Текст книги "Homefront. Голос свободы"

Американские тихоокеанские ВМС сократились до невероятных размеров и впервые со времен Второй Мировой уместились в одном Перл-Харборе.

Уокер в это время стал задумываться: не был ли ошибкой их брак с Рондой? В 2018 году Великая Корейская Республика объявила войну Японии, и начался сущий ад. Корейцы захватили множество американских граждан, проживавших в Японии, в заложники. Правительства вскоре договорились о передаче американских заложников, правда, из-за дороговизны – небольшими группами. Учитывая, что в Японии и Корее жили сотни тысяч американцев, процедура передачи затянулась бы лет на десять.

Даже перед лицом надвигающейся корейской угрозы военные ассигнования были значительно урезаны. Содержать военные базы в Европе на такие деньги стало совершенно невозможно. В 2019 году США предпринимали многочисленные попытки собрать международную коалицию против Кореи, но внутренние трудности и глобальные экономические проблемы не позволили Штатам добиться успеха.

Тем временем, Уокер со своей женой сражались за право выжить в мире, где каждый рассвет нес новые напасти. Вопреки логике Ронда хотела детей. Уокер не мог понять зачем. Расстались они друзьями.

В 2020 году на некоторых территориях Штатов ввели военное положение: глобальный и разрушительный энергетический кризис привел к волне бунтов, росту преступности и нехватке продовольствия. Экономический спад предыдущего десятилетия продолжился и усугубился нефтяным кризисом. Страна переживала массовую миграцию населения, невиданную со времен великой депрессии. Люди бежали от холода в большие прибрежные города. Личный транспорт и дорогое жилье ушли в историю. Частный дом в пригороде стало невозможно содержать. По всей Америке насчитывались тысячи брошенных домов, в то время как страну захлестывали волны перенаселения в мегаполисах.

Мать Уокера умерла и оставила ему дом в Голливуд-Хиллз. Дом стал прибежищем отшельника, спас ему жизнь. К тому времени репортерской работы не осталось, и пришлось перебиваться всевозможным подножным кормом типа «Мусорницы звезд».

2021 год принес новую напасть. В Теннеси вспыхнула и мгновенно распространилась по всей стране «ноксвилльская лихорадка». То был особо опасный штамм гриппа, унесший шесть миллионов жизней. Правительство не смогло принять адекватных мер. Ходили слухи, что вирус был искусственного происхождения и подброшен врагами, однако доказательств не нашлось. А поскольку доступ к медицинским препаратам у граждан был ограничен, лихорадка оставалась страшной угрозой аж до 2023 года. Вымерли Ноксвилл, Литтл Рок, Мемфис, Акрон, болезнь унесла почти все их население. Там, где не зверствовал грипп, военное положение не дало никаких результатов. Муниципальные власти взяли на себя ответственность за безопасность и работу коммунальных служб. Кому-то это удавалось, остальные погрязли в анархии.

И все это время вдоль границ полыхали иммиграционные войны. Банды мексиканцев грабили и разрушали американские города. Канадцам пришлось защищать свои границы от американцев, бегущих из развалившейся страны.

С 2023 года ситуация в целом не изменялась. С одной стороны, Корея наконец-то согласилась возвращать американских репатриантов на переоборудованных грузовых судах. Американских граждан свозили со всех территорий, оккупированных Великой Корейской Республикой, – из Японии, Малайзии, Индонезии, Филиппин, Таиланда, Камбоджи, Вьетнама. Это был несомненный плюс. С другой стороны, сам факт существования Великой Корейской Республики уже был поводом для беспокойства. Антиамериканские выступления, агрессивные захваты территорий, прикрываемые мирными намерениями, военное превосходство Кореи во всей Восточной Азии… Слишком очевидно было сходство с неким немецким диктатором, ставшим причиной глобальных потрясений в середине двадцатого века.

Да пошли они все! Никогда эти любители собачатины Уокеру не нравились. Наверное, это всегда было связано с врожденным недоверием к этой нации. Дед Уокера погиб в Корейской войне 1950–1953 гг.

Жизнь превратилась в ежедневную борьбу за выживание. У тридцатичетырехлетнего Бена не осталось в живых родителей, не было ни братьев, ни сестер. Ронда давно уже вышла замуж, общались они редко. Ему повезло обзавестись собственным домиком в Голливуд-Хиллз. Долгие годы он культивировал в себе умение довольствоваться малым и не тянуться к роскоши. Ему это удалось.

Уокер прибыл на «Арену» задолго до «представления» Сент-Лоренцо. Прямо на парковке жили люди, в старых потрепанных автомобилях и домах-прицепах. Или бездомные, или попавшие сюда без капли бензина, да так и не нашедшие возможности уехать дальше. Такие анклавы превращались в коммуны, огороженные заборами в целях безопасности. Современные трущобы.

Он помахал пропуском с надписью «Пресса» перед носом у охранников, перекрывших въезд на настоящую парковку, и проехал туда, где ставили мотоциклы. Тормознул, нашел место, накинул цепь на шест, торчавший из земли, – такая вот противоугонка. На входе едва сдержался, чтобы не расхохотаться при виде дурачин, заплативших кровные деньги, чтобы послушать болтливого ребенка. Увечные, слепые, глухие – все пришли в надежде на излечение.

Тупицы.

– Хочешь послушать Сент-Лоренцо?

Повернувшись, Бен увидел юношу лет двадцати пяти. Бритый череп, небритые щеки. Явно не бездомный.

– Я журналист. Делаю репортаж, – ответил он.

Парень кивнул и показал на собравшуюся толпу дегенератов:

– Мне стало интересно, кто он такой, но, увидев этих, я что-то засомневался…

– Не трать деньги впустую, приятель, – посоветовал Уокер. – Этот Лоренцо обычный мошенник.

– Да в этом у меня и сомнений нет. Я просто думал, может, хоть поржем. Познакомился вчера в баре с одной девицей, и договорились здесь встретиться. Что-то мне подсказывает, она меня продинамила. Надо, наверное, забить да и возвращаться домой, в Колорадо.

Уокер навострил уши:

– И как там дела, в Колорадо? Лучше, чем здесь?

– Да не особенно. В Денвере черт знает что. Маленькие городки вообще заброшены. Я сам из Монтроуза, это на востоке штата. Там тоже людей негусто. – Он протянул руку. – Джейкобс. Роберт Джейкобс.

Уокер пожал протянутую ладонь и представился.

– Какими судьбами в Лос-Анджелесе?

Джейкобс рассмеялся:

– Не поверишь! Приезжал на собеседование. Нанимаюсь на работу. Представляешь, в корейское консульство здесь, в городе.

– Круто. И в чем работа?

– Они давали объявление, требуются пилоты. Зачем, понятия не имею. А я летал на вертушках в морской пехоте. Когда армию начали сокращать, то всем желающим предложили выйти на пенсию, я согласился.

– Я тебя не осуждаю.

Джейкобс пожал плечами.

– Быть морпехом-летчиком стало скучно. Все время сидели на земле. Поэтому и демобилизовался. С тех пор перебивался случайными приработками в Монтроузе. А тут настоящая работа. Думаю, может, хоть корейцы дадут мне заниматься любимым делом. Не то чтобы они мне нравились, но работа есть работа.

– Согласен. Как сюда добрался?

– Из Колорадо – на поезде. По Лос-Анджелесу – автобусом. Спустил на билеты остатки сбережений. Вечером собираюсь домой, если, конечно, эта цыпа не объявится. Тогда, считай, повезло.

Уокер глянул на часы и посоветовал:

– Слушай, этот Сент-Лоренцо – полный голяк. Поберег бы ты денежки.

– Так и сделаю. Я сразу понял, что ты можешь дать дельный совет, поэтому и подошел. Спасибо.

– За советы денег не беру. Тем более за советы по такому поводу.

Джейкобс вновь протянул руку:

– Приятно было познакомиться, Бен. Счастливо.

– И тебе тоже, друг. Надеюсь, сегодня тебе все-таки повезет.

Они пожали друг другу руки и расстались.

Уокер прошел к дверям, миновал распаленную толпу с билетиками, вновь помахал удостоверением и проскользнул в фойе. Можно было подумать, что на стадионе готовится концерт рок-звезды или, как минимум, спортивный чемпионат, как в старые добрые времена. Толпа уже неистовствовала, а Лоренцо еще не появился. Какая-то группа исполняла религиозные гимны и народные песни – разогревала шумную толпу; почти весть стадион подпевал и хлопал в такт.

Уокер занял место в ложе прессы и приготовился скучать. Интересно, получится ли разнюхать что-нибудь о Лоренцо, написать журналистское расследование и показать всем, что этот «целитель» – пустышка? Мол, на скользкий путь его подтолкнули родители. Или церковь. Вряд ли, правда, редактор пропустит. Но подумать стоит.

Ли Дэ Хен тоже прибыл на лос-анджелесскую «Арену» ради выступления Сент-Лоренцо. Однако он вовсе не собирался слушать этого мелкого шарлатана.

Ли приехал понаблюдать за публикой, определить степень внушаемости жителей Лос-Анджелеса и составить по результатам своих наблюдений окончательный доклад начальству в Пхеньян, приблизив таким образом знаменательный день корейской Победы над хлипкой и хилой Америкой.

Когда Ли впервые оказался в Калифорнии в 2021 году, он успешно затерялся среди населения: приятный в общении продавец электроники, работает на корейского производителя микропроцессоров. Женился на американке корейского происхождения (Ли никогда бы не лег в постель с белой) и осел в небольшом домике в Ван-Найсе, пригороде Лос-Анджелеса.

Кто бы мог подумать, что его позывной – «Сальмуса», корейская гадюка, и что другом его детских игр был сам Блистательный Товарищ Ким Чен Ын. Они и родились-то в один год и один день, 8 января. Отец Ли отличился перед северокорейским правительством в тысяча девятьсот восемьдесят третьем, приняв участие в рангунском теракте, когда погибли несколько высокопоставленных южнокорейских политиков. Тогда отец Кима, предыдущий руководитель Ким Чен Ир, даровал семье Ли особые привилегии. Юному Дэ Хену позволили играть с Чен Ыном, а когда они выросли, обоих послали в международную школу в швейцарском Берне, где обучение велось на английском языке. Там они обучались боевым искусствам, общались на иностранных языках и, пока жили в Европе, не расставались.

Ли считал, что Ким Чен Ын станет выдающимся руководителем, лучшим, чем его отец. Когда Ким Чен Ир умер в 2012 году, Ким Чен Ын при помощи дядюшки Чан Сон Тхэка взошел на престол. Он незамедлительно провозгласил новую эру мира и процветания. С шумом и помпой объявил, что Северная Корея остановит развитие ядерной программы и станет искать пути мирного воссоединения с Южной Кореей. Он даже позволил инспекторам ООН убедиться, что Северная Корея не занимается тайными военными разработками. Вся внутренняя оппозиция в стране бесшумно исчезла, да так, что общество и не заметило.

Затем последовало эпохальное подписание мирного договора между Севером и Югом в 2013 году. Ли принял участие в этом грандиозном событии. Ким Чен Ын получил Нобелевскую премию мира, журнал «Тайм» назвал его «человеком года». На родине его прозвали «Объединителем»; именно он инспирировал вспышку националистических настроений, захлестнувших Южную Корею. Раздались призывы вывести американские войска с юга полуострова, при этом Америку обвинили во всех экономических напастях, исторически довлевших над Кореей.

И Америка вывела свои войска.

В 2014 году Северная Корея дорвалась до европейских и американских технологий, которые ранее продавались только Южной Корее. На корейскую экономику обрушились бонусы в виде доселе не разведанных природных ресурсов и притока образованной, дешевой рабочей силы. Тем не менее, несмотря на все усилия пропагандистской машины Объединенной Кореи, мир продолжал называть полуостров Северной Кореей.

В 2015 году Ким Чен Ын непосредственно возглавил армию. Никто не возмутился. Сразу же началась модернизация и перевооружение. Он пользовался как американскими технологиями, так и оружием, купленным у Китая и русских. А Ли Дэ Хену тем временем поручили возглавить работу в нелегальном отделе тайной полиции, задачей которого стала обработка общественного мнения юга страны. Вожди оппозиции один за другим либо рушили свои карьеры, оказавшись втянутыми в скандалы, либо с ними неожиданно приключались «несчастные случаи».

Такую работенку Ли просто обожал.

К 2016 году сложился культ личности Ким Чен Ына. Его величали спасителем народа, пропаганда изображала его лидером Новой Революции Чучхе. Ли не без удовольствия наблюдал со стороны, как в 2017 году Корея выдвинула официальные претензии к Японии по поводу притеснения этнических корейцев и потребовала международного осуждения. А северокорейский спецназ в это самое время проводил учения в сложных условиях с высадкой морского и воздушного десанта. В 2018 году Японии объявили войну. Корейцы захватили несколько ядерных объектов, а чтобы показать, что не шутят, взорвали один реактор, мгновенно уничтожив тысячи человек и подписав смертный приговор многим и многим японцам, живущим в зоне поражения.

Япония сдалась без единого выстрела. История повернула вспять. Корея оккупировала Японию.

Весь 2019 год Корея расширяла зону влияния в Восточной Азии. Когда военные завладели Японским агентством аэрокосмических исследований, им досталась новейшая ракета MV, созданная на базе американской межконтинентальной баллистической ракеты МХ. Корейцы принялись строить лагеря для интернированных. Ли позабавило их сходство с еще не снесенными лагерями на территории Северной Кореи. Чен Ын повысил Ли в должности. Тот стал ответственным за организацию публичных казней в Японии. В это время гадюка-шпион и заработал позывной «Сальмуса».

Корея захватила много образцов современного вооружения в Японии, поэтому к концу 2020 растущая корейская армия уже овладела навыками управления американской военной техникой.

В 2021 году, после аннексии Малайзии, Индонезии, Филиппин, Таиланда, Камбоджи и Вьетнама, появилась на свет Великая Корейская Республика. Как только новоиспеченный союз заработал, пропагандистская машина с двойным усердием запричитала, обвиняя запад в целом и Соединенные Штаты в частности в неразрешимости ближневосточного конфликта. В том же году Сальмусу заслали в США резидентом, где он обосновался под видом торговца электроникой и быстро женился. Кианна стала чудесным алиби, пока он воплощал в жизнь начальные этапы плана Блистательного Товарища.

В 2022 году корейцы проводили всевозможные военные учения. На переоборудованных торговых судах они перебрасывали войска между своими государствами-сателлитами в Восточной Азии. Ввели систему военно-морского сопровождения для настоящих торговых судов, ходящих в Мексику и обратно, под предлогом защиты от «нападений со стороны США».

В 2023 году Блистательному Товарищу пришла в голову еще одна гениальная идея: чтобы получить корейское гражданство и вступить в Народную Партию, нужно было записаться в армию. Корейская регулярная армия перевалила за двадцать миллионов, включая пять миллионов в экспедиционных силах. Все они стояли под знаменами Корейской Народной Армии.

Наконец, всего год назад родина Сальмусы вернулась к программе непилотируемого освоения космического пространства с целью возродить развалившуюся систему глобального спутникового позиционирования, GPS. Западу не удалось сформулировать, почему он против; корейцы запустили спутник.

Сальмуса, «корейская гадюка», был одним из немногих, кто знал, что за оборудование на самом деле нес спутник.

После нелепого «шоу» Сент-Лоренцо Сальмуса покинул «Арену» на своем «хендэ», самом массовом автомобиле мира. Он будет скучать по машинке, но это лишь эмоции, которых он нахватался здесь, в Америке. Через пару дней он и думать забудет о своем «хендэ».

Настало время привести в действие план Блистательного Товарища, продуманный и начатый многие годы назад. Выехав на шоссе 110, Сальмуса глянул на часы. До начала операции оставалось меньше суток.

Три

15.01.2025

10:00

Лос-Анджелес

Статью о Сент-Лоренцо Бен накатал за час. И шоу, и мальца он порвал в клочья. Уокер сравнил его с давно ушедшими в прошлое нафталинными шарлатанами-целителями, а выступление он величал не иначе как «второсортное цирковое представление».

Отослав статью шефу по электронной почте, Уокер побаловал себя стаканчиком «Джек Дэниэлс», а затем, к собственному удивлению, хорошенько выспался.

Поэтому, приковав свой мотоцикл цепью к парковочному счетчику, он чувствовал себя весьма неплохо. Чиркнув парковочной картой по датчику, Бен прошел мимо бездомных попрошаек, рассевшихся в этот час по всему бульвару Голливуд. Знаменитая Аллея славы за последнее десятилетие утратила весь свой блеск и шик. Муниципалитет за Аллеей не ухаживает, и звезды потихоньку тускнеют, закатываются, и вот их уже не восстановить. Магазинов для туристов почти совсем не осталось. Китайский театр Граумана превратился в ночлежку для бездомных. Кинотеатр «Кодак» давно стал Федеральным центром обогрева, хотя время от времени старая гвардия Голливуда все-таки предпринимала попытки поставить там какое-нибудь представление – раза два в год, не чаще. Правда, на эти представления мало кто ходил. Уокер не переставал удивляться, откуда эти люди берут деньги на постановки. Со временем он пришел к заключению, что кому-то где-то время от времени хочется швырнуть котлету наличности на бочку ностальгии, удовлетворить жажду деятельности, ненадолго возродить старый добрый «город гламурной мишуры», пошуметь и оттянуться.

«Мусорка Звезд» занимала две комнатушки в помещении, бывшем некогда книжным магазинчиком при кинотеатре. Книги здесь все еще продавались, старые запасы стояли на полках, однако за пять лет работы Бен ни разу не видел, чтобы купили хоть одну. Правда, он и приезжал-то сюда не часто, работая, в основном, дома. Правительство штата поощряло такой вид труда. И бензин экономится, и электроэнергия, и снижается нагрузка на городскую инфраструктуру.

Джонни Слазбо, владелец и издатель сетевого журнала «Мусорка», при появлении Уокера даже не оторвался от экрана компьютера. За глаза Бен звал его «Склизбол» вместо Слазбо. Шеф и не подумал выключить порнуху. Эта отрасль единственная была на подъеме. Мало кто мог позволить себе бензин и продовольствие, но вот на порнографию деньги находились. Уокер не раз задумывался о взаимосвязи между активизацией человеческих пороков и наступлением тяжелых времен. Стоит ли удивляться росту аморальных пристрастий во время экономического бедствия? Ему не удалось найти ответа на этот вопрос. Однако факт оставался фактом: проституция, наркомания и алкоголизм процветали. Рисовалась жуткая картина: настоящие деньги стекались к порнозвездам, сутенерам и наркоторговцам. Никогда, аж с самых двадцатых годов прошлого века, организованная преступность не была столь сильна.

– Ты получил мою статью о Лоренцо, Джонни? – спросил Уокер, подтягивая стул поближе к столу Слазбо.

– Угу, – шеф и не подумал оторвать глаз от экрана.

– Я тут прикинул, в следующей статье надо нам этого пацаненка вывести на чистую воду. В смысле, по-настоящему нарыть материала на его родителей, антрепренера, финансы, за ним стоящие. Чую, здесь будет чем поживиться.

Слазбо следил только за действием на экране.

– А смысл?

– Целитель он липовый. Самого мальца я обижать не собираюсь, но вот те, кто им манипулирует, должны получить по заслугам. Они внаглую надувают народ, и я хочу вывести их на чистую воду. Джонни, выключи-ка на минутку порево и послушай меня.

Слазбо ткнул в клавиатуру, и мерзкое видео свернулось, явив взору не менее похабные обои. Шеф, которому не было и тридцати, повернулся к Уокеру и ответил:

– Вряд ли разоблачения порадуют читателей. Сент-Лоренцо – раскрученная фишка. Пипл его хавает, а у нас растут тиражи. Время пройдет, его забудут, тогда и примешься за расследование.

Чего-то подобного Уокер и ожидал.

– Ладно, а как тебе такое предложение: давай мочить корейцев! Хочу порвать Ким Чен Ына в клочья. Он такой же шулер, как и Лоренцо. Великокорейская пропаганда слишком похожа на немецко-фашистскую. Выгляни в окно. Посреди говна и социальной деградации всюду видны следы присутствия корейцев. На них завязано все: экономика, жизнь общества, они залезают в каждую дыру, сколько бы мы ни твердили, что от них исходит опасность.

Слазбо побарабанил пальцами по столу.

– Неплохая речь, Бен. Но я снова вынужден тебе отказать. Не надо нам политики. Нет у нас в «Мусорке» колонки политического обозревателя. Никому она не нужна. Всем насрать на Ким Чен Ына. Народу хочется сочувствия. Им бы только поржать. И мы даем им поржать.

Такой ответ Уокера не устроил.

– Черт возьми, Джонни, тебе что, самому по барабану, что происходит за окном? Настоящих новостей больше нет. И я тоже виноват в том, что кормлю народ помоями. Последние пять лет я только и делаю, что, будто машина без стыда и совести, штампую эти дешевые байки о ничтожествах. Хуже того, я мешаю и порчу кровь другим. У меня не осталось друзей среди коллег.

– Именно так, Уокер. А знаешь почему? Потому что ты – наш лучший репортер. Зарежу-ка я правду-матку. У тебя масса достоинств. Ты беспринципный проныра. Ты и бабку родную продашь за сюжет. Это то, что я в тебе уважаю. Нам как раз и требуются люди без тормозов. Сегодня хороший репортер – это человек, у которого много врагов. У тебя их достаточно. Поэтому заткнись и проваливай. Ищи следующую жертву для интервью.

Уокер поднялся. Перед дверью он остановился, помедлил, и вместо того чтобы выйти, повернулся к Слазбо. Тот уже пялился в порнуху на экране компьютера. Настало время действовать. Обратного пути нет. Он дал шефу возможность исправиться. Тот не воспользовался шансом.

– Знаешь что, Джонни. Я увольняюсь.

Слазбо насторожился.

– В смысле?

– У меня больше нет желания этим заниматься. Увольняюсь. Пожалуйста, заплати мне. На тебе долг. Я больше не вернусь.

У Слазбо челюсть упала:

– Ты что, серьезно?

– Вполне. Хватит с меня.

Тот расхохотался:

– Ты что, спятил? Где ты еще работу найдешь? Ты видишь, что за окном творится?

Уокер наклонился над редакторским столом:

– Именно этот вопрос я задал тебе пару минут назад.

Слазбо осклабился:

– Ну и вали отсюда! Проваливай. Чек пошлю по почте. Если повезет, получишь.

– Черта с два, Джонни. Я знаю, ты держишь наличность на руках, для осведомителей и на травку. – Он протянул руку: – Заплати прямо сейчас. Ты мне должен.

Злобно чертыхаясь, Слазбо вытянул ящик стола, открыл коробочку с наличными и отсчитал несколько банкнот.

– Вот. Не вздумай дверью хлопать.

Кипя от гнева, он повернулся к компьютеру. Уокер сунул деньги в карман и поблагодарил:

– Спасибо, Джонни. Удачи. Прощай.

Развернувшись, он покинул здание.

Уокер остановил «Спитфайр» на гравийной дорожке у своего дома на холме к северу от Малхолланд-Драйв. Его соседи, Гомесы, как раз выбирались из своего потрепанного универсала. Их дом стоял ближе из всех остальных соседей, ярдах в пятидесяти. С домом матери Уокеру повезло. Она купила его в конце восьмидесятых, как раз перед рождением Уокера. В то время здесь, на севере, участки не нагромождали один на другой, и сейчас Уокера вполне устраивало, что никто не сует нос в его дела.

Руди Гомесу было за сорок. Его жене, Луизе, должно быть, столько же, сколько Уокеру. У них было двое детишек, парнишка-старшеклассник и девочка помладше. Гомес уже год как потерял работу. Уокер понятия не имел, как они перебиваются, однако им это удавалось. Уокер и Гомесы часто делились и продуктами, и хозяйственными припасами. Как-то раз он даже дал Гомесу канистру бензина, когда тому было совсем туго.

Гомесы, похоже, только что вернулись из супермаркета. Руди достал из машины покупки, уместившиеся в одном пакете. И детишки, и миссис Гомес выглядели подавленными. Сам Гомес уже давно не улыбался. Что ж, это не вина, а беда человека, подумалось Уокеру. Когда экономика загнулась, загнулась и прибыльная кафешка Гомеса: он торговал бургерами по франшизе. Ах, какие это были гамбургеры! От одних воспоминаний у Бена потекли слюнки. Эх, слопать бы сейчас Биг Мак! По иронии судьбы, «Макдоналдс» едва сводил концы с концами. По всему миру компания закрыла 85 % предприятий. Кафе остались только в крупных городах, и каждый Хэппи Мил стоил небольшого состояния. В Лос-Анджелесе осталось лишь несколько «Макдоналдсов».

– Руди! Луиза! – крикнул Уокер и помахал рукой. – Привет! Как дела!

Гомес лишь кивнул Уокеру. Луиза ответила за мужа:

– Чудесно, Бен. Мы купили хот-догов, на выходные ждем тебя на пикник.

– Здорово. Что захватить?

Дети посмотрели на него как на чокнутого. Что может принести Бен Уокер? Банку горчицы? Уокер хотел было пригласить Гомеса опрокинуть стаканчик, но отец семейства выглядел совсем уж потерянным. Выпивка только усугубила бы депрессию. У парня предостаточно проблем и без того, чтобы Уокер накачивал его алкоголем.

Гомесы ушли в дом, а Уокер закатил мотоцикл в гараж. Отец оставил ему в наследство огромную радость в жизни, – любовь поковыряться с техникой. Если у Уокера и были сокровища, так это его немалочисленные инструменты. Уокеру было двадцать четыре, когда он восстановил «Спитфайр», и тот все еще работал как часики. Бену просто сказочно повезло, что много лет назад удалось накупить запчастей. Сейчас он просто не смог бы себе этого позволить. А еще Уокер ходил в друзьях у Бадди Дженкинса, владельца одной из нескольких сохранившихся станций техобслуживания к северу от Бульвара Голливуд. У них был договор: Дженкинс заныкивает пару канистр для Уокера с каждой заправки, а тот платит Дженкинсу наличными и вовремя. Кредитки были не в чести и не в ходу.

Удастся ли теперь, простившись с работой, оплачивать эти самые канистры?

Войдя в дом, он сразу же включил компьютер – проверить почту и телевизор – так, для фона. Затем пошел на кухню, достал последнюю бутылку «Джека Дэниэлса» и налил себе. А вдруг это действительно последняя бутылка?

По дороге в гостиную он увидел свое отражение в зеркале на стене. Уокер остановился, чтобы внимательнее рассмотреть безработного типа, что уставился на него в ответ. Волнистые каштановые волосы всегда были длинноваты. Зеленые глаза, от которых девицы в колледже млели, выдавали разочарование и горькую тоску.

Зато роскошная улыбка сохранилась.

Так-то.

11:00

Лос-Анджелес

Сальмуса сидел дома в Ван-Найсе перед монитором. Он отлично выспался, невзирая на события, которые предстояло пережить. Уходя утром на работу, его жена, Кианна, не стала беспокоить мужа. Она работала в фаст-фуде неподалеку от дома. У них была своя корейская пекарня, и на общем фоне бизнес шел неплохо. Пончики пользовались спросом, – недорогая еда для всех.

Сальмуса злобно прищурился. Кианне не долго осталось вкалывать. Он посмотрел на часы, открыл сетевой браузер. Подключившись к зашифрованному сайту, ввел пароль и увидел, что агенты уже ждут в чате. Вообще-то, они были разбросаны по всей территории Штатов: по одному в Нью-Йорке, Вашингтоне, Чикаго, Атланте, Майами, Далласе, Хьюстоне, Денвере, Фениксе, Сиэтле и Сан-Франциско. Они подчинялись непосредственно Сальмусе. Законспирированные резиденты ВКР засели в каждом уголке страны; и сейчас они ждали приказов от своих командиров, людей уровня Сальмусы.

Ну, по крайней мере, где-то рядом.

В когорте корейских шпионов Сальмуса был на особом счету. Только он имел прямой выход на Блистательного Товарища. Никто, кроме Сальмусы, не докладывал оперативную обстановку Ким Чен Ыну лично. Сальмуса с нетерпением ждал момента, когда настанет час и он наконец услышит Кима. Как он соскучился по другу детства! Они не виделись уже много лет.

Ли Дэ Хен неожиданно для себя осознал: а ведь никто из американцев даже не догадывается о том, что вот-вот произойдет. Мысль эта потрясла его. Тайные резиденты жили в США прямо под носом у правительства, но никому до них и дела не было. Как только Америка ушла с Ближнего Востока, исламские террористы оставили ее в покое. Время шло, и правительство, якобы ввиду отсутствия необходимости, совсем перестало финансировать некогда многочисленные антитеррористические подразделения. От АНБ остались лишь воспоминания. От ЦРУ – ошметки. От ФБР – вообще ничего. Порвав с бывшими союзниками, Соединенные Штаты стали весьма уязвимы. Из-за сокращения армии, оскопления энергетической инфраструктуры, общественных потрясений и снижения уровня жизни сложилась идеальная обстановка для нанесения удара.

Печатая по-корейски, Сальмуса рассылал последние приказы своим агентам. Сейчас было уже совершенно не важно, попадут они в лапы врага, выполняя это последнее ответственное задание, или нет. Всю жизнь они работали под угрозой ареста и казни. Однако если все пойдет хорошо, то скоро, очень скоро, и он, и его товарищи воссоединятся со своим народом.

На американской земле.

– Дэ Хен? Что ты делаешь?

Сальмуса напрягся. Оказывается, Кианна вернулась домой раньше обычного. Она стояла за спиной.

– Я думала, ты сегодня работаешь.

Кианна настаивала, чтобы дома они говорили только по-английски. Они ведь, в конце концов, американцы. Ну, во всяком случае, она. Если Сальмусе и было стыдно, когда он ответил по-корейски, то только совсем чуть-чуть.

– Я работаю, Кианна. Сегодня самый важный день в моей работе.

Ее смутил неожиданный ответ на корейском.

– Милый, что-то случилось? Что это у тебя на экране? С кем ты говоришь?

Сальмуса спокойно открыл выдвижной ящик стола перед собой и достал девятимиллиметровый полуавтоматический «Дэу» К-5 с глушителем. Пистолет он держал у груди. Так, чтобы она не видела.

– Дэ Хен, я задала тебе вопрос. Чем ты занимаешься?

Сальмуса вздохнул и ответил:

– Готовлюсь начать новую жизнь.

Затем он повернулся к жене и выстрелил ей в грудь. Глушитель сработал как надо, никто на улице не услышал выстрела. Сальмуса встал и перешагнул через тело жены. Кровь быстро заливала кофточку, однако Кианна была еще жива. Она смотрела на мужа в недоумении. Он направил ствол ее в лоб и сказал по-корейски:

– Я никогда тебя не любил.

Шеф конспиративной агентуры Великой Корейской Республики в Соединенных Штатах вновь нажал на спусковой крючок, радуясь, что не придется доставать нож из потайного крепления на ноге. Пора приступать к первой фазе операции.