Текст книги "Что ждет нас на небесах?"

Да будут они едины

Идеальное взаимопонимание и совершенная любовь приводят к совершенному единству.

Капитан Дэйл Блэк описывает это так: «Самое прекрасное чувство единства, которое я ощущал на Земле, не сравнится с потрясающим ощущением, которое я испытал на Небесах, – я был един с духовной семьей. Эта любовь – Божья любовь – изменяла все. Самое восхитительное на Небесах – это то, что тебе позволено ощутить священную, глубочайшую, безграничную любовь Бога».

Джефф Олсен сказал следующее, размышляя о пережитом.

Все мы были частями головоломки, вставшими на свое место. Я вспомнил слова Спасителя: «То, что вы сделали для одного из малых сих, вы сделали для Меня». Говорил ли Он об этом единении, которое я чувствовал? Неужели Он так жил на Земле – зная каждую душу на глубочайшем уровне и любя ее? Мы все в глазах Бога равны и взаимосвязаны. Я это видел, чувствовал и ощущал.

«Я не только слышал музыку и тысячи славящих Бога голосов – я стал частью хора, – вспоминает Дон Пайпер. – Я был един с ними и они приняли меня к себе».

Гарвардский нейрохирург Эбен Александр в рассказе о своем околосмертном опыте упомянул, что он оставался собой – то есть это было не буддистским единением, когда человек теряет ощущение себя, а Божественным единством. Он вспоминает: «Все было частью всего, но одновременно оставалось отдельным». Также он говорит, что слух и зрение были едины: каким-то образом он слышал зримую красоту существ, которые реяли у него над головой, и видел «взрывное, радостное совершенство» их песен. Доктор Александр ощущал, что когда он слышал и видел, то словно сливался со звуками и образами, становился единым целым с ними.

Совершенное семейное единство, объединение и общение возможны только потому, что на Небесах не существует греха. Дэйл Блэк вспоминает, как он осознал это.

Я был так счастлив не только потому, что вокруг присутствовала красота, но и потому, что здесь отсутствовало отвратительное. Не было ссор, ревности, сарказма, предательства, обмана, лжи, убийств, неверности – ничего, что противоречило бы свету, жизни и любви. Отсутствие греха было ощутимо. Не было стыда, потому что было нечего стыдиться. Не было печали, потому что не о чем было грустить. Не нужно было прятаться, потому что не было того, от чего нужно скрываться. Все было открыто.

Семья воссоединенная

Джефф Олсен был на Небесах. «Я танцевал и бегал, радость переполняла меня… Я поражался неописуемой красоте окружения. Я чувствовал, ощущал и знал на вкус все так, словно у меня было не пять, а пятьдесят чувств. Это было потрясающе».

После автокатастрофы Джеффу понадобилось много месяцев на то, чтобы выздороветь. Он винил себя в гибели Тамары и малыша Гриффина и погружался в отчаяние. Он не мог отпустить их, он хотел умереть и оказаться с ними, но знал, что должен найти в себе силы остаться и растить четырехлетнего Спенсера. В один из особенно тяжелых дней на пути к выздоровлению он вновь пережил околосмертный опыт и видел Небеса.

Я шел, и мои ноги вновь были здоровыми и сильными. Я шел по длинному коридору и в конце его увидел колыбельку. Я подбежал к колыбельке и заглянул в нее, и радость затопила меня. Там лежал мой сын. Маленький Гриффин! Он был жив и здоров. Он мирно спал. Я смотрел на него и впитывал каждую черточку. Его маленькие пухлые ручки на подушке возле совершенного личика. Завитки мягких волос, касающиеся ушей. Я поднял его из колыбельки и прижал к груди. Я чувствовал тепло его тела, его дыхание на моей шее, запах его волос. Он был таким до последней черточки знакомым и живым! Я обнимал его и плакал от радости, прижавшись щекой к его макушке, как делал всегда. Это был Гриффин! Он был жив, и я был с ним, я держал его на руках в этом чудесном месте. Внезапно я почувствовал, что кто-то приблизился ко мне сзади. Ощущение силы и любви, исходящее от этого существа, было невероятно мощным. Меня окутали свет и любовь… Я знал, что мои жена и сын уже несколько месяцев как мертвы, но там, где я был сейчас, времени не существовало. Их не отняли у меня.

Сейчас у меня была возможность передать их Богу. Отпустить с миром, любовью и благодарностью. Все неожиданно обрело смысл. Все было согласно Божьему плану. Я мог вверить своего сына Богу и не чувствовать, что его у меня отобрали. …Я держал своего сына так, как Бог держал меня. Я ощутил единство всего. …Тот, кто стоял позади меня, попросил меня отпустить все это и передать Гриффина Ему. Я знал все это и чувствовал покой. Я в последний раз крепко обнял Гриффина, поцеловал его в щеку и осторожно положил обратно в колыбельку. Я добровольно отпустил его. Никто никогда не заберет его у меня. Он мой. Мы едины, и я един с Богом. …Гриффин был жив в месте, более реальном, чем что бы то ни было здесь.

Это Небеса. Жизнь, любовь, воссоединение – все восстановлено и живо в месте, более прекрасном, чем вы можете себе представить. Давайте все же попытаемся представить, насколько прекрасным оно может быть.

Глава 8
Самое прекрасное место!

Капитан Дэйл Блэк, пилот коммерческой авиации, налетал более семнадцати тысяч часов по всему миру. За это время он также сделал более тысячи полетов добровольцем в пятьдесят стран, где он также занимался строительством приютов, больниц и церквей, чтобы нести любовь Бога нуждающимся. Капитан Блэк говорит, что он делает это потому, что некогда он выжил в авиакатастрофе и увидел то, что изменило его жизнь.

Дэйл всегда мечтал летать. В девятнадцать он уже получил лицензию пилота. Чак и Джин, пилоты и его наставники, позволяли Дэйлу летать с ними, когда занимались доставкой грузов по Калифорнии, чтобы он получил побольше практики. Однажды они, как обычно, пошли на вылет втроем, на самолете Piper Navajo с двумя двигателями. Их ждало чистое небо Лос-Анджелеса. Джин поставил газ на максимальную взлетную скорость, но скорость в воздухе почему-то оказалась слишком низкой. Увидев, что они не поднимутся над верхушками деревьев, Джин повернул – и они врезались в двадцатиметровый памятник авиаторам. Самолет развалился на части. Пилоты врезались в каменную поверхность на скорости более двухсот километров в час и рухнули с двадцатиметровой высоты. Выжил только Дэйл.

Последнее, что я помню, – руки Джина, выжимающие рычаг управления до упора влево и на себя. …Внезапно я обнаружил себя в воздухе, над собственным искореженным телом. Серые штаны и рубашка были порваны в клочья и все в крови. …Я промчался через узкий ход. …Это не был туннель со светом в конце. Больше было похоже на темную тропу, отмеченную полосами света по краям. За пределами тропы царила тьма. Но во тьме кружились мириады крохотных шариков света, словно это был глубокий космос. А я летел, словно самолет в ночном снежном шторме. …Я осознал, что лечу не один. Меня сопровождали два ангела, облаченные в белоснежные бесшовные одежды, пронизанные серебряными нитями. Они не обладали выраженной половой принадлежностью, но казались мужественными и были выше меня. …Удивительно, но мое боковое зрение улучшилось, и я мог одновременно видеть сияющие лица их обоих. Я даже мог смотреть назад, почти не поворачивая головы…

Я быстро приближался к величественному золотому городу, который сиял множеством прекраснейших цветов. Более чистого света я никогда не видел. Я никогда не слышал настолько величественной, чарующей и прекрасной музыки. Я приближался к городу, но уже медленней, словно самолет, заходящий на посадку. Я знал, что это место полностью и целиком свято. Не спрашивайте откуда, я просто знал.

Красота ошеломила меня. У меня захватило дух. Мое сердце переполнило ощущением причастности; я хотел никогда не покидать это место. Каким-то образом я знал, что был создан для этого места, а оно – д ля меня. …Город купался в свете – это была сияющая белизна, а свет был сильный, но рассеянный. В этом ослепительном свете, казалось, все цвета, которые только можно вообразить, существовали и – как это лучше сказать? – играли… Казалось, что цвета живые и танцуют в воздухе. Я никогда не видел столько разных цветов. …У меня дух захватывало. Казалось, я могу смотреть на это целую вечность.

Чем больше я приближался к городу, тем лучше я различал подробности. Источник великолепного света находился внутри городских стен, на расстоянии шестидесяти – восьмидесяти километров от них. …Источник был ярче солнца. Странно, но я мог смотреть на него не щурясь. Моим самым большим желанием было смотреть на него. Свет был ощутимым. Он обладал плотностью и весом, я не встречал ничего подобного до сих пор и с тех пор. Сравнить его я могу, пожалуй, разве что со светом от взрыва водородной бомбы…

Каким-то образом я знал, что свет, и жизнь, и любовь взаимосвязаны. …Поразительно, но свет проходил предметы насквозь. Сквозь деревья. Сквозь траву. Сквозь стены. И сквозь людей. Там была огромная толпа людей и ангелов – миллионы, бесчисленные миллионы. Все они собрались на центральной площади, которая была километров пятнадцать в диаметре. Это невозможно сравнить с толпой на стадионе – больше всего это походило на океан. Волны людей, которые двигаются в свете, покачиваются под музыку, славят Бога. …Каким-то образом музыка Небес задавала темп всему, и я чувствовал, что здесь нет спешки.

Я был снаружи города, на высоте примерно сто метров, и медленно двигался к стенам. Не понимаю, как я чувствовал направление, но уверенно, как стрелка компаса, ощущал, что двигаюсь на северо-восток. Значит, я приближался к городу с юго-запада. В город вела узкая дорога. Я без усилий двигался по дороге, и меня сопровождали два ангела, словно мы прибывали согласно божественному расписанию.

Внизу я видел чистейшую, совершенную траву идеальной высоты. Ни травинки не было сломано, ни одна из них не была не на своем месте. Я никогда не видел травы настолько насыщенного зеленого цвета – если о цвете можно сказать, что он живой, то этот зеленый был живым и чуть прозрачным, а из каждой травинки струились жизнь и мягкий свет. Плавных очертаний холмы были покрыты бескрайним ковром переливчатой травы, усыпанной разноцветными, яркими полевыми цветами, возносившими к небу головки, увенчанные нежными лепестками, словно они тоже на свой манер прославляли Бога.

Захваченный звуками и пейзажем, я не сразу обратил внимание на то, что воздух пропитан нежным и тонким ароматом. Но, рассмотрев изысканные, идеальные цветы, я захотел почувствовать их запах – и тут же ощутил его. Я сосредоточился и почувствовал, что трава и цветы, деревья и даже воздух пахнут по-разному. Все запахи были чистейшими, захватывающими и идеально сливались в один удивительно гармоничный и нежный аромат.

Вдали я заметил величественную горную цепь, возвышавшуюся над местностью. Я смотрел на горы и понимал, что не хочу покорять их, – я хочу застыть перед ними в благоговении…

Дорога, шириной только для двоих, следовала к очертаниям холмов, а затем постепенно начинала подниматься к гигантской стене, опоясывающей город. …До меня донеслось едва слышное журчание воды вдалеке. Я не видел ее, но звук был такой, словно несколько небольших водопадов подряд создавали постоянно меняющуюся музыку…

Между центром города и городской стеной было достаточно места, чтобы вместить небольшие очаровательные городки, состоявшие из ярких, красочных домиков. …Каждый дом отличался от других, но между собой они сочетались гармонично. Некоторые были в три-четыре этажа, некоторые даже выше. Я не видел двух одинаковых. Дома были воплощенной музыкой – прекрасной и совершенно гармоничной… [Городская стена] простиралась влево и вправо, насколько хватало взгляда. …Яркий свет пронизывал стену, и она сияла всеми цветами радуги. Удивительно, но когда я двигался, цвета слегка менялись, слово чувствовали мое движение и приспосабливались ко мне…

Мое внимание привлекла река, чей исток находился на центральной площади города. С моей точки обзора казалось, что река заканчивалась у стены. Ее чистейшая вода была бледно-голубой, и свет не отражался от нее, а каким-то образом сиял внутри…

Небесные цветы заворожили меня своим поразительным разнообразием, при этом они составляли гармоничное единство. Каждый из них был единственным в своем роде. И вместе с тем они были едины. И невероятно прекрасны. Каждый лист и лепесток отражал великолепный свет и добавлял свою идеальную ноту цвета в бархатный зеленый ковер травы. Как я уже говорил, трава, небо, стены и дома – все было прекрасным настолько, что превосходило любое воображение. Даже цвета. Они были богаче, глубже, ярче, чем любые цвета, которые я видел где-либо в мире или в самых невероятных снах. Их переполняли жизненная сила и энергия.

Земля – лишь тень

Описание Небес звучит как порождение богатого воображения. Но, может быть, мы способны на воображение только потому, что в каждом из нас живет тоска по вечности, которую Бог поместил в сердце человека. Мы стремимся к дому, как птицы, безошибочно берущие курс к родным местам. Есть такая птичка – малый веретенник, которая каждый год пролетает двадцать четыре тысячи километров – с Аляски в Новую Зеландию. Долгий путь к маленьким островам. Что будет, если птица промахнется? Она окажется в гостях у пингвинов. Но веретенники не промахиваются. Никогда! Что-то в них указывает им путь к Новой Зеландии.

В нас есть что-то, что побуждает искать, вызывает жажду, и ничего из того, что мы получаем, не может этой жажды удовлетворить. Как поет группа U 2: «Но я так и не нашел того, что искал». Жажда указывает на Небеса. Все испытавшие околосмертный опыт говорят, что Небеса более прекрасные и настоящие, чем мы можем себе представить.

Что могло бы побудить опытного пилота выдумать такую историю? Или даже так: каким образом сотни людей – врачи, пилоты, банкиры, профессора, – которым не нужно ничего выдумывать ради денег (и чья репутация могла бы из-за этого пострадать), описывают практически одинаковое место?

Пережившие ОСП подтверждают, что все, что нам нравится в этом мире, – лишь тень Мира грядущего.

В Библии всегда были рассказы о нем – о месте, чья красота превосходит всякое воображение. Если вы когда-то втайне опасались, что Небеса могут оказаться чем-то эфемерным, туманным, бесплотным, нереальным, – подумайте еще раз! И Библия, и люди с ОСП подчеркивают как раз противоположное: именно эта временная жизнь является смутной тенью поразительной, ярчайшей, прекраснейшей Жизни, о которой вам нужно помнить.

Сорок разных авторов Писания постоянно подтверждают сверхреальность Небес. Бог даже сказал Израилю создать земную копию небесного мира. «[Земные священники] служат в святилище, которое есть лишь тень и подобие небесного». Вот почему Моисею, когда он собирался воздвигнуть Скинию, было указано: «Смотри, – сказал Бог, – сделай все точно по образцу, который был показан тебе на горе» (Послание к Евреям 8:5) (курсив мой. – Дж. Б.). Рэнди Алкорн пишет: «Эти стихи указывают нам, что Бог сотворил Землю по образу и подобию Небес, точно так же, как сотворил человека по Своему образу и подобию».

Рэнди Алкорн указывает, что мы часто мыслим наоборот – мы считаем Землю настоящей, а Небеса – ее смутной бесплотной тенью. В Библии говорится, а пережившие околосмертный опыт подтверждают, что все, что нам нравится в этом мире, – лишь тень Мира грядущего, места, созданного специально для нас.

В ночь перед распятием, на последней вечере, Иисус сказал своим ближайшим друзьям: «Пусть не печалятся ваши сердца. Продолжайте верить в Бога и в Меня. Много покоев в доме Отца Моего; если бы это было не так, Я сказал бы вам. Я иду туда, чтобы подготовить для вас место. И когда пойду и приготовлю для вас место, приду опять и заберу вас с Собою, чтобы вы были там, где Я» (Евангелие от Иоанна 14:1–3).

Представьте себе это место, наполненное красотой, представьте себе все творение – восстановленным, более настоящим, прекрасным и живым, чем когда-либо прежде. Бог обещал, что однажды Земля будет обновлена и воссоединена с Небесами, но и в настоящем Небеса уже прекрасны и славны.

Вообразите красоту Земли: величественные горные цепи Сьерры, спускающиеся к синей воде калифорнийского побережья, горные долины Колорадо в пурпуре и зелени осин, бирюзовые воды и белоснежные пляжи Виргинских островов, великолепные прихотливые береговые очертания Гавайев. Все это отражает красоту, величие и славу Господню.

Если это правда, то почему же мы думаем, что Небеса, где царит Творец, будут менее красивы, чем Земля, где власть Творца скрыта за завесой добра и зла? Бог говорил пророкам, например Исайе, что новые Небеса и новая Земля будут схожи с нынешней Землей, но будут лучше и прекрасней.

«Я сотворю новую землю и новое небо. …Я наполню весельем Иерусалим [Град Божий] и народ его – радостью. …Кто строит дом, тот и будет в нем жить, кто сажает виноградник, тот и вкусит его плоды. …Я буду знать, что им нужно, прежде чем они попросят об этом, Я помогу им, прежде чем они станут просить. Волки и ягнята будут есть вместе. …Больше никому не будут причинять зла на Моей святой горе». Так сказал Господь (Исайя 65:17–25).

Бог сказал Исайе, что его Святой Город будет местом красоты и радости, и там будут цветы и деревья, виноградники и фрукты, горы и долины, и все сотворенное будет жить в мире и гармонии. Как и должно быть – и в глубине души мы это знаем.

Сквозь червоточину

Почему нам так сложно поверить в реальность Небес, когда ученые делают одно удивительное открытие за другим? Невидимое пятое измерение, червоточины сквозь время и пространство, теоретически существующие параллельные вселенные как возможное объяснение тайн природы… Теория струн предполагает, что, помимо трех известных нам измерений – высоты, ширины и глубины, – существуют и другие, скрытые от нас измерения. Почему бы не предположить, что Небеса существуют в ином измерении, которое мы не умеем воспринимать?

Ранее наука считала материю плотной, но сейчас мы знаем, что крохотные атомы, из которых она состоит, можно сравнить с невидимыми волнами, они больше напоминают разум, чем частицы. Фактически атомы на 99,999 % состоят из пустоты. Джеймс Джинс, физик университетов Кембриджа и Принстона, пишет: «Открытия ведут нас к немеханической реальности; Вселенная все больше напоминает нам гигантскую мысль, а не механизм. Разум больше не выглядит случайным чужаком в материальной реальности; скорее, мы должны приветствовать его как правителя материальной реальности».

Описывая переход от жизни к Жизни, многие рассказывают, как покинули свои тела и парили под потолком, наблюдая за работой врачей, а многие упоминают и то, как прошли через темный туннель (иногда это ярко освещенный туннель или дорога) и оказались в прекрасном месте, подобном тому, что описал Дэйл Блэк. Не может ли туннель быть червоточиной, ведущей из нашего времени и пространства в небесное измерение?

Моуди указывает, что этот переход люди описывают немного по-разному: как темное пространство, туннель, воронку, пустоту, ничто.

На огромной скорости я пронесся через темную, черную пустоту…

Внезапно я оказался в очень темной, очень глубокой долине. Через нее проходила тропа, почти дорога, и я стоял на ней.

Этот человек вспоминает, что тогда подумал, что теперь ему наконец-то понятно, что такое «долина смертной тени» в Псалме 22:4, – потому что сейчас он в ней находится.

Я брал интервью у Карен, которая некогда заболела свиным гриппом и умерла. Она рассказала, что вышла из тела и оказалась в темной пустоте, но ей не было страшно – она чувствовала покой и радость. Затем она увидела свою бабушку и поняла, что должна вернуться в свое тело – на Земле у нее еще остались дела. Возможно, Карен и другие, которые видели темную пустоту, не добрались до туннеля-«червоточины». Как мы знаем из рассказов Дэйла Блэка и других, по ту сторону туннеля ожидает мир невероятной красоты – такой красоты, которую увидит даже слепой.

Истинная красота

Брэд Барроуз испытал околосмертный опыт в восемь лет и, как и Вики, был слеп от рождения. Он никогда ничего не видел и не имел представления о том, что такое визуальные образы. Брэд жил в Бостонском центре для незрячих, там он и заболел воспалением легких, и его сердце остановилось на четыре минуты.

Брэд рассказал Кеннету Рингу следующее:

– Примерно посреди ночи мое тело затекло и все мышцы застыли в напряжении. Я задыхался. …Я думал, что сейчас умру. …Я чувствовал, что медленно плыву по комнате.

Ринг отмечает, что Брэд оказался у потолка и «видел» свое безжизненное тело на постели. Также он «увидел», что его незрячий сосед по комнате выбрался из постели и пошел за помощью (позже сосед подтвердил эту подробность). Дальше Брэд обнаружил, что может пройти сквозь потолок, и вскоре, как Вики, «летел прямо вверх, к крыше здания и сквозь нее». Брэд «увидел» снег – везде, кроме улиц, где его уже убрали. Также он «увидел» машину, узнал площадку, где играл с соучениками, и холм неподалеку, на который когда-то забирался.

Когда Ринг спросил, «видел ли он или узнал» все это, Брэд ответил: «Я ясно их видел. Я внезапно их заметил и видел. Я видел их очень отчетливо». Ринг и Купер, которые изучили свидетельства двадцати одного незрячего с ОСП, предположили, что это может быть «зрение разума» – визуальное восприятие, которым незрячие с ОСП обладают вместо обычного зрения.

В этот момент Брэд осознал, что его, почти как Вики, тянет вверх примерно под углом сорок пять градусов и затягивает в темный туннель, где новообретенное зрение вновь отказало.

Я помню, что, когда я оказался в туннеле, меня поразило отсутствие цвета. Я подумал, что это, должно быть, и есть темнота. …Не было никаких цветов. Все было черным, насколько я представлял себе черноту. Потом я оказался на огромном поле, и тут про цвета я могу сказать только то, что яркость и сияние этого места были неописуемы. Почему-то я не мог различить оттенки цвета. Возможно, я и мог, но у меня не было слов, чтобы об этом сказать. Когда мне было четыре или пят лет, мне рассказали, что трава бывает бурой или зеленой, а небо – голубым… но я не был способен понять и осознать, что такое цвет. …Я чувствовал себя так, словно вхожу в совершенно иной мир, необъяснимое измерение, которое не могу понять.

Брэд приблизился к выходу из туннеля и осознал, что перед ним простирается «огромное поле». Также он заметил гигантские пальмы с огромными листьями и очень высокую траву.

Только представьте себе, какими невероятно прекрасными будут Небеса – похожими на Землю но гораздо более яркими, многоцветными, живыми.

Рассказ Брэда о поле напомнил мне о враче и его жене, которые пришли в церковь из-за своих детей-близнецов, один из которых едва не умер, когда ему было три года. Никто из них не верил в Бога, и они никогда не говорили о Нем. Их дети никогда не были в церкви. Однажды, когда они укладывали сына спать, он заявил: «Я хочу снова бегать в поле и играть со Спасителем». Удивленная мать спросила, кто рассказал ему о Нем (это явно не делал ни один из родителей). Мальчик настаивал, что Он пришел и забрал его из больницы, и «они вместе бегали и играли на красивом лугу». Подробные рассказы сына привели к тому, что его родители со временем пришли к вере. Может быть, мальчик говорил о том же луге, который видел Брэд.

Я шел по лугу и чувствовал себя настолько бодрым и обновленным, что не хотел оттуда уходить. Я хотел остаться там навсегда. …Там было так мирно и спокойно, что я не могу подобрать слова, чтобы описать эти невероятные ощущения. …Температура воздуха и влажность были идеальными. Все было таким свежим, что даже горный воздух на Земле не шел с этим ни в какое сравнение [незрячий в первую очередь замечает невизуальные подробности своего окружения]…

Там было поразительно светло. Свет, казалось, исходил отовсюду одновременно. …Он был вокруг и везде, куда бы я ни смотрел. …Казалось, словно все, даже трава, по которой я ступал, купались в свете. Казалось, свет проходил сквозь все, даже через листья деревьев. Там не было теней, тени были не нужны. Свет окутывал все. Я удивлялся про себя, откуда я могу это знать, ведь я прежде никогда не видел.

Сначала меня это [зрелище] ошеломило. Я не понимал, какие ощущения испытываю. Я шел по полю и с готовностью воспринимал его. Я чувствовал, что, если бы это случилось на Земле, я бы ничего не понял. Но здесь я принял происходящее почти мгновенно.

Брэд, как Вики, Дэйл, Марв и многие другие, отметил, что свет (который ощущался как любовь) исходит из травы и листьев. Я думаю, это поразительно, что все они одинаково описывают свет Бога, исходящий из природы. Но откуда бы незрячие могли это знать? Они бы никогда не слышали, как кто-то говорит о таком явлении, как источающие свет растения. Брэд, как Вики и другие, осознал, что слышит пение тысяч голосов.

Я помню, что подумал, что голоса поют на незнакомом языке или, может быть, на многих-многих языках. Такой музыки я никогда прежде не слышал…

Я приближался к заворожившей меня музыке. Я хотел к ней присоединиться. Она была невероятно прекрасна. Очень скоро – хотя я понятия не имею, сколько прошло времени на самом деле, – я подошел к огромному каменному строению. Я не прикасался к нему, но знал, что это камень. …Его стены словно были выложены из драгоценных камней. Они буквально светились собственным светом. И одновременно свет проходил сквозь них.

Самому младшему ученику Иисуса, Иоанну, было видение Небес, которое он описал в книге Откровения. Брэд говорит о каменной стене Города, о которой писал Иоанн: «И духом своим перенес меня ангел на крутую высокую гору и показал мне святой город Иерусалим, спускавшийся с небес от Бога. В нем была слава Божья. Сияние его было подобно сиянию драгоценного камня, такого как яшма, и прозрачного, как хрусталь. Вокруг него была большая высокая стена с двенадцатью воротами. …Основания стен украшены были всевозможными драгоценными камнями. …И не нужно городу ни солнца, ни луны, ибо великолепие Божье освещает его и Агнец – его светильник» (Откровение 21:10–12, 9) (курсив мой. – Дж. Б.).

Я некогда полагал, что описания книги Откровения метафоричны. И там действительно много символики, но если учесть, как много рассказов людей (даже незрячих!) совпадает с описаниями сверхъестественной красоты, данными Иоанном… Если это правда, только представьте себе, какими невероятно прекрасными будут Небеса – похожими на Землю, но гораздо более яркими, многоцветными, живыми, наполненными светом и любовью Бога.