Текст книги "Список желаний"

Глава 10

– Тебе лучше поторопиться, рок-звезда, – говорил Лисси. – Вдруг опоздаешь.

– Все нормально. Я никогда не опаздываю.

Сейчас утро четверга, и я просто не могу поверить, как быстро изменилась моя судьба. Через час я буду сидеть с Челси Блэнкеншип и ее деловым партнером Эммой Гленденнинг, которые просят открыть кредитную линию на миллион долларов для своего нового бизнеса. Подробности еще не известны, но к тому времени, как я закончу оформлять заявку на кредит, все выяснится. Оглторп требует новых ссуд на три миллиона, но Уитни Блэнкеншип обещала проводить все будущие кредиты для Челси только через меня, и, значит, мои позиции в «Мидвест мидоу маффин» прочны, как никогда.

Вдобавок вчера вечером Лисси получила билеты на концерт, и в ее глазах я сделался героем. Я не видел в этом ничего особенного, полагая, что какой-то богатый парень, зайдя на веб-сайт «Список желаний», увидел мою заявку на билеты и решил исполнить ее.

Сегодня за завтраком улыбки не сходят с наших лиц. Лисси рассуждает о том, что наденет на концерт в пятницу.

– Нам пора выходить, – говорю я. – Побыстрее.

– Что за внезапная спешка? Я думала, ты никогда не опаздываешь.

Я указал на окно за ее спиной:

– Взгляни.

На противоположной стороне улицы двое мужчин в темных костюмах стучат в дверь наших соседей.

Лисси смеется:

– Свидетели Иеговы? Не проблема – Глен и Барбара с ними разберутся.

– Следовательно, скоро они постучат в нашу дверь.

– Логично. Выметаемся!

Тридцать минут спустя я сижу за письменным столом. Оглторп смотрит на меня через дверь кабинета. Если вы думаете, что он радуется перспективе получить крупного клиента, то ошибаетесь – они с Хильдой явно расстроены. Оглторп привык хватать все, до чего только может дотянуться. Он идет к моему столу и грозным голосом спрашивает:

– Кто ваш клиент?

– Увидите.

– Я могу уволить вас до того, как он придет.

– Пожалуйста.

Оглторп растерян. Впервые за все время нашего знакомства ему не удается запугать меня.

– Что-нибудь еще? – спрашиваю я.

– Смотрите, не облажайтесь, Пончик.

– Не волнуйтесь, Говноглторп.

– Как вы меня назвали?

Я собираюсь повторить оскорбление громким голосом, чтобы все присутствующие могли им насладиться, но тут из-за стола рядом со мной доносится удивленный вскрик, и лицо моей коллеги Марджори Кэмпбелл меняется. Женщина в ужасе смотрит на входную дверь. Я слежу за ее взглядом. В банк только что вошли две женщины в откровенной, обтягивающей одежде. Волосы у них всклокочены, макияж вызывающий. Они похожи на уличных шлюх.

Хильда бросается к двери:

– Нет, нет! Вон отсюда! Вон! Гэс?..

Гэс вздрагивает, просыпается, неуверенно встает, хватается за рукоятку пистолета и оглядывается, оценивая ситуацию.

Одна из шлюх что-то говорит, но мне отсюда не слышно.

– Неужели? – переспрашивает Хильда и потом начинает хихикать.

– Что все это значит? – спрашивает Оглторп.

– Они к мистеру Блинчику по поводу ссуды коммерческому предприятию.

Я вскакиваю и бегу к женщинам.

– Челси.

– Привет, красавчик, – говорит она. – Это Эмма Гленденнинг, мой партнер.

Я поспешно веду их в комнату для переговоров, где узнаю, что Челси (пять футов и семь дюймов, грудастая) и Эмма (заплетенные в косички волосы в подмышках, обтягивающие розовые шорты из спрандекса, легинсы в черно-белую тюремную полоску) собираются открыть порносайт для лесбиянок с круглосуточной трансляцией изображения из всех комнат их дома.

– Из всех комнат? – переспрашиваю я, как будто это что-то меняет.

– Конечно! – говорит Челси. – В противном случае изображение не будет аутентичным.

– Изображение чего?

– Нашей жизни.

Извинившись, я иду в туалет для сотрудников, чтобы плеснуть холодной воды в лицо. Следовало бы слить себя в унитаз вслед за карьерой, но вместо этого я набираю номер, который дала мне миссис Блэнкеншип.

Она отвечает на звонок, и я спрашиваю:

– Челси говорила вам, для чего им с Эммой понадобилась ссуда?

– Я имею лишь общее представление и предпочитаю не вдаваться в детали. Почему вы спрашиваете?

– Хотелось бы знать: вы это одобряете?

– Указывать ей я не могу. Ох уж эти современные дети! Там что-то о внебрачных связях и сексвидео…

Я возвращаюсь к девушкам в комнату для переговоров, составляю заявку, как и обещал, и по возможности незаметно выпроваживаю их на улицу. Через несколько минут Оглторп читает мои документы и истерически хохочет, потом зовет к себе в кабинет Хильду, и от их смеха буквально дрожат окна. Хильда приоткрывает дверь и зовет меня:

– Мистер Пончик, будьте так добры…

Я вхожу в кабинет Оглторпа, с трудом переставляя ноги, словно они налились свинцом. Все занимает меньше минуты.

– Ваше неуважительное поведение в отношении Хильды вчера, намеренное оскорбительное искажение моей фамилии сегодня, а также эта шутка с заявкой на ссуду не оставляют мне выбора, кроме как уволить вас, причем немедленно.

Я думаю о будущих ссудах Челси Блэнкеншип и пытаюсь понять, можно ли убедить его, какая выгода может крыться в отношениях с Уитни Блэнкеншип.

– Мистер Оглторп?

– Заткнитесь, Пончик. Освободите свой стол. У вас десять минут на сбор вещей, после чего Гэс проводит вас до машины.

Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но в двери кабинета Оглторпа внезапно появляется стройный, хорошо одетый бизнесмен с папкой из манильской бумаги в левой руке. Вид у него деловой и строгий; он чем-то напоминает мне тридцатипятилетнего Чарльза Бронсона[3]3
  Чарльз Бронсон (наст. Чарльз Деннис Бучинский, 1921–2003) – американский киноактер, популярный исполнитель мужественных ролей в боевиках.


[Закрыть] – такие же густые черные брови и неправильные черты лица. Отложные манжеты скреплены запонками с четырехгранными бриллиантами не менее четырех каратов каждый, если они настоящие. На запястье левой руки – украшенные бриллиантами часы «Пьяже» с черным ремешком из кожи аллигатора. Покрой костюма ни с чем не спутаешь, хотя в Луисвилле я таких почти не видел.

Несмотря на свое состояние, я ничего не могу с собой поделать. Мне нужно знать:

– Это Бриони?

– Да.

Я киваю и направляюсь к своему столу.

– Чем могу помочь? – обращается Оглторп к бизнесмену.

– Я ищу Бадди Блинчика.

Я оглядываюсь в ошеломлении.

– Он здесь больше не работает, – говорит Хильда, и становится ясно, что детство ее прошло в Вест-Энде.

Бизнесмен смотрит на Оглторпа:

– Это правда?

– Да.

– В таком случае жаль.

– Почему?

– Я надеялся открыть кредитную линию на двадцать миллионов долларов для своего бизнеса.

– Вы можете обратиться ко мне!

– Благодарю, но мне посоветовали иметь дело только с мистером Блинчиком. – Он смотрит на меня. – Это вы?

Я так удивлен, что слова застревают в горле.

– Вы кто? – спрашивает Оглторп.

Привычным жестом бизнесмен протягивает визитную карточку. Мои надежды стартуют прямо в небо. Оглторп читает карточку.

– Томас Джефферсон? Очень забавно.

Томас Джефферсон кивает, словно привык к такой реакции, и затем протягивает Оглторпу папку из манильской бумаги:

– Моя кредитная история. Дайте мне знать к полудню пятницы, представляю ли я интерес для вашего банка. Конечно, при условии, что вы снова примете на работу мистера Блинчика.

Оглторп проглядывает документы в папке. Он профессионал и умеет быстро схватывать суть. Глаза его становятся большими, как блюдца.

– Вы хотите сказать, что стоите четверть миллиарда долларов?

– Полагаю, вы все тщательно проверите.

– Можете не сомневаться, мистер Джефферсон, если все подтвердится. – Оглторп держит папку в левой руке и постукивает по ней пальцами правой. – Вам не нужен мистер Блинчик. Вы можете иметь дело непосредственно со мною и получить немедленное одобрение кредита.

– Не хочу вас обидеть, но я буду иметь дело только с Бадди Блинчиком. Если в пятницу в вашем банке его не будет, то я последую на его новое место работы.

Я просто ушам своим не верю. Час назад мне казалось, что Блэнкеншипы спасут мою карьеру, однако они ее прикончили. Теперь неизвестно откуда появляется этот абсолютно незнакомый человек и спасает меня от увольнения. Я потрясен. Пытаюсь найти подходящие слова благодарности, но когда кашляю, мистер Джефферсон взмахом руки останавливает меня.

– Мне нужна заявка на кредит, – говорит он.

Оглторп еще сомневается, но он не дурак и поэтому позволяет мне передать мистеру Джефферсону бланк заявки.

– Спасибо, Бадди, – благодарит бизнесмен. – Я принесу ее в пятницу в полдень. – Он идет к выходу, потом оборачивается, протягивает визитную карточку и говорит: – На тот случай, если вы тут больше не работаете, приходите в «Первый городской» и скажите Берту Дженнингсу, что я ваш клиент. И еще, Бадди…

– Да, сэр?

– Когда будете договариваться о зарплате, просите больше.

После ухода бизнесмена Оглторп говорит, чтобы я оставался на рабочем месте, пока он не проверит кредитоспособность Томаса Джефферсона.

Час спустя чрезвычайно смирный Эдвард Оглторп приглашает меня в свой кабинет и предлагает восстановить на работе – со всеми бонусами и скромным повышением жалования.

Я отвечаю, что мне нужно иметь пару дней отпуска для обдумывания его предложения. О своем решении я сообщу ему в пятницу в полдень. После этого я посылаю Оглторпу воздушный поцелуй и выхожу в парадную дверь офиса, не дожидаясь, пока у него взорвется мозг.

Глава 11

Утро пятницы. Все идет своим чередом, и мы с Лисси снова на кухне, пьем кофе.

– Думаешь, он появится?

– Да.

– Ты о нем что-нибудь узнал?

– Только то, что рассказал тебе.

В четверг, покинув банк, я потратил два часа на изучение Томаса Джефферсона, уроженца Симко, владельца «Джефферсон девелопмент». Потребовались лишь несколько минут поиска в Интернете, чтобы узнать следующее: мистер Джефферсон недавно объявил о намерении построить отель и казино на реке Огайо, которые должны были составить конкуренцию комплексу «Хорсшу Саутерн Индиана».

– Откуда он мог узнать о тебе?

– Единственное, что приходит в голову, – рекомендация миссис Блэнкеншип.

– Ты ее об этом спросил?

– Нет.

– Почему?

– Подумал, если она захочет меня оповестить, то сама скажет.

– Почему из всех специалистов по кредиту в Луисвилле она выбрала именно тебя?

– Ты действительно хочешь это знать?

– Хочу.

– Ей понравилась моя внешность.

– Вот как…

Лисси делает глоток кофе. В последние несколько дней мне нравится выражение ее глаз, когда она смотрит на меня. Любовь там всегда присутствовала, но теперь появилось кое-что еще. Уважение. Может, я стал больше себя уважать, и это отражается в Лисси.

– Опиши мне еще раз ее шляпу.

Я повторяю рассказ, и она смеется. Затем говорит:

– Насчет шляпы я все равно тебе не верю.

В среду и четверг я занялся составленным ею списком домашних дел, мелким ремонтом, который откладывал целый год. Я также заехал в автомастерскую, чтобы заменить масло в машине и купить запасное колесо. С учетом обещанной прибавки жалования подписался на пакет кабельных каналов, куда входил и спортивный – моя мечта на протяжении не одного года.

Лиззи смотрит на часы и спрашивает:

– Когда ты сегодня собираешься на работу?

– Думаю, часам к одиннадцати. Достаточно, чтобы заставить Оглторпа попотеть.

– Не дави не него слишком сильно. Он уже уводил твоих клиентов.

– У меня всё под контролем.

– Когда ты сегодня вернешься?

– Часов в шесть, а что?

– Это шутка?

– Ах да. Концерт…

– Мы должны выйти из дома не позже половины восьмого.

– Не проблема.

Глава 12

На часах половина первого, и я сижу рядом с мистером Джефферсоном в лимузине, а не у нас в офисе.

Полчаса назад он вошел в банк, протянул Оглторпу заявку на кредит и сказал:

– Мистер Оглторп, если у вас нет возражений, я приглашу мистера Блинчика сыграть в паре партию в гольф против моего партнера Бена Симко и нашего финансового директора Тони Блэра.

– Тони Блэр, – повторил Оглторп. – Как премьер-министр.

Джефферсон кивнул.

– Долго ли будет рассматриваться моя заявка на кредит?

– Если через Бадди, как вы предпочитаете, то полные десять дней, а если можно обойти его, решение будет принято сегодня к вечеру.

– Соблазнительно, – сказал Джефферсон. – Но я могу подождать.

Томас Джефферсон поехал со мной в итальянский ресторан, где мы взяли в дорогу сэндвичи-панини, затем подъехал лимузин, а моя машина осталась на стоянке у ресторана.

Мы с Джефферсоном единственные пассажиры в лимузине. Справа тут расположен мини-бар и телевизор, а слева – необыкновенно длинное сиденье, которое изгибается и плавно переходит в сиденье напротив. Для удобства в лимузине предусмотрена третья дверца – там, где заканчивается сиденье. Со своего места я вижу затылок шофера и фуражку с золотым позументом.

Сотня точек оптоволоконного освещения на потолке меняет свой цвет от пурпурного до голубого, синхронно с пластиковой трубкой, обрамляющей окна. Когда голубой снова сменяется красным, я кладу ладонь на тонкую кожу сиденья и думаю о том, сколько времени требуется богачам, чтобы привыкнуть к такой роскоши.

– Хотите бурбон? – спрашивает Джефферсон.

– Нет, спасибо.

Мы сидим молча, а красная подсветка на потолке становится голубой, потом зеленой, потом желтой, а потом снова темно-красной. Впечатляющее зрелище, никогда прежде мною не виданное, но через какое-то время оно надоедает, как фоновая музыка в банке. Разумеется, сидя в лимузине, не обязательно наблюдать за подсветкой. Можно смотреть в окно, что я и делаю, замечая, как мы проезжаем через ворота аэродрома Гленвуд. Вот мы на бетонной площадке, медленно катим к самолету «Гольфстрим», ослепительно белому, с вишневой полосой.

Аэродром Гленвуд? Самолет «Гольфстрим»?

– Куда вы меня везете?

– Попробуйте догадаться.

Я пробую, но на ум ничего не приходит.

– Меня порекомендовала вам миссис Блэнкеншип?

– Кто?

– Уитни Блэнкеншип. Наследница. Богатейшее семейство в Кентукки.

Он пожимает плечами:

– А, вы об этой Уитни Блэнкеншип…

Видя, что я встревожился, он прибавляет:

– Жаль, но не имел удовольствия быть представленным.

– Тогда что, черт возьми, тут происходит?

Лимузин останавливается. Шофер выходит и становится у дверцы со стороны Джефферсона. Тот поворачивается ко мне и смотрит прямо в глаза.

– Буду с вами откровенен, – говорит он. – Сегодня мы не играем в гольф.

– Правда?

Мужчина качает головой.

Я выглядываю в окно и вижу, что кабина самолета открыта и из люка на землю спущен трап. Мужчина в униформе – наверное, второй пилот – неподвижно стоит у трапа и ждет. Чего ждет?

Я снова поворачиваюсь к Джефферсону:

– Думаете, я вот так просто запрыгну в самолет, понятия не имея, куда направляюсь? Я даже вас не знаю!

Джефферсон вздыхает, но ничего не говорит.

– Послушайте, я ценю то, что вы для меня сделали, сохранили мне работу и все такое, но я не могу лететь с вами. У нас с женой планы на сегодняшний вечер.

Мужчина отмахивается от моих слов:

– Вы вернетесь задолго до начала концерта. Более того, вы с Лисси поедете на него в этом лимузине.

Я в полном недоумении. Он знает о концерте? Знает, как зовут мою жену? У меня просто нет слов. Я смотрю в его серо-голубые глаза, на бриллиантовые запонки и думаю, что хотя Джефферсона и не назовешь самым страшным парнем в мире, но в его присутствии мне как-то неуютно.

– Ганнибал.

– Прошу прощения?

– Мы летим в Ганнибал, штат Миссури.

– В Ганнибал?

– Совершенно верно. Сорок минут туда, сорок обратно и два, максимум два с половиной часа там. К пяти доставим вас на стоянку у ресторана, где осталась ваша машина, а в половине шестого вы будете дома. Перкинс заедет за вами в шесть. На шесть пятнадцать для вас заказан столик в «Джузеппе» – поужинаете и поедете на концерт.

– Должно быть, вы шутите! Я не могу себе этого позволить.

– Лимузин мой, а вечером стоимость ужина в «Джузеппе» покажется вам пустяком.

– Неужели? – Я закатываю глаза. – Почему?

– Потому что мы летим в Ганнибал.

– Это вы так сказали.

– Готовы?

– Что там такого, в этом Ганнибале?

Джефферсон стучит в окно костяшками пальцев, и Перкинс открывает дверь с его стороны. Прежде чем выйти из лимузина, Джефферсон наклоняется ко мне и шепчет:

– Ваш миллион долларов.

Глава 13

Самолет набирает высоту. Электронная карта на дисплее показывает нашу скорость, высоту и ожидаемое время прибытия в Ганнибал. Несколько минут назад мне сообщили, что мы направляемся туда, чтобы забрать мой миллион долларов. Все согласно списку желаний, составленному мною в ночь на понедельник.

– Как такое возможно?

– Вы заполнили анкету, – отвечает Джефферсон.

Я сержусь, и это, по всей видимости, отражается на моем лице:

– Вы хотите сказать, что любому, кто заполнит анкету, гарантируется исполнение желаний?

– Нет. Только небольшой доле процента.

– Тогда почему я?

– Желания должны быть исполнимыми.

– Но мой список нереален.

– Почему? – спрашивает он.

– Первый пункт в моем списке – трахнуть Джинни Кидвелл.

Томас Джефферсон скрипит зубами.

Глава 14

Мы приземляемся в региональном аэропорте Ганнибала, где нас ждет еще один длинный лимузин. В Ганнибале холодно, и вдоль взлетно-посадочной полосы лежат остатки недавно выпавшего снега. Мы с Джефферсоном садимся в машину и едем по двухполосной дороге, вскоре выводящей нас на шоссе I-36, поворачиваем налево и набираем скорость.

Для сведения: я не верю, что мы едем забрать миллион долларов наличными. В то же время полностью не исключаю такой возможности, поскольку за прошедший час я выдал ссуду на двадцать миллионов долларов, а также впервые в жизни прокатился в лимузине и полетал на частном самолете. Не знаю, что происходит, но вряд ли это шутка. То есть зачем им столько хлопот ради какой-то шутки? Если это и шутка, то чертовски милая! Раз кто-то так развлекается, я не против, чтобы они разыгрывали меня каждую неделю.

– Вы настроены скептически, – говорит Джефферсон.

– Естественно.

– Я вам хоть раз солгал?

– Партия в гольф.

– Насчет партии в гольф я солгал Оглторпу, а не вам.

Думаю, он занимается казуистикой, но меня больше интересуют деньги.

– Значит, вы говорите, что я вот-вот стану миллионером…

– Именно так.

– В чем подвох?

Он выглядит удивленным:

– Что заставляет вас думать о подвохе?

– Видите ли, если верить дорожному указателю, мы уже в Ганнибале. Вы сказали, мы пробудем тут не меньше двух часов. Чтобы забрать миллион долларов, столько времени не нужно.

Он пристально смотрит на меня.

– Вы догадливы. Возможно, я вас недооценил.

– Значит, подвох все-таки есть.

– Есть.

– Я должен кое-что сделать для получения денег.

– Да, должны.

– На это потребуется два часа?

По его лицу пробегает тень. Я не могу понять, то ли он сердится, то ли ему надоели вопросы.

– Все зависит от вас, – говорит он.

– Сколько времени это заняло бы у вас?

В его взгляде гнев сменяется печалью.

– Всю жизнь.

Мы проезжаем мимо фермерских домов, древнего амбара и блошиного рынка с объявлением, сообщающим, что он открыт по выходным дням с апреля по сентябрь. Я замечаю афиши, рекламирующие тур по реке Марка Твена и экскурсию в пещеру Кэмерон, а также указатель с названиями ресторанов быстрого питания у ближайшего съезда.

– Штука, которую я должен сделать… – говорю я.

– Что именно?

– Где это будет происходить?

– В парке Ривервью.

– Далеко отсюда?

– Пара минут.

Меня захлестывают дурные предчувствия. Желудок готов вывернуться наизнанку. Единственное, что удерживает меня от рвоты, это слова Джефферсона: мы заберем деньги и к пяти часам вернемся в Луисвилл. В любом случае он считает меня способным сделать это. Я задаю вопрос: что бы я сделал за миллион долларов? Все, что угодно?

– Убивать я никого не буду.

– Слизняк! – презрительно бросает Джефферсон.

Мы въезжаем в парк и сразу же попадаем на пост охраны. Из моего окна он выглядит как автостоянка у полиции, с дюжиной полицейских машин, как местных, так и полиции штата, двумя машинами шерифов и дюжиной мотоциклов. Ни одного копа в машинах нет, фары не горят. Водитель показывает удостоверение парню на воротах, и мы медленно едем через парк, мимо желтой пожарной машины гигантских размеров, двух белых и одного красного автомобиля «Скорой помощи», трех микроавтобусов новостных служб с логотипами разных станций. Здесь есть такси, эвакуаторы, а также автомобили всех мыслимых цветов и марок.

Теперь мы специально объезжаем парк, заставленный тягачами с прицепами и световыми установками. Мое внимание привлекают два темно-серых микроавтобуса с надписью «Министерство обороны», и затем я вижу сотни людей, разбитых на группы. Одни что-то оживленно обсуждают, и облачка пара поднимаются у них изо рта. Другие просто слоняются. Мы медленно едем через толпу к веренице гигантских трейлеров.

Перед этими пятью трейлерами стоят и охраняют их десять самых внушительных мужчин, каких мне только приходилось видеть. По два охранника на каждый трейлер. На них солнцезащитные очки и темные деловые костюмы, а от уха ко рту тянутся электронные средства связи.

Лимузин останавливается в двадцати футах от самого большого трейлера.

– Что там внутри? – спрашиваю я.

– Ваши деньги.

Я смотрю на двух охранников, стоящих между мной и трейлером. Судя по их бесстрастным лицам, они могут убить раньше, чем я успею пошевелиться.

Я снова поворачиваюсь к Джефферсону.

– Вы хотите сказать, в этом трейлере лежит миллион долларов?

– Именно так.

Я пристально разглядываю трейлер: где-то сорок футов в длину, двенадцать в высоту, две секции с окнами по обе стороны от двери. Трейлер приподнят на три фута над землей и снабжен двумя баллонами с пропаном. В нижнем правом углу надпись «Охранные системы Локхарда» и номер телефона с кодом региона 505.

– Миллион долларов весит меньше, чем вы думаете, – говорит Джефферсон.

– Прошу прощения?

– Я просто говорю, что вас может удивить вес.

– Вы не забыли, что я работаю в банке?

– Вам уже приходилось держать в руках миллион долларов наличными?

– Конечно.

– Правда?

– Ну, не всю сумму одновременно…

– Забавно, – кивает он, потом прибавляет: – Миллион долларов в купюрах по сто долларов весит двадцать и четыре десятых фунта, не считая веса обертки вокруг кирпичей.

– Кирпичей?

– Один кирпич – это пачка в пятьдесят тысяч долларов. В миллионе долларов двадцать кирпичей.

– Знаю.

– Разумеется, нужно еще прибавить вес портфеля.

– Конечно. – Я пытаюсь говорить так, словно веду подобные разговоры ежедневно.

Мы снова смотрим друг другу в глаза.

– Вы клянетесь, что миллион долларов находится в этом трейлере, в чемоданчике? – спрашиваю я.

Джефферсон либо сердится, либо раздражен, и это видно по его лицу.

– В портфеле, – поправляет он.

– Точно?

– Точно.

Я киваю.

– Что я должен сделать за этот миллион?

– Трахнуть Джинни Кидвелл.