Текст книги "Восхождение на Эверест"

Потребность в кислороде при восхождении на Эверест не является новой проблемой; это хорошо знали уже много лет назад, хотя все альпинисты не считали кислород решающим фактором. Некоторые восходители придерживались даже того мнения, что употребление кислорода нежелательно с точки зрения спортивной этики. Кислород был применен Финчем и Брюсом в экспедиции 1922 г., представлявшей первую серьезную попытку восхождения на Эверест. Однако применявшаяся ранее аппаратура не позволила альпинистам достигнуть большой высоты в лучшем состоянии по сравнению с теми, кто не пользовался кислородом. Это объясняется малой производительностью кислородного аппарата на единицу его веса. Вопрос добавочного веса на больших высотах, если только он не компенсируется с избытком кислородным питанием, имеет чрезвычайно важное значение. По-видимому, все прежние кислородные аппараты сравнительно мало способствовали уменьшению напряжения, усталости и ослабления организма; нашей задачей являлось создание аппаратов, по своим качествам значительно превышавших прежние. Чем легче аппарат (при условии достаточной длительности действия его без пополнения запаса кислорода), тем быстрее сможет подниматься альпинист.

Перейдем теперь к физическим препятствиям на нашем пути к вершине – к трудностям, требующим для своего преодоления альпинистского мастерства и опыта. Те, кто недостаточно знаком с Эверестом, часто говорят, что, с точки зрения альпинистской техники, он является легкой вершиной. Допуская, что имеются и более сложные, с альпинистской точки зрения, вершины, я все же должен подчеркнуть, что такое положение в корне неверно. Если трудности, связанные с рельефом местности, отнесены мной на последнее место при перечислении основных факторов, которые нам пришлось учитывать при подготовке экспедиции, то это объясняется, во-первых, желанием оставить у читателя более свежее представление об орографии массива и, во-вторых, тем, что, какова бы ни была техническая сложность пути, она, во всяком случае, увеличивалась и отодвигалась на второй план влиянием высоты и непогоды.

Познакомимся теперь по карте (см. рис. 1) с орографией южного склона горной группы Эвереста. Эта карта дает довольно правильное представление о районе, за исключением его масштабов. Мы ведь весьма склонны измерять высоту гор мерилом своего собственного опыта. Те же, кто мало знаком с Гималаями и не побывал в них, могут по фотографиям не оценить их грандиозных размеров подобно тому, как ошибаются и те, кто впервые видит эти горы воочию.

Рис. 1. Ближайшие подступы к Эвересту.

Эверест – один из трех громадных пиков, возвышающихся на непало-тибетской границе. Они окружают узкую высокогорную долину, открывающуюся на запад, – чудо горной архитектуры, дно которой полого опускается к западу с 6700 до 5800 м. Когда Меллори впервые увидел ее во время первой разведки Эвереста в 1921 г., он дал ей название «Западный коум» (Западный цирк), без сомнения, из любви к милым его сердцу горам Уэльса. В верховьях долины возвышается центральная из трех вершин, громадный скалистый пик Лходзе, высотой около 8540 м. Его западные склоны круто падают в долину, совершенно замыкая ее верховья. Если смотреть вверх по Западному цирку, Эверест находится слева, и его западный гребень образует стену, ограничивающую цирк с севера. С противоположной стороны возвышается Нупдзе, скорее хребет, чем вершина, острый и рваный гребень которого, начинаясь от южных отрогов Лходзе, тянется на расстояние более трех километров со средней высотой более 7600 м. Западный цирк – этот чудовищный каприз природы, лежащий между Эверестом и Нупдзе и замыкаемый склонами Лходзе, – приводит альпиниста к самому подножью вершины; он является исходным пунктом, откуда начинается восхождение с юга.

Однако прежде чем начать восхождение, необходимо еще проникнуть в этот цирк, а между тем вход в него находится под надежной охраной. На дне цирка залегает слой льда мощностью, вероятно, в сотню метров. Ледник Кхумбу, берущий здесь свое начало, после спокойного течения на протяжении более пяти километров, внезапно обрывается грандиозным уступом высотой более 600 м. Затем, снизившись примерно до 5500 м, ледник поворачивает под прямым углом налево, выравнивает свой профиль и плавно стекает, оканчиваясь километрах в тринадцати ниже. Упомянутый выше перегиб, или ледопад, образует вход в Западный цирк; его преодоление представляет сложнейшую задачу для восходителей, направляющихся в Западный цирк или выше него. Ледопадом называют, если можно так выразиться, застывший ледяной каскад, часто гигантских размеров. Ледопад Кхумбу является действительно чудовищным. При движении ледника по крутому скалистому ложу поверхность его разрывается, разламывается, превращаясь в лабиринт трещин, неустойчивых и уже упавших ледяных глыб. Ледопад постоянно находится в динамическом состоянии, вечно изменяясь, так как ледники в Гималаях обычно движутся быстрее, чем, например, в европейских Альпах. За одну ночь на ровной поверхности льда возникают гигантские трещины, расширяющиеся или закрывающиеся совершенно внезапно. Грандиозные многотонные массы льда нависают в неустойчивом равновесии над пропастями и внезапно срываются вниз, сметая все на своем пути и заваливая склоны громадными обломками льда. Несмотря на то, что ледопад был пройден группой Шиптона в 1951 г. и дважды швейцарскими альпинистами в 1952 г., он оставался для нас наиболее серьезным препятствием, характер которого мог измениться до неузнаваемости к тому времени, когда мы доберемся до него в 1953 г.

Теперь представим себе, что мы добрались до верховьев Западного цирка и бросим взгляд на западный склон Лходзе, ибо нам необходимо преодолеть этот барьер, чтобы выйти до подножья вершинной пирамиды. Нашей непосредственной целью является понижение между Эверестом и Лходзе, получившее название «Южной седловины». Чтобы добраться до нее, нужно преодолеть крутые снежно-ледовые склоны Лходзе и Южной седловины и подняться более чем на 1200 м. Нам представлялось, что именно здесь и находится наиболее сложный участок всего восхождения на Эверест. Южная седловина лежит на высоте около 7800 м, но после того, как будет достигнута эта исключительно большая высота (лишь немного уступающая Аннапурне, наивысшей из покоренных до 1953 г. вершин), нам останется еще не менее 900 м подъема, считая по вертикали. Достижение Южной седловины само по себе является изнурительным и сложным предприятием. Значительной части участников необходимо будет проделать этот путь, неся на себе большой груз продуктов и снаряжения, чтобы как следует обеспечить успех заключительного штурма. Швейцарцы, несмотря на их достойные восхищения усилия, потерпели поражение именно на этом участке маршрута. И хотя Тенсинг и Ламбер поднялись высоко над Южной седловиной, они не имели за собой надежного резерва, способного поддержать их замечательную попытку. Обеспечение этого тыла, создание на Южной седловине запаса продуктов и снаряжения и сосредоточение здесь надежной группы поддержки – это и было нашей основной заботой в течение последующих месяцев.

Продолжим мысленно наш путь. Представим себе, что, вооруженные опытом весенней швейцарской экспедиции, мы добрались до Южной седловины; обследуем теперь верхнюю часть пути. Чтобы добраться до вершины, восходитель должен подниматься по Юго-Восточному гребню, идущему к вершине от Южной седловины. На пути он должен будет преодолеть небольшой выступ на гребне, известный под названием «Южного пика», высотой более 8750 м. Насколько нам тогда было известно, гребень вплоть до этого места не должен был представлять особых затруднений, однако участок между южной вершиной и главной оставался загадкой. Участок этот не просматривался с Южной седловины, так что швейцарцы ничего не могли сказать о нем. По данным аэрофотосъемки, находившимися в нашем распоряжении, у нас создалось впечатление об узком снежном или ледовом гребне с опасными громадными карнизами, нависающими над восточной пропастью; они созданы господствующими здесь западными ветрами. В то время когда производилась эта аэрофотосъемка, даже сама вершина выглядела, как гребень колоссального карниза, нависающего не менее чем на семь-восемь метров. Уже в те дни осени 1952 г. нам было ясно, что этот последний участок достойно завершал тяжелый путь восхождения. И, может быть, некоторые из нас затаили невысказанное чувство досады на то, что Эверест как бы приберег этот последний вал укреплений для смельчаков, сумевших добраться так далеко. Было очевидно, что преодоление участка протяжением в 450 м с разницей высот в 120 м, отделявшего Южный пик от вершины Эвереста, потребует от восходителей ясности мысли, сосредоточенного внимания и достаточного запаса сил, тем более, что спуск на участке до Южного пика должен был быть почти столь же напряженным, как и подъем. Как добиться того, чтобы участники нашей штурмовой группы сохранили необходимые силы и энергию? Это являлось основным вопросом, решению которого были в конечном счете подчинены все наши планы.

Таковы были в самых общих чертах три главных фактора, составляющие проблему Эвереста, – высота, погода и рельеф. В тщательном изучении этих факторов и их влияния на прошлые экспедиции, последовательно штурмовавшие в течение многих лет Эверест, и заключалась в основном наша подготовительная работа; отсюда родился и наш оперативный план. Нас очень воодушевляло то, что многие трудности, возникающие в связи с этими факторами, были уже успешно преодолены нашими предшественниками, но мы сознавали также, что нам придется, в свою очередь, встретиться с этими трудностями, причем, вероятно, в другой обстановке и, возможно, в более сложных условиях. Наконец, мы знали, что для того, чтобы достигнуть вершины, нам нужно как-то избежать такого положения, какое создавалось до сих пор даже у наиболее квалифицированных и настойчивых наших предшественников, когда двое, а иногда лишь один человек после отчаянной борьбы, не дойдя до цели около трехсот метров, не имели сил для достижения вершины и, во всяком случае, для восхождения и благополучного спуска к своим товарищам.

Говоря языком романтика, нам предстояло перейти заколдованный барьер, сняв сперва с него то заклятие, при помощи которого вершина могла навсегда задержать дерзкого нарушителя в своих ледяных объятиях.

ЧАСТЬ II
СОСТАВЛЕНИЕ ПЛАНА

Глава III
ПОДГОТОВКА. ПЕРВЫЙ ЭТАП

Организация большой экспедиции куда бы то ни было: в Гималаи, в Арктику или в Центральную Африку – всегда является сложнейшим мероприятием. Мой опыт ограничивается лишь гималайскими экспедициями, но я могу теперь глубоко сочувствовать тем, кому приходится планировать и подготовлять любые другие путешествия или исследования. Представьте себе, что вам вместе с другими предстоит выполнить длительное и весьма трудное задание в каком-то далеком и ненаселенном уголке земного шара, где климатические условия исключительно тяжелы. Успех вашего мероприятия зависит, в первую очередь, от ваших спутников, от объединенных усилий всех членов вашего коллектива. Физическая или моральная неподготовленность хотя бы одного или двух участников экспедиции неизмеримо увеличивает трудности задания. На вас лежит ответственность за подбор людей, от которых требуется счастливое сочетание трудно совместимых качеств. Очень часто вы даже не в состоянии будете проверить их качества, по крайней мере в условиях, близких к тем, с которыми придется иметь дело в действительности; возможно, что вам даже не приходилось встречаться ранее с большинством из этих людей. Вам предстоит обеспечить весь состав экспедиции одеждой и снаряжением, требующимися для выполнения задачи в весьма сложных условиях. Вы должны позаботиться, чтобы партия захватила с собой все снаряжение, которое ей может потребоваться при этом и должны иметь в виду, что путь будет длинный, медленный и трудный и что на все время вашей экспедиции вы будете всецело предоставлены самим себе. Часть снаряжения носит весьма специальный характер, и придется решать трудные вопросы о конструкции такого снаряжения и о его количестве. Продукты должны быть запасены на все время пребывания экспедиции вдали от цивилизованного мира, а выбор их должен быть произведен с большой тщательностью, так как пища должна соответствовать климатическим условиям и характеру работы. Все многочисленные продукты и предметы снаряжения нужно заказать заранее, причем некоторые из них – лишь после тщательных испытаний, проведенных в условиях, возможно более приближающихся к действительным. Вы должны позаботиться об упаковке и описи всех этих предметов, а также о доставке грузов и людей к начальному пункту маршрута в какой-то отдаленной стране, откуда более примитивными транспортными средствами все должно быть доставлено непосредственно к месту работы. Последней, но никак не менее важной заботой является вопрос о финансировании, решающий судьбу всего мероприятия; на вас лежит также составление сметы экспедиции. В дополнение ко всему этому предположите, что на подготовку экспедиции вам дано крайне ограниченное время и что в любой момент, даже в самый разгар приготовлений, экспедиция может быть отменена. К тому же вам известно, что необходимо предусмотреть организацию повторной экспедиции, если первая потерпит неудачу. При таких условиях, я думаю, вы будете склонны считать, что на вашу долю выпала такая трудная задача, с какой вам никогда еще не приходилось встречаться и вряд ли придется встретиться в будущем.

Таковы были, во всяком случае, мои мысли, когда 11 сентября 1952 г. я получил телеграмму, в которой мне предлагали принять на себя руководство английской экспедицией на Эверест весной 1953 г. В это время я был очень занят последними приготовлениями к проведению маневров союзных войск в Германии и знал, что не смогу освободиться ранее, чем через месяц. Я испытывал большое возбуждение, но одновременно меня одолевали сомнения. Впрочем, забегая вперед, я должен успокоить вас, ибо положение оказалось в действительности не столь плохим, как я боялся.

Уже со времени организации первой экспедиции на Эверест в 1919 г. подобные мероприятия возглавлялись, финансировались и поддерживались комитетом, образованным совместно Альпийским клубом – старейшим обществом восходителей – и Королевским Географическим Обществом, одной из главных задач которого является поощрение географических исследований. С 1951 г. этот комитет вел подготовку предстоящей экспедиции. Вслед за разведкой, произведенной в 1951 г., и тренировочной экспедицией на Чо-Ойю в 1952 г. должна была состояться в 1953 г. решающая попытка восхождения на Эверест, в том случае если швейцарцев постигнет неудача. Так осуществлялась непрерывность общего руководства.

Кроме планирования экспедиций на Эверест, получения разрешения от правительства и проведения основной подготовки, одной из главных задач Объединенного Гималайского комитета являлось также финансирование экспедиций. Только те, кому непосредственно приходилось нести тяжесть подобных забот, могут полностью оценить тот труд и те беспокойства, которые связаны с изысканием значительных денежных средств для финансирования таких мероприятий. Особо следует учитывать то неблагоприятное впечатление, которое неизбежно создают в широких массах последовательные неудачи, вызванные отсутствием какой-либо денежной поддержки, кроме средств, предоставленных членами комитета. Я не в силах с достаточной полнотой выразить мою личную признательность членам комитета, в особенности почетному секретарю Б. Р. Гудфеллоу, а также директору[2]2
  В обязанности директора Королевского Географического Общества в Лондоне входит заведование зданием общества и руководство организацией докладов и лекций. – Прим. ред.


[Закрыть] Королевского Географического Общества Л. П. Керуону за их поддержку экспедиции. Финансированию экспедиции помогали многие частные лица и организации, в особенности газета «Таймс», которая оказывала существенную поддержку также и предыдущим экспедициям. Как и прежде, Научно-исследовательский совет по вопросам медицины образовал специальный Высотный комитет для консультации по вопросам снаряжения и питания. Один из физиологов этого учреждения, доктор Л. Г. К. Паф, участвовал в гималайской экспедиции Шиптона в 1952 г. и составил отчет, из которого можно было почерпнуть много полезных сведений. Сам Эрик Шиптон уже приступил к составлению общего плана и благодаря своему большому опыту по гималайским экспедициям мог дать много ценных советов. Был также назначен организационный секретарь, начавший подготовительную работу по снаряжению. Таким образом, вернувшись из Германии в Лондон, чтобы приступить к подготовке экспедиции, я нашел, что значительная часть предварительной работы была уже начата.

Однако было ясно, что оставалось еще очень много работы, которую надо было выполнить в чрезвычайно сжатые сроки. Чтобы сложная машина подготовки экспедиции могла быть пущена полным ходом, необходимо было привлечь на добровольных началах большое количество опытных помощников. Последних следовало вербовать, по возможности, из предполагаемых членов экспедиции, так как их участие в предстоящем восхождении определяло их личную заинтересованность в подготовительных работах.

Одним из самых существенных вопросов был подбор личного состава. В этом отношении была также уже проведена некоторая подготовка. Имелись участники разведки 1951 г. и экспедиции на Чо-Ойю, преимущество которых составлял их недавний опыт, полученный в районе Эвереста; в послевоенное время Гималаи посещались также другими частными английскими экспедициями; различным альпинистским клубам было предложено рекомендовать из числа своих членов кандидатов для участия в экспедиции. Таким образом, в нашем распоряжении имелись обширные списки кандидатов. Многие из них обладали опытом альпийских восхождений, некоторые совершили за последние годы выдающиеся восхождения в Альпах. Наконец, из всех уголков страны поступали многочисленные заявки от желающих принять участие в экспедиции. Некоторые из них не обладали достаточной квалификацией, но все они горели бескорыстной страстью к приключениям. Выбор затруднялся обилием кандидатов.

Считаясь прежде всего с необходимостью распределения забот по подготовке, я поставил себе целью уже к 1 ноября представить мои предложения комитету, от которого должны были исходить официальные приглашения. В течение трех недель после моего прибытия в Англию я был чрезвычайно занят отбором кандидатов. Я составлял все более и более короткие списки, беседуя с отдельными альпинистами и выслушивая отзывы людей, лично их знавших. Во многих отношениях это была наиболее трудная часть всей работы, так как от комплектования возможно лучшего коллектива зависело очень многое; я считал этот фактор основным, решающим успех всей экспедиции. В то же время было очень трудно отказывать многим способным и полным энтузиазма кандидатам. Мне невольно вспомнились мои собственные переживания, когда шестнадцать лет назад я был включен в экспедицию на Эверест и затем забракован врачебной комиссией. При окончательном отборе я исходил из четырех критериев: возраст, моральные качества, альпинистский опыт и физические данные. Я стремился к подбору такого коллектива, каждый член которого мог бы впоследствии быть участником штурмовой группы.

Что касается возраста, я старался выбирать кандидатов от 25 до 40 лет. Предшествующий опыт – как мой, так и других восходителей – показывал, что для альпинистов моложе 25 лет подъем на высочайшие вершины Гималаев (более 7600 м) может оказаться не по силам, так как он требует исключительной выносливости и выдержки, которые если и приобретаются, то обычно лишь с годами. Установить верхний предел было сложнее. Несмотря на некоторые замечательные исключения, я считал, что было бы редкой удачей найти альпинистов свыше 40 лет, сумевших сохранить свою спортивную подготовленность постоянной практикой восхождений.

Вопрос о возрасте решался легко; гораздо сложнее было судить о моральных качествах кандидатов. Это было самым трудным, так как я добивался наличия у них двух качеств, редко встречающихся вместе. С одной стороны, нужно было быть уверенным в том, что каждый участник команды действительно хочет достичь вершины. Таким стремлением должен был быть охвачен как каждый участник восхождения, так и весь коллектив, ибо суровые требования, предъявляемые Эверестом, были таковы, что любой из нас мог быть направлен на штурм вершины. Я хотел, чтобы девизом каждого члена экспедиции было «все выше и выше». С другой стороны, Эверест требовал также исключительного терпения и самоотречения. С общего согласия было решено, что при выборе группы для окончательного штурма не должны учитываться никакие личные мотивы; те, кому не посчастливится попасть в штурмовую группу, должны быть готовы в наиболее критической фазе восхождения к неблагодарной работе, полной разочарований; это, конечно, потребует немалого самообладания от будущих членов команды: в каждой большой экспедиции моральные качества людей подвергаются сильному и длительному испытанию. В то же время каждый участник может поставить под удар единство и дух всей группы, а единство коллектива очень важно в таком предприятии, как восхождение на Эверест.

В отношении альпинистского опыта было желательно, чтобы участники экспедиции имели бы за собой достаточное число крупных восхождений в Альпах, включающих скальные, снежные и ледовые участки – то, что французы называют Grandes Courses[3]3
  большие восхождения. – Прим. ред.


[Закрыть]. И чем длительнее период накопления такого опыта, тем лучше, так как вряд ли можно как следует изучить изменчивые состояния погоды или снежного покрова в течение одного-двух сезонов в Альпах. У себя на родине английским альпинистам чаще всего приходится иметь дело со скальными маршрутами. Правда, зимой в некоторых горных районах Британских островов, например в Шотландском нагорье, можно совершать неплохие снежно-ледовые восхождения, однако обычно наши молодые восходители предпочитают и в Альпах ограничиваться привычными скальными маршрутами. В Гималаях же, по крайней мере в настоящее время, выдающиеся способности к скалолазанию отнюдь не являются необходимым требованием. К сожалению, большинству английских альпинистов редко представлялась возможность совершать восхождение на крупнейшие снежно-ледовые вершины Альп, и это значительно сократило число кандидатов. Для оставшихся дополнительным и весьма желательным условием был опыт участия в гималайских экспедициях, так как условия восхождений в Гималаях весьма своеобразны, и необходима была проверка способности к восхождению на большие высоты. Удовлетворявших этому требованию было, естественно, немного; это привело меня тогда к мысли о том, что в будущем целесообразно предоставлять нашей молодежи большие возможности для участия в высотных экспедициях.

Физические данные были тем критерием, в отношении которого гималайские восходители придерживались твердых, хотя и весьма различных точек зрения. Некоторые утверждали, что кандидат для восхождения на Эверест должен быть невысоким и коренастым; другие, наоборот, указывали, что на практике альпинисты высокого роста достигали на Эвересте и других вершинах большой высоты. Вообще говоря, очевидно, что чем крупнее человек, тем больше энергии требуется для его движения, и на больших высотах это может оказаться невыгодным обстоятельством. Мне казалось, что в случае отсутствия реальных доказательств фактической пригодности того или иного кандидата, следовало обращать внимание на пропорциональность сложения альпиниста, независимо от его роста. Даже при низком росте можно быть слишком тяжелым, а энергию, которую может развить человек, можно считать пропорциональной размерам его тела. Учитывая, что более крупные люди должны, вероятно, потреблять больше кислорода, я, тем не менее, обращал основное внимание на пропорциональное сложение, а не на рост кандидатов. Таким образом получилось, что большинство из нас имело рост около 1 м 80 см (6 футов), а некоторые были еще выше.

Наконец, я настаивал на личной встрече с теми кандидатами, которых я не знал раньше. По этой причине некоторые заокеанские кандидаты были отвергнуты, хотя и обладали выдающимися качествами. Помимо всех других моментов, для успеха нашего предприятия было очень важно, чтобы каждый участник был «подходящим», а в этом я не мог убедиться заочно. Единственное исключение было сделано для двух новозеландских альпинистов, сопровождавших в 1952 г. Шиптона и хорошо знакомых тем членам экспедиции, чье участие в ней было уже обеспечено. Один из них, Хиллари, входил также в состав разведывательной экспедиции 1951 г. Их права на участие в экспедиции были настолько бесспорны, что я в данном случае удовлетворился рекомендациями тех, чье мнение для меня являлось достаточно авторитетным.

Одним из первых вопросов, которые надлежало разрешить, был вопрос о том, будет ли наша экспедиция международной по своему составу, так как имелись иностранные кандидаты, о которых стоило подумать. Просьбы об участии в экспедиции поступили из ряда стран, и Объединенному комитету пришлось весьма серьезно подойти к рассмотрению этих заявок.

С самого начала было принципиально решено, что если состав экспедиции будет подобран из английских восходителей, то право на участие в ней будет предоставлено и представителям других стран Британского Содружества Наций, в частности Новой Зеландии и Кении, где имелись очень опытные альпинисты. Многое можно было сказать в пользу международного состава экспедиции, если принять во внимание, что за пределами альпинистских кругов шло много разговоров о соревновании в борьбе за Эверест. Однако я считал, что мы должны были ограничить свой выбор Британским Содружеством Наций, и комитет согласился с моей точкой зрения. В экспедиции такого исключительного характера от каждого участника, конечно, потребуется огромное напряжение всех сил, и я не мог допустить, согласившись на эксперимент международного сотрудничества, чтобы на пути к достижению столь важного для нас единства возникли дополнительные трудности. Отнюдь не считая, что восхождение на Эверест является предметом враждебного соперничества между альпинистами разных стран, мы в то же время знали, что многие думают иначе, и это, помимо нашей воли, могло внести дополнительные трудности при проведении экспедиции. Во всяком случае, восхождение на Эверест являлось делом, в котором английские альпинисты были с давних пор кровно заинтересованы. Имелось много доводов в пользу того, что именно английская экспедиция должна завершить то дело, которое не удалось закончить Тильману и его товарищам в 1938 г.

Среди множества писем с советами о составе экспедиции было одно, в котором Гималайскому комитету предлагалось начать переговоры с Чехословацким правительством на предмет «передачи» и перехода в британское подданство знаменитого чешского бегуна Затопека. По мнению автора этого письма, не подлежало сомнению, что при этом, по крайней мере, один из участников экспедиции достигнет вершины.

К 1 ноября состав экспедиции был укомплектован и 7 ноября представлен на утверждение Гималайскому комитету. Он состоял из десяти альпинистов, врача и нескольких запасных участников. В предыдущей главе мной были приведены доводы в пользу расширенного состава экспедиции; на десяти человеках мы остановились после предварительного планирования, о котором будет рассказано далее.

Наш конечный выбор был таков:

Чарльз Эванс – член Королевского хирургического колледжа, 33 лет, коренастый блондин, невысокого роста. В то время Эванс работал врачом Уолтонского госпиталя в Ливерпуле. В перерывы между своей медицинской работой за последние три года он принимал участие в трех гималайских экспедициях: вместе с Тильманом на хребет Аннапурна в 1950 г., в горной группе Кулу в 1951 г. и в 1952 г. с Шиптоном на Чо-Ойю. Кроме того, у Эванса был богатый опыт восхождений в Альпах и на скальные вершины в Англии.

Том Бурдиллон – 28 лет – сопровождал Шиптона в разведывательной экспедиции на Эверест, а также в экспедиции на Чо-Ойю, во время которой он проводил испытания кислородной аппаратуры. До экспедиции в Гималаи он уже прославился как выдающийся скалолаз, прошедший во французских Альпах несколько маршрутов, превосходящих по своей сложности все, на что были способны в то время другие английские альпинисты. Вдохновленные этими достижениями, английские молодые восходители последовали его примеру, доказав, что по квалификации они не уступают лучшим альпинистам континента. Бурдиллон – физик, работающий над усовершенствованием реактивных двигателей в министерстве снабжения. Он крупный и массивный, телосложением напоминающий нападающего второй линии в регби.

Альфред Грегори – директор туристского агентства в Блэкпуле – также принимал участие в экспедиции на Чо-Ойю. По своему возрасту (39 лет) он был, не считая меня, самым старшим из членов экспедиции. Грегори ростом ниже всех других участников, худощав, гибок и очень вынослив. Обладая длительным и разнообразным опытом восхождений в Альпах и у себя на родине, он проявил себя с наилучшей стороны и в экспедиции на Чо-Ойю, где показал свою способность к высотной акклиматизации.

Эдмунд Хиллари, 33 лет. Так же как Бурдиллон, он участвовал в обеих экспедициях, служивших «репетициями» перед решающим штурмом Эвереста, причем к первой из них он присоединился после весьма успешной новозеландской экспедиции в Центральных Гималаях. Хотя его альпинистская карьера началась лишь вскоре после войны, он быстро выдвинулся в ряды сильнейших альпинистов Новой Зеландии. Экзамен, выдержанный Хиллари в Гималаях, показал, что он будет серьезным претендентом на участие не только в экспедиции вообще, но и в предполагаемой штурмовой группе. Я хорошо помню предсказание Шиптона при нашей встрече осенью 1952 г. – и он оказался совершенно прав! Задолго до того, как я встретился лично с ним, я представлял себе Хиллари по его письмам и по высказываниям его товарищей по разведывательной экспедиции 1951 г. и восхождению на Чо-Ойю. На меня произвел глубокое впечатление этот исключительно сильный человек, полный неистощимой, все преодолевающей энергии и обладающий острым умом, отметающим все мнимые препятствия. Хиллари высокого роста; живет он возле Окленда и по профессии пчеловод.

Его соотечественник Джордж Лоу был также членом крепкого коллектива экспедиции Шиптона на Чо-Ойю. Его опыт альпийских восхождений в Новой Зеландии более длительный, чем у Хиллари, которого он приобщал к некоторым сложнейшим восхождениям в горах своей родины. Лоу, подобно Хиллари, владеет высокой ледовой техникой, приобретенной им в новозеландских горах, где имеются для этого исключительные возможности. Лоу высокого роста, хорошо сложен, возраст его – 28 лет. По профессии он учитель начальной школы в Хейстингсе (Новая Зеландия).