Текст книги "Эпидемия безбрачия среди русских крестьянок. Спасовки в XVIII–XIX веках"

Первая ревизия (перепись податного населения), проведенная в начале 1720-х гг., и вторая, в 1744 г., включали в списки только мужчин, так как цель их была составить реестр всех, кто подлежал нововведенному подушному окладу, – в принципе, всех мужчин, включая младенцев мужского пола, но исключая дворян и лиц духовного сословия (позже в том же веке и купцов) – и воинской повинности. Начиная с 1763 г. ревизии учитывали также и женщин292292
  Эти ревизии иногда датируются годом, в котором выходил указ о ревизии, или годом начала ревизии. Я следую обычной практике датирования ревизий по годам, когда было составлено большинство ревизских сказок. Некоторые деревни подавали свои сказки с задержкой на год или два.


[Закрыть]. Ревизии XVIII в., кроме самой первой, группировали крестьян не по дворам, а по отцовской линии. В 1744 г., например, отец и три сына записывались вместе, и неважно, в одном они жили дворе или нет. Если они доживали до 1763 г., отец и сыновья опять группировались вместе, а ниже шли их жены и все их потомство. Если сыновья были успешны в плане демографическом, в ревизских сказках 1782 и 1795 гг. вместе со своими отпрысками они занимали не одну страницу, при этом совершенно оставалось неясно, кто где и с кем живет. С другой стороны, в эпоху, когда у большинства крестьян были только имена и отчества и многим мальчикам и девочкам давали одни те же имена, только ревизская сказка с ее принципом построения по отцовской линии могла стать надежным указателем родственных связей за пределами двора.

Ревизия дает также систематическую и весьма полезную информацию о возрасте. Каждая ревизия после самой первой учитывала всех мужчин, включенных в предыдущую, – они были либо живы, либо умерли, либо сбежали, либо были забриты в солдаты или по какой-то другой причине лишились статуса податной души – и добавляла родившихся в промежуточный период293293
  Кроме детей, которые родились после одной ревизии, и умерли, не дождавшись следующей. Этих малолетних призраков можно обнаружить в приходских исповедных ведомостях, где они сохранились.


[Закрыть]. Таким образом, в ревизских сказках 1744, 1763, 1782 и 1795 гг. в левую колонку внесены мужчины из предыдущей ревизии, а в правую колонку – мужское население на текущий момент. Необходимость наглядного сравнения результатов предыдущей и текущей переписи, дабы не было ненароком упущено ни одной податной души, объясняет перепись населения по родословному принципу. Эта система была полезна, в частности, тем, что сокращала возрастную аккумуляцию. Значительная возрастная аккумуляция наблюдалась, естественно, и во время, и после первой ревизии: во время ревизии 1763 г. переписчики просто добавили 19 лет к возрасту каждого учтенного в ревизии 1744 г. Из этого возникло то, что можно назвать вторичной возрастной аккумуляцией, перешедшей из одной ревизии в другую. С другой стороны, при каждой ревизии в списки добавлялись дети и подростки, и возрастная аккумуляция была гораздо менее ярко выражена среди молодежи – потому, видимо, что взрослые обитатели двора (или другие лица, от которых переписчики получали сведения) знали, по крайней мере приблизительно, сколько детям на тот момент лет. Ко времени ревизий 1782 и 1795 гг., когда большинство живущих мужчин родились после 1744 г., возрастная аккумуляция сильно сократилась, кроме старейших когорт. Точно то же самое, только позже, произошло с женщинами: значительная возрастная аккумуляция, когда их впервые включили в списки в 1763 г., со временем сгладилась. Нет оснований полагать, что возраст детей, добавлявшихся в ревизские списки, указывался с большой точностью, но погрешность была, вероятно, плюс-минус год или два. Ревизские сказки конца XVIII столетия содержат данные, на которые можно полагаться, если мы намерены использовать их для анализа демографического поведения – процента состоявших в браке, например – по пятилетним когортам294294
  В классическом исследовании ревизских сказок (Кабузан В. М. Народонаселение России в XVIII – первой половине XIX в. По материалам ревизии. М.: АН СССР, 1963) посвящается значительное внимание количеству неучтенных душ и прилагаются почти беспрерывные усилия к поиску и включению в ревизские списки мужчин, не учтенных при первом заходе. В конце концов, подавляющее большинство было учтено. В сказках о дворцовых крестьянах прихода с. Купля нет следов более поздних включений отдельных лиц или дворов (подобные включения есть в сказках из других уездов и деревень). Несмотря на кажущуюся вероятность, что девушки могли быть по небрежности пропущены, поскольку они подушный налог не платили, сказки из прихода с. Купля кажутся полными. Ни одна женщина не была пропущена в какой-либо ревизии, а потом добавлена в следующей из-за того, что, например, она в промежутке вышла замуж и стала матерью налогоплательщика мужского пола.


[Закрыть].

Начиная со сказок 1763 г., ревизии XVIII в. дают и другую ценную информацию. С 1763 г. в них указываются деревни, из которых пришли жены, а с 1782 г. – куда были отданы замуж дочери. Эта информация фиксировалась с целью установления смены владельцев, что позволяет нам оценить ряд особенностей брачного поведения – как, например, процент женщин, выходивших замуж не в своей родной деревне, и как далеко мужчины ездили в поисках жен295295
  В указе о ревизии от 28 ноября 1761 г. не уточнялось требование включать в списки женщин, но была ссылка на предписание в указе от 13 мая 1754 г., что в следующей ревизии надлежит учитывать женщин с указанием родных деревень замужних и куда отданы в замужество дочери, дабы облегчить разрешение споров о правах собственности на беглых крепостных и их потомство (Полное собрание законов Российской империи с 1649 года (далее ПСЗ). М., 1830. Т. 14. С. 85; Т. 15. С. 837). Поскольку ревизия 1763 г. была первой учитывавшей детей женского пола, в ревизии 1782 г. впервые сообщалось, куда их выдали замуж.


[Закрыть]. Лишь небольшой процент женщин выходили замуж в своей деревне: в 1763 г. в трех дворцовых деревнях прихода с. Купля из 84 жен с известным местом рождения лишь 15 (18%) были местными, еще 13 (15%) были родом из других деревень прихода с. Купля, а 56 (67%) прибыли из прочих мест. В 52 браках, заключенных в интервале между 1763 и 1782 гг., 9 жен (17%) остались в родных деревнях, еще 9 (17%) были из того же прихода, а 35 (65%) – из других деревень. Поскольку деревни эти были маленькие, неудивительно, что мужчины так часто искали себе жен за пределами своих деревень и прихода, который не был естественной физико-географической единицей; некоторые деревни, не принадлежавшие приходу, были ближе, чем другие того же прихода. Так же как большинство жен были не из прихода, большинство дочерей дворцовых крестьян выдавались замуж на сторону: 58% в 1763–1782 гг., 73% в 1785–1795 гг.296296
  Ревизия 1763 г.: РГАДА. Ф. 350 (Ландратские книги и ревизские сказки). Оп. 2. Д. 824. Л. 128–137, 176–197 об. Ревизии 1782 и 1795 гг.: ГАВО. Ф. 301. Оп. 5. Д. 120. Л. 68–73 об., 164 об. – 172 об., 182 об. – 191; Д. 202, 58с – 63 об., 153–160 об., 165–170 об.


[Закрыть] В демографическом плане деревни были далеко не самодостаточными. Брачным рынком были не деревня и не приход, а район.

Большинство деревень в округе прихода с. Купля были дворцовыми имениями, и дворцовые крестьяне брали жен в основном из дворцовых же или небольшого количества помещичьих и «экономических» деревень (монастырских и других церковных имений, секуляризованных в 1763 г.) в радиусе 5–7 километров. Но случалось им привозить жен и из мест, расположенных в радиусе 10 километров от своей деревни. В пределах 10 километров от одной из деревень прихода находилось в среднем более 40 деревушек. Иногда в поисках жен крестьяне прихода с. Купля забирались за 20 километров, а в редких случаях и дальше. Хотя обычный радиус в 10 километров был отчасти продиктован 8–12-километровой шириной заселенного пространства к югу от р. Клязьмы, таким же был радиус поиска невест и в Рязанском уезде в конце XVIII в., и в Серпуховском уезде Московской губернии в первой половине XIX в.297297
  По Серпуховской губернии см.: Bushnell J. Did Serf Owners Control Serf Marriage? Orlov Serfs and Their Neighbors, 1773–1861 // Slavic Review. 1993. Autumn. Vol. 52. № 3. P. 441–442.


[Закрыть] 10 километров, возможно, составляли естественный радиус социального мира русских крестьян. С другой стороны, вышеупомянутые расстояния обозначены в километрах по прямой, а не по пешим крестьянским тропам. В частности, в округе прихода с. Купля эти цифры серьезно занижают действительную длину крестьянского пути в поисках невест, особенно в весенние и летние месяцы.

Ревизия преследовала финансовые цели, а ежегодный церковно-приходской учет населения являлся способом выявить и оштрафовать или по-другому наказать старообрядцев, не ходивших на исповедь в Великий пост, как положено всем православным, и обложить двойной подушной податью тех, кто решился записаться раскольником. В 1690 г. митрополит Корнилий Новгородский обязал священников в своей юрисдикции представить списки прихожан, не ходивших на исповедь. В 1697 г. патриарх Адриан потребовал, чтобы все священники подавали «изветные именные росписи» прихожан, кои не были у исповеди. В 1714, 1716 и 1718 гг. царь Петр издал указы, повелевавшие священникам подавать списки тех, кто не исповедовался, устанавливавшие каталог штрафов, налагаемых на уклоняющихся, и обязывавшие тех, кто объявлял себя старовером, записаться в местной гражданской конторе и платить двойную подать против взимавшейся с православных. Я буду называть эти документы исповедными ведомостями, хотя у них были и разные другие названия, в частности: духовные росписи, духовные ведомости, исповедные росписи и так далее. Стандартный формуляр для составления ведомостей был введен в 1737 г., затем, несколько менее обременительный – в 1741 г. Напоминания о правилах регистрации и налогообложения староверов и штрафах с уклоняющихся от исповеди издавались периодически, так как священники медлили с исполнением этой задачи. Лишь где-то в середине XVIII в. подача ежегодных исповедных ведомостей стала в порядке вещей298298
  Миронов Б. Н. Исповедный и метрический учет в имперской России // Материалы церковно-приходского учета населения как историко-демографический источник: Сборник статей. Барнаул: Алтайский государственный университет, 2007. С. 11–16. Миронов дает обзор происхождения и эволюции исповедных ведомостей, как П. И. Мельников: Мельников П. И. Счисление раскольников // Мельников П. И. Полное собрание сочинений. 2-e изд. СПб.: А. Ф. Маркс, 1909. Т. 7. С. 384–388. Основное законодательство: Русская историческая библиотека, издаваемая Археографической комиссией. СПб., 1878. Т. 5. Акты Иверского Святоозерского монастыря (1582–1706). Кол. 904–905 (Митрополит Корнилий, 1690); ПСЗ. Т. 3. С. 415 (Патриарх Адриан, 1697); Т. 5. С. 166 (фев. 8, 1716), 200 (фев. 18, 1716; данный указ резюмирует и повторяет указ 1714 г., текст которого не сохранился), 545 (фев. 17, 1718); Т. 10. С. 111–125 (апр. 16, 1737, законодательство об исповедной ведомости и введение формуляра для ее составления). Об усилиях в конце XVII в. сделать ежегодную исповедь обязательной см.: Michels G. B. At War with the Church: Religious Dissent in Seventeenth-Century Russia. Stanford: Stanford University Press, 1999. Р. 116–117, 188–189 и в других местах.


[Закрыть]. К этому времени ведомости уже походили на ревизские сказки: священники расписывали всех членов своих приходов по дворам и деревням и указывали возраст и отношение к главе домохозяйства с отдельными столбцами, где отмечалось присутствие или отсутствие на исповеди и причастии и кратко объяснялись причины ослушания; чаще всего уклонявшиеся были раскольниками, находились в отъезде либо просто забывали являться в церковь.

Возрастам, указанным в исповедных ведомостях XVIII в., во всяком случае из Купли и других ближайших приходов, доверять нельзя. Если посмотреть ведомости 1777 г. из Купли, то от 48 до 69% всех крестьян 20 лет и старше имели возраст в круглых цифрах (20, 30, 40 и т. д.)299299
  ГАВО. Ф. 556. Оп. 111. Д. 73. Л. 187–198.


[Закрыть]. Священник не пытался даже создать видимость правильной регистрации возраста. Данные в ведомостях были к тому же неустойчивы – указанный возраст то повышался, то опускался от года к году. Даже когда распределение по возрастам выглядит более или менее нормальным, оно почти никогда не совпадает с данными ревизий; расхождения в возрасте – в ревизской сказке и в исповедной ведомости – особенно велики среди стариков. Иногда дворы, которые фигурируют в ревизской сказке какого-то села, отсутствуют в исповедной ведомости оттуда же, и наоборот. Как видно из истории Матрены Герасимовой и ее семьи, исповедные ведомости могли быть ненадежны во многих отношениях. Несмотря на их несовершенство в качестве источника демографической информации, они являются ключом к большой части последующего анализа, потому что группируют прихожан по дворам и потому что – в соответствии со своим изначальным предназначением – дают сведения о зафиксированной религиозной принадлежности жителей.

Кроме сведений о дворцовых имениях, в них содержится также информация о трех помещичьих деревнях прихода с. Купля. Мне не удалось отыскать ревизские сказки из этих помещичьих деревень – возможно, потому, что они были утеряны, а может быть, из-за способа их изначального архивирования: они объединялись по административным округам (уездам с 1782 г.), брошюровались в тома, сортировавшиеся в алфавитном порядке по первой букве фамилии владельца, но внутри каждого тома держались бессистемно; сказки, поданные с запозданием, находились вместе со смешанными отчетами из не помещичьих деревень. Поскольку владельцы часто менялись в промежутке между ревизиями, да и в год ревизии не всегда так просто было определить владельца, так как даже маленькие деревни зачастую были поделены между несколькими собственниками, трудно найти ревизские сказки из малых вотчин или сложить сказку из кусочков так, чтобы охватить всю деревню, даже если документы сохранились300300
  Частью проблемы являются правила в читальных залах российских архивов: ограничения в количестве тяжелых томов сказок, которое можно заказать за один раз, длительность ожидания (разная в разных архивах), пока принесут заказанное из запасников. Эти препоны отчасти служат охлаждению пыла генеалогов-любителей. Но даже архивисты с прямым доступом к запасникам говорят, что очень трудно отыскать сказки из какой-либо помещичьей вотчины, когда неизвестно, кто был ее владельцем в год проведения той или иной ревизии.


[Закрыть]. Последующий анализ, таким образом, диспропорционально сосредоточен на дворцовых деревнях. Исповедные же ведомости дают материалы для сравнения дворцовых и помещичьих деревень.

БРАЧНЫЙ ВОЗРАСТ И ЕДИНИЦЫ АНАЛИЗА

Из Гороховецкого уезда сохранилось очень мало метрических книг XVIII в., а из прихода с. Купля их вообще, похоже, не осталось. Уцелевшие метрические книги Владимирской губернии (епархии) в целом до 1830-х гг. редко содержат сведения о возрасте вступления в брак. Все, что мы можем узнать о брачном возрасте в приходе с. Купля, приходится извлекать из ревизских сказок. Существует метод расчета среднего возраста вступления в первый брак на основании именных списков (с возрастами), дающий хорошую аппроксимацию среднего возраста вступления в брак и широко используемый в демографическом анализе301301
  См. первое изложение этого метода: Hajnal J. Age at Marriage and Proportion Marrying // Population Studies. 1953. Nov. Vol. 7. № 2. Р. 111–136.


[Закрыть]. Между тем данный метод не кажется мне подходящим для такого малочисленного населения, как в деревнях прихода с. Купля, где большая часть женщин вообще не вступала в брак и (см. ниже) более 20% из каждого поколения мужчин забирали в армию. Если рекруты были женаты, большинство их жен также исчезали из податного списка деревни либо вообще в нем не появлялись, в случае если рекрут и женился, и был забран между ревизиями. Тем не менее ревизские сказки ясно показывают нам, с какого возраста дворцовые крестьянки в приходе с. Купля начинали выходить замуж и прекращали.

Законный возраст вступления в брак – во второй половине XVIII в. 13 лет для женщин, 15 для мужчин – никак не влиял на принятие брачных решений. По сведениям из ревизских сказок 1763–1795 гг., вступление в брак до 20 лет было редким явлением в трех дворцовых деревнях в 1763 г. и к 1795 г. практически совсем прекратилось: из возрастной когорты 15–19 лет в 1763 г. в брак вступили всего двое (в 16 и 17 лет) из 26 мужчин и одна (в 19 лет) из 16 женщин; в 1782 г. в этой когорте не был женат ни один из 21 мужчины и только две из 15 девиц вышли замуж (в 17 и 19 лет); в 1795 г. все 25 мужчин данной когорты были холосты и только одна из 25 девиц вышла замуж (в 19 лет)302302
  Я включил женщин, умерших незамужними в начале и середине четвертого десятка, в число никогда не вступавших в брак. Ранние браки среди женщин встречались, вероятно, несколько чаще, чем можно судить по этим цифрам. Ревизии 1782 и 1795 гг. выявили всех женщин, вышедших замуж вдали от родного дома со времени предыдущей ревизии, но не зафиксировали их возраст при вступлении в брак; в нескольких случаях, однако, мы знаем, что – судя по ее возрасту в 1782 г. – девушке, вышедшей замуж на сторону, не могло еще исполниться 20 лет к моменту замужества. По 1763 г.: РГАДА. Ф. 350. Оп. 2. Д. 824. Л. 128–137, 176–197 об. По 1782 и 1795 гг.: ГАВО. Ф. 301. Оп. 5. Д. 120 (Ревизские сказки 4-й ревизии удельных крестьян Гороховецкой округи Владимирской губернии). Л. 68–73 об., 164 об. – 172 об., 182 об. – 191; Д. 202. Л. 58а – 63 об., 153–160 об., 165–170 об.


[Закрыть]. В дворцовых деревнях парни и девушки обычно начинали вступать в брак в возрасте 20 лет. Сведения о помещичьих деревнях из исповедных ведомостей 1777 и 1800 гг. по меньшей мере не противоречат такому заключению, несмотря на крайнюю степень возрастной аккумуляции303303
  По 1777 г.: ГАВО. Ф. 556. Оп. 111. Д. 108. Л. 187–198. По 1800 г.: Там же. Оп. 107. Д. 73. Л. 160–171 об.


[Закрыть]. Что же касается возраста, в котором женщины переставали вступать в брак, в приходе с. Купля все 14 незамужних дворцовых крестьянок из когорты 25–29 лет в 1763 г. так и остались в девицах, так же как и 34 дворцовые крестьянки из этой когорты, засидевшиеся в девках до 1782 г. Мы можем сказать, что во второй половине XVIII в. почти все дворцовые крестьянки, вступившие в брак в приходе с. Купля, сделали это в возрасте от 20 до 24 лет или – с поправкой на погрешности в указании возрастов – что они почти все выходили замуж с позднего юношества до середины третьего десятка. Говоря о второй половине XVIII в., можно с большим основанием предположить, что дворцовые крестьянки прихода с. Купля, на момент проведения ревизии достигшие 25 лет и не вышедшие замуж, навсегда остались незамужними. Я буду использовать это как ориентир для оценки сопротивления или неприятия брака (мизогамии)304304
  Большинство жен дворцовых крестьян в приходе c. Купля родились в других местах, и в некоторых деревнях, откуда они родом, женщины продолжали вступать в брак и в конце третьего десятка. В произвольно выбранных шести деревнях, из которых дворцовые крестьяне прихода c. Купля брали жен, 3 из 17 женщин возраста 25–29 лет были не замужем в 1763 г. и вышли замуж к 1782 г., 8 из 26 женщин из когорты 25–29 лет – не замужем в 1782 г., вышли замуж к 1795 г. После 29 лет женщины в тех деревнях тоже не вступали в брак. Выбранные деревни: Светильново, Шубино, Ветельницы, Купреяново, Арефино, Княжичи (ГАВО. Ф. 301. Оп. 5. Д. 120. Л. 108–138, 149 об. – 164, 175–182, 191 об. – 200; там же. Д. 202. Л. 102–132 об., 143–152 об., 161–164 об., 173–178 об.).


[Закрыть]. Я буду также использовать процент холостых мужчин 25 лет и старше как показатель их сопротивления браку, хотя их ситуация не совсем ясна: один из трех неженатых в когорте 25–29 лет в 1763 г. позже женился, возможно (как подсказывает ревизская сказка) в совершенной в последний момент и неудачной попытке уйти от рекрутчины. Только один из двенадцати неженатых в этой когорте к 1782 г. впоследствии женился.

МАСШТАБЫ СОПРОТИВЛЕНИЯ БРАКУ И РЕКРУТЧИНА В ПРИХОДЕ С. КУПЛЯ, 1763–1795

В таблицах 3.1 и 3.2 показаны число и процент дворцовых крестьян и крестьянок 25 лет и старше в приходе с. Купля, которые никогда не вступали в брак, по материалам ревизий 1763, 1782 и 1795 гг.

Таблица 3.1. Сопротивление браку в приходе с. Купля среди дворцовых мужиков 25 лет и старше, 1763–1795

Таблица 3.2. Сопротивление браку в приходе с. Купля среди дворцовых крестьянок 25 лет и старше, 1763–1795

Как показывают таблицы, у этих трех деревень демография была разная, при этом особо примечателен контраст между Пешково и Случково. С 1763 по 1795 г. Пешково пребывало в демографическом гомеостазе, и брачность была почти универсальной. Доля мужчин и женщин, никогда не вступавших в брак, была выше одного процента, который, по оценке Бориса Миронова, был в XVIII в. типичен для российского крестьянства в целом, но мы, как правило, предполагаем, что небольшой отход от универсальности объясняется случайными колебаниями в масштабах очень маленького населения: в Пешково один не вступивший в брак человек сокращал брачность на 3%305305
  Миронов Б. Н. Социальная история России периода империи (XVIII – начало XX в.). Генезис личности демократической семьи, гражданского общества и правового государства. 2-е изд. СПб.: Дмитрий Буланин, 2000. Т. 1. С. 172.


[Закрыть]. Дворцовые крестьяне Случково жили, как может показаться, в совершенно другом мире: в 1763 г. 27% взрослых женщин в этой деревне никогда не вступали в брак, а в 1795 г. процент оставшихся в девках женщин 25 лет и старше достиг здесь поразительной цифры – 44%. Поскольку большинство мужчин в Случково по-прежнему женились, делать они это могли, только привозя невест со стороны. В Случково скапливались женщины: к 1795 г. женщины 25 лет и старше превосходили числом мужчин старше 25 в соотношении 61 к 37. Такое случайными отклонениями не объяснишь.

Заголовки к таблицам 3.1 и 3.2 предвосхищают мое объяснение: женщины, родившиеся в Случково, массово отказывались выходить замуж; несколько меньший, но – по русским стандартам – все-таки весьма необычный процент женщин также отказывался брачиться и в Алёшково. Это утверждение сложнее, чем может показаться на первый взгляд, потому что в нем содержится тезис о том, что женщины сами, а не их отцы и матери за них принимали решение не вступать в брак. Я представлю обоснование этого заявления позже. На данном этапе я рассмотрю – с намерением отвергнуть – ряд других возможных объяснений такого дисбаланса полов.

Вдовы могли в значительной степени численно превосходить вдовцов, например, как это было в деревнях, которые будут рассмотрены в последующих главах. В таких случаях вдовы, учтенные в числе когда-то состоявших в браке, могли бы нарушить баланс в соотношении полов даже там, где крестьяне все поголовно вступали в брак. Но в наших трех дворцовых деревнях ситуация складывалась по-другому: в 1795 г. вдовцы в Пешково превосходили по численности вдов в отношении шесть к четырем, в Алёшково четыре к двум, а в Случково было по пять человек тех и других.

Другое возможное объяснение гендерного дисбаланса, с которым не так легко расстаться, – это воинская повинность: как и по всей России, она нанесла большой урон мужскому населению в приходе с. Купля. В период между 1763 и 1795 гг. 29 дворцовых крестьян из прихода с. Купля были забраны в солдаты пожизненно либо до увольнения по инвалидности. Во время ревизии, предшествующей их набору, были отмечены их возрасты, а при следующей ревизии указан год набора. Мы можем рассчитать их возраст в момент набора: тринадцати из них было от 15 до 19 лет, девяти – 20–24, трем – 25–29, четырем – за 30, а самому старшему – 39. В ревизских сказках названы четыре жены-солдатки (их мужьям в момент набора было 22, 25, 33 и 34), но их не учитывали при подсчете населения, так как они уже не были по закону привязаны к этой деревне. Без сомнения, и у других рекрутов были жены, не оставившие следа в ревизских сказках306306
  Жены рекрутов были вольны (получали вольную, если были крепостными) уехать из мужниной деревни в поисках работы, вернуться в родительский дом или последовать за мужьями. Если рекрут женился после предыдущей ревизии и был призван на военную службу до следующей ревизии, его жена вообще не попадала в список его домохозяйства, и поэтому не было необходимости объяснять, почему она там больше не числится. Многие жены рекрутов, таким образом, не запечатлены в ревизских сказках. Возможно также, что некоторые мужчины, родившиеся после ревизии 1763 г., были призваны на службу до ревизии 1782 г.


[Закрыть].

Рекрутов набирали неуклонно, но неравномерно, в соответствии с потребностью армии в живой силе. Армия решала, сколько ей нужно солдат, государственные органы высчитывали, сколько нужно для этого взять рекрутов с 100 или 1000 мужчин, переписанных во время предыдущей ревизии, затем определяла квоты территориальным административным единицам в зависимости от размера их населения307307
  Бескровный Л. г. Русская армия и флот в XVIII веке (очерки). М.: Военное издательство, 1958. С. 33–39, 293–302. Это издание содержит описание функционирования системы и список всех наборов в армию с указанием по каждому соотношения количества рекрутов к количеству учтенных ревизиями мужчин – с 1726 г. до конца XVIII в.


[Закрыть]. Решение о количестве рекрутов, которое должны поставить деревни прихода с. Купля, принималось дворцовым управлением Красносельской волости. В период 1763–1782 гг. базисное мужское население – общее число по результатам ревизии 1763 г. – насчитывало 203 души. 16 призванных на военную службу до ревизии 1782 г. составляли 7,9% от мужского населения, имевшегося в наличии на 1763 г.; 13 мужчин, забранных в период между 1782 и 1795 гг., составляли 5,9% от мужского населения 1782 г., насчитывавшего 220 душ. Это лишь слегка превышало среднюю квоту набора среди других дворцовых крестьян волости308308
  В выборке из семи деревень (Лучинсково, Светильново, Морозовки, Шубино, Ветельницы, Купреяново, Княжичи, Арефино) в 1763–1782 гг. рекрутчина забрала 6% мужчин, переписанных во время ревизии 1763 г. (ГАВО. Ф. 301. Оп. 5. Д. 120. Л. 102–164, 175–182, 191 об. – 200). В выборке из пяти деревень (Светильново, Шубино, Ветельницы, Купреяново, Княжичи) в 1782–1795 гг. в армию ушло 5,8% мужского населения (Там же. Д. 202. Л. 104–132 об., 143 – 152 об., 173–178 об.).


[Закрыть].

Значительно лучше виден эффект воинской повинности в разрезе десятилетней когорты. В период с 1763 по 1772 г. армия забрала 10 из 49 дворцовых крестьян (20,4%), которым исполнилось 15 лет (в тот период минимальный возраст призывника). Из 41 мужика, кому исполнилось 15 в период с 1773 по 1782 г., забрали 12 (29,3%). Из 40 мужиков, которым исполнилось 15 в период между 1783 и 1792 гг., к 1795 г. забрали только троих (7,5%), но рекрутчина обрушится на них с особой силой во время войн 1790-х и в начале XIX в. За весь период 1763–1795 гг. дворцовые крестьяне прихода Купля отдали армии 26 из 137 мужчин (18,9%), которым исполнилось 15 лет после 1763 г. (вдобавок к еще 3, которым 15 исполнилось раньше, но забрали их после 1763 г.). Это грубая оценка влияния воинской повинности на наличие мужчин брачного возраста на 1795 г. Здесь не только не учитываются юноши моложе и немного за 20 лет, призванные после 1795 г, но также не принимается в расчет и постепенное сокращение численности каждой призывной когорты по причине смертности. Мы можем с уверенностью сказать, однако, что в приходе с. Купля в последней трети XVIII в. каждый дворцовый крестьянин, доживший до 15 лет, подвергался более чем 25-процентному риску загреметь в армию на всю жизнь. Можно утверждать, что в этом приходе армия поглощала свыше 20% из каждого поколения дворцовых крестьян, доживших до 15 лет. С мужской половины дворцового крестьянства прихода с. Купля воинская повинность собрала свою десятину в двойном размере. Это и могло быть, на первый взгляд, причиной, по которой так много взрослых женщин в дворцовых деревнях остались без мужей.

Между тем дело было не в этом. Измерить влияние рекрутчины на брачность довольно трудно из-за большой разницы между контингентом, из которого набирали рекрутов, и тем, из которого дворцовые крестьянки получали мужей. Всех рекрутов забирали из местной общины, в то время как две трети жен дворцовых крестьян были родом из других приходов и две трети дворцовых дочерей прихода выходили замуж на сторону. Контингент, среди которого дворцовые крестьянки числились в качестве невест, был во много раз больше контингента, из которого набирали рекрутов. Я могу, тем не менее, предложить гипотетический метод измерения: если бы все молодые дворцовые крестьяне и крестьянки были твердо намерены вступить в брак и при этом ограничить выбор брачного партнера своим приходом, создавала бы военная повинность дефицит мужчин и, если да, то сколько взрослых женщин осталось бы без мужей?

Гипотетическое население дворцовых крестьян в приходе с. Купля состоит из всех реальных мужчин и женщин, родившихся в приходе и переписанных в ходе ревизий 1763–1795  гг. В гипотетическом приходе все мужчины и женщины, родившиеся в приходе, вступают в брак в своем приходе, и брак в этом приходе универсален – ни один мужчина и ни одна женщина не остаются по своей воле одинокими. В этом гипотетическом приходе в период между 1763 и 1795 гг. 156 настоящих дворцовых крестьянок и 164 настоящих дворцовых крестьянина дожили до возраста 20 лет (порога вступления в брак) или старше309309
  Внесу ясность: я включил всех мужчин и женщин старше 20 лет, но моложе 30 к 1763 г. Другие мужчины и женщины включались по достижении ими 20 лет. Как всегда, имеющиеся данные неидеальны. Самое важное, что у 10 женщин старше 20 лет и замужних к 1763 г. не указаны их родные деревни. Я посчитал шесть женщин чужими и четырех своими в приходе, что приблизительно соответствует распределению среди тех, чье происхождение известно. Некоторые дворы в промежутке между ревизиями, но неизвестно когда именно были выведены из деревень прихода. Мужчин и женщин, которым должно было исполниться 20 лет в ближайшие годы после предыдущей ревизии, я учел в числе гипотетического брачного контингента.


[Закрыть]. Как и в настоящем приходе, в армию ушли семь мужчин, которым исполнилось 25 или больше; по нашей гипотезе они все были женаты. Их уход не привел к появлению старых дев: солдатки страдали, но уход в армию женатых мужчин не уменьшил брачных шансов других женщин. Как из настоящего прихода, из гипотетического в армию забрали девять дворцовых крестьян 20–24 лет. Если мы скажем, что процент женатых мужчин из этой когорты, забранных из гипотетического прихода, был тот же, что и в настоящем приходе, – 44%, тогда приход этот теряет пять неженатых мужчин. Тогда 156 женщинам для брачения остается 159 мужчин – небольшой избыток потенциальных мужей. Тринадцать забритых юношей до 20 лет не принимаются здесь в расчет, и это могло создать трудности в плане замужества для женщин следующего поколения. Мы не можем на самом деле посчитать, больше ли женщин, чем мужчин, переступили брачный порог в 20-летнем возрасте после 1795 года, поскольку следующая ревизия, в 1812 году, учитывала только мужчин. Но при попытке понять, почему среди настоящих дворцовых крестьян прихода с. Купля в 1795 г. столько женщин 25 лет и старше остались в девках, становится очевидно, что рекрутчина не могла тут играть ведущую роль. Наряду с другими факторами, ограничивавшими в реальной жизни число молодых бракоспособных мужчин, военная служба (мужчин из всего населения, проживавшего в радиусе 10 километров от прихода с. Купля) могла осложнить выход замуж для некоторых молодых дворцовых крестьянок, но не для такого количества. Мы могли вывести то же самое заключение, просто констатируя, что на широких просторах России мужчин забирали в армию по той же норме, как из прихода с. Купля, и тем не менее крестьянки выходили замуж поголовно – как, например, в Рязанской губернии, рассматривавшейся в главе 1. Минимальность последствий военной повинности для брачности едва ли смягчает колоссальный экономический и социальный ущерб, который она (или действительная причина – международные и имперские амбиции Российского государства) наносила дворцовым крестьянским деревням прихода с. Купля так же, как и крестьянам по всей России.

Распределение взрослых незамужних женщин среди трех дворцовых деревень само по себе показывает, что на уровне деревни не было связи между набором в армию и количеством взрослых женщин, никогда не выходивших замуж. Пешково, где всего две (6%) из 33 женщин 25 лет и старше на 1795 г. никогда не выходили замуж, потеряло 11 из 54 мужчин (20,3%), которым в период между 1763 и 1795 гг. исполнилось 15 лет. Случково, где 27 (44,3%) из 61 женщины 25 лет и старше на 1795 г. никогда не выходили замуж, потеряло всего шесть из 39 мужчин (15,4%), которым в период после 1763 г. исполнилось 15 лет. Большинство женщин в Пешково сумели выйти замуж, несмотря на значительный отток мужского населения из их деревни. В Случково и Алёшково (к 1795 г. Алёшково потеряло 20,5% мужчин, доживших до 15 лет, и 37,7% из взрослых женщин этой деревни никогда не выходили замуж) из деревни забрали меньше мужчин, чем там осталось женщин в старых девах. Явно многие женщины в этих деревнях относились к браку иначе, нежели их сестры из Пешково.

СТАРООБРЯДЧЕСКИЕ ДВОРЫ СЛУЧКОВО И АЛЁШКОВО

Ревизские сказки 1763 г. свидетельствуют, что женщины в Случково начали отказываться от брака по крайней мере с 1715–1725 гг., женщины в Алёшково – с 1725–1735 гг. На 1763 г. 9 из 33 случковских женщин 25 лет и старше (27,3%) никогда не выходили замуж, а в Алёшково никогда не выходили замуж 6 из 36 женщин этой возрастной группы (16,7%). В Алёшково двум самым старшим было немного за 50, в Случково трем самым старым было якобы за 80. Возраст этих трех почти наверняка преувеличен; возраст других двух старых дев в Случково, которым по ревизскому списку было за 60, тоже, возможно, завышен, но в материалах более поздних ревизий с более надежными возрастными сведениями обычно встречалось несколько женщин 60 лет и старше. Если некоторым из престарелых случковских девушек было на самом деле за 60, то они достигли брачного возраста где-то между 1715 и 1725 гг.; случковские женщины, возможно, избегали замужества даже раньше, но в таком случае эти первые холостячки к 1763 г. уже умерли. Самые старые девушки в Алёшково достигли брачного возраста между 1725 и 1735 гг., и они, скорее всего, были первыми отказницами в этой деревне.

Мы знаем, что почти все женщины, отказавшиеся от брака в Алёшково, были староверками и членами религиозной общины, возникшей в этой деревне в 1760-х гг. В 1777 г. священник прихода с. Купля в конце ежегодной исповедной ведомости назвал десять (из 21) дворов записными раскольниками310310
  ГАВО. Ф. 556. Оп. 111. Д. 108. Л. 195 об. – 197 об. Священник обозначил 11 дворов записных раскольников, но 10-й двор в то время официально находился в Арефино. По сведениям ревизии 1795 г., он перешел из Арефино в Алёшково где-то между ревизиями 1782 и 1795 гг. В 1795 г. я включаю его в число алешковских староверов, а в 1782-м – нет.


[Закрыть]. Именно в этих десяти дворах на 1782 г. проживали семь из восьми алёшковских женщин от 25 лет и старше, никогда не выходивших замуж, а на 1795 г. – 11 из 12. Ранее, в 1763 г., все шесть незамужних женщин жили в шести разных дворах, лишь один из которых в 1777 г. оказался раскольническим. Одна из православных старых дев дожила до 1794 г., все другие умерли до 1782 г.; вплоть до 1795 г. все другие женщины, родившиеся в этих православных дворах, вступали в брак до достижения 25 лет. С другой стороны, в 1763 г. во дворах, позже составивших группу «записных раскольников», было много дочерей младше 25 лет, которые потом составили контингент взрослых незамужних 1782 и 1795 гг. Такая картина предполагает, что те, кто избегал брака до 1763 г., самостоятельно принимали свои решения, не согласовывавшиеся с концепцией брака, которой придерживались остальные в их дворе, в то время как после 1763 г. женское сопротивление браку стало отличительной чертой дворов и общины, которых священник назвал записными раскольниками.

Сопротивление браку среди алёшковских староверов со временем набирало силу. В 1782 г. только в пяти из десяти старообрядческих дворов Алёшково были незамужние женщины 25 лет и старше. К 1795 г. в общее число незамужних входили дочери семи дворов311311
  К 1795 г. один из изначальных десяти старообрядческих дворов вымер, но в Алёшково из Арефино перебрался другой.


[Закрыть]. В 1782 г. в придачу к незамужней сестре у двоих из троих братьев Ивановых (их отчество; ни у кого из крестьян в приходе с. Купля не было фамилии), живших в двух разных дворах, было по незамужней дочери старше 25 лет. Все три старые девы дожили до 1795 г., когда к ним присоединилась тридцатидвухлетняя дочь третьего Иванова брата, тоже никогда не выходившая замуж. В 1782 г. у вдовы Февронии Афанасевой были три незамужние дочери в возрасте 27, 30 и 31 года, а также 35-летний холостой сын. Она и сын умерли в 1794 г., а дочери в 1795 г. были еще живы. До своей смерти Феврония усыновила Прохора, которому в 1795 г. было 20 лет, из семьи Григория Игнатева, желая, видимо, обеспечить мужские руки в помощь своим стареющим дочкам. Григорий сам был алёшковским старовером, и в 1795 г. у него жила 28-летняя незамужняя дочь Агафья, еще одна дочь Агафья 14 лет и еще один холостой сын Матвей 25 лет. Для крестьянской семьи, где мужской труд определял благосостояние двора, отдать взрослого сына, чтобы поддержать двор единоверцев, было актом чрезвычайной щедрости. Это должно было также являться образцом солидарности между алёшковскими староверами. В общей сложности в 1782 г. в двух дворах Ивановых и во дворе Афанасевой проживало шесть из восьми незамужних алёшковских староверок старше 25 лет, в 1795 г. – семь из одиннадцати. Остальные незамужние взрослые женщины жили, как дочь Григория Игнатева Агафья, по одной на двор.

Определить старообрядческие дворы в Случково сложнее. Священник прихода с. Купля в 1777 г. не выявил ни одного записного раскольника в этой деревне, но в исповедной ведомости 1779 г. он записал раскольниками по отдельности четырех мужчин и девять женщин. По ведомости 1777 г. они составляли большинство жителей в 3 из 22 дворов312312
  ГАВО. Ф. 556. Оп. 11. Д. 108. Л. 191–192 об. (1777); Там же. Д. 119. Л. 126–127, 133 (1779).


[Закрыть]. Старообрядческих дворов на самом деле было больше. Все обитатели других трех дворов, например, в 1777 г. отсутствовали на Великопостной исповеди. Когда другой батюшка составлял ведомость 1800 г., он записал только 12 из прежде включенных в список 22 дворов, отдельно перечислил записных раскольников – 15 случковских мужчин и 33 женщины – и еще 14 женщин записал «староверами»313313
  Там же. Оп. 107. Д. 73. Л. 164–165, 170–171.


[Закрыть]. Таково было официальное название для членов единоверческого отделения православной церкви, учрежденного в 1798 г.; присоединившиеся старообрядцы могли пользоваться дониконианскими книгами и совершать старые обряды при условии, что они признавали каноничность и иерархическую юрисдикцию Московского патриархата. Священник в 1800 г. не объединял раскольников по дворам, но большинство из тех 67 мужчин и женщин можно связать с одним или другим из 22 дворов в ведомости 1777 г. В ревизских сказках 1763–1795 гг. зарегистрированы три дополнительных двора – один, выпущенный из всех трех исповедных ведомостей, и два, отсутствующие в исповедных ведомостях 1777 и 1779 гг., но некоторые из их обитателей попали в ведомость 1800 г.314314
  В 1800 г. священник записал 14 случковских дворов, два из них не появляются в ревизских сказках. Так как ревизии отслеживали передвижение дворов дворцовых крестьян из деревни в деревню, эти два двора, вероятно, либо переехали в эту деревню после 1795 г., либо это были дворы крестьян другого состояния, сведения о которых должны были подаваться в другой сказке. Нет очевидной причины, по которой священник мог бы выпустить из исповедной ведомости дворы, учтенные в ревизиях. Хотя священники в целом при ведении учета считали даже записных старообрядцев членами своего прихода, иногда они игнорировали дворы, которые издавна были раскольническими.


[Закрыть] Среди 25 дворов в ревизской сказке 1795 г. члены 14 состояли по большей части из старообрядцев с вкраплениями горстки номинально православных. Остальные одиннадцать были преимущественно православными, но с присутствием по крайней мере нескольких записных раскольников. Мы можем сказать в первом приближении, что в Случково старообрядцы были в большинстве. Однако в этой деревне заявленная религиозная принадлежность не являлась надежным определителем брачных обычаев двора.