.

– А как поживает Джорджина?

Пожалуй, из всех только я заметила, что у мистера Трейнора вытянулось лицо.

– О, прекрасно. Видите ли, она по-прежнему в Австралии.

– Хорошо.

– Она приезжала несколько месяцев назад… Но… в основном была со своей матерью. Ей было очень некогда.

– Ну конечно.

– Думаю, у нее появился бойфренд. Мне точно кто-то говорил, что у нее есть бойфренд. Так что… это чудесно.

Делла ласково дотронулась до его руки.

– А кто такая Джорджина? – с набитым ртом спросила Лили.

– Младшая сестра Уилла, – повернулся к ней мистер Трейнор. – Твоя тетя! Да! На самом деле я теперь почти уверен, что в твоем возрасте она была очень похожа на тебя.

– А у вас есть ее фотография?

– Постараюсь найти для тебя какую-нибудь. – Мистер Трейнор задумчиво потер висок. – Никак не могу вспомнить, куда мы задевали ее выпускную фотографию.

– У тебя в кабинете, – сказала Делла. – Сиди, дорогой. Я сейчас принесу. Мне полезно двигаться. – Она поднялась с дивана и, тяжело ступая, вышла из комнаты.

Лили увязалась за ней:

– Хочу взглянуть на остальные фотки. Интересно посмотреть, на кого я похожа.

Мистер Трейнор с улыбкой проводил их взглядом. Мы сидели и молча прихлебывали чай. Затем он повернулся ко мне:

– А вы с ней еще… не связывались? С Камиллой?

– Я не знаю, где она живет. А вы не могли бы дать мне ее адрес? Лили хотела познакомиться и с ней тоже.

– У нее сейчас трудное время. По крайней мере, Джорджина так говорит. Мы ведь с ней толком и не объяснились. Все очень осложнилось из-за… – Он едва заметно кивнул на дверь и непроизвольно вздохнул.

– Может, вы сами ей сообщите? О Лили?

– Ой нет! Ой… нет. Не уверен, что она захочет… – Мистер Трейнор устало потер лоб. – Будет лучше, если это сделаете вы. – Он написал на клочке бумаги адрес и с виноватой улыбкой протянул мне бумажку. – Это довольно далеко отсюда. Она хотела начать новую жизнь. Передайте ей от меня наилучшие пожелания, хорошо? Так странно… учитывая все обстоятельства, в конце концов получить внучку. – Он немного понизил голос. – Забавно, но Камилла – единственный человек, способный понять, что я сейчас чувствую.

Будь на месте мистера Трейнора любой другой человек, я непременно его обняла бы. Но ведь мы как-никак англичане, да и вообще, когда-то он был в каком-то смысле моим работодателем, и поэтому мы всего-навсего обменялись смущенными улыбками. И оба почувствовали себя не в своей тарелке.

Мистер Трейнор расправил плечи:

– И все же. Я действительно счастливчик. Новая жизнь в моем-то возрасте! Не уверен, что я это заслужил.

– Сомневаюсь, что счастье – именно та вещь, которую можно заслужить.

– А как вы сами-то? Я знаю, что вы… обожали Уилла.

– Он действительно был яркой личностью.

Я покачала головой, слова застряли комом в горле. Когда я наконец взяла себя в руки, то обнаружила, что мистер Трейнор продолжает испытующе на меня смотреть.

– Луиза, он был создан для того, чтобы жить на полную катушку. Но вы и так знаете.

– Выходит, в этом все дело, да?

– Просто у него это получалось лучше, чем у нас, – вздохнул мистер Трейнор. – Луиза, рано или поздно вы смиритесь. Мы все смиримся. Так или иначе.

Тем временем вернувшаяся в гостиную Делла принялась демонстративно составлять на поднос чашки. Я восприняла это как намек, что хорошенького понемножку.

– Думаю, нам уже пора уходить, – поднявшись, сказала я Лили, которая вошла вслед за Деллой, держа в руках фотографию в рамке.

– Она ведь и впрямь похожа на меня, да? Вы не находите, что у нас одинаковые глаза? Интересно, а она захочет со мной поговорить? У нее есть имейл?

– Не сомневаюсь, что захочет, – успокоил ее мистер Трейнор. – Но, Лили, если не возражаешь, сперва я сам с ней поговорю. Такую фантастическую новость надо как-то переварить. Лучше дать ей несколько дней, чтобы привыкнуть к этой мысли.

– Ну ладно. А когда я смогу приехать, чтобы погостить?

Справа от меня звякнула чашка, которую едва не уронила Делла. Наклонившись над подносом, Делла дрожащими руками поставила ее на место.

– Погостить? – Мистер Трейнор даже вытянул шею, словно сомневаясь, что не ослышался.

– Ну, ты же мой дедушка. Вот я и подумала, что могу пожить здесь до конца лета. Чтобы получше тебя узнать. Нам ведь надо столько всего наверстать, да? – Ее лицо пылало от радостного возбуждения.

Мистер Трейнор покосился на Деллу, и от ее взгляда слова застряли у него в горле.

– Мы бы с радостью тебя приняли, – держа поднос перед собой, ровным тоном сказала Делла. – Но сейчас у нас впереди много дел.

– Видишь ли, у Деллы это первый ребенок. Думаю, она хотела бы…

– Побыть немного в кругу семьи. Со Стивеном. И ребеночком.

– Я могла бы помочь. Я отлично управляюсь с младенцами, – не сдавалась Лили. – Я присматривала за братьями, когда те только родились. А они были ужасными. Просто жуткими младенцами. Орали не переставая.

Мистер Трейнор снова посмотрел на Деллу.

– Лили, дорогая, не сомневаюсь, что ты великолепно справишься, – начал он. – Просто сейчас не самое подходящее время.

– Но у вас же куча комнат. Я вполне могла бы пожить в одной из гостевых. Вы меня не увидите и не услышите. И вообще, я могла бы помочь с подгузниками и прочими делами, и я могла бы посидеть с ребеночком, а вас отпустить погулять. Я могла бы просто… – Лили вдруг прервала свой монолог и медленно перевела глаза с мистера Трейнора на Деллу, а потом на меня.

– Лили… – начала я, неловко переминаясь с ноги на ногу возле двери.

– Я вам здесь не нужна.

Стивен Трейнор сделал шаг вперед, чтобы положить руку ей на плечо.

– Лили, дорогая. Это не то, что ты…

Она резко отпрянула:

– Вам нравится идея заиметь уже готовую внучку, но на самом деле вы не хотите впустить меня в свою жизнь. Вам нужна… Вам нужна… лишь посетительница.

– Лили, просто сейчас это неуместно, – вмешалась в разговор Делла. – Знаешь… я очень долго ждала Стивена, твоего дедушку, и теперь это время… время, которое мы сможем провести с нашей малышкой… для нас бесценно.

– А я, значит, нет.

– Ты нас не так поняла. – Мистер Трейнор снова попытался подойти к Лили.

Она его оттолкнула:

– Господи, вы все одинаковые! Вы, с вашими идеальными маленькими семьями, где нет места другим. Для меня вообще нигде нет места.

– Ой, только вот этого не надо. Давай не будем драматизировать, – сказала Делла.

– Да пошла ты! – буквально выплюнула Лили.

Делла отпрянула, а Лили прямо на глазах удивленного мистера Трейнора резко развернулась и выскочила из комнаты. Я оставила их одних в звенящей тишине гостиной и побежала вслед за Лили.