Текст книги "Крадущаяся тень"

7

В некотором роде все, что происходило дальше, напоминало прежние дни. Мы получили заказ, переговорили с клиентом, и теперь пришло время готовиться к работе. Если мы собираемся начать в Илинге прямо сегодня, времени на раскачку у нас не было, поэтому Локвуд взялся за дело сразу же, как только мы покинули Дом Фиттис. Стоя прямо посреди запруженного людьми тротуара, он скоренько распределил задания. Они с Холли отправляются за дополнительными запасами соли и железных опилок, Джордж, как всегда, отправляется в Национальный архив искать информацию по каннибалу Гаппи, а я…

А что делать мне? Меня-то куда приткнуть? Оказалось, что некуда.

– С тобой мы встретимся в кафе «Ройял» на площади Пикадилли, – сказал мне Локвуд. – Оттуда возьмем такси и все вместе отправимся в Илинг. В четыре часа, договорились? Надеюсь, тебе хватит времени, чтобы собраться?

– Разумеется, – ответила я.

Я все еще размышляла над тем, что сказала мне Пенелопа Фиттис каких-то пару минут назад. Оказывается, это была ее идея привлечь меня к этому расследованию. И вчера во время разговора у меня на квартире Локвуд не просто опустил эту важную деталь, но еще и разыграл все так, будто действует по собственному наитию.

– Отлично, тогда увидимся позже, как договорились. Отличное дело нам предложили, верно? И я очень рад, что ты будешь с нами.

– Да-да…

По правде сказать, обижаться мне, пожалуй, было не на что. В конце концов, какая разница, кому пришла в голову идея пригласить меня? Пригласили и пригласили, и хорошо. И потом, ведь я сама ушла из агентства «Локвуд и компания», а не они меня прогнали.

Так что все по делу.

– Вообще-то четыре – это поздновато, – заметила я. – Пока доберемся до Илинга, сумерки опустятся. Было бы лучше оказаться там раньше, чтобы успеть и осмотреться, и цепи спокойно разложить. Температуру заранее измерить, посмотреть как следует по всем щелям и углам, которые в темноте вообще можно не заметить. Так что я предлагаю встретиться не в четыре, а в два, – я холодно улыбнулась ему и добавила: – Договорились?

Локвуд склонил голову набок. Даже если он и оторопел слегка от моих слов, вида не подал, молодец.

– Я в принципе согласен с тобой, но у Джорджа останется очень мало времени, чтобы…

– Я считаю, что Люси все правильно предлагает, – неожиданно подала голос Холли. – А ты что скажешь, Джордж?

Джордж поправил на носу очки и ответил:

– Попасть в лапы этому чуваку-людоеду мне вовсе не улыбается. Даже если он теперь уже не чувак, а просто призрак. Дополнительные меры предосторожности не повредят, это точно. Ладно, постараюсь управиться в архиве к двум. Встретимся раньше, как предлагает Люси.

Локвуд пожал плечами и с напускным безразличием согласился:

– Ты, наверное, права, Люси. Хорошо, в два так в два. До встречи.

– Тебе что-нибудь прихватить в магазине у Маллета? – спросила Холли Манро.

– Нет, спасибо, у меня все есть, – ответила я. – До скорого.

Я первой развернулась и пошла прочь, сразу же смешавшись с уличной толпой, проталкиваясь среди встречных прохожих. Отойдя достаточно далеко, чтобы скрыться с глаз, я свернула в боковую улочку, ведущую вниз, к набережной Темзы. Здесь, под каменными арками моста Хангерфорд-бридж находились лавчонки, торгующие по дешевке солью и железом. Дело в том, что я сказала Холли неправду. Припасы мои были почти на нуле.

Впрочем, за эту свою ложь мне было не стыдно. С какой стати агентство должно тратиться на припасы для какого-то приглашенного фрилансера?

Было время отлива, под стеной набережной блестела полоса обнажившейся мокрой гальки. Высоко над водой кружили чайки. На дороге было большое движение. Я пересекла ее и двинулась вверх по течению реки, к мосту. На каждом шагу в глаза бросались яркие плакаты гигантского агентства «Ротвелл». На одном из них талисман агентства, симпатичный рисованный лев по имени Роджер, гнался, растопырив свои мощные лапы, за удирающим от него в страхе призраком – тоже рисованным. На другом плакате Роджер с улыбкой демонстрировал какой-то новейший Домашний оберег, который разработали инженеры из Ротвелловского института. Теперь благодаря их партнерам из корпорации Санрайз этот прибор мог приобрести любой желающий – по очень сходной цене, разумеется. На третьем плакате тоже был лев. Он опирался своей пухлой лапой на могучее плечо владельца агентства, Стива Ротвелла, изо рта которого выдувался белый пузырь с написанными внутри него словами: «Мы боремся за то, чтобы ваша ночь прошла спокойно». Зубы Стива Ротвелла сверкали, его зеленые глаза ярко блестели, подбородок гордо выдавался вперед, словно форштевень боевого корабля, отчего владелец агентства выглядел даже мужественнее и сильнее, чем мультяшный лев. Лицо Стива Ротвелла излучало уверенность в том, что решение Проблемы не за горами – именно эта уверенность делала его популярнейшей личностью во всем Лондоне.

Я хмуро косилась на эти плакаты, продолжая без остановки идти вперед. На меня обещания Стива Ротвелла впечатления не производили, как и его внешность сказочного героя. Однажды я видела, как этот герой хладнокровно проткнул своей рапирой грудь человеку, и с тех пор тихо возненавидела Стива Ротвелла.

Я побывала у торговцев солью и железом, купила все, что мне было нужно, и снова выбралась на набережную. За рекламными щитами, украшавшими низкий парапет набережной, прятались спускающиеся к реке каменные ступени, а рядом с ними, возле самого парапета, я рассмотрела сидящую на корточках сгорбленную девушку и лежащий возле нее драный холщовый мешок. Девушка сосредоточенно счищала налипшую грязь со своих разложенных на мокрой гальке инструментов. По замызганной стеганой куртке, соломенной шляпке, покрытым густым слоем тины тяжелым башмакам и валяющимся на берегу без чувств – очевидно, одуревшим от невыносимой вони – птицам я сразу же узнала Фло Боунс, свою знакомую девушку-старьевщицу. Фло прочесывала берег Темзы, выуживала из тины и грязи всякие предметы, которые могли иметь какое-то отношение к экстрасенсорным явлениям, промывала этот мусор, а потом старалась продать его на черном рынке, чем, собственно, и зарабатывала себе на жизнь. Несколько раз она помогала «Локвуду и компании» и была приличной, даже милой девушкой – если, конечно, соблюдать осторожность и разговаривать с ней, стоя с подветренной стороны и дыша через рот.

Когда я спустилась вниз и подошла ближе, Фло сдирала грязь с какого-то странного предмета, напоминающего широкое кольцо с короткой трубкой на конце. Увидев меня, она улыбнулась и швырнула через парапет увесистый комок мокрой грязи.

– Смотрите-ка, кого мне принесло приливом, – сказала она.

– Порядок, Фло, – по ее меркам, мы очень даже мило поприветствовали друг друга. И грязь она в прохожих на набережной вышвырнула, а не в меня, верно? – Вижу, ты занята. Как улов?

– Кучу мусора нашла. Двух утонувших крыс, свиную голову, а теперь вот еще и тебя.

Шутка.

Я усмехнулась и присела на стенку рядом с Фло. С подветренной стороны, разумеется.

– Небогатый улов. Что так?

– Видишь ли, я полночи провела на сходке старьевщиков, так что времени на работу почти не осталось. Из стоящего нашла только пару костей со слабой аурой да ржавый свисток со следами экстрасенсорной энергии, тоже хилыми. И все.

– Ну, хоть что-то кроме дохлых крыс, и то хорошо. Как думаешь, удастся продать свисток и кости?

Фло сдвинула на затылок свою соломенную шляпку, задумчиво почесала лоб и ответила:

– Вряд ли. Надо что-то делать. Сейчас на черном рынке чего только нет, всего полно. Хорошие вещи уходят задорого, а такой мусор, как у меня, – кому он нужен? Говорят, в городе появился новый крупный покупатель, теперь все лучшие вещи несут ему. – Фло оглянулась через плечо и, понизив голос, добавила: – Угадай, кто был вчера на сходке и скупил все лучшие вещицы?.. Винкман.

– Джулиус Винкман?

Это был крупный перекупщик экстрасенсорных предметов, которому агентство «Локвуд и компания» помогло в прошлом году перебраться с черного рынка в тюрьму.

– Нет. Этот все еще за решеткой. Его жена. Сынок тоже с ней был, но скупала все Аделаида. Все подряд мела, все странные прибамбасы и все Источники, которые только предлагали вчера ночью. Проклятую картину, окровавленную перчатку, мумифицированную голову, римский шлем… – Фло повернула голову и залихватски сплюнула через стенку. – По-моему, половина из этого барахла была самым настоящим мусором, подделкой, но Леопольд, ее сынок, обнюхал их и признал подходящими. А потом старая мамочка Винкман все скупила. Теперь вещи отправятся прямиком к новому покупателю. На следующую сходку нам велели снова принести все лучшее, что удастся найти. Отдраю этот свисток и попробую его загнать, хотя не уверена, что мне это удастся, – Фло постучала о стенку своей странной штуковиной. – А ты куда запропастилась, Карлайл? Целую вечность тебя не видела. Даже соскучилась.

– Работала.

– Но не на Локвуда.

– Нет… – я указала взглядом на инструмент, которым Фло колотила о стенку, и спросила: – А это что за фигня?

– Фланец. Из городской канализации. Трубы соединять.

– А… Да, я работала сама по себе. Хотя так получилось, что сейчас снова собираюсь провернуть одно дельце вместе с Локвудом. Но это разовая работа, я к ним не возвращаюсь.

– Это само собой, – Фло бросила фланец и взяла с гальки новую штуковину, покрытую таким толстым слоем грязи, что сказать, на что она похожа, было уж вовсе невозможно. – А что, эта Холли Манро, она все еще с ними?

Я помолчала немного, потом сухо ответила:

– Я ушла от них вовсе не из-за Холли.

– Ну да, ну да, – проворчала Фло, ловко счищая грязь, из-под которой начало проглядывать что-то вроде трезубой вилки.

– У меня были на то другие причины.

– Ну да, ну да.

– Ты мне не веришь?

– Можешь подержать эту вилку? – спросила Фло. – На минуточку.

– Э… – заколебалась я, но то, что Фло называла вилкой, уже оказалось у меня в руке.

– Мне нужно руки помыть, испачкались, – пояснила Фло. Она спустилась к реке, сполоснула в ней руки, а затем вытерла их прямо о свою куртку. – Ну, вот, теперь порядок. Рада была повидать тебя, Карлайл. А теперь мне пора идти. В закусочной в Уопинге меня тепленький шашлычок уже заждался.

– Прелестно. Послушай, Фло, – спросила я, глядя на то, как она засовывает свои инструменты за пояс под курткой. – Ты сказала про мумифицированную голову… Как она выглядела?

– Как, как… Откуда я знаю, как? Голова и голова. Глаза, уши, рот, нос – все как у всех. А почему ты спросила?

– А больше ты ничего не заметила? Понимаешь, пару ночей назад мне довелось иметь дело именно с мумифицированной головой.

Фло подняла с гальки свой холщовый мешок, прислонилась к невысокой стенке набережной, посмотрела куда-то вдоль берега с покрытым тиной краем.

– В ближайший час прилив еще не начнется, можно будет здесь пройти. Голова, ты говоришь? Трудно что-то наверняка сказать, она вся паутиной была затянута. Но мужская голова, это точно, потому что сквозь паутину выступала небольшая бородка. Остренькая, клинышком. Черная. Да я, если, честно, особенно и не приглядывалась. В серебряном ящике ее принесли. Кто-то вроде говорил, что к этой голове какой-то мощный Спектр привязан – может, правда, может, врут. Мамаша Винкман тут же ухватила ее. Большие деньги отвалила, я думаю.

– А кто принес эту голову на продажу, ты не знаешь случаем? – нахмурившись, спросила я, но Фло Боунс уже исчезла, удалялась вдоль берега в сторону Стрэнда.

Широкие зеркальные стекла витрины кафе «Ройял» выходили на западную сторону площади Пикадилли, а над витриной был натянут коричнево-белый полосатый тент с расставленными под ним столиками.

Вокруг столиков прямо в асфальте были прорезаны маленькие, обложенные кирпичом канавки с проточной водой. Как известно, призраки боятся проточной воды и шарахаются от нее. Ближе к вечеру по обеим сторонам входной двери дополнительно ставили жаровни с дымящимися в них веточками сушеной лаванды. Это кафе пользовалось популярностью даже после наступления темноты, а сейчас, посреди яркого, хотя и довольно холодного дня, было переполнено. Стекла витрины запотели изнутри. Протиснувшись в дверь со своим мешком и рюкзаком, в котором была спрятана банка с говорящим черепом, я сразу же увидела сидящую за столиком Холли Манро. Она читала «Таймс», а на столе перед ней дымилась чашечка чая.

– Слышала последнюю новость? – спросила она, когда я подсела к ней за столик. – В Лондоне появилась шайка подростков-мошенников. Они работают по вечерам или в сумрачные дни. Подходят к взрослым и говорят, что за теми по пятам гонится призрак. Какая-то фигура в белом. В руках подростки держат железные прутья, которые они выламывают из оград. Ну, и предлагают взрослому проводить его до дома или куда еще он там идет. За деньги, само собой. Все это, конечно, басни, но подростки целые спектакли закатывают. «Отгоняют» несуществующих призраков и все такое. Дело-то беспроигрышное, взрослые все равно ничего доказать не могут.

Я скинула куртку. В кафе было душно, а я и так вспотела, пока сюда дошла.

– Зарабатывают на жизнь ребятишки, – сказала я, пожимая плечами. – Их тоже можно понять, бедняков сейчас пруд пруди. Не могут же все стать агентами, правда?

– Знаю, – ответила Холли. – Нам с тобой крупно повезло, Люси. Я, пожалуй, закажу еще сразу три чая. Мальчики должны появиться с минуты на минуту. Локвуд везет рабочие сумки с Портленд-Роу, да и Джордж, наверное, закончил в своем архиве.

Холли принялась махать рукой, подзывая официантку, а я тем временем разглядывала ее, откинувшись на спинку стула. Меня всегда поражала кожа Холли – светло-ореховая, без единого прыщика, гладенькая. И черты лица тоже – все на месте, все как надо. Было время, когда совершенство Холли буквально сводило меня с ума, думаю, что и ее бесила моя внешность – но только не совершенством, конечно. Я же знаю, что не красавица. Вечно вспотевшая, со всклокоченными волосами… Кошмар! Соглашусь, что с самой первой минуты нашей встречи сегодня утром Холли относилась ко мне внимательно, с уважением, тут ее упрекнуть не в чем, однако сквозило в этом что-то такое… Ну, представьте себе ученого, который держит в руке колбу с какими-нибудь бациллами. Он ведь тоже к ним внимательно относится, может, даже и с уважением, верно? Ну, вы понимаете, что я хочу сказать.

– Как тебе работается в одиночку? – спросила Холли, когда ей удалось, наконец, заказать чай.

– Нормально, – ответила я. – Сама теперь хозяйка и своего времени, и своей работы. Получаю приглашения от самых разных агентств. Зарабатываю неплохо, на жизнь хватает.

– Ты такая смелая, – сказала Холли. – Так все круто поменять. Это же очень рискованно.

– Мне кажется, этот риск был оправданным. Зато я узнала много нового о своем Даре, научилась лучше общаться с людьми, даже с теми, кто меня раздражает.

Холли коротко рассмеялась. Ах, этот ее смех-колокольчик! Вот уж что всегда заставляло меня стискивать зубы и поднимало дыбом мои нервы!

Холли умолкла, и безо всякого перехода сказала:

– А знаешь, кое-кто на Портленд-Роу очень скучает по тебе.

– Я тоже по всем вам скучаю, – ответила я, следя за тем, чтобы мой голос не дрогнул. – И кто же это?

– Кто по тебе особенно скучает? – переспросила Холли и снова рассмеялась. – А сама не догадываешься?

До чего же жарко в этом кафе! У меня под свитером потекли струйки пота.

– Нет.

– Я.

– Что? Ты?

– Я знаю, между нами были трения, Люси, но очень сложно быть единственной девушкой в мужской компании. Впрочем, ты сама это знаешь. Локвуд и Джордж прелестные парни, конечно, но каждый из них живет в своем, мужском мире. Джордж по уши погрузился в свои эксперименты, а Локвуд… – Холли наморщила свой прелестный лобик. – Он такой беспокойный и такой замкнутый в себе. Никак к нему не пробьешься. Знаешь, я собиралась тебя спросить, а ты… – она прервала себя на самом интересном месте и воскликнула: – А вот и мальчики!

Спустя пару минут мы сидели за столиком уже все вместе, сдвинув свои мешки и сумки к запотевшему окну. Я оказалась плечом к плечу с Джорджем, который, войдя в кафе, лишь молча поприветствовал меня кивком головы. Локвуд чуть не подпрыгивал на месте от возбуждения. Предвкушал ночные приключения.

– Мы правильно сделали, что собрались в два. Я заказал такси, оно должно прибыть в течение получаса, – не умолкал он. – И покатим в Илинг. Представитель от «Фиттис» встретит нас возле дома. Ключи будут у него.

– Не нравится мне, что нам навязали какого-то представителя, – хмуро обронил Джордж. – Мы – «Локвуд и компания»! На черта нам сдались они?

– Так надо, – ответил Локвуд. – Пенелопа Фиттис хочет оценить нашу работу. Если ей понравится то, как мы ее делаем, у нас появится больше выгодных заказов. Так что все в порядке.

– Это для Люси, может быть, все в порядке. Она у нас наемница, привыкла быть под надзором. Но мы-то агентство независимое? – продолжал гнуть свое Джордж, ничего не выражающим взглядом глядя сквозь толстые стекла очков.

– Независимое, – охотно согласился Локвуд. – А теперь к делу. Джордж, ты был в архиве. Что тебе удалось выяснить об этом доме номер семь по улице Лиз?

– Так, кое-что, – ответил Джордж, вытаскивая из своей сумки картонную папку. – Дело относительно недавнее, в газетах о нем много писали, однако все подробности мне узнать не удалось. Как и сказал Барнс, многие детали расследования, очевидно, засекретили. Слишком уж жуткими они были. Но не волнуйтесь, и того, что я узнал, будет достаточно, чтобы повеселить вас. – Он оглянулся в поисках официантки и спросил: – Мы заказ уже сделали? Я проголодался что-то.

– Сейчас принесут чай, – ответила Холли. – С кексами. Давай вернемся к делу. А учитывая неаппетитную тему нашего разговора, я считаю, что еда может подождать.

– Хм, – Джордж поправил на носу очки и раскрыл свою папку. – Может, ты и права, но я сейчас с удовольствием прикончил бы какую-нибудь сосиску в тесте. Ладно, поехали. Итак, следствие по делу о каннибале из Илинга велось тридцать лет назад. Обвиняемым, как вы все знаете, был Соломон Гаппи, который жил один в обычном доме на обычной улице. Ему было пятьдесят два года, работал инженером-электронщиком. За несколько лет до совершения убийства его уволили, и он зарабатывал на жизнь починкой часов и радиоприемников. Поместил свое объявление в газетах, заказы получал и отправлял по почте. Из дома почти не выходил, только разве до ближайшего магазина. Когда полисмены ворвались в дом, они обнаружили массу полуразобранных часов и приемников, – Джордж криво усмехнулся и добавил: – Как позже выяснилось, Гаппи интересовался внутренностями не только механическими.

– Джордж, – схватилась за горло Холли.

– Прости, прости, – он полистал лежавшие в его папке бумаги. – В целом это история о громадном маньяке-каннибале. С таким, как Гаппи, шутки плохи.

– Погоди-ка, – перебил его Локвуд, постукивая по столу кончиками пальцев. – Ты назвал его «громадным». Пенелопа Фиттис упомянула о том, что, когда Гаппи арестовывали, это с трудом удалось сделать шести полисменам. Значит, он действительно был большим и очень сильным.

– Ага, – кивнул Джордж. – Очень большим, очень сильным и очень высоким. Рост под два метра и очень толстый. Весил, по полицейским сводкам, почти сто пятьдесят килограммов. Пузатый, но не только. С мускулами у него тоже было все в порядке. Во всех источниках отмечается, что вид Гаппи был пугающим. Во время судебных слушаний он почти ничего не говорил, только мрачно смотрел на всех из-под гривы своих нечесаных волос. Иногда останавливал на ком-нибудь из сидевших в зале взгляд и смотрел так, словно собирался съесть его. Многие женщины не выдерживали этот взгляд и поспешно выходили из зала суда. Когда Гаппи вели на виселицу, его сопровождало вдвое больше охранников, чем принято в таких случаях. Вид осужденного вызывал у всех такой страх, что охранникам пришлось заплатить двойную ставку.

– С трудом в это верится, – заметил Локвуд. – Все тюремные охранники, кого я знал, парни крепкие, со всяким сбродом привыкли справляться. Ну, ладно, давай теперь взглянем на нашего приятеля. Показывай его фотографии.

Джордж вытащил из папки сиротливый листок глянцевой бумаги.

– Собственно говоря, я нашел только одну его фотографию, – сказал он. – Странно, но полиция отказалась публиковать фотографии Гаппи и засекретила их «ради общественного блага» – не представляю, что они при этом имели в виду. Этот единственный снимок, который мне удалось найти, был сделан одним нештатным фотографом в тот день, когда Гаппи доставили в суд для оглашения приговора. Качество снимка не ах, но общее впечатление составить по нему можно.

Джордж положил снимок на стол. Локвуд, Холли и я склонились над ним.

Снимок был черно-белым, напечатанным и увеличенным на фотокопировальной машине. Как и предупреждал Джордж, по качеству он оказался так себе – изображение выглядело размытым и зернистым. На снимке можно было рассмотреть полисмена на переднем плане, фигура еще одного полисмена угадывалась вдали, с краю. Между ними шагал громадный, похожий на раздутый воздушный шар мужчина с неприметными, словно стертыми чертами лица. Плечи опущены, руки неуклюже вывернуты, одна назад, другая вперед – понятно, что они прикованы наручниками к рукам сопровождавших Гаппи полисменов. Голова тоже опущена, и тоже неуклюже, словно Гаппи только что вылез из полицейского фургона. Общее впечатление – громадная, распухшая, неуклюжая, пугающая с любой стороны, как ни посмотри, фигура. Боˊ

ьшая часть лица Гаппи осталась в тени, можно было рассмотреть лишь темные пятна густых бровей и рот с широкими, слегка выпяченными губами. Сама не знаю почему, но я была рада тому, что снимок получился таким нечетким.

– Ну что ж, – сказал Локвуд, когда мы насмотрелись на нашего красавца. – Теперь мы имеем о нем некоторое представление, и то хорошо.

– Какая громадина, – заметила я.

– Для него пришлось даже соорудить специальную виселицу, – пояснил Джордж. – Такую, чтобы могла выдержать его вес. И вот вам еще одна подробность. Утром в день казни присутствовал священник. По закону принято, чтобы преступник перед смертью мог покаяться. Так вот, когда Гаппи уже стоял с веревкой на шее и ждал, когда под его ногами откроется люк, в который должна будет провалиться его туша, он подозвал к себе священника и что-то прошептал ему на ухо. И было сказано при этом нечто такое ужасное, что видавший виды священник побледнел и упал в обморок. А когда палач нажимал рычаг, который открывает люк, Гаппи улыбался.

Какое-то время все мы молчали, потом я спросила:

– Может, насчет улыбки и священника это просто сплетни? У тебя есть еще что-нибудь, Джордж?

– Есть, но об этом не сейчас. Приберегу кое-что до того момента, когда мы окажемся в доме Гаппи и будем пытаться избежать встречи с его призраком.

– Люси права, Джордж, – сказал Локвуд. – Громадный жирный каннибал. Такая фигура просто не могла не обрасти городскими легендами. Нам всем стоит немного расслабиться.

Здесь он был абсолютно прав. Мы откинулись на спинки своих стульев, постарались подбодрить друг друга широкими, уверенными улыбками. А тут как раз и официантка с веночком из лаванды в волосах принесла нам чай с кексами.

– Ладно, Джордж, колись, – сказал Локвуд, когда мы слегка подкрепились. – Такси скоро придет. Давай, рассказывай, что ты еще узнал об этом доме. Не тяни и не откладывай на потом.

– Ладно, – согласился Джордж. – Мне кое-что удалось выяснить и о жертве тоже. Того парня звали мистер Данн, он жил через пару домов от Гаппи. Одинокий, доброжелательный, общительный. Охотно откликался на просьбы соседей помочь им, даже ходил для стариков в магазин за продуктами. Очевидно, заметил, что мистер Гаппи из дома семь редко выходит на улицу, и зашел его проведать. Вечером в день убийства кто-то видел, как он направлялся к дому Гаппи с тем самым знаменитым тортом в руке. После этого никто мистера Данна больше не видел. Спустя некоторое время окрестные жильцы заявили о его пропаже, и за дело взялась полиция. Пришли, разумеется, и к Гаппи. Он не стал отрицать, что мистер Данн заходил к нему в тот день, но заявил, что вскоре ушел, сказав, что у него назначена еще одна встреча. С кем и где она назначена, мистер Данн ему не сообщил. Разговор происходил утром, Гаппи как раз готовил себе завтрак, и полицейские чувствовали доносившийся с кухни запах жарящегося бекона.

– Какая гадость, – тяжело сглотнула я. Холли Манро поморщилась.

– Да-да, – сказал Джордж. – Тогда полицейские ушли, но спустя несколько дней вернулись, когда получили сообщения от соседей о дыме, который клубами валит из дома Гаппи. Дымоход у него был забит сажей, а Гаппи пытался что-то сжечь в камине. Это что-то оказалось одеждой Данна. Было обнаружено также много других улик, но о них на публичных слушаниях в суде предпочли не упоминать.

– Жуткая история, – протянула Холли, заправляя за ухо выбившуюся прядь. – Известно точное место, где произошло убийство?

Джордж вытащил из папки новый лист бумаги и положил его на стол перед нами. Это оказался план дома Гаппи – два этажа плюс подвал. Сбоку к дому примыкал гараж. Перед домом лужайка, позади – небольшой садик. На плане красным карандашом было аккуратно написано, для чего служит та или другая комната.

– Точное место, где произошло убийство, неизвестно, – сказал Джордж. – Данна могли убить почти в любой комнате.

– А как же следы преступления? – спросила я. – Ну, то есть…

– Кровь или мозги мистера Данна, ты это имеешь в виду?

– Ну да, – поморщилась я.

– Не нашли, – покачал головой Джордж.

– Ладно, поищем их сами, – сказал Локвуд. – По счастью, дом не такой большой, нас четверо, так что сегодня ночью мы легко сумеем обшарить его целиком. Но только вот о чем я думаю. Мы не знаем наверняка, чей призрак появился в доме, Гаппи или Данна. Это может быть и Данн, ведь его же там убили, верно?

– Все может быть, – пожал плечами Джордж. – Но пока не найдется Источник, мы этого не узнаем.

– Хочу надеяться, что это Данн, – сказала Холли, и я согласно кивнула головой. Честно говоря, я не очень люблю встречаться с призраками убитых, но в данном случае по мне уж лучше Данн, чем жуткий даже на размытой фотографии бывший владелец дома. Все остальные тоже кивнули, соглашаясь с Холли.

Локвуд вытащил бумажник, положил на стол деньги за чай и кексы и сказал:

– Пришло время выяснить это.

8

Намерения у нас, конечно, были самыми лучшими, но когда мы приехали в Илинг, уже начинало смеркаться. Мы просто забыли о том, что на окраинах и в пригородах с приближением комендантского часа движение становится совсем не таким, как в центре Лондона. Сюда устремляется большой поток машин, движение становится плотным, возникают пробки, да еще из-за ремонтных работ в Чизвике пришлось сделать крюк. Короче говоря, когда наше такси добралось до Илинга, на его улицах уже спешили по домам последние прохожие и потрескивали, начиная разогреваться, включившиеся призрак-лампы. Солнце опустилось совсем низко к горизонту, а небо над нашими головами затянули черные, похожие на разломанную плитку шоколада облака, в разрывах между которыми проглядывали клочки темно-синего с желтоватым оттенком неба. Дождя не было, но чувствовалось, что он вот-вот пойдет.

Неизвестно, знал ли водитель нашего такси о мрачной репутации улицы Лиз, но то, кто такие мы сами, моментально опознал по нашему багажу и рапирам и потому подвозить нас к дому не стал, высадил на углу. Мы вытряхнулись из машины вместе со своими сумками, рапирами и мотками железных цепей и последние метров сто до дома номер семь прошли пешком.

Существует распространенное, но ошибочное мнение о том, что место, где произошло преступление, непременно должно выглядеть мрачным и пугающим. Если это дом, то он будет смотреть на вас черными пустыми окнами, двери и полы в нем обязательно должны скрипеть, а из-за стен доноситься подозрительные шумы и шорохи. Ничего подобного. Дома, они, знаете ли, как люди – какие только черные сердца и темные дела не скрываются за доброжелательными лицами и светлыми веселенькими стенами. Таким был и дом номер семь по улице Лиз, ничем не примечательный и не зловещий с виду.

Он стоял примерно посередине квартала среди таких же самых обычных домов, к каждому из которых примыкал гараж, а перед каждым домом темнела ухоженная лужайка, прорезанная неширокой забетонированной подъездной дорожкой. Все дома на этой улице были довольно современными, не старинными уж точно – с широкими окнами и крытыми красивой красной черепицей крышами. Во всех входных дверях виднелись вставленные в них стеклянные панели, и к каждой двери вело невысокое крыльцо с простым плоским козырьком. Район этот был не богатым и не бедным, средним. Для людей среднего класса. Соседние лужайки отделялись друг от друга живыми изгородями из лавровых кустов, в садах за домами росли кипарисы. На фоне темнеющего неба их силуэты напоминали черные, торчащие вверх ножи.

Дом номер семь выглядел ничуть не хуже соседних домов, а в некотором смысле даже лучше.

Соседние дома за тридцать лет успели обветшать. На заросших сорняками подъездных дорожках ржавели прикрытые парусиновыми чехлами автомобили. Все это были приметы того, что случившиеся здесь много лет назад события продолжали отравлять соседей ядом своих воспоминаний. А вот дом, в котором некогда жил мистер Соломон Гаппи, выглядел хоть куда. Стены покрашены белой краской, лужайка скошена, изгороди аккуратно подстрижены. Что ж, нужно отдать должное местному муниципалитету, он хорошо заботился о том, чтобы не дать дому номер семь прийти в упадок.

Единственными признаками жизни на тихой улице Лиз были только горящие, задернутые занавесками окна. На всем пути к дому номер семь мы не встретили никого, и только здесь от лавровой изгороди отделилась и шагнула навстречу нам тощая фигура со сложенными на груди руками.

– У Пенелопы Фиттис сотни надзирателей, – увидев ее, простонал Джордж. – Почему ей пришло в голову выбрать именно его?

Перед нами был молодой человек в серебристой фирменной куртке агентства «Фиттис», с рапирой на поясе. Узкое, покрытое веснушками лицо, тощие руки и ноги. Квилл Киппс собственной персоной, только этого нам и не хватало для полного счастья! Судя по кислому выражению лица, Киппс тоже не был в большом восторге от встречи с нами.

– Давайте во всем находить положительные стороны, – шепнул нам Локвуд. – Киппс, по крайней мере, раньше уже работал с нами и знает, что к его словам мы прислушиваться не станем. Это сэкономит нам массу времени, – он перестал шептать и громко воскликнул: – Киппс, старина, рады видеть тебя. Как поживаешь?