Текст книги "Все эти миры – ваши: Научные поиски внеземной жизни"

«Это жизнь, Джим, но не такая, какой мы ее знаем»

Как будут выглядеть инопланетяне? Полагаю, ни для кого не секрет, что инопланетян в кино обычно представляют в виде гуманоидов по двум причинам: так дешевле, и людям более симпатичны антропоморфные инопланетяне. Из этого правила есть много исключений, но вопрос заключается в том, с чего следует начать поиск инопланетной жизни?

Хоть я и не исключаю, что в один прекрасный день какой-нибудь марсоход снимет замедленное видео, на котором крошечный марсианский слизняк будет ползти по пыльной марсианской равнине, но столь прямолинейные методы для наших целей не подходят. Явление, которое мы называем жизнью, – это набор взаимосвязанных химических процессов; переработка энергии, необходимой для поддержания жизни, приводит к выделению различных побочных продуктов (выдохните, и вы поймете, что я имею в виду). Следовательно, в наших поисках жизни имеет смысл учитывать, как присутствие живых организмов меняет состав окружающей среды. Проявление последствий биологических процессов называется биосигнатурой. Наилучшими или наиболее исчерпывающими можно считать те биосигнатуры, которые нельзя получить методами неорганической химии.

Что касается Земли, то присутствие в атмосфере кислорода, производимого растениями в процессе фотосинтеза, – очевидная биосигнатура. Наблюдатели из космоса, заметив, что атмосфера Земли на 20 % состоит из кислорода, возможно, сделают осторожное допущение, что это – следствие какого-то неизвестного процесса небиологической природы. Однако они непременно заметят, что нашу планету отличает множество признаков, которые указывают на присутствие жизни. Мы явно можем рассчитывать на более пристальное внимание. Подобным же образом астрономы определяют биосигнатуры (в данном случае – атмосферный биомаркер).

Так что, возможно, с практической точки зрения имеет смысл сначала определить, что может служить признаком жизни. Но как быть с источником этих изменений – с живыми организмами? Ранее я утверждал, что, столкнувшись с вопросом, как нам организовать поиск жизни во Вселенной, следует начать с того, что мы знаем о жизни на Земле, и потом оценить, в каком направлении имело бы смысл распространить наши знания.

С этой точки зрения нам следует первым делом обратить внимание на земные организмы: одноклеточные бактерии и археи{8}8
  Бактерии и археи представляют две ветви нашей современной трехдоменной классификации клеточных форм жизни. Бактерии и археи – одноклеточные прокариоты (клетки, лишенные выраженных ядер). Третья ветвь, эукариоты, включает одноклеточные и многоклеточные организмы, клетки которых имеют ядра. Вы являетесь представителем домена эукариотов. Хотя трехдоменная система может показаться менее наглядной, чем классификация, основанная на внешних признаках (например, наличие позвоночника, глаз, противопоставленного большого пальца), она проще и более эффективна, поскольку основана на биохимии живых организмов.


[Закрыть]. Как ни посмотри, эти организмы распространены на Земле шире всего. Бактерии и археи, которые сегодня образуют наибольший объем живой материи (биомассы) на нашей планете, существовали непрерывно на протяжении 3,5–4 млрд лет (динозавры просуществовали 165 млн лет, а мы – пока что всего лишь 2 млн).

И тут важно не осложнять дело, особенно если вы работаете в лаборатории, которая занимается разработкой инструментов для дистанционного поиска жизни на отдаленных планетах и их спутниках. Допустим, вы поставите себе целью сконструировать инструмент, который сможет обнаружить биосигнатуру инопланетной жизни. Когда вы решите эту задачу (и соберете целую кучу научных премий), впору будет задуматься: как же на самом деле выглядит инопланетный слизняк и как устроен?

Контакт

Где будет открыта новая жизнь? Может, мы обнаружим признаки жизни в образце бактериальной слизи, взятом на Титане, спутнике Сатурна? Или, наблюдая какую-либо экзопланету, мы получим свидетельства присутствия в ее атмосфере биомаркера? А может, искусственная жизнь будет получена в пробирке? Или мы получим сообщение, посланное нам из глубин космоса какой-то разумной формой жизни? Что ж, возможно всякое. Однако перед ученым, располагающим лишь ограниченным набором инструментов, встает вопрос: куда направить свои поиски внеземной жизни? Другими словами, если у вас есть средства только на один космический аппарат, куда вы его пошлете?

Когда я задаю такие вопросы своим студентам, большинство из них выбирает бактериальную слизь или биомаркеры. Другие рассчитывают на жизнь из пробирки, а один или двое готовы терпеливо ждать у телефона. Такие ответы – результат полученных в процессе обучения естественно-научных знаний. Цель этого вопроса – заставить их задуматься о том, каким может быть точный сценарий контакта и как нам – в научном и в человеческом плане – на него реагировать.

А теперь переходим к самому интересному: когда мы обнаружим новую жизнь? Через 10 лет? Через 100? А может, через 1000? И снова ответ будет зависеть от точки зрения. Через 10 лет – это, вероятно, чересчур оптимистичный подход{9}9
  Докажите, что я не прав.


[Закрыть]. Для этого требуется допустить, что жизнь широко распространена в тех местах, где мы ее ищем, и что у нас имеется рабочее оборудование, позволяющее сделать однозначный вывод о существовании жизни. Через 1000 лет – мне представляется довольно пессимистичным взглядом. В соответствии с ним открытие переносится в отдаленное будущее, почти не зависящее от наших сегодняшних усилий, из чего можно сделать вывод, что шансы добиться успеха в ближайшей перспективе равны нулю.

Ответ «через 100 лет» – гораздо более многообещающий. Это величина того же порядка, что и продолжительность человеческой жизни. За это время можно спроектировать и соорудить беспилотный космический аппарат для полета к Юпитеру или Сатурну, дождаться осуществления его миссии и осмыслить полученные результаты. За это время можно построить следующее поколение гигантских телескопов, которые позволят исследовать состав атмосферы далеких экзопланет (уже сейчас строятся телескопы с диаметром зеркала более 30 м). Через сотню лет эта цель вполне достижима, если мы сумеем выполнить несколько важных условий: первое – мы должны принимать только взвешенные решения, второе – нам необходимо проявлять настойчивость и, наконец, третье – нам должна сопутствовать удача (мы еще увидим, насколько велика ее роль в подобных делах).

Путешествие длиной в триллионы километров

После открытия множества новых планет, обращающихся вокруг далеких звезд, и начала широкомасштабного обследования планет Солнечной системы, в котором задействована целая армия космических зондов, мы оказались на пороге революции, которая сулит нам столь же волнующие открытия, как и начало применения телескопа в астрономии. Наши познания расширяются потрясающими темпами, однако в отсутствие каких-либо убедительных доказательств обнаружения жизни они остаются неполными.

Цель этой книги – убедительно показать, что современной астробиологии следует сконцентрироваться на пяти наиболее правдоподобных сценариях обнаружения внеземной жизни. Почему именно пяти, может последовать вопрос. Главным образом потому, что «правдоподобный» – это не совсем то же самое, что «вероятный». Если бы я старался убедить вас, что существует одно конкретное направление, одна планета или спутник, где мы с наибольшей вероятностью можем обнаружить жизнь, то это было бы скорее пиаром, чем наукой. С другой стороны, если бы я представил исчерпывающий список вариантов поиска внеземной жизни, то это шло бы вразрез с реальной жизнью, поскольку в действительности мы можем финансировать лишь небольшое число научных проектов. Поэтому, сосредоточившись на пяти сценариях обнаружения жизни в космосе, мы сможем соблюсти баланс между этими двумя крайностями.

Тот факт, что сегодня мы способны рассуждать о том, какие типы живых организмов можно обнаружить в тех или иных местах во Вселенной, – свидетельство огромного прогресса, который произошел в астробиологии за последние 20 лет. Имеют ли под собой такие рассуждения какую-либо реальную основу или это просто научная фантастика? Чтобы ответить на эти вопросы, стоит напомнить, что в любом научном эксперименте заключена значительная доля предположений: если вы точно знаете, чего ожидать, то зачем проводить эксперименты?{10}10
  Ну, например, можно каждый день с утра пораньше ронять на землю яблоко, но было бы странно ожидать, что закон всемирного притяжения вдруг на него не подействует.


[Закрыть] Предположения, изложенные в данной книге, практически ничем не отличаются от тех, которые выдвигает команда ученых, планирующих космическую экспедицию к другим планетам.

Команда НАСА, которая готовила высадку марсохода «Кьюриосити» на Марс в августе 2012 г., не знала, что́ именно они там найдут. Предыдущие миссии обнаружили множество косвенных признаков того, что геологическое строение поверхности планеты сформировалось под воздействием жидкой воды. «Кьюриосити» был снабжен набором инструментов, которые позволяли проводить дальнейшие расширение наших познаний о Марсе, накопленных ранее. В будущем новые, пока еще не запланированные экспедиции будут искать признаки органической жизни в заранее определенных местах, пригодных для ее обитания. Если миссия будет беспилотной, специалистам придется заранее задуматься над тем, какие формы жизни могут встретиться, чтобы запланировать эксперименты для их обнаружения. Если предположения окажутся обоснованными (и жизнь существует), то шансы на успех могут быть весьма значительны. Если же их рассуждения окажутся ошибочными или жизни не существует (или же им просто не повезет), то им грозит разочарование.

Мы исходим из того, что у нас имеется достаточно (по крайней мере, для пяти сценариев поиска жизни) научного опыта, позволяющего делать обоснованные предположения о том, какую именно жизнь у нас есть шанс обнаружить. При этом, конечно, остается значительная доля неопределенности, но это как раз самое интересное. Мы вольны в своих решениях, какими бы они ни оказались – правильными или ошибочными, обоснованными или непродуманными, но от них зависит, что нас ждет в будущем – успех или поражение. Лучше всего это сформулировали Филип Моррисон и Джузеппе Коккони, которые в 1959 г. призвали научное сообщество начать поиски внеземного разума: «Трудно оценить, какова вероятность успеха, но, если вообще не искать, то эта вероятность заведомо будет равной нулю».

2 Пригодна ли вселенная для жизни?

Свойства Вселенной предоставляют нам почти буквально бесконечный простор для рассуждений о возможности существования инопланетной жизни. Как возраст и размер Вселенной влияют на поиски жизни? Откуда взялись на Земле элементы, необходимые для существования живых существ, и встречаются ли эти элементы где-либо еще, кроме нашей планеты? На каком этапе существования Вселенной в ней зародилась жизнь? Если бы Солнечная система сформировалась гораздо раньше, образовалась бы наша Земля? Возникла бы на ней жизнь? И где именно во Вселенной мы можем вести поиски жизни: в ближайшем звездном окружении, в Галактике, во всей Вселенной?

Ночь темна, но с неба светят звезды

Насколько велика Вселенная? Существовала ли она вечно или только определенный промежуток времени? Ответы на эти вопросы можно отыскать в небе над нашими головами. Случалось ли вам, глядя в ночное небо, задумываться не о звездах и галактиках, а о том, почему небо между ними – черное? Вопрос о том, почему ночное небо черное, часто называют парадоксом Ольберса, и, если рассмотреть этот парадокс детально, а потом с помощью современной космологии собрать все его детали вместе, нам откроются основополагающие принципы устройства Вселенной. Если говорить упрощенно, то Вселенная не имеет пределов в пространстве. Она безгранична. Однако она зародилась в определенный момент времени, и, следовательно, у нее есть возраст. С учетом того, что скорость распространения света конечна, все вместе это означает, что в данный момент мы видим лишь ограниченную часть Вселенной, свет из которой успел до нас дойти. Граница, отделяющая ту часть Вселенной, которую можно увидеть, от области, недоступной наблюдателю, называется космологическим горизонтом.

На этом месте читатель вправе потребовать более подробных объяснений, без перескакивания с предмета на предмет. Каким же образом темнота ночного неба может навести на мысль о конечном возрасте существования наблюдаемой Вселенной? Генрих Ольберс (1758–1840) и его современники полагали, что Вселенная бесконечна в пространстве и звезды распределены равномерно по всем ее частям. В каком бы направлении мы ни смотрели на небо, в любой его точке наш взгляд должен встречать звезду. Некоторые из этих звезд будут дальше от нас, некоторые ближе, но, если бы Вселенная существовала бесконечно, мы могли бы увидеть все звезды сразу.

Но ведь более отдаленные звезды должны светить слабее? Совершенно верно. Это важное замечание, и оно поднимает вопрос о том, как астрономы объясняют тот факт, что чем дальше от нас расположен объект, тем он тусклее. Для объяснения этого явления воспользуемся понятием поверхностной яркости звезды, которое можно определить как отношение светимости звезды к ее видимому размеру. Представим, что все звезды имеют ту же поверхностную яркость, что и Солнце. Угловой размер Солнца составляет около половины градуса{11}11
  Вытяните руку перед собой и посмотрите на свой мизинец. Он образует угол примерно в один градус. Угловой размер Солнца (и полной Луны, на которую можно смотреть без вреда для зрения), если смотреть на него с Земли, составляет половину этой величины.


[Закрыть]. Если умножить поверхностную яркость Солнца на его угловой размер, то мы получим суммарную яркость нашего светила. Если мы удалимся от Солнца на значительное расстояние, его яркость останется прежней, но угловой размер уменьшится. Чем дальше от нас находятся предметы, тем меньше они нам кажутся. Очень удаленные звезды обладают такой же поверхностной яркостью, что и ближние, просто они кажутся нам гораздо меньше и поэтому светят тусклее. Но что, если в любом направлении, куда бы мы ни посмотрели, наш взгляд утыкается в звезду и все эти звезды обладают одинаковой поверхностной яркостью? В этом случае маленький видимый размер удаленных звезд уже не будет иметь значения. Если все маленькие круги, которые представляют собой звездные диски, перекрываются, тогда поверхностная яркость неба в этом направлении будет такая же, как поверхностная яркость каждой отдельной звезды. Небо будет таким же ярким, как одна большая звезда.

Но ведь на самом деле этого не происходит? Значит, где-то в рассуждениях мы допустили ошибку. Если мы проследим ход наших рассуждений, то где нам следует внести исправления? Мы можем сделать Вселенную конечной в пространстве, наметив границу. Мы можем сказать, что звезды располагаются лишь в какой-то одной части Вселенной, а не равномерно (мы можем также допустить, что более удаленные звезды обладают меньшей поверхностной яркостью и т. д., но, я думаю, вы уже догадались, куда я клоню). Мы можем предположить, что Вселенная конечна во времени, так что свет, двигаясь с конечной скоростью, еще не успел до нас добраться, и мы видим не всю Вселенную, а только ее часть. В XIX в., во времена Ольберса, астрономия не могла найти определенного ответа на этот вопрос. Требовалось выработать новый взгляд на Вселенную.

Царство туманностей

В 1929 г. Эдвин Хаббл опубликовал результаты своих наблюдений, которые указывали на то, что Вселенная расширяется, разлетаясь от нас во всех направлениях с одинаковой скоростью. В сущности, мы находимся в самом центре гигантского взрыва галактик. Хаббл заметил, что существует связь между яркостью эталонных звезд в выбранных для наблюдения галактиках и выявленным сдвигом в их спектрах. Поскольку яркость зависит от расстояния, а удаление объекта приводит к сдвигу спектра в красную сторону, мы говорим, что Хаббл открыл зависимость между расстоянием до галактики и красным смещением в ее спектре. Так что же такого особенного в нашем местоположении, что вся остальная Вселенная разбегается от нас с огромной скоростью? История современной космологии чрезвычайно захватывающая, поскольку принимавшие в ней участие физики-теоретики и астрономы-практики очень редко, если вообще когда-либо, взаимодействовали между собой. Так, в работе, которая почти полностью прошла мимо внимания Хаббла, два европейских космолога успешно перевели общую теорию относительности Эйнштейна на язык, которым можно было описать законы Вселенной{12}12
  Я не буду здесь говорить обо всех достижениях Эйнштейна. Достаточно сказать, что появившаяся в 1915 г. общая теория относительности дала объяснение гравитации в терминах взаимосвязи между материей, энергией и геометрией пространства-времени.


[Закрыть].

Во время Первой мировой войны Александр Фридман пошел добровольцем на фронт, где использовал свои математические познания для составления таблиц прицельного бомбометания. Почти сразу после войны, в 1922 г., Фридман опубликовал статью, в которой показал, что уравнения теории Эйнштейна, которыми описывается наша Вселенная, допускают динамические решения, а значит, с течением времени ее физические размеры могут как увеличиваться, так и уменьшаться. Более того, с точки зрения математики оказалось значительно труднее представить себе Вселенную, находящуюся в статическом состоянии. В 1927 г. Жорж Леметр показал, что в описанной Фридманом расширяющейся Вселенной должна существовать линейная зависимость между расстоянием и красным смещением, которую Хаббл обнаружил двумя годами позже.

Самым трудным для понимания моментом из объяснений Леметра оказалась концепция того, что вся материя Вселенной – то, что мы называем пространством-временем, – равномерно расширяется, увлекая за собой галактики. Наблюдатель, находящийся в одной из галактик, будет видеть, что все остальные от него удаляются. При этом наблюдатель, находящийся в соседней галактике, будет видеть в точности такую же картину. Данная концепция приводит к просто головокружительным последствиям – каждая галактика оказывается в самом центре расширения Вселенной. Более того, Леметр показал, что, если мы в качестве математической гипотезы допустим движение часов в обратную сторону, то галактики начнут сближаться друг с другом и в какой-то момент времени в прошлом они сойдутся в одной точке. В пределах его математической модели эта точка обозначает начало Вселенной, как мы его себе представляем, – то, что впоследствии назовут Большим взрывом. Время между Большим взрывом и настоящим моментом и есть возраст Вселенной.

Хаббл записал соотношение между расстоянием и красным смещением в следующем виде: скорость удаления галактики = H × расстояние до этой галактики. Значение коэффициента H для современной Вселенной астрономы называют постоянной Хаббла. Мы можем воспользоваться формулой Хаббла, чтобы задать один интересный вопрос: если скорость удаления галактик почти не менялась за время существования Вселенной, то на сколько нужно перевести время назад, чтобы галактики слились в некое начальное состояние? С учетом того что время – это расстояние, деленное на скорость, если мы возьмем формулу Хаббла, связующую эти величины, получим, что искомое значение для времени – 1/H. Современное значение постоянной Хаббла приблизительно равно 70 км/с на мегапарсек (это означает, что, если галактика находится от нас на расстоянии одного мегапарсека – 3,26 млн световых лет, она будет удаляться от нас со скоростью 70 км/с). Однако, если учесть, что за время существования Вселенной скорость разбегания галактик немного менялась, возраст Вселенной, определенный с помощью постоянной Хаббла, будет составлять 13,8 млрд лет.

Так что же, получается не 6000 лет? Не совсем. Стоит отметить, что сопоставление результатов Фридмана, Леметра и Хаббла, которое было осуществлено в 1930-х гг., впервые дало возможность научно определить возраст Вселенной. Существовавшая на тот момент неточность в измерениях привела к тому, что этот возраст был определен как 1 млрд лет, что несколько отличается от принятой на данный момент величины. Когда данные астрономов сопоставили c радиометрическими измерениями возраста земных пород и расчетами времени жизни звезд на основе новой для того времени науки – ядерной физики, был получен поразительный, но тем не менее вполне логичный результат: Земля, звезды и Вселенная в целом оказались значительно старше, чем мы могли себе вообразить. Не тысячи или миллионы лет, а в тысячу раз больше.

Если оставить в стороне невероятное потрясение, вызванное в массовом сознании этим открытием, его результатом стало решение парадокса Ольберса: Вселенная зародилась в определенный момент времени. Самый далекий свет, который мы можем наблюдать сегодня, шел до нас 13,8 млрд лет. Это граница наблюдаемой Вселенной. Что лежит за ее пределами? На этот счет есть множество гипотез. Вполне возможно, что наша Вселенная бесконечна – мы просто этого не знаем. С течением времени наблюдаемая Вселенная расширяется, но только лишь со скоростью движущегося к нам света. Надеюсь, вам нравится нынешний вид звездного неба, поскольку в ближайшее время он не изменится!{13}13
  Это утверждение справедливо для нашего времени, но что случится в отдаленном будущем? Современные наблюдения показывают, что скорость расширения Вселенной увеличивается. Если это правда, то расширение космологического горизонта замедлится и в конце концов остановится на каком-то фиксированном уровне. Со временем все галактики во Вселенной, гравитационно не связанные с галактикой Млечный Путь, удалятся за этот горизонт. Если учесть, что звезды, сияющие сегодня на нашем ночном небе, превратятся к тому времени в звездные останки (черные дыры и холодные нейтронные звезды или белые карлики), каким темным и пустынным будет наш небосклон!


[Закрыть]

Время пошло

Так чего же достигла Вселенная за эти 13,8 млрд лет? Как вписывается жизнь в этот колоссальный временной отрезок? Один из наиболее элегантных способов наглядно продемонстрировать масштаб истории Вселенной – представить весь этот промежуток времени в виде одного года и проследить за событиями на космическом календаре. Большой взрыв произошел в первое мгновение 1 января. Вы читаете эту книгу в последние секунды 31 декабря. Какие события мы можем отметить, оглядываясь на прошедший год?

В первые мгновения Вселенная расширялась как чистая энергия, а затем наступил черед элементарных частиц: рой фундаментальных частиц ринулся на свободу, как стая диких животных, вырвавшихся из зоопарка, и устремился на просторы космоса{14}14
  Я буду придерживаться качественного подхода к описанию истории ранней Вселенной.


[Закрыть]. Материя, из которой мы с вами состоим, зародилась из релятивистского «супа» фундаментальных частиц. По мере того как Вселенная расширялась, «суп» остывал. Из затухающего излучения Большого взрыва стали формироваться атомы химических элементов, более привычных для нас сегодня: водород, гелий, немножко лития и их изотопы. Этот атомный материал впоследствии сконцентрировался в первые космические структуры: медленно остывающие газовые облака.

Первые звезды сформировались в конце первой недели января – через несколько сотен миллионов лет после Большого взрыва. Вскоре после этого появились первые галактики, но для окончательного формирования нашей галактики Млечный Путь пришлось бы подождать до начала марта, т. е. до 10 млрд лет назад. Август был для нас хорошим месяцем – в это время образовалось Солнце, а вскоре после него – все остальные планеты Солнечной системы. В сентябре, через каких-то несколько сотен миллионов лет после образования Земли, на ней появились едва заметные признаки существования жизни – простейшие одноклеточные организмы.

Только через 2 млрд лет, в ноябре, жизнь преодолела изначальный примитивизм и сделала следующий шаг на пути к более сложным, многоклеточным формам. К началу декабря наивысшей формой жизни на Земле была преимущественно слизь. Затем происходит нечто интересное. По причинам, о которых мы сейчас можем только догадываться, условия на Земле и, по-видимому, жизнь как таковая достигли некой критической точки: взрыв эволюционной активности создал множество разнообразных жизненных форм. Это событие произошло 15 декабря, приблизительно 540 млн лет назад, и получило название кембрийского взрыва в соответствии с названием геологической эпохи, в которую оно имело место.

Жизнь в ту пору находилась на самых первых ступеньках эволюционной лестницы. Динозавры появились в канун Рождества, почти одновременно с нашими далекими предками – первыми млекопитающими. На Рождество динозавры почти полностью захватили Землю, но 29 декабря по нашему календарю (или 65 млн лет назад) они вымерли в результате столкновения Земли с астероидом. Это событие как минимум расчистило эволюционную площадку до такой степени, что какие-то малозначительные млекопитающие могли эволюционировать в освободившихся экологических нишах. И, как это часто случается с людьми, только в канун Нового года группа млекопитающих наконец-то взялась за ум и начала думать о будущем. В 10:15 утра появились первые обезьяны, а к 21:24, после 11 часов (или 17 млн лет) эволюционных усилий, они наконец освоили прямохождение. Мы научились писать 15 секунд назад и всего лишь через 5 секунд после этого ухитрились построить пирамиды, что в принципе совсем неплохо. И вот, как марафонец в последнем финишном рывке, Христофор Колумб открыл Америку всего лишь за секунду до наступления Нового года. Можете отдышаться – вы только что преодолели очень длинную дистанцию.

Прокрути мы всю последовательность космической истории снова, могла бы жизнь зародиться раньше? Могла ли она развиваться быстрее? Или мы и так добились необычайного успеха, поскольку жизнь в целом очень редко принимает такие сложные формы? А что, если немного изменить условия в нашей Вселенной? Могла ли жизнь эволюционировать по-другому?{15}15
  А что, если бы уничтоживший динозавров астероид не столкнулся с Землей? Это большой и интересный вопрос, которого я не коснусь в этой книге даже поверхностно.


[Закрыть] Стоит ли нам полностью сосредотачиваться на поисках сложной жизни? Кто сказал, что примитивные формы жизни, пусть даже отличные от земных, не заслуживают нашего внимания? Ответ на этот вопрос зависит от того, для чего это вам нужно: обсуждать кинофильмы или изучать процессы развития жизни. Чтобы понимать, при каких условиях жизнь может возникнуть во Вселенной, а при каких – нет, нам важно учитывать, из чего могут состоять живые организмы и откуда они берут строительный материал.