Текст книги "Все мертвые обретут покой"

Глава 4

Уолтер некоторое время сидел молча. Его стакан почти опустел.

– Я прошу тебя об одолжении. Не для себя – это нужно кое-кому другому.

Я промолчал.

– Дело связано с трастовым фондом Бартона.

Фонд был образован согласно завещанию Джека Бартона. Этот промышленник сколотил огромное состояние после войны, поставляя запчасти авиационным предприятиям. Средства фонда использовались для исследования проблем, касающихся детей, из этого же источника шли деньги в пользу педиатрических клиник, и в целом траст обеспечивал материальную поддержку детям в тех случаях, когда государство оказывалось в стороне. Формально трастовый фонд возглавляла вдова Бартона Изабелла, однако повседневная работа находилась в ведении адвоката Эндрю Брюса и председателя фонда Филипа Купера.

Все эти подробности были мне известны, поскольку Уолтер иногда занимался проведением акций в пользу фонда Бартона – таких как лотереи, соревнования по боулингу и тому подобное. Кроме того, за несколько недель до этого фонд упоминался в новостях по поводу события более чем неприятного. В парке особняка Бартонов на Стэйтен-Айленде во время благотворительного детского праздника пропал маленький мальчик – Эван Бейнс. Ребенок исчез, как сквозь землю провалился, и в полиции не надеялись его отыскать. Появилось предположение, что он вышел из парка и его похитили. На какое-то время этот случай привлек внимание газетчиков, а затем интерес к нему остыл. На том все и кончилось.

– Случай с Эваном Бейнсом?

– Нет, по крайней мере, как мне кажется, речь не о нем, но дело, тем не менее, связано с исчезновением человека. Суть в том, что пропала одна молодая женщина, знакомая Изабеллы Бартон. О ней несколько дней нет известий, и миссис Бартон встревожилась. Зовут женщину Кэтрин Деметр. К исчезновению Бейнса она отношения не имеет, поскольку познакомилась с Бартонами позднее.

– Что еще известно об этой семье?

– Кэтрин, по всей видимости, встречалась со Стивеном Бартоном. Ты имеешь о нем представление?

– Дерьмо порядочное, а кроме того, этот тип приторговывает наркотиками для Санни Ферреры. Они выросли вместе, жили рядом в районе Стэйтен-Айленд, ну, Бартон подростком и снюхался с Санни. Стивен интересуется стероидами и кокаином, но это все мелочи.

– И давно ты об этом узнал? – насупился Уолтер.

– Не помню, – ответил я. – В спортзале болтали.

– Господи, почему нам ничего стоящего не говорят?! Я вот только во вторник об этом узнал.

– Вы же из полиции. Никто вам ничего не рассказывает, потому что предполагается, что вы должны быть в курсе.

– Ты сам недавно служил в полиции, – буркнул Уолтер. – А уже успел дурных привычек набраться.

– Брось, Уолт. Откуда мне знать, чем ты интересуешься? Прикажешь каждую неделю бегать к тебе отчитываться? – я налил себе кофе. – Но, как бы то ни было, ты предполагаешь связь между этим исчезновением и Санни Феррерой?

– Вполне возможно, – согласился Уолтер. – Около года назад федералы приглядывали за Стивеном Бартоном. Правда, это было задолго до его знакомства с Кэтрин Деметр. Но им так и не удалось зацепить этого прохвоста, и они от него отстали. В картотеке по наркотикам мисс Деметр не числится, но много ли они знают в этой службе. Некоторые до сих пор уверены, что «косячок» имеет отношение к дверям. Возможно, она увидела то, что ей не следовало видеть.

На лице Уолтера ясно читалось сомнение насчет собственной теории, но он хотел, чтобы опроверг ее я.

– Уолтер, что значит стероиды и немного кокаина? Конечно, это приносит определенные барыши, но по сравнению с остальными доходами семьи Феррера все это мелочи, ты же знаешь. И если Санни кого-то пришил из-за такой ерунды, тогда он еще глупее, чем мы думаем. Хотя куда глупее – даже его старик считает, что он ошибка природы.

Феррера-старший, несмотря на старческую немочь, оставался влиятельной фигурой, и, как известно, нередко называл своего единственного сына, когда о том заходила речь, не иначе как «маленький мерзавец».

– И это все, что тебе известно?

– Мы же полиция, сам сказал, и нам никто не сообщает ничего, стоящего внимания, – сухо заметил Коул.

– Кстати, а тебе известно, что Санни импотент? – решил я просветить Коула.

– Нет, я об этом понятия не имел, – Уолтер встал и, покачивая пустым стаканом, улыбнулся, впервые за этот вечер. – И не очень расстроился бы, если бы не узнал. А ты что, его врач? – Коул взглянул на меня и снова взялся за графинчик. Я равнодушно махнул рукой.

– А Пили Пилар все еще крутится вокруг него? – осторожно закинул удочку я.

– Насколько мне известно, да. Я слышал, что пару недель назад он выкинул из окна Никки Очкарика, потому что тот пропустил срок выплат.

– Круто с Никки обошлись, нечего сказать. Не прошло бы и ста лет, как он смог бы полностью рассчитаться. Пили нужно попридержать свой нрав, иначе ему скоро некого будет из окон вышвыривать.

Уолтер даже не улыбнулся.

– Ты поговоришь с ней? – спросил он, возвращаясь в кресло.

– Ох, уж эти мне пропавшие без вести... – вздохнул я. – Каждый год в Нью-Йорке исчезает четырнадцать тысяч человек. Что касается этого случая, то здесь нет полной ясности, пропала женщина или нет. Возможно, она сама не хочет, чтобы ее нашли, или кто-то другой не желает этого. Есть также вероятность, что она втихую собралась и уехала в другой город, ничего не сообщив своей доброй знакомой Изабелле Бартон и милейшему дружку Стивену.

Такие возможности следователь обязательно должен учитывать, занимаясь случаями исчезновения людей. Для него поиск пропавших – лакомый кусок, но я не следователь. Я занялся делом толстяка Олли, только соблазнившись легкостью задачи, как мне сначала представлялось. Совсем не хотелось связываться со службой выдачи лицензий, и не было никакого желания впутываться в розыски. Возможно, я опасался, что такая работа слишком сильно меня отвлечет. А может быть, тогда я не придавал этому случаю достаточного значения.

– В полицию она обращаться не станет, – продолжал Уолтер. – Об исчезновении этой женщины пока никто не заявлял, и нет полного основания считать ее пропавшей.

– Тогда откуда у тебя эти сведения?

– Ты знаешь Тони Лу-Лу?

Я согласно кивнул. Тони Лумакс мне был известен. Среди следователей он считался мелкой сошкой и никогда не поднимался выше ведения дел о побегах должников и скандальных разводах.

– Странно, что Изабелла Бартон обратилась к Лумаксу: не тот уровень.

– Пару лет назад он помог кому-то из прислуги Бартонов. Лумакс нашел мужа этой женщины, сбежавшего с их общими сбережениями. Миссис Бартон сказала, что ей нужна услуга подобного свойства, но огласка крайне нежелательна.

– Но ты-то как оказался в этом деле?

– У меня есть кое-какой материал на Тони. Он слегка вышел за рамки закона, и ему ни к чему, чтобы об этом стало известно. Вот он мне и сообщил, что Изабелла Бартон ищет неофициальные каналы получения информации. Я поговорил с Купером. Он считает, что фонду Бартона совершенно не нужно снова привлекать к себе нездоровый интерес. И я решил, что мог бы оказать ему услугу.

– Но если дело предложено Тони, почему ты обращаешься ко мне?

– Мы посоветовали Тони от дела устраниться. Он сказал миссис Бартон, что сам этим делом заняться не может, но знает заслуживающего доверия человека, на которого она вполне может положиться. Сам Тони сослался на необходимость уехать, чтобы присутствовать на похоронах матери.

– У Тони Лу-Лу матери нет, его воспитали в сиротском приюте.

– Это неважно, суть в том, что чья-то мать умерла, и он может поехать на эти похороны, – с нотками раздражения пробурчал Уолтер.

Я заметил промелькнувшую в его глазах искру сомнения.

– Поэтому я обратился к тебе. Если бы я сам попытался провести это дело, даже с максимальной скрытностью, все равно о нем стало бы известно. В управлении чихнуть нельзя, чтоб об этом не узнали все.

– А как насчет семьи девушки? Уолтер пожал плечами.

– Подробностей не знаю, но, кажется, у нее никого нет. Послушай, Берд, я обратился к тебе, потому что ценю тебя как специалиста. Ты был способным полицейским, и если бы не уволился, то далеко бы пошел. Мы бы тебе башмаки чистили. У тебя было отличное чутье, думаю, оно при тебе и осталось. К тому же ты мой должник: тем, кто устраивает пальбу в общественном месте, редко удается легко отделаться.

Я задумался. В кухне работал телевизор, и на его фоне было слышно, как гремит посудой Ли. Возможно, эта история – отголосок предшествовавших событий: бессмысленного убийства Олли Уоттса и его подружки, смерти киллера, – но создавалось впечатление, что мир расшатался и сместился, а потому исчезли логические связи, и все идет наперекос. Я думал, что Уолтер старается с моей помощью восстановить истинную картину.

У входа позвонили, и вслед за этим из передней донесся приглушенный разговор. Один голос принадлежал Ли, второй, низкий, – мужчине. Несколькими секундами позже в дверь кабинета постучали, и Ли впустила к нам высокого седого мужчину лет пятидесяти в темно-синем двубортном костюме с красным галстуком от Кристиана Диора, а в его башмаки можно было смотреться, как в зеркало.

Если судить по внешности, Купер крайне мало подходил для своей роли председателя и представителя детской благотворительной организации. Худой, неестественно бледный, с тонкими надменно поджатыми губами и смахивающими на клешни длинными, сужающимися к концам пальцами, Купер совсем не располагал к себе и вообще выглядел так, словно его откопали из могилы специально для того, чтобы сделать людям гадость. Появись он на одном из детских праздников, устроенных фондом, все бы дети дружно разревелись от испуга.

– Это он? – Купер сразу перешел к делу, отклонив предложение выпить. При этом он дернул в мою сторону головой на манер жабы, сглатывающей муху. Я вертел в руках сахарницу, стараясь выглядеть обиженным.

– Это Паркер, – кивнул на меня Уолтер.

Я ждал, подаст ли мне Купер руку. Не дождался. Он стоял, сцепив руки с миной человека, часто присутствующего на похоронах, а на этот раз оказавшегося на них постольку поскольку.

– Вы уже объяснили ему сложившуюся ситуацию?

Уолтер кивнул, но вид у него был явно смущенный: Купер вел себя хуже невоспитанного ребенка. Я молчал, и не думая вставать. Купер презрительно фыркнул и свысока уставился на меня. Было похоже, что так смотреть на людей вошло у него в привычку.

– Положение щекотливое, мистер Паркер. Я уверен, что вы с этим согласитесь. Прежде чем передавать любую информацию миссис Бартон, вы будете сообщать ее мне. Это ясно?

Я прикидывал про себя, стоит ли утруждаться, чтобы поставить его на место. Но, увидев огорченное лицо Уолтера, решил, что надо с этим повременить. Мне вдруг стало заочно жаль Изабеллу Бартон.

– У меня сложилось впечатление, что меня нанимает она, – как бы между прочим заметил я.

– Верно, но отчитываться вы будете передо мной.

– Не уверен. Здесь присутствует элемент конфиденциальности. Делом я займусь, но только если оно не имеет отношения к случаю с малышом Бейнсов и к нему не причастно семейство Феррера. В любом случае я сохраняю за собой право предоставить собранные сведения только миссис Изабелле Бартон.

– Мистер Паркер, такой подход не вполне правильный, – щеки Купера от возмущения слабо вспыхнули, но румянец тут же исчез, и бледность вновь разлилась по его лицу. – Возможно, я выразился недостаточно ясно, но, повторяю, в этом деле вы сначала даете отчет мне. У меня, мистер Паркер, есть весьма влиятельные друзья. Если вы откажетесь сотрудничать, вам это может стоить потери лицензии.

– О да, друзья ваши должны быть о-о-очень влиятельными, чтобы отобрать лицензию, которой у меня нет.

С этими словами я поднялся и заметил, как у Купера слегка сжались кулаки.

– Советую заняться йогой, – я все же не упустил случая зацепить Купера, – напряжение как рукой снимает.

Поблагодарив Уолтера за кофе, я направился к двери.

– Подожди, – остановил он меня. Я обернулся: Уолтер сверлил взглядом Купера. Через несколько мгновений Купер еле заметно пожал плечами и отошел к окну. На меня он больше не взглянул. Отношение Купера и выражение лица Уолта окончательно определили мою позицию, и я твердо решил вопреки всему поговорить с Изабеллой Бартон.

– Полагаю, она в курсе насчет меня? – уточнил я у Уолта.

– Я велел Тони сказать ей, что ты знаешь свое дело и отыщешь девушку, если она жива.

Снова последовала короткая пауза.

– А если ее нет в живых?

– Мистер Купер тоже задал мне этот вопрос, – ответил Уолт.

– И что же ты ему сказал?

Уолт залпом допил виски: кубики льда с костяным стуком брякнули о стекло. За его спиной мрачным вестником беды темнел на фоне окна силуэт Купера.

– Я сказал, что в этом случае ты найдешь тело.

* * *

Всегда все сводится к одному и тому же: к трупам, которые найдены или которые предстоит найти. И мне вспомнился тот апрельский день, когда мы с Вулричем стояли у дома старой женщины и смотрели на протоку. Я слышал плеск воды о берег, видел поодаль покачивающуюся на волнах лодку с двумя рыбаками. Но взгляды наши стремились в глубину, словно, напрягая зрение, мы могли проникнуть в толщу воды, что скрывала тело безымянной девушки.

– Ты ей веришь? – наконец, спросил я.

– Не знаю. Точнее не скажу.

– С тем, что у нас есть, найти тело, если оно на самом деле там, практически невозможно. Стоит только начать тралить, и костей отыщется целая гора. В этих болотах не одну сотню лет избавлялись от трупов. Если ничего не попадется, это будет просто чудо.

Я отошел в сторону и задумался. Конечно, Вулрич прав. Если предположить, что тело действительно где-то в болоте, для его поиска необходимы дополнительные сведения. Старая женщина сказала слишком мало. Мне казалось, что я пытаюсь ухватить бесплотный призрак, дым, но все же слова женщины имели непосредственное отношение к человеку, убившему Дженни и Сьюзен.

Я спрашивал себя, не сумасшествие ли это – доверять словам слепой, слышащей во сне голоса. Возможно, я на самом деле рехнулся.

– А вы знаете, как он выглядит, тетушка? – спросил я у нее, и она покачала головой:

– Его видит тот, за кем он приходит, тогда его и можно узнать.

У машины я обернулся и увидел на веранде Вулрича и девушку с лицом в шрамах. Она поднялась на цыпочки и прильнула к нему. Вулрич нежно погладил ее по щеке и тихо назвал по имени: Флоренс. Затем он в легком поцелуе коснулся ее губ, и, не оборачиваясь, пошел к машине. На обратном пути в Новый Орлеан мы ни словом не обмолвились об этом.

Глава 5

Шедшему всю ночь дождю удалось пробить плотный кокон жары и освободить изнывавший от духоты город. На следующее утро улицы Манхэттена смогли вздохнуть с облегчением. Когда я вышел на пробежку, было, можно сказать, прохладно. Бегать по асфальту – дополнительно нагружать колени, но эта часть города лужайками не богата. На обратном пути я купил газету и прочитал ее за завтраком после душа. В начале двенадцатого вызвал такси и отправился к Бартонам.

Изабелла Бартон обитала в уединенном особняке, выстроенном в семидесятых годах ее ныне покойным мужем около Тодт-Хилл. Это сооружение представляло собой впечатляющую, хотя и не вполне удачную попытку воссоздать в интерьере восточного побережья и в меньшем масштабе милые сердцу Бартона строения середины XIX века, характерные для его родной Джорджии. Очевидно, старина Бартон, милейший, по общему мнению, человек, недостаток вкуса компенсировал обилием потраченных на строительство денег и упорством в достижении цели.

Когда мы подъехали, ворота стояли открытыми и в воздухе висел запах автомобильного выхлопа. Автоматические ворота уже закрывались, но мое такси успело проскочить, и мы проследовали за белым «БМВ» с тонированными стеклами до самого дома. Такси определенно не вписывалось в окружающий ансамбль, хотя неизвестно, как бы здесь посмотрели на мой видавший виды «мустанг», который я отдал подлатать.

Когда мы подъехали, из «БМВ» вышла женщина в костюме консервативного серого цвета и с удивлением и некоторым недоумением наблюдала, как я расплачивался с таксистом. Уложенные в пышный пучок седые волосы не прибавляли мягкости строгим чертам ее лица. Такси отъехало, я направился к дому, и тут у дверей возник крупный темнокожий мужчина в форме шофера и с самым решительным видом направился ко мне.

– Я Паркер. Полагаю, меня ждут.

Шофер одарил меня многозначительным взглядом, ясно говорившим, что мне придется сильно пожалеть, если я солгал. Он предложил мне подождать, и отошел к женщине в сером.

Она бросила на меня цепкий злой взгляд и обменялась несколькими словами с шофером, после чего он удалился в конец дома, а она направилась ко мне.

– Мистер Паркер, меня зовут миссис Кристи, я личный секретарь миссис Бартон. Вам следовало подождать у ворот, пока мы убедимся, кто вы.

Я заметил, как в окне над дверью кто-то слегка отодвинул занавеску и тут же вернул ее на место.

– Если у вас есть отдельный вход для обслуживающего персонала, я в дальнейшем буду пользоваться им.

На лице секретарши отразилась надежда, что в этом не будет необходимости. Некоторое время она всматривалась в меня с холодным вниманием, затем направилась к двери.

– Прошу вас пройти со мной, – не оборачиваясь, пригласила миссис Кристи.

Следуя за ней, я отметил про себя, что края ее английского костюма по краям истрепались, и мне пришло в голову, что у меня с миссис Бартон могут возникнуть трения по поводу гонорара.

Но если Изабелла Бартон испытывала недостаток средств, она легко могла бы поправить дело, стоило ей только продать кое-что из раритетов, которыми был полон дом, поскольку его интерьер без натяжки заслуживал определения «мечта антиквара». В холл выходили две просторные комнаты. Мебель в них если и бывала в ходу, то только по случаям, отмеченным исключительной важностью. Широкая лестница поворачивала вправо. Прямо виднелась закрытая дверь, под лестницей оказалась вторая. В нее прошла миссис Кристи, а вслед за ней и я. Мы оказались в небольшом, но на удивление светлом и современном по стилю кабинете с компьютером в углу и встроенной в книжные полки видеосистемой. У меня возникла мысль, что миссис Бартон все же не будет иметь ничего против моего счета.

Усевшись за сосновый письменный стол, миссис Кристи достала из кейса бумаги и с нескрываемым раздражением принялась их перебирать, пока не отыскала то, что хотела. Она подтолкнула ко мне документ.

– Это стандартная форма конфиденциального соглашения, составленная адвокатами фонда. В документе отражено ваше обязательство, что все касающиеся данного дела сведения будут известны только миссис Бартон, мне и вам, – она ткнула ручкой в соответствующие пункты договора. Это выглядело так, будто ушлый страховой агент старается подсунуть простофиле никудышный контракт. – Прежде чем мы продолжим беседу, мне бы хотелось, чтобы вы поставили здесь свою подпись, – заключила она.

Как видно, все, кто имел отношение к фонду Бар-тона, избытком доверчивости не страдали.

– У меня иное мнение, – ответил я. – Если вас так беспокоит риск нарушения конфиденциальности, вам следует нанять священника. Либо вам придется довольствоваться моим обещанием, что информация дальше нас не пойдет.

Возможно, я должен был почувствовать угрызения совести за то, что солгал. Но ничего подобного я не ощутил. Лгать у меня получалось совсем неплохо. Это один из талантов, которыми Господь наделяет алкоголиков.

– Такой вариант неприемлем. Я даже начинаю сомневаться в необходимости ваших услуг, и, тем более, этот вопрос не может быть решен без...

Ее тираду прервал звук открывавшейся двери. Я обернулся и увидел высокую привлекательную женщину, чей возраст точно не давали определить естественная грация и волшебство косметики. На глаз я дал бы ей лет сорок пять или немногим больше, но если передо мной стояла Изабелла Бартон, то ей, по моим сведениям, должно было быть около пятидесяти пяти, а возможно, и больше. Изысканная простота ее светло-голубого платья не оставляла сомнений, что оно очень дорогое, а фигура, которую оно облегало, либо прекрасно сохранилась, либо была плодом усилий пластического хирурга.

Когда она подошла ближе, стали видны мелкие морщинки, и я решил, что вернее первое предположение: миссис Бартон мало походила на тех женщин, что прибегают к пластическим операциям. Ее шею украшало ожерелье из оправленных в золото бриллиантов, а в ушах поблескивали серьги, выполненные в том же стиле. Длинные седые волосы свободно падали на плечи. С годами она не утратила привлекательности и хорошо сознавала это, что сразу чувствовалось в ее осанке.

После исчезновения сына Бейнсов основным объектом внимания газетчиков стал Филип Купер, но они донимали его не слишком долго. Пропавший ребенок принадлежал к семье, для которой беспросветность – лучшая характеристика, и, если бы не связь с фондом Бартона, этот случай едва ли попал бы в газеты. Но, тем не менее, адвокаты и покровители приложили усилия, чтобы максимально ограничить рассуждения и домыслы на этот счет.

Незадолго до исчезновения малыша его мать рассталась с мужем, и отношения их оставляли желать лучшего.

В связи с этим в полиции не оставляли попыток разыскать отца мальчика, не исключая возможности похищения, однако все указывало на то, что папаша, мелкий жулик, своего сына терпеть не мог. Бывали, правда, случаи, когда отцы выкрадывали и убивали своих детей, чтобы досадить бывшей жене. Помнится, когда я только пришел в полицию и служил патрульным, мы приехали по вызову и обнаружили, что папаша утопил в ванной украденную маленькую дочь, а все из-за того, что бывшая жена после того, как они расстались, не отдавала ему телевизор.

У меня в памяти застряла только одна деталь из публикаций об исчезновении Бейнса. Это было фото миссис Бартон, посетившей мать Эвана Бейнса в рамках программы помощи детям из неблагополучных семей: на фотографии она получилась с опущенной головой. Визит этот был частным, и фотограф, случайно оказавшийся поблизости, сделал не вполне удачный снимок. Его опубликовали несколько газет, но мелко.

– Благодарю, Каролина, я побеседую пока с мистером Паркером сама, – несмотря на улыбку, тон ее не допускал возражений. Секретарь с деланным равнодушием отнеслась к тому, что ее выпроваживали, но глаза ее полыхнули огнем. Когда мы оказались одни, миссис Бартон села на стул с высокой спинкой и с улыбкой указала мне на черную кожаную кушетку.

– Прошу извинить за возникшие неувязки. Никаких распоряжений насчет подобных соглашений я не давала. Это инициатива Каролины. Ее стремление обезопасить меня иногда выходит за рамки разумного. Могу я предложить вам кофе или предпочитаете что-либо выпить?

– Благодарю, ничего не нужно. И, прежде всего, миссис Бартон, хочу заметить, что я, как правило, не занимаюсь поиском пропавших, – я счел необходимым предупредить ее. – На мой взгляд, розыски должны вести специальные агентства, располагающие достаточным персоналом, чтобы пройти по каждому следу и изучить все возможности. Но некоторые сыщики-одиночки, берущиеся за такую работу, не имеют необходимого оснащения, а встречаются и такие, кто самым бессовестным образом пользуются случаем и стараются заполучить как можно больше денег, не утруждая себя и не заботясь о результатах.

– Мистер Лумакс предупредил, что вы можете это сказать, но лишь из скромности. Он просил передать, что будет считать ваше согласие любезностью, оказанной ему лично.

Я не смог сдержать улыбки. Единственная любезность, на которую может рассчитывать Тони Лу-Лу, так это то, что я не стану мочиться на его могилу, когда он там окажется.

По словам миссис Бартон, с Кэтрин Деметр она познакомилась через своего сына, который увидел девушку в универсальном магазине «Деврис», где она работала продавщицей, и уговорил пойти с ним на свидание. В отношениях миссис Бартон с сыном о теплоте и доверительности и речи не шло. По сути дела, он приходился ей пасынком. Джек Бартон до нее был женат на южанке, которая развелась с ним после восьми лет совместной жизни и уехала с каким-то певцом на Гавайи, оставив мальчика отцу. Миссис Бартон знала о «сомнительных», как она выразилась, занятиях пасынка и пыталась убедить его от них отказаться «ради его же собственной пользы и в интересах фонда». Я сочувственно кивнул: всем, кому приходилось сталкиваться со Стивеном Бартоном, оставалось только посочувствовать.

Услышав о новой подруге сына, она попросила их познакомить. В назначенный день сын не появился, но Кэтрин пришла. Женщины удивительно быстро нашли общий язык, и их отношения отличались большей теплотой, чем те, что существовали между каждой из них и Стивеном Бартоном. Время от времени они встречались в кафе или вместе обедали. Несмотря на приглашения, девушка вежливо, но настойчиво отказывалась от предложений миссис Бартон приехать к ним домой, а Стивен никогда ее с собой не привозил.

А затем Кэтрин пропала. В субботу она рано ушла с работы, а на воскресенье они с миссис Бартон договаривались пообедать вместе, но девушка так и не пришла. Больше ее никто не видел. Прошло уже два дня, но мисс Деметр так и не объявилась.

– Недавнее исчезновение того бедного ребенка привлекло нежелательное внимание к фонду, и мне не хотелось бы новой шумихи вокруг него, – объяснила она. – Я позвонила мистеру Лумаксу, и он высказал предположение, что Кэтрин, возможно, просто решила отсюда уехать. Мне кажется, такие случаи нередки.

– А как на ваш взгляд, имелись ли у нее особые мотивы?

– Не знаю точно, но работа ей нравилась, и у них складывались неплохие отношения со Стивеном...

Последовала пауза. Миссис Бартон споткнулась на имени сына и, казалось, раздумывала, стоит ли затрагивать эту тему.

– Видите ли, Стивен ведет довольно бурную жизнь, – продолжала она. – Все началось еще при жизни его отца. Вы знаете семейство Феррера, мистер Паркер?

– Да, мне случалось о нем слышать.

– Несмотря на все наши усилия, Стивен сошелся с их младшим сыном. Я знаю, пасынок связан с дурной компанией и имеет отношение к наркотикам. Боюсь, как бы он не втянул во что-нибудь нехорошее и Кэтрин. А мне... мне она нравилась, – слегка запнувшись, продолжала миссис Бартон, – мне она нравилась. В ней чувствовалась располагающая нежность, а временами она выглядела такой печальной. Кэтрин говорила, что после многих лет скитаний очень хочется здесь обосноваться.

– А она рассказывала, где ей приходилось бывать?

– Во многих местах. Из ее слов я заключила, что работала она в разных штатах.

– А что-либо о своем прошлом она рассказывала? Не встречалось ли в ее рассказах намека на то, что ее тревожит?

– У меня сложилось впечатление, что в юности она пережила семейную трагедию. Кэтрин упоминала как-то о сестре, которая умерла, но больше ничего не прибавила: ей было тяжело об этом говорить, и я, конечно, не настаивала.

– Возможно, мистер Лумакс прав, и она просто в очередной раз переехала?

– Нет, – упрямо покачала головой миссис Бартон, – Я уверена, что она бы меня предупредила. Но ни я, ни Стивен никаких известий от нее не получали. Я беспокоюсь и хочу знать, где она и что с ней. Мне достаточно убедиться, что она жива и здорова. Ей даже совсем не обязательно знать, что я наняла вас. Так вы согласны взяться за это дело?

Мне очень не хотелось брать на себя грязную работу Уолтера Коула и обманывать Изабеллу Бартон, но с работой на этот момент у меня было не густо. Чтобы занять себя, я перед этим выполнял задание страховой фирмы, а на следующий день мне предстояло выступать в суде, защищая ее интересы. Вот, собственно, и все.

Если существует связь между исчезновением Кэтрин Деметр и Санни Феррерой, девушке обеспечены неприятности, и она в беде. А если Санни замешан в убийстве толстяка Олли Уоттса, тогда ясно, как день, что он пошел вразнос.

– Я уделю этому делу несколько дней в виде любезности, – пообещал я. – Теперь о моем гонораре.

Она уже выписывала чек, но не на счет фонда, с на свой личный.

– Вот вам три тысячи аванса, а это моя визитная карточка. Номер личного телефона с обратной стороны. Что еще вас интересует? – спросила миссис Бартон, подвигая стул вперед.

Вечером я ужинал в «Ривер» на Амстердам-авеню, недалеко от 70-й улицы. Это был лучший вьетнамский ресторан в городе, где отлично готовили говядину, а персонал двигался совершенно бесшумно, отчего казалось, что вам прислуживают бесплотные тени или легкий ветерок. Мое внимание привлекла пара за соседним столиком. Их пальцы сплетались и расплетались, нежно выписывали круги друг у друга на ладонях. А затем они соединили руки и стали с силой соприкасаться основаниями ладоней, имитируя любовный ритуал. Мимо скользнула тенью официантка и понимающе улыбнулась мне, заметив мой взгляд, устремленный на молодых.