Текст книги "Большая энциклопедия НЛП. Структура магии"

Глава 2
Структура языка

Одно из отличий человека от животных состоит в том, что человек создал и использует язык. Значение, которое язык имеет для понимания прошлого и настоящего человеческой расы, невозможно переоценить. Как сказал Эдвард Сепир:

Дар речи и обладающий упорядоченностью язык характерны для каждой известной в настоящее время группы людей. Не было обнаружено ни одного племени без языка, и всякие заявления, в которых утверждается обратное, можно проигнорировать как простой вымысел. Нет никаких оснований для встречающихся изредка заявлений, будто у некоторых народов словарный запас настолько ограничен, что они не могут договориться друг с другом без жестов, так что разумное общение между членами такой группы в темноте становится невозможным. Истина состоит в том, что любой язык, по сути своей, в совершенстве соответствует нуждам выражения и общения народа, применяющего этот язык. Вполне оправданно предположить, что из всех аспектов культуры язык первым был доведен до совершенства и что совершенство языка представляет собой необходимое предварительное условие развития культуры в целом.

Эдвард Сепир. «Культура, язык и личность»

(Sapir E., Culture, Language and Personality, by D. Mandelbaum (ed.))

Участие языка тем или иным образом подразумевается во всех достижениях человеческой расы, как позитивных, так и негативных. Мы, люди, используем язык двумя способами. Во-первых, с помощью языка мы осуществляем репрезентацию собственного опыта. Подобную деятельность мы называем рассуждением, мышлением, фантазированием, изложением. Когда мы используем язык в качестве репрезентативной системы, мы создаем модель собственного опыта. Модель мира, которую мы таким образом создаем, основана на нашем восприятии мира. Наше восприятие, в свою очередь, отчасти определяется нашей моделью или репрезентацией, как это описано в главе 1.

Обратите внимание, что, когда мы используем язык в качестве репрезентативной системы, наши языковые репрезентации являются объектом воздействия трех универсальных процессов моделирования: обобщения, опущения и искажения. Во-вторых, мы используем язык для передачи (коммуникации) наших моделей, или репрезентаций мира, друг другу.[9]9
  Это использование языка для коммуникации в действительности представляет собой частный случай применения языка для репрезентации. С этой точки зрения коммуникация представляет собой репрезентацию другим людям нашей репрезентации самим себе. Другими словами, мы используем язык для того, чтобы репрезентировать собственный опыт, – это индивидуальный процесс. Затем мы используем язык, чтобы репрезентировать нашу репрезентацию нашего опыта, – это уже социальный процесс.


[Закрыть]Коммуникацию с помощью языка мы осуществляем в формах, которые называем разговором, спором, письмом, выступлением, пением. Когда мы используем язык для коммуникации, мы представляем свою модель другим людям. Например, данная книга представляет часть модели нашего опыта в психотерапии.

В ходе коммуникации – когда мы говорим, спорим, пишем – мы, как правило, не осознаем, как осуществляется процесс отбора слов для репрезентации нашего опыта. Мы также почти никогда не осознаем способ, которым мы упорядочиваем и структурируем отобранные слова; язык настолько заполняет наш мир, что мы движемся сквозь него, как рыба сквозь воду. Хотя мы и не осознаем (или почти не осознаем), как осуществляется процесс коммуникации, тем не менее наша деятельность, связанная с языком, довольно хорошо структурирована. Например, если вы возьмете несколько предложений из этой книги и прочтете их наоборот – от конца к началу – или, скажем, пронумеруете все слова по порядку, а затем поместите каждое нечетное слово справа от следующего за ним четного, скорее всего, вы получите полную бессмыслицу. Предложение, структура которого нарушена, больше не имеет смысла, оно уже не является моделью какого-либо опыта. Продемонстрируем это на примере последнего предложения.

Исходный вариант:

Предложение, структура которого нарушена, больше не имеет смысла, оно больше не является моделью какого-либо опыта.

Вариант с обратным порядком слов.[10]10
  Символом * в данной книге обозначаются предложения, которые являются неправильными в английском языке.


[Закрыть]

• Опыта какого-либо моделью является не уже оно, смысла имеет не больше, нарушена которого структура, предложение.

Вариант, где каждое нечетное слово стоит справа от идущего за ним по порядку четного:

• Структура предложение нарушена, которого не больше смысла, имеет уже оно является не какого-либо моделью опыта.

Назвать нашу коммуникацию, наш язык системой, значит сказать, что он имеет структуру, что есть определенный набор правил, определяющих, какая именно последовательность слов будет иметь смысл и представлять, таким образом, модель нашего опыта. Другими словами, наше поведение, когда мы создаем репрезентацию или осуществляем коммуникацию, подчиняется определенным правилам. Даже если мы, в обычной ситуации, не осознаем структуру процесса репрезентации и коммуникации, эта структура, структура языка, может быть рассмотрена в терминах повторяющихся паттернов.

К счастью, группа ученых-лингвистов сделала это открытие и эксплицитное изложение этих паттернов стало предметом изучения их дисциплины – трансформационной грамматики. Фактически в трансформационной грамматике была разработана наиболее полная и сложная модель человеческого поведения, подчиняющегося правилам. Понятие человеческого поведения, подчиняющегося правилам, является ключевым для понимания того, как мы, люди, используем свой язык.

Мы можем не сомневаться в наличии у ребенка системы правил, если результат его деятельности [предложения или фразы. – Авт.] обладает упорядоченностью, если он способен переносить эту упорядоченность на новые области, и если он может определить отклонения от упорядоченности в своей собственной речи и в речи других людей. Именно это, в общем, имеют в виду психолингвисты, когда говорят о научении ребенка, о формировании или наличии у него понимания законов языка. Обратите внимание, что я опустил наиболее строгое условие наличия правил, а именно: может ли человек явно сформулировать правило?.. Условие явной формулировки правила нерелевантно для нашего обсуждения, поскольку относится к способностям совершенно другого рода, отличным от тех, о которых мы говорим. Как пишет Сьюзен Эрвин-Трипп: «Чтобы быть квалифицированным в качестве носителя языка… человек должен выучить… правила. … Это все равно что сказать, что человек должен научиться вести себя, как если бы он знал правила» (Slobin, 1967).

С точки зрения ученого наблюдателя это означает, что можно описать поведение говорящего в терминах определенных правил. Это утверждение, однако, не подразумевает, что конкретные правила, изобретенные учеными, реально присутствуют внутри индивида в точном психологическом или физиологическом смысле. (Slobin, 1971)

Задача лингвиста состоит в том, чтобы создать грамматику – набор правил, определяющих, какие последовательности слов в том или ином языке являются «хорошо сформированными». Трансформационная грамматика основана на блестящих работах Ноама Хомского, который разработал методологию и построил ряд формальных моделей естественного языка.[11]11
  В книге имеется приложение, в котором трансформационная модель представлена более подробно; кроме того, содержится аннотированный библиографический список, предназначенный для тех, кто хотел бы продолжить изучение трансформационной модели языка.


[Закрыть] Опираясь на результаты работы Хомского и его последователей, можно создать формальную модель для описания устойчивых паттернов, присущих способу, каким мы сообщаем другим людям модель нашего опыта. Мы используем язык для представления и передачи нашего опыта, следовательно, он является моделью нашего мира. Конечный итог исследований в области трансформационной грамматики состоит в разработке формальной модели нашего языка, то есть модели нашей модели мира, или, говоря проще, метамодели.

Язык выступает в роли репрезентативной системы нашего опыта. Человеческий опыт может отличаться поразительным богатством и сложностью. Для того чтобы язык мог адекватно выполнять свою функцию системы репрезентации, он должен располагать богатым и сложным набором выражений, представляющих опыт людей. Лингвисты, работающие в области трансформационной грамматики, понимали, что исследовать системы естественного языка, имея дело непосредственно с этим богатым и сложным комплексом выражений, – задача практически неосуществимая. Поэтому они предпочли изучать не сами выражения, а правила их построения (синтаксис). При этом, чтобы облегчить задачу, они приняли допущение, что правила, по которым формируется это множество выражений, можно исследовать независимо от содержания[12]12
  Это касается не всех лингвистов, которые относят себя к трансформационистам. Обозначившееся в настоящее время расхождение между сторонниками расширенной стандартной модели и генеративной семантики не важно для наших целей, состоящих в адаптации некоторых частей трансформационной модели и использовании их в качестве метамодели психотерапии. Последние работы, принадлежащие в особенности специалистам по генеративной семантике, могут, как нам кажется, быть полезными в дальнейшей работе над описываемой здесь метамоделью. – См. список источников.


[Закрыть]. Например, люди, для которых английский язык родной, проводят устойчивое различие между выражениями:

(1) Colorless green ideas sleep furiously[13]13
  Здесь и далее в случае необходимости приводятся примеры из оригинала книги с переводом на русский. Как правило, русский перевод примеров полностью передает смысл, и примеры на английском опущены. – Примеч. ред.


[Закрыть]

Бесцветные зеленые идеи яростно спят

(2) Furiously sleep ideas green colorless

Яростно спи идеи зеленый бесцветный

Несмотря на то что первая группа слов достаточно необычна, люди признают, что она грамматически правильно сформирована, в то время как вторая группа слов – нет. Этот пример свидетельствует о том, что люди обладают устойчивой интуицией по отношению к языку, на котором говорят. Говоря об устойчивости интуиции, мы имеем в виду, что если мы предъявим одну и ту же последовательность слов одному и тому же человеку сегодня и год спустя, он оценит ее с точки зрения грамматических правил своего языка одинаково в том и другом случае. Более того, другие носители языка сделают относительно данных последовательностей слов аналогичные суждения. Эта способность представляет собой классический пример человеческого поведения, подчиняющегося правилам. Хотя мы и не осознаем, каким образом способны вести себя последовательно и непротиворечиво, тем не менее мы ведем себя именно так.

Лингвисты, работающие в области трансформационной грамматики, создали модель, описывающую поведение, подчиняющееся правилам, – устойчивые интуитивные представления относительно предложений. Их формальная модель в каждом случае позволяет ответить на вопрос, является конкретная группа слов предложением или нет. В трансформационной модели представлены и другие разновидности интуитивных языковых представлений. Так как эта модель является описанием человеческого поведения, подчиняющегося правилам, убедиться в адекватности правил модели можно путем их сверки с интуицией носителей языка, интуицией, характерной для любого человека, для которого данный язык является родным.

В главе 1 мы говорили о трех основных процессах моделирования – обобщении, опущении и искажении, – в результате действия которых модель, создаваемая человеком, будет отличаться от реальности, представляемой этой моделью. Очевидно, описанные процессы в полной мере применимы и в отношении языковых репрезентаций. С этой точки зрения значительная часть работы, проделанной трансформационными лингвистами, состоит в выявлении и описании способов, какими эти три универсалии репрезентации реализуются в языковых системах. Наша способность использовать систему языка для репрезентации и коммуникации и опыт, связанный с этой деятельностью, настолько обширны, что позволяют нам размышлять о собственно процессе в той мере, в какой мы располагаем относительно него устойчивыми интуитивными знаниями.

Назначение трансформационной модели языка состоит в том, чтобы представить паттерны интуитивных представлений, которые мы имеем относительно нашей языковой системы. Любой человек обладает такими представлениями относительно своего родного языка. Мы выделили среди них три основные категории, которые, на наш взгляд, релевантны для наших целей: правильность, структура составляющих и логико-семантические отношения.

I. Правильная формулировка.

Под правильностью формулировки понимаются устойчивые и непротиворечивые суждения носителей языка о том, является данная группа слов предложением или нет. Рассмотрим три группы слов:

(3) Даже у президента есть глисты.

(4) Даже у президента есть зеленые идеи.

(5) Даже президент иметь глисты.

Первая группа слов (3) правильно сформулирована, то есть передает носителям языка некоторое значение и воспринимается ими как синтаксически правильная; группа слов (4) неправильно сформулирована в семантическом отношении, она сообщает такое значение, которое ни один носитель языка не признает возможным; группа слов(5) неправильно сформулирована в синтаксическом отношении, хотя мы можем приписать ей некоторое значение.

II. Структура составляющих. Это устойчивые суждения носителей языка о том, какие слова могут объединяться, образуя структурную единицу, или составляющую предложения, данного языка. Например, рассмотрим предложение:

(6) The Guru of Ben Lomond thought Rosemary was at the controls.

Учитель Бен-Ломонда полагал, что Розмари находится под его контролем.

Здесь слова The и Guru объединяются в структурную единицу, а слова Guru и of – нет. Эти составляющие низшего уровня объединяются в более крупные единицы. Например, The Guru и of Ben Lomond образуют такую единицу, a Ben Lomond и was — не образуют.

III. Логико-семантические отношения. Под ними мы понимаем устойчивые суждения носителей языка о логических отношениях, находящих свое отражение в предложениях их языка.

1. Полнота. Имея дело с глаголом родного языка, человек способен определить количество и свойства объектов, между которыми глагол устанавливает связь. Например, глагол «целовать» предполагает целующего человека и человека или вещь, которую целуют. Глагол «ударить» предполагает человека или вещь, наносящую удар, человека или вещь, испытывающую удар, а также орудие для нанесения удара.

2. Неоднозначность. Носители языка осознают, что такие предложения, как, например:

(7) Расследование, проводимое ФБР, может быть опасным.

(8) Максина сняла рубашку Макса.

сообщают два различных значения. Предложение (7) можно понимать либо как:

(9) Может быть опасно оказаться объектом расследования, проводимого ФБР, либо

(10) Расследование ФБР может быть опасным для проводящих его.

В предложении (8) неясно, то ли Максина носит рубашку Макса и сняла ее с себя, то ли она сняла рубашку Макса с самого Макса.

3. Синонимия. Носители языка согласятся с тем, что оба следующих предложения имеют одно и то же значение или передают одно и то же сообщение:

(11) Сэнди отыскал в справочнике нужный номер.

(12) Сэнди отыскал нужный номер в справочнике.

4. Референтные индексы. Носители языка могут определить, обозначает ли некое слово или словосочетание какой-нибудь конкретный объект, являющийся частью их опыта, например «мой автомобиль», или идентифицирует целый класс объектов: «автомобили». Кроме того, они последовательно определяют, относятся ли два или более слова к одному и тому же объекту или классу объектов, как, например, слова «Джексон» и «себя» в предложении

(13) Джексон изменил себя.

5. Пресуппозиции. Основываясь на содержании высказанного предложения, носители языка могут определить, на какой опыт опирался человек, сделавший данное высказывание.

Если, например, я скажу вам:

(14) Мой кот сбежал от меня. у вас есть все основания полагать, что в моем опыте мира истинно то, что

(15) У меня есть кот.

Три общие категории интуитивных представлений, которые люди имеют относительно своего родного языка, в явном виде описаны в трансформационной модели.

Итак, мы переходим к описанию того, как указанные выше устойчивые интуитивные представления относительно языка, на котором мы говорим, представлены в метамодели, то есть в модели трансформационной грамматики.

Лингвисты, использующие модель трансформационной грамматики, стремятся представить в явном виде интуитивные представления, которые имеются у любого носителя языка. Можно выделить два вида устойчивых интуитивных представлений, относящихся к каждому из предложений родного языка человека. Носители языка способны интуитивно определить, как единицы меньшего размера, такие как слова, компонуются в единицы большего размера, вплоть до предложений (интуитивные представления относительно структуры составляющих), и, кроме того, какой будет полная репрезентация предложения (полнота логической репрезентации). Например, имея дело с предложением:

(16) The woman bought a truck.

Женщина купила грузовик, носитель языка может объединить некоторые слова в составляющие более высоких уровней, такие, например, как

/The woman/ и /bought/ и /а truck/

/женщина/ и /купила/ и /грузовик/

Эти единицы в свою очередь объединяются в

/The woman/ и /bought a truck/

/женщина/ и /купила грузовик/

Лингвисты оформляют эти интуитивные представления относительно сочетания слов внутри предложения, располагая слова, образующие составляющую (например, the и woman) в так называемой древовидной структуре, которая выглядит следующим образом:

По правилам, слова, объединяемые носителями языка в одной составляющей, привязаны в древовидной структуре к одной точке, или узлу. Предложение (16), де дерева, выглядит следующим представленное структурно в виде дерева, выглядит следующим образом:

Все это называется поверхностной структурой.

Вторая разновидность устойчивых интуитивных знаний, которые носители языка имеют относительно такого предложения, как (16), связана с тем, как в их восприятии должна выглядеть полная репрезентация значения этого предложения и его логикосемантических отношений. На рисунке показан один из способов представления этих интуитивных знаний.

Это называется глубинной структурой.

Таким образом, в рамках трансформационной модели анализ каждого предложения проводится на двух структурных уровнях, что соответствует двум разновидностям устойчивых интуитивных знаний, которые каждый человек имеет относительно своего родного языка. Первый уровень – это поверхностная структура, где интуитивные представления о структуре составляющих оформлены в виде дерева; и второй уровень – глубинная структура, где содержатся интуитивные знания о полной репрезентации логикосемантических отношений. Поскольку в трансформационной модели каждое предложение имеет две репрезентации (глубинная структура и поверхностная структура), лингвисты должны четко показать, как эти два уровня связаны между собой. Эту связь они описывают в виде некоего процесса, или вывода, представленного серией трансформаций.

Что такое трансформации

Трансформация – это эксплицитная формулировка определенной разновидности паттерна, распознаваемого человеком в предложениях своего родного языка. Сравним, к примеру, два предложения:

(17) Женщина купила грузовик.

(18) Грузовик был куплен женщиной.

Носители языка осознают, что хотя поверхностные структуры в данном случае различны, передаваемые сообщения, или глубинные структуры этих предложений, совпадают. Процесс, посредством которого эти два предложения были получены из общей для них глубинной структуры, называется выводом, или деривацией. Вывод – это серия трансформаций, связывающих глубинную и поверхностную структуру. Вывод одной из двух рассмотренных поверхностных структур включает в себя трансформацию, которая называется пассивной трансформацией. Сравнив предложения (17) и (18), вы заметите, что порядок слов в них различен. А именно фразы the woman и the truck поменялись местами. Трансформационные лингвисты описывают этот паттерн следующим образом:

Отметим, что данный паттерн характерен не только для предложений (17) и (18), но и является общей закономерностью английского языка.

(19) а. Сьюзен побила Сэма.

б. Сэм был побит Сьюзен.

(20) а. Президента мучили глисты.

б. Президент был мучаем глистами.

(21) а. Пчелы опыляют цветы,

б. Цветы опыляются пчелами.

Это самый простой пример того, как образуются поверхностные структуры, вывод которых различается только одной трансформацией. Речь идет о пассивной трансформации, которая применяется при выводе предложений группы «б», но не применяется при выводе предложений группы «а». Выводы могут отличаться гораздо большей сложностью, например:

(22) а. Тимоти думал, что космическим аппаратом управляла Розмари,

б. Космический аппарат, как думал Тимоти, управлялся Розмари.

Из приведенных выше примеров видно, что глубинные структуры могут отличаться от связанных с ними поверхностных структур порядком слов. Обратите внимание, что в каждой паре предложения имеют одно и то же значение, несмотря на различный порядок слов. Для каждой пары предложений, имеющих одно значение, но различный порядок слов, лингвист формулирует некоторую трансформацию, определяющую паттерн – способ, каким может различаться порядок слов этих двух предложений.

Таким образом, способ, которым осуществляется представление интуитивного знания носителя языка относительно синонимии, заключается в формулировании трансформации, связывающей между собой две или более синонимичных поверхностных структур, то есть структур, имеющих одно и то же значение. Соответственно, для каждого множества из двух и более синонимичных поверхностных структур трансформационный лингвист описывает некий формальный паттерн – трансформацию. Проверку интуитивно воспринимаемой синонимии можно провести, попытавшись ответить на вопрос: возможно ли, чтобы в нашем (или в любом воображаемом) непротиворечивом мире одна из поверхностных структур, проверяемых на синонимичность, была истинной (ложной), в то время как другая, напротив, – ложной (истинной). Если значение обеих структур во всех случаях одно и то же (обе структуры либо ложны, либо истинны), это значит, что они синонимичны. Этот способ известен как проверка парафразой. Целый ряд выявленных лингвистами трансформаций связан с изменением порядка слов. В предлагаемых ниже парах предложений продемонстрированы некоторые из этих паттернов:

(23) а. Я хочу борща,

б. Борща я хочу.

(24) а. Легко напугать Барри,

б. Барри легко напугать.

(25) а. Джордж дал Марте яблоко.

б. Джордж дал яблоко Марте.

(26) а. Он пошел по улице вниз,

б. Он пошел вниз по улице.

(27) а. Писать это предложение легко.

б. Легко писать это предложение.

Каждая из этих трансформаций задает способ, определяющий различие порядка слов в предложении. Все они объединяются в группу под названием трансформации перестановки.

Трансформации перестановки – это один из двух основных классов трансформаций; вторым классом являются трансформации опущения. Например:

(28) а. Айлип разговаривала с кем-то довольно долго.

б. Айлин разговаривала довольно долго.

В варианте «б» предложения (28) опущена или удалена одна из именных составляющих («с кем-то»). В общем виде трансформация, описывающая данный паттерн, называется опущением неопределенной именной составляющей.

где X и Y — это символы или переменные, замещающие в указанных позициях любое слово (любые слова).

Можно привести целый ряд выявленных лингвистами трансформаций опущения:

(29) а. Флаффо пошел в магазин, и Таб тоже пошел в магазин.

б. Флаффо пошел в магазин, и Таб тоже.

(30) а. Треногий что-то ел.

б. Треногий ел.

(31) а. Кретин стучал чем-то по стене.

б. Кретин стучал по стене.

В каждой из вышеприведенных пар предложений процесс вывода второго варианта включает трансформацию, в результате которой опускается часть полной логико-семантической репрезентации, представленной в глубинной структуре. В данном случае значение, по-видимому, также остается прежним, несмотря на опущение некоторых элементов глубинной структуры.

Лингвисты различают два типа трансформации опущения – свободное опущение, или опущение неопределенных элементов, и опущение известного.

Так, в уже знакомых вам примерах:

Айлин разговаривала с кем-то довольно долго.

Айлип разговаривала довольно долго.

Треногий что-то ел.

Треногий ел.

Кретин стучал чем-то по стене.

Кретин стучал по стене.

опущенный элемент представляет собой неопределенную составляющую (с кем-то, что-то, чем-то), в то время как в примере:

Флаффо пошел в магазин, и Таб тоже пошел в магазин.

Флаффо пошел в магазин, и Таб тоже.

опущена составляющая, представляющая нечто определенное («в магазин»). Согласно общему правилу, неопределенные элементы могут опускаться в любом предложении, в то время как для опущения определенного элемента необходимо наличие целого ряда условий. Отметим, к примеру, что определенный элемент «в магазин», который в последней паре предложений опущен вполне законно, встречался в первом варианте два раза и, следовательно, во втором варианте он все же однократно представлен, так что утраты информации не происходит.

Итак, есть два основных способа, посредством которых поверхностные структуры могут отличаться от связанной с ними глубинной структуры:

• слова в предложении могут располагаться в различном порядке – это трансформация перестановки;

• части полной логико-семантической репрезентации могут быть не представлены в поверхностной структуре – это трансформация опущения.

Есть еще один способ, который обусловливает отличие поверхностных структур от репрезентации глубинной структуры, – номинализация. Процесс номинализации имеет место тогда, когда в результате языковых трансформаций то, что в репрезентации глубинной структуры является словом, обозначающим процесс, – глаголом или предикатом, – в поверхностной структуре становится словом, обозначающим явление (событие), – именем (существительным) или аргументом. Сравним, например, варианты «а» и «б» следующих пар предложений:

(32) а. Сьюзен знает, что она боится родителей,

б. Сьюзен знает о своем страхе перед родителями.

(33) а. Джеффри осознает, что он ненавидит свою работу.

б. Джеффри осознает свою ненависть по отношению к работе.

(34) а. Дебби понимает, что она решает, как ей жить,

б. Дебби понимает свое решение о том, как ей жить.

Во всех трех парах предложений то, что в первом предложении было глаголом или словом, обозначающим процесс, во втором предложении становится существительным или словом, обозначающим явление. А именно:

боится → страх;

ненавидит → ненависть;

решает → решение.

В этом сложном процессе преобразования могут участвовать также трансформация опущения и трансформация перестановки. Если, например, в приведенных выше примерах произвести трансформации перестановки, получаем:

(32) в. Сьюзен знает о страхе, который она испытывает перед родителями.

(33) в. Джеффри осознает ненависть, которую он испытывает по отношению к работе.

(34) в. Дебби понимает решение, которое она приняла о собственной жизни.

Если же использовать в этих примерах трансформации опущения,[14]14
  Строго говоря, с чисто лингвистической точки зрения, опущение элементов в нашем тексте не оправданно, поскольку в них имеются референтные индексы. Тем не менее такой процесс типичен для многих пациентов, с которыми психотерапевт сталкивается в своей работе.


[Закрыть] мы можем получить следующие репрезентации поверхностных структур:

(32) г. Сьюзен знает о страхе.

(33) г. Джеффри осознает ненависть.

(34) г. Дебби понимает решение.

Однако независимо от того, как именно реализуется номинализация – с трансформациями опущения/перестановки или без них, – в результате то, что в глубинной структуре служит процессом, в поверхностной структуре превращается в явление.

Для нас здесь важны не технические детали и не терминология, разработанная лингвистами, а возможность сформулировать те интуитивные представления, которые есть у каждого человека относительно его родного языка. Таким образом, процесс репрезентации сам оказывается репрезентированным. Например, есть два основных процесса, вследствие которых то, что мы считаем правильно сформулированным предложением, может отличаться от своей исходной полной семантической репрезентации: это искажение (трансформация перестановки или номинализации) и удаление материала (трансформация опущения). Любой носитель языка способен безошибочно и последовательно определять, какие группы слов в его родном языке являются правильными предложениями, а какие – нет. Эта информация доступна каждому из нас. Трансформационная модель репрезентирует эту информацию. В соответствии с этой моделью группа слов считается правильной, если можно описать серию трансформаций, преобразующих полную репрезентацию глубинной структуры в ту или иную поверхностную структуру.

Для наших целей существенно также то, что трансформационная модель связана с референтными индексами. Так, трансформации опущения чувствительны к наличию или отсутствию референтного индекса. Как было сказано выше, слова или именные составляющие не могут быть законно удалены в результате трансформации свободного опущения, если они содержат референтный индекс, отсылающий к какому-либо человеку или предмету. Если же в этих условиях все-таки происходит трансформация, значение предложения меняется. Обратите внимание на разницу между предложениями:

(35) а. Кэтлин над кем-то смеялась.

б. Кэтлин смеялась.

(36) а. Кэтлин смеялась над своей сестрой,

б. Кэтлин смеялась.

В предложении (35) вариант «б» имеет, в общем, то же значение, что и вариант «а»; в то время как в предложении «36» вариант «б» передает меньше информации и, следовательно, имеет другое значение. На этом примере можно увидеть общее условие, которому должна удовлетворять трансформация свободного опущения, чтобы ее использование было законным: опускаемый элемент не должен содержать в себе референтного индекса, устанавливающего связь с какой-либо конкретной частью модели опыта говорящего. Это означает, что всякий раз, когда применяется трансформация свободного опущения, необходимо, чтобы опускаемый элемент не имел референтного индекса в репрезентации глубинной структуры, то есть это должен быть такой элемент, который ни с чем не связан в опыте говорящего.

Будучи носителями языка, мы имеем интуитивные представления не только о том, как референтные индексы взаимодействуют с комплексом трансформаций опущения, но и вообще о закономерностях их употребления. Так, каждый из нас способен последовательно проводить различие между такими словами и словосочетаниями, как «эта страница», «Эйфелева башня», «Вьетнамская война», «я», «Бруклинский мост».... обладающими референтными индексами, и такими словами и сочетаниями, как «кто-то», «что-то», «где бы то ни было», «люди, которые меня не знают», «это»… не имеющими референтных индексов. В первом множестве слов и словосочетаний идентифицируются конкретные части модели опыта, принадлежащей говорящему, в то время как во втором – нет. Именно посредством этой второй группы слов и словосочетаний в естественных системах языка главным образом осуществляется такой моделирующий процесс как обобщение.

Недавно в работах по трансформационной грамматике было начато исследование пресуппозиций и их места в естественном языке. Во многих случаях определенное высказывание будет иметь смысл только при условии, что некое другое предложение является истинным. Если, например, я услышал, как вы говорите:

(37) На столе лежит кошка,

я могу либо поверить вам, что на столе действительно находится кошка, либо не поверить, но в любом случае я пойму сказанное вами. Однако если я услышу от вас:

(38) Сэм понял, что на столе лежит кошка,

мне придется допустить, что на столе действительно лежит кошка, в противном случае сказанное вами будет непонятно. Это различие проступает особенно отчетливо, если я введу в предложение частицу «не».

(39) Сэм не понимает, что на столе лежит кошка.

Достаточно очевидно, что и в этом случае, в случае предложения, имеющего совершенно противоположное значение, то есть отрицающего то, что в первом предложении утверждается как истина, необходимо допустить, что на столе лежит кошка, иначе предложение будет лишено смысла. Предложение, которое должно быть истинным для того, чтобы какое-то другое предложение имело смысл, называется пресуппозицией этого предложения.