Книга: Дальний остров - Джонатан Франзен

«В число дорогих нашему сердцу свобод входит свобода выглядеть пошло и раздражать»

⠀ Очерки, опубликованные с 2002 по 2011 гг., здесь выступают поводом для погружения в мир писателя — как самого Франзена, так и вообще писателя, который начинает писать, который в зените славы или пробуксовывает после успеха одного своего романа. Здесь много личного и социально значимого, резкого и неудобного, книжного и совсем не книжного. Здесь автор предстаёт другом Дэвида Фостера Уоллеса, которого не может оставить равнодушным добровольный уход автора «Бесконечной шутки» (а "дальний остров" — это сам писатель, с помощью романа пытающийся наладить связь с огромным миром вокруг). ⠀ Рождение романа как социального феномена для человека нового времени, у которого появляется возможность больше читать и уходить в вымышленный мир, описывается Франзеном так занимательно, что ты даже не замечаешь, как его добровольное отшельничество на "острове Робинзона Крузо" с целью повидать экзотических птиц становится мини-лекцией с экскурсами в историю литературы. ⠀ Знакомые писатели здесь соседствуют с незнакомыми для русскоязычного читателя, с до сих пор (увы!) не переведёнными, поэтому некоторые очерки не столь откликнутся при чтении, но это совсем не повод не восхититься мастерством Франзена, препарирующего тот или иной роман. Безусловно, это своеобразный ликбез для тех, кто хочет/любит читать и пробует писать тексты. ⠀ Кафка, Достоевский, Элис Манро, Дэвид Уоллес, Джеймс Парди, Кристина Стед... Здесь много имён и интересных рассуждений о писателях и их книгах, так что ты потом точно захочешь перечитать известное и взяться за до селе незнакомое в мире литературы! ⠀ Ещё это полные дум об увиденном путешествия по Средиземноморью и по Китаю — с целью защиты исчезающих видов птиц. Это воспоминания о детстве, о тех США — уже утерянных, и появившихся с 2000-ми годами (не думал, что интеллектуальное брюзжание может быть так интересно!). Даже разговор с Нью-Йорком, если бы он был женщиной, здесь тоже имеется. ⠀ В этом сборнике выразилась своеобразная автобиография времени, а Франзен как "гений места" обвёл своим соколиным взглядом тот мир, в котором живут и творят, появляются и гибнут, незаметно пишут тексты или просто бродят по новым землям и пытаются понять суть вещей люди, не всегда реальные (если герои книг), но всегда такие живые. ⠀ Советую читать Франзена! Любую книгу. Потом можно данный сборник. Оценка: 4,5/5 ⠀ Цитаты: ⠀

Вот почему любовь таит в себе такую серьёзную экзистенциальную угрозу техноконсьюмеристскому порядку вещей: она разоблачает ложь.

⠀

Эти страницы тоже зеркало, и если ты по-настоящему любишь художественную литературу, то увидишь, что достойны сохранения лишь те страницы, где ты отражён таким, каков ты есть.

⠀

В «Робинзоне Крузо» личность стала островом; теперь, похоже, остров становится целым миром.

⠀

Сочинительство всегда — и особенно когда он писал «Бесконечную шутку» — было его любовью, и во время многих наших разговоров о роли и назначении романа он очень уверенно утверждал, что художественная литература — решение, наилучшее решение проблемы экзистенциального одиночества.

(о Дэвиде Фостере Уоллесе) ⠀

Кафка показал мне возможности художественной литературы как орудия самоанализа, как средства к преодолению трудностей и парадоксов своей собственной жизни.

⠀

Кафка учит, как можно любить себя, даже будучи безжалостным к себе, как сохранять человечность перед лицом ужаснейших истин о себе самом.

⠀

Долг писателя перед читателями в наши дни — замахнуться на самое трудное, что ты можешь надеяться осуществить. Работая над каждой книгой, ты должен копать так глубоко и тянуться так далеко, как только способен.

Да, кто-то может сказать, ты – мал и жизни не видел. Куда тебе равняться, а уж тем более оспаривать взгляды живого классика американской литературы.

Я всегда считала, что писатели, не зависимо от формата представляемой их информации, живут в нереальном мире, мире грез, из которого они черпают свою силу. Но. Сталкиваясь с истинно талантливыми королями литературы, ты ощущаешь себя ребенком, настолько они чувствуют жизнь. Но в то же время ты можешь негодовать от того, насколько наивны их рассуждения.

Франзен не просто заключает свои мысли в рецензии, представляя обе стороны одной медали. Он заставляет вдуматься и читателя, разрушая ту призрачную грань, разделяющую замысел автора и степень его реализации.

Но наравне с этим, автор обнажает себя, свою душу, скидывая груз, отягощающий его плечи – минута искренности, пропитанная злостью, тоской, печалью. И вот тут и начинается интересное. Ты понимаешь, что им движет, что формирует его взгляды на вещи, как он их видит и с какой стороны.

Дневник человека, будь он писателем, философом, историком, да вообще просто обычным человеком, - это сложная вещь, манящая и в то же время отталкивающая. Насколько порой хочется заглянуть внутрь, подняв занавес, так и навсегда забыть, ругая, что позволил себе эту шалось.

Мысли Франзена, его трактовки – это его внутренний мир. Готова ли я с ним поспорить в некоторых вещах? Да. Восхищаюсь ли я им? Не знаю. Но то, как он четко, оббивая всю шелуху, прямолинейно говорит о важном – достойно уважения.

За каждым ИМХО мы безошибочно определяем масштаб личности. Масштаб, как сравнительная категория: вот автор, а вот он ты - рецензент. И у меня едет крыша, чуть только я пытаюсь представить себе работу, которую проделал автор на пути к завершающей точке своих романов. Обогатительную фабрику, где за каждым словом - инструментом рассказываемой истории - безостановочная внутренняя работа. О которой Франзен говорит с особенной деликатностью, как о чем-то глубоко личном и интимном. Сотворение всегда - таинство. В этом контексте "оценка книги" - высокомерие и фарс - прибавочная значимость меня, за которым всего лишь мнение. И каждая рецензия Дж. Франзена - это всегда часть его личной истории, в основе которой - фундаментом - собственная этика.

И мне чертовски близка его этика. И меня восхищает точность и ясность его языка. И я шевелю пальцами ног от удовольствия понимания. И я с благодарностью вслушиваюсь - что еще может рассказать мне этот человек? Я не согласен или я чего-то не понимаю - может стоит еще подумать?

Однако Франзен в себе уверен. В полном соответствии с концепцией авторской литературы, единственной темой сборника и главным его героем он сделал самого себя. Джонатан Франзен отправляется на необитаемый («дальний») остров, чтобы побыть наедине с собой, наблюдает за птицами, потому что они красивые, читает книги и пишет на них рецензии, рассказывает о своём несчастливом браке, самоубийстве друга-писателя, смерти матери, отношениях с братом. Он пишет откровенно, смело, не стесняясь, и читатель вынужден признать, что герой «Дальнего острова» - «неприятный, скованный, отчужденный, удручающий тип». Но важно другое: литературное самовыражение всегда осуществляется публично. В одном из эссе Франзен отмечает, что назначение литературы – быть «нейтральной общей территорией, где можно установить глубинную связь с другим человеком», и даже утверждает, что литература - «наилучшее решение проблемы экзистенциального одиночества». И тут любопытно, в каком именно виде осуществляется «выход из одиночества».

Главное качество Франзена как писателя – умение видеть тьму. Однако в отличие, скажем, от Фолкнера или Достоевского у Франзена нет защитного механизма, помогающего устоять перед искушением; нет веры, в Бога или человечество, которое «выстоит и победит». Отсюда снисходительная терпимость Франзена к себе и своим героям. Писатель заранее прощает себе (точнее, попустительствует) любую подлость, нечестность или трусость, потому что любой порок или проступок оправданы тем, что станут впоследствии литературой. Желание быть искренним с читателем превращается у Франзена в классическое «заголимся и обнажимся». Такова, по всей видимости, тенденция в современной, по преимуществу автобиографической, литературе: бесстыдная голая «правда» и ничего кроме «правды». Но мне кажется, что простой «интенсивности самонаблюдения» и умения описывать худшее в себе для литературы недостаточно. Хотя Франзен и ссылается на опыт Кьеркегора, Достоевского и особенно Кафки, который научил его «любить себя, даже будучи безжалостным к себе». Но может быть, Кафка писал о другом: как, любя себя, быть к себе безжалостным?

Остальная же половина содержит рецензии на произведения малоизвестных авторов, которые я смело пролистывала, и несколько историй из жизни самого автора, его размышления на те или иные темы, которые, впрочем, не сильно цепляют.

Убил момент, когда автор, проделав долгий путь до прекрасного острова, мечтавший о покое, шелесте волн и пении птиц, всего через несколько дней захотел вернуться домой и заявил, что лучше бы он сейчас сидел дома у телевизора и смотрел супербоул)

Не могу рекомендовать эту книгу, потому что бОльшую ее часть занимают рассказы об отлове птиц и рецензии на книги, но если вы увлекаетесь орнитологией, возможно вам будет интересно. Кстати, очень понравилось оформление самой книги, симпатичные птицы на обложке и приятные плотные страницы, от чего чтение приносило удовольствие, не смотря на довольно средненький уровень повествования.

Вот, к примеру, по мнению Франзена, великолепие длинноклювого кроншепа самоочевидно и открывает некие истины. Какие – ясно, видно, только автору. А еще есть такая птица, как островная райадито. Она является родственницей шипохвостой райадито, удивительной маленькой птички, которую Франзен видел кое-где в лесах материковой части Чили. «Как такие крохотные существа смогли перелететь за пятьсот миль от берега в достаточном количестве для воспроизводства (и последующей эволюции), мы никогда не узнаем», - говорит автор. Интересно? По-моему абсолютно нет.

Зато теперь понятно, откуда у Уолтера в «Свободе» такая прямо-таки маниакальная любовь к птичкам. Мне, конечно, это чувство, наверное, никогда разделить не придется, ибо эти существа для меня навсегда останутся лишь теми, кто гадит сверху. Но если убрать из книги весь нудеж про птиц, их красоту, пользу и т.д. и т.п., то получится сборник воспоминаний отличного писателя. Я такое писательство не люблю, потому что для меня это выглядит так, словно автор как бы стесняется свою автобиографию выпускать, ибо не так велик, но очень уж хочется поговорить о себе. Но, если опустить и этот факт (да-да, здесь еще осталось, что обсуждать), то книжка получится хорошая хотя бы благодаря языку. Я бы опустила все эти сравнения Франзена с Толстым и всю хвалебную мишуру на обложках, а просто показала большой палец, потому что читать этого американца для меня истинное наслаждение (сейчас я говорю только о языке и ни в коем случае не о смысловой наполненности, применительно к данному конкретному случаю). Ну вот, например:

Подобно Крузо, мой отец чувствовал себя обособленным от других, был тверд в своей житейской умеренности, верил в превосходство западной цивилизации над «дикарством» прочих культур, полагал, что природный мир надлежит подчинять себе и эксплуатировать, и был мастером на все руки.

Вообще, у каждого стоящего писателя должна быть книга, которая даже фанатам не понравится. Своеобразная графомания, выпущенная на волне интереса к автору. Точно такая же история с горячо любимым мною Джонатаном Сафраном Фоером. Его «Мясо» - это такая же ода своим увлечениям, предпочтениям и житейским историям.

Тем не менее, «Дальний остров» - это сборник публицистики, поэтому, собираясь его читать, нужно понимать, во что ввязываешься. На страницах своей книги Франзен сыплет не только названиями птиц, но и именами, направо и налево. Читать факты про лиц, носящих эти имена, интересно, но как только перелистнул страницу, сразу про них забываешь. Это как иностранцы читали бы про наших Донцовых, Ургантов и какую-нибудь Ваенгу со сносками: пишет муру, шуткует на ТВ, не умеет петь, но туда же. Прочитал и тут же забыл и имя, и чем занимается. Поэтому все эти Адамы Бегли, Джеймсы Фреи и Эммы Гольдман не переходят со страницы на страницу, а остаются там же, где и были – на сносках, в которые никто не вчитывается.

Но и это еще не все. Книга стала для Франзена выплеском эмоций, криком в толпу о том, что он терпеть не может. Иногда ведь хочется побрюзжать, поныть о том, что поколение-де не то пошло, времена раньше были лучше и тому подобное. Кто-то терзает друзей, кто-то вещает это родным, а кто-то выкладывает все на бумаге, ведь, она, как говорится, не краснеет – и вуаля! – новая книжка тиражом в 3000 экземпляров готова (я про перевод, не знаю уж, какими тиражами у себя в Америке он издается). В общем, если вы Франзена не читали, то берите «Поправки» или «Свободу». Если читали и хотите еще – перечитайте «Поправки» или «Свободу». Если вам пофиг, что читать – вам тоже «Поправки» или «Свобода». А эта книга понравится далеко не всем, так что лучше не рисковать, наверное.

1. Яички не упали Романист Джонатан "Амбелопулия Джо" Франзен публицистический стиль не выдерживает. Язык монотонно сонлив и однообразен – в этом небольшом сборнике один и тот же оборот может встретиться трижды на пятнадцати страницах. 2. Не возникает желания ознакомиться с предметом рецензий Франзена Это, естественно, вызывает раздражение. Ровно как и проплешины непробиваемой тупости – сама задумка под абсолютно идиотским названием "Интервью со штатом Нью-Йорк, как если бы он был женщиной" о многом говорит. 3. Что ещё хуже, Франзен пишет не только романы (почти ©!) Пронумерованные цифрами, затем восторженно озаглавленные части статейки об одной /удостоенной в прошлом году Нобеля/ бабуле из Канады вызывает досадно сосущий рефлекс под ложечкой.

…"и проч. и проч.", как написал бы любимый Франзеном Фёдор Михайлович Достоевский и иже с ним.

Однако Джонатан выступил с повинной со страниц "Дальнего острова", признавшись, что "перебивался" написанием заметок для периодических изданий, при этом считая себя писателем-романистом. По-видимому, "перебивается" и до сих – существовать приходится, а романы выходят раз в десять лет. Вроде даже неплохие. Те же "Поправки" – качественное, объёмное произведение, в котором любой из персонажей прописан интереснее, чем неприятно скучный, любящий свой смартфон BlackBerry и носки от GAP, вечно раздражённый Франзен, предстающий перед нами здесь. В сборнике приведены некоторые занятные факты из истории и теории литературы, и всё же это неудачная карта измышлений современного американского обывателя Франзена. Таким, по самой крайней мере, для меня оказался автор – главный персонаж любого публицистического текста.

Иногда с ними лучше не знакомиться лично, попросту не позволяя заговорить с собой.

Если говорить о самом произведении - по началу очень понравилось, дальше стало скучно и в общем-то нудновато. Это и жанр, пожалуй, не мой. Полностью читать, конечно же, не стал.