Текст книги "Золото дураков"

Новое воспоминание – острее и четче прежнего. Он сидит на матрасе, тщательно отгородившись от родителей занавеской. Перед ним на матрасе – адский арсенал заговорщика, выкраденный с фермы и маминой кухни. Билл внимательно осматривает свои сокровища: старый ржавый столовый нож, огрызок угольного карандаша, обрывок вощеной бумаги, пригоршня остро заточенных палочек, лопатка…

Шорох за спиной заставил мальчика стремительно набросить покрывало на сокровищницу, но когда он обернулся и увидел отца, глядящего в щель у края занавески, то понял: слишком поздно. Поймали.

– Эй, младший. Чего у тебя тут? – спросил папа.

У отца – круглое добродушное лицо, выгоревшие на солнце волосы, обветренная загорелая кожа. Биллу папа кажется крепче горной скалы, сильнее богов. Больше его о мире знает только мама.

Сопротивление бесполезно.

Запинаясь и с трудом подбирая слова, Билл объяснил, что это. И зачем.

– Пап, у Фиркина есть план, – сказал Билл наконец. – Чтоб дать сдачи им. Ну, не как драться кулаками. Ты мне говорил, чтоб не драться, так я и без драки. Но чтобы им навредить, а нам нет. Он все это придумал. Точно.

Билл волновался. Папа должен увидеть: отлично придумано! Он ведь точно увидит.

Но отец лишь улыбнулся. Ах, эта терпеливая улыбка взрослого при виде детской глупости. А Билл схватил лопатку и дерзко потряс ею, не совсем понимая, что с ее помощью можно сделать, но отчаянно желая изобразить гордое бунтарство.

– Пап, он все правильно придумал!

Улыбка поблекла. Отец кивнул и сел на край постели.

– Сын, а как насчет опустить эту штуку и поговорить?

– Пап, он действительно!.. – выговорил в отчаянии Билл, но опустил лопатку, втайне очень довольный, что его не отругали.

– Фиркин рассказал тебе про битвы сразу после прилета драконов?

Билл яростно закивал.

– Страшное было время. Вся жизнь менялась. У нас вырвали с кровью все наше прошлое. Мы испугались, и мы дрались.

Хоть Биллу было всего шесть лет, он понял, к чему клонит отец. Он хотел сказать, что Фиркин – трус, что ему нельзя доверять, но Билл по-настоящему верил Фиркину. Они разговаривали как мужчины. В этом отец не сможет разубедить сына.

– Пап, я знаю, что он не бился. Он сам сказал мне.

Ответом стал папин кивок – медленный и неумолимый, будто смена времен года.

– Да, парень. А ты знаешь, что Фиркин делал?

Билл нерешительно покачал головой. Фиркин на этот счет особо не распространялся.

– Да, Фиркин не пошел с оружием в поля и леса, это правда. Но он не сидел сложа руки, не бежал и не прятался. Он не был трусом, а был, как говорят люди, «стратегом». Он говорил нам, как воевать, – если понимаешь, о чем я. Он знал, куда нам идти и когда. И как туда попасть, и что делать, когда попадем. И как лучше добиться своего. Он знал не известное никому, и я до сих пор не понимаю – откуда. Может, ему кто-то подсказывал? Правда, иногда он уходил. Наверное, тогда и разузнавал, что к чему. Я не знаю. Но в этой части долины он был самым важным человеком для нашей войны.

Папа обнял Билла, притянул к себе.

– Парень, мы проиграли, – сказал папа.

В его голосе прозвучала такая боль и тоска, что Билл в свои шесть лет мог ощутить лишь малую их часть.

– Все планы Фиркина закончились тем, что Мантракс засел в крепости и принялся слать солдат по наши деньги. А ведь у него были хорошие планы. Просто они оказались недостаточно хорошими.

После этих слов Билл лучше понял, что такое настоящая взрослая горечь. А папа поглядел в глаза сыну и обнял крепче.

– Билл, я люблю Фиркина, как брата. Когда-то я тоже воевал за него. Но наш проигрыш, власть дракона, страх… в общем, Фиркина надломило. Он стал как плуг, которым уже не пропахать ровной борозды.

Отец посмотрел на Билла и умолк. Разве тут помогут слова?

Билл обвел взглядом пещеру, посмотрел в лицо Летти, полное ожидания. Хорошо бы сказать ей именно то, что она желает услышать. Билл подумал, что Фиркином, наверное, владело похожее желание понравиться людям, говорить то, что они хотят услышать. Но теперь Фиркин – валяющийся под ногами пьянчуга. Билл не станет таким.

– Я понимаю: вам кажется, что мне многое известно и меня можно использовать, – проговорил Билл, ухмыляясь, но не ощущая ни грана веселья. – Но вот беда: все мое знание говорит: ограбить дракона невозможно.

Повисла долгая тишина. Билл расслабился. Наверное, с авантюрами уже покончено. Можно попробовать выспаться и распланировать остаток жизни поутру.

Балур повернулся к Летти и спросил:

– Как суть, по-твоему?

Та дернула плечом.

– Способ всегда есть.

Билл стиснул зубы. А что, если эти идиоты и вправду попробуют? Подумают, что умения расправляться с гоблинами хватит на Мантракса? Жуть. Тогда придется не только уносить ноги от Консорциума, но и стать сообщником покушавшихся на Консорциум.

Билл попытался описать головорезам всю непрактичность плана.

– Единственный способ открыть ворота – загнать все население деревни в горы и заставить столпиться на плите.

– Да, – кивнула Летти. – Это сработает.

В ее голосе прозвучала деловитая констатация факта, сильно напугавшая Билла.

– Нет, не сработает! – возразил он.

Лицо Летти сделалось подозрительно вдумчивым.

– Деревенские ни за что не пойдут! – в отчаянии заявил Билл. – У всех имеется маленькое глупое желание дожить до завтра.

– Да, их суть нужно побуждать, – пробормотал Балур, кивая.

– Чем? – засмеялся Билл. – Денег не посулишь. Их нет. Потому мы и говорим про ограбление. Конечно, побудить-то всегда можно, если наварить огненного зелья на всю деревню. С зельем море по колено и драконы на завтрак. Но где ж ты отыщешь того, кто наварит?

Он фыркнул.

Чуда неожиданно расправила плечи и объявила слегка удивленно:

– А что такого? Я могу наварить.

Затем она поймала взгляд Балура и быстро добавила:

– Это алхимия. Мое хобби. Ну… расслабляет…

Она глянула на Балура.

– Но это не магия, нет! Я же говорила вам, я поклялась!

– Нет! – выдавил обескураженный Билл.

И что же он наделал? Все вдруг сделалось хуже некуда.

– Ох, я, конечно, не приветствую подобной активности вообще, – поторопилась пояснить Чуда. – Это мысленный эксперимент, не более того. Правда, увидеть драконье логово – воистину захватывающая перспектива. Определить, что именно собирает животное. Это произведет научную революцию, я уверена!

– Революцию?! – выговорил Билл и схватился за голову.

Он-то посчитал Чуду в здравом уме, несмотря на странное мнение о местных хозяевах. От нее буквально исходит аура интеллектуальности. Но похоже, эта аура всего лишь тщательно сделанная маска, прикрывающая кучу абсолютного сумасшествия.

– Вы все свихнулись! – воскликнул Билл, шлепнув себя по лбу. – Думаете, можно скормить всей деревне забродивший огненный корень? Но, во имя Пантеона, как? Или вы собрались подмешать его в утренний хлеб?

Балур с Летти переглянулись.

– А ведь отличная идея! – восхищенно определила Летти.

– Не-ет! – снова взвыл Билл, лихорадочно озираясь, отыскивая хоть какой-нибудь островок спокойствия среди безумного урагана, несущего в полное дерьмо.

На земле спокойно похрапывал Фиркин. Билл уставился на него – и понял, что, если в поисках средства от безумия глядишь на Фиркина, дела уж совсем табак. Язык не хотел ворочаться во рту, но Билл заставил себя.

– Допустим – оно сработает. Но что вы поделаете с огромной гребаной ящерицей, вдруг увидевшей, что ее парадное взломали? И что – с людьми, которых вот она, – Билл указал на Чуду, – отправит на верную смерть? Для них у вас тоже найдется зелье?

– Это зависит от того, сколько уют-травы растет в здешних лесах, – пожала плечами Чуда.

Билл потерял равновесие, несмотря на то что сидел. Он охнул, воздев руки к небу.

– Значит, план теперь – отравить Мантракса, да? Ха, конечно! Как же иначе, прости господи! Наверное, отравим бедную коровку, предназначенную ящеру в пищу, и сунем ему под нос, ха-ха. И волшебным образом пролезем в замок. Наверное, притворимся стражниками. А как еще, ха-ха!

Повисла тишина. Билл глубоко вдохнул, приняв ее за благоприятный знак. Наконец-то дошло.

– Святые боги, – выдохнула Летти, – ты и в самом деле все это продумал?

– Ты суть очень хороший во всем этом, – кивая, подтвердил Балур.

Нет. Нет. Неет! НЕЕЕТ!

Билл, обезумев, схватился за голову.

– Почему? – спросил он.

Нет, даже не спросил – взмолился. Он отчаянно искал хоть что-нибудь, не поддающееся извращению этими чудовищами.

– Ну хорошо, вы отравите утренний хлеб, – выговорил он, – но Мантракс не ест до вечера. И что будет с несчастными людьми? Вы их заставите целый день топтаться под воротами на глазах у стражи?

Балур поглядел на Чуду. Та покачала головой.

– С животным размером в пятьдесят ярдов уют-трава даст вам от силы несколько часов, – мечтательно сообщила Чуда, но тут же взяла себя в руки и добавила: – Конечно, с академической точки зрения несколько часов с лишившимся сознания драконом – бесценны. Но это отнюдь не говорит в пользу упомянутого здесь плана.

Похоже, Чуда взяла себя в руки не очень крепко. Осуждение плана прозвучало не слишком искренне.

– Ох ты, суть вислые сиськи Вруны! – уныло произнес Балур и понурился.

Билл стукнул себя костяшками по лбу, желая, чтобы скопившаяся в голове жуть рассеялась, но та исчезать не пожелала. Все кончено. Он увяз, и выхода нет.

Когда он открыл глаза, то обнаружил, что Летти впилась в него взглядом.

– Билл, как с этим справиться?

В ее голосе звучала почти мольба, и Билл задумался. Она что, до сих пор не поняла?

– Как? Хм. Прежде всего – не пытаться ограбить дракона.

Но Летти не отвела взгляда и не улыбнулась.

– Ты уже знаешь ответ, – уверенно заключила она. – Я не сомневаюсь. Ты уже обнаружил способ.

Билл очень крепко стиснул зубы.

В ее лице мелькнуло раздражение. Она прищурилась.

– Ладно, я начну, – согласилась Летти. – Мы пригоняем крестьян к двери, они нажимают пластину, ворота открываются, дракон выходит, разгоняет крестьян, те разбегаются, и в результате, – она торжествующе посмотрела на Чуду, – никто не гибнет.

– Никто? – удивился Балур. – В чем тогда суть плана?

Летти зажмурилась, глубоко вдохнула.

– Ну, возможно, несколько стражников.

– Стражников? – спросила Чуда.

Новый вздох Летти был значительно глубже прежнего.

– Они засранцы. Они отобрали ферму Билла. А теперь мы можем вернуться к обсуждению плана?

Биллу захотелось сказать «нет», но он усомнился в мудрости такого ответа.

– Ладно, – продолжила Летти, – мы открыли дверь, крестьяне разбежались, а мы…

Она задумалась.

– Да, дракона придется травить потом. Так что, – она указала на Билла, – кому-то придется спрятаться внутри пещеры. И подождать, пока дракон заснет.

– Мне суть нравится, – сообщил Балур, но затем его гребни-брови озабоченно сдвинулись, и ящер спросил: – А где ты спрячешься?

Летти посмотрела на Билла с надеждой.

– Я не знаю… Наверное, я смогу найти тенистый угол в пещере…

Билл пытался стиснуть зубы. Честно. Но он совсем не был уверен, что Летти блефует. А он твердо и несомненно знал: в пещере Мантракса нет тенистых углов. Дракон, прокляни его Лол, был не настолько туп, чтобы оставлять их. Если Летти войдет в пещеру – умрет.

Билл поглядел на Летти.

Нет, ей нельзя умирать.

Да пошло оно все!

– Замочный механизм! – выпалил Билл.

– Да? А как я попаду внутрь? – лукаво осведомилась она.

Билл тяжело вздохнул. Эх! Ее смерть не должна остаться на его совести.

– Чтобы поднимать такие ворота, нужна большая и толстая цепь. И потому в скале для нее пришлось прорезать очень большую дыру. А дыра ведет к замочному механизму, спрятанному под пластиной. Это слабое место всего устройства.

Он посмотрел на Летти, кривясь.

– В дыру можно проскочить и спрятаться внизу.

Балур хлопнул в ладоши. По лицу Летти медленно расползлась чудесная солнечная улыбка.

– Конечно, – сказала она, не переставая улыбаться, – конечно.

Ее улыбка сделалась еще шире и счастливее.

– Вот она, финальная точка плана!

7. Финальная точка

Билл поморщился снова.

– А-а, так вот какой он, ваш с Фиркином план? – спросила Летти, и, не дожидаясь ответа, добавила: – Мы травим поселян. Ведем их в горы. Они открывают ворота. Мантракс выскакивает с ревом. Они разбегаются. Но перед тем я юркаю внутрь и прячусь в замке. Я могу взломать его. Я знаю как. Потому сижу там. Все успокаивается. Я принимаюсь работать с механизмом. Переделываю его так, чтобы для открытия ворот хватало малого веса. Тем временем кто-то проскальзывает внутрь и травит дракона. Темнеет. Мантракс лежит без сознания. Вы, ребята, шмыгаете вверх, к горе, становитесь на подпорченную пластину и вычищаете драконье логово. Готово!

Билл повесил голову. Все, теперь не отделаешься.

– Но это же план Фиркина, – все-таки попробовал он, указывая на человеческий огрызок, храпящий на полу. – Вы же его видели и представляете, что он такое. План не сработает.

– Конечно, у вас бы он не сработал, – фыркнула Летти. – Вы же не знали, как отравить дракона. А еще вы не знали, как управиться со стражей. И это потому, что вы – фермеры. А мы – нет.

Она ухмыльнулась.

На краткое мгновение в груди Билла затеплилась надежда. Тусклый мимолетный образ возможного будущего. Билл постарался как можно быстрее стереть его.

– Я суть вижу план на троих, – поведал Балур и указал на Летти. – Ты есть нужная прятаться в замке. Кто-то есть должный гнать поселян наверх. Еще кто-то есть обязанный завести отравленную корову в крепость и накормить дракона.

– Кто-то перед тем должен отравить корову, – сказала Летти, глядя на Чуду.

Та посмотрела в ответ будто олененок, пойманный в полночь светом факела.

– Кто бы суть говорил, что алхимик не может работать два дела? – спросил Балур. – Суть хорошо иметь ее в крепости, чтобы она проверяла, как суть происходящее отравление дракона.

– Погодите-ка, это же все просто мысленный эксперимент? – рассеянно спросила Чуда.

– Если он станет практикой, щупайте дракона, как хотите, пока не проснется, – сказала слегка раздраженная Летти.

Билл подумал, что лучше бы Чуда не облизывала губы, заслышав такое. Билл совсем перестал верить в нее.

– Я не думаю… – заговорила она.

– Нет, думаете! – холодно и безжалостно перебила Летти.

Балур ухмыльнулся, сверкнул угрожающим количеством зубов.

– Так вот суть оно как. Есть в сути трое для плана на троих.

– Я хочу Билла, – отрезала Летти.

У того замерло в груди сердце. Он попытался что-то сказать, открыть всем глаза на неописуемое безумие затеи.

Но видение блестящего будущего, нарисованное когда-то Фиркином, замерцало в разуме, словно свеча под ураганом здравого смысла.

– Отчего хотеть фермера? – осведомился Балур. – Он суть просто фермер.

– Это его план, – сказала Летти.

– Что? Суть его личный план? Тебе суть нечестно взять у него план?

Билл подумал, что они обсуждают его, будто рецепт приготовления цыпленка, уже ощипанного и лежащего со свернутой шеей на столе.

– Я не буду… – заговорил фермер, но его никто не слушал.

– Дело не в честности, а в практичности, – сказала Летти. – Ситуация меняется. Приспосабливаться надо на ходу. Он знает про дракона больше всех. Да он хренов кладезь драконоведения!

На лице Балура отразились сомнения. На лице восьмифутового создания их умещалось немало.

– Это есть даже не его план. Он говорил, это суть план пьянчуги.

– Отлично. Значит, берем и пьянчугу, – равнодушно отпарировала Летти. – Все равно придется разбиваться на группы. Лучше, если у обоих будет источник информации.

– Суть источник чего? Галитоза и заразы? – осведомился Балур.

– А мое мнение тут никому не интересно? – наконец сумел вставить Билл.

Летти посмотрела на него. Наверное, она посмотрела бы так же, если бы он предложил соревнование по количеству убитых за минуту гоблинов.

– В самом деле? Ты действительно этого не хочешь? – спросила она. – Ты не хочешь увидеть, как исполнится все, о чем ты мечтал в детстве? Не хочешь, чтобы наконец пришел тот самый, настоящий солнечный день твоего Фиркина? Не хочешь представить, как Мантракс наконец проснется и узреет, что у него украли все богатства, всю его силу? А этот укравший, лишивший дракона силы, – ты?

Голос Летти звучал тихо – и соблазнительно. Билл заметил, как отчаянно закатывал за ее спиной желтые глаза Балур, но оставил ящера без внимания.

– А когда ты заберешь у него все – так же, как он забрал все у тебя, – у тебя хватит денег на десять ферм. Ты будешь абсурдно богат. Ты сможешь бросить к Рыгу эту долину. Уйти далеко, чтобы больше никогда не видеть и драконьей тени. Стать свободным человеком без долгов и тревог. Стать тем, у кого хватит сил пробить свою дорогу в мире.

Ох, как же она сумела так хорошо понять его? Как научилась класть слова с такой же точностью, как лезвия ножей? Билл понял: сопротивляться сейчас – все равно что отрицать несущуюся навстречу землю, падая с дерева. У Летти получилось. Она поставила финальную точку плана.

Билл посмотрел на Фиркина. Старый друг. Который, наверное, давно уже не друг. Но если вернуть магию тех давних летних вечеров, мечтаний и смеха… А может, к Фиркину вернется хоть часть того, кем он был?

В конце концов Билл кивнул. И улыбнулся.

– Что же, если уж все участвуют в предприятии… – задумчиво выговорила Чуда.

На нее никто не обратил внимания.

Вдруг Фиркин сел, дико уставился на компаньонов, затем ткнул пальцем в Балура.

– Слышь, подстрекать деревенских – оно по мне. Я весь подстрекаю, всем и вся. Так вот.

С тем он снова рухнул на пол и захрапел.

8. Утро, завтрак и потрясения

Чуде снился сон: что-то про кота, научные статьи и про дракона, рассказывающего о скверной успеваемости семейства кошачьих. Чуда же все повторяла и коту, и дракону, что дом горит и нужно срочно выбираться наружу. Но дракон утверждал, что он главный эксперт по горючим веществам, а она несет чушь. Кот все твердил о том, что разные и конфликтующие модели вселенной объединились в его теории кошачьих струн. А тем временем пламя разгоралось – и становилось все жарче.

Чуда проснулась, облитая потом. Свет пронизывал кроны деревьев, заливал вход в пещеру, едкой жижей сочился в глаза. Чуда откатилась в сторону, застонала, моргая. В голове – сплошная вата. Смутно вспомнилась фляжка Балура. Нет сомнений, в ней – некая зловещая форма жидкого огня.

Зажмурившись, Чуда прокляла себя. Не следовало ничего пить! Роковая ошибка. От алкоголя слабеет самоконтроль, а терять его нельзя. Еще раз – ни в коем случае.

Но она же так радовалась! Чуда помнила: ощущение было, словно пригласили на удивительный праздник.

Но отчего она так радовалась?

Она решила произвести эксперимент и снова открыть глаза. Гипотеза, утверждавшая, что если отвернуться от входа в пещеру, то интенсивность и спектр падающего на глаза света станут более переносимыми, – оправдалась странным образом. А именно образом Фиркина, сидевшего нагишом на корточках в трех шагах от Чуды и оживленно подтиравшегося сосновой шишкой.

– Забочусь о гадопаразитах, – сообщил он со счастливой улыбкой.

Улыбка обнаружила гораздо меньше зубов, чем пристало человеку.

Чуда закрыла глаза снова. Очень быстро.

– Проще позволить ему, – смущенно отозвался Билл. – Иначе он обязательно сделает то же самое, но уже на людях.

Чуде было наплевать, на людях произойдет непотребство или нет. Но у самого ее носа заниматься подобным вовсе не стоило.

Она усилием воли отогнала нехорошую мысль, глубоко и спокойно задышала, повторила про себя мантру: «Будь поверхностью озера. Будь отсутствием ветра».

Она медленно проделала упражнения, которым ее научила жрица Ноллы, богини мудрости. Чуда отыскала внутренний центр покоя и, окутанная безмятежной душевной тишиной, сложила запомнившиеся частички прошлого вечера воедино. Билл. Летти. Фиркин. Балур, аналез. Все сложилось и встало на места: ночь, план. И дракон.

Поверхность озера всколыхнулась, забурлила – и взорвалась.

Чуда вздрогнула.

Дракон!

Его можно увидеть. Потрогать. Потыкать, проверить, измерить. Оценить текстуру каждой чешуйки, определить, как двигается каждый сустав. Каждая мелочь – это статья, которую она, Чуда, сможет опубликовать. Острота и расположение когтей. Содержимое помета. Ширина бедер.

Дыхание Чуды ускорилось. Сердце выстукивало шальной синкопированный ритм в такт мощному ударнику похмелья. Дракон. Она увидит дракона.

Нет. Будь поверхностью озера. Будь отсутствием ветра. Отсутствием звука. Лакуной среди мира.

Нет. К Рыгу в мошонку лакуну среди мира.

Чуда увидит дракона.

Гребаного дракона!

Чуда отчаянно сражалась с собой, пытаясь успокоиться. Она понимала, что будет, если не справится. Но ведь из-за драконов она и приехала в Кондорру. Чудесная долина, почти целиком отрезанная от остальной Аварры, если не считать нескольких прибыльных торговых путей. И – полная драконов, явившихся из легендарной истории. Во всем мире они остались только здесь, на крайнем юго-востоке, на обрывке земли, огороженном низкими горами. Драконы не суются за пределы своих владений. Ждут, пока она, Чуда, явится и выведает все их секреты.

«Спокойствие! – потребовала она от себя. – Будь отстраненной. Академичной. Если не можешь взглянуть отстраненно, лучше не глядеть вообще. Уйти прочь».

Она едва не рассмеялась. Уйти прочь, надо же!

«Нужно уйти, – не отступал спокойный голос рассудка. – Ты долго сражалась и добивалась цели. Нельзя просто так выбрасывать достигнутое».

Она медленно встала, двигаясь с точностью и грацией танцовщицы и ощущая на себе взгляд аналеза. Вот уж от кого хочется убраться подальше. Он страшнее зловония мертвых гоблинов. А те уже начали подгнивать, жужжание множества мух слилось в сплошной гул.

Чуда пошла к дневному свету. Шлось плохо. После ночи на каменном полу суставы одеревенели.

«Обдумай, – повторила она себе, – будь рациональной».

Прежде всего, вчерашний план – предприятие целиком уголовное. Подобного она не ожидала. Она знала, что драконы в Кондорре играют некую социальную роль, но чтобы правили как бароны? Наверное, по пути из Тамантии в Кондорру доводилось слышать и об этом, но слухам о драконах несть числа. В них драконы представали и богами, и могучими владыками, и хищниками, и просто сказками, и скотиной вроде коров, и боевыми животными. А одна женщина громко и продолжительно настаивала, что все драконы – ее любовники, испытывающие странные пристрастия к козьему молоку. Выжимать правду из таких историй – все равно что вытягивать наугад книгу из тамантийской библиотеки в надежде получить нужную. Единственный надежный источник сведений о положении в Кондорре – это регулярно торгующие с ней купеческие гильдии. Но они и их многочисленная стража очень ясно дали понять: у них нет времени на бродячих ученых.

В результате Чуда помогает ворам и бандитам придумывать план ограбления дракона. И намеревается целиком отдаться преступлению. А ведь решила посвятить жизнь науке и спокойным молитвам Нолле.

Да пусть оно летит ко всему Пантеону! Она ведь сможет почесать сонному дракону брюхо и увидеть, как он хихикает во сне! Да сама Нолла – богиня мудрости, знания, интуиции, науки – отдала бы правую грудь за такую возможность!

Вызванная воображением поверхность озера дрожала и колебалась. Чуда медленно выдохнула и вышла наружу, позволила солнцу согреть болящее тело.

Но ведь план очень опасен – не только для нее и компаньонов, но и для всех людей, кому она, Чуда, решила дать микстуру огненного корня.

Боги, поверить невозможно, что и правду пообещала такое. Сколько же она вчера выпила?

Но ведь она может дать фермерам микстуру. И вправду может…

Летти пообещала сохранить им жизнь. Насколько возможно, конечно. Но даже это зыбкое обещание не распространяется на охранников Мантракса. Они-то останутся на совести Чуды. Причем все. Балур сказал, что хочет убить их. Само собой. Такой уж обычай у его народа. Она читала про аналезов: суровый народ на суровой земле, отчаянно выскребающий жизнь среди скал и песка Аналезианской пустыни. Живущие там убивают за каждый глоток воздуха, убивают потенциальную пищу, друг друга, всех – пока не убьют их самих.

Нет, лучше держаться подальше от подобного насилия.

Но получится ли?

Ведь стражники дракона – негодяи. И драконы – негодяи. Правда, рептилий можно извинить: они ведь не люди. У драконов свои потребности и обычаи, не всегда совместимые с человеческими. Так уж оно в тавматобиологии. Но стража… они все добровольно сделались ворами и убийцами. Разве они не заслужили смерти?

Возможно. Но только не от ее руки. В этом она поклялась. Нерушимо.

Но от ее воли… нет. Нельзя взваливать на свои плечи вину за их смерть.

Однако – почесать, погладить брюхо дракону!

Чуда сжала и расслабила кулаки, затем занялась гимнастикой, предписанной ритуалом. Каждое упражнение нацелено на то, чтобы теснее сблизить тело и разум. Каждое – успокаивает внутреннее озеро. Каждое – гасит волнующий его ветер. Каждое – совершенствует спокойствие.

– Мать моя! Что это, во имя черного глаза Лола, такое?!

Грубость вырвала Чуду из совершенной душевно-телесной гармонии и швырнула наземь. Душа звучно плюхнулась в грязь. В паре шагов стояла Летти и показывала пальцем на фургон.

– Это моя повозка, – ответила Чуда, потому что это и в самом деле была ее повозка.

Кажется, Летти ответ не удовлетворил.

– Боги святые, а как она сюда попала?

Увы, поверхность озера потеряла спокойствие. Кажется, приближался шторм.

– Я приехала на ней вчера вечером, – сообщила Чуда, чувствуя солнечное тепло на правой щеке.

– Так где, во имя Пантеона, твоя лошадь? Где трижды клятая оглобля для нее? Где упряжь? Где гребаные поводья?

Он здесь, жар ее сна. И жар солнца. Жар огня – сгущающийся, собирающийся в ладонях, кончиках пальцев.

Чуда медленно выдохнула, сжала кулаки, надеясь, что наемница не заметила струек дыма, сочащихся между пальцев.

– Это тавматургическая повозка, – выговорила Чуда спокойно и размеренно. – Ее двигает тавматургический двигатель.

– То есть вон та штука в середине, выглядящая отпрыском духовки, отдавшейся спьяну набору алхимической параферналии?

– Да, – ответила Чуда, стараясь давать простые ответы и сохранять внешнее спокойствие.

Главное – имитировать то, чем хочешь быть.

За спиной послышались шаги. Летти скосила глаза, и ее лицо скривилось от омерзения. Наверное, Фиркин так и не пополнил свой утренний костюм.

Но Летти это не отвлекло.

– А что случилось с гребаной клятвой больше не колдовать? – прошипела она.

Еще один успокаивающий вдох. Теперь пошло легче. Чуда понимала недоверие людей к магии. Она сама не доверяла магии, хотя и занималась ею. Никто не любит, когда его опровергают, особенно если имеешь дело с фундаментальными законами мироздания.

– Я не практикую магию, – пояснила Чуда. – Но человек, создавший повозку, – практикует. Я всего лишь купила у него двигатель и теперь езжу на нем.

– Применяете магию? – недоверчиво спросила Летти.

– Суть нанимает в пользование, имея, как хозяин небольшого бизнеса, – пояснил из-за спины Чуды Балур, изображая дружескую помощь.

Чуда воспользовалась замешательством Летти и уверенно заявила:

– Я не совсем понимаю вашу озабоченность.

– Мою озабоченность? – рассмеялась Летти.

Чуда почти достоверно определила смех как не очень искренний.

– Я озабочена потому, что проспала целую ночь в дюжине ярдов от магической бомбы, о которой мне ничего не сказали!

– Это не бомба, – терпеливо и ободряюще заверила Чуда. – Это двигатель.

– Двигатель – это бомба, которой еще не пришло в голову взорваться.

Чуда открыла рот, чтобы ответить, – и закрыла его. Она не определилась, как реагировать на столь примитивные взгляды. Но вообще-то, определение «бомба, которой еще не пришло в голову взорваться» с неприятной точностью описывало ситуацию.

– Жизненный опыт суть окрашивает мир в цвета, которые не все видят, – глубокомысленно изрек Балур.

– Заткнись, – посоветовала Летти, по-прежнему кипя гневом.

Чуда подумала, что следует рассказать ей про мантру внутреннего спокойствия, поверхности озера и отсутствия ветра. Но наверное, следует выбрать время получше. Сейчас велика вероятность увидеть в результате собственные кишки.

Однако Билл выбором правильного времени решил не заморачиваться…

– Простите, почему бы нам всем не погодить с минуту и не поразмыслить спокойно? – предложил он.

Чуда улыбнулась. Такой хороший парень. Наивный. И умрет скоро. Но хороший. А это многого стоит.

– Заверяю вас: двигатель совершенно безопасен, – заверила она. – Он очень облегчил перевозку моего оборудования. Он проделал триста пятьдесят лиг без единой неисправности. Я уверена: он и в дальнейшем будет работать безукоризненно.

– Я не люблю магию, – тихо сказала Летти, закусив губу.

Чуда поняла ее правильно: Летти попросту боялась магии. И потому Чуда отозвалась в тон:

– Я тоже.

Балур положил руку на плечо напарнице, потрепал почти нежно.

– В Кондорре суть отсутствие магии. Боги есть отваливающими отсюда и оставляющими все драконам.

– Правда? – спросила у Билла Чуда, обуянная любопытством. – Я и не подумала об этом. Так здесь есть магия?

На лице Билла выражение терпеливого добродушия сменилось отчаянием.

– Боги не оставили нас! Что, вправду люди за Кондоррой считают, будто боги нас бросили? Конечно, они не помогли нам в битвах с драконами, и, наверное, никто из богов не являлся здесь уже давно, но времена года меняются, как предписал Лол, урожай зреет по закону Суя и Впахи, дети рождаются здоровыми и крепкими по воле Вруны, монета бежит по заповедям Звяка, и небеса не падают на голову. Нолла знает, что ей надо. Божье происходит по-божьему, и все хорошо. И никто не приходит делать полубогов, творя хаос и войны.

– Но все же как насчет магов? – не унималась Чуда.

– Ладно. Сдаюсь. Я ничего не знаю о проклятых магах.

– А я слышал о вас суть про молитвы драконам вместо богов, – заметил Балур, пожимая плечами. – И что у вас есть оргии девственниц и вы их суть приносите в жертву.

Летти посмотрела на Балура как на старую падаль.

– Святые боги, ты где слышал такое?

– Парень суть поведал в одном баре, – ответил Балур, смущенно скребя чешуи на затылке. – Ну, немного потому я и был предлагающим сюда.

– Мать вашу, и чего я не догадалась? – тихо произнесла Летти.

– Вы что, ничегошеньки не знали про Кондорру? – в ужасе спросил Билл.

Летти посмотрела на него с легкой жалостью.

– Парень, тут задница Аварры. Кому, как думаешь, придет в голову говорить о ней?

Билл покачал головой. Чуда подумала, что он наверняка не видел ничего, кроме своего угла долины.

– Но ты не переживай, – не без приязни утешила Летти. – Зато никто не говорит и о том, какая здесь у вас депрессивная унылая дыра.

– Знаете что? – тяжело вздохнув, сказал Билл. – Слишком еще рано. Давайте поедим, а потом удостоверимся, что мы не передумали.

Но им и в голову не пришло передумать. Никаких сомнений. План в дело! Даже Билл, поершившись для проформы, быстро согласился с общим энтузиазмом. Наивный добрый человек, но полный ненавистью до краев – Билл пытается ее спрятать, но она все равно вылезает наружу. Очень уж он хочет уязвить дракона.