Текст книги "Девушка, золотые часы и все остальное"

– Я думал, что познакомился с ними случайно.

– Эта пара не очень-то подбирает незнакомых людей. Для всего есть причина. Чего они от тебя хотят?

– Они пригласили меня в круиз.

– Расскажи мне все, Уинтер. Все до последнего слова.

Он выдал несколько приглаженную версию.

Она нахмурилась.

– Так твой дядя Омар практически ничего тебе не оставил? Наверно, они просто хотят с твоей помощью выяснить, как он действовал.

– Но я не имел никакого отношения к тому, как он… делал деньги. Я по его указаниям занимался совсем иным.

– Чем же?

– Отдавал деньги.

– Что?!

– А вот то, – беспомощно вздохнул он. – Я ездил выяснять, имеет ли смысл отдать деньги? И удастся ли сохранить это в тайне?

– Много денег?

– Думаю, в среднем получалось миллиона три в год.

– Благотворительным организациям?

– Иногда. А иногда людям, пытающимся начать что-то полезное, или маленьким компаниям, у которых были финансовые затруднения.

– Почему он отдавал деньги?

– Он ни к чему не относился слишком серьезно. Никогда ничего не объяснял. Просто говорил, что это помогает ему оставаться везучим. Веселый, надо сказать, был человечек. Любил рассказывать длинные анекдоты и показывать карточные фокусы…

– Ты часто с ним виделся?

– Примерно раз в год. Он всегда ездил один. Повсюду у него были квартиры и дома, и никогда нельзя было знать, где именно он находится.

– Ты мне не лжешь, – сказала она. Это прозвучало больше заявлением, нежели вопросом.

– Не лгу. Пока он был жив, я никому не мог рассказать, какую выполняю для него работу. Теперь, наверно, это не имеет большого значения. Шумная известность, которую он приобрел в самом начале, – вот что сделало его таким скрытным.

– Какая известность?

– Это было давно. Мои родители погибли, когда мне было семь лет, и я стал жить у дяди Омара и тети Тельмы. Она была его старшей сестрой. Дядя Омар преподавал химию и физику в средней школе. В подвале он устроил мастерскую и все время что-то изобретал. Когда мне было одиннадцать лет, он бросил школу в разгар занятий, поехал в Рено и выиграл сто двадцать шесть тысяч долларов. Об этом писали все газеты. Его называли математическим гением. Репортеры не давали ему спокойно прожить минуту. Тогда он положил деньги в банк – так, чтобы мы могли ими пользоваться, – и исчез. Его не было почти год. Появился он в Рено, проиграл сто тысяч долларов, и никто им уже не интересовался. После этого он отвез нас в Техас, где построил себе дом на островке у побережья. Тетю Тельму он вскоре услал обратно в Питсбург, обеспечив на всю жизнь. А я на некоторое время остался там. У него уже тогда были деловые интересы по всему миру. Он оплатил мою учебу и по ее окончании дал работу. Но он ничего мне не оставил, а какие у него были деловые интересы, мне неизвестно. Да и вообще я не очень хорошо знаю его. Газеты оценивают его состояние в пятьдесят миллионов долларов. Мне он оставил свои часы и письмо, которое я получу через год.

– И ты рассказал все это Шарле?

– Да.

– Объяснил, чем зарабатывал себе на жизнь?

– Естественно.

– И ты жил все эти годы, даже не пытаясь узнать что-либо о дяде?

Он разозлился.

– Возможно, я похож на идиота, но я все же располагаю средними умственными способностями, мисс Олден. Мой дядя покинул свой подвал внезапно… Многие ли школьные учителя становятся международными финансистами?

– Значит, он нашел что-то, что давало ему преимущества.

– Какие-то преимущества по отношению к другим людям, да, и поэтому он отдавал деньги. Чтобы совесть не грызла.

– И поэтому Шарла ужасно интересуется этим письмом.

Она кивнула.

– Но она не может, я не могу получить его целый год.

– Ничего, она умеет ждать.

– А вы-то здесь при чем? Вам что нужно? Тоже письмо?

– Мне нужно только какое-нибудь оружие против Шарлы. Если в этой ситуации я его найду, то заставлю Шарлу компенсировать весь тот ущерб, который она мне нанесла. Именно она, потому что Джозеф ничего не решает.

– Он ваш дядя?

– Вот уж нет. Она называет его братом, но он какой-то очень дальний родственник. Да, кстати о родственниках. Ты единственный живой кровный родственник Омара Креппса. Об этом писали газеты, так что Шарла должна знать. Видимо, в дополнение к тому, что указано в завещании, ты получишь и все его личные бумаги.

– Наверно.

Я об этом не думал.

– Можешь поверить, Шарла уже подумала. Не смей ей ничего отдавать.

– За кого вы меня принимаете?

– Не сердись. И называй меня на «ты». Так вот, мы знаем, что Шарла чего-то очень добивается. Нужно узнать, чего именно…

– Пожалуйста, не так быстро.

– Переезжай в «Элизу». – Она записала адрес и номер телефона на клочке бумаги и протянула ему. – Когда узнаешь что-нибудь определенное, найдешь меня здесь. Это небольшая квартирка, мне ее одолжил мой знакомый. Сейчас он в отъезде. Безумно влюблен в меня. Ну, я пошла. И называй меня Бетой, – бросила она через плечо.

* * *

В отеле «Бердлайн» Кирби ждали девять сообщений. Во всех содержалась просьба позвонить мистеру Д. Лерою Уинтермору из фирмы «Уинтермор, Стэбиль, Шэмвэй и Мерц» – эта адвокатская фирма вела дела дяди Омара.

Кирби набрал номер, указанный в последней оставленной ему записке, и обнаружил, что это домашний телефон Уинтермора.

– Мой дорогой мальчик! – сказал Уинтермор. – Я беспокоился о вас. Когда зачитали завещание Омара, у вас был мрачноватый вид.

– Да, я не обезумел от восторга. Я не особенно жаден, но ведь где-то болтаются пятьдесят миллионов.

– Гм. В общем, возникла необходимость сгладить некоторые шероховатости. Вас хотят видеть на совещании в офисе Креппса завтра в десять утра.

– В чем дело?

– Понятия не имею, но у них как будто сложилось впечатление, что у вас с Омаром был какой-то сговор. Что вы скрываете какие-то ценности. Идиотство. Но их беспокоит еще кое-что, этих преданных служащих вашего дяди. С прошлой среды кто-то тщательно обыскал все дома и квартиры Омара.

– Неужели?

– И они намерены как-то связать это с загадочными делами, которые поручал вам Омар.

– Он вам когда-нибудь говорил, в чем заключается моя работа?

– Дорогой мальчик, я не спрашивал.

– Мистер Уинтермор, хотя в завещании указаны только часы и письмо, но я ведь должен получить и все личные бумаги дяди Омара?

– При нормальном течении событий так и было бы.

– Но теперь я их не получу?

– Три месяца назад врачи очень серьезно предупредили Омара в отношении его сердца. Он пришел ко мне в контору и забрал все личные документы, оставив лишь самое необходимое. Я спросил, что он собирается делать со своими бумагами. Он улыбнулся и сказал, что все сожжет. А потом вытащил серебряный доллар у меня из левого уха. У него всегда получались такие фокусы. Насколько мне известно, он все сжег, за исключением одного ящика с документами, который хранится сейчас в главном сейфе «Креппс Энтерпрайзис».

Кирби потащил свои чемоданы вниз, к стойке регистратора, где работал сам хозяин отеля, Хувер Хесс. Это был худой человек с лицом астматика и язвенника.

Он улыбнулся.

– Эй, Кирб, чертовски жаль твоего дядю. Сколько ему было?

– Семьдесят, Хувер.

– Ну теперь твои дела в полном порядке, а?

– Не совсем. Я хочу выписаться. Буду жить в «Элизе».

– О, «Элиза». Возьмешь большой номер, конечно. Почему бы и нет? Раз появились возможности, надо жить красиво.

– Ну я там буду чем-то вроде гостя, Хувер.

– Конечно. Пока не выполнят все формальности и ты не получишь свою кучу денег. Знаешь, Кирб, когда возьмешь эту кучу, становись-ка ты совладельцем моего отеля. Я тебе покажу все книги…

– Мне пока нечего вкладывать.

– Я понимаю. Ты знаешь, что отель дважды заложен. Но с твоим капиталом…

– Я не…

Хувер Хесс отмахнулся от него бледной рукой.

– Ты очень осторожный человек, Кирб. Даже с бабами никогда шума не было. Последняя, которую я здесь видел, она же настоящая леди…

Кирби не сразу понял, что Хесс имеет в виду мисс Фарнхэм, Уилму Фарнхэм. Она была единственным, кроме Кирби, человеком, посвященным в тайную программу дяди Омара, и была беззаветно предана ей. Она вела всю документацию, работая в маленьком офисе очень далеко от главной конторы «Креппс Энтерпрайзис». Иногда они с Кирби устраивали тайные совещания в отеле «Бердлайн».

Кирби расплатился с Хувером и пошел к телефонной кабине в фойе. Он набрал домашний номер мисс Фарнхэм и после восьми гудков повесил трубку.

В отеле «Элиза» его встретили очень радушно. Номер 840 уже готов для мистера Кирби. Номер был примерно в шесть раз больше его комнаты в «Бердлайне», с креслами, столами, мягкой музыкой, солярием с видом на океан, чашами фруктов… Кирби спустился в гриль-бар перекусить. Шел пятый час.

– Дорогой! – сказала Шарла, проскальзывая в кабинку и усаживаясь напротив него. – Где ты был? – Он обратил внимание на ее опасно низкое декольте и легкомысленную шляпку.

– Н-ну, у меня были дела, – пробормотал он.

Она надула губки.

– Я так скучала. Мне тебя ужасно не хватало. Я даже подумала, что не перехватила ли тебя моя эксцентричная племянница.

– Э… нет.

– Это хорошо, милый.

Она могла наговорить тебе чепухи. Я должна заранее тебя предупредить. Она… чуть-чуть помешанная. Совсем чуточку, знаешь ли. Может быть, надо было поместить ее в лечебницу – но родная кровь, ты понимаешь.

– О?

– Она обвиняла меня и Джозефа в ужасных вещах, а я не знала, смеяться мне или плакать. Она ведь живет в мире фантазии.

– В самом деле?

– Да, и в эту встречу она показалась мне еще более ненормальной. Возможно, она сделает тебя ключевой фигурой в одной из своих фантазий. И если это произойдет, вероятно, бросится тебе на шею.

– Бросится мне на шею?

– Это будет очередная маленькая драма по сценарию, которые она сама себе пишет. Ну что тебе посоветовать, Кирби… Она довольно привлекательная девушка.

Может быть, будет лучше, если ты… не станешь отталкивать ее. Ты будешь нежен с нею, да?

– Н-но…

– Вот и спасибо тебе, милый. Ты уж ублажи ее. Говори то, что ей хочется слышать. А я постараюсь найти для нее другую работу. У меня есть друзья в индустрии развлечений. Правда, Бетси лучше быть на свободе, чем запертой где-нибудь?

– Да, конечно.

– Ну ладно, дорогой, сейчас пойдем. Джозеф ждет нас в номере. Выпьем по коктейлю, потом поедем в потрясающий ресторан.

* * *

К половине одиннадцатого вечера Кирби Уинтер говорил уже не совсем связно, а Джозеф временами двоился у него перед глазами.

– Очень любезно, что вы пригласили меня в круиз, – сказал он. – Но я не хочу чувствовать себя…

– Обязанным? – воскликнул Джозеф. – Чепуха!

Мы будем очень рады!

Кирби осторожно повернул голову и спросил:

– Куда она ушла?

– Припудрить нос, возможно.

– Я редко танцую, Джо. Я вовсе не хотел наступать ей на ногу.

– Она вас простила.

– Но я помню этот крик…

– Она необычайно чувствительна к боли. Но и к радости тоже очень чувствительна.

– Потрясающая женщина, – заявил Кирби.

– Кстати, мой мальчик, если вы боитесь вести на «Глорианне» паразитическую жизнь, то у меня в голове есть один проект, за который вы могли бы взяться Весьма достойный проект, должен сказать – Что именно?

– Вы были близки к Омару Креппсу. Фантастический человек, фантастическая карьера. Но мир мало что знает о нем. Он сам об этом позаботился. Я думаю, было бы прекрасным жестом преданности и уважения, дорогой мальчик, если бы вы взялись написать его биографию. Только подумайте, сколько он сделал хорошего, а никто не узнает, если вы не расскажете. Да и вам бы удалось заработать немного денег на такой публикации.

– Интересно, – согласился Кирби.

– Думаю, что для такого проекта вы могли бы собрать все его личные бумаги, документы и записи.

– И привезти их на борт яхты, да?

– Но вы же будете работать на борту, не так ли?

– Загадка Омара Креппса.

– Неплохое название для книги.

– А знаете, я мог бы поклясться, что вы захотите помочь мне разобраться с этими ящиками бумаг.

– Неужели их так много?!

– Да черт возьми.

– Я буду рад помочь, конечно, если я вам нужен.

Кирби чувствовал себя хитрым как лиса.

– Все хранится в отеле «Бердлайн». Ящики макулатуры. Дневники.

– А я и не знал, что все это у вас есть. Вы в прошлый раз не упоминали об этом.

– Забыл, наверно.

– Когда придет «Глорианна», мы все это сможет поднять на борт.

* * *

Проснулся Кирби с ужасной головной болью. Вот и поделом тебе, подумал он в приступе раскаяния. Не надо было столько пить…

Его благие мысли прервал голос Шарлы.

– Ах ты проказник… Солгал мне… Ты ведь виделся с Бетси.

– Но я…

– Я постараюсь простить тебя, милый. Но в будущем…

Оставшись один, он принял холодный душ и думал, думал, думал…

* * *

Конференц-зал был в шестнадцати этажах над улицей, с огромным окном, выходившим на бухту.

За столом сидели восемь человек. Уинтермор – слева от Кирби, а справа расположился бледный малоподвижный человек по имени Хилтон Хиббер, представитель банка, «утрясавшего» завещание Омара Креппса. Остальные пятеро относились к управленческому аппарату «Креппс Энтерпрайзис». От их вида Кирби всегда впадал в депрессию. Он не умел их различать. У них всех были очень похожие фамилии, что-то вроде Грамби, Грумбау и Герман, белоснежные рубашки, золотые часы, запонки и булавки для галстука. У всех – большие мясистые лица, такими обычно показывают губернаторов в телевизионных сериалах.

Средний из них, открывая совещание, сказал:

– Джентльмены, позвольте вкратце перечислить условия завещания мистера Креппса. Все ценности должны быть переданы «Фонду Омара Креппса». «Креппс Энтерпрайзис» нам поручено ликвидировать. Мы, пятеро администраторов «К. Э.», становимся директорами «Фонда Креппса». Мы подумали, мистер Уинтер, что вам следует более активно участвовать в «Фонде». Мы учитываем то обстоятельство, что мистер Креппс не оставил вам денег в завещании. Нам понадобится ответственный секретарь «Фонда», и мы готовы предложить вам двадцать пять тысяч долларов в год.

– Я ничего не просил, – сказал Кирби.

Все пятеро строго посмотрели на него.

– Вы ведь не имеете работы? – спросил средний.

– Сейчас нет.

После довольно долгой паузы заговорил Хилтон Хиббер:

– За последние одиннадцать лет приблизительно двадцать семь миллионов долларов были изъяты из «К. Э.» и переданы фирме «О. К. Дивайсис». Поскольку все налоги были уплачены, налоговое управление этим не интересовалось. Но фирмой «О. К. Дивайсис» единолично владел Омар Креппс. Теперешние книги «О. К. Дивайсис» были переданы мне. Вела их мисс Уилма Фарнхэм, являвшаяся, если не считать мистера Уинтера, единственным служащим «О. К. Дивайсис». Книги показывают, что финансовый капитал составляет четыреста долларов. – Помолчав, он вытер платком лицо, хотя в зале было прохладно. – Больше никаких документов фирмы нет.

– И мы знаем, почему эти документы отсутствуют, – заявил средний из администраторов. – Мисс Фарнхэм утверждает, что действовала в соответствии с указаниями мистера Креппса. Она взяла напрокат грузовик, наняла несколько человек и на следующий день после смерти мистера Креппса увезла все документы в уединенное место и сожгла. Сложила их в кучи, облила керосином и сожгла!

– Весьма прискорбно, – пробормотал мистер Уинтермор.

– А налоговое управление, – продолжал мистер Хиббер, – решит, что это было сделано специально с целью сокрытия ценностей, по которым налог не уплачен. Очевидно, рано или поздно они вызовут мисс Фарнхэм и мистера Уинтера, чтобы извлечь из них информацию об этих ценностях. Вот я и считаю, что если мистер Уинтер будет сотрудничать с нами, это пойдет на пользу всем нам.

Все посмотрели на Кирби Уинтера.

– Позвольте мне сформулировать это так, как я сам понимаю, – сказал он. – Вы можете погореть на налогах. Вы не знаете, чем я занимался последние одиннадцать месяцев, но очень хотите узнать. Если я объясню, что делал и куда исчезли двадцать семь миллионов долларов, то в награду получу необременительную работу на всю жизнь.

– Сформулировано неудачно, конечно, – сказал все тот же администратор. – Но если вы откажетесь от предложения, мы будем вправе подозревать, что часть этих пропавших денег могла быть… переведена на ваш счет.

– Это клеветническое, оскорбительное заявление, – едко проговорил Уинтермор.

Администратор пожал плечами.

– Возможно. Но мы здесь все реалисты.

Кирби откинулся на спинку кресла, изучая напряженные лица.

– Вы просто хотите знать, где все эти деньги, да? – Он увидел шесть энергичных кивков, шесть пар блестящих глаз и улыбнулся. – Их нет.

– Нет! – это был дружный вопль.

– Вот именно. Я их отдал.

Средний администратор стукнул кулаком по столу.

– Сейчас не время для шуток. Мистер Креппс был эксцентричным человеком, но уж не настолько. Где деньги?

– Я их отдал, – сказал Кирби. – Вы меня спросили, я ответил.

– Мой клиент вам ответил, – вставил Унтермор.

Молчание было очень долгое. Нарушил его Уинтермор.

– Как единственный живой родственник, мой клиент имеет право на все личные бумаги и документы, которые оставил мистер Креппс.

У всех пяти администраторов вытянулись лица.

– Он оставил ящик с документами в подземном сейфе, – сказал средний из них. – Мы их… изучили. Похоже, тут какая-то шутка. Ящик содержит фунтов пятьдесят различных текстов о фокусах и магии. Крапленые карты. Фокусы с носовыми платками. Кольца, вдетые друг в друга. Старик был странный человек, знаете ли…

Когда они вернулись в контору Уинтермора, тот вдруг расхохотался. Кирби встревоженно посмотрел на него.

– О, о, о, – задыхался Уинтермор. – Простите меня. Я только теперь поверил. Иного ответа нет. Вы действительно отдали деньги.

– Я же так им и сказал.

– Но они же не могут в это поверить! Сама идея столь чудовищна, что их души бунтуют. Как сейчас смеется Омар, где бы он ни был! А эти пятеро такие серьезные. Я уверен, что мисс Фарнхэм выполняла указание Омара, когда сожгла документы. – Уинтермор высморкался и добавил: – Сейчас принесу ваши часы.

Он вернулся через несколько минут с большими старомодными часами из чистого золота на поношенной цепочке. Часы шли, время показывали верно. На другом конце цепи висел талисманчик в виде маленького золотого телескопа.

– Омар часто говорил о вас, – задумчиво произнес Уинтермор. – Его огорчало, что при малейшей опасности вы забиваетесь в щель. Он боялся, что вы останетесь нюней на всю жизнь. Не обижайтесь, цитата точная.

– И не думаю обижаться. Я опасаюсь того же самого.

– Если бы Омар видел вас сегодня, он бы возрадовался.

– Да?

– Вы вели себя как настоящий мужчина, мои мальчик. А я-то ожидал, что вы станете извиняться перед этими внушительными джентльменами за неудобство, которое вы им причинили, потом во всем чистосердечно признаетесь и примете предложенный ими пост.

– Знаете, я сам удивляюсь, что так не сделал. Но ко мне все пристают с тех пор, как я сюда вернулся.

– А ваша независимость заставила их предположить, что вам дают силу спрятанные миллионы.

– Значит, дядя похвалил бы меня?

– Да.

Омар был интересный человек. Он никогда не делал неверных шагов. Я часто размышлял над секретом его успехов, и, пожалуй, единственным рациональным ответом является то, что когда-то, очень давно, он разработал точный математический метод предсказания будущих событий. Возможно, формулы содержатся в письме, которое он вам оставил. Это можно объяснить его сомнениями в отношении вас. Способность предсказывать будущее – большая ответственность.

Кирби, покинув Уинтермора, пошел в ближайшее кафе перекусить. Одно слово звучало у него в голове: нюня. Это было слово из девятнадцатого века, однако он не мог найти в современном языке ни одного другого с такими же оттенками смысла. Нюня – тот самый парень, который извиняется, если вы наступаете ему на ногу.

Кирби думал о том, насколько выражен его собственный нюнизм. Излечим ли он? Можно ли вообще прожить жизнь в постоянной готовности пригибаться и прятаться?

Собственно говоря, на совещании он не вел себя как нюня.

Хотя нужно честно сказать, что его поддерживала мысль о мисс Уилме Фарнхэм и о том, что она сделала. Пусть теперь администраторы попотеют. Он подошел к телефонным кабинкам и позвонил Уилме домой. Она ответила на втором звонке, голос у нее был холодный.

– Кирби Уинтер. Я пытался связаться с вами вчера.

– Да?

– Ну, я думал, нам надо поговорить.

– Вы так считали?

– Что с вами такое?

– Со мной ничего, мистер Уинтер. Контора закрыта. Я ищу другую работу. Мы не имеем друг к другу никакого отношения. Прощайте, мистер Уинтер.

Она положила трубку, но он тут же снова набрал ее номер.

– Ну что еще вы можете мне сказать, мистер Уинтер?

– Послушайте, мисс Фарнхэм, Уилма. Я слышал, вы сожгли все документы.

– Это верно.

– Значит, налоговое управление может вызвать вас лично…

– Мистер Уинтер! Я знала, что вы позвоните мне. Я знала, что вы сразу же забудете слово, данное мистеру Креппсу. А я собираюсь сдержать свое слово. Лучше я сгнию в тюрьме, чем нарушу обещание, которое дала этому великому человеку А вы слизняк, мистер Уинтер. Больше не беспокойте меня, пожалуйста.

Через двадцать минут он уже колотил кулаком в дверь ее квартиры.

– Уйдите! – прокричала она.

Он продолжал колотить. Открылась дверь через холл. На него испуганно смотрела женщина.

Кирби обратил к ней свою улыбку маньяка, и она быстро скрылась.

Наконец Уилма Фарнхэм открыла свою дверь. Она пыталась преградить Кирби дорогу, но он бесцеремонно ее оттолкнул и вошел.

– Как вы смеете!

– Прекрасная реплика, Уилма. Сядьте и слушайте.

Некоторое время он молча рассматривал ее. На Уилме был бесформенный халат неприятного коричневого цвета. Коричневые волосы спадали к плечам. Очки она не надела и сейчас близоруко всматривалась в него.

– Какого черта вы думаете, что у вас монополия на лояльность и честь, Уилма? Кто дал вам право судить кого-либо без доказательств? Как вы вообще можете что-то обо мне знать?

– Н-но вы всегда…

– Молчать! Вы сделали, как вам было сказано. Прекрасно. Поздравляю. Но и я поступил точно так же. Я не сказал им ни слова.

Она смотрела на него с подчеркнутым недоверием.

– Совершенно ничего?

– Более того. Я сказал им нечто такое, во что они никогда не смогут поверить. Я сказал, что просто отдал деньги.

Ее глаза распахнулись во всю ширь.

– Но… но это…

Вдруг она захихикала. Кирби никогда бы не поверил, что Уилма способна издавать столь девичьи звуки. Потом она захохотала. Он рассмеялся вместе с ней.

Когда оба успокоились, Уилма вышла привести в порядок свое лицо. Кирби достал золотые часы, заглянул в телескоп на истертой цепочке, долго рассматривал циферблат, потом сложную вязь монограммы на задней стороне.

– Он всегда носил их с собой, – сказала Уилма, появляясь. – Всегда.

– Я, наверно, тоже буду их носить.

Уилма обошла кресло, в котором сидел Кирби, и он увидел ее футах в восьми от себя. У него перехватило дыхание.

– Купила два года назад, – прошептала Уилма. – надевала один раз.

Она свои коричневые волосы начесала до такого блеска, что они стали отливать красным. Тело ее не дрожало, нет. Оно, казалось, вибрировало в тон неслышной уху небесной музыке. На Уилме было платье. Кирби никогда не смог бы его описать. Черные кружева у шеи… Нет, лучше и не пытаться. В целом это было нечто изящное и воздушное. Но на груди… но на груди… но на груди! Там материя была поплотнее, и во всю ширину скалила огромные зубы глупая наглая жирная морда кролика. Схватившись за живот, сдерживая рыдания восторга и ужаса, Кирби выбежал из квартиры.

– Мерзаааааавееееец! – прокатился ему вслед хриплый вопль горчайшего разочарования.

Какое-то время он быстро шел по улицам, не разбирая дороги, повторяя «Уилма, Уилма».

Потом, остановившись перевести дух, заметил, что находится в нескольких кварталах от отеля «Бердлайн». Вдруг и впервые с того разговора он вспомнил свою ложь о личных бумагах дяди Омара. Тогда он считал себя ужасно хитрым. Теперь-то Кирби понимал, что это была ужасная глупость.

Он пошел в «Бердлайн». Хувер Хесс встретил его, потирая руки и улыбаясь.

– Кирб, приятель, ты уже готов поговорить о делах? Ты нигде не найдешь…

– Не сейчас, Хувер. Я спешу. Меня интересуют вещи, которые тут у тебя хранятся. Я хотел бы…

– Понятно, я же умею ценить красивый жест, но я тебе говорил, что, пока у меня есть место на складе, хранение за мой счет, так?

– Да. – Ну, я был очень тронут, когда получил эти пятьдесят долларов. Очень мило с твоей стороны.

– Пятьдесят?

Хесс отшатнулся.

– А было больше? Неужели эти вонючие мошенники присвоили часть по пути сюда?

– Э… нет. Больше не было.

– Будь спокоен, Кирб. Они приехали и забрали сундук и большой деревянный ящик сегодня часов в одиннадцать.

– Кто? – спросил Кирби замирающим голосом.

– Люди из «Элизы»! В грузовике из «Элизы»! Да ты что, не помнишь даже, кого послал?

Кирби из телефонной кабины позвонил Бетси – ее домашний номер он запомнил.

– Кирби! Я уже собиралась искать тебя. Тысячу раз звонила в отель. Ты сейчас там?

– Нет. Послушай, я думаю, ты была права, по крайней мере немного.

– Огромное спасибо!

– Не обижайся. При том, как все складывается, разве я могу кому-нибудь доверять?

– О, Кирби, ты показываешь зубы!

– Кажется, я сделал глупость. То есть я думал, что это очень здорово, но я тогда был пьян.

– Приезжай сюда. Я одна. Все и обсудим.

– Но… но… но…

– Быстро сюда, клоун! – Она повесила трубку.

«Я нюня», – мрачно подумал он, отправляясь на поиски такси.

– Посмотри, как я живу, – сказала Бетси, появляясь на пороге. Она была босая, в узких брюках и голубой блузке без рукавов.

Большая часть квартиры представляла собой студию. Кирби увидел кухонный альков и единственную дверь, которая могла вести только в ванную комнату.

– Смотри. Ковры до лодыжек. Скрытое освещение. Камин, перед ним тигровая шкура. Маленькая библиотека – сплошная эротика. Семнадцать зеркал. Я считала. Тридцать одна подушка. Тоже считала. Попробуй догадаться, Кирби, какое хобби у Верни, хозяина квартиры?

– Э… филателия?

Она быстро повернулась к нему, расплываясь в улыбке.

– А у тебя все же есть чувство юмора. Я же думала, ты совсем… Ну ладно, рассказывай все по порядку.

Он рассказал, кое-что опуская.

– Что ты там хранил?

– Да всякие личные вещи. Книги, пластинки, фотографии. Теннисные принадлежности. Охотничьи принадлежности. Даже коньки.

– Коньки – это их потрясет. Ну ладно, теперь мы знаем, что им нужны личные записи твоего дяди. А ты говоришь, что их нет. Ты уверен?

– Вполне.

– Не могла эта Фарнхэм что-нибудь припрятать? Она жутко лояльная.

– Сомневаюсь.

– Шарла и Джозеф будут очень злиться. Но все же для них ты – кратчайший путь к цели. Ты уверен, что не говорил им мой адрес?

– Уверен, – буркнул Кирби.

– Ну ладно, что же получается? Тебе надо вернуться к ним и притвориться хитрым. Как будто ты знаешь, что им нужно. Признайся, что обманул их. Скажи, что согласен выслушать предложение. Может быть, тогда мы лучше поймем, что они ищут – если они сами это знают.

– А может Шарла устроить, чтобы все дома моего дяди… ограбили?

– Почему нет? Это ее обычный стиль.

– Они не смогут добраться до того письма.

– Ну и что, подождут год. А все, что ты получил, – это сувенир.

Он вытащил часы из кармана. Бетси взяла их, стала рассматривать. Потом отдала обратно. Когда Кирби клал часы в карман, Бетси потянулась к нему. Он решил проявить активность. Попробовал обнять Бетси, но, конечно, промахнулся и сунул руку ей под блузку. Грудь была небольшая и упругая. Что-то мелькнуло и обрушилось на его левую щеку. От неожиданной боли глаза наполнились слезами. Когда зрение прояснилось, он увидел, что Бетси посасывает ободранные костяшки пальцев. Кончиком языка он нашел металлическую крошку во рту, вытащил и рассмотрел. Это был кусочек пломбы. Он легонько звякнул, когда Кирби бросил его в пепельницу.

В полной тишине Бетси опять потянулась к нему, взяла сигареты у него из кармана рубашки, вытащила одну из пачки и положила пачку обратно.

– Это квартира на тебя так подействовала?

– Я просто подумал…

– Может быть, общение с Шарлой тебя уже испортило, приятель. Для нее это пустяк, вроде как передать соль за столом. Для меня – нет, Уинтер. Не пустяк.

– А она сказала, все как раз наоборот, – пробормотал несчастный Кирби.

– Долго ты будешь верить ее лжи?

– Теперь уж совсем недолго.

– Я не хотела ударить тебя так сильно, Кирби.

– Ах, бывали дни и похуже.

– Ну ладно, иди. Не говори им, где я живу. Они постараются сделать так, чтобы мы не встречались. Шарла способна устроить любую пакость…

Кирби оказался в «Элизе» без четверти пять, прошел в свою комнату, не остановившись у конторки регистратора. Телефон зазвонил через десять секунд после того, как он закрыл за собой дверь. Телефон не только звонил, но и настойчиво мигал красным светом.

– Ты разве не мог дать мне знать, что задерживаешься, дорогой? – спросила Шарла.

– Мне очень жаль, что так получилось.

– С тобой кто-нибудь есть?

– Нет.

– Как странно.

– Что тут странного?

– Но ведь знаменитости всегда окружены толпами.

– Знаменитости?

– Кирби, милый, ты восхитительно туповат. Беги ко мне скорее. Если очень повезет, мы сумеем добраться до «Глорианны». Она пришла сегодня утром.

– О чем ты говоришь?

– Боже мой, ты действительно не знаешь?

– Нет.

– Ты не останавливался у регистратора?

– Нет.

– Тогда скорее сюда, я все расскажу.

Только Кирби положил трубку, как телефон зазвонил вновь. Напряженный мужской голос произнес:

– Кирби Уинтер?

– Да.

– Слушай, парень.

Без лишних слов. Если тебя еще никто не взял на крючок, две с половиной тысячи долларов за то, что двадцать четыре часа ты не даешь интервью никому, кроме меня. Меня зовут Джо Хупер. Запомнишь? А я позабочусь, чтобы тебя охраняли от всех остальных ближайшие сутки. Договорились?

– Я не понимаю, о чем вы говорите.

– Не вешай мне лапшу на уши, милок. Бери ноги в руки. К себе ты сумел пробраться, молодец, но об этом стало известно, и туда уже идут.

– Кто идет?

– Ты Кирби Уинтер или нет, черт возьми?

Из холла донесся топот, в дверь заколотили.

– Извините, но, кажется, кто-то пришел…

– Это они, растяпа ты! Ну, договорились?

Кирби вздохнул и повесил трубку. Пошел было к двери, но заколебался. Судя по звукам, толпа в холле была большая. Вдруг послышался резкий стук во внутреннюю дверь и приглушенный голос:

– Кирби? – Он узнал Шарлу. Подойдя к двери, шепотом ответил ей. – Отодвинь засов, милый, – сказала она.

На Шарле был халат, из-под которого выглядывали белые бермудские шорты, и огромные солнечные очки.

– Кто это? – в ужасе спросил Кирби.

– Репортеры, любимый мой. Я это предвидела, поэтому попросила Джозефа снять эту комнату – между нашими номерами. Здесь все комнаты соединяются, так что сторону отеля с видом на океан можно превратить в один гигантский номер. Правда, пришлось переселить из этой комнаты очень милую пару, у которой медовый месяц.