Текст книги "Черчилль. Династия на вершине мира"

Глава 5
Вновь счастливая семья?
1887–1889

Лорд Сэлисбери, лидер консервативной партии[155]155
  Роберт Артур Талбо Гаскойн-Сесил, 3-й маркиз Сэлисбери (известен как лорд Сэлисбери) (1830–1903 гг.); премьер-министр в следующие периоды: 1885 г. – февраль 1886 г.; 1886 г. – август 1892 г.; 1895 г. – июль 1902 г.


[Закрыть], продолжал находиться на посту премьер-министра в период с 1887 по 1889 год. В конце 1886 года лорд Рэндольф Черчилль ушел в отставку из кабинета министров, но сохранил за собой место в парламенте от избирательного округа Южный Паддингтон, которое принадлежало ему десять лет. Принц Уэльский был на его стороне. В 1887 году королева Виктория праздновала пятидесятилетний юбилей своего пребывания на троне, и леди Рэндольф Черчилль вместе с Уинстоном присутствовали на золотом юбилее королевы. Позднее в том же году, вопреки желаниям своей матери и правительства, принц Уэльский поддержал неофициальный визит четы Черчиллей в Россию, с посещением царя и царицы.

1887 год начался как нельзя хуже для Дженни. Помимо страха за свое замужество, она была ошеломлена тем, что Рэндольф ушел с министерского поста главы Палаты общин и канцлера казначейства и не имел такта сообщить ей об этом. 14 января она получила ужасное письмо от Артура Брисбейна, лондонского корреспондента нью-йоркской газеты Sun. Он спрашивал, есть ли доля правды в статье, полученной им для публикации, по поводу того, что она и лорд Рэндольф решили разойтись. Дженни передала это письмо Рэндольфу. В тот же день Рэндольф направил Брисбейну гневный ответ, спрашивая, и как только американский джентльмен мог распространять такие заявления, заведомо ложные и клеветнические[156]156
  Jennie – Lady Randolph Churchill. S. 156–157.


[Закрыть].

Письмо Брисбейна послужило предупреждением для них обоих. Рэндольф осознал, что та неистовая активность, которую он проявлял в политической работе, дорого обошлась его семье. Размолвка в отношениях с Дженни была улажена, но Рэндольф проболел все Рождество, страдая нервным расстройством, и пролежал все это время на диване в своей комнате, куря сигареты[157]157
  Leslie A. Jennie… S. 116–117.


[Закрыть]. Отдых и выздоровление были невозможны в Лондоне, так как везде он преследовался прессой в связи с его отставкой, которая была злободневной темой дня. В поисках свежего воздуха и покоя для своих расшатанных нервов он отправился 9 февраля в поездку по местам археологических раскопок в Алжир, Тунис, Мальту и южную Италию. Дженни писала ему обо всех новостях, почерпнутых на посещаемых ею многочисленных приемах и обедах.

В своих письмах она всегда сообщала о детях. Джеку исполнилось семь лет («Как летит время!»), а Уинстон ходил на пантомиму в Брайтоне, где он набросился на мужчину, прошипевшего что-то насчет лорда Рэндольфа, сказав: «Прекратите этот гам, вы, курносый радикал»[158]158
  Дженни к Рэндольфу, 15 февраля 1887 г., копия в частной коллекции Перегрина С. Черчилля.


[Закрыть]. Рэндольфу так понравилось такое проявление сыном преданности отцу, что он попросил послать Уинстону соверен (золотую монету). После ужина с четой Сэлисбери Дженни писала в конце февраля своей сестре Леони в Ирландию о том, насколько ее выводит из себя тот факт, что Рэндольф был так близок к достижению всего самого заветного, но все потерял, пойдя на риск, обернувшийся против него. Она писала, что верит «в глубине своего сердца», что успехи «вскружили ему голову», и «он думал, что способен на все». Однако она простила его и отвлеклась от этих чувств рисованием и музыкой. Рэндольф был «гораздо спокойнее и приятнее после того кризиса, так что мне не стоит об этом жалеть. Он пишет мне с большой любовью и очень часто, и все будет хорошо, когда он вернется»[159]159
  Leslie A. Jennie… S. 121–122; Дженни к сестре Леони (Sniffy), без даты, но поскольку речь идет о приготовлениях к 3 марта, то, должно быть, оно было написано в феврале 1887 г.


[Закрыть]. 5 марта она писала Рэндольфу:

Ты так мил со мной, и я полностью тебе доверяю, и мне совсем наплевать, что они говорят. Наслаждайся отдыхом как можно больше и приезжай домой здоровым и готовым бороться со всеми. И если только ты будешь рад видеть меня и поймешь, как сильно я о тебе думаю и как много ты значишь для меня, то это составит мое счастье[160]160
  Jennie – Lady Randolph Churchill. S. 162.


[Закрыть].

Лорд Рэндольф вернулся в Лондон в конце марта, а в апреле вернулся на свое кандидатское место в Палате общин, как раз к моменту принятия бюджета, предусматривающего сокращения на военные расходы, то, из-за чего он принес в жертву свою карьеру.

Письма Уинстона из Брайтона были полны хороших новостей об его успехах в спорте (футбол и крикет) и заявлений, что «он так счастлив иметь это бесценное сокровище – хорошее здоровье». Он играл роль Робина Гуда в опере, а его другу, Берти Рузу, досталась роль девицы Мариан. Дженни позволила ему приехать домой для присутствия 20 июня на золотом юбилее королевы, и он был приглашен вместе с матерью на королевскую яхту Британия, где его должны были представить принцу Уэльскому и его сыну Джорджу, который впоследствии стал королем Джорджем Пятым. Он также посетил шоу Дикий Запад Баффало Билла, и ему удалось встретиться с этим выдающимся американцем.

В июле миссис Эверест повезла Уинстона и Джека на период летних каникул в Вентнор, на острове Уайт. Их родители присоединились к ним в августе, в период проведения недели Каус[161]161
  Неделя Каус – самая продолжительная регулярная регата в мире. (Прим, ред.)


[Закрыть]. На одном из званых ужинов принц Уэльский подарил обоим мальчикам красивые золотые булавки для галстука, оправленные бриллиантами. Уинстон тут же потерял свою булавку, и принц Уэльский дал ему другую. Джек бережно хранил свою булавку на протяжении всей своей жизни и передал ее своему младшему сыну Перегрину[162]162
  Лорд Рэндольф к вдовствующей герцогине, 12 августа 1887 г., копия в частной коллекции Перегрина С. Черчилля. Г-жа Перегрин Черчилль передала булавку для галстука, вместе с другими ценными вещами Джека, в пользование Национальному армейскому музею в Лондоне.


[Закрыть].

Вернувшись в школу, 24 августа Уинстон прислал письмо своей матери со смиренным извинением за свое плохое поведение во время пребывания дома. В последующих письмах он подчеркивал свои отличные успехи в школе и просил автографы матери и отца для своих школьных друзей.

Позже, тем же летом, Рэндольф обсуждал с мужем своей сестры, Эдуардом Марджорибэнксом, выбор школы для Уинстона, и Эдуард предложил ему идею частной школы Хэрроу. Рэндольф написал письмо директору школы, почтенному доктору Джеймсу Уэлдону, а также сообщил ему о хрупком состоянии здоровья Уинстона. Он получил в ответ теплое письмо с радостными заверениями, что в школе найдется место для сына Рэндольфа.

Уинстон написал отцу и поблагодарил его за выбор школы. Дженни отвезла Уинстона в школу в Брайтоне на его последний семестр 1887 года, и ей было приятно видеть, насколько хорошо он там устроен. Он был на первом месте в классе по истории – истории древнего мира, библейской истории, а также алгебре, и стоял на втором месте среди учеников по географии и арифметике. Далее, к концу года, он получил награды за знание английского языка и Священного Писания. Он начал заниматься боксом, и ему хорошо удавались верховая езда и плавание. Но все же он умудрился быть на последнем или почти последнем месте по поведению.

В сентябре 1887 года, в возрасте семи лет и семи месяцев, Джек начал учебу в школе-интернате – приготовительной школе Элстри в графстве Хартфордшир. Его прежде светлые волосы превратились в темные и волнистые, как у его матери; он был высоким и стройным мальчиком с голубыми глазами и походил на своего отца, когда тот был ребенком. Если о нем до сих пор было немного сказано, то только потому, что он был послушным ребенком, со спокойным и серьезным характером.

Ранние письма Джека из школы, как и следовало ожидать, были полны тоски по дому. «Вы скучаете обо мне? Я тоже. Надеюсь, папа здоров, передавай ему от меня привет и миллион поцелуев, и тебе тоже». Такое проявление любви к родителям в своих письмах домой было характерной чертой обоих мальчиков. Несмотря на то что Джеку было хорошо в школе, он все-таки считал дни до приезда домой: «Моя дорогая мама, я получил в среду корзинку со съестным и лакомствами, надеюсь, у тебя все хорошо. Я всем очень доволен. Осталось всего пять недель до каникул. Очень скоро начнутся экзамены». Его дорогая «Вум» (миссис Эверест) всегда была в его мыслях, и после поездки в Брайтон, чтобы посмотреть, как ездит на лошади Уинстон, он написал Дженни 20 октября: «Пожалуйста, дорогая мама, пошли как можно скорее немного денег Вумани, а то она очень нуждается»[163]163
  Копия в частной коллекции Перегрина С. Черчилля.


[Закрыть].

Поздней осенью Рэндольф решил увезти Дженни на отдых в Россию. При поддержке принца Уэльского такая поездка и дворцовый прием у царя и царицы должны были получить широкую известность. В декабре, перед отъездом, они посетили мальчиков в школе и оставили им щедрые денежные подарки. Рэндольф поехал в Брайтон повидаться с Уинстоном. Сестры Томсон настолько восхищались Рэндольфом, что все мальчики были освобождены от уроков на полдня.

По приезде в Санкт-Петербург Черчиллей встречали как приехавших с визитом членов королевской семьи. Царь Александр Третий пригласил их в Гатчинский дворец, который, по описанию Дженни, был российским Виндзорским замком. Каждый день они были гостями какого-нибудь аристократического приема. Они катались днем за городом на тройке или на коньках, а вечером их ожидали балы, званые ужины, театры и опера. Каждый из них получил частную аудиенцию – Рэндольф с царем, а Дженни с царицей. Царица хотела узнать все подробности об обществе, моде и политической жизни в Англии, и она показала Дженни множество прекрасных комнат дворца. Царь принял Рэндольфа с большим теплом, и вместе с ним, за курением, они обсуждали серьезные дела. Он хотел дать понять Рэндольфу и передать это по его приезде домой, что Россия не представляет военной угрозы для Англии и Европы, вопреки многочисленным статьям на эту тему в газетах[164]164
  Cornwallis-West G. The Reminiscences… S. 223–225.


[Закрыть]. Рэндольф писал принцу Уэльскому, сообщая ему обо всех разговорах с царем.

После великолепного предновогоднего бала в Санкт-Петербурге, в качестве гостей царя и царицы, Рэндольф и Дженни поехали в Москву. Покинув Россию, они провели десять дней в Берлине, где их пригласили на особый вечер в опере, с объявлением присутствия монарха, и они были представлены императору Вильгельму и его двору[165]165
  Там же. С. 229–230.


[Закрыть].

Между тем в Лондоне Уинстон и Джек провели Рождество со своей тетей Леони и дядей Джеком Лесли. 27 декабря Уинстон писал своей матери о том, как они поднимали тост за здоровье королевы и своих родителей, а затем пошли в дом дяди Джека и играли там в игры. Их также водили на пантомимы, и Уинстон встретился со своим любимым писателем приключенческих рассказов Райдером Хаггардом[166]166
  Письмо, написанное вдовствующей герцогиней Мальборо, 27 декабря 1887 г.; письма Уинстона к матери, 26 и 30 декабря, 1887 г. Сэр Генри Райдер Хаггард, Рыцарь-Командор Ордена Британской империи (КВЕ) (1856–1925 гг.), написал очень много приключенческих романов, действие в которых происходило, как правило, в Южной Африке.


[Закрыть]. 30 декабря миссис Эверест сильно заболела. К ней вызвали доктора Робсона Руза, и поначалу он опасался, что у нее дифтерия. Он переселил Уинстона и Джека в свой лондонский дом. Оттуда Уинстон написал родителям 30 декабря, что миссис Эверест не настолько серьезно больна, как все опасались сначала. И в другом письме от 12 января 1888 года, что это была «скорее всего ангина, а не дифтерия». Он торжественно заявил, как он рад, что она не умерла[167]167
  Leslie A. Jennie… S. 128–130.


[Закрыть].

Остаток каникул Уинстон и Джек провели сначала в Бленхеймском дворце, а затем отправились в лондонский дом своей бабушки по адресу: 46 Гросвенор-Сквер. Опять были посещения пантомим и театра[168]168
  Там же. С. 130–131.


[Закрыть]. Но в письме к Рэндольфу от 23 января их бабушка призналась, что была рада возвращению Уинстона в школу:

Я не сожалею об этом, потому что он чистое наказание. Не то чтобы он серьезно шалил, но он употребляет плохие слова, что нехорошо для Джека. Я уверена, что Хэрроу сотворит с ним чудеса, так как, по-моему, он был чересчур умен и слишком большой заправила в Брайтонской школе. Джек такой хороший маленький мальчик и совсем никого не беспокоит[169]169
  Martin R.G. Lady Randolph Churchill. Vol. 1. 1974. S. 226.


[Закрыть].

Джек уже полностью привык к школе Элстри. В день своего рождения, когда ему исполнилось восемь лет (4 февраля 1888 года), он писал своей матери с просьбой приехать и навестить его, давая ей четкие инструкции «принести корзинку со съестным и две банки сардин». Но сколько бы раз Дженни ни навещала мальчиков, им всегда было этого мало. Миссис Эверест регулярно навещала мальчиков и приносила им еду в корзинках, сладости, чистую или новую одежду, а также всегда желаемые деньги на карманные расходы. Перегрин рассказывал, что в школе Элстри отмечали, насколько заботливо и внимательно Джек обращался с миссис Эверест и прогуливался с ней в окрестностях школы.

В последний семестр в Брайтоне Уинстон усердно занимался, готовясь к вступительным экзаменам в Хэрроу. Отец давал ему хорошие советы о том, как справляться с экзаменами. Уинстону следует отвечать на большинство «выгодных вопросов в первую очередь» – с более высокими баллами, а потом заниматься другими вопросами[170]170
  Письмо Уинстона к отцу, 6 марта 1888 г.: «Я последую твоему совету и займусь сначала наиболее выигрышными вопросами, а затем остальными».


[Закрыть]. Отзывы Уинстона о самих экзаменах, которые он держал 15 марта 1888 года, довольно сомнительны. Накануне экзаменов он переболел свинкой, но утверждение о том, что он не мог ответить ни на один вопрос в письменной работе по латыни, которую он просто украсил чернильной кляксой и измазал жирными пятнами, звучало как занимательная история, рассказанная на публику[171]171
  Churchill W. Му Early Life. S. 29–31.


[Закрыть]. Доктор Уэлдон, получивший заверения от Шарлотты Томсон из Брайтонской школы в том, что Уинстон способен усердно трудиться, имел основания засомневаться в их силе, судя по тому, как молодой Черчилль сдавал вступительные экзамены в Хэрроу. Рэндольф навестил Уинстона в Брайтоне и выразил большую радость по поводу его поступления в Хэрроу.

17 апреля Уинстон начал учебу в Хэрроу, и так как там были также его кузен Дадли Марджорибэнкс и еще два мальчика из одного с Уинстоном класса из Брайтонской школы, то он быстро привык к той обстановке. В школе обучалось 550 мальчиков; их классы были распределены по специально предназначенным для обучения блокам, и они жили в отдельных жилых помещениях[172]172
  Во время учебы Уинстона в Хэрроу там существовало много различных учебных зданий. Мальчики учились в зданиях с такими именами, как Традиционная школа (Old Schools), Отдел классики (Classics Department), Школа искусств (Art School), Музыкальная школа (Music School) и Воганская библиотека (Vaughan Library). Информация получена от г-жи Риты Босвелл-Гиббс, архивариуса публичной школы Хэрроу, август 2009 г.


[Закрыть]. Хэрроу была дорогостоящей школой. При 80 фунтах стерлингов/ 384 доллара за семестр, плюс 38–40 фунтов стерлингов/ 184 доллара за питание и проживание – это была одна из наиболее дорогих частных школ с оплатой почти в два раза больше, чем в других школах подобного ранга. Все дополнительные занятия, которые зачастую были обязательными, такие как музыка, спортивные игры, особые науки и практикумы, оплачивались отдельно. Уинстон считал, что у других мальчиков, похоже, гораздо больше карманных денег, чем у него, и напомнил в письме к матери от 21 апреля об ее обещании, что он «не должен отличаться от других».

Уэлдон лично проследил, чтобы Уинстона определили в особое школьное отделение, которым руководил Генри Дэвидсон и где он мог пройти постепенную подготовку для перехода на учебу к Уэлдону. По уровню знаний он был самым последним учеником и находился в последней трети четвертого класса. Он преуспевал в английском и истории, с трудом усваивал классические языки и литературу, но довольно хорошо справлялся с математикой.

Особенно знаменательным событием для его будущей карьеры было его вступление в мае, при первой же удобной возможности, в стрелковый корпус школы Хэрроу. В письме к своему отцу от 3 июня он с гордостью сообщал о том, что пытается получить приз за знание английского языка и ему нужно выучить тысячу строк из сочинений Маколея. Увы, наряду с этими хорошими известиями были и причины для беспокойства. 12 июля мистер Дэвидсон написал Дженни длинное и проникновенное письмо, выражая свою озабоченность:

Я решил дать Уинстон у разрешение на отлучку [провести выходные дни дома]: но я должен признаться, что он не заслуживает этого. Я думаю, что он никоим образом умышленно не причиняет беспокойство: но его забывчивость, невнимательность, непунктуальность и несоблюдение правил всяческими путями были настолько значительными, что я пишу к вам с просьбой серьезно поговорить с ним на эту тему… Он все время опаздывает в школу, теряет свои учебники и письменные работы и делает многое другое, о чем мне не хочется распространяться – он настолько постоянен в своем нарушении порядка, что я просто не знаю, что с ним делать: и иногда мне кажется, что он сам ничего не может с этим поделать. Что касается его способностей к учебе, ему следует быть первым учеником в классе, однако он стоит на последнем месте.

Совершенно ясно, что Дженни прочитала ему дома хорошую лекцию, потому что его результаты в какой-то мере улучшились, и он получил приз за декламирование по памяти выученных наизусть 1200 (как оказалось) строк из Маколея.

На летние каникулы миссис Эверест взяла мальчиков в Вентнор на острове Уайт, погостить у своей замужней сестры и ее мужа, Мэри и Джона Балаам. Мальчикам нравились эти увеселительные поездки с Вумани, где их дни были наполнены изрядным и полезным моционом. Джон Балаам, главный надзиратель в Паркхурсте, тюрьме строгого режима, потчевал Уинстона и Джека рассказами о преступниках и их авантюрах, совсем как в романах Чарльза Диккенса. Эверест, хотя и при исполнении своих обязанностей, все-таки отдыхала в кругу своих родственников; такой порядок устраивал всех. Уинстон писал своей матери, что «Джеки» пошел спать со словами «по-моему, этот день действительно удался на славу». И считал, что Джек и он съедали «почти по тонне в день». Их каникулы завершились пребыванием в Бленхеймском дворце.

Вернувшись в сентябре в Хэрроу, Уинстон обнаружил, что ему отказали в «переводе» (переходе в следующий класс), которого он, похоже, каким-то образом ожидал. Это было явным наказанием за его общее плохое поведение. Но в ноябре его класс взялся, в качестве специального предмета, за изучение трех пьес Шекспира. 7 ноября Уинстон с гордостью писал отцу, что он достиг четвертого места среди двадцати пяти мальчиков и получил результат в 100 баллов (что составляло общее число баллов, присуждаемых по отдельным составным частям литературной работы), а мальчик, который был на первом месте, имел 127 баллов.

После возвращения из России Дженни и Рэндольф наслаждались возрождением своих близких отношений. Отрыв от политики пошел Рэндольфу на пользу. У обоих был интерес к конным скачкам, и они приобрели в результате практичных покупок нескольких скаковых лошадей, демонстрирующих хорошие показатели и способных приносить, всегда нелишние, денежные призы. Самым замечательным приобретением была красивая черномастная кобыла L’Abbesse de Jouarre. В июне 1888 года Аббатка, как ее называли в семье Черчиллей, выиграла в гандикапе на приз принца Уэльского, заработав 1000 фунтов стерлингов/ 4800 долларов, и затем продолжала выигрывать в ряде других престижных скачек[173]173
  Аббатка выиграла скачки на приз Portland Plate (£775); в ноябре 1889 г. Она победила в скачках в Эпсоме на приз Oaks (£2600) и в 1890 г. выиграла Манчестерский кубок (£2200) и скачки в заезде Hardwicke Stakes. Общая сумма призов дошла до $26 760.


[Закрыть]. Выигранные деньги помогали подкреплять доходы Черчиллей в трудные времена.

Кроме этого, в июне Рэндольф получил почетный диплом доктора юридических наук Кембриджского университета. Краткий августовский отдых в красивых местах на юге Франции был особенно живительным. Жизнь была прекрасна.

Ко дню своего четырнадцатилетия, 30 ноября 1888 года, Уинстон имел прекрасную коллекцию оловянных солдатиков; все они были полностью сформированы в британскую пехотную дивизию и кавалерийскую бригаду, со всей надлежащей артиллерией. Джек был его постоянным партнером по играм, и у него была своя собственная коллекция. Согласно «Договору об ограничении вооружения», придуманному Уинстоном, Джеку было разрешено иметь только войска солдат – представителей смешанной расы, без артиллерии. Вскоре после своего дня рождения, когда Уинстон выстраивал свою армию в Бленхеймском дворце, пришел его отец. После детального осмотра, который длился добрых двадцать минут, лорд Рэндольф спросил сына, не хотел бы тот сделать военную карьеру. Уинстон тут же выразил согласие, и вопрос его карьеры был решен. Возможно, отец заметил в нем врожденный талант, как у знаменитого первого герцога Мальборо.

Лорд Рэндольф писал доктору Уэлдону, делясь этим важным открытием, и вскоре посетил Хэрроу, чтобы повидать Уинстона и его учителей. Рождество прошло дома, на Коннот-плейс. Мальчики настолько сильно предавались удовольствиям – чрезмерно много ели и пели до хрипоты, что оба заболели. Джек быстро выздоровел, и его взяли с собой в цирк. Уинстон же страдал от продолжительной боли в горле и небольшой температуры, и в письме к своей матери от 2 января 1889 года он признавался в «смертельной скуке и, отчасти, раздражении», и что хуже всего – в «страшном невезении» проводить часть своих каникул в постели. Сын доктора и друг Уинстона со времен учебы в Брайтонской школе, Берти Руз, навестил его и сидел около его кровати, составляя ему компанию. В конце января небольшая поездка в Вентнор с миссис Эверест подготовила мальчиков к возвращению в школу.

Письма Джека всегда были, порой без всякого умысла, забавными. Осенью 1888 года вся страна была поражена ужасом из-за ряда убийств в лондонском районе Уайтчепел, приписываемых отъявленному убийце Джеку-потрошителю. Вполне вероятно, что Рэндольф обсуждал эти убийства дома, во время Рождества, вместе со своим другом Генри Мэтьюзом, министром внутренних дел. Как присуще всем мальчикам его возраста, Джек сгорал от любопытства по поводу этих сенсационных событий. В феврале 1889 года он ставил подпись под своими письмами «Джек, не Потрошитель». Он всегда помнил о проблемах со здоровьем своего отца и почти в каждом письме говорил об этом. Он посылал регулярные и подробные отчеты о школьных спортивных командах. В его письмах было поровну новостей как о себе, так и об Уинстоне, и он сообщал, что стоял в классе уже на четвертом месте. Его способности к чтению стремительно улучшались, и Дженни послала ему газеты London News и Daily Graphic, а также организовала для него подписку на ежемесячный журнал Strand. Он был хорошо осведомлен о текущих событиях, мире конных скачек, светских сплетен и, конечно, о политической деятельности своего отца.

Рэндольф обратился с письменной просьбой к Уэлдону насчет возможного перевода Уинстона в более старшее учебное отделение школы, имея в виду классы под руководством директора школы[174]174
  В Хэрроу мальчики были распределены на учебу в колледжи, в каждом из которых обучалось от семидесяти до девяноста студентов. Они продвигались из колледжа в колледж, в которых имелось несколько академических классов.


[Закрыть]. В своем ответе в письме от 2 апреля Уэлдон сообщал, что все уже устроено для Уинстона, и он будет переведен после пасхальных праздников. В качестве вознаграждения Рэндольф послал Уинстону деньги на новый велосипед. В сентябре он поступил в армейский класс школы Хэрроу и начал серьезную подготовку к вступлению в Сэндхерст, королевский военный колледж, где он с течением времени прошел подготовку, чтобы стать офицером армии[175]175
  В настоящее время называется Королевская военная академия в Сандхерсте, Кемберли, графство Суррей.


[Закрыть].

Несмотря на отставку из кабинета министров, Рэндольф продолжал пользоваться популярностью как оратор Палаты общин. В июле 1889 года он выступил с одной из самых очаровательных и остроумных речей в поддержку увеличения денежных сумм из цивильного листа (сумм на содержание лиц королевской семьи) для детей принца Уэльского. Его сильно хвалили в прессе и в рядах консервативной партии, с которой у него произошло примирение. Принц Уэльский относился к нему как к верному другу[176]176
  Churchill W. Lord Randolph Churchill. Vol. 2. S. 396–397.


[Закрыть]. Перегрин рассказывал одну историю, как вскоре после этого лорд Рэндольф вернулся домой на день раньше, чем его ожидали, и застал Дженни наедине с принцем. Для любого мужчины быть наедине в доме с аристократической женщиной, замужней или нет, было серьезным нарушением правил поведения в обществе. Лорд Рэндольф был вне себя от гнева и строго приказал сорокавосьмилетнему принцу покинуть их дом[177]177
  Из бесед с Перегрином С. Черчиллем. 2001/2002. Точная дата не сохранилась.


[Закрыть]. Берти, или «Там-Там», как его шутливо называла Дженни, уже однажды призывался в суд в 1869 году как свидетель по делу о разводе между лордом и леди Мордаунт. Хэрриет, леди Мордаунт, развлекала в своем доме ряд любовников и родила ребенка не от своего мужа. Принц Уэльский бывал наедине с Хэрриет во время отсутствия ее мужа. В суде принц признался, что посещал эту даму, но не более того[178]178
  Leslie A. Edwardians in Love. S. 65–66; 285.


[Закрыть].