Текст книги "Правила охоты"

– Господи, я сейчас не могу...

– Произошло еще одно убийство.

– О нет! Кого?..

– Женщину, агента по продаже недвижимости. Обо всех подробностях сообщат в десятичасовых новостях.

– У меня нет телевизора.

– Хорошо, может быть, встретимся завтра? Что, если я заеду к вам около часа.

– Отлично. Господи, бедная я женщина.

– Да. До завтра.

– Как я вас узнаю?

– У меня будет роза в зубах и золотой значок, – шутливо сказал Лукас.

* * *

Комната была забита оборудованием, кабелями, ругающимися техниками и скучающими полицейскими. Операторы обсуждали освещение, пишущая братия расположилась на складных стульях и сплетничала или чертила что-то в своих блокнотах, тележурналисты шныряли вокруг в поисках мельчайших подробностей или слухов, которые бы дали им преимущества перед другими коллегами. Вокруг подиума укрепили дюжину микрофонов, напротив полукругом установили телекамеры на треногах. Один из уборщиков торопливо чинил древко американского флага. Другой пытался втиснуть еще несколько складных стульев между возвышением и камерами. Лукас постоял минутку в дверях, увидел сзади свободный стул и двинулся туда. Кто-то схватил его за рукав куртки.

Он оглянулся и увидел Энни Макгаун. Восьмой канал. Темные волосы, голубые глаза, вздернутый носик. Большой подвижный рот. Ножки мирового класса. Чудесная дикция. Мозги, как у устрицы.

Лукас улыбнулся.

– Лукас, что здесь происходит? – прошептала она, почти прижавшись к нему и не отпуская его руку.

– Шеф явится через пять минут.

– Через четыре минуты у нас очередной выпуск новостей. Я была бы тебе очень благодарна, если бы ты объяснил мне, что происходит, пока есть время. Я могла бы вставить эту информацию в выпуск.

Она застенчиво улыбнулась и кивнула головой туда, куда за дверь вели кабели. Пресс-конференция должна была транслироваться прямо в ее передвижную студию.

Дэвенпорт огляделся. На них никто не обращал никакого внимания. Он кивнул головой в сторону двери, и они выскользнули в коридор.

– Если ты упомянешь мое имя, у меня будут неприятности, – прошептал он. – Давай это будет наше с тобой личное двустороннее соглашение: ты мне – я тебе.

– Договорились, – сказала она и покраснела.

– Мы имеем дело с убийцей-маньяком. Сегодня он убил свою третью жертву. Он их насилует, а потом режет. Первое убийство было совершено около шести недель тому назад, следующее месяц назад. Все это произошло в Миннеаполисе. Мы сперва не делали из этого шума, надеялись его поймать, но сейчас решили, что пора рассказать обо всем публично.

– Боже мой!

Она бросилась по коридору к выходу, туда, куда тянулись кабели.

– Что ты рассказал этой стерве?

Дженнифер Кери материализовалась из толпы. Оказывается, она наблюдала за ними. Высокая блондинка с пухлой нижней губой и зелеными глазами. У нее была ученая степень в области экономики после окончания Стэнфорда и степень магистра журналистики Колумбийского университета. Она работала на студии TV-3.

– Ничего.

Лучше всего придерживаться твердой линии.

– Черт возьми! У нас новости начинаются через... – Она посмотрела на свои часы. – ...через две с половиной минуты. Если она меня обойдет, я не знаю, что сделаю, но я ловка и хитра, и ты очень, очень пожалеешь.

Лукас снова огляделся.

– Ладно, – сказал он. – Просто за мной был должок. Но, если ты проговоришься ей, что я тебе тоже все рассказал, ты от меня не услышишь больше ни слова.

– Идет, – сказала она. – Так что там?

* * *

Позже, вечером того же дня, Дженнифер Кери лежала на животе на кровати Лукаса и смотрела, как он раздевается и снимает спрятанную под брючиной кобуру с пистолетом.

– Ты им когда-нибудь пользуешься или он у тебя только для того, чтобы производить впечатление на женщин? – спросила она.

– Для этого он очень неудобен, – буркнул Дэвенпорт. Он иногда нервничал в присутствии Дженнифер. Ему казалось, что она читает его мысли. – Но иногда такой пистолет может пригодиться. Например, когда нужно купить у торговца дозу, не стоит носить обычный пистолет в обычном месте. Тебя сразу раскусят как полицейского или примут за психопата и ничего не продадут, с тобой не будут иметь дел. Но, если у тебя есть оружие в потайном месте и оно тебе вдруг понадобится, его можно достать быстрее, чем они поймут, что ты делаешь.

– Разве такое бывает в Миннеаполисе?

– Случается. Всякий раз, когда получаешь столько денег... – Он снял носки и теперь стоял в одних трусах.

– В душ пойдешь?

– Да.

Она перевернулась, встала с постели и пошла вместе с ним в ванную. У нее на животе и бедрах отпечатались складки от простыней.

– Знаешь, ты мог бы пригласить Макгаун к себе домой, – сказала она, пока он включал и регулировал воду.

– Да, она, пожалуй, не отказалась бы, – согласился Лукас.

– Так почему же ты ее не пригласил? Только не говори мне, что тебе наскучили новые знакомые.

– Она дура.

Лукас полил Дженнифер на спину теплой водой, а потом брызнул жидким мылом из пластикового флакона и начал тереть ей спину и ягодицы.

– Раньше тебя это не останавливало, – заметила она.

Он продолжал тереть.

– Ты знаешь некоторых женщин, с которыми я встречался. Хоть одна из них была дурой?

Дженнифер немного подумала.

– Может быть, я не всех знаю, – наконец сказала она.

– Ты знаешь достаточно, чтобы понять, с какими женщинами я общаюсь, – проговорил он. – Я не встречаюсь с дурами.

– Тогда говори со мной, как с умным человеком, Лукас. Этот убийца пытал тех женщин, прежде чем убить их? Даниэль достаточно уклончиво говорил об этом. Как ты думаешь, он их знает? Как он их выбирает?

Лукас повернул ее лицом к себе и прижал палец к губам.

– Дженнифер, не дави на меня, хорошо? Если ты застанешь меня врасплох и я что-нибудь сболтну, а ты это используешь, у меня могут быть крупные неприятности.

Она внимательно посмотрела на него. Вода хлестала ему в грудь, его голубые глаза потемнели и глядели настороженно.

– Я не стала бы ничего использовать без твоего разрешения, – проговорила она. – Но ты никогда не проговариваешься. Если только ты не хочешь, чтобы это выглядело так, как будто ты проговорился. Ты хитрющий сукин сын, Дэвенпорт. Я знаю тебя уже целых три года и все еще не могу точно определить, врешь ты или говоришь правду. И я не встречала людей, которые бы так часто притворялись, как это делаешь ты. Может быть, ты и сам не всегда знаешь, притворяешься ты или нет.

– Тебе бы только выпытывать. – Он с сожалением покачал головой. Потом выключил воду и открыл дверцу душа. – Дай мне то большое полотенце, я вытру тебе ноги.

* * *

Через полчаса.

– Иногда мне почти больно, – хрипло проговорила Дженнифер.

– В этом вся соль, – отозвался Лукас, – не переступить черту.

– Ты приближаешься к самой грани, – заметила она. – Должно быть, ты много раз переступал эту черту, прежде чем нащупал ее.

* * *

Еще через два часа.

Лукас внезапно раскрыл глаза. Было темно. На него кто-то смотрел. Это ощущение не покидало его. Пистолет, который он обычно носит на щиколотке, теперь лежал в столе... Дженнифер дотронулась до него, и тогда он понял откуда взялось это чувство.

– Что? – прошептал он.

– Ты не спишь?

– Теперь уже не сплю.

– Можно задать тебе вопрос? – Она немного помедлила. – Я тебе нравлюсь больше, чем другие, или мы все для тебя только развлечение?

– О господи! – простонал он.

– Ответь.

– Ты же знаешь, что это правда. Ты мне нравишься больше, чем другие. И я могу это доказать.

– Как?

– А твоя зубная щетка? В ванной только твоя и моя зубные щетки в стаканчике.

Они помолчали немного, потом Дженнифер уютно устроилась у него на плече.

– Ладно, – сказала она. – Спи.

5

До двадцатого звонка Лукас еще надеялся, что телефон замолчит. После двадцать первого он встал с кровати, а после двадцать пятого снял трубку.

– Да? – сердито сказал он.

В доме было холодно, а он голый. По рукам, по спине, по ногам поползли мурашки.

– Это Линда. – Голос звучал официально. – Господин Даниэль назначил совещание на восемь часов, вы должны присутствовать.

– Хорошо.

– Повторите пожалуйста, Лукас.

– В восемь часов в кабинете у шефа.

– Правильно. Всего доброго.

Она повесила трубку. Дэвенпорт постоял немного, глядя на трубку, положил ее на рычаг, зевнул и пошел обратно в спальню.

Часы на тумбочке показывали семь пятнадцать. Он протянул руку к Дженнифер и хлопнул ее по голой попке.

– Мне пора идти.

– Хорошо, – пробормотала она.

Не одеваясь, Лукас босиком прошел по коридору в гостиную, приоткрыл входную дверь, в щелку убедился, что вокруг никого нет, затем быстро распахнул дверь и схватил с порога газеты. На кухне он насыпал в кастрюльку кофе, добавил молока и развернул газету.

Первая страница была отдана Бешеному. Прямо под названием газеты красовался огромный заголовок. Рассказ был достаточно откровенным и точным Руиц в нем не упоминалась. Начальник полиции ни словом не обмолвился о женщине, которая стала жертвой, но уцелела. Он солгал, сказав, что им известно только о трех нападениях со смертельным исходом. О записках он тоже ничего не сообщил.

Еще была отдельная короткая заметка о том, что участие в расследовании будет принимать Лукас. Он будет работать независимо от отдела по расследованию убийств, но параллельно с ним. Любит спорить. Убил пять человек при исполнении служебных обязанностей. Имеет благодарности. Широко известный изобретатель игр. Единственный полицейский в Миннесоте, который ездит на работу на «порше».

Лукас одновременно допил кофе и дочитал статью в газете, зевнул еще раз и отправился в ванную. Дженнифер смотрела на свое отражение в зеркале и, когда он вошел, повернула голову.

– Мужчины спокойно воспринимают то, как они выглядят.

– Правильно.

– Я серьезно. – Она снова повернулась к зеркалу и высунула язык. – Если бы мои коллеги со студии увидели меня в таком виде, они бы в обморок попадали. Макияж размазан, волосы торчат в разные стороны. Задница болит. Я не знаю...

– Хорошо, пусти меня в ванную, мне надо побриться.

Дженнифер подняла руку и посмотрела на темную поросль у себя под мышкой.

– Мне тоже, – мрачно заявила она.

* * *

Лукас опоздал на совещание на десять минут. Когда он вошел, Даниэль нахмурился и указал на свободный стул. Фрэнк Лестер, заместитель начальника по следственной работе, сидел напротив. Остальные шесть стульев были заняты детективами из отдела ограблений и убийств, в том числе и главой отдела убийств, растолстевшим Лайлом Вулфолком, и его тощим как спица помощником Хармоном Андерсоном.

– Мы должны выработать план работы, – сказал Даниэль. – Я считаю, что по крайней мере один человек должен знать все, что происходит. Лайл отвечает за весь отдел, так что я полагаю, что таким человеком будет Хармон.

Даниэль кивнул в его сторону. Тот сидел и ковырял в зубах красной пластиковой зубочисткой и остановился только, чтобы кивнуть в ответ.

– С удовольствием.

– Тебя, Лукас, контролировать не будут, ты будешь работать самостоятельно, – продолжал Даниэль. – Если тебе понадобится что-то узнать, Хармон скажет тебе, есть ли у нас такая информация.

– Как сегодня обстоят дела с прессой? – поинтересовался Лукас.

– Они здесь на каждом шагу. Расползлись, как вши. Хотели, чтобы я выступил в утренней передаче, но я сослался на то, что у меня совещание. Тогда они попросили разрешения снимать само совещание. Я сказал, чтобы они шли к чертовой бабушке.

– Мэр выступал по телевидению, – сказал Вулфолк. – Он заявил, что у нас есть некоторые версии, над которыми мы работаем, и он считает, что через пару недель мы его поймаем.

– Чертов идиот, – отозвался Андерсон.

– Тебе легко так говорить, – мрачно заметил Даниэль. – Ты ведь гражданский служащий.

Андерсон покосился в сторону Лукаса.

Тот кивнул и сменил тему разговора.

– Что известно об украденном из хранилища оружии?

Андерсон перестал ковырять в зубах.

– Мы составили список, – сказал он, – в него вошли тридцать четыре человека: и полицейские, и гражданские служащие, которые могли его взять. Может быть, есть еще и другие, о которых мы не подозреваем. Обнаружилось, что проклятые уборщики все время туда заходят. Я думаю, что именно они уводят оттуда кое-что. И конечно, каждый из них говорит, что он тут ни при чем. Мы поручили заняться этим отделу по внутренним расследованиям.

– Я хочу поговорить со всеми тридцатью четырьмя, – вмешался Лукас. – Сразу со всеми. Со всей группой. И пусть придет представитель от профсоюза.

– Зачем? – спросил Вулфолк.

– Я скажу им, что хочу узнать о том, что случилось с пистолетом, и, если кто-то признается, я его не выдам. И в этом случае начальство прекратит внутриведомственное расследование, и на этом все кончится. Я им скажу, что если никто не захочет со мной побеседовать, то мы перевернем все вверх дном и рано или поздно найдем того, кто это сделал, и тогда предъявим этому сукину сыну обвинение в соучастии в убийстве, а потом засадим в «Стиллуотер».

Андерсон покачал головой.

– На месте этого парня, я бы на это не пошел.

– У тебя есть что-нибудь убедительное? – спросил Даниэль.

Дэвенпорт кивнул.

– Думаю, что да. Я опишу, как будет проходить дознание, скажу, что я не буду объяснять им их права, так что даже если против них и возбудят дело, то это будет не более чем ловушка для преступника, а потом дело закроют. Я думаю, все можно устроить таким образом, чтобы этот человек согласился.

Андерсон и Даниэль переглянулись. Андерсон пожал плечами.

– Стоит попробовать. Это сразу бы продвинуло расследование. Я организую все ближе к вечеру и постараюсь собрать как можно больше людей. Четыре часа устроит?

– Хорошо, – сказал Лукас.

– Вся информация должна стекаться ко мне в офис, я посажу здесь девушку, которая будет сводить все воедино. Каждый, кто работает с этим делом, получит папку, куда будет вкладываться вся информация, – проговорил Андерсон. – Мы изучим абсолютно все, что знаем об этих людях. Если существует хоть какая-нибудь связь или закономерность, мы ее обнаружим. Каждый вечер все должны знакомиться с вновь поступившими материалами. Если вы что-нибудь заметите, сообщите мне. Мы внесем это в папку.

– Что мы уже имеем? – спросил Лукас.

Андерсон покачал головой.

– Немного. Личные данные, всякого рода прикидки. Первой была Люси Белл, официантка, девятнадцати лет. Вторая – домохозяйка, Ширли Моррис, тридцати шести лет. Третья – художница, которая оказала ему сопротивление, Карла Руиц. Ей тридцать два года. Четвертая – агент по продаже недвижимости Льюис, ей сорок шесть. Одна из них замужем, другие нет. Одна, Карла Руиц, разведена. Агент по продаже недвижимости вдова. Официантка была панком и увлекалась рок-н-роллом. Дама-агент ходила на концерты классической музыки со своим приятелем. Вот так обстоят дела. Единственное, что их объединяет, это то, что они женщины.

Все задумались.

– Какой интервал между убийствами? – задал вопрос Лукас.

– Первое убийство было совершено четырнадцатого июля, второе – второго августа, между ними прошло девятнадцать дней; нападение на Руиц произошло семнадцатого августа, через пятнадцать дней после Моррис; затем была Льюис, тридцать первого августа, спустя четырнадцать дней, – проинформировал Андерсон.

– Промежутки укорачиваются, – заметил один из полицейских.

– Да. Такая тенденция наблюдается. Если только это один и тот же человек, – подчеркнул Вулфолк.

– Если убийства начнут совершаться чаще, преступник будет не так тщательно к ним готовиться, – добавил кто-то из полицейских.

– Это необязательно. Может быть, он их подбирал за полгода вперед. Возможно, у него целая картотека, – сказал Андерсон.

– Есть еще какая-нибудь версия относительно дат? – спросил Лукас.

– Вот что интересно, все они произошли в будние дни: в четверг, во вторник, в среду и еще раз в среду. Ни разу в выходной.

– Не очень-то убедительная закономерность, – заметил Даниэль.

– А что женщины? – продолжал спрашивать Лукас. – Все высокие? У всех большая грудь? Что?

– Они все миловидные. Это мое мнение, но думаю, что оно верное. Все темноволосые, три из них брюнетки – Руиц, Льюис и Белл, последняя красила волосы в черный цвет. У Моррис были темно-каштановые волосы.

– Ха! Половина женщин в городе блондинки или светловолосые, – оживился один из детективов. – Это уже кое-что.

– Таких предположений можно сделать уйму, но нужно быть осторожными и всегда помнить о том, что это могут быть всего лишь совпадения. И все же ищите закономерности, – проговорил Андерсон. – Каждый день приносите свои папки, и я буду давать вам свежие материалы. Читайте их.

– Как лаборатория? Что они там делают, заснули, что ли? – спросил Вулфолк.

– Они делают все, что в их силах. Исследовали клейкую ленту, которой преступник связывал свои жертвы; теперь просеивают весь тот мусор, который собрали пылесосом; обшаривают все в поисках отпечатков. Пока толком ничего не нашли.

– Если хоть одна из этих папок попадет к журналистам, то кому-то очень не поздоровится, – добавил Даниэль. – Все поняли?

Все дружно закивали.

– Не сомневаюсь, что некоторая утечка информации все же будет, – продолжал Даниэль. – Но никто, никто не должен ничего говорить о тех записках, которые убийца оставляет на месте преступления. Если обнаружу, что кто-то проболтался журналистам об этих записках, я узнаю, кто это сделал, и выгоню сукина сына к чертовой матери. До сих пор никто о них не знает. Уверен, на нас будут оказывать давление. На всех нас. Я попытаюсь уберечь вас от этого, но, если этот мерзавец убьет еще хоть одну женщину, репортеры наверняка захотят побеседовать с вами по отдельности. Мы будем как можно дольше избегать этого. Если же настанет момент, когда нам все же придется давать интервью, то мы пригласим юрисконсульта, который будет вам советовать, что говорить, а что нет. Интервью должно быть заранее согласовано со мной. Договорились? Всем понятно?

Все снова закивали.

– Хорошо. Тогда – за работу. Лукас, задержись на минутку.

Когда остальные полицейские вышли, Даниэль прикрыл дверь.

– Я хочу, чтобы ты выступил в качестве неофициального источника информации для прессы, поставляя им те сведения, которые мы сочтем необходимым им предоставить. Ты, как бы случайно, обронишь в разговоре с кем-нибудь из газетчиков или тележурналистов то, что нам нужно, и скажешь, что новость поступила из хорошо информированного источника. И, когда все остальные бросятся ко мне за подтверждением, тут уж я сам справлюсь. Не возражаешь?

– Ладно. Буду скармливать информацию журналистам направо и налево. Самая большая проблема заключается в том, чтобы они не вычислили, что я один даю сведения.

– Так придумай что-нибудь. Ты здорово умеешь это делать. А нам нужен неофициальный доступ в средства массовой информации. Это единственный способ заставить их нам поверить.

– Мне бы не хотелось кого бы то ни было обманывать, – сказал Лукас.

– Мы решим этот вопрос, когда возникнет необходимость его решать. И, если тебе нужно будет прижечь кому-нибудь пятки, ты это сделаешь. Все обстоит слишком серьезно, и нам вовсе не до шуток.

– Ладно.

– Ты договорился о встрече с художницей?

– Да. Сегодня днем. – Лукас посмотрел на часы. – Сейчас мне уже пора заканчивать дела, а к четырем часам я вернусь. Ну, побегу.

Даниэль кивнул.

– Чувствую, трудно нам придется с этим делом. Отдел по расследованию убийств вряд ли поймает преступника. Разве что если им очень повезет. Мне нужна помощь, Дэвенпорт. Разыщи этого мерзавца.

* * *

Оставшееся до встречи время Лукас провел, заглядывая в бары, газетные киоски и парикмахерские, звоня из телефонов-автоматов. Он переговорил с шестью торговцами наркотиками в возрасте от четырнадцати лет до шестидесяти четырех и тремя их клиентами. Он побеседовал с двумя букмекерами, с престарелой четой, с несколькими охранниками, с одним нечистым на руку полицейским, с индейцем из племени сиу и с пропойцей, который, как подозревал Лукас, убил двоих, но они этого заслуживали. Всем им он передал одно и то же: «Некоторое время я буду отсутствовать, но надеюсь, что меня не забудут, потому что я обязательно вернусь».

Его беспокоило то, что ему пришлось заморозить свою сеть. Он относился к своим уличным осведомителям, как к саду, который надо постоянно обрабатывать с помощью денег, угроз, обеспечения неприкосновенности и даже дружбы. Иначе начинают пускать ростки сорняки.

* * *

Днем Лукас позвонил Андерсону, и тот сказал, что назначено совещание.

– На четыре часа?

– Да.

– Я загляну к тебе до начала совещания. Поговорим.

– Хорошо.

Он обедал в «Макдоналдсе» на Университетской авеню. Рядом с ним сидел оборванец, который все время клевал носом и наконец заснул, уткнувшись физиономией в жареную картошку. Прыщавый парень за прилавком наблюдал за бродягой, полуприкрыв глаза, как может смотреть шестнадцатилетний подросток, который многое уже повидал и которому все это неинтересно.

Студия Руиц, расположившаяся в помещении склада, находилась в десяти минутах ходьбы отсюда. Это было обветшалое прямоугольное кирпичное здание с окнами, какие обычно бывают в промышленных постройках, походившими на грязные шахматные доски. Единственный лифт предназначался для перевозки грузов. Им тоже управлял подросток с бесцветным лицом и отсутствующим взглядом. Лукас проехал на лифте до пятого этажа, нашел дверь Руиц и постучал. Не сняв с двери цепочку, Карла Руиц выглянула в щелочку. Он показал ей золотой значок.

– А где роза? – спросила она.

Лукас одной рукой держал значок, а в другой у него был портфель.

– Да вот забыл. Кажется, у меня должна была быть роза в зубах, правильно?

Лукас улыбнулся. Она слегка улыбнулась в ответ и сняла с двери цепочку.

– Я в ужасном виде, – проговорила Карла, открывая дверь.

У нее были овальное лицо и чудесные белые зубы, прекрасно сочетавшиеся с ее темными глазами и черными волосами до плеч. На ней была свободная крестьянского покроя кофта и яркая мексиканская юбка. Глубокая рана на лбу от удара пистолетом все еще не зажила и представляла собой багровый рубец с потемневшим рваным краем. Синяки вокруг глаз на одной половине лица превратились из сине-черных в зеленовато-желтые.

Войдя в помещение, Лукас положил значок в карман. Когда она закрыла дверь, он указательным пальцем за подбородок поднял ее лицо вверх и внимательно осмотрел его.

– С синяками все в порядке, – произнес он. – Как только они начинают желтеть, значит, скоро исчезнут. Через неделю от них ничего не останется.

– Зато шрам останется.

– Посмотрите, – сказал Лукас, указывая на шрам у себя на лице. – Когда это произошло, у меня вся физиономия была разворочена. А теперь осталась только полоса. Ваша будет еще тоньше. Сделайте прическу с челкой, и никто ничего не заметит.

Внезапно поняв, что они стоят слишком близко друг от друга, Руиц сделала шаг назад, обошла Лукаса и направилась в студию.

– Со мной уже раз шесть беседовали, – заявила она, дотрагиваясь до шрама на лбу. – Я думаю, что тема исчерпана.

– Ничего страшного, – успокоил ее Лукас. – Я работаю не совсем так, как остальные. Мои вопросы будут немного отличаться.

– Я читала о вас в газетах. Там говорилось, что вы убили пять человек.

Дэвенпорт пожал плечами.

– Я этого не хотел.

– Не много ли? Отец моего бывшего мужа был полицейским. Так вот он за все время службы ни разу ни в кого не выстрелил из пистолета.

– Что я вам могу сказать? – отозвался Лукас. – Я был на такой службе, где это случается. Если сотрудник полиции в основном занимается расследованием краж со взломом или убийств, то он может за все время так ни разу и не выстрелить из пистолета. Если же человек работает в области наркобизнеса или игорного дела, то здесь совсем иная картина.

– Ладно.

Она вытащила из-под стола табуретку и жестом предложила ему сесть, а сама села по другую сторону стола.

– Что вас интересует?

– Вам не страшно? – спросил он, положив свой портфель на стол и открыв его.

– Не знаю. Мне сказали, что он проник внутрь, подобрав ключ, поэтому хозяин дома вставил новые замки. Полицейский, который здесь был, сказал, что они хорошие. Мне установили телефон, и у меня есть специальный сигнал в службу спасения 911. Я просто должна сказать «Карла», и сюда срочно прибудут полицейские. Участок находится на другой стороне улицы. Все в нашем доме знают, что произошло, и обращают внимание на посторонних. Но, знаете ли, я не чувствую себя в полной безопасности.

– Думаю, что он не вернется, – успокоил ее Лукас.

– Другие ко... другие полицейские тоже так говорят, – подтвердила она.

– Можете называть нас копами[3]3
  Сор (англ.) – пренебрежительное прозвище полицейских в США. – Прим. ред.


[Закрыть], – разрешил Дэвенпорт.

– О'кей.

Она улыбнулась, и он снова восхитился ее ровными белыми зубами. Она была не то чтобы красивой, но необыкновенно привлекательной.

– Ведь я единственный свидетель. И это меня пугает. Я теперь почти не выхожу из дому.

– Мы думаем, что он просто ненормальный, – сказал Лукас. – Ненормальный в квадрате, отличающийся от обычных ненормальных. Кажется, он умен и хитер. Осторожен. И не теряет над собой контроля. Мы считаем, что он вряд ли вернется сюда, потому что таким образом он подвергнет себя риску.

– Мне он показался просто чокнутым, – сказала Карла.

– Так расскажите об этом. Что он делал, когда набросился на вас? – начал спрашивать Лукас. Он быстро пролистал свой экземпляр всех бесед, проведенных с ней сотрудниками отдела убийств полиции Сент-Пола и Миннеаполиса. – Как все произошло? Что он говорил?

В течение сорока пяти минут он осторожно провел ее через каждое мгновение нападения, двигаясь вперед и снова возвращаясь назад, пока каждая мелочь не была обсуждена. Пока она говорила, он наблюдал за ее лицом. Наконец она остановила его.

– Я больше не могу, – проговорила Руиц. – У меня были ночные кошмары. Я не хочу, чтобы они повторились.

– Я тоже этого не хочу, но я хотел вернуть вас к тем событиям, чтобы вы заново их пережили. А теперь я попрошу вас еще об одном. Подойдите сюда.

Он закрыл свой портфель и передал его ей.

– Вот то, что вы купили в магазине. Пройдите от двери мимо столба.

– Я не мо...

– Идите! – рявкнул Дэвенпорт.

Она медленно подошла к двери, потом повернулась и обхватила руками портфель. Лукас спрятался за столб.

– А теперь идите мимо. Не смотрите на меня, – проговорил он.

Она пошла, детектив выскочил из-за колонны и обхватил ее рукой за горло.

– А-а!

– От меня пахнет так же, как и от него? Да?

Он несколько ослабил руку.

– Нет.

– Как? Как от него пахло?

Она повернулась к нему, его рука продолжала лежать у нее на плече.

– Я не... от него пахло каким-то одеколоном.

– От него пахло потом? Он вспотел? У него была чистая одежда или от него воняло?

– Нет. Может быть, что-то вроде одеколона после бритья...

– Он ростом с меня? Сильный?

Дэвенпорт крепко прижал ее к своей груди, она уронила портфель и начала сопротивляться. Некоторое время она боролась, а потом вдруг расслабилась. Лукас еще сильней сжал ее.

– Черт! – воскликнула женщина.

Она снова начала сопротивляться, тогда он отпустил ее. Карла оттолкнула его, ее глаза расширились, она рассердилась.

– Не делайте этого! Отойдите от меня!

Женщина явно перепугалась.

– Он был сильнее меня?

– Нет. Слабее. У него слабые руки. Когда я расслабилась, он тоже расслабился. И тогда я ударила его по ноге.

– Где вы этому научились?

– Меня научил мой свекор. Он обучил меня некоторым приемам самозащиты.

– Подойдите сюда.

– Нет.

– Да идите же, черт бы вас побрал!

Все еще испуганная, она неохотно шагнула вперед. Ее лицо было бледным. Лукас снова поставил Карлу к себе спиной и обхватил ее рукой за горло.

– А теперь, когда он схватил вас, он сказал что-то насчет того, чтобы вы не кричали, а то он вас убьет. Он именно так говорил?

Дэвенпорт крепче сжал руку и приподнял женщину так, что ее ноги почти повисли в воздухе, затем проговорил хриплым голосом:

– Только крикни, и я тебя убью.

Руиц снова задергалась.

– Думайте! – приказал Лукас.

Он отпустил ее и слегка оттолкнул от себя. Потом отошел к самой двери. Широко распахнув глаза, Карла обеими руками держалась за горло.

– Нью-Мексико, – проговорила она.

– Что?

Лукас почуял некий проблеск.

– Я думаю, что, возможно, он из Нью-Мексико. Мне как-то раньше это не приходило в голову, но он говорил не по-здешнему. Дело не в словах или акценте. Это просто какое-то ощущение. Оно совсем не заметно, если только не начинаешь думать об этом. Ощущение такое, как будто я вернулась домой.

– Вы из Нью-Мексико?

– Да. Я там родилась. А здесь живу уже шесть лет.

– Хорошо. Так вы говорите, что от него пахло одеколоном. Хорошим?

– Не знаю... Просто одеколоном. Я в них не разбираюсь.

– Может, это было масло для волос?

– Нет, не думаю. Мне кажется, что это был одеколон. С легким запахом.

– Но от него не воняло? Немытым телом?

– Нет.

– На нем была футболка. Вы сказали, что он белый. Очень белый?

– Абсолютной белый. Кожа у него белее, чем у вас. Вот я смуглая, вы белокожий, но загорелый, а он совсем белый.

– Совсем незагорелый?

– Да. Думаю, что да. Это не просто мое впечатление. На нем были перчатки, и я помню, что его кожа была почти такой же белой, как и перчатки.

– Когда вы беседовали с полицейским из Сент-Пола, вы сказали, что на нем была спортивная обувь. Какого типа, вы знаете?

– Нет. Он просто сбил меня с ног, я поднималась и помню ботинки с такими маленькими штучками с боков, похожими на пузырьки. – Она замолчала и наморщила лоб. – Я не говорила другим полицейским про эти штучки.

– И что это были за штучки?

– Ну такие прозрачные вставки, через которые видно, что там внутри ботинка.

– Да. Я знаю. Вы часто бываете в центре Сент-Пола?

– Иногда.

– Если у вас будет время, прогуляйтесь там сегодня днем и посмотрите на обувь, может быть, вы увидите что-нибудь похожее. Хорошо?

– Конечно. Господи, я не думала...

Лукас достал бумажник, вынул служебную карточку и передал ее женщине.

– Позвоните мне и скажите.

Они поговорили еще минут десять, но больше ей ничего вспомнить не удалось. Он сделал несколько заключительных записей в стенограмме и собрал все свои бумаги обратно в портфель.

– Вы перепугали меня, – призналась Руиц, когда он закрыл портфель.

– Я хочу поймать этого парня, – сказал Лукас. – И я решил, что, возможно, есть нечто такое, что вы сможете вспомнить, только пройдя еще раз через это.

– У меня опять будут ночные кошмары.

– А может быть, и нет. Даже самые жуткие кошмары проходят через некоторое время. Учитывая ситуацию, я не буду извиняться.

– Я знаю. – Она одернула юбку. – Просто...

– Да. Я понимаю. Послушайте, мне нужно позвонить, вы позволите?

– Да, конечно.

Карла снова села на стул. Она была подавлена, почти в состоянии депрессии. Лукас наблюдал за ней, пока узнавал у дежурного номер телефона колледжа святой Анны, потом повесил трубку и снова набрал номер.

– Думайте о чем-нибудь совершенно ином, – посоветовал он ей.