Текст книги "Краткая история Европы"

В свою очередь германские воины оказались перед необходимостью как-то управлять теми сообществами, которые они захватили. Они явно не ожидали такого развития событий, и потому налаживать систему управления им приходилось в довольно непростых обстоятельствах. Сами они были безграмотны. Порожденный ими хаос привел к полному обрушению того, что еще оставалось от римской администрации. Города и торговля пришли в упадок. Германские вожди, боровшиеся друг с другом, создавали небольшие королевства и провозглашали себя их правителями. Эти королевства рушились столь же стремительно, как возникали. Прошло немало столетий, прежде чем стали прорисовываться очертания современных стран Западной Европы: Франции, Испании, Англии.

Появившиеся в этих условиях государства были чрезвычайно слабы – настолько, что они не могли даже наладить сбор налогов (для нас это звучит как бессмыслица: государство, не взимающее налогов!). Оставив роль племенного вождя, германский воин превратился в короля. Он начал раздавать земли своим дружинникам, которые в свою очередь становились знатью. Этот статус они получали в обмен на обязательство обеспечивать короля армией, когда в том появлялась необходимость. Предполагалось, что каждый будет исправно предоставлять своему правителю определенное количество воинов. Однако новая знать вскоре стала воспринимать полученную землю как свою собственность. Появилось у нее и собственное мнение насчет того, сколько солдат она должна посылать королю, для каких целей и насколько хорошо они должны быть обучены.

Сегодня можно увидеть, как главы государств проводят смотры солдат почетного караула. Они проходят вдоль шеренг, как бы тщательно изучая внешний вид солдат, могут бросить им словечко-другое. Эта практика – пережиток раннесредневековых смотров, когда короли в действительности тщательно осматривали присланных им воинов и задавались вопросом: что за дрянь прислали мне на этот раз?

Королям пришлось изрядно повоевать, чтобы заполучить большую власть – получить возможность править самостоятельно, а не быть марионеткой в руках аристократов; наладить собственную систему налогообложения; обрести полностью подконтрольную им армию; сформировать собственный аппарат управления. Однако, поскольку их стартовые позиции были слабы, достичь неограниченной власти на завоеванных территориях они так и не сумели. Аристократы обратили условные земельные держания в частную собственность, которая стала неприкосновенной. Это всегда накладывало определенные ограничения на власть правителя. Несмотря на то что сила европейских королей росла, они никогда не могли соревноваться с восточными деспотами, которые на своих территориях владели абсолютно всем. Если какому-нибудь деспоту нужны были средства, он просто отбирал чью-нибудь собственность или же посылал свои войска на базар – поживиться тамошним добром. Европейские монархии, даже если мы называем их «абсолютными», никогда не могли себе такого позволить. Королю принадлежит не все – вот фундамент европейского представления о власти. Из права частной собственности вырастает идея личных прав, являющаяся осевым элементом западной политической традиции. Так, представление о том, что государственная власть должна иметь границы, родилось благодаря тому, что поначалу эта власть действительно была очень ограничена в своих возможностях.

Эта ограниченность государственной власти была также важна для экономического развития Европы. Западные купцы чувствовали себя защищенными. Это одна из важнейших предпосылок европейского экономического роста, масштабов которого не удалось достичь больше нигде в мире.

Все то, что мы знаем о германских воинах и их взглядах на мир, во многом объясняет тот факт, что вскоре после вторжения на территорию империи они приняли христианство. Церковь была единственным общественным институтом, пережившим падение Римской империи. Именно епископы чаще всего отправлялись вести переговоры с воинскими шайками, совершавшими грабительские набеги. Именно епископ мог сказать: «Забирайте земли на той стороне реки, но, будьте так добры, оставьте все остальное за нами». Он мог отвести вождя к бывшей резиденции римского наместника, которую тот тут же провозглашал своей, мог предложить навестить его там в скором времени, чтобы помочь в управлении местным населением. Довольно быстро епископам удалось убедить этих воинов, что они смогут убивать больше своих врагов, если уверуют в христианского бога. Германцы были захватчиками специфического толка: они приняли религию тех, кого завоевали. Церковь сумела доходчиво донести до новых правителей, королей и аристократов, что одна из их обязанностей состоит в том, чтобы оказывать поддержку христианству. Мы подошли к нашему последнему связующему звену: германские воины поддержали христианство.

Если мы суммируем обозначенные связи, то получим следующую картину:

Мы приходим к следующему заключению:

Крайне необычный сплав, не так ли? Между его элементами нет органического единства, он нестабилен. И со временем эти элементы распадутся, продержавшись перед тем, однако, около тысячи лет вместе: приблизительно с 476 г. н. э. – года падения Римской империи – до 1400 г. Эту эпоху ученые называют Средними веками, или Средневековьем. Историки, изучающие процессы больших длительностей, отсчитывают Новое время с 1400 г. Отсюда проистекает деление европейской истории на три эпохи: античную, или классическую, Средние века и Новое время.

На протяжении Средних веков наше необычное трио сохраняет единство, однако его составные части претерпевают изменения. Возьмем христианство. Раннее христианство можно оценивать по-разному, но чем оно точно не было, так это воинствующей религией. Иисус говорил: «Возлюбите врагов своих». Первые христиане отказывались нести военную службу – это одна из причин, по которой римляне относились к ним с подозрением. Однако теперь христиане сотрудничают с германскими воителями. Эта религия, призывающая нас подставлять левую щеку, получает поддержку вооруженных до зубов вояк. Какое странное противоречие! На самом деле не такое уж и странное, ведь с того момента, как Константин взял христиан под свою опеку и сделал их религию официальной религией империи, им пришлось несколько изменить свое отношение к насилию. Государства не могут не воевать, и, если церковь хотела получать их поддержку, она должна была признать, что порой эти войны справедливы.

Тем не менее, хотя церковь и объединилась с этими воинами, она далеко не полностью приняла их ценности. За несколько столетий воин превратился в рыцаря. Рыцарь тоже любил воевать, он гордился своим умением это делать, однако воевал он во имя благих целей. Церковь подталкивала его сражаться против неверных – это, несомненно, было благой целью. Церковь поощряла крестовые походы в Святую землю, которая оказалась в руках мусульман. Участие в них особо вознаграждалось с ее стороны.

Рыцарь также защищал слабых, в особенности знатных дам. Так как участие в войне стали воспринимать во многом как нравственный подвиг, обряд посвящения в рыцари приобрел очертания религиозной церемонии. Меч воина помещался на церковный алтарь, а затем возвращался в ножны с тем, чтобы отныне служить орудием для совершения благих дел.

Традиция защищать и почитать дам имела долгую жизнь в европейской культуре. После того как рыцари исчезли, почтительное отношение к женщине унаследовали «джентльмены» – потомки христианских рыцарей. Джентльмен демонстрировал свое уважение к дамам тем, что вставал, когда женщина заходила в комнату, отказывался сидеть, когда она стояла, дотрагивался до своей шляпы, приветствуя ее. Всему этому меня обучали в школе, и изжить это в себе очень сложно. В этом смысле я представляю собой живой реликт эпохи Средних веков.

Феминистки недавнего прошлого боролись против подобных проявлений «уважения». Они не хотели, чтобы их возносили на пьедестал, они хотели равенства. Однако в развернувшейся борьбе за это равенство они обладали одним серьезным преимуществом: они атаковали с высокой позиции. Гораздо легче начинать, стоя на пьедестале, нежели взирая на противника снизу вверх. Именно потому, что в европейской культуре женщины пользовались тем уважением, против которого боролись, феминистические идеи получили широкое распространение. В других культурах дела обстоят совсем иначе.

Обратимся к другому противоречию внутри нашего «сплава»: христианская церковь, которая хранит античную ученость. Этот процесс «хранения» был весьма активным: мы не должны думать, будто церковь просто положила умные книжки в шкафчик и оставила их там. Эти сочинения сохранились и дошли до нашего времени только потому, что на протяжении всего Средневековья церковь постоянно их переписывала. Тогда не было книгопечатания. Книги имеют свойство гнить и приходить в негодность. И только монахи-переписчики, очень часто не понимавшие, что они, собственно, копируют, – отсюда и множество ошибок, – донесли до нас сокровища Греции и Рима.

Эта литература, если вникать в суть написанного, транслировала философские взгляды, систему ценностей, отношение к жизни, которые были языческими, а не христианскими. Однако церковь в Средние века имела такую власть над всей интеллектуальной жизнью, что никто никогда не пытался понять настоящий смысл этих произведений. Вместо этого церковь заимствовала оттуда те отрывки, которые были ей нужны, по-своему комбинировала их, разбавляла пассажами из Библии – и таким образом конструировала христианскую теологию, то есть рассказ о Боге, созданном Им мире и плане спасения человечества. Таким образом греческую философию, ученость и логику поставили на службу христианству. Обнаружение новых античных текстов не смущало христианских мыслителей. Они использовали найденный материал для создания новых версий своей теологии.

Резюмируем то, как функционировал наш «сплав» в Средние века. У нас есть воины, становящиеся христианскими рыцарями, а также античная ученость на службе у христиан. Церковь, находящаяся в центре этих странных сочетаний, обеспечивает единство всех трех элементов. Ученость – христианская, рыцари – христиане, мир – это и есть христианская ойкумена, царство Христа.

После 1400 года этот странный союз начинает распадаться. Начинается то, что историки называют Новым временем.

Глава 2
Европа в Новое время

Тот «сплав», из которого выросла европейская цивилизация, не был очень прочным. Он просуществовал долгое время – все Средние века, то есть тысячу лет, – однако его составные части не были в полном согласии друг с другом. Около 1400 г. начался его распад. Впервые он дал о себе знать в эпоху Возрождения.

Возрождение часто описывают как открытие или «переоткрытие» греко-римской учености. Однако эта ученость не была забыта до такой степени, чтобы ее нужно было заново «открывать» (хотя, конечно, в эпоху Ренессанса многое было обнаружено впервые). Изменилось другое. Теперь на место церкви, использовавшей античные знания для разработки собственной теологии, пришли мыслители, которым был интересен исконный греко-римский мир, в котором, собственно, эти знания рождались. Большинство из этих новых мыслителей не имело прямого отношения к церкви. В искусстве они стремились подражать античным художникам, возводить такие же здания, писать на той же латыни, что и древние, мыслить так же, как они. Люди эпохи Возрождения мысленно переносились в уже исчезнувший мир – нехристианский, языческий мир, который прятала церковь, используя порожденные им знания в собственных целях.

Это был более «обыденный» мир. Древние в гораздо большей степени были озабочены человеком и его земными заботами, нежели жизнью после смерти. Вместо того чтобы предаваться размышлениям о греховности человека, они прославляли его силу и достоинства. Мир, в который начали проникать мыслители эпохи Возрождения, не был скован какой-либо догмой. Среди античных философов существовало множество различных точек зрения относительно того, как жить и во что верить. Та смирительная рубашка, в которую церковь облачила мысль в Средние века, не ограничивала интеллектуальные поиски и споры античных философов.

В то же время мыслители Ренессанса не нападали на христианство напрямую. Придерживаясь разных позиций по ряду вопросов, они в общем и целом разделяли христианский взгляд на мир. Однако их отношение к самой религии скорее напоминало отношение древних. Она воспринималась как некий фон, как в целом хорошая и нужная вещь, но все же – в ряду других, также заслуживающих внимания. Религия больше не контролировала все стороны жизни и мысли, как того желала церковь. И как только этот контроль был устранен, европейская мысль стала гораздо более смелой, толерантной, не такой безапелляционной, как раньше.

Возрождение стало отправной точкой в процессе секуляризации европейского общества. В секулярном мире религия может существовать, но как личное дело каждого или как дело определенной группы, члены которой разделяют одни и те же взгляды – как в современном мире. Религия не занимает доминирующего положения, в котором она могла бы насаждать свои правила и обряды, контролировать интеллектуальную жизнь общества.

В эпоху Возрождения люди, принадлежавшие к одной культурной традиции, примерили на себя другую. Приобретение подобного опыта означает, что вы уже никогда не станете прежними. С этого момента в вашем сознании не остается ничего определенного и навсегда зафиксированного. Европейская мысль – не в последний раз – выскочила из своей собственной скорлупы.

Люди эпохи Возрождения первыми провозгласили греко-римский век «классическим»[3]3
  Classical era. Во многих европейских языках слово, соответствующее русскому «классический», также используется как синоним слова «античный» (итал. l'antichita classica; англ. classical antiquity). В русском языке это слово имеет то же значение лишь в нескольких словосочетаниях (классические языки, классическая филология), однако для передачи идеи «образцовости» в настоящем переводе это слово будет иногда появляться и в непривычных для русского языка сочетаниях.


[Закрыть]. Слово «классика» означает в этом случае «образец для подражания»: на классические образцы можно равняться, но их невозможно превзойти. Они считали, что достижения древних в литературе, искусстве, философии и науке были и останутся непревзойденными. Соответственно, нужно было максимально к ним приблизиться – и это считалось бы успехом. Таким образом, Возрождение внесло коррективы в состав нашего сплава, объявив превосходство древних.

То, как мы располагаем события прошлого на временной оси, основывается на двух разных традициях, что служит постоянным напоминанием о смешанной природе нашей цивилизации. Мы отсчитываем годы от рождения Христа и тем самым по-прежнему позиционируем себя как христианскую цивилизацию. «Наша эра» начинается с года рождения Христа (который, по всей видимости, на самом деле родился не в первом году н. э., а в 4 или 6 году до н. э.). Однако деление истории на эпохи – Античность, Средние века и Новое время – никак не связано с христианством. Оно появилось в эпоху Возрождения и транслировало идею, согласно которой античный мир достиг верха совершенства, однако затем человечество сбилось с пути и потеряло связь со своим наследием. Этот период блужданий и стал называться «Средними веками» – временем, когда церковь достигла вершин своего могущества в интеллектуальной и общественной жизни. Поэтому схема «Античность – Средние века – Новое время» отражает взгляд на прошлое, далекий от христианского.

Эту трехсоставную схему (Античность, Средние века, Новое время) могут проиллюстрировать три скульптуры. Первая статуя родом из Древней Греции – этим и объясняется отсутствие у нее правой руки. Надо сказать, что до нас дошло не так много древнегреческих скульптур. Обычно мы имеем дело с римскими копиями, которые сильно уступают оригиналам. Итак, первая статуя, выполненная Праксителем, изображает бога Гермеса с маленьким Дионисом. Человеческое тело как предмет красоты и совершенства – это изобретение древних греков. Здесь уместно вспомнить известного искусствоведа Кеннета Кларка, различавшего понятия «нагой» и «голый».

Нагота самодостаточна, она не определяется через отсутствие чего бы то ни было. Голое тело, напротив, – это просто-напросто тело без одежды, и отсутствие одежды на нем воспринимается как дефект. Разумеется, большинство мужских фигур не выглядят так, как у Праксителя: греки не ставили перед собой задачи изобразить некое реально существующее тело. Они стремились передать через тело идею совершенства и использовали математические построения для того, чтобы вывести наиболее красивые, приятные глазу пропорции.

Вторая скульптура отражает средневековое видение человеческого тела. Эти фигуры располагаются на воротах собора Хильдесхайма в Германии. Перед нами Адам и Ева после того, как они вкусили запретный плод. Адам винит Еву, Ева винит змея. Оба они стыдливо прикрыва ют свою наготу. Это уже совсем не та «нагота», о которой только что шла речь. В позах Адама и Евы находит отражение характерное для христианского учения отношение к телу как к источнику греха.

Третий пример – скульптура Микеланджело, созданная в эпоху Возрождения. В подражание грекам автор изображает своего героя нагим. Давид предстает перед нами как воплощение совершенства. Это образ человека как создания возвышенного, одухотворенного и прекрасного – цитируя Гамлета: «Как он похож на ангела глубоким постижением! Как он похож на некоего бога!»

Так на пути из Античности к Новому времени через Средние века обнаженное тело из нагого становится голым и потом снова нагим. Во всяком случае, таково было видение эпохи Возрождения.

* * *

Возрождение стало первым шагом на пути к разрушению средневекового мира. Вторым была протестантская Реформация шестнадцатого века. Она явилась уже непосредственной атакой на церковь. Ее целью было вернуть христианство к исходному, доримскому состоянию. Как мы видели, церковь приобрела римские черты потому, что она сформировалась как институт в Римской империи. Последняя пала, однако церковь выстояла. Ее возглавлял папа, напоминавший императора, затем шли епископы и архиепископы, напоминавшие старую имперскую администрацию, после них – священники, служившие повсеместно. У этой священной организации были свои законы, наказания, тюрьмы и своя система налогообложения.

Папа и епископы управляли церковью и формулировали ее учение. Церковь сулила спасение, но только она располагала средствами, необходимыми для его обретения: вы должны были причащаться, посещать мессу; вам нужен был священник, совершавший магическое превращение хлеба и вина в тело и кровь Христовы, исповедовавший вас, отпускавший грехи, назначавший за них епитимью. Священник мог предписать вам произнести какое-то количество «Аве Мария», или отправить в паломничество, ну а за более тяжкие грехи вас могли высечь перед алтарем (разумеется, по вашей собственной воле). Если вы оказывались при смерти и при этом обладали неплохим состоянием, священник мог настойчиво сказать, что не видать вам Царства Небесного, если существенную часть этого состояния вы не завещаете церкви.

В Средние века большинство священников, епископов и архиепископов шли в церковь не потому, что были как-то особенно благочестивы или религиозны. Просто она была крупнейшим и богатейшим институтом того времени. Люди принимали церковный сан по тем же причинам, по каким сегодня устраиваются на государственную службу или в крупные корпорации, идут в политику, поступают в университет: чтобы иметь надежную и интересную работу, получать высокую зарплату, хорошо жить, обладать властью. Церковь предоставляла человеку замечательную возможность обогатиться самому и заодно устроить дела друзей и родственников.

Однако эта богатая, ненасытная, коррумпированная организация была в то же самое время хранительницей учения Иисуса и духовного наследия первых христиан. Иисус и его последователи были равнодушны к земным благам, сейчас же папы и епископы жили во дворцах. Иисус предупреждал об опасности, сокрытой в богатстве. Не случайно первые христиане использовали для своих собраний обычные частные дома. Все это описано в Библии, и потому главная книга церкви могла стать настоящим динамитом в руках ее критиков. Как же ей удавалось так долго избегать разрушительных обличений?

Поскольку языком Библии была латынь, читать ее могли очень немногие. Церковь провозглашала, что интерпретация священного писания была ее исключительной прерогативой. Если кто-либо использовал Библию для того, чтобы критиковать учение или деяния церкви, и создавал для нее реальные помехи, этих людей сжигали как еретиков. Так называли приверженцев ложных учений, представлявших опасность как для себя самих, так и для всего христианского мира. Однако в шестнадцатом веке появился еретик, который вышел сухим из воды и положил начало Реформации. Его звали Мартин Лютер.

Лютер был монахом, очень серьезно относившимся к своей религии. Он мучительно размышлял о спасении: что мог он – погрязший во грехе человек – сделать, чтобы спастись? И вот, читая библейское послание апостола Павла к римлянам, он вдруг нашел ответы на свои вопросы. В этом послании Павел говорит, что человек спасается верой во Христа. Из этих слов Лютер сделал вывод, что для спасения не нужно ничего делать, в особенности – следовать предписаниям священников, покоряясь их воле. Вам нужно лишь одно – верить. Человек спасается только верой – вот центральная идея лютеранства. Верьте в Христа и будете спасены. Если вы будете верить, само собой, вам захочется совершать богоугодные (или, как говорит церковь, добрые) дела, вести себя так, как завещал Христос. Однако сами по себе эти добрые дела спастись не помогут. В этой точке начинается фундаментальное расхождение между протестантским и католическим учениями. Католики придавали особое значение добрым делам, которые для них играли первостепенную роль на пути к спасению. Можно отправиться в паломничество, раздать деньги нищим – все это поможет умилостивить Бога. Лютер же сказал – не поможет. Как можем мы, настолько изуродованные грехом и пороком, своими поступками хоть сколько-нибудь скрасить свой облик в глазах Бога? Единственное, что мы можем делать, – это верить. Господь пообещал, что если мы будем верить, то сможем спастись.

«Сделай сам» – эта формула подходит лютеранской религии. Весь тот огромный управленческий аппарат, который церковь строила на протяжении столетий, оказывался, согласно Лютеру, совершенно ненужным. Рим не был в восторге от нового учения. Папа отверг критику церкви, исходившую от Лютера, а также его учение о спасении. Лютер ответил решительным разрывом с папой: «Кем возомнил себя этот человек? Нас учат, что он наместник Христа на земле, на самом же деле он Его враг – Антихрист. Он живет в роскоши, надевает тройную корону; вы должны целовать его ногу, когда заходите к нему; если он вздумает переместиться, слуги несут его на своих плечах, при этом мы знаем из Библии, что Христос передвигался на собственных ногах».

Библия – вот ключ к критике церкви, исходившей от Лютера. Церковь не имела морального права настаивать на чем-то или делать что-либо, если этому не было оснований в Библии. Библия была единственным авторитетом. После разрыва с Римом Лютер первым делом перевел Библию на немецкий язык, чтобы любой человек мог ее прочесть и самостоятельно искать путь к спасению.

Цель протестантской Реформации состояла в том, чтобы преобразовать церковь, поставив во главу ее учения и конкретных практик текст Библии. Реформация стремилась возродить раннюю церковь. Таким образом, ее посыл можно сформулировать так: христианство не должно быть римским.

Как Лютер сумел избежать сожжения на костре? На то было несколько причин. Одна из них – изобретение книгопечатания. Все обличения и инвективы в адрес церкви, исходившие от Лютера, сразу же печатались и распространялись по всей Европе. На тот момент печатный станок был совсем новым изобретением – он появился всего лишь за пятьдесят лет до того, как Лютер повел свое наступление на церковь. Папа еще не успел подготовить ответный удар, как все уже узнали о Лютере, все читали его сочинения. Лютер не был очередным еретиком с горсткой последователей из одной страны, как часто бывало до этого. Очень быстро он обрел сторонников по всей Европе. Другая причина успеха Лютера состояла в том, что некоторые германские князья с охотой поддержали его наступление на Рим. В то время Германия не была единым государством – она представляла собой множество различных княжеств. Отчасти из-за этого церковь пользовалась здесь большим влиянием, чем в централизованных королевствах Англии и Франции. Ей принадлежали огромные земельные наделы, в некоторых княжествах она владела почти половиною всех земель. Церковь облагала подданных денежными поборами, а папа назначал епископов без согласия местных князей. Следуя учению Лютера, князья могли бы конфисковать земельные владения церкви, начать самостоятельно назначать епископов, а также остановить денежные потоки, направлявшиеся в Рим. Они сделались покровителями Лютера, и на их территориях появилась Лютеранская церковь. Она утвердилась примерно в половине немецких княжеств. Отсюда лютеранство распространилось на север – в Швецию, Данию и Норвегию. В Англии утвердилась своя версия протестантизма, получившая название Англиканской церкви.

Довольно быстро у Римской церкви выросло число врагов. Протестантские церкви обрели множество различных форм, отличавшихся от страны к стране. Они становились автономными организациями внутри разных государств, то есть национальными церквями, в то время как Католическая церковь была наднациональной структурой. Как только люди принялись самостоятельно читать Библию – к чему призывал их Лютер и другие реформаторы, – они тут же нашли, за что критиковать и самого Лютера. Протестантское движение порождало все новые и новые направления, поскольку больше не было центрального авторитета, который бы интерпретировал Библию единственно верным образом и осуществлял контроль в вопросах веры.

Более ста лет католики и протестанты воевали друг с другом – причем буквально. Обе стороны воспринимали своих противников как носителей ложного учения. Вероучение оппонентов – не просто альтернативное, не просто «нехристианское» – оно именно антихристианское, это учение врагов истинной церкви. Истинную же церковь можно спасти, только уничтожив противоборствующую сторону. Такое восприятие ситуации приводило к массовой резне. Считалось, что лучше умертвить католика или протестанта, чем позволить ему проповедовать учение, которое абсолютно враждебно Богу и наносит ущерб Его церкви на земле. Тем не менее, провоевав столько лет и не выявив победителя, стороны пришли к некоему подобию долгого перемирия, в ходе которого постепенно начало пробивать себе дорогу представление о толерантности. Сначала люди пришли к тому, что католические и протестантские страны могут сосуществовать, затем – и это был большой шаг вперед – к тому, что внутри одной страны могут мирно проживать представители разных христианских учений. Поначалу возможность этого не допускали ни католики, ни протестанты.

И Возрождение, и Реформация направляли свой взгляд в прошлое. Они стремились вычленить определенный элемент из нашего средневекового «сплава» и отделить его от остальных. Возрождение устремлялось в прошлое – к греко-римской учености. Реформаторы-протестанты также устремлялись в прошлое – к христианской церкви доримского образца. Так вышло, что Католическая церковь хранила тексты, которые стали центральными для обоих движений. Церковь сохранила греко-римскую ученость, на которую опиралось Возрождение, чтобы выйти из-под ее интеллектуального диктата. Церковь придала священный статус Библии, на которую опирались протестантские реформаторы, чтобы расшатать ее вероучение и единство.

* * *

Обратимся теперь к процессам, в результате которых взор европейской культуры устремился в будущее. Рассмотрим, как она начала верить в прогресс, в идею, что со временем мир становится лучше, – идею на самом деле очень странную. Вера в прогресс родилась в результате Научной революции семнадцатого века. Это время, когда появилась наука в нашем, современном смысле слова.

В начале семнадцатого столетия представления древних греков о Вселенной и ее устройстве оставались наиболее авторитетными. Их основные идеи сводились к тому, что Земля находится в центре Вселенной, а вокруг нее движутся все остальные планеты, в том числе Луна и Солнце. Земля, согласно грекам, была неподвижна. Она не производила впечатления движущейся планеты – какие силы могли бы приводить ее в движение? Их нет, и потому она покоится на месте. Сама земля – это мир нечистый, вещи здесь подвержены изменениям и разложению. Небеса же – это мир чистоты, совершенства, неизменности. Почему планеты движутся по окружности? Потому что окружность – это идеальная форма. Одна из аксиом геометрии древних греков – это существование идеальных форм. К ним относятся, например, квадрат или окружность. Так, планеты движутся по окружности, и, поскольку это идеальный мир, не нуждаются ни в какой движущей силе. Они вращаются по закону совершенной, округлой гармонии.

В семнадцатом веке этот взгляд на устройство Вселенной был отброшен и заменен новым, который мы до сих пор считаем истинным. В центре Вселенной находится Солнце, вокруг него движутся планеты, причем траектория их движения представляет собой не окружность, а эллипс. Земля – одна из этих планет, вращающихся вокруг Солнца, а Луна в свою очередь вращается вокруг Земли. Вместе с другими планетами они образуют единую систему. В ней нет места делению на разные миры – нечистую землю и чистые небеса, она представляет собой полное единство. В ней все объясняется одним общим для всех законом, или, по крайней мере, совокупностью общих законов.

Что же приводит в движение Землю и другие планеты? Исаак Ньютон дал ответ на этот вопрос. Он считал, что все тела во Вселенной неизменно двигались бы по прямой линии, если никакая другая сила не оказывала бы на них влияния. Однако во Вселенной есть эта другая, постоянно действующая сила – это притяжение между всеми физическими телами. Все они притягивают друг друга: Земля притягивает эту книгу, Земля притягивает к себе Луну, а Солнце притягивает Землю. Движение воды во время приливов и отливов – следствие изменчивости силы притяжения между Луной и Землей. В системе Ньютона все связано единым принципом. Теперь мы можем установить, почему планеты движутся так, а не иначе. На них действуют две силы: стремление следовать вдоль прямой линии – с одной стороны и притяжение к Солнцу – с другой. Совместное действие этих сил заставляет планеты вращаться по эллиптической траектории вокруг солнца.

Притяжение между всеми космическими телами Ньютон назвал гравитацией. Он также сумел вычислить силу гравитации между любыми двумя телами – с помощью выведенного им Закона всемирного тяготения. Он выражается с помощью математической формулы. Согласно этому закону сила притяжения возрастает по мере того, как увеличиваются тела, на которые она действует: она прямо пропорциональна их массам. Также сила притяжения ослабевает по мере того, как увеличивается расстояние между двумя телами: она обратно пропорциональна дистанции между ними. Таким образом, гравитация усиливается, если тела становятся больше, и уменьшается, если возрастает расстояние между ними. Вообще, уменьшается она крайне стремительно: в числовом выражении она будет равна исходной силе, разделенной на число, соответствующее квадрату расстояния между двумя телами. Поэтому если расстояние увеличится вдвое, сила притяжения уменьшится в четыре раза (2x2). Я привожу здесь первое и последнее уравнение в своей книге, больше их не будет! Эту формулу Ньютон использовал, чтобы измерить силу притяжения между Землей и Солнцем.