Текст книги "Лидерами не рождаются. 12 правил эффективного руководства"

Когда вы проходите первое развертывание, то перестаете быть новичком и приобретаете статус «парень на один круиз»[7]7
  Переведено по аналогии с one-night wonder – интрижка на одну ночь. Парень на один круиз – это спецназовец, который побывал только на одной операции.


[Закрыть]. Это выражение означает, что хоть вы уже и не новичок, но все равно еще многого не знаете.

В моем втором взводе в группе спецназа «Один» были надежные солдаты – те самые «парни на один круиз». Начальство нас не разбивало, и мы все перешли из первого взвода во второй. Наш командир взвода был главным старшиной. Как и наш ведущий старшина или ведущий петти-офицер (ВПО), он был очень умным и опытным. У нас также был невероятно талантливый начальник в должности помощника командира взвода, рекордсмен-квотербек[8]8
  Нападающий в команде по американскому футболу.


[Закрыть] футбольной команды Navy Midshipmen Элтон Ли Гриззард. Он обладал природным лидерским талантом. Его уже направляли в Сомали, где он принимал участие в реальных военных операциях.

Так что все руководители были настоящими профессионалами. Все, кроме самого командира взвода. Он перевелся со своей специальности в военно-морском флоте в разряд спецназа. Это означало, что, несмотря на то что он был старшим лейтенантом, у него не было никакого опыта работы в отряде «морских котиков» или в развертывании. У него не было опыта работы в качестве командира взвода. И все же он отвечал за него.

Само по себе это не имеет большого значения; военные часто работают таким образом. Неопытный офицер окружен надежным старшим рядовым составом, который дает тактические указания и держит все под контролем. По крайней мере, так должно быть. Но не в этот раз.

В нашем случае командир не хотел выслушивать советы от старшего рядового состава или от кого-либо из нас. Несмотря на то что, не считая новичков, он был самым неопытным человеком во всем взводе, он хотел сам принимать решения. Все планы были только его планами. Все решения были только его решениями. Он не хотел никого слушать.

Нет никакой необходимости говорить о том, что дела шли не совсем гладко. Он не воспринимал информацию от старшего рядового состава, что заставляло нас нервничать. Наши опасения были не напрасны. Планы, разработанные и навязанные нам командиром взвода, были провальны. На поле у нас возникали некоторые трудности. Мы не выполнили тренировочные задания так хорошо, как должны были. Но плохие показатели не поменяли взглядов командира на управление командой.

Когда мы проваливали учебную миссию, он обвинял в этом обстоятельства. Он никогда не понимал и не признавал тот факт, что всему виной его методы. Оглядываясь назад, нетрудно понять, что все это время свою нехватку опыта офицер компенсировал огромным эго. Тогда я не понимал это. Мне просто не хватало опыта, чтобы осознать, что происходит. Но теперь ясно, что в нем не было ни капли смирения.

Я должен отдать дань уважения главному и ведущему старшинам. Мы, молодые призывники, наблюдали за тем, как наши старшие товарищи делали все возможное, чтобы оказать влияние на командира. Они советовали, упрашивали, старались его наставлять. Они тратили много времени, объясняя, как все работает. Они пытались заставить его обуздать свое эго и позволить им принимать хоть какие-то тактические решения. К сожалению, им не удалось повлиять на него. Шли месяцы, а поведение командира взвода оставляло желать лучшего. В конце концов наш ВПО, второй по старшинству военнослужащий во взводе, не выдержал. Как-то поздней ночью, перед трудной учебной миссией в пустыне, он сообщил командиру взвода, что не согласен с его планом. Их разногласия переросли в бурный спор, затем в громкую ругань, и, наконец, командир взвода сорвался и ударил ВПО. Мы все подорвались растаскивать их. Ситуация была хуже некуда.

Вам стоит знать, что дружеские драки во взводе «морских котиков» – дело обычное. Словесные перепалки часто приводят к добродушным боям на кулаках или шуточной борьбе с захватами. Но эта драка была другой. Об играх не шло и речи, ведь офицер ударил рядового.

В течение следующих нескольких дней во взводе царила ужасная атмосфера. Наш офицер вел себя высокомерно и никого не слушал. Но теперь он ударил нашего петти-офицера. Это было неприемлемо, и мы не собирались оставаться в стороне. Неловкое ворчание по поводу этой ситуации превратилось в настоящий гомон. Недовольство охватило всех. Нам нужно было занять твердую позицию.

Мы провели несколько закрытых встреч с рядовыми. Посоветовавшись с главным старшиной и петти-офицером, мы решили пойти к командиру взвода и сказать ему, что больше не собираемся с ним работать. Мы хотели, чтобы он ушел. Это был настоящий бунт.

Я не хочу, чтобы это звучало драматичнее, чем было на самом деле. Но согласно Единому Кодексу Военной Юстиции – правовому кодексу, который военные должны соблюдать, – «лицо, признанное виновным в организации мятежа, мятеже, в подстрекательстве к мятежу или в укрытии информации о мятеже или в подстрекательстве к мятежу, подлежит смертной казни». Мятеж – вот чем мы занимались. В целом обстановка была мирная и не существовало никаких шансов, что наше недовольство перерастет в преступный бунт, где нам придется предстать перед военным трибуналом. Но когда призывники просят, чтобы их командира уволили, – это уже непростая ситуация.

Через пару дней мы вернулись к команде из учебного полигона в пустыне. Наш главный старшина поговорил с начальником командования, старшим офицером группы спецназа «Один», и объяснил всю ситуацию. Он устроил нам встречу с главнокомандующим группы спецназа «Один». Он был человеком харизматичным и приземленным и зарекомендовал себя как хороший военный оператор, что большая редкость для старшего офицера.

В назначенное время рядовые взвода собрались у кабинета главнокомандующего. Он попросил нас объяснить ситуацию. Один за другим мы рассказали ему свою версию того, что видели. Мы подробно описали общую атмосферу, царившую во взводе. Я обратился к нему: «Командир взвода никого не слушает. Все должно быть либо так, как хочет он, либо никак».

Я думал, что он согласится с нами, но после того, как последний человек высказался, он окинул присутствующих взглядом и сказал: «Послушайте, парни. Я понимаю, что ситуация не самая приятная. Похоже на конфликт личного характера. Но в то же время это смахивает на бунт. А мы не допускаем бунтов на флоте. Так что прекращайте. Возвращайтесь во взвод и приступайте к работе. Разберитесь с этим сами. Все понятно?»

«Да, сэр», – хором ответили мы.

Вполне логичный исход. Мы высказали свое мнение, а нам приказали вернуться в строй. Мы подчинились. Поскольку мы испытывали большое уважение к главнокомандующему, то не стали подвергать сомнению его слова. Он сделал правильно, когда подавил наш мятеж. Им не место на флоте.

Но как оказалось, он и сам не планировал держать в штабе такого командира взвода. В течение следующих нескольких дней главнокомандующий проконсультировался с начальником отделения, побеседовал с главным старшиной взвода, провел тщательную оценку недостатков в руководстве командира взвода. Основываясь на полученной информации, он вызвал командира в свой кабинет и… отстранил его от руководства. Это было взвешенное решение. Командир взвода потерял свое звание и был исключен из группы спецназа «Один».

Это был хороший урок: разбрасывание званиями и высокомерие не работают. Но я не уверен, что усвоил бы его, если бы не последующие события. Нам назначили нового командира, и он был полной противоположностью предшественника. Во всех отрядах «морских котиков» слышали о нем. Все называли его по инициалам, но использовали буквы из фонетического алфавита: Дельта Чарли.

У Дельта Чарли была невероятная репутация. Он начал свою карьеру как рядовой военнослужащий и дослужился до старшины, второго высшего звания в военно-морском флоте, лишь рангом ниже, чем начальник командования. Тогда он получил звание офицера. Ему доверяли любую работу, которую мог выполнить член спецназа ВМС. Первоначально он состоял в старых отрядах подводных саперов, прежде чем они были упразднены и позже превращены в «морских котиков». Он был «владельцем доски»[9]9
  Физическое лицо, которое было членом экипажа корабля США, и это судно было передано в комиссию.


[Закрыть], служил в постоянном отряде «котиков», группе особой лодочной службы, был инструктором на базовом курсе по подводной подрывной работе и трудился как подводный носитель – пристанище для сверхмалых подводных лодок Силы специальных операций ВМС США. Кроме того, у него был боевой опыт. Он участвовал в операции по вторжению в Гренаду в составе подразделения, которому поручили взять под контроль главную радиовышку страны. Мы были мало осведомлены об этой операции, но одно знали точно: она была реальной. А никто из нас еще никогда не принимал участия в реальных боевых действиях.

Когда я услышал о назначении Дельта Чарли, я был очень взволнован. И напуган. В конце концов, я, «парень на один круиз», понимал, что у меня были кое-какие знания, но они не могли тягаться с тем опытом, которым обладали люди вроде Дельта Чарли. Я также думал, что Дельта Чарли был назначен командиром взвода специально, чтобы поставить молодых бунтарей на место. Я был уверен: теперь нас ждет суровое командование и строгий контроль.

А потом я впервые познакомился с Дельта Чарли. Он был совсем не таким, каким я его представлял. Он был ниже ростом, чем я думал, – 1,75 м или около того, и у него была довольно стройная фигура.

Он выглядел очень спокойным и расслабленным, с легкой улыбкой на лице. Когда он впервые заговорил с нами, то сказал:

«Я с нетерпением жду работы с вами».

Эта фраза многое значила. Я сразу заметил его тонкий подход. Он не сказал: «Я с нетерпением жду момента, когда начну командовать вами», или «Я рад, что буду командовать этим взводом», или «У меня строгие порядки». Или даже: «Для меня большая честь быть вашим командиром». Вместо этого он сказал, что с нетерпением ждет возможности поработать с нами – предлог «с» так контрастировал с тем, что мы привыкли слышать от прошлого командира, который всегда старался отделиться от нас даже в своей речи. Но Дельта Чарли был другим. Он считал себя одним из нас.

Но контраст между Дельта Чарли и его предшественником был куда больше. Эти двое были диаметрально противоположны во всех отношениях. Это произвело на меня впечатление и повлияло на мои действия в качестве руководителя до конца жизни.

Одним из самых больших различий между Дельта Чарли и его предшественником было то, что у первого был огромный практический опыт, в то время как у второго, как и у остальных новичков, его не было совсем.

Меня, как и остальных солдат, поражало, что Дельта Чарли не отдавал нам никаких приказов. У него не было собственных планов. Командир использовал метод децентрализованного, или директивного, управления[10]10
  Концепция командования, особенностью которой является передача властных полномочий от старших звеньев управления младшим, так как именно они имеют возможность наиболее полно учитывать в своих действиях ситуативные обстоятельства местной оперативной обстановки.


[Закрыть]: он говорил нам, что нужно сделать, и добавлял, что мы должны сами определить, как это реализуем. И когда я говорю «мы», то имею в виду не только старший рядовой состав. Он говорил мне или другим ребятам: «Эй, вот задание на сегодня. Подумайте, как, по-вашему, мы должны это сделать, и дайте мне знать».

Мы нервничали, но такая перспектива радовала нас. Мы усердно трудились, чтобы разработать тактически обоснованный план. Как только он был готов, мы представляли его Дельта Чарли. Он находил недочеты и указывал нам на них. Это было просто потрясающе. Я считал его тактическим гением. Но позже осознал, что он был отстранен от процесса планирования, поэтому мог взглянуть на ситуацию со стороны и легко обнаружить ошибки. Это прямо противоположно тому, как себя вел наш бывший командир взвода, который навязывал свои идеи.

Вдобавок ко всему, когда мы сами разрабатывали план, мы же и отвечали за него. Ведь это был наш план! Когда мы отправились на тренировочную базу для выполнения тактического плана, то были полны решимости сработать на отлично, ведь руководствовались собственными идеями. Когда мы сталкивались с препятствием, то находили способ обойти его. Мы бы ни перед чем не остановились, чтобы осуществить задуманное.

Дельта Чарли сделал еще одну вещь, которая произвела на меня большое впечатление: он вынес мусор. В этом нет ничего особенного, и я, скорее всего, не придал бы этому большого значения, если бы не одно «но»: я никогда не видел, чтобы бывший командир взвода делал подобное. Видите ли, офис взвода, или, как его называют спецназовцы, хижина, должен убираться каждый день. Вынос мусора обычно поручают новичкам. В конце каждого дня молодые «морские котики» вытирают пыль и выносят мусор. Уборка – это грязная, но необходимая работа, которая не дает новичкам зазнаваться. Как «парень на один круиз», я чувствовал, что был выше уборки. Я не должен был больше этого делать. У нас было правило: чем выше ты поднимаешься по служебной лестнице, тем дальше становишься от подобной работы.

Но это не коснулось Дельта Чарли. В конце каждого дня он выносил мусор. А мог даже и пол подмести. Для него в этом не было ничего постыдного. Требовалось лишь несколько минут, чтобы привести пол в порядок, собрать мусор из всех баков и отнести его на свалку. Но эти две минуты меня покорили. Это было реальное, физическое действие, которое подразумевало под собой исключительную скромность. Дельта Чарли был самым старшим во взводе; у него было больше всего опыта. И вот он выносит мусор. А я все еще считаю, что слишком хорош, чтобы браться за такое дело.

Понадобилось лишь пару раз увидеть эту картину, и вот мы с товарищами уже выносим мусор и убираем казармы, чтобы этого не пришлось делать Дельта Чарли. Таким образом мы выражали наше уважение к командиру. Он его не требовал, но однозначно заслуживал.

Бывший командир взвода, напротив, избегал любой грязной работы. Это было ниже его достоинства. Он мнил себя всемогущим. Его поведение влияло на нас: мы тоже не хотели заниматься подобной работой.

Дельта Чарли был феноменальным тактиком, невероятным стратегом и одаренным оператором. Но именно его скромность больше всего мотивировала нас помогать ему. Мы не хотели его подводить или разочаровывать. Мы желали, чтобы он выглядел наилучшим образом перед старшим командиром, и делали для этого все возможное.

Могу с уверенностью сказать, что это был лучший взвод, в котором я когда-либо был. Он изменил мою жизнь, а Дельта Чарли оказал на меня огромное влияние. Если вы только начинающий спецназовец, то взвод – это весь ваш мир. А с нашим старым командиром этот мир был так себе.

Но когда пришел Дельта Чарли и взял на себя командование, то почти мгновенно наш мир изменился к лучшему. Это было одним из самых сильных проявлений влияния руководства, которое я когда-либо видел. На тот момент я думал, что Дельта Чарли сделал мир лучше для всего взвода. Однажды, если получится, я попытаюсь сделать то же самое для шестнадцати «морских котиков» в своем взводе. Именно эта мысль подтолкнула меня стать офицером.

Дельта Чарли стал для меня образцом для подражания. У него были знания, опыт, положение и звание. У него были все причины смотреть на нас свысока и вести себя так, будто он лучше остальных. Но он никогда этого не делал. Один лишь этот факт заставил меня уважать его и следовать его примеру, что я пытаюсь делать и до сих пор.

Наша основная группа ребят снова оказалась вместе в третьем взводе. Мы доверяли друг другу и всегда действовали сообща, как одна сплоченная команда. У нас проходило развертывание, где командиром взвода был Дельта Чарли. После этой операции нас представили новому командиру. Это был надежный парень с хорошей репутацией, и он нам очень понравился. Конечно, он знал, что после Дельта Чарли от него будут многого ждать, но это мало волновало его. Он не предпринимал никаких попыток походить на бывшего командира и выбрал свой путь командования, руководствуясь сильными сторонами своего характера. И у него это неплохо получалось. Мы к тому моменту уже многому научились у Дельта Чарли, поэтому большинство вещей могли выполнять сами. Новый командир не обладал таким богатым опытом, как старый, но он хорошо справлялся.

Мы прошли медкомиссию, которая называлась Цикл подготовки перед развертыванием, и отправились за границу на борту корабля ВМФ США. Это было мирное время, поэтому мы служили в других странах, где тренировали армию принимающей страны либо занимались сами.

Однажды мы сошли с корабля и отправились в пустыню в районе Персидского залива, чтобы провести самостоятельную тренировку, где был только наш отряд – ни иностранных сослуживцев, ни других американских подразделений. Посреди пустыни мы устроили учения по ведению сухопутной войны, чтобы отработать упражнения немедленного действия (УНД). УНД – это заранее спланированные передвижения, которые взвод «морских котиков» будет выполнять при контакте с врагом. Это напоминает серию запланированных игр у футбольной команды. Есть несколько установленных сигналов, которые используются для того, чтобы дать членам взвода определенные инструкции. Так они понимают, какой маневр должен быть выполнен: обстрел противника с фланга, разрыв контакта, выстраивание в линию или движение вперед, назад, влево или вправо. Эти сигналы обычно дает командир взвода или старшина, в зависимости от того, где находится противник. На этой конкретной тренировке мы разыгрывали ситуацию, когда нас «атаковал» враг. Это значит, что как только мы замечали специально установленные цели в виде силуэта человека, то стреляли по ним. Как радист, я шел в начале взвода, сразу за командиром, который следовал за наводчиком. Когда началась стрельба, мы все переместились на поле боя, точно так же, как тренировались до этого. Я быстро просканировал местность, затем мысленно отстранился и начал оглядываться, чтобы оценить ситуацию. Мы прятались за песчаным валом, который служил надежным прикрытием большинству из нас.

Мне ничего не угрожало, поэтому я немного приподнял голову, чтобы получше осмотреться. Я заметил, что песчаный вал на самом деле обеспечивал хороший путь к отступлению и мы могли бы просто скрыться за ним по одному человеку за раз.

Я ждал, пока командир взвода подаст сигнал, но он не спешил. Я подождал еще немного. Команды все не было. И так как я отстранился от происходящего и был в безопасности за песчаным валом, то точно знал, что должно произойти. Сигнал не поступил, хотя должен был. Прошла еще пара секунд, и я, не выдержав, крикнул: «Уклониться вправо!» Как нас и обучали, мы все по очереди передали сообщение и сделали маневр.

Все прошло гладко. Это была одна из самых простейших команд и маневров, которым мы научились. Несколько минут спустя, когда между нами и «вражеским контактом» была пара сотен метров, мы быстро сформировали оборонительный периметр, установили систему безопасности в формате 360 градусов, перераспределили боеприпасы, посчитались по головам, а затем объявили о прекращении огня и конце упражнения, что обычно называют ENDEX.

Мы провели быстрый разбор полетов. Командир взвода был весьма расстроен. «Что вы делали, когда отдали команду?» – спросил он. «Никакой команды не было, так что я ее отдал. «В отсутствие каких-либо приказов – командуйте!» – сказал я, цитируя старую военную поговорку. «Я не медлил, а просто оценивал обстановку, хотел прорваться сквозь «врага». Это вы слишком рано скомандовали», – ответил он. Казалось, командир не придал этому большого значения, но я чувствовал, что он был недоволен моими действиями.

Мне было нетрудно защититься и дать ему отпор. Я бы с легкостью мог сказать: «Вы не отдавали приказ, а кто-то должен был это сделать. Но это было бы неправильно. Я понял, что совершил ошибку. Она не была фатальной, но я определенно чересчур много себе позволил». Все это негативно сказалось на ситуации, ведь в итоге мы не выполнили то, что «приказал» командир взвода. Но это послужило мне хорошим уроком. С того момента я осознал, что мне не всегда нужно быть лидером. Я понял, что моя работа – поддерживать команду и миссию, что, в свою очередь, означало поддерживать начальника.

Для меня этот урок был относительно безболезненным. Но во время службы в спецназе ВМС я видел, как подобные ошибки могли приобретать ужасающие формы – когда личное эго шло вразрез с позицией человека, который руководил и отдавал приказы. На протяжении всей своей карьеры я часто замечаю, как люди воюют друг с другом, а не с врагом.

В тот день я понял, что хоть и сам был готов руководить, мне нужно было следовать приказам. Я научился усмирять свое эго ради начальника и общей миссии. Говорит ли это о моей слабости? Нет, это значит, что я поставил свой отряд и задание выше себя. На протяжении всей карьеры я часто сталкивался с подобными ситуациями.