Текст книги "Justice For All: Вся правда о группе «Metallica»"

Что интересно, не каждый музыкант мгновенно попадал под чары Сан-Франциско. Квортон из «Bathory» вспоминает: «Помню, один мой друг купил „Kill ‘Em All“ на той же неделе, когда мы записали наш первый альбом. Для меня все группы из Сан-Франциско были одинаковыми. Вся их музыка как-то сливалась в общий поток, и мы ее не очень-то понимали. Мы росли на „хаммеровских“ ужастиках[8]8
  Фильмы ужасов производства британской студии «Hammer».


[Закрыть] и всяких таких вещах. На самом деле наше пристрастие к НВБХМ сделало нас подозрительными ко всему, что приходило из Америки».

Некоторые с цинизмом относятся к попыткам определить конкретное место зарождения трэш-метала. Джен Трэнзит говорит так: «Определение „колыбели“ современной популярной музыки всегда было очень важно для журналистов. Обычно именно СМИ, а не музыканты создают искусственную предысторию движения. Публика также активно участвует в раскрутке того или иного мифа».

Есть и те, кто не признает особой значимости района Залива. Стив Такер утверждает: «Не сказал бы, что многие тамошние группы куда-то годились! Там была куча команд, но хороших было немного. Думаю, причиной их огромного количества стало то, что они попросту сдирали друг с друга. Всегда есть несколько очень сильных групп и сотни их подражателей». Микаэль Акерфельдт из «Opeth» делает такой вывод: «Оглядываясь назад, я думаю, из района Залива появилось больше дрянных, чем хороших групп. Но они вошли в историю, и, вспоминая о тех группах, я испытываю ностальгию!»

Многие из тех, кто дал интервью для этой книги, до сих пор испытывают сильнейшее чувство ностальгии. В 80-е трэш-сцена Сан-Франциско представляла собой целый калейдоскоп возможностей, что в мире музыки случается нечасто и оставляет заметные следы. Как в 60-е эта прибрежная зона была центром движения хиппи (а в середине-конце 90-х станет центром хип-хопа и джи-фанка), так и в 80-е именно здесь рос и креп трэш-метал. Как мы видим, плотность населения, близость к мировым СМИ и исторически сложившаяся культурно-артистическая среда города внесли свой вклад в бурное развитие трэша. А музыка, вышедшая отсюда, стала известной во всем мире. Неудивительно, что люди с благоговением вспоминают о тех временах.

Точная дата возникновения трэш-метала до сих пор остается спорным вопросом. Демо-запись «Metallica» «No Life ‘Til Leather» (1982), бесспорно, вызвала настоящий взрыв на метал-сцене, а их реальное присутствие, безусловно, добавило огня. Но в Сан-Франциско наготове уже было немало молодых и агрессивных метал-групп. Эрик Петерсон из «Testament», как и многие другие, помнит, что вслед за «Metallica» – пионерами трэш-метала в районе Залива – последовала группа Кирка Хэмметта «Exodus». Некоторые даже затрудняются сказать, которая из этих групп начала писать трэш-метал первой.

С «Exodus» и их фанатами шутки были плохи. Фил Дем-мел из «Technocracy» вспоминает: «Фанаты „Exodus“ могли и убить. Только скажи что-нибудь против них – по стенке размажут». Петерсон добавляет: «На концертах „Exodus“ не щадили поклонников глэм-метала. Их обязательно избивали». Так что тем, кто не фанател от хардкор-метала, было непросто, зато трэш-группы в Сан-Франциско вдохновлялись подобной поддержкой фанатов. Эрик Мейер, гитарист лос-анджелесской команды «Dark Angel», подтверждает: «Один из наших первых концертов прошел в Сан-Франциско в „Ruthie’s Inn“. Мы слышали, что это хорошее место для таких выступлений. Наверно, это было связано с тем, что „Metallica“ переехала туда и положила начало целому движению. Там было много хороших музыкантов». Эрик добавляет, что группа «Exodus», как и «Metallica», во многом стала известна благодаря своим демо-записям, распространенным трейдерами: «Мы познакомились с парнями из „Exodus“ здесь, в Сан-Франциско. Это было забавно, потому что именно их музыку мы слушали, когда ехали туда. Их дебютный альбом „Bonded By Blood“ тогда еще даже не вышел, и они были в шоке, когда увидели у нас свою кассету. А она уже у всех была! Они поверить не могли, что эта запись дошла через трейдеров даже в Лос-Анджелес».

Единственным кандидатом на роль «второй американской трэш-группы после „Metallica“» была группа «Slayer», чье раннее творчество, впрочем, критикуется многими наблюдателями. По мнению Боба Налбандиана, своим успехом они были обязаны одному важному преимуществу: их музыка нравилась как панкам, так и металлистам: «„Slayer“ играла в округе Ориндж, где на нее ходили все панки. В Ориндже было мало хороших метал-групп, но на „Slayer“ ходили не хуже, чем на „Suicidal Tendencies“. Правда, многие панки ворчали: „Они носят длинные волосы, вот хиппи долбаные!“ Но панки, которым нравилась агрессивная музыка, слушали „Motörhead“, „Venom“ и „Slayer“. Гитарист „Slayer“ Джефф Ханнеман очень увлекался панк-роком. „Slayer“ была единственной группой, которую уважали панки».

Налбандиан уверен, что главной причиной переезда «Metallica» в Лос-Анджелес стала потребность группы в преданных фанатах: «„Metallica“ не добилась успеха в Лос-Анджелесе, – объясняет он, – потому что они не смогли завоевать фанатов панка. Я думаю, в „Metallica“ было слишком много металла, панки тогда такую музыку не понимали. Панк и металл в то время не имели ничего общего». Роберт Свит из «Stryper» подтверждает эту мысль: «Панки были очень закрытыми. Более жестокими. В Голливуде того времени панк-концерты были невероятно травматичными. Я видел, как люди получали на концертах ножевые раны и попадали в больницы». Жестокость была нешуточной. Джон Буш вспоминает: «Позже группам вроде „DRI“ удалось объединить панк и металл. Но я помню, что побоялся пойти на панк-концерт в клубе „Starwood“, потому что носил длинные волосы. Меня бы обязательно избили – как дважды два. Панки были намного более жестокими, чем металлисты».

Даже в Европе чувствовалось влияние панка на метал-сцену. Томас Фишер вспоминает: «В конце 70-х в музыке существовало стремление ко все большей напряженности звука, и хеви-метал, видимо, перенял этот импульс у бушующей волны панка. Мне не очень нравилась новая панк-музыка, но я благодарен ей за то, что она дала хеви-металу. Когда бунтарский дух металла начал угасать и многие агрессивные и гибкие метал-группы превратились в неповоротливых чудищ, панк дал стилю долгожданный новый толчок». Фишер отдельно называет группу, которую очень любил Клифф Бертон: «Огромное влияние на меня оказала группа „Discharge“ и два их первых альбома. В то время „Discharge“ считалась панк-группой, но они были гораздо экстремальнее всего, что я когда-либо слышал. Теперь очевидно, что они были не просто пионерами радикального панка, но повлияли и на металл».

На трэш-сцену оказала большое влияние и группа «Armored Saint», чьи мощные риффы и темпы вызывали у фанатов трэша такую же реакцию, как «Motörhead». Эрик Мейер из «Dark Angel» рассказывает: «Одна из первых групп, которые я здесь увидел, была „Armored Saint“. Эти парни были куда круче любой панк-группы!» Боб Налбандиан добавляет: «„Armored Saint“ умели создать потрясающую концертную атмосферу. В Лос-Анджелесе „Metallica“ играла у них на разогреве, в Сан-Франциско – наоборот, они играли у „Metallica“». На самом деле группе «Metallica» так нравилась «Armored Saint», что они с интересом начали приглядываться к их вокалисту Джону Бушу – не взять ли его к себе.

Вскоре отследить происходящее на метал-сцене было уже невозможно: слишком она стала оживленной. Но для тех, кому нравилась тяжелая и быстрая музыка, а классификации жанров были не слишком интересны, наступил золотой век. Джин Хоглан вспоминает с видимым удовольствием: «Меня всегда интересовал андерграундный металл. Мой друг Боб Налбандиан выпускал один из первых американских фан-журналов, «Headbanger», и оттуда мы получали массу информации о хорошем металле. Я часто давал ему кассеты и просил записать для меня что-нибудь новенькое. Мне очень нравился первый альбом „Iron Maiden“». Однако Хоглан не слушал все подряд: «Мне всегда нравилась песня „The Return Of Darkness And Evil“ группы „Bathory“ со сборника „Scandinavian Metal Attack“. Она была просто великолепна, а все, что они делали дальше, казалось просто неудачным подражанием „Venom“».

Эрик Петерсон, основатель «Testament», давший им первоначальное название «Legacy», отследил четкую последовательность событий: «Были „Metallica“, „Slayer“, „Exodus“, „Possessed“, „Death Angel“, „Legacy“. Когда „Legacy“ только репетировала концертные выступления, „Death Angel“ уже давно выступала. Они пришли раньше нас». Позднее, вспоминает Эрик, возник целый ряд трэш-групп, следовавших за авангардом: «„Vio-Lence“ появилась только три года спустя. Наряду с „Forbidden“ с Робом Флинном, эта группа составила вторую волну. Новые команды появлялись буквально как грибы, и вдруг каждый уикенд стали проходить отличные концерты».

С ростом трэш-движения многие группы распались: либо из-за серьезной конкуренции, либо из-за неверной линии поведения. Петерсон рассказывает: «Некоторые группы приняли неудачные решения, а нам повезло. Нашим менеджером был юрист, и из уважения к родителям нашего гитариста Алекса Скольника – преподавателям юриспруденции – он пообещал нам помочь и уберечь нас от неправильных решений». У некоторых групп дела шли неплохо, они исправно трудились, но затерялись в музыкальном потоке из-за путаницы в классификации жанров: «„Possessed“ была блэк-группой, – говорит Эрик. – Тот факт, что впоследствии их причислили к дэт-металу, вероятно, политический ход. Слишком уж они были похожи на „Slayer“».

Интересная деталь для любителей экстремального металла: в глазах современников «Possessed» была блэк-метал группой, поскольку исполняла песни с откровенно сатанинскими текстами, но на самом деле ее дебютный альбом «Seven Churches» (1984) можно считать чистым трэш-металом. Впоследствии был изобретен термин «дэт-метал», и «Possessed» стала одной из первых и лучших групп этого жанра. Неудивительно, что до сих пор сохраняется путаница в направлениях раннего металла.

На самом деле следует говорить о двух основных направлениях. Хотя трэш-метал и начал расти после переезда «Metallica» в Сан-Франциско в конце 1982 – начале 1983 года, сцена хайр-метала какое-то время продолжала превосходить сцену трэша по популярности, – по крайней мере, так было до второй волны трэша, о которой говорит Петерсон. Как же уживались глэм и трэш? Во всяком случае, в индустрии они сосуществовали спокойно, как вспоминает Мартин Хукер: «Какое-то время я работал с обоими видами металла, потому что увлечение только одной его разновидностью очень ограничивало музыкальное восприятие. Моя компания „Secret Record“ охотно работала с „Twister Sister“, по-своему они были очень экстремальны. После этого в „Music For Nations“ мы сотрудничали с „Poison“, „Stryper“, „Tygertailz“, „Ratt“ и другими. Популярностью пользовалась музыка обоих направлений, но вот лагеря фанатов обычно были полными противоположностями. Хайр-группы очень нравились девушкам, а трэш был прежде всего уделом парней».

Что интересно, на ранней стадии вся метал-сцена вращалась вокруг узкого круга людей, в который входила и «Metallica». Вот что вспоминает Энди Снип, продюсер и бывший гитарист одной из лучших британских трэш-групп «Sabbath»: «Когда я был помоложе, мне казалось, что район Залива – это огромная музыкальная сцена, но, когда я начал там работать, я понял, что это всего лишь тесная группа людей, хорошо знавших и старавшихся превзойти друг друга. Так что сцена была не так велика, как о ней писали журналы. На самом деле ее развитие определяли всего несколько человек. И все они играли друг у друга в группах. В районе Залива тогда была жесткая конкуренция, похожая на ту, которая позже возникла в Швеции». (На момент написания этой книги в Швеции процветал экстремальный металл, причем как трэш, так и дэт-метал: «The Haunted», «The Crown», «Shadows Fall» и десятки других групп старались превзойти друг друга в точности и силе исполнения, но при этом шведская метал-сцена отличалась достаточно небольшим количеством продюсеров, студий и сессионных музыкантов. – Дж. М.)

Так кто же был главным двигателем сцены? Ключевыми командами Сан-Франциско в 1982–1983 годах были «Metallica» и «Exodus», а в Лос-Анджелесе набирала обороты группа «Slayer». Однако важную роль играли не только владельцы звукозаписывающих компаний и авторы журналов, такие как Брайан Слейгел и его приятель Джон Корнаренс, но и хозяева клубов и промоутеры. Поскольку в индустрии было задействовано так мало людей – по крайней мере, поначалу, пока не стало ясно, что на трэш-метале можно сделать огромные деньги, – преобладал дух товарищества и дружбы. Круг трэша, похоже, состоял из небольшого количества групп, которые следили за творчеством друг друга. Бобби Эллсворт из «Overkill» вспоминает: «Что было здорово, так это то, что все носили кроссовки и джинсы, пили пиво, оттягивались на вечеринках и жутко шумели. Практически все знали друг друга».

И тем не менее конкуренция была ожесточенной. Музыканты не скупились на оскорбления, если им не нравилась чья-то музыка. Однажды столкновение произошло между «Slayer» и Джеймсом Хэтфилдом. Джин Хоглан (подростком работавший у «Slayer» свето– и звукооператором) вспоминает: «Я был на концерте „Exodus“, „Slayer“ и „Possessed“, куда пришли и Джеймс с Клиффом Бертоном. Я сидел сбоку у сцены, следил за светом, а они просто оттягивались. И вдруг Хэтфилд вышел вперед и начал требовать, чтобы группа закруглялась».

В этот момент участники «Slayer» приступили к кавер-версии песни «Venom» «Witching Hour». Хоглан продолжает: «„Slayer“ начали играть „Witching Hour“ – они играли ее впервые, очень волновались и репетировали ее до упора всю прошлую неделю. Хэтфилд всю песню кривился!» Вероятно, предполагает Хоглан, Джеймсу не понравилось, что «Slayer» из Лос-Анджелеса (хотя раздражал его главным образом превалирующий там хайр-метал): «„Metallica“ уехала из Лос-Анджелеса, послав его и тамошних хайр-металлистов куда подальше. И правильно сделала!»

Тем не менее противостояние Сан-Франциско и Лос-Анджелеса, подстегнутое группой «Metallica», продлилось недолго. Похоже, в Лос-Анджелесе публика просто не понимала трэш-метал (Рон Макговни рассказывал «KNAC»: «Мы так и не заслужили там признания. Мы играли с „Ratt“, „Steeler“ и глэмерами, которые даже не знали, что мы играем – панк или хеви-метал»), но, тем не менее, в обоих городах были фанаты как экстремального, так и глэм-метала. Вокалист «Anthrax» Джон Буш объясняет: «Конечно, в Лос-Анджелесе было много фанатов „Metallica“, „Exodus“ и других групп из Сан-Франциско: когда „Vio-Lence“ выступала в Лос-Анджелесе, фанаты хеви-метала приходили их послушать. Не сомневаюсь, что и хайр-металлисты ходили на концерты „Poison» и „Ratt“, когда те играли в Сан-Франциско».

В широком смысле разделение на два направления всегда было достаточно четким, но на самом деле «Metallica» во многом обострила его своим переездом из Лос-Анджелеса. Буш рассказывает: «Это Клифф попросил их переехать в Сан-Франциско, но они воспользовались этим поводом, чтобы заявить: Лос-Анджелес им не подходит. Так что когда они уехали из Лос-Анджелеса – а „Armored Saint“ остались, – мы сказали: „А нам плевать, мы и тут фанатов найдем“. А все начали говорить: „Да, Сан-Франциско – идеальное место для металла, именно там все и происходит. Лос-Анджелес – это для долбаных глэмеров!“». Как объяснил Джеймс журналу «Thrasher» в 1986 году: «В Сан-Франциско метал-сцена была куда лучше, там была прекрасная атмосфера. Люди понимали нас – не то что в Лос-Анджелесе, где они только и знали, что пить, курить и оттягиваться».

Вот так обстояло дело на западном побережье. Исследователи американской музыки могут задаться вопросом, почему трэш-метал возник в Сан-Франциско, а не в более известном центре передовой культуры – Нью-Йорке, который впоследствии, безусловно, сыграл в металле важную роль. Скотт Иэн, гитарист нью-йоркской трэш-группы «Anthrax» обратил на это внимание: «В Нью-Йорке были группы „Carnivore“ и „Overkill“, но они, пожалуй, были единственными представителями нью-йоркской метал-сцены. Мне всегда казалось, что из района Залива и из Лос-Анджелеса выходило больше групп, чем из Нью-Йорка». Бобби Эллсворт из «Overkill» дает этому психологическое обоснование: «Возможно, именно место диктует развитие того или иного стиля музыки. Так в Нью-Йорке „синие воротнички“ выражали отношение к тому, что происходит вокруг. Весь американский трэш фактически представлял собой консервативное правое крыло, средний класс. Это теперь трэш приобрел социальный характер и политическую идеологию, а в то время все вращалось вокруг высвобождения эмоций. Событие – реакция – взрыв. Все строилось на злых белых парнях, изо всех сил орущих: „Я не хочу жить в этом дерьме!“ Такое было только на панк-сцене Нью-Йорка».

И все же следующий шаг «Metallica» был отмечен не в Лос-Анджелесе или Сан-Франциско, и даже не в Калифорнии. Несмотря на отсутствие сцены экстремального металла на восточном побережье Америки, группа двинулась именно в Нью-Йорк.

Глава девятая. 1983

«Один знакомый привез нам из Сан-Франциско кассету и сказал: „Джонни, Марша – вы должны это услышать!“ У нас в магазине как раз что-то играло – не помню что, но точно металл, другого мы не ставили, – так вот я нажал на „стоп“ и вставил в магнитофон новую кассету. И то, что я услышал, меня потрясло».

Это была запись «Live Metal Up Your Ass», успевшая разлететься по всей стране и за ее пределами чуть ли не быстрее своей предшественницы – «No Life ‘Til Leather». Прослушав кассету в своем нью-джерсийском магазинчике «Rock’N’Roll Heaven», известный трейдер Джон Зазула сразу понял, что обнаружил нечто совершенно новое. «В их музыке были элементы „Motörhead“ и атмосфера НВБХМ, только эта музыка была американской – обновленной и улучшенной. К тому же я заметил, что ритм-секция великолепно дополнена мелодической линией, и сам подход к мелодичности был совершенно новым».

Помимо музыкального магазина, Зазула занимался организацией концертов и менеджментом артистов под эгидой компании «Crazed Management». «Мне хотелось донести металл до масс, – объясняет он. – Мы активно устраивали концерты и содержали музыкальный магазин. Взять, к примеру, „Anvil“ и „Venom“… это мы впервые привезли их в Америку».

Обнаружив новую талантливую группу, Зазула решил позвонить Кей Джей Даутону, уже писавшему о «Metallica» и собиравшемуся возглавить их фан-клуб. «Мы позвонили Даутону – он написал статью об этих парнях, первый материал о них, который я видел», – вспоминает Джон. Времена тогда были непростые: «У нас и телефона в магазине не было, пришлось звонить из автомата, – продолжает Зазула. – Даутон перезвонил в тот же вечер и сказал, что мне нужно поговорить с самим Ларсом Ульрихом. А тот связался со мной уже на следующий день».

Брайан Слейгел помнит, как Зазула и его жена познакомились с «Metallica», и отмечает, что знакомство было своевременным: «Джон и Марша в то время привозили в Нью-Йорк новые группы. „Metallica“ уже достаточно давно торчала в Сан-Франциско и готова была покорять остальное пространство США. Так что они с радостью согласились приехать в Нью-Йорк».

Ларс был счастлив узнать, что их музыка дошла аж до Нью-Йорка. Кстати, ему было знакомо имя четы Зазула, привозивших в Америку британские и европейские группы и заслуживших этим уважение знатоков металла. «Ларс был очень позитивно настроен, – рассказывает Джон. – К тому же он о нас слышал: даже на западе знали о том, что на северо-востоке происходит настоящая революция и что мы стоим у ее руля. Я сказал ему, что мы готовим несколько концертов „Venom“ и „Rods“ и добавил: „Мы бы хотели организовать несколько ваших выступлений и обсудить некоторые бизнес-идеи. Если вы приедете, можно будет это устроить“».

Шестое чувство подсказывало Джону, что «Metallica» заслуживает его внимания: «Мы сразу поняли, что хотим работать с этой группой… Природа должна была взять свое. Или свое должна была взять анархия!»

Ларс согласился приехать в Нью-Йорк, но вынужден был признаться, что его группа на мели. «Metallica» смогла бы добраться до другого конца Америки, только если бы Зазула дал группе денег на дорогу. Джон вспоминает: «Им нужны были деньги, чтобы приехать сюда, но в те дни у нас тоже было неважно с деньгами. Тем не менее мы переслали им полторы тысячи долларов на дорогу. Они взяли напрокат фургон с прицепом. Двое из них поочередно вели машину, а спали ребята сзади в фургоне, чуть ли не на своем оборудовании. Так они и добрались до моего дома. Приехали и заявили: „Ну вот они мы – что дальше?“».

Тогдашнее тяжелое финансовое положение «Metallica» ясно указывает, насколько слабо на тот момент было развито движение трэш-метала. Как вспоминает Зазула, тогда еще просто не существовало общего стремления дать музыке свободу: «Всем было плевать на группу, если только она не играла каверы, и было очень сложно организовать концерты в американских клубах, ведь им тогда хотелось только танцев, песен „AC/DC“ и тому подобного».

Скудные средства были обычной проблемой и для других новых трэш-групп: «Поначалу мы были тремя молодыми парнями без гроша в кармане, а при этом на гастролях в Голландии и Бельгии собирали многотысячные толпы, – вспоминает Джефф Данн из «Venom». – Звукозаписывающая компания выплачивала нам тридцать фунтов в неделю. Одно время все говорили, что мы – самая продаваемая независимая метал-группа в мире. Давайте уж говорить начистоту, у нас просто не было нормального менеджера».

В конце марта 1983 года Хэтфилд, Ульрих, Бертон и Мастейн вместе со звукоинженером Марком Уитакером – их соседом по дому в Сан-Франциско – взяли напрокат фургон, погрузили в него оборудование и начали свой 5000-километровый путь в Нью-Йорк. Дорога была не из легких, и не в последнюю очередь из-за невыносимого поведения Дэйва Мастейна. Хоть он и не был алкоголиком, пил он сверх меры и в пьяном состоянии вел себя совершенно непредсказуемо, что в дорожных условиях не только раздражало, но и явно мешало. Спустя пару недель Ларс Ульрих признался радио «KUSF»: «Много чего случилось за тот длинный переезд из Сан-Франциско в Нью-Йорк – иногда это переходило все границы. Зачастую Дэйв просто не мог себя контролировать. И это… в общем, в долгосрочной перспективе это бы стало серьезной проблемой. Где-то между Айовой и Чикаго мы приняли решение с ним расстаться».

Джеймс добавил, что в дороге Мастейн мог даже сесть пьяный за руль и приговаривать: «Вот произойдет авария, разобьемся все насмерть». Позднее Джеймс рассказал «Thrasher»: «Вот сели мы в наш фургон и направились по прямой трассе в Нью-Йорк. Мы впятером забрались назад, у нас там матрас лежал… Захлопнули дверь. Мы никогда раньше не выезжали за пределы Калифорнии, а теперь, когда выехали, обнаружили, что у нас серьезные проблемы с Дэйвом. Может, он просто не мог находиться вдали от дома… Мы поняли, что так дальше нельзя, и начали искать ему замену».

Непредсказуемость пьяного Мастейна давно раздражала его товарищей по группе – не говоря уже о его горячем нраве, который проявлялся в таких случаях, как, например, та драка из-за собаки год назад, – а потому давно возник и вопрос о его замене. «Мы хотели немного подождать и в один прекрасный день взять кого-то на его место, – рассказал Ларс. – Мы просто ждали, пока появится кто-то подходящий».

Не отступая от своего решения, Ларс поделился с Джоном Зазулой проблемами с Дэйвом. Вот что Ларс рассказал «KUSF»: «Приехав в Нью-Йорк, мы сказали Джонни, что состав группы сменится в самое ближайшее время. Но не прямо сейчас, поскольку у нас не было замены для Мастейна, а концерты уже были намечены – восьмого и девятого апреля мы играли на разогреве у „Vandenburg“ и „Rods“ в двух нью-йоркских клубах Бруклина – „Paramount Theater“ и „L’Amours“». Через пару дней Зазула увидел, как в действительности обстояли дела в группе «Metallica»: «Отношения между Мастейном и группой были очень напряженными. Наверное, главная проблема была в том, что от Дэйва можно было ожидать чего угодно. Каждый день он выкидывал что-нибудь новенькое, а им необходим был надежный человек, готовый исполнять свои обязанности».

После двух концертов у группы образовался свободный день. Ульрих сказал так: «Все воскресенье [10 апреля] мы маялись, а в понедельник утром ему обо всем сказали». Легенда гласит, что однажды, проснувшись поутру, Мастейн увидел, что его чемоданы собраны, а коллеги по группе склонились над ним с мрачными минами. Джеймс сообщил ему, что он уволен из группы, а Дэйв, не найдя что ответить, просто спросил, во сколько ему выезжать. Гитарист ответил, что его автобус подъедет через час. «Спустя час он сидел в автобусе», – подтвердил Ларс в беседе с «KUSF».

Джон Зазула помнит, как уезжал Мастейн: «Они посадили его в автобус и отправили домой. Он был вне себя от злости». Рон Макговни, наблюдая за происходящим из Лос-Анджелеса, позднее отметил: «Я удивился, когда они выгнали Дэйва, – не думал, что после моего ухода в группе еще что-то произойдет. Я думал, Джеймс опять возьмется за случайную подработку, а Ларс вернется к своим богатеньким родителям в Европу».

Но все произошло с точностью до наоборот. Увольнение Мастейна было необходимым шагом на пути «Metallica» к вершине карьеры.

Считается, что Мастейн был уволен из группы за неприемлемое поведение под воздействием алкоголя – неизбежного зла, столько лет сопровождающего группу «Metallica». Возможно, это и не так: Ульрих и Хэтфилд, а какое-то время и Клифф, были амбициозными музыкантами, больше всего мечтавшими возвести «Metallica» на ступень выше – будь то некоммерческая договоренность о записи альбома с Джонни Зазулой или стадионный концерт. Ненадежность Мастейна была этому помехой, которую они и устранили.

И все же история Мастейна на этом не заканчивается. Распрощавшись с «Metallica», он нашел выход для своей злости в новой группе – «Megadeth», – ставшей второй наиболее успешной трэш-группой после его прежней команды. Любой музыкант знает, что только человек, преданный своему делу и действительно желающий успеха своей группе, может помочь ей достичь такого уровня. Зазула откомментировал это так: «Мой лейбл назывался „Megaforce“, а его группа – „Megadeth“, и мы неспроста использовали одну и ту же приставку „мега“». Очевидно, что помимо разлада из-за алкоголя (в конце концов, остальные участники группы пили не меньше, а то и больше), Мастейн и «Metallica» просто не сошлись характерами. И Джеймс, и Дэйв пережили в детстве серьезные психологические травмы: у первого рано умерла мать (а отец нашел утешение в Христианской науке), а у последнего было трудное детство без присмотра родителей. Ларс фактически был гиперактивен и заполнял собой все вокруг. Клифф же, напротив, был спокойным и задумчивым. Вместе такие характеры составляли взрывную смесь, а конфликт между уставшими от долгого пути и к тому же подвыпившими музыкантами был неизбежен в замкнутом пространстве взятого напрокат фургона. Вокалист «Deep Purple» Иэн Гиллан сказал мне: «В музыке как в футболе: необходимо чувствовать себя друг с другом комфортно, и только тогда появится слаженность и вера в успех».

Многие музыканты, с которыми мне довелось общаться в процессе сбора материала для этой книги, подтверждают, что сегодня Мастейн – очень глубокий, мыслящий, умный и внимательный человек, не имеющий ничего общего с молодым агрессивным задирой из «Metallica». Кейтон Де Пена из «Hirax» рассказывает: «Я очень давно знаю Дэйва Мастей-на. Когда мы познакомились, я не особенно задумывался о его характере. Как и я, он был очень молод и готов завоевать весь мир. Мы хорошо ладили. Совместной игрой Джеймс Хэтфилд и Дэйв Мастейн создавали невероятный заряд энергии – такую не спрячешь. Я до сих пор с удовольствием слушаю соло на „No Life ‘Til Leather“. Дэйв Мастейн – один из моих самых любимых гитаристов. Сейчас я понимаю это лучше, чем раньше. Думаю, он неповторим». Дэн Лоренцо из «Hades», вспоминая встречу с Мастейном, может сказать о нем только хорошее: «Я пришел в „Ritz“ на концерт „Megadeth“. Захожу в мужскую уборную, а там стоит Дэйв и стонет. Я говорю: „В чем дело, Дэйв, у тебя что-то болит“? Он посылает меня куда подальше, а потом спрашивает: „Ты кто вообще такой, твою мать?“ Я отвечаю: „Я – Дэн из группы «Hades»“. А он как завопит: „Да вы охрененные парни! Пойдем со мной, брат“, – и тащит меня за сцену оттянуться с музыкантами».

Похоже, проблемы с алкоголем были у Мастейна с самого начала работы в группе. Брайан Слейгел подтверждает, что выпивка была для него не лучшим стимулирующим средством: «Дэйв любил крепко выпить. Да, они все много пили, но Дэйв совершенно терял голову от алкоголя. Когда они играли на концерте „Metal Massacre“, Дэйв подошел ко мне после выступления и сказал: „Не верь тому, что тебе скажут, это неправда“. Я тогда не понял, о чем он. А потом оказалось, что он залез в бар и украл ящик лучшего пива, какое было в этом клубе». Такое потакание своим слабостям едва не вылилось для Мастейна в серьезную проблему: «Владельцы клуба не хотели им платить. Он оставил пустые пивные бутылки прямо в гримерке!»

Брайан подводит итог: «Просто он немного дальше остальных заходил в своем веселье». Стив Такер, фронтмен «Morbid Angel», узнал об этом из первых рук: «Я познакомился с Мастейном в туре „Peace Sells“. Он вел себя как последний подонок, тупоголовый алкаш». А Джим Мартин, какое-то время игравший в «Faith No More», вспоминает: «Этот парень вечно нес какую-то чушь. Он любил поговорить о своих убеждениях, но они всегда были очень наивными и даже примитивными. На первых двух концертах „Metallica“ я спрашивал: „Да что этот чувак несет? Заткнись и играй на своей гитаре!“ Когда я увидел его в „Megadeth“, впечатление было такое же».

Зато немногие музыканты могут сравниться с Мастей-ном в технике игры на гитаре. Один из таких гитаристов – Джефф Уотерс из «Annihilator». Дэйв позвонил ему, когда «Megadeth» понадобился второй гитарист: «Как-то он мне позвонил в восемьдесят девятом году, и мне очень польстило его приглашение на прослушивание. Я вежливо отказался, но это была огромная честь. Я поступил правильно: он в то время злоупотреблял наркотиками и алкоголем, да и у меня тоже были с алкоголем проблемы. Наши характеры и наши дурные привычки просто нельзя было тогда сталкивать!»

«Чужая душа потемки, – размышляет Эрик Петерсон. – Может, Дэйв был слишком робок и не любил общаться с людьми». Может, как и все мы, Дэйв просто имел свои недостатки? Боб Налбандиан рассказывает: «Дэйв неоднозначный человек. В пьяном состоянии он был отвратительным подонком без тормозов, но я всегда умел с ним ладить. Он уважал меня, ведь я издавал журнал „Headbanger“. В „Metallica“ столкнулись интересные характеры – Дэйв и Ларс, – и они многого вместе добились. Дэйва ничто не могло смутить. Джеймс очень усердно трудился и изо всех сил старался, чтоб все получилось, но он был слишком зажатым. А Дэйв подходил к микрофону и совершенно не смущался». Налбандиан справедливо замечает, что возвращение Мастейна в составе «Megadeth» стало настоящим чудом: «В этом вся разница между ним и Роном Макговни. Выйдя из группы, Рон опустил руки. А когда уволили Дэйва, тот решил: „Я вернусь, мать вашу“».