Текст книги "Противники"

Глава 10

Дэвид убирал целый час, вытирая пыль со стола и стульев. Обнаружив на кухне старый «Хувер», пропылесосил дощатые полы. Он собрал три больших пакета мусора и вынес их на маленькое крыльцо у запасного входа. Иногда Дэвид останавливался, любуясь окнами и солнцем, чего никогда не делал в «Рогане Ротберге». Разумеется, в ясный день вид на озеро Мичиган открывался великолепный, но за первый год работы в фирме он усвоил: за час, проведенный у окна Траст-тауэр, нельзя выставить счет. Новоиспеченных юристов распределяли по комнатушкам, напоминавшим бункеры, и они круглосуточно трудились, забыв о солнечном свете и разучившись мечтать. Теперь Дэвид не отрывался от окна, хотя вид был, конечно, не таким великолепным. Посмотрев вниз, Дэвид увидел массажный салон, а за ним – перекресток Престон, Бич и Тридцать восьмой, то самое место, где он угрожал куском металла слизняку Голстону и прогнал его. За перекрестком раскинулся квартал перестроенных бунгало.

Не бог весть какой вид, но Дэвиду он нравился, ибо олицетворял волнующие перемены в его жизни, новые задачи. И еще означал свободу.

Уолли забегал каждые десять минут, чтобы узнать, как дела. И стало очевидно: он что-то затевал. Наконец, через час Уолли сказал:

– Послушай, Дэвид, в одиннадцать я должен быть в суде. В суде по разводам. Едва ли ты когда-нибудь там бывал, поэтому не хочешь ли отправиться со мной? Я познакомлю тебя с судьей.

Уборка уже надоела Дэвиду, и он согласился.

– Пойдем.

Когда они выходили через заднюю дверь, Уолли спросил:

– Это твой внедорожник «ауди»?

– Мой.

– Не возражаешь, если тебе придется порулить? А я буду развлекать тебя разговорами.

– Нет, конечно.

Когда они выезжали на Престон, Уолли признался:

– Знаешь, Дэвид, год назад меня застали за вождением в нетрезвом виде и временно лишили прав. Ну вот, я это сказал. Я верю в честность.

– Ладно. Ты уж точно видел меня в пьяном виде.

– Однозначно. Но твоя симпатичная жена сказала мне, ты не особенно часто выпиваешь. А вот у меня длинный послужной список. Я сохраняю трезвость уже шестьдесят один день. Каждый день – это испытание. Я хожу на встречи «Анонимных алкоголиков» и пару раз лежал в центре реабилитации. Что еще ты хочешь узнать?

– Заметь, не я начал этот разговор.

– Оскар каждый вечер выпивает что-нибудь крепкое. Поверь мне, с его-то женой без этого не обойтись. Но у него все под контролем. Есть такие люди, знаешь ли. Они могут остановиться на двух-трех стаканах. Они могут пропустить пару дней, даже недель, без проблем. А другие не могут остановиться, пока не вырубятся, примерно как ты вчера.

– Спасибо, Уолли. Куда мы, кстати, направляемся?

– В Центр имени Дейли[13]13
  Ричард Дейли – мэр Чикаго с 1988 по 2011 г.


[Закрыть], в деловую часть города, дом пятьдесят по улице Вест-Вашингтон. А я пока нормально справляюсь. Я бросал уже четыре или пять раз, знаешь?

– Откуда мне это знать?

– Как бы там ни было, пора завязывать с выпивкой.

– А что не так с женой Оскара?

Уолли присвистнул и на мгновение выглянул из окна.

– Суровая женщина, старик. Одна из тех, кто вырос в хорошем районе. Ее отец ходил на работу в костюме с галстуком, а не в форме, поэтому в ней воспитали убеждение, что она лучше многих. Воплощение снобизма. Она совершила свою главную ошибку, когда вышла замуж за Оскара, решив, будто он юрист, верно? Юристы зарабатывают много денег, верно? Не совсем. Оскар никогда не зарабатывал столько, чтобы это удовлетворяло, и она бесконечно долбит его, требуя больших денег. Ненавижу эту женщину. Тебе не удастся с ней познакомиться, потому что она отказывается переступать порог офиса, что вполне меня устраивает.

– Почему бы им не развестись?

– Я твержу об этом уже много лет. Боже мой, да у меня никогда не было проблем с разводом. Я четыре раза через это проходил.

– Четыре раза?

– Да, и каждый раз это того стоило. Знаешь, как говорят: развод так дорог, потому что он того стоит. – Уолли усмехнулся над этой избитой шуткой.

– А сейчас ты женат? – осторожно поинтересовался Дэвид.

– Нет, я снова в поиске, – так самодовольно ответил Уолли, будто теперь любая могла попасться в его капкан. Дэвид не представлял менее привлекательного мужчину, который знакомится с дамами в баре и на вечеринках. Так, меньше чем за пятнадцать минут, он узнал, что Уолли – выздоравливающий алкоголик с четырьмя бывшими женами, несколькими «визитами» в реабилитационный центр и по крайней мере одним лишением прав за вождение в нетрезвом виде. Дэвид не имел желания задавать еще какие-то вопросы.

За завтраком с Хелен он немного порылся в Интернете и узнал, что: 1) десять лет назад «Финли энд Фигг» выплачивали компенсацию по иску о сексуальном домогательстве их бывшей секретарше; 2) однажды коллегия адвокатов штата сделала Оскару выговор за выставление слишком большого счета клиенту за дело о разводе; 3) до этого коллегия адвокатов штата делала выговоры Уолли за «возмутительную вербовку» клиентов, пострадавших в автомобильных авариях, включая отвратительный случай с участием Уолли, когда тот в докторском халате ворвался в палату израненного тинейджера, который умер час спустя; 4) по крайней мере четверо бывших клиентов подавали на фирму в суд за некомпетентность, хотя было непонятно, получили ли они какую-то компенсацию; и 5) фирму язвительно упомянул в статье о профессиональной адвокатской этике некий профессор, которому до смерти надоела реклама юристов. И все это только за завтраком.

Хелен встревожилась, но Дэвид, избрав жесткую и циничную тактику, заявил, что такое неоднозначное поведение и близко не стояло с беспощадным правом, практикуемым добрыми парнями «Рогана Ротберга». Достаточно было вспомнить дело о Стрик-ривер, чтобы выиграть спор. Эту реку в Висконсине постоянно загрязняла одна печально известная химическая компания, интересы которой представляла фирма «Роган Ротберг». После нескольких десятилетий судов и мастерских юридических перепалок выбросы продолжились.

Уолли копался у себя в портфеле.

Вдали появились очертания делового квартала, и Дэвид посмотрел на высокие величественные здания, расположившиеся на главных улицах Чикаго. Траст-тауэр стояла в центре.

– Я мог бы сейчас сидеть там, – тихо проговорил он, как бы обращаясь к себе. Уолли поднял глаза, увидел строения на горизонте и понял, о чем думает Дэвид.

– В каком именно? – спросил Уолли.

– В Траст-тауэр.

– А я как-то летом сидел в Сирс-тауэр клерком, после второго курса юрфака. В «Мартин энд Уилер». И думал, что этого и хочу.

– И что случилось?

– Провалил экзамен на адвоката.

Дэвид добавил это к растущему списку недостатков.

– Ты ведь не будешь скучать, правда? – спросил Уолли.

– Нет, меня прошибает пот от одного взгляда на это здание. Даже приближаться к нему не хочу.

– Поворачивай налево на Вашингтон. Мы почти на месте.

В центре Ричарда Дейли они миновали рамки-металлоискатели и поднялись на лифте на шестнадцатый этаж. Здесь толпились юристы, тяжущиеся стороны, клерки и копы, они либо суетились, либо собирались небольшими группками и вели серьезные разговоры. Правосудие объединяло всех присутствующих, но казалось, они боятся его.

Не зная, куда направляется и что будет делать, Дэвид держался поближе к Уолли, который чувствовал себя как дома. Дэвид нес в руках портфель, где лежал только большой блокнот для юридических записей. Они проходили мимо залов заседаний.

– Ты что, правда, никогда не был в зале суда? – спросил Уолли, когда они быстро шагали вперед, щелкая каблуками по потертой мраморной плитке.

– Нет, со времен учебы на юрфаке.

– Невероятно. И чем ты занимался последние пять лет?

– Лучше тебе не знать.

– Уверен, на этот счет ты абсолютно прав. Нам сюда. – Уолли указал на тяжелые двери зала суда. На табличке было написано: «Окружной суд округа Кук – отделение по разводам, достопочтенный Чарлз Брэдбери».

– Кто такой Брэдбери? – спросил Дэвид.

– Сейчас с ним познакомишься.

Уолли открыл дверь, и они вошли. На скамейках поодаль друг от друга сидели несколько зрителей. Юристы разместились впереди: они ждали со скучающим видом. Стул свидетеля пустовал, судебный процесс был отнюдь не в разгаре. Судья Брэдбери изучал какой-то документ и явно не торопился. Дэвид и Уолли сели во втором ряду. Уолли осмотрел зал суда, увидел клиента, улыбнулся и кивнул.

Он шепнул Дэвиду:

– Сегодня день открытых дверей в отличие от дня слушания. То есть можно удовлетворить ходатайство, получить одобрение по текущим вопросам и все такое. Вон та дама в коротком желтом платье – наша любимая клиентка, Диана Наксхолл надеется получить очередной развод.

– Очередной? – Дэвид оглянулся, и Диана подмигнула ему. Крашеная блондинка с огромной грудью, ноги растут из-под мышек.

– Я уже делал это однажды. Это будет второй раз. Думаю, и до этого она разводилась.

– Похожа на стриптизершу.

– Меня уже ничем не удивишь.

Судья Брэдбери подписал какие-то бумаги. Юристы подошли к скамье, поговорили с ним, получили то, что хотели, и ушли. Прошло пятнадцать минут, и Уолли заволновался.

– Мистер Фигг, – произнес судья.

Уолли и Дэвид миновали столы и барьер, отделяющий судью от зала, и приблизились к скамье, той самой, низкой, которая позволяла юристам почти с глазу на глаз беседовать с ним. Судья Брэдбери отодвинул микрофон, чтобы они могли поболтать, не рискуя быть услышанными.

– В чем дело? – спросил он.

– У нас новый юрист, ваша честь, – гордо сообщил Уолли. – Познакомьтесь с Дэвидом Зинком.

Дэвид потянулся вперед и пожал руку судье, и тот тепло его поприветствовал.

– Добро пожаловать в мой зал суда, – сказал он.

– Дэвид работал в крупной фирме в центре города. Теперь хочет увидеть истинное лицо правосудия, – объяснил Уолли.

– У Фигга вы многому не научитесь, – усмехнулся Брэдбери.

– Он учился на юридическом факультете Гарварда, – продолжил Уолли еще более гордо.

– Тогда что вы здесь делаете? – Судья принял пугающе-серьезный вид.

– Я сыт по горло крупными фирмами, – признался Дэвид.

Уолли передал судье какие-то бумаги.

– У нас тут небольшая проблема, ваша честь. Моя клиентка – симпатичная Диана Наксхолл, в четвертом ряду слева, в желтом платье.

Брэдбери взглянул на нее поверх очков для чтения.

– Она мне знакома.

– Ага, она была здесь год назад, разводилась во второй или третий раз.

– В том же самом платье, кажется.

– Мне тоже так кажется. Платье то же, а грудь новая.

– Вам удалось за нее подержаться?

– Пока нет.

Дэвиду стало плохо. Судья и адвокат обсуждали секс с клиентом в суде, пусть даже никто их и не слышал!

– В чем проблема? – спросил Брэдбери.

– Я не получил гонорар. Она должна нам три сотни баксов, и я не могу выжать из нее эти деньги.

– В каких местах вы ее выжимали?

– Ха-ха. Она отказывается платить, господин судья.

Уолли повернулся и поманил к себе миз Наксхолл. Она встала, выбралась из-за скамеек и прошла вперед. Юристы умолкли. Двое приставов проснулись. Зрители широко раскрыли глаза. Платье стало еще короче, когда она поднялась, а ее босоножки на платформе с шипами вогнали бы в краску даже уличную проститутку. Дэвид отодвинулся подальше, когда она приблизилась к судейскому месту.

Судья Брэдбери притворился, что не замечает ее, слишком занятый изучением дела.

– Обычный развод без обвинений, верно, мистер Фигг?

– Все правильно, ваша честь, – ответил Уолли.

– Все в порядке?

– Да, кроме одного маленького вопроса – моего гонорара.

– Я только что это заметил, – нахмурился Брэдбери. – Похоже, для ровного счета не хватает трехсот долларов, верно?

– Все правильно, ваша честь.

Брэдбери устремил взгляд поверх очков сначала на грудь, потом на лицо Дианы.

– Вы готовы заплатить гонорар, миз Наксхолл?

– Да, ваша честь, – писклявым голосом ответила она. – Но придется подождать до следующей недели. Понимаете, я выхожу замуж в эту субботу и не могу отдать эти деньги сейчас.

Переводя взгляд с ее груди на лицо и обратно, Брэдбери произнес:

– По опыту в бракоразводных делах я знаю, что гонорары никогда не выплачиваются, если дело уже закрыто. Надеюсь, к моим адвокатам отнесутся с уважением и оплатят их услуги, прежде чем я подпишу решение. Какова общая сумма гонорара, мистер Фигг?

– Шестьсот долларов. Половину она внесла в качестве аванса.

– Шестьсот? – Брэдбери изобразил удивление. – Это очень недорого, миз Наксхолл. Почему вы до сих пор не заплатили адвокату?

Ее глаза увлажнились.

Юристы и зрители не слышали подробностей, но не отводили глаз от Дианы, особенно от ее ног и босоножек. Дэвид отодвинулся еще дальше, пораженный таким вымогательством в суде.

Брэдбери перешел в наступление и чуть повысил голос:

– Я не приму решение о разводе сегодня, миз Наксхолл. Сначала заплатите юристу, потом я подпишу бумаги. Вам это понятно?

Она вытерла щеки.

– Пожалуйста…

– Простите, но я настаиваю, чтобы все обязательства должным образом исполнялись: выплата алиментов, пособий на ребенка, гонораров юристам. Это лишь триста долларов. Займите у вашего друга.

– Я пыталась, ваша честь, но…

– Избавьте меня от этого. Я постоянно это слышу. Вы свободны.

Она повернулась и пошла прочь. Брэдбери проводил ее плотоядным взглядом. Уолли тоже наблюдал за Дианой, изумленно качая головой. Казалось, он был готов наброситься на нее. Когда дверь закрылась, по залу суда пронесся вздох облегчения. Судья Брэдбери отпил воды и спросил:

– Что-нибудь еще?

– Есть одно дело, господин судья. Джоанни Бреннер. Развод без обвинений, полный раздел совместно нажитого имущества, детей нет, и, что самое главное, гонорар мне выплачен полностью.

– Давайте ее сюда.

– Не уверен, что смогу вести дела о расторжении брака, – признался Дэвид. Они уже вышли на улицу и пробирались вперед через полуденную толпу, оставив центр Дейли позади.

– Прекрасно! Ты впервые побывал в суде, провел там меньше часа и уже определяешь направления своей практики, – ответил Уолли.

– И многие судьи поступают так же, как Брэдбери?

– Как? Ты о том, что он защищает юристов? Нет, многие судьи забыли о том, каково это – сидеть в окопах. Едва наденут черную мантию, сразу забывают об этом. Брэдбери другой. Он помнит, каких негодяев мы представляем.

– И что произойдет теперь? Диана получит развод?

– Она заедет в офис сегодня днем с полной суммой, и в пятницу мы получим решение о разводе. В субботу она выйдет замуж, а через шесть месяцев или около того потребует очередного развода.

– И все же, думаю, я не гожусь для работы по разводам.

– О, это и правда дерьмо. Девяносто процентов всего, что мы делаем, – дерьмо. Мы беремся за самую низкооплачиваемую ерунду, чтобы оплатить накладные расходы, и мечтаем о большом деле. Но вчера вечером, Дэвид, я уже не мечтал, и скажу тебе почему. Ты когда-нибудь слышал о лекарстве под названием крейокс для снижения уровня холестерина?

– Нет.

– Что ж, услышишь. Он косит людей налево и направо и, несомненно, вызовет очередную волну коллективных исков. Так что мы должны успеть урвать кусок пирога. Куда ты направляешься?

– Мне нужно быстро сбегать по делам, а поскольку мы в центре города, много времени это не займет.

Через минуту Дэвид, нарушив правила парковки, остановил машину у бара Абнера.

– Ты был здесь когда-нибудь? – спросил он.

– О, конечно. Осталось немного баров, где я не бывал, Дэвид. Но уже много воды утекло.

– Вот тут я провел вчерашний день, и мне нужно оплатить счет.

– Почему ты не оплатил его вчера?

– Потому что даже свои карманы не мог найти, помнишь?

– Я подожду в машине. – Уолли бросил долгий томный взгляд на дверь Абнера.

Мисс Спенс восседала на своем троне с остекленевшими глазами, красными щеками, явно пребывая в другом мире. Абнер суетился в баре, смешивал напитки, наливал пиво, расставлял тарелки с гамбургерами. Дэвид поймал его у кассы:

– Эй, я вернулся!

Абнер улыбнулся:

– Так вы все-таки живы.

– О, конечно. Только что из суда. Мой счет недалеко?

Абнер порылся в ящике и вытащил чек.

– Скажем, он на сто тридцать баксов.

– Всего? – Дэвид протянул ему две стодолларовые банкноты. – Сдачу оставьте себе.

– Ваша девушка вон там, – сказал Абнер, кивнув в сторону мисс Спенс, которая на минуту закрыла глаза.

– Сегодня она не такая хорошенькая, – заметил Дэвид.

– У меня есть друг-финансист, он заходил прошлым вечером, говорит, она тянет на восемь миллиардов.

– Готов присмотреться к ней получше.

– Думаю, вы ей нравитесь, но вам лучше поторопиться.

– Лучше оставить ее в покое. Спасибо, что позаботились обо мне.

– Не за что. Возвращайтесь как-нибудь повидать меня.

«А вот это вряд ли», – подумал Дэвид, когда они обменялись быстрым рукопожатием.

Глава 11

Уолли, лишенный водительских прав, оказался искусным штурманом. Где-то рядом с аэропортом Мидуэй он несколько раз заставлял Дэвида поворачивать в короткие переулки, которые привели их в пару тупиков, а потом настоял, чтобы Дэвид проехал два квартала не в ту сторону. Его указания сопровождались непрерывным монологом, произнося который он несколько раз повторил: «Я знаю это место как свои пять пальцев». Они припарковались у бордюра возле покосившегося дуплекса с закрытыми фольгой окнами, жаровней для барбекю на крыльце и огромным рыжим котом, охранявшим вход.

– А кто здесь живет? – спросил Дэвид, оглядывая обветшалый район. Два тощих тинейджера на другой стороне улицы, казалось, застыли от восхищения при виде его блестящей «ауди».

– Здесь живет милая женщина по имени Айрис Клопек, вдова Перси Клопека, который умер во сне восемнадцать месяцев назад в возрасте сорока восьми лет. Очень грустная история. Они как-то раз приходили ко мне проконсультироваться насчет развода, а потом передумали. Насколько я помню, он был довольно полный, но не такой огромный, как она.

Двое юристов сидели в машине и разговаривали, словно им не хотелось выходить. Только пара агентов ФБР в черных костюмах и на черном седане могла бы привлечь больше внимания.

– Так зачем мы здесь? – спросил Дэвид.

– Крейокс, друг мой, крейокс. Я хочу поговорить с Айрис и узнать, не принимал ли Перси перед смертью это лекарство. Если да, то вуаля! У нас будет очередное дело по крейоксу, обещающее от двух до четырех миллионов долларов. Еще вопросы есть?

О, десятки вопросов. У Дэвида в голове пронеслось множество мыслей, когда он понял, что они собираются навязаться с визитом к миз Клопек и допросить ее об умершем супруге.

– А она нас ждет? – поинтересовался он.

– Я ей не звонил, а ты?

– Вообще-то нет.

Уолли распахнул дверцу и выбрался из машины. Дэвид неохотно последовал его примеру и метнул недовольный взгляд на тинейджеров, восхищавшихся его машиной. Рыжий кот не желал покидать коврик у двери. Звонок не работал, и Уолли стучал все громче и громче, пока Дэвид с опаской осматривался вокруг. Наконец послышался лязг цепочки, а потом скрипнула дверь.

– Кто там? – спросила женщина.

– Адвокат Уолли Фигг. Я ищу миз Айрис Клопек.

Дверь открылась, и в створках стеклянной наружной двери перед ними предстала сама Айрис. Она оказалась такой крупной, как ее описал Уолли, и на ней было нечто вроде бежевой простыни с дырками для головы и рук.

– Кто вы? – спросила она.

– Уолли Фигг, Айрис. Мы встречались с вами и Перси, когда вы подумывали о разводе. Вероятно, года три назад. Вы приезжали ко мне в офис на Престон-авеню.

– Перси умер, – произнесла она.

– Да, я знаю. Примите мои соболезнования. Вот поэтому я и здесь. Хочу поговорить о его смерти. Мне интересно, какие лекарства он принимал.

– Какое это имеет значение?

– Дело в том, что сейчас рассматривается много исков в связи с приемом лекарств для снижения холестерина, болеутоляющих и антидепрессантов. Некоторые лекарства убили уже тысячи людей. И речь идет о больших деньгах.

Айрис молча рассматривала их.

– Дом в ужасном состоянии, – наконец сказала она.

Ну надо же, подумал Дэвид. Они последовали за ней на узкую грязную кухню и сели за стол. Размешав растворимый кофе в трех разных кружках с символикой «Чикаго беарз»[14]14
  Профессиональный футбольный клуб, выступающий в Национальной футбольной лиге.


[Закрыть], она села за стол напротив них. Дэвиду достался хлипкий деревянный стул, готовый, казалось, развалиться в любую секунду. Айрис сидела на таком же. Поход до двери и обратно на кухню вкупе с приготовлением кофе утомил ее. На ее лбу выступила испарина.

Наконец Уолли догадался представить Дэвида миз Клопек.

– Дэвид учился на юридическом факультете Гарварда и только что пришел в нашу фирму, – сказал Уолли.

Она не протянула ему руку, да и мистер Гарвард не проявил инициативы. Ей было совершенно все равно, в каком университете учились Дэвид и Уолли и на каком из факультетов. Она тяжело дышала. В помещении пахло застарелой кошачьей мочой и никотином.

Еще раз выразив фальшивые соболезнования в связи с кончиной бедного Перси, Уолли быстро перешел к делу:

– Главным образом меня интересует лекарство под названием крейокс – препарат, понижающий холестерин. Принимал ли его Перси перед смертью?

Без колебаний она ответила:

– Да, он принимал его много лет. Я тоже раньше его принимала, но потом бросила, – ответила Айрис.

Уолли воодушевился, услышав, что его принимал Перси, но испытал разочарование, узнав, что от него отказалась Айрис.

– С крейоксом что-то не так? – спросила она.

– О да, с ним все не так, – ответил Уолли, потерев руки. И начал рассказывать о том, что обещало стать стремительным и весьма прибыльным делом против крейокса и «Веррик лабз». Он предъявлял самые выразительные факты и цифры из предварительного расследования, проведенного юристами по коллективным искам. Он сыпал цитатами из одностороннего искового заявления, поданного в Форт-Лодердейле. Он сумел убедить Айрис, что время имеет решающее значение, поэтому она должна немедленно нанять «Финли энд Фигг».

– Во сколько это мне обойдется? – спросила она.

– Это не будет стоить ни цента, – выпалил Уолли. – Мы возьмем судебные издержки на себя и заберем сорок процентов выигрыша.

На вкус кофе напоминал соленую воду. После очередного глотка Дэвиду захотелось плюнуть. Айрис же, судя по всему, смаковала напиток. Она отхлебывала кофе, потом перекатывала его в своем гигантском рту туда-сюда и лишь после этого глотала.

– Мне кажется, сорок процентов – это немало, – заметила она.

– Это очень сложный процесс, Айрис, против корпорации с миллиардами долларов и тысячей юристов. Взгляните на это так: прямо сейчас у вас есть шестьдесят процентов от ничего. Через год или два, если наймете нашу фирму, получите шестьдесят процентов от чего-то большого.

– Насколько большого?

– Сложный вопрос, Айрис, хотя я припоминаю, что вы обычно задаете сложные вопросы. Вот что мне всегда в вас нравилось. Сложный вопрос, на который я, если честно, не готов ответить, поскольку никто не может предугадать решение присяжных. Присяжные могут увидеть всю правду о крейоксе, разозлиться на «Веррик» и выдать вам миллион долларов. Или присяжные могут поверить лжи, которую сочинит «Веррик» и ее хитрые юристы, и вам ничего не достанется. Что касается меня, то я склоняюсь к тому, что можно выиграть около миллиона долларов, Айрис. Но поймите: я ничего вам не обещаю. – Он обратился к Дэвиду: – Ведь правильно, Дэвид, мы не можем давать обещаний по таким делам? Нет никаких гарантий.

– Все правильно, – с авторитетным видом произнес Дэвид, новоиспеченный специалист по массовым гражданским искам.

Айрис еще раз прополоскала рот соленой водой и уставилась на Уолли.

– Мне бы пригодились кое-какие средства, – призналась она. – Мы с Клинтом остались вдвоем, но он в последнее время работает на полставки. – Уолли и Дэвид делали пометки и кивали, как будто точно знали, кто такой Клинт. Она не потрудилась просветить их. – Я живу на пособие в тысячу двести долларов в месяц, поэтому какие бы деньги вы ни выиграли, они мне пригодятся.

– Мы заработаем что-нибудь для вас, Айрис. Я в этом уверен.

– Когда это может произойти?

– Очередной сложный вопрос, Айрис. По одной версии «Веррик» придется настолько туго с делами по крейоксу, что компания сдастся и выплатит огромную компенсацию для заключения мирового соглашения. Многие юристы, я в том числе, ожидают, что это произойдет в течение следующих двадцати четырех месяцев. По другой версии «Веррик» доведет пару дел до суда, желая, так сказать, прощупать почву по стране и посмотреть, что присяжные думают об их лекарстве. Если это случится, нам потребуется больше времени на получение компенсации.

Даже Дэвид, имеющий ученую степень по праву и пятилетний опыт работы, начинал верить, что Уолли знает, о чем говорит. Младший партнер продолжал:

– Если удастся договориться о компенсации, а мы, конечно, считаем, что так и будет, в первую очередь будут обсуждаться случаи со смертельным исходом. Потом «Веррик» отчаянно возьмется за несмертельные случаи вроде вашего.

– Я – несмертельный случай? – смущенно спросила она.

– Пока – да. Результаты научных исследований еще не вполне ясны, но весьма высока вероятность того, что именно крейокс ослабил сердца многих людей, здоровых во всех других отношениях. – Как, глядя на Айрис, можно было думать, что она здорова, оставалось загадкой, по крайней мере для Дэвида.

– Спасибо! – сказала она, и ее глаза увлажнились. – Единственное, что мне нужно, – это очередная порция сердечных проблем.

– Не волнуйтесь об этом сейчас, – проговорил Уолли, даже не пытаясь ободрить ее. – Мы вернемся к вашему случаю позже. Самое важное – внести в список имя Перси. Вы его вдова и главная наследница. Поэтому вам следует нанять меня и действовать в качестве его представителя. – Из своего мятого пиджака он достал свернутый листок бумаги и положил его перед Айрис.

– Это контракт на оказание юридических услуг. Вы уже подписывали подобный договор раньше в связи с разводом, когда приходили ко мне в офис с Перси.

– Не помню, чтобы мы что-то подписывали.

– В нашем архиве договор есть. Вам нужно подписать новый, тогда я смогу подать ваш иск против «Веррик».

– А вы точно знаете, что это законно и все такое? – с сомнением спросила она.

Дэвида поразило, что потенциальный клиент спрашивает юриста, является ли документ «законным». Уолли же не был воплощением строгих этических стандартов. Ее вопрос не озадачил его.

– Все наши клиенты по делу о крейоксе это подписывают, – заметил Уолли, выдавая желаемое за действительное. Ведь Айрис должна была стать первой в своей категории, кто согласился бы это подписать. В пруду были и другие рыбы, но на самом деле такого контракта еще никто не подписывал.

Она прочитала и подписала его.

Сунув документ в карман, Уолли сказал:

– А теперь послушайте, Айрис. Мне нужно ваше содействие. Я хотел бы, чтобы вы помогли открыть другие дела по крейоксу. Друзья, члены семьи, соседи – все, кто мог пострадать от этого лекарства. Наша фирма выплачивает вознаграждение за привлечение в размере пятисот долларов за смертельный случай и двухсот – за несмертельный. Наличными.

Ее слезы тут же высохли. Глаза сузились, а углы рта изогнулись в едва заметной улыбке. Она уже думала о других.

Дэвиду удавалось сохранять вид серьезного юриста, пока он писал бесполезную чушь в своем блокноте и пытался переварить то, что услышал. Этично ли это? Законно ли? Подкуп для привлечения новых клиентов?

– Вам известно о других случаях смерти от крейокса? – спросил Уолли.

Айрис едва не сказала что-то, но сдержалась. Стало очевидно: кто-то был у нее на уме.

– Пятьсот долларов, верно? – произнесла она, переводя глаза с Дэвида на Уолли.

– Таковы условия сделки. Кто это?

– Есть один человек, живет в двух кварталах отсюда, раньше играл в покер с Перси, умер в душе через два месяца, после того как скончался мой Перси. Я точно знаю, что он сидел на крейоксе.

Глаза Уолли расширились.

– Как его зовут?

– Вы сказали «наличными», верно? Пятьсот наличными. Мне хотелось бы их увидеть, мистер Фигг, прежде чем я обеспечу вам еще одно дело. Мне эти деньги уж точно пригодятся.

Уолли застыл на секунду, но быстро оправился и выдал убедительную ложь:

– Что ж, как правило, мы берем деньги из счета фирмы, предназначенного для судебных разбирательств, так бухгалтерам легче работать, понимаете?

Она сложила свои столбообразные руки на груди, выпрямила спину, прищурилась и сказала:

– Ладно. Идите и снимите их со счета, а мне принесите наличные. И тогда я назову вам его имя.

Уолли потянулся за кошельком.

– Ну, я не уверен, что у меня с собой столько денег. Дэвид, а как у тебя с деньгами?

Дэвид инстинктивно потянулся за кошельком. Айрис с большим подозрением наблюдала за тем, как юристы пытаются наскрести нужную сумму. Уолли, достав три двадцатидолларовые банкноты и одну пятидолларовую, с надеждой посмотрел на Дэвида, который собрал двести двадцать долларов разными купюрами. Если бы они не остановились у Абнера оплатить счет, у них осталось бы еще пятнадцать долларов после оплаты гонорара Айрис за привлечение нового клиента.

– Я думала, у юристов полно денег, – заметила Айрис.

– Мы храним их в банке, – парировал Уолли, не желая уступать. – Похоже, у нас около двухсот восьмидесяти пяти долларов. Завтра я довезу остальное.

Айрис покачала головой.

– Да ладно вам, Айрис, – упрашивал Уолли. – Вы теперь наш клиент. Мы в одной команде. Мы рассчитываем на огромную компенсацию в один прекрасный день, а вы нам двести баксов не доверяете?

– Я возьму с вас расписку, – заявила она.

На этом этапе Дэвид предпочел бы проявить твердость, продемонстрировать хоть какую-то гордость, сгрести деньги со стола и попрощаться. Но Дэвид не был уверен в себе и знал, что сейчас не его очередь выступать. Уолли, напротив, вел себя весьма агрессивно. Он быстро нацарапал долговую расписку в своем блокноте, указал имя, фамилию и толкнул ее через стол. Айрис медленно прочитала с явно недовольным видом, потом подала ее Дэвиду:

– Вы тоже подпишите.

Впервые с момента своего великого побега Дэвид Зинк усомнился в собственной мудрости. Приблизительно сорок восемь часов назад он работал над сложной схемой «переупаковки» высокорейтинговых облигаций, продаваемых правительством Индии. Общая сумма сделки составляла около пятнадцати миллиардов долларов. Теперь же, когда для него началась новая жизнь уличного юриста, он испугался женщины весом в четыреста фунтов, просившей его подписать бесполезную бумажку.

Он глубоко вдохнул и, бросив на Уолли недоуменный взгляд, расписался.

Обветшалый район принимал все более жуткий вид, по мере того как они углублялись в него. «Два квартала», упомянутые Айрис, оказались пятью, и когда наконец они нашли дом и припарковались около него, Дэвид забеспокоился, не опасно ли это.

Крошечная обитель вдовы Коузарт походила на крепость – маленький кирпичный дом на узком участке, огороженном восьмифутовым забором из цепей. По словам Айрис, Герб Коузарт воевал с черными тинейджерами-головорезами, которые бродили по улицам. Большую часть дня он сидел на крыльце с дробовиком в руках, высматривая панков и проклиная их, если они подбирались слишком близко. Когда Герб умер, кто-то привязал к забору праздничные шарики. А кто-то другой накидал хлопушек на их газон посреди ночи. По словам Айрис, миссис Коузарт собиралась переезжать.