Электронная библиотека » Джон Холлинс » » онлайн чтение - страница 7

Текст книги "Золото дураков"


  • Текст добавлен: 28 июня 2017, 01:01


Автор книги: Джон Холлинс


Жанр: Фэнтези про драконов, Фэнтези


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 7 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Шрифт:
- 100% +
11. Ням-ням пророчество

Прежде всего Балур убедился, что Биллу вправлены мозги, а посему фермер прекратит ныть и послушно потащит нафаршированную отравой коровью задницу на корм Мантраксу. Затем ящер удостоверился в том, что Чуда заворожена перспективой близкого знакомства с драконом, а потому присмотрит за фермером и призовет к порядку, если что. После исполнения этих двух важнейших миссий ящер ухватил Фиркина за шкирку и направился к цивилизации – точнее, к тому, что считалось цивилизацией на захолустном севере Кондорры.

Балур не видел деревню, но слышал о ней многое. После утреннего визита к пекарю Летти описала ее как «гнойный прыщ человечества, ожидающий, пока его выдавят пальцы тирании».

Фиркин, казалось, был счастлив тем, что его гонят и понукают, и непрерывно бормотал себе под нос. Балур собрался с духом, приготовился к дозе лютого словесного поноса и прислушался. Понос хлынул, будто паводок из открытого шлюза.

– …озабочены монетой. В этом их проблема. Блестящие штуки. Об этом они думают. Я могу сделать штуки блестящими. Чтоб сверкали как надо. Немного рыбьего жира. И я засверкаю под солнцем ого как! Тогда все меня захотят. И Мантракс захочет тоже. Возьмет домой и назовет красавчиком. И скормит мне все коровьи потроха. Я засверкаю, как пуговица. И все подерутся за меня. А потом я прикажу танцевать в мою честь. И все пойдут кругом. А потом все захотят наложить на меня руки, но не смогут. Рыбий жир, он скользкий. Скользкий и блестящий. Вдвое лучше золота, вот какой он, рыбий жир.

Балур захлопнул шлюз с такой силой, что у Фиркина загудело в голове.

Значит, подстрекнуть деревенских к бунту. Фиркином.

Это все равно что получить размякшую макаронину и приказ захлестать ею кого-нибудь до смерти. Проще уж бросить ее к Рыгу и положиться на свои кулаки – как обычно.


Как ни странно, деревня превзошла ожидания Балура. В ней оказалось четыре десятка домов, выстроившихся вдоль главной дороги, и таверна с побитой вывеской, лаконично гласившей: «Свинья на вертеле». Еще обнаружились несколько торговых лавок и лавка гробовщика с выставленными наружу образчиками продукции. Похоже, у него дела шли лучше всех. Имелся и храм, поддерживаемый в довольно приличном состоянии, несмотря на то что шансы на явление бога в Кондорре несколько уступали шансам отыскать девственницу в борделе.

Все построено из солидных бревен, крыши – смесь соломы и шифера, несколько домов побелено, а таверна выглядит так, словно лет десять назад ее выкрасили настоящей дорогой краской.

Но, несмотря на солидность построек, деревня оставляла впечатление жалкой перепуганной нищеты. Ни одно строение по-настоящему не покосилось, но все выглядело так, словно вот-вот осядет, покосится и уйдет в землю. Ни дорога, ни дома не были толком досмотрены. Растущие вдоль дороги ивы казались не живописными, а дикими и вредными, словно кожная зараза, слишком долго оставленная без лечения.

Балур посмотрел на все еще бормочущего Фиркина.

– Ну же, как это в сути называет себя?

Фиркин посмотрел на ящера. В глазах пьянчуги тлели угли странного вдохновения. То ли безумие отступало, то ли накатывало с новой силой – Балур определить не мог.

– Деревня, – ответил Фиркин, кивая.

– И? – осведомился Балур, подумавший, что сообщенное совершенно очевидно.

В самом деле, он же не спрашивал, как называется рощица слева от дороги.

– Деревня, – повторил Фиркин.

– Как она суть называется? – допытывался Балур.

– Деревня, – сказал Фиркин в третий раз.

Балур выдернул молот из петель на спине. Летти можно потом все объяснить. Она поймет. И не станет слишком уж переживать.

Затем из непонятного далека явилась мысль: а вдруг старик вовсе не бормочет полнейшую глупейшую чушь?

– Погоди-ка, так суть, значит, название этой деревни есть просто «деревня»?

– Деревня, – подтвердил Фиркин, но вовремя понял, как истолковать появившееся на морде ящера выражение, и, спасаясь от скорой и лютой смерти, забормотал: – Да! Конечно, я хотел сказать «да», но вырвалось не то. Меня предал мой язык. Мои губы спят с моим врагом. Склоняются к братанию, да. Я им не доверяю!

Балур подумал, что ключ к успеху предприятия – замок, повешенный на рот Фиркина.

Когда подошли ближе, Балуру бросилась в глаза странная многолюдность. Когда ящер прикинул количество возможных жертв и лучший способ проломиться сквозь толпу в случае надобности, то понял: на улице почти все население. Оно слонялось бесцельно, натыкаясь друг на друга и на стены.

– А что с ними суть такое? – поинтересовался Балур, снова вытягивая молот.

Все-таки хлипкая толпа. Проломиться можно на раз плюнуть.

– Опоила сочищем их, таки да, – сообщил Фиркин, лязгая зубами с каждым произнесенным словом.

Зубов было немного, причем гнилых и полуразваленных. Но лязгали они с поразительной громкостью.

– Напустила порчи в их мозги и кишки. Они полные дерьма и огня. Огненного дерьма. Хотя для того есть лекарство.

Он кивнул себе, мотая сальным клоком волос.

– И хорошее оно, – добавил пьянчуга.

Балур попробовал языком воздух. Тот неприятно пах Фиркином. Но и его вонь не перебила человеческого запашка из деревни. Ненормального. Больного из-за снадобья Чуды. Дурманящий кровавый смрад цеплялся за Балуровы ноздри.

Гости успели зайти за второй дом, когда их заметили местные. Но даже и тогда их взгляды казались обращенными не столько на пришельцев, сколько внутрь себя. Балур посмотрел на женщину средних лет – тощерукую, но с округлым пузом. Ее седеющие волосы были заправлены под засаленный чепец. На истощенном лице – ненормально большие глаза с огромными зрачками, не способными сфокусироваться. Она запрокинула голову, раздула ноздри, в приоткрытом рту мелькал язык, облизывающий зубы. Из ее глотки плыл непрерывный полустон-полурык.

Такими были все деревенские: и не совсем отключившиеся, и не совсем в здравом уме, глядящие покорно и бессмысленно. За вонью зелья ощущалось тяжелое долгое отчаяние. Эти люди давно сдались. В них бушевало зелье, раздувая огонь в головах и утробах, но глубокая, исконная ярость, которую зелье могло бы разжечь, ушла слишком глубоко. Пламя отравы не тронуло ее.

Гости шли – а вокруг медленно собиралась толпа. Мужчины, женщины, дети. Все ковыляли следом. В середине деревни гостей окружили полностью.

Балур обернулся, рассматривая толпу. Обычно, чтобы произвести общее волнение и беспорядки, достаточно прикончить пару важных особ. Но тут никто не выглядел важным. И, честно говоря, было непонятно, сколько местных можно превратить в фарш. Кто знает, сколько их потребуется, чтобы нажать на пластину, открывающую ворота в пещеру Мантракса?

Придется убеждать словами.

Да прокляни Суй все их концы!

Балур вспомнил, как положено начинать речи перед толпой, и воззвал:

– Соотечественники! Братья!

Толпа молчала.

Балур поправился:

– Жители деревни!

Вот, уже лучше.

Окрыленный, ящер прибавил громкости:

– Вас суть угнетает дракон Мантракс! Вас в сути лишили данного богами права обдирать плоть с костей своими клыками!

Он заколебался. Проклятье, разве людям нравится обдирать зубами мясо с костей? Надо же внимательнее присмотреться к ним. Он представил Летти с ногой индейки в зубах. Кажется, ей это нравилось. Значит, начало верное.

– Вас держат в загоне, как в сути животных. У вас имеют украсть гордость. У вас суть украли ваше племя! Вашу войну! Вас делали…

Он умолк, ощутив легкий удар в области живота. Ящер посмотрел вниз. Мужчина за сорок, наверное фермер, с толстой бородой в косичках и кудряшках, стоял, глядя на большой сук, которым только что стукнул Балура. Осмотрев сук, фермер раздумчиво стукнул опять. Палка отскочила от чешуй. Если бы Балур не глядел, то, наверное, и не заметил бы удара.

Затем фермер посмотрел на морду Балура и выронил сук.

Ящер подумал, что, увы, таки придется кончить парочку деревенщин.

– Яйца! – пронзительно завыли за спиной.

Балур обернулся. Вот же дерьмо! Совсем забыл про Фиркина. Сорвавшаяся с катушек мелюзга шагнула вперед и завопила во всю мочь.

– У вас есть яйца! – выл Фиркин. – Вот здесь, впереди, в штанах! Я знаю – они там есть! У меня тоже есть пара. Я не могу отделаться от них, Суй их возьми. Они со мной как тень. Тень, которая прячется от солнца. Как дело демонов!

– Ладно, – проворчал Балур, – суть время тебе затыкаться.

– Вы помните свои яйца, вы, стадо хорькового муда? – орал Фиркин, не обращая внимания на ящера. – Ты!!! – взвыл он, и его палец отскочил от черепа женщины. – Ты помнишь свои яйца?

Та сконфуженно уставилась на палец, то открывая рот, то закрывая с отчетливым клацаньем.

– Вы помните, когда Мантракс запретил вам пользоваться ими? – заголосил старикашка.

«Ладно, – подумал Балур, с хрустом разминая костяшки. – Кровь Фиркина суть первое приношение, чтобы благословилась мама-земля».

– Что вы за проссанные тряпки, слушаться здоровенной летающей ящерицы?! – спросил Фиркин у толпы.

Балур изготовился.

И вдруг толпа ожила. Из нее пошел звук, похожий и на стон, и на слово. Тихое «у-у» из каждого рта.

Балур заколебался. Что, сработало? Или как?

– Летающие ящерицы? – орал Фиркин – ожившая, неистово трясущаяся связка костей. – Это ж гребаная дурь! Это как в мозги срать! Здоровенная ящерица. С крыльями. И летает? Да еть ее к херам!

Фиркин упер палец в толпу.

– В мошонку Рыга ее! Это ж ни к селу, ни в жопу. Это ж миропорядку в глаз нассать. Чем оно больше, тем земляней, так? Так оно по уму. Они в земле копать должны. Я могу уважать копающего дракона. Наверное. Но здоровенного летающего? Да яйца ему! Ваши яйца! Ваши родные!

То ли Фиркин показывал куда-то, то ли судорожно дергался – Балур понять не мог.

– Но он сказал, что вам нельзя яйца, так?! – ревел старикашка. – А вы послушали, потому что он сказал большими гребаными зубами. У-о-у-о-у! Жу-уть!

Фиркин изобразил страх.

– А, у него такие цапы и хваты!

– О-у-о-у-у! – отозвалась толпа.

Сквозь ее сонное отупение проступил настоящий страх.

Балур поежился. Фиркин достучался до них, без сомнений, но куда он их толкает? С Фиркином же никогда не поймешь.

Балуру мир вдруг показался полным пропастей и острых скал.

– Бойтесь цапов! Бойтесь хватов! Ну, разумно. Мы ж не психи, да? Мы ж не здоровенные летающие драконы? Нет! Добрые люди. Вы все – добрые люди. На своей земле. Крепко – на своем. Но вот только мы – выше драконов. Меньше, но выше. Наверху. А он залез наверх. Из-за цапов. Да трахать его цапы!

Фиркин разодрал рубаху на груди, сорвал напрочь, стукнул себя в цыплячью грудку.

– Но кто послушает меня? Я старый буль-буль Фиркин. Весь выпивка и психи. Вы говорите, раз вы живете с драконом наверху, Фиркин пусть будет внизу. Вы живете в мире на голове, все навыворот. Глядишь, и на птицах стоять будете. И почему? Да из-за цапов!

Фиркин обвел толпу желчным взглядом. В ней зародился ропот. Воинственный.

– Цапы! – повторил старик. – Цапы. Цапы. Хваты! И цапы. И хваты. И цап! И хвать! И цап, цап, цап!

Он гвоздил толпу словом, широко раскидывая руки, затем – с громким хлопком ударяя ладонь о ладонь в такт и подкрепление слову. Оно зацепилось, разлетелось по толпе, как чесотка, и вернулось.

– Цап! Цап! Цап! – скандировала толпа.

Балур сдался. Он полностью потерял представление о происходящем. Фиркин танцевал вокруг ящера словно полоумный монах, выписывал пируэты, крутился, размахивая бороденкой. А когда толпа готова была разразиться ревом, Фиркин резко опустил руки, хлопнул – словно дирижер, приказывающий оркестру молчать. Толпа затихла.

– У нас нет цапов, – печально сообщил Фиркин. – Не как у большой старой ящерицы. У нас махонькие. Такие с птичками улетают. И уплывают, наверное. Нельзя укусить дракона цапами, которые улетают. Это ж как десны голые, таки да.

Толпа одобрительно загудела. Балур подумал, что если он отойдет в сторонку и присядет, никто и не заметит.

– Ну а что, если у нас есть свой цап? – выговорил Фиркин театральным заговорщицким шепотом. – Притом самый большой и острый? Цап, чтобы цапать драконов? Глубоко кусать, далеко? Такой цап, чтобы большая летучая ящерица наделала под себя? Достаточный, чтобы она вернула вам эти ваши яйца? А?

Кажется, толпа была в таком же замешательстве, как и Балур.

– А что, если предсказано: большой цап прибудет сегодня? А что, если он здесь и сейчас? Прямо среди нас? А что, если страшное великое пророчество, и цап будет цапать среди нас? И ему потребуемся мы? Потребуются наши яйца! Наши яйца будут цапать с ним! Чтобы зацапать цапунов! А что, если пророчество живет и дышит среди нас?

Балур нахмурился. Хм, герой. Фиркин обещает им героя. Или пророка.

И откуда, мать вашу, они его сейчас возьмут?

Да, слишком многое позволил ящер Балур Фиркину. Слишком долго тянул. Растянул до дыры, и в нее сейчас провалятся все.

Старикашка слегка удалился от аналеза, и тот пошел к Фиркину сквозь толпу. Фиркин заметил и оттанцевал дальше.

– Сегодня – день, когда наши яйца говорят: дальше нельзя! Сегодня наш пророк освободит их! Сегодня мы станем рядом с ним, наши штаны оттопырятся бодро и смело! И мы загоним дракона Мантракса туда, где ему самое место, – в землю!

Балур почти достиг цели.

– А ну-ка погоди, – начал он, но его прервал могучий крик ликования, захлестнувший деревенскую площадь.

Не просто крик, а пронзительный кровожадный вой зверя, сорвавшегося с цепи. Мужчины, женщины и дети запрокинули головы и завыли, изливая рожденную огненным корнем ярость.

– Пещера Мантракса! – завизжал Фиркин, и его гнусавый тонкий писк удивительным образом перекрыл вой. – Он ждет нас у входа в пещеру! Он ждет с нашими яйцами!

На мгновение толпа замерла, выпучив глаза, раскрыв жадные рты. Затем до одурманенных мозгов дошло.

Все рванулись как одно целое – рявкающая ревущая масса раскрепощенного человечества. Кинулись наверх, к пещере, к Мантраксу. Балур понял: свершилось. Крайняя точка достигнута и пройдена. Лавина покатилась. Но вот куда – ящер пока не представлял.

Фиркин нагнулся и поднял жука, только что выбравшегося из лужи, уронил его в рот, с хрустом разжевал и причмокнул, наблюдая движущуюся толпу.

– Подстрекательство к побоям всегда родит во мне мощный голод, – ухмыляясь, сообщил Фиркин.

Глаза старика горели лютым огнем.

– Пошли, подстрекнем еще немного.

12. Здоровенная летучая ящерица

Примостившись высоко над долиной Кондорра, защищенный мощными скальными стенами, сидя на куче золота столь огромной, что в ней однажды взаправду утонул вор, дракон Мантракс терзался неизбывным желанием испражниться на все вокруг.

Проклятая задница Кондорры. Усеянная полями, захламленная лесами каменистая задница. Вот что они посчитали нужным дать ему. Самому Мантраксу. Тому, кто испепелил тысячи врагов. Тому, кто золочеными когтями выпустил кишки еще десяти тысячам. Тому, кто сидел на сокровищах десяти королей. Вот что дал Мантраксу Консорциум драконов. Самый северный кончик долины. Район такой далекий, столь редко населенный, что единственное сколько-нибудь значительное человеческое поселение называлось, простите, «деревня».

Даже не «местечко». И никаких шансов на то, что оно вскоре гордо назовет себя «местечко». Честно говоря, «возомнивший о себе хутор» – более подходящее название, чем «деревня». А вокруг – фермерские халупы, будто бородавки на заднице шлюхи, населенные человеческим гноем. И что сквернее всего – нищим человеческим гноем.

Самая гнусность, самая издевка заключалась именно в этом. Если бы только в горах залегала ценная руда, если бы в глубоких шахтах сверкали золото и алмазы, если бы вместо убогих халуп среди холмов стояли особняки богатой элиты – тогда депрессия хоть немного развеялась бы. Но нет. Здесь только крестьяне, безграмотные бродяги и умственно ущербные стражники. Вот кем выпало править. Только ими.

Мантракс пошевелился. Вниз покатились корона и несколько усаженных рубинами ожерелий, они залязгали о серебряные тарелки, тиары и разрозненные самоцветы. Массивные кольца тела дрогнули, кожистые крылья слегка расправились – дракон устроился поудобнее.

Мысли Мантракса заворочались вместе с телом и устремились к совсем мрачному.

Дантракс. Раздувшийся, жирный, ленивый игуанов сын Дантракс, сыто и беспечно сидящий в соседней провинции, наслаждающийся своими владениями. Там озеро Африл. Там города рыболовов. Не один город – города! Множество их. И горожане с карманами, тугими от дохода с вонючих уловов.

Налоги. Мантракс едва не застонал, подумав о них. Он почесал брюхо позолоченным когтем, представляя, как едут повозки, скрипя осями от тяжести груза: огромных пузатых сундуков, переполненных, брызжущих золотыми монетами, так и просящих, чтобы их разодрали хозяйские когти.

И все это – у Дантракса.

Конечно, Мантракс его может свалить. И свалит со временем. Но для этого нужна армия. А для армии нужны деньги. А для них нужно кое-что большее, чем вонючая куча сопливых крестьян, с которых и брать нечего.

Но у Мантракса были только они.

И потому все, что он мог сделать, – это расправить крылья, подняться в воздух и хорошенько обгадить свой народ.

13. Приглашение на вечеринку с Этель

Билл стискивал веревку, привязанную к шее Этель, так крепко, что ногти грозили прорвать кожу. Веревка была старая, разлохмаченная, грубая. Билл представил ее у себя на шее: медленное трение, постоянное скольжение туда и сюда, растущее раздражение кожи. Билл подумал о грубой гальке под копытами, так не похожей на травянистые луга, по которым Этель бродила всю жизнь.

Билл представил, как челюсти Мантракса смыкаются вокруг ее шеи.

– Ты плачешь? – спросила Чуда.

Она окинула Билла тревожным взглядом, словно подозревала в нем скрытую, но опасную поломку.

Билл повернулся так, чтобы солдатский шлем скрыл лицо. Это было нетрудно. Одежда ранее принадлежала толстяку, и его тряпки висели на Билле мешком. Да все висело мешком: кольчуга звякала у колен, перевязь постоянно соскальзывала, штаны лежали складками в непомерно больших сапогах. К тому же все насквозь пропиталось кровью. Молот Балура хряснул прежнего хозяина в грудь и вышиб большую часть легких сквозь обломки ребер.

Вот так же челюсти Мантракса вышибут жизнь из Этель.

– Я знаю ее с первых дней ее жизни, – сказал Билл, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. – Принимал ее папа, но растил первые годы я. Папа обычно давал мне молодняк для присмотра. Ну тот, который пасут. Я ее чистил. Подбирал ей самое лучшее сено. Вычесывал колючки и репьи.

– Да, это тяжело – видеть и начало жизни, и ее конец, – согласилась Чуда, сочувственно кивая. – Я и представить такое не могу. И не хочу.

Билл кивнул, позволив себе всхлипнуть.

– Честно скажу: я впечатлена, – призналась Чуда, положив ему руку на плечо. – Ты был настолько полон энтузиазма, а теперь так опечалился. Но я понимаю: мстительную страсть, рожденную сиюминутным порывом души, тяжело поддерживать – в особенности когда приходится жертвовать тем, кто тебе дорог.

Она улыбнулась, полная понимания и сопереживания.

– Билл, жалость не слабость, но демонстрация гуманности, сострадания.

Благодарный Билл кивнул снова. Как хорошо, что Чуда поддерживает его. С Балуром или Фиркином пришлось бы куда тяжелее. Эти не поймут.

– А теперь, пожалуйста, придержи Этель так, чтобы она не могла пошевелиться, – попросила Чуда. – Мне нужно запихнуть в нее по меньшей мере галлон зелья.


Все утро и немалую часть дня они вышагивали по большой дороге, поднимавшейся зигзагами от дна долины. Один медленный поворот за другим, час за часом – и поля сменились лесом, потом скалами и осыпями.

Наконец впереди показались колоссальные дубовые ворота, выглядящие до предела зловеще и негостеприимно. К их угрюмости и добавить нечего. Даже набитая железными гвоздями надпись: «Катись отсюда» – вряд ли усилила бы желание убраться подальше. Ворота торчали в груде камней – барбакане, не менее зловещем. За ним открывалась бегущая зигзагом сухая расщелина – замковый ров. На другом его краю возвышалась крепость Мантракса.

Если считать ворота всего лишь негостеприимными, то сама крепость была невыносимо и хамски груба: уродливая угловатая каменная глыба, давящая долину тенью и ненавистью. Ее вырезали из горы, стены отполировали, чтобы нападающие не смогли за них зацепиться, и стесали снизу чуть больше, чтобы затруднить приставление лестниц и облегчить литье кипящего масла на врагов. Всю громаду испещрили бойницы, и за каждой виднелась пара глаз.

Против кого думал обороняться Мантракс, Билл не мог представить. Или дракон опасался массового самоубийственного помешательства населения долины? Боялся, что все скопом промаршируют сюда и разобьют мозги о стены? Единственная мыслимая угроза – другой дракон. Но тот будет летать над крепостью и неторопливо поджаривать лучников, чьи стрелы бессильно отскакивают от драконьего брюха. В конце концов Мантракс потеряет терпение и вылезет драться. А может, этот ленивый жирный ублюдок будет сидеть до тех пор, пока другому дракону не надоест и он не уберется восвояси.

Почти как стражник, сидящий у стены и пялящийся на Чуду, Билла и Этель.

Стражник почесал один из множества подбородков, заполняющих пространство между кольчугой и шлемом, и спросил:

– Во имя сисек Вруны! Что не так с этой коровой?

Надо сказать, Этель и вправду вела себя странно. Чтобы уют-трава не сразу отключила корову и позволила добраться до замка своим ходом, Чуда залила зелье в несколько пузырей из свиной кишки, а те запихнула корове в глотку. По идее, свиные кишки должны были медленно растворяться в желудочных соках и высвободить зелье только после коровьей смерти. Однако желудок Этель работал быстрее предусмотренного, и коровий организм реагировал на это не лучшим образом.

Ее голова качалась из стороны в сторону, болтался высунутый язык. Один глаз глядел вперед, другой – в сторону хвоста. Передние ноги нерешительно переминались, задние рыли землю так, будто принадлежали разъяренному быку. Хвост крутился с такой скоростью, что почти не был виден. Не дайте боги, коровий зад зависнет в воздухе.

Билл глянул на корову, затем снова на солдата. Может, и пронесет. Стража Мантракса имела смутное представление о крупном рогатом скоте.

– Она, э-э, в поре, – промямлил Билл, наспех перебрав варианты ответа.

– Куда? – спросил солдат, не переставая чесать подбородок.

– В поре. Ну, значит, брачный сезон у нее.

Стражник прищурился. Билл рискнул бросить взгляд на Чуду. Та тоже глядела, прищурившись, – и это не показалось Биллу правильным отношением к солдатам.

– А-а, торчит у ней, – определил наконец солдат.

– Ну да, – поспешно подтвердил Билл, пожав плечами, и рискнул добавить: – Да, рога острые.

Чуда издала звук, отчетливо напоминающий задавленный смешок.

Стражнику дальше прищуриваться было почти некуда – но он сделал героическое усилие и уставился на Этель почти закрытыми глазами.

– Странная корова, – изрек он. – Я ей не доверяю.

– Ну пожалуйста, – попросила Чуда. – Это же просто корова. Для Мантракса. Его обед. Какой вред от обеда?

Билл подумал, что, к сожалению, вежливость кажется стражникам Мантракса еще более подозрительной, чем пляшущая корова.

Прищурившись до упора, стражник закусил нижнюю губу.

– Может, это фальшивка, – выдал он. – А внутри она полная враждебных вояк.

Билл с Чудой уставились на Этель.

– Полная? – выдавила из себя Чуда. – И сколько в ней поместится?

Билл подумал, что вопрос так себе. Но – принимая во внимание ситуацию…

– А может, там гномы, – с талантливо изображенной наивностью возразил стражник.

Чуда раскинула руки, измеряя корову. Билл подумал, что нельзя потакать безумию.

– Вы беспокоитесь о том, что в этой полностью живой и здоровой корове прячутся, э-э, два гнома?

– А может, там феи? – быстро возразил солдат. – Они же чертовски маленькие, да. В ней сотня может поместиться. Может быть, она фальшивая корова, полная фей.

Чуда грустно покачала головой.

– Фактически, феи – заядлые индивидуалисты. Собрание в одном месте больше трех-четырех быстро приводит к жестокому конфликту. Конечно, они используют всего лишь цветки как оружие, а агрессивные позы при защите своей территории часто кажутся милой игрой, но на самом деле феи очень злобные…

Наконец Чуда заметила полный ужаса взгляд Билла.

– Низзя им! Низзя гофохить такоффо! – шепеляво прошептал он.

Членство в страже Мантракса не требовало большого образования. Способность исполнять приказы не задумываясь ценилась больше, чем умение хоть как-то мыслить. Стражник выхаркнул порцию коричневой жижи, приземлившейся возле Биллова сапога.

– А может, там бомба? Кто-то запихнул ее в корову, и теперь она не того. Ее укусят, а она – бабах! И что тогда с моей работой и со мной, а? Никакой взрывающейся коровы я не пущу!

Билл заметил, что терпение Чуды на исходе. Она постоянно стискивала и разжимала кулаки. Костяшки побелели, но ладони – ярко-красные.

Насилие, боль, смерть и впечатляющее крушение плана в зародыше казались неизбежными, и когда Билл задумался над тем, успеет ли убежать, спасая жизнь, с горного склона донесся могучий рокот. Взгляд Билла покинул стражника и метнулся налево, где в полусотне ярдов внизу солдаты суетились на широкой скальной полке. В скале что-то двигалось. Скребло о камень.

– Подъемные ворота! – внезапно понял Билл.

Там вход в пещеру. К золоту. К мести. Так близко, что голова идет кругом!

А затем явился Мантракс – огромная, разворачивающая тугие кольца махина мышц и чешуи. Титаническая голова – больше телеги, горящие желтым огнем глаза – такие маленькие на фоне огромной, выдающейся вперед нижней челюсти. Зубы торчат изо рта частоколом ломаных сучьев. На спине – костяной гребень. Чешуи – мутно-красные, цвета сырого мяса, оставленного на дневной жаре. Полураскрытые крылья до невозможности огромны. Плоть, растянутая между длинными узловатыми костями крыла, – почти прозрачна, густо усеяна жилами.

Дракон лениво зевнул, вяло клацнул зубами, пугая стражников, и быстро пошел вверх, разгоняясь мощными быстрыми взмахами крыльев.

Внимание Билла привлек тихий стон. Чуда из дрожащего от ярости смертоносного снаряда превратилась в воплощенное изумление. Она разжала кулаки, вытянула руки, чуть ли не умоляя, пожирая дракона глазами. Когда тварь скрылась за облаками, Чуда уставилась на Билла.

– Мы должны попасть туда! – выдохнула она.

Билл тоже с трудом сдерживался. Но в нем вместо восхищения клокотала ярость.

– Тогда убеди этого засранца пропустить нас! – прошипел он.

– Послушайте, – воззвала Чуда к стражнику, растянув губы в улыбке, получившейся мертвенным оскалом. – А что, если мы прямо сейчас корову и прибьем? Тогда вы увидите, взорвется она или нет, выпрыгнут оттуда гномы или не выпрыгнут и все прочее. Тогда станет легче решать, правда?

На мгновение весь мир Билла замер и сжался. Сердце оглушительно стукнуло в груди. Он уставился на Чуду. Она посмотрела на него, добродушно улыбаясь во весь рот. Затем она снова поглядела на стражника, выдерживая ту же улыбку.

– Боюсь, это придется сделать тебе, – прошептала Чуда чуть слышно. – Я пацифист.

– Что? – пискнул он. – Придется что?

Наверное, он смог бы смириться с мыслью о смерти Этель. Со временем, возможно, – и желательно в домашнем покое – он смог бы простить себя за то, что отдал ее стражникам, которые где-то вдалеке вручат ее дракону. А после двух-трех недель раздумий и крепких напитков Билл, наверное, и сам сумел бы привести Этель ко входу в пещеру – разумеется, при условии, что дверь бы закрылась и не пришлось бы созерцать неизбежное кровопролитие.

Но здесь и сейчас?

Он поглядел в глаза Этель.

Каждый вращался по-своему в своей глазнице.

– Давайте тогда! – заорал стражник. – Забивайте!

– Честно говоря, я поражаюсь, что она еще жива, учитывая количество уют-травы в ней, – прошептала Чуда. – Если ты ее убьешь раньше, чем зелье, снимешь с моей совести огромный груз.

Билл ощутил, как сжимаются челюсти, закипает бешеная ярость. Но он глубоко вдохнул, повернулся к Этель, положил ей руку на голову. Голова качнулась вбок, изо рта вырвалось невнятное «му-у».

– Послушайте, я вам помогу, – предложил стражник. – Пойду и принесу арбалет, и если, когда я вернусь, корова еще будет живая, я прикончу и вас, и корову. Это ведь по-честному, правда?

– Мы такие же стражники, как и вы! – возопила в отчаянии Чуда, раскинув руки. – Да посмотри на нашу форму!

В ее голосе прозвучала толика неподдельной обиды. Эта форма стоила таких усилий!

– А может, вы чужое взяли да и надели, – сказал стражник.

Сердце Билла встрепенулось.

– А может, вы вообще набитые феями чучела.

– Я ведь говорила про невозможность… – начала Чуда, но стражник уже скрылся.

Она развернулась к Биллу:

– Давай же! Делай!

Чужой меч тяжело оттягивал пояс. А ладонь ощущала тепло Этель.

– Я не могу, – беспомощно сказал Билл.

– Послушай, – выговорила Чуда, придвинувшись ближе. – Ни в какой версии плана – твоего плана – Этель не выживает. Зато есть версия, в которой выживаем мы. И я не умру у ворот этого замка, пробитая стрелой гнусавого кретина, только оттого, что ты не можешь заставить себя убить умирающую корову. Если я и умру, так от лап жуткого монстра, как и положено уважающему себя тавматобиологу. А теперь возьми себя в кулак и зарежь корову!

Качающаяся голова Этель шлепнула Билла о живот, сопли замарали болтающуюся нагрудную пластину.

Сколько раз он пил ее молоко? Сколько лет ее сыр был неизменным спутником жизни? А ее масло? Она же была настоящей кормилицей!

Билл нежно обнял ее голову. Коровий язык неуклюже потыкался в локоть.

– Разве ты не фермер? – спросила Чуда.

В ее голосе почти не осталось дружелюбия.

– Разве ты не забиваешь животных все время?

– Не тех, которым я дал имя. Те – часть семьи.

– Послушай, – попросила Чуда, придвигаясь еще ближе. – Кого ты скорее хотел бы видеть мертвым – меня или корову?

– Корову я знаю лучше, – ляпнул Билл, необдуманно упреждая инстинкт самосохранения.

Чуду ответ поразил настолько, что она ничего не ответила, пока не вернулся стражник.

– Отлично! – сказал тот. – Я и надеялся, что вы подождете. Теперь посмотрим, как я смогу нацелить эту штуку.

– Билл!

Чуда больше не шептала.

Он держал Этель. Она столько лет поддерживала его жизнь и его ферму. Но фермы больше нет. И теперь Этель может поддержать его лишь своей смертью.

Одним плавным движением он выдернул меч из ножен и рубанул по горлу коровы.

Лезвие вошло на четверть дюйма. Билл надавил сильнее. Оно вошло еще на четверть.

Этель замычала, взбрыкнула.

Обуянный растущим ужасом, Билл надавил снова. Если бы предыдущий хозяин меча не лежал замертво на дороге, Билл бы выследил его, поймал и преподал основы ухода за клинками. На ферме столовые ножи были острее этого меча.

Дрожащие ноги Этель подкосились, она грохнулась наземь, всем весом припечатав Чуду.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации