Текст книги "Восемь мечей"

Глава шестая
Не тот гость

Сторер терпеливо ждал, склонив свою носатую голову, затем нахмурился и произнес:

– Прошу прощения, сэр?

– Окна были открыты утром, когда вы обнаружили тело?

– Да, сэр, – ответил Сторер, окинув окна взглядом.

Доктор снял шляпу, вдруг опомнившись, остальные последовали его примеру, хотя он сделал это, скорее желая вытереть лоб цветным платком, нежели выказать уважение убитому. В этот момент будто бы рассеялось какое-то заклятие, и все вошли в комнату.

– М-да. На полу с полдюйма воды, все шторы мокрые… Кстати, о вчерашней грозе: когда она началась?

– Около одиннадцати вечера, сэр.

Казалось, доктор Фелл беседовал сам с собой.

– Тогда почему же Деппинг не закрыл окна? Зачем было оставлять все пять распахнутыми, когда за окном бушует буря? Так не бывает; это нелогично; это… Что вы там говорили?

Внезапно Сторер словно вспомнил что-то; его щеки несколько покраснели, и на какой-то момент лицо его утратило бесстрастное выражение.

– Давайте же, рассказывайте, – раздраженно проговорил доктор Фелл. – В одиннадцать начинается буря. Деппинг сидит один. И вскоре является этот гость. Гость поднимается наверх и чем-то тут занимается. И все это время гроза беснуется здесь благодаря пяти распахнутым окнам. Что-то здесь нечисто… О чем вы только что подумали?

– Ахиль что-то говорил, сэр, – камердинер озадаченно взглянул на Деппинга, – я про это забыл, и Ахиль тоже, когда другой полицейский с нами беседовал. Ахиль Джорджес, знаете, повар…

– И?..

Сторер степенно продолжил рассказ, и не думая торопиться:

– Видите ли, сэр, когда началась буря и этот американец поднялся к мистеру Деппингу, я отправил Ахиля взглянуть, что там случилось с проводами. Видите ли, свет отключили…

– Мы это все уже знаем.

– Да, сэр. Будучи на улице, под дождем, Ахиль видел, как мистер Деппинг и американец открывают окна на втором этаже. Говорит, они, кажется, еще шторы отдернули.

Доктор Фелл внимательно на него посмотрел:

– Окна открывали? Шторы отдергивали? А не показалось ли это чуточку странным?

Лицо камердинера вновь приняло такое выражение, будто он был свидетелем всех безумств этого мира.

– Мистер Деппинг, сэр, – флегматично отозвался он, – был своеобразным человеком.

– Ба! – воскликнул доктор, а епископ Мэплхэмский, который к тому времени уже успел прийти в себя, выдвинулся вперед.

– Сейчас мы все и узнаем, – предложил он. – Должно быть, инспектор Мерч уже обследовал кабинет на предмет отпечатков пальцев? Мы ничего не нарушим, если тут все осмотрим?

– Нет, сэр. Здесь не было никаких отпечатков, – ответил Сторер. Он взглянул на труп, будто на результат трудов искусного ремесленника, и затем устремил взгляд в окно.

– Во-первых, – заметил епископ, – осмотреться… – Он двинулся к письменному столу (и сын последовал за ним), обошел его и взглянул на лицо мертвеца. Смерть наступила мгновенно. Лицо Деппинга, казавшееся почти безмятежным, было повернуто к окну, щека лежала на столешнице, а на губах застыла ухмылка. На спокойном худом лице при жизни могло быть любое выражение. Приоткрытые глаза, выдающиеся надбровные дуги, нос с горбинкой, на котором все еще висело пенсне без оправы.

Из-под пальцев мертвеца епископ вытащил карту. Она представляла собой аккуратно вырезанный кусочек белого глянцевого картона – такой продавался в канцелярских лавках. Восемь крошечных мечей, нарисованных тушью, их клинки были раскрашены серой акварелью, а рукояти – черной, они располагались на карте в форме звезды вдоль голубой линии, очевидно изображающей воду.

– Если, – как бы невзначай бросил он сыну, – доктор Фелл имеет какое-то представление о том, что это означает…

Доктор Фелл промолчал. Он был занят белым полотенцем, которое покрывало посуду на столике. Нетерпеливо повертев в руках карту, епископ обошел стол, косясь на него, и выдвинул правый ящик. Из него он вынул револьвер тридцать восьмого калибра марки «Смит-энд-Вессон» с рукояткой из слоновой кости. Понюхав барабан, епископ вытолкнул его таким движением, будто всю жизнь носил оружие. Затем вернул его на место и громыхнул ящиком стола. Хью никогда прежде не видел его в таком замешательстве.

– Два выстрела, – произнес епископ, – и второй пули нигде нет…

– Да, сэр, – флегматично отозвался камердинер. – Офицер полиции и мистер Морган позволили мне присутствовать здесь во время осмотра, сэр. Они даже предположили, что вторая пуля могла вылететь в окно, и провели линии по всей комнате, чтобы вычислить траекторию. Но мистер Морган заметил, что пуля вряд ли могла вылететь, не задев решетку на окнах. Между прутьями не больше полудюйма. «Это туфта, сэр», – сказал он. – Сторер смаковал это слово, слегка повернув свою носатую голову. – «Туфта, прошу прощения».

– Весьма сообразительный молодой человек, – ответил епископ, – но мы пришли сюда за фактами. Так что к ним мы и перейдем. – Против света его фигура с мощной челюстью и сложенными за спиной руками смотрелась весьма монументально, он сверлил камердинера своим гипнотическим взглядом. – Как долго вы работаете у мистера Деппинга?

– Пять лет, сэр. С тех самых пор, как он переехал сюда.

– И как же он вас нанял?

– Через агентство в Лондоне, сэр. Я не отсюда, – строго сказал Сторер.

– Вы что-нибудь знаете о его прошлом… до того, как он вас нанял?

– Нет, сэр. Я еще утром заверил в этом полицейского.

Он терпеливо повторил свои показания. Мистер Деппинг был своеобразным человеком: обидчивым, раздражался по мелочам, злился на повара, если блюда не соответствовали его притязательному вкусу, любил цитировать Брилья-Саварена. Очень образованный, это вне всяких сомнений, но не джентльмен. Все умозаключения Сторера укладывались в несколько пунктов: а) мистер Деппинг называл слуг по имени и говорил о делах, когда напивался, б) он использовал американские словечки и в) он был до неприличия щедр и легко относился к деньгам. Как-то раз (за распитием виски) он сказал Стореру, что нанял его лишь потому, что у него был чертовски респектабельный вид, а Джорджеса он нанял только потому, что считается, что культурный человек должен быть гурманом.

– Так и сказал, сэр, – подтвердил Сторер с выражением, которое на менее мрачном лице можно было бы назвать хитрым. «Идиотами мир полнится, Чарли, – пропел он себе в нос, – идиотами мир полнится». Так он мне и сказал: «Любого, кто устраивает истерику из-за омлета или кто может определить, какого года урожая вино, автоматом считают человеком высшего сорта». Потом он как взглянет на меня поверх своих окуляров и схватит бутылку виски так, будто сейчас швырнет ее.

Глаза камердинера забегали по сторонам от его тонкого носа, будто он вполне это одобрял.

– Но к его чести должен сказать, он говорил, что все равно оставит Ахиля – из-за его супов. Ох и знатные супы! – добавил Сторер, отдавая должное повару. – Мистер Деппинг очень любил…

– Мил человек, – раздраженно перебил епископ, – мне совершенно нет дела до его вкусовых предпочтений…

– А вот мне очень даже есть, – вдруг выдал доктор Фелл. Он нарезал круги по комнате, пока камердинер вел свой рассказ. – Он, случаем, не любил раковый суп?

– Любил, сэр, – невозмутимо ответил Сторер, – это был его любимый суп. В последнее время Ахиль часто его готовил.

Доктор Фелл вновь отдернул полотенце с тарелок, оставшихся от ужина, и кивнул в их сторону:

– Это чертовски забавно. Здесь раковый суп, почти нетронутый. И при этом он прямо-таки набросился на ананасовый салат. Съел почти весь ужин, кроме супа… Не важно. Продолжайте.

Епископ Мэплхэмский не обратил на это никакого внимания, сосредоточившись на идее, которая зрела в его уме.

– Одно очевидно, – заявил он. – Все доказательства указывают на это. Я не хочу очернить память погибшего, но этот Деппинг был совершенно не тем, кем хотел казаться. Его прошлое, туманное прошлое, его действия, все эти противоречия наводят на мысль, что он состоял в…

– Да, слишком очевидно, чтобы говорить об этом, – отрезал доктор Фелл. – Но кто же съел его ужин?

– К черту этот ужин! – пророкотал епископ, впервые за все время выпустив пар. – И вы знаете кто, Сторер. И уверен, что вы тоже, Морли…

Доктор бросился к младшему Стендишу, все это время стоявшему в дверном проеме, засунув руки в карманы. Морли поднял на него взгляд. И ровным тоном сказал:

– Прошу прощения, сэр. Я ни о чем таком не знаю.

– Неудивительно, – заключил епископ, – что Деппинг якшался с преступниками. Судя по всему, он в прошлом и сам был преступником, а здесь он жил, чтобы строить из себя уважаемого человека. Он знал Льюиса Спинелли. А тот выследил его, чтобы шантажировать… «Бизнес» Деппинга. А конкретнее – что за бизнес? Кто-нибудь вообще о нем что-то знает?

– Прошу прощения, сэр, – вмешался камердинер. – У него, как он мне рассказывал, была большая доля в издательстве «Стендиш-энд-Берк». Но, как я и сказал утром полицейским, он изо всех сил старался избавиться от этой доли. Знаете, он мне об этом рассказал во время недавнего… недомогания.

– Я имею в виду бизнес, которым он занимался пять лет назад. Об этих делишках он вам не рассказывал, смею предположить?.. Не думаю.

К его преосвященству возвращалась былая самоуверенность. Он провел рукой по лацкану своего огромного черного пиджака.

– А теперь восстановим события прошлой ночи, насколько это возможно. Вскоре после того, как разразилась буря, около одиннадцати вечера, этот неизвестный, то есть американец, фамилия которого, как мы знаем, Спинелли, позвонил в дверь и попросил о встрече с мистером Деппингом. Все так, Сторер? Благодарю… А теперь, как полагается, я должен попросить вас опознать его; у меня есть две фотографии. – Он достал их из внутреннего кармана и протянул камердинеру. – Это тот человек, который приходил к мистеру Деппингу, или не тот?

Сторер внимательно посмотрел на фотографии. И передал их обратно.

– Не тот, сэр, – извиняющимся тоном ответил он.

Хью Доновану показалось, что кто-то здесь точно сошел с ума. В воздухе повисла тишина, ее нарушал лишь звук, с которым доктор Фелл кончиком трости ковырялся в камине за спиной у мертвеца. Он вынырнул из-за кресла, словно морж, с красным лицом и задорной улыбкой, и вновь нырнул вниз. Епископ растерянно на него смотрел.

– Но это… – сглотнув, произнес епископ и постарался изобразить убедительность. – Ну же, ну! Это же просто абсурд! Чистой воды абсурд, знаете ли. Это точно должен быть тот. Посмотрите еще раз.

– Нет, сэр, не тот, – с нотой сожаления ответил Сторер. – Знаю, я лишь мельком видел его, да и свеча давала не так уж много света. Покажи мне его сейчас, я бы, может, и не узнал его… Но, прошу прощения, это не тот человек. Лицо совсем не такое, кроме усов. У этого лицо широкое, а еще брови густые. Нисколько не похож. И еще, у человека, которого я видел, торчали уши, заметно так, сэр.

Епископ бросил взгляд на доктора Фелла. Помешивая в камине кучу черной золы, тот краем глаза заметил это молчаливое воззвание.

– Да, – согласился он, – боюсь, что так.

Кто-то пронесся мимо Донована. Это Морли Стендиш бросился к столу.

– Он лжет, – процедил он сквозь зубы. – Он либо лжет, либо заодно со Спинелли. Это точно Спинелли. Епископ прав. Больше некому…

– Ох ты! – несколько раздраженно проговорил доктор Фелл. – Придержите коней, я задам один-единственный вопрос, и многое может проясниться. Послушайте, Сторер, это чрезвычайно важный вопрос, так что постарайтесь ответить на него верно. – Он указал на балконную дверь. – Насчет этой двери. Ее обычно держали запертой или нет?

– Дверь… всегда была заперта, сэр. Без вариантов. Никто ею не пользовался.

Доктор Фелл кивнул.

– А еще замок, – задумчиво проговорил он, – не какая-нибудь щеколда, а старинный замок, поглядите. Где ключ от него?

Сторер раздумывал какое-то время.

– Думаю, висит в кладовке, сэр, вместе с остальными ключами от комнат, которыми никто не пользуется.

– Так сходите туда и поищите его. Ручаюсь, его там нет, но все равно посмотрите.

По-совиному немигающим взглядом Фелл проводил камердинера, покидающего комнату.

– Оставим пока вопрос о личности того, кто приходил к Деппингу прошлой ночью, – продолжил он. – Предположим, что его целью было не вымогательство, а именно убийство, и будем исходить из этого. Подойдите-ка.

Остальные неуверенно проследовали за ним к торшеру, стоявшему неподалеку от окна.

– Все, что касается электричества, – продолжил он, – в этом доме довольно старое. Взгляните на розетку возле плинтуса. А этот штекер, – он подцепил провод от торшера, – разболтался, конечно, но, смотрите, его нужно вкручивать в розетку, как лампочку. У современных вилок два штыря, которые и входят в розетку, а та часть, по которой бежит ток, закрыта, чтобы случайно не получить удар при касании. А здесь все наружу, видите?

– Определенно, – согласился епископ, – но при чем тут это?

– Что ж, я нашел тот самый крючок от застежки.

– Что?

Как только Сторер вернулся в комнату, доктор Фелл жестом потребовал тишины.

– К-ключ. Его там нет, сэр, – доложил Сторер.

– М-да. А теперь позвольте уточнить пару деталей – и можете быть свободны. Прошлой ночью буря началась около одиннадцати вечера. Ни вы не говорили с мистером Деппингом, ни он с вами. Вы отправились вниз, чтобы закрыть окна, и оставались внизу, когда отключился свет. Тогда вы стали искать свечи, и это заняло у вас… Как думаете, сколько это у вас заняло?

– Ну, минут пять, сэр.

– Замечательно. Вот вы пошли наверх и собрались было узнать, не нужна ли парочка свечей хозяину, как вдруг в дверь постучали, и на пороге вы увидели того загадочного человека с американским акцентом. Он не представился, однако сразу указал на переговорную трубку и попросил узнать у мистера Деппинга, нельзя ли к нему подняться. Что вы и сделали, и гость поднялся. Все верно?

– Да, сэр.

– Теперь все. Идите вниз, пожалуйста. – Поправив плащ, доктор Фелл опустился в кресло рядом с торшером. Он окинул собравшихся задумчивым взглядом и произнес: – Хотел удостовериться в этом, джентльмены. С утра это меня просто ошеломило, подозрительная история. Представьте себя на месте Деппинга. Вечером вы сидите в этой комнате, вы заняты чтением или чем-то еще, как вдруг внезапно во всем доме пропадает свет. Что бы вы стали делать?

– Делать? – повторил епископ, нахмурясь. – Наверное, вышел бы узнать, что происходит…

– Вот именно! – пророкотал доктор Фелл и грохнул тростью об пол. – Как и любой нормальный человек. Вы бы взбесились; любой взбесился бы в такой ситуации. Вышли бы и завопили на весь дом: так, мол, и сяк, да что ж это такое делается! А Деппинг, которого любая мелочь могла вывести из себя, и подавно бы завопил. Но вот в чем штука. Он этого не сделал. Даже не позвал никого узнать, что случилось. Напротив, он проявил исключительное отсутствие интереса к проделкам с электричеством. И захотел побеседовать с человеком, который даже имени своего не назвал, при свете парочки свечей. Вспомните, он даже отмахнулся от Сторера, чтоб тот не брал в голову и не ходил ничего проверять. Это же неразумно. И вообще, что же там все-таки сломалось? Что-то сожгло предохранители. Интересно было бы знать, что именно. А я вам скажу.

Доктор Фелл подобрал с пола возле кресла длинный железный крючок, черный от нагара. И задумчиво повертел его в руке.

– Видите ту розетку? А? Что ж, вот этот крючок злонамеренно затолкали в нее, чтобы вызвать короткое замыкание. Поглядите на крючок и убедитесь в этом. Я нашел его возле розетки. Иными словами, электричество отрубили из этой комнаты… И что из этого следует?

Глава седьмая
Кто сидел в моем кресле?

Епископ был джентльменом и спортсменом. Он взъерошил копну вьющихся волос на своей крупной голове и улыбнулся.

– Дорогой доктор, – сказал он, – до меня начинает доходить, что мне стоило бы помалкивать. Ради бога, продолжайте.

– Итак! – добродушно произнес доктор Фелл. – Продолжим дальше нашу реконструкцию событий. Возникает вполне закономерный вопрос: зачем Деппингу понадобилось отрубить у себя электричество? Самый очевидный ответ: для того, чтобы слуги не разглядели гостя.

Отсюда вывод, что, во-первых, Сторер был знаком с человеком, который должен был позвонить в дверь, а во-вторых, Деппинг был уверен, что тот не узнал бы его при тусклом свете свечи. Вот вам и короткое замыкание. И поведение гостя решительно подтверждает это. Держите в уме то, что он вроде как незнакомец, который ни разу не бывал в доме. И при этом он указал на переговорную трубку на стене и велел Стореру позвать хозяина. Нетипичное поведение для незнакомца, желающего видеть хозяина, весьма нетипичное.

Епископ кивнул.

– Несомненно, – согласился он. – Это все объясняет.

Доктор Фелл нахмурился. Взглядом он сонно блуждал по комнате, как вдруг смешок сотряс его жилет.

– Нет, не все, – сказал он.

– Прошу прощения?

– Не все. Я и не говорил, что это все объясняет. Я лишь сказал, что такой вывод следует из гипотезы, что Деппинг сам отрубил у себя свет. Хотел бы я, чтобы объяснение было настолько простым. Но давайте остановимся на этом предположении и посмотрим, что из него выйдет.

Хм… Одна штука забивает гвоздь в крышку гроба этой теории. Если Деппингу так хотелось принять гостя втайне, для чего было разыгрывать весь этот трудоемкий и опасный спектакль? Для чего было отрубать свет, обряжать гостя в кричащий костюм и фальшивые усы и под завесой тайны приглашать к входной двери? Почему было не позвать его к балкону и не впустить через балконную дверь, так что никто и не узнал бы? Почему не провести его через черный ход? Почему не через окно, в конце концов? Почему было не пойти самым простым путем: отпустить слуг спать и самому открыть гостю дверь – парадную, балконную или ту, что у черного хода? Видите, не работает теория. Только сумасшедший станет так организовывать встречу. Должна быть какая-то весомая причина тому, что все было сделано именно так.

Доктор Фелл взял долгую паузу.

– Чтобы найти объяснение, вспомните вот что: балконная дверь, которую обычно держат запертой, утром оказалась открытой. И эту дверь не просто держат запертой, а еще и ключ от нее был не в замке, а висел на крючке в кладовке на первом этаже. А теперь его там нет. Кто взял ключ и кто отпер дверь? Убийца вышел через нее, и отпер ее либо Деппинг, либо сам убийца. Держите этот факт в уме, раздумывая над делом. Кем бы ни был гость и по какой бы причине его ни принимали со всеми этими фокусами, взгляните на факты и на то, что было дальше. Деппинг и некто заперлись вдвоем, они беседовали довольно мирно, и тут начинаются странности. Повар заметил, как они посреди бушующей грозы открывают окна… О чем это говорит?

Епископ в задумчивости мерил комнату шагами.

– Едва ли могу себе представить, – ответил он, – что они хотели проветрить комнату.

– Так и есть, – сказал доктор. – Именно это они и хотели сделать. Видели камин? Вы не задумались, кто растапливает камин в августовскую жару? Видели эту огромную комковатую кучу пепла? Вы не задумались, что такое там жгли, что потребовалось открыть все окна?

– Вы думаете…

– Одежду, – заключил доктор Фелл.

Воцарилось напряженное молчание.

– Я имею в виду, – голос доктора в тишине комнаты напоминал раскаты грома, – тот самый яркий клетчатый костюм, который был на госте. Его остатки все еще в камине. Теперь заметьте: эти двое действуют с удивительным согласием и взаимопониманием. Чем больше думаешь над тем, каким все представляется, тем более убеждаешься, что это безумие, будто с самими фактами или с их интерпретацией что-то не так. Вот Деппинг принимает гостя именно таким образом, хотя мог бы впустить его через балкон без всякого шума. Вот Деппинг со своим гостем принимаются жечь одежду, и, могу вас заверить, это не какая-то распространенная традиция на Британских островах. И наконец, гость не только стреляет в Деппинга из его же собственного пистолета, но и: а) беспрепятственно достает его при этом из ящика стола, б) беспрепятственно же заходит с ним Деппингу за спину, в) производит два выстрела, и вторая пуля мистическим образом исчезает, г) бережно кладет пистолет назад в стол и д) покидает комнату через балконную дверь, которую всегда держат запертой, а ключи от нее находятся в кладовке на первом этаже.

Словно в знак протеста, доктор, покряхтывая, потянулся за трубкой и кисетом табака. Морли Стендиш, который все это время таращился в окно, вдруг развернулся:

– Погодите-ка, сэр! Я что-то не улавливаю. Даже если Деппинг и не впускал гостя, он мог заранее взять ключ из кладовки и вставить его в дверь, чтобы позднее выпустить гостя через балкон.

– Но в таком случае где ключ? – спросил доктор Фелл.

– Где?..

– М-да. Дело нехитрое, не так ли? Допустим, вы убийца, в относительной спешке покидающий комнату, вы открываете дверь и утикаете, разве вам взбредет в голову прихватить ключ с собой? Зачем? Я бы еще понял, если бы вы хотели запереть за собой дверь. Закрыть дверь – вынуть ключ. Но зачем это делать, если оставляешь дверь распахнутой, для чего вам такой опасный сувенир?

Он зажег трубку.

– Но давайте пока отставим это в сторону. Выхватим еще пару деталек из ситуации такой, какой она представляется. Если вернуться к маскарадному костюму, в котором гость Деппинга вошел в дом, это тоже совершенно бессмысленно. Если по какой-то причине это было частью хитроумного обмана, в котором все детали были заранее оговорены, только посмотрите на одну из них – просто фантастика! Я имею в виду, господа, неординарный выбор орудия, с помощью которого Деппинг обесточил дом. Могу навскидку назвать несколько более простых и безопасных способов вызвать короткое замыкание… Но Деппинг почему-то поступает вот так. Берет железный крючок от застежки и пихает его в розетку под напряжением!.. Вот вам крючок. Есть желающие проделать то же самое?

Морли запустил руку в свои прилизанные темные волосы.

– То-то же! – флегматично протянул доктор. – Подумайте сами: если попытаетесь сделать это, вас так ударит током, что пролежите без сознания минут пятнадцать… Если не случится чего похуже. Однако ж…

К Хью Доновану впервые за все это время вернулся дар речи. Теперь его отец не казался таким уж грозным. Он сказал:

– Я думал, вы только что доказали, что крючок был использован. И все же любой придумал бы что-нибудь получше этого.

– О, его точно использовали; поглядите на него. Но продумайте еще один ход. Вы можете предположить, как воспользоваться им совершенно безопасно?

– Должен признаться, я едва ли поспеваю за вами, – ответил епископ. – Подтолкнуть его каким-то образом, чтобы он в нужный момент угодил в розетку?..

– Нет. Но как насчет резиновых перчаток? – спросил доктор Фелл.

Повисло молчание.

– Хм… Я, конечно, всего лишь теоретизирую, – громыхнул доктор, – хотя, если сложить это с тем, что я сейчас скажу, теория получится вполне рабочая. Этот трюк можно было исполнить только так. И вновь выходит какая-то глупость, если мы воспринимаем это как часть хитроумного замысла. Деппинг должен был раздобыть пару резиновых перчаток, чтобы вырубить электричество у себя в доме, хотя (я настаиваю) можно было прибегнуть ко множеству более простых способов… Тем не менее у резиновых перчаток есть и другое назначение. Если не хочешь оставить отпечатков пальцев и при этом сохранить свободу движений и ловкость рук, лучше резиновых перчаток защиты не придумаешь.

Епископ развел руками.

– Дорогой мой доктор Фелл, – тон его голоса был почти траурным, – вы пускаетесь в какой-то фантастический бред. С чего бы покойному мистеру Деппингу переживать, оставит он отпечатки пальцев в своем собственном кабинете или нет?

Выпустив облако дыма, доктор Фелл резко подался вперед и ткнул в воздух мундштуком трубки. Его дыхание сделалось шумным и хриплым. Он сказал:

– Вот именно! С чего бы? И вот еще что, вдобавок к нашей изумительной коллекции. Почему он хотя бы притворно не поинтересовался, что со светом? Почему он не доиграл свою роль и не вышел узнать у Сторера, что происходит? Почему он не выглянул наружу? Зачем он помог гостю сжечь его одежду? И наконец, – произнес доктор, подняв трость и ткнув ею в сторону подноса с ужином, – почему он отведал всего на этом подносе, кроме своего любимого супа? Любопытно, как это похоже на классическую историю про трех медведей. «Кто сидел в моем кресле? Кто ел мою кашу? Кто…» Господа, уверен, теперь вы начинаете думать, что в этой комнате был и не Деппинг вовсе.

Епископ пробормотал себе что-то под нос. Казалось, внезапное ослепительное озарение заставляло его нарезать круги по комнате, заглядывая в лицо мертвецу…

– Тогда Деппинг… – проговорил он. – Где же все это время был Деппинг?

– Это я и хочу сказать. – И тут лицо доктора Фелла стало похоже на маску мима. – Он вырядился в кричащий клетчатый костюм, побрякушки и парик, наклеил фальшивые усы и прилепил за уши воск для грима, чтобы они торчали. Он позвонил в дверь собственного дома и попросил пройти к себе в кабинет… Вот так. Просто смена ролей в этом маскараде. Это я и имел в виду, говоря, что факты нужно отделить от видимости, иначе правды мы никогда не добьемся. Тот загадочный незнакомец изображал Деппинга, сидя в его комнате. А Деппинг…

– Вы, – вмешался Морли Стендиш, – можете доказать это? – Он тяжело дышал, на его лице вдруг отразилось облегчение.

– Думаю, что могу, – скромно заметил доктор Фелл.

– Но… – отозвался епископ. – Я… я должен заметить, с этим новым подходом, кажется, дело остается все таким же непостижимым, как и раньше.

– Не соглашусь. Поменяйте их местами, – призвал доктор Фелл, – и я попытаюсь все упростить. Хех, да.

– Могу понять, – продолжил епископ, – каким образом внешность Деппинга сбила Сторера с толку при свете свечи. Сама одежда служила отвлекающим элементом, это известный прием фокусников; что и является… хм… первым и, как мне рассказывали, единственным эффективным принципом маскировки. – Епископу было непросто добавить «как мне рассказывали», однако он это сделал. Он призадумался. – Я еще могу понять изменения голоса из-за американского акцента… Но придется учесть еще более трудный обман. Что насчет голоса того, кто сидел наверху и притворялся Деппингом? Сторер, конечно же, отличил бы его от голоса своего хозяина.

Доктор усмехнулся, рассыпая пепел себе на жилет.

– Отличил бы, – согласился доктор, – если бы слышал этот голос не через переговорную трубу. – Он указал на стену. – Более расчеловеченный способ общения еще надо поискать. Ваш голос тоже звучал бы как вой привидения через нее. Пойдите вниз, и мы все по очереди станем с вами говорить; готов поспорить, вы собственного сына вряд ли узнаете. А фальшивый Деппинг говорил со Сторером только через переговорную трубку. Гость отправился наверх, вошел в комнату, и дверь закрылась. После этого, конечно, говорил и настоящий Деппинг, но у нашего наблюдательного камердинера не могло возникнуть никаких подозрений.

– Допустим, – ответил епископ, – примем эту гипотезу… Я настаиваю, что ситуация остается все такой же необъяснимой, как и до этого. Зачем Деппингу и неизвестному меняться ролями друг с другом?

– Не думаю, что они это проделали.

Сохраняя спокойствие, епископ сказал:

– Удивительно, доктор. У меня создалось впечатление, что вы говорили…

– Я не думаю, что они менялись ролями друг с другом, черт возьми! – фыркнул доктор Фелл. – Будьте добры, вспомните, поменялись только роли. Все остальные обстоятельства остались неизменными. Если вы утверждаете, что между ними был какой-то сговор, вам придется разгадывать все те же ребусы, что и вначале. Странное поведение того, кто находился в комнате, не становится менее странным только потому, что он не Деппинг, а неизвестный. Зачем неизвестному нужны были резиновые перчатки, если он с самого начала был заодно с Деппингом и придерживался четко выверенного плана? Если Деппинг провел замаскированного неизвестного через парадную дверь, вместо того чтобы впустить его через балкон, почему неизвестный не мог так же поступить с Деппингом? Спокойно, мой друг, знаю, вы сами указали на эту загвоздку. Так что начнем с ужина. Деппинг его не ел, но ел неизвестный. Прислушавшись к внутреннему голосу, звучащему где-то на границе сознания, – с наслаждением проговорил доктор Фелл, – мы должны задать один зловещий вопрос: почему Деппинг не съел свой ужин?

– Может, он не был голоден? – ответил Морли Стендиш, поразмыслив над задачкой.

– Блестяще, – раздраженно проговорил доктор Фелл, – впечатляющая сообразительность. Разве ваши врожденные хитрость и проницательность не могут предложить что-нибудь получше этого?.. Вы должны были догадаться: он не съел свой ужин, потому что его здесь не было, а неизвестный был, поэтому он и съел. Ужин подали в половине девятого. В это время Деппинг был здесь, нервный и беспокойный. Должно быть, вскоре после этого он покинул дом в своем приметном маскировочном костюме. Следовательно, вышел он через балконную дверь.

– Да уж, – сказал епископ, – очевидно, из этого можно сделать важный вывод. У него был ключ от балконной двери.

– Отлично. У нас прогресс. Что было дальше?

– Я не согласен с тем, что между Деппингом и неизвестным не было никакой договоренности, – отозвался епископ. В полемическом задоре он мерил шагами комнату. – Все указывает на это. Пока Деппинга не было на месте… около полутора часов… Около полутора часов здесь был неизвестный. Доктор, все сходится. Деппинг в маскировке ушел из дома, преследуя какую-то гнусную, незаконную цель…

Доктор Фелл пригладил свои усы.

– Да. И прихватил с собой пистолет… У вас наклевывается какая-то смутная догадка о том, куда девалась вторая пуля?

– О боже! – воскликнул вдруг Морли Стендиш.

– Призраки прошлого уже начинают собираться, – продолжил доктор Фелл, – и шепчут: «Со стариком Деппингом шутки ой как плохи». Полагаю, американский акцент прорезывался у него от выпивки естественным образом… Что-то мне подсказывает, что бедняга Льюис Спинелли уже никогда не сможет заниматься вымогательством. Не ошибусь, если скажу, что он отправился к праотцам.

Не сговариваясь, они разом взглянули на ухмыляющееся лицо мертвеца; на наряд с иголочки, на упорядоченную библиотеку и на букет роз в серебряной вазе на столе.

– Друг мой, – начал епископ с таким видом, будто собрался произнести речь, – что касается поразительной стройности дела, которое вы собрали на основе воображаемых и ничем не доказанных свидетельств и фактов, могу вас только искренне поздравить… Хм… С другой же стороны, вы наверняка осознаете, что все вами сказанное свидетельствует о том, что между Деппингом и неизвестным была связь. Деппинг намеревался совершить убийство. Это же элементарно. Тот, кто сидел в этой комнате, должен был обеспечить ему алиби.