Текст книги "Рэкетир"

– Нет, это не я.

– Мы другого мнения. – Делок отправил через стол кассовый чек. – Говоришь, ты это в первый раз видишь?

Куинн покосился на чек и подтвердил, что в первый раз.

– Брось, Куинн! – повысил голос Панковиц. – Мы не такие дураки, как ты воображаешь. Ты был восьмого февраля в Роаноке, заглянул там в бар, подрался, угодил в каталажку, наутро вышел под залог, вернулся в свой номер в мотеле «Сейф лодж», оплаченный наличными, взял еще денег и прикупил себе «хаммер».

– Разве это преступление – заплатить за тачку наличными?

– Никакого преступления, – согласился Панковиц. – Только вот откуда у тебя такие деньжищи?

– Может, я ошибся с какими-то датами и выплатами. Всего не упомнишь.

– А где покупал «пушки», помнишь? – спросил Делок.

– Какие еще «пушки»?

– «Смит-и-вессон», калибр ноль тридцать восемь, из твоего трейлера, и девятимиллиметровый «глок», найденный два часа назад в твоем складском модуле.

– Краденое оружие, – услужливо подсказал Панковиц. – Федеральный состав преступления.

Куинн медленно сцепил пальцы на затылке и уставился на свои колени. Прошла минута, другая. Агенты смотрели на него не мигая, не двигая ни единым мускулом. В комнате повисла напряженная тишина. Наконец Панковиц перелистал бумаги и достал одну.

– Предварительный протокол обыска: бумажник с пятьюстами двенадцатью долларами наличными, фальшивое водительское удостоверение, выданное в Северной Каролине, две карты «Виза» со средствами, мобильный телефон с предоплатой, вышеупомянутый «смит-и-вессон», кассовый чек и документы на «хаммер», соглашение об аренде модуля на мини-складе, страховой полис на машину, коробка патронов калибра ноль тридцать восемь и так далее, все из передвижного дома, который ты арендуешь за четыреста баксов в месяц. В модуле на складе мы переписали шмотки, девятимиллиметровый «глок», пару армейских ботинок, всякую мелочь. А главное – металлическую коробку с сорока одной тысячей долларов сотенными купюрами.

Куинн медленно сложил руки на груди и посмотрел на Делока. Тот сказал:

– Ночь длинная, Куинн. Может, что-нибудь объяснишь?

– Наверное, я вкалывал больше, чем запомнил. Сделал много рейсов в Майами и обратно.

– Почему не обо всех рассказал?

– Я же говорю, всего не упомнишь. Когда ты в бегах, многое вылетает из головы.

– Не вспомнишь, ты использовал для чего-нибудь карабин или пистолет? – спросил Делок.

– Нет.

– Ты их не использовал или не припоминаешь?

– Оружия я не использовал.

Панковиц достал очередной лист и грозно на него уставился.

– Ты уверен, Куинн? Вот предварительная баллистическая экспертиза.

Куинн медленно отодвинул кресло, встал, сделал несколько шагов, постоял в углу, вернулся к креслу.

– Возможно, мне понадобится адвокат.

Глава 14

На самом деле баллистической экспертизы еще не проводили. «Смит-и-вессон» доставили в криминалистическую лабораторию ФБР в Квонтико, где он дожидался экспертов, которые должны были выйти на работу часов через пять. Бумажка, которой воспользовался Панковиц, была какой-то дурацкой памяткой.

У них с Делоком имелся целый набор обманных трюков, утвержденных Верховным судом. Их дальнейшее использование зависело от поведения Куинна. Сейчас он создал проблему своим замечанием об адвокате. Если бы он сказал четко и определенно: «Мне нужен адвокат!» или «Больше не буду отвечать на вопросы без адвоката», что-нибудь в этом роде, то допрос бы немедленно прекратился. Но он не сделал решительного шага, прибегнув к слову «возможно».

Здесь все решал хронометраж. Чтобы отвлечь внимание от темы адвоката, агенты поспешили изменить ситуацию. Делок встал:

– Мне пора отлить.

– А мне, наоборот, выпить еще кофе. Ты как, Куинн?

– Нет.

Делок, уходя, громко стукнул дверью. Панковиц поднялся и стал растирать затекшую шею. Было три часа ночи.

У Куинна было два брата и две сестры в возрасте от двадцати семи до сорока двух лет, так или иначе вовлеченных в дела семейного синдиката наркоторговли. Одна из сестер отошла от контрабанды и сбыта, но занималась различными операциями по отмыванию денег. Другая, правда, вышла из бизнеса, переехала и сторонилась своей родни. Самым молодым среди Рукеров был Ди Рей, смирный студент, постигавший премудрости финансов в Джорджтаунском университете и уже познавший науку безопасного перемещения денежных средств. Он имел судимость, связанную с незаконным владением оружием, но ничего серьезного. Ди Рей не был создан для опасностей уличной жизни и старался в ней не участвовать. Он жил со своей девушкой в скромном кондоминиуме около Юнион-стейшн, где фэбээровцы и нашли его в первом часу ночи – в постели, не подозревавшего о возможном ордере на обыск в связи с проводимым расследованием, понятия не имевшего, где находится его брат Куинн, и вообще спавшего праведным сном. Он не оказал сопротивления при аресте, хотя дал волю языку. Набросившаяся на него толпа агентов ничего не удосужилась объяснить. В главном здании ФБР на Пенсильвания-авеню его втолкнули в какую-то дверь и усадили в кресло. Вокруг столпились агенты в голубых куртках с ярко-желтыми буквами «ФБР». Сцену сфотографировали под разными углами. Битый час он сидел в наручниках в напрасном ожидании объяснений, потом его вывели из комнаты, опять посадили в фургон, подвезли к дому и, так ничего и не сказав, оставили стоять на тротуаре.

Девушка дала ему успокоительное, и он утих. Утром он позвонит своему адвокату и поднимет шум, однако ночной эпизод будет быстро забыт.

В наркоторговле хеппи-энд – большая редкость.

Вернувшись из туалета, Делок впустил в комнату хорошенькую стройную секретаршу, которая поставила на край стола поднос с напитками и печеньем. Стоявший в углу Куинн не прореагировал на ее улыбку – ему было не до того. После ее ухода Панковиц открыл баночку «Ред булл» и вылил содержимое в стакан со льдом.

– Хочешь «Ред булл», Куинн?

– Нет. – Он ночи напролет наливал клиентам бара «Ред булл» с водкой, но ему напиток не нравился. Перерыв в допросе позволил восстановить дыхание и навести порядок в мыслях. Что лучше – продолжить говорить или потребовать адвоката и замолчать? Инстинкт подсказывал, что второе предпочтительнее, но степень осведомленности ФБР вызывала жгучее любопытство. Они и так уже многое пронюхали, но далеко ли зайдут?

Делок тоже налил себе в стакан со льдом «Ред булл» и потянулся за печеньем.

– Садись, Куинн. – Он сделал приглашающий жест. Куинн послушался. Панковиц уже строчил в блокноте. – Твой старший брат – кажется, у него прозвище Верзила – сейчас в Вашингтоне?

– При чем тут он?

– Простое уточнение, Куинн, только и всего. Мне нужны все факты или по крайней мере большая часть. Ты виделся с Верзилой в последние три месяца?

– Без комментариев.

– Ладно. А где твой младший брат, Ди Рей? Тоже в Вашингтоне?

– Я не знаю, где Ди Рей.

– Ты часто виделся с Ди Реем в последние три месяца?

– Без комментариев.

– С тобой был кто-нибудь, когда тебя арестовали в Роаноке?

– Я был один.

Делок разочарованно вздохнул, Панковиц тоже – оба показывали своим видом уверенность, что их обманывают.

– Клянусь, я был один!

– Зачем тебе понадобилось в Роанок?

– По делам.

– Торговля наркотиками?

– Это наш бизнес. Роанок на нашей территории. Там возникла ситуация, требовавшая моего вмешательства.

– Что за ситуация?

– Без комментариев.

Панковиц надолго припал к соломинке.

– Знаешь, Куинн, – заговорил он наконец, – беда в том, что мы теперь не верим ни одному твоему слову. Ты лжешь. Мы знаем, что ты лжешь. Ты отвечаешь на наши вопросы ложью.

– Мы топчемся на месте, Куинн, – подхватил Делок. – Что ты делал в Роаноке?

Куинн взял с тарелки печенье «Орио», снял верх, лизнул крем и сказал, глядя на Делока:

– Одного тамошнего «мула» заподозрили в стукачестве. Мы лишились при странных обстоятельствах двух партий товара. Я должен был разобраться с «мулом».

– Убить?

– Нет, это не наш метод. Да я его и не нашел. Он, наверное, что-то пронюхал и сбежал. Я пошел в бар, выпил там лишнего, ввязался в драку, плохо провел ночь. Назавтра узнал от друга о хорошей цене на «хаммер» и решил взглянуть.

– Что за друг?

– Без комментариев.

– Опять врешь, – сказал Делок. – Врешь, мы знаем. Ты неважный врун, Куинн, ты в курсе?

– Вам виднее.

– Почему ты зарегистрировал «хаммер» в Северной Каролине? – спросил Панковиц.

– Потому что я был в бегах, помните? Сбежавший заключенный старается не наследить. Просекли? Отсюда фальшивое ID, фальшивый адрес, все фальшивое.

– Кто такой Джекил Стейли? – спросил Делок.

Куинн немного поколебался и с деланным безразличием ответил:

– Мой племянник.

– Где он сейчас?

– В одной из федеральных тюрем строгого режима. Уверен, вы знаете ответ.

– В Алабаме, приговорен к восемнадцати годам, – сказал Панковиц. – Джекила накрыли под Роаноком с полным грузовиком кокаина, так?

– Уверен, у вас обширное досье.

– Ты пытался помочь Джекилу?

– Когда?

Изображая разочарование, агенты переборщили. Оба потянулись к своим стаканам с «Ред булл», Делок заел разочарование печеньем. На тарелке оставалось еще штук десять, рядом стоял полный кофейник. Казалось, они готовы допрашивать Рукера всю ночь.

– Хватит юлить, Куинн, – сказал Панковиц. – Мы выяснили, что Джекила взяли в Роаноке с большой партией кокаина. За это ему светило много лет. Вот мы и спрашиваем: пытался ли ты ему помочь?

– А то как же! Он родственник, часть бизнеса, попался при исполнении своих обязанностей. В таких случаях семья никогда не сидит сложа руки.

– Ты нанял адвоката?

– Да.

– Сколько ты ему заплатил?

Немного подумав, Куинн ответил:

– Точно не помню. Кучу наличных.

– Ты расплатился с адвокатом наличными?

– Чем же еще? Закон не запрещает наличные, если я ничего не путаю. Мы не пользуемся банковскими счетами, кредитными картами – всем, что может отследить ФБР. Только звонкая монета!

– Кто дал тебе деньги для адвоката?

– Без комментариев.

– Может, Ди Рей?

– Без комментариев.

Панковиц не спеша достал папочку и вынул из нее листик.

– А вот Ди Рей говорит, что это он дал тебе в Роаноке денег.

Куинн покачал головой и осклабился – крайняя степень недоверия.

Панковиц в ответ предъявил цветную фотографию размером восемь на десять: Ди Рей в окружении агентов ФБР, в наручниках, с разинутым ртом и сердитым лицом.

– Мы навестили Ди Рея через час после твоего ареста. Знаешь, он разговорчивый! Куда разговорчивее тебя.

Куинн глазел на фотографию и не находил слов.

«Морозильник», четыре часа утра. Виктор Уэстлейк снова встал и походил по комнате. Это был его способ борьбы со сном. Остальные четыре агента бодрствовали благодаря безрецептурным амфетаминам, «Ред булл» и кофе.

– Как же они тянут! – не удержался один.

– Это называется обстоятельность, – сказал другой. – Они его изматывают. Он говорит уже семь часов – вот что невероятно!

– Не хочет в окружную тюрягу.

– Его можно понять.

– Думаю, его разбирает любопытство. Игра в кошки-мышки. Как много нам известно?

– Им его не провести, слишком хитер.

– Они знают, что делают, – подытожил Уэстлейк. Перестав расхаживать, он налил себе кофе.

В Норфолке Панковиц тоже плеснул себе кофе и спросил:

– Кто привез тебя в Роанок?

– Никто, сам приехал.

– На какой машине?

– Не помню.

– Врешь, Куинн. Тебя привезли в Роанок за неделю до седьмого февраля. Вас было двое. У нас есть свидетели.

– Значит, ваши свидетели врут. Вы врете, все врут.

– Ты купил «хаммер» девятого февраля, заплатил наличными, не оформил трейд-ин[6]6
  Система взаимозачета, позволяющая наиболее выгодно произвести обмен старых автомобилей на новые.


[Закрыть]. Как ты попал на площадку продажи подержанных машин, чтобы купить «хаммер»? Кто тебя туда привез?

– Не помню.

– Не помнишь, кто тебя привез?

– Вообще ничего не помню. Я был с похмелья, еще полупьяный.

– Брось, Куинн, – сказал Делок. – Все это вранье уже смешит. Что ты скрываешь? Если бы ничего не скрывал, то столько не врал бы.

– Что вы хотите узнать? – всплеснул Куинн руками.

– Откуда ты взял столько денег, Куинн?

– Я наркодилер. Почти всю жизнь этим занимаюсь. И сидел за то же самое. Мы купаемся в наличных, едим наличные, усекли?

Панковиц покачал головой.

– Ты же сам утверждаешь, Куинн, что после побега не так уж много работал на свою семью. Они тебя боялись, верно? Я правильно понял? – Он посмотрел на Делока, поспешившего подтвердить правоту партнера.

– Семья тебя остерегалась, – подхватил Делок, – вот ты и стал мотаться на юг и обратно. Говоришь, заработал примерно сорок шесть тысяч, но мы знаем, что это неправда, ведь ты потратил двадцать четыре тысячи на «хаммер», а у тебя на складе мы нашли еще сорок одну тысячу.

– Ты набрел на денежки, Куинн, – заключил Панковиц. – Что ты скрываешь?

– Ничего.

– Тогда зачем врешь?

– Все врут. Я думал, здесь мы согласны.

Делок постучал по столу костяшками пальцев.

– Вернемся на несколько лет назад, Куинн. Твой племянник Джекил Стейли сидит здесь, в Роаноке, в следственной тюрьме, и ждет суда. Ты заплатил его адвокату кругленькую сумму наличными за юридические услуги, верно?

– Верно.

– А может, не только ему? Может, отслюнил еще немного на смазку системы? Дал взятку, чтоб суд проявил к мальцу снисхождение? Нет, Куинн?

– Нет.

– Ты уверен?

– Конечно, уверен.

– Перестань, Куинн!

– Я заплатил адвокату наличными. Я полагал, что это будет его гонораром. Это все, что я знаю.

– Кто был судьей?

– Не помню.

– Судья Фосетт – это имя тебе что-нибудь говорит?

Куинн пожал плечами:

– Может быть.

– Ты был на процессе Джекила?

– Был, когда ему влепили восемнадцать лет.

– Тебя удивил такой приговор – восемнадцать лет?

– Вообще-то да.

– Ему должны были дать гораздо меньше, правда?

– Так утверждал его адвокат.

– Ты был в зале суда и мог хорошо разглядеть судью Фосетта, правильно?

– Я был там, потому что судили моего племянника, вот и все.

Агенты на некоторое время умолкли. Делок отхлебнул «Ред булл». Панковиц пробормотал:

– Схожу-ка я в одно место. Ты в порядке, Куинн?

Куинн сжал ладонями лоб.

– Вполне.

– Налить тебе чего-нибудь?

– Может, спрайт?

– Держи!

Панковиц долго не возвращался, Куинн тянул спрайт. В четыре тридцать утра Делок возобновил допрос:

– Ты следил в последние три месяца за новостями, Куинн? Газеты читал? Тебе должно было быть любопытно, сообщают ли о твоем побеге.

– Не очень, – ответил Куинн.

– Про судью Фосетта слыхал?

– Нет, а что?

– Убит двумя выстрелами в затылок.

Куинн никак не отреагировал: ни удивления, ни жалости. Ничего.

– Ты не знал, Куинн? – спросил Панковиц.

– Нет.

– Две пули с полыми наконечниками, выпущенные из карабина калибра ноль тридцать восемь, в точности как тот, который мы нашли у тебя в трейлере. По данным предварительной баллистической экспертизы, вероятность того, что судья убит из твоего карабина, достигает девяноста процентов.

Куинн заулыбался, закивал:

– Теперь понятно, это все из-за убитого судьи. Вы решили, что судью Фосетта убил я, верно?

– Верно.

– Вот это да! Мы потратили на эту ерунду целых семь часов! Вы зря расходуете мое время, время Ди Рея и всех остальных. Я никого не убивал.

– Приходилось тебе бывать в Рипплмиде, Виргиния, население пятьсот душ? Это в горах, к западу от Роанока.

– Нет.

– Это ближайший городок к озеру, на котором убили судью. В Рипплмиде нет черных жителей, поэтому каждый черный приезжий там на виду. Накануне убийства в городке, по словам владельца бензоколонки, появился черный мужчина, отвечающий твоим приметам.

– Это уверенное опознание или догадка?

– Что-то среднее. Завтра мы покажем ему твой снимок в лучшем качестве.

– Не сомневаюсь, что покажете. И у него явно прочистится память.

– Обычно так и бывает, – сказал Делок. – Еще четыре мили на запад от Рипплмида – и жизнь обрывается. Асфальту конец, дальше в горы тянутся грунтовые дороги. Там есть лавка, называется «Пикокс», и ее хозяин, мистер Пикок, все замечает. Накануне убийства у него спрашивал дорогу черный мужчина. Он не припомнит, когда в прошлый раз в этой глуши видели черного. Он дал словесный портрет – вылитый ты!

Куинн усмехнулся:

– Я не такой дурак.

– Вот как? Зачем тогда хранил «смит-и-вессон»? После окончательной баллистической экспертизы ты труп, Куинн.

– Карабин ворованный, ясно? Ворованное оружие ходит по рукам. Я купил его в ломбарде в Линчбурге две недели назад. За год он мог поменять дюжину владельцев.

Удачный довод, с ним не поспоришь – пока не закончится баллистическая экспертиза. А когда у них будет твердая улика, ни одно жюри присяжных не поверит басне Куинна про ворованный карабин.

– А высокие солдатские ботинки у тебя на складе? – продолжил Панковиц. – Подделка под армейские, камуфляж, брезент и так далее. Совсем новые, почти не ношенные. Зачем тебе такие, Куинн?

– У меня слабые лодыжки.

– Допустим. И часто ты эти ботинки надеваешь?

– Раз они на складе, то нечасто. Попробовал разок, натер мозоль и забросил. А что?

– А то, что они совпадают со следом подошвы, который мы нашли на земле недалеко от домика, где был убит судья Фосетт. – Панковиц соврал, причем неумело. – Как тебе это нравится, Куинн? Уже горячее?

Куинн повесил голову и потер уставшие, красные глаза.

– Который час?

– Без десяти пять, – сказал Делок.

– Мне нужно поспать.

– С этим могут возникнуть трудности, Куинн. Мы связались с окружной тюрьмой, и выяснилось, что твоя камера набита битком. Восемь человек, четыре койки. Считай, тебе повезет, если найдется местечко на полу.

– Не нравится мне эта тюрьма. Может, попробуем другую?

– Извини, придется дождаться камеры смертников, Куинн.

– Никакой камеры смертников, я никого не убивал.

– Значит, вот какие дела, Куинн, – начал Панковиц. – Два свидетеля видели тебя недалеко от места преступления, причем это отнюдь не угол оживленной улицы. Ты там был, тебя заметили и запомнили. От баллистической экспертизы тебе никуда не деться. След ботинка – это уже глазурь на нашем торте. С местом преступления все ясно. После преступления все еще лучше – или хуже, это как посмотреть. Ты был в Роаноке назавтра после обнаружения трупов, во вторник, восьмого февраля: ты сам в этом признаешься, из городской каталажки сообщают то же самое. Внезапно у тебя появляется уйма денег. Ты внес залог, отдал двадцать четыре тысячи за «хаммер», еще кучу просадил, и что мы находим у тебя на складе? Новую кучу денег! Мотив? Его хоть лопатой греби! Ты подкупил судью Фосетта, чтобы он проявил снисхождение к Джекилу Стейли, сунул ему полмиллиона. Он забрал деньги – а на остальное наплевал. Он засудил Джекила по всей строгости, и ты поклялся ему отомстить. И отомстил. Только вот незадача – вместе с ним пришлось порешить секретаршу.

– А за это смертная казнь, Куинн, можешь не сомневаться, – припечатал Делок.

Куинн закрыл глаза и весь сжался, часто задышал, лоб покрылся потом. Прошла минута, другая. Крутой парень куда-то подевался, его малодушная замена слабо простонала:

– Вы поймали не того.

Панковиц засмеялся, Делон сказал с усмешкой:

– Это все, что ты можешь придумать?

– Вы поймали не того, – повторил Куинн еще менее убедительно.

– Слабо, Куинн, – отмахнулся Делок. – В суде это прозвучит еще слабее.

Куинн уставился на свои руки. Так прошла минута. Наконец он проговорил:

– Если вам так много известно, чего еще надо?

– Нам известно много, но не все. Ты действовал один? Как открыл сейф? Зачем убил секретаршу? Куда делись остальные деньги?

– Тут я вам не помощник. Понятия не имею!

– Имеешь, Куинн, и мы с тебя не слезем, пока ты нам все не выложишь.

– Тогда мы застрянем здесь надолго. – С этими словами Куинн положил голову на стол и сказал: – Я посплю.

Агенты встали и собрали папки и блокноты.

– Перерыв, Куинн. Мы вернемся через полчаса.

Глава 15

Виктор Уэстлейк был доволен тем, как развивается допрос, но все равно беспокоился. На самом деле не существовало ни свидетелей, ни баллистической экспертизы, связывающей карабин Куинна с убийством, ни следа ботинка, ни показаний Ди Рея на допросе, которого не было. Существовал только мотив – если верить рассказу Малкольма Баннистера о взятке. Самой убедительной уликой пока оставался факт пребывания Куинна Рукера в Роаноке на следующий день после обнаружения трупов, а также найденные у него деньги. Уэстлейк и его сотрудники были страшно утомлены ночным бдением, на улице еще не рассвело. Напившись кофе, они долго кружили вокруг «Морозильника», время от времени проверяя изображение подозреваемого на экране. Куинн лежал на столе, но не спал.

В шесть утра Панковиц и Делок вернулись в комнату для допросов, каждый с высоким стаканом «Ред булл» со льдом. Куинн слез со стола и устроился в кресле.

Первым заговорил Панковиц:

– Мы только что потолковали с федеральным прокурором. Доложили о нашей беседе, и он сказал, что его Большое жюри завтра соберется и вынесет решение о предъявлении тебе обвинения по двум эпизодам тяжкого убийства, караемого смертной казнью.

– Поздравляю, – буркнул Куинн. – Похоже, теперь мне нужен адвокат.

– Конечно, и не один. Не уверен, насколько хорошо ты разбираешься в федеральных законах о наказании за бандитизм, Куинн, но они суровы. Федеральный прокурор будет настаивать, что убийство судьи Фосетта и его секретарши – дело рук известной, хорошо организованной банды, в которой тебе отводилась роль палача. В обвинении будет много составов, включая тяжкое убийство и подкуп. А главное, в нем будут названы, помимо тебя, другие гнусные типы вроде Верзилы, Ди Рея, одной из твоих сестер, твоего кузена Энтони Бэка и еще пары десятков родственников.

– Вам, ребята, перед казнью выделят целое тюремное крыло, – подхватил Делок. – Банда Рукеров – Бэков, камера за камерой, и все в ожидании иглы. – Делок улыбался, Панковицу тоже было весело – два клоуна.

Куинн, скребя в затылке и глядя в пол, заговорил:

– Даже не знаю, что скажет мой адвокат про то, как вы заперли меня в этой темной комнате без окон на всю ночь, начав в девять вечера и дотянув до шести утра. Девять часов сплошного вранья, обвинений в подкупе судьи и в его убийстве, угроз смерти не для меня одного, а для всей моей семьи. Говорите, у вас есть свидетели, готовые дать показания, баллистическая экспертиза ворованного карабина, отпечаток чьего-то башмака в грязи? Откуда я знаю, правда это или ложь? В жизни не поверю ФБР – не верил и не стану. Меня обманули в первый раз, когда сцапали и осудили. Думаю, и теперь вы врете. Может, я и присочинил немного, но разве вы сейчас скажете мне честно, что сами не врали? Скажете?

Панковиц и Делок вытаращили глаза. Может, дело было в страхе, может, в чувстве вины или в крайнем возбуждении. Так или иначе, Куинн разговорился.

– Мы не врем, – выдавил Панковиц.

– Опять ложь! Ничего, мой адвокат со всем этим разберется. В суде он надерет вам задницы, выведет на чистую воду, разоблачит ваше вранье. Покажите мне отчет об отпечатке ботинка. Немедленно покажите!

– Нам не разрешается кому-либо его показывать, – сказал Панковиц.

– Как удобно! – Куинн уперся локтями в колени и подался вперед. Почти касаясь лбом края стола, он пробормотал, глядя в пол: – А на баллистическую экспертизу можно взглянуть?

– Нам не разрешено…

– Вот сюрприз! Мой адвокат и ее получит, как только я с ним переговорю. Я всю ночь прошу адвоката, но вы нарушаете мои права.

– Ты не просил адвоката, – возразил Делок. – Ты обмолвился об адвокате в туманных выражениях, но это было не требование. Ты и после этого давал показания.

– Как будто у меня был выбор! Либо сидеть здесь и болтать, либо вытрезвитель для последней пьяни. Бывал я там и не боюсь. Бизнес есть бизнес. Совершил преступление – сиди. Когда занимаешься этим бизнесом, знаешь все правила. У тебя на глазах хватают твоих друзей, всю родню, но они все равно возвращаются. Отсидят – и выходят.

– Или бегут, – подсказал Делок.

– Бывает и так. Как это ни глупо, я должен был совершить побег.

– Потому что тебе нужно было свести кое с кем счеты, так, Куинн? Все два года в тюрьме ты ни на день не забывал про судью Фосетта. Он взял у тебя деньги, а потом нарушил договор. В вашем бизнесе это значит, что ему крышка, так?

– Так.

Куинн массировал виски, смотрел под ноги, бормотал себе под нос. Агенты затаили дыхание и выразительно переглянулись. Вот и первый намек на признание.

Панковиц повозился с бумагами и сказал:

– Посмотрим, что у нас есть, Куинн. Ты сейчас допустил, что с судьей Фосеттом надо было кончать. Допустил, Куинн?

Куинн продолжал молча смотреть в пол, раскачиваясь как оглушенный.

Делок справился с записями в своем блокноте:

– Вот у меня тут записано… Мой вопрос: «В вашем бизнесе это значит, что ему крышка, так?» Куинн: «Так». Будешь отрицать, Куинн?

– Вы подсказываете мне ответы. Прекратите это!

Панковиц взял быка за рога:

– Придется сообщить тебе кое-какие новости, Куинн. Пару часов назад Ди Рей сознался, что это он дал тебе деньги на взятку судье Фосетту и вместе с Верзилой и некоторыми другими помог спланировать убийство. Ди Рей раскололся и уже заключил сделку: ему казнь не грозит, тяжкого убийства он не совершал. Верзилу тоже загребли, а теперь идет розыск одной из твоих сестер. Плохо дело!

– Бросьте, они ничего не знают.

– Еще как знают! Завтра и тебе, и им предъявят обвинение.

– Прекратите! Это убьет мою мать. Ей семьдесят, у нее больное сердце. С ней так нельзя!

– Тогда возьми ответственность на себя, Куинн! – повысил голос Панковиц. – Признайся. Это твоих рук дело. Сам же говоришь, рано или поздно приходит время сесть. Зачем тащить за собой остальную семью?

– Что от меня требуется?

– Согласие на сделку. Дай нам подробности – и мы добьемся от федерального прокурора, чтобы он не трогал твою семью, – сказал Панковиц.

– И еще одно, – сказал Делок. – Если мы заключим правильную сделку, то тебя не казнят. Получишь пожизненное без возможности условно-досрочного освобождения. Похоже, семья Фосетт настроена против смертной казни и долгого изматывающего суда. Для них лучше покончить с этим делом, и федеральный прокурор пойдет им навстречу. Он говорит, что одобрит сделку сторон о признании подсудимым вины, а это – спасение твоей жизни.

– Почему я должен вам верить?

– Не должен, Куинн. Подожди пару деньков, пока не будут предъявлены обвинения. Обвиняемых по разным статьям может набраться три десятка.

Куинн Рукер медленно встал и вскинул руки. Так, с поднятыми руками, он сделал несколько шагов сначала в одну сторону, потом в другую и вдруг забормотал:

– Баннистер, Баннистер, Баннистер…

– Извини, Куинн? – окликнул его Панковиц.

– Баннистер, Баннистер, Баннистер…

– Что за Баннистер? – спросил Делок.

– Баннистер – крыса, – с горечью проговорил Куинн. – Мразь, знакомый по Фростбургу, адвокат-мошенник, утверждавший, что ни в чем не виноват. Ни в чем, кроме доносительства. Не делайте вид, будто не знаете его, вас бы здесь не было, если бы не эта крыса.

– Никогда такого не встречал, – убежденно произнес Панковиц. Делок тоже отрицательно помотал головой.

Куинн сел и оперся локтями о стол. Он стряхнул с себя остатки сна и впился узкими глазами в агентов, потирая толстые лапищи.

– Так что там за сделка? – спросил он.

– Мы не вправе заключать сделки, Куинн, но можем их устраивать, – сказал Панковиц. – Для начала мы организуем, что твою семью и банду в Вашингтоне оставят в покое. Федеральный судья кипятится уже больше месяца, с самого убийства. Он заждался хороших вестей. Он уверяет нас, а мы тебя, что обвинение не будет требовать смертной казни и под суд пойдешь только ты. Два убийства и один ты. Все просто.

– Это лишь половина дела, – подхватил Делок. – Вторая половина – твое признание в преступлениях под видеокамеру.

Куинн обхватил голову руками и закрыл глаза. На борьбу с собой у него ушла минута.

– Мне нужен адвокат, – произнес он наконец сквозь стиснутые зубы.

– Твое право, Куинн, твое право, – сказал Делок. – Но Ди Рей и Верзила арестованы, чирикают изо всех сил и здорово ухудшают дело. Адвоката ты можешь прождать день или даже два. Одно твое слово – и мы отпустим твоих братьев, вообще от них отстанем.

– Согласен! – вдруг крикнул Куинн.

– На что ты согласен?

– Согласен это сделать!

– Не так быстро, Куинн, – сказал Панковиц. – Сначала нам придется кое-что повторить. Вспомним факты, все упорядочим, восстановим картину преступления. Нельзя упустить важные подробности.

– Ладно, ладно. Но можно мне сперва позавтракать?

– Конечно, Куинн, без проблем. В нашем распоряжении целый день.