Текст книги "Врата Птолемея"

Натаниэль
5

Непочтительный звук уведомил Мэндрейка о возвращении беса, заточенного в гадательное зеркало. Мэндрейк отложил ручку, которой он делал наброски текстов для очередных военных листовок, и заглянул в отполированный диск. Искажённое личико младенца прижималось к медной поверхности, словно бес отчаянно пытался вырваться наружу. Мэндрейк не обратил внимания на его корчи.

– Итак? – спросил он.

– Что – «итак»? – Бес застонал и напрягся.

– Где Бартимеус?

– Сидит на куске каменной кладки в двадцати шести милях к юго-востоку отсюда в обличье длинноволосой девушки. Она очень хорошенькая, и всё такое. Но возвращаться к тебе не желает.

– Как?! Она… он отказался возвращаться?

– Ага. О-ох, как тут тесно! Шесть лет провёл я в этом диске и за всё это время ни разу даже краешком глаза не повидал своей родины! Ты бы мог меня и отпустить, в самом деле. Я служил тебе от всего сердца!

– У тебя нет сердца, – заметил Мэндрейк. – Так что сказал Бартимеус?

– Я не могу тебе этого передать, ты ещё так юн! Но он был груб, ужасно груб. У меня буквально уши в трубочку свернулись. Как бы то ни было, по доброй воле он не явится, и дело с концом. Я бы на твоём месте его просто поджарил. Понятия не имею, чего ты до сих пор с ним цацкался. Ох, нет, только не в этот ящик, не надо – неужели ты не ведаешь милосердия, мерзкий мальчишка?

Завернув диск и плотно задвинув ящик стола, Мэндрейк потёр глаза. Бартимеус становился серьёзной проблемой. Джинн сделался слабее и сварливее, чем когда-либо. Такой слуга был практически бесполезен. По логике, следовало бы его отпустить, но Мэндрейку, как всегда, сама эта мысль представлялась неприятной. Почему именно – сказать было трудно. Джинн единственный из всех его слуг неизменно относился к нему без тени почтения. Его наглость была утомительна, она безмерно выводила из себя… но при этом странным образом бодрила. Мэндрейк жил в мире, где подлинные чувства вечно таились за любезно улыбающимися масками. А Бартимеус не любил его и не скрывал этого. В то время как Аскобол и компания держались раболепно и подобострастно, Бартимеус был так же дерзок, как в тот день, когда он впервые встретился с ним, когда Мэндрейк был ещё ребёнком и звали его совсем иначе…

Мэндрейк позволил себе отвлечься. Он кашлянул и собрался с мыслями. Разумеется, в этом-то и проблема. Джинн знает имя, данное ему при рождении. Для человека в его положении это крайне рискованно! Если другой волшебник вызовет демона и узнает то, что ему известно…

Мэндрейк вздохнул: его мысли перескакивали с одной накатанной колеи на другую. «Темноволосая девушка. Хорошенькая». Нетрудно угадать, чьё обличье принял джинн. С тех самых пор, как Китти Джонс погибла, Бартимеус использовал её облик, чтобы издеваться над хозяином. И небезуспешно, надо заметить. Даже три года спустя при виде её лица Мэндрейк испытывал такое чувство, словно его ударили под дых. Он тряхнул головой и устало упрекнул себя. Забудь о ней! Она была изменница, она мертва, с ней покончено.

Ладно, этот несчастный демон сейчас не столь важен. Главная проблема на данный момент – это растущее недовольство, связанное с войной. И ещё – опасные новые способности, которые все чаще появляются у простолюдинов. Рассказ Фританга об уличных мальчишках, швыряющихся яйцами в демонов, – всего лишь последнее в длинном ряду неприятных событий.

Со времён Глэдстоуна волшебники придерживались общего правила. Чем меньше простолюдины знают о магии и её орудиях, тем лучше. Так что всем рабам, от самого жалкого беса до самого надменного африта, строго-настрого приказывали при исполнении поручений хозяина не показываться на глаза без нужды. Некоторые становились невидимыми; большинство же использовали разного рода маскировку. Так что по улицам столицы бродили и над крышами кишели мириады демонов, но это, как правило, оставалось незамеченным.

Однако в последнее время это правило нарушалось все чаще.

Каждую неделю становилось известно о все новых случаях обнаружения демонов. Группа школьников заметила над Уайтхоллом стаю бесов-посланцев. Дети с визгом разбежались. Волшебники докладывали, что бесы были в обличье голубей, как и положено, и никаких подозрений возбудить были не должны. Несколько дней спустя ученик ювелира, недавно прибывший в Лондон, с очумевшим видом промчался по Хорсферри-роуд и сиганул через парапет в Темзу. Свидетели утверждали, что он вопил о привидениях в толпе. При дальнейшем расследовании выяснилось, что на Хорсферри-роуд в тот день действительно работали демоны.

Если простолюдины появляются на свет с врождённой способностью видеть демонов, разброд и шатания, сотрясающие в последнее время Лондон, будут только усугубляться… Мэндрейк раздражённо потряс головой. Надо сходить в библиотеку, поискать там исторические прецеденты. Быть может, подобные казусы бывали и прежде… Вот только времени нет. В настоящем и без того достаточно сложностей. Прошлому придётся обождать.

Стук в дверь. Ненавязчиво вошёл слуга, стараясь держаться подальше от пентаклей на полу.

– Здесь помощник шефа полиции. Она хочет вас видеть, сэр.

Мэндрейк удивлённо наморщил лоб.

– В самом деле? Ну что ж, проводите её ко мне.

На то, чтобы спуститься в приёмную, расположенную двумя этажами ниже, и вернуться с посетительницей, у слуги ушло три минуты. Так что у мистера Мэндрейка было предостаточно времени для того, чтобы достать небольшое карманное зеркальце и тщательно себя оглядеть. Он пригладил свои стриженые волосы там, где они встопорщились, смахнул несколько пылинок с рукавов. Наконец, удовлетворившись, он погрузился в чтение бумаг, лежащих у него на столе, являя собой образец деловитости и служебного рвения.

Мэндрейк понимал, что глупо и смешно так прихорашиваться, но ничего не мог с собой поделать. В присутствии помощника шефа полиции он делался болезненно внимателен к собственной внешности.

Короткий стук в дверь. Джейн Фаррар вошла лёгкой, уверенной походкой и пересекла комнату. В руке у неё был футляр с шаром. Мистер Мэндрейк вежливо привстал, но она жестом попросила его сесть.

– Можете не говорить мне о том, какая это честь для вас, Джон. Обойдёмся без пустых любезностей. Мне надо показать вам кое-что важное.

– Прошу! – Он указал на кожаный стул рядом со столом.

Джейн Фаррар села, небрежно опустив на стол футляр с шаром, и улыбнулась Мэндрейку. Он улыбнулся в ответ. Они сидели, осклабившись, точно две кошки над придушенной мышью, гибкие, хищные и самоуверенные в своём взаимном недоверии.

Дело голема, имевшее место три года тому назад, завершилось тем, что бывший шеф полиции, Генри Дюваль, впал в немилость и погиб. С тех самых пор премьер-министр так и не счёл нужным назначить ему преемника. Более того: в знак своего растущего недоверия к окружавшим его магам премьер-министр назначил на этот пост себя самого, а большую часть работы взвалил на помощника шефа полиции. Джейн Фаррар занимала эту должность уже два года. Всем было известно, насколько она способная, и это позволило ей выжить, невзирая на близкое сотрудничество с мистером Дювалем, и снова добиться расположения мистера Деверокса. Теперь они с Мэндрейком были двумя его ближайшими соратниками. По этой причине между собой они держались крайне сердечно – и тем не менее сквозь любезность порой проступало былое соперничество.

Мэндрейка Фаррар тревожила ещё и по другой причине. Она по-прежнему была очень красива: длинные, тёмные, блестящие волосы, лукавые зелёные глаза, глядящие из-под длинных ресниц, ре внешность отвлекала его. Требовалась вся его взрослая уверенность в себе, чтобы сохранять самообладание в разговоре с нею.

Мэндрейк небрежно откинулся на спинку своего стула.

– Мне тоже есть что вам сказать, – ответил он. – Кто начнёт первым?

– Что ж, начинайте вы, а я потом. Но только быстро!

– Хорошо. Нам решительно необходимо привлечь внимание премьера к этим новым способностям, которые появляются у отдельных простолюдинов. Вчера был обнаружен ещё один из моих демонов. И снова дети. Вряд ли нужно вам объяснять, какие проблемы это сулит.

Госпожа Фаррар нахмурила свои изящные бровки.

– Нет, не нужно, – сказала она. – Сегодня утром мы получили новые сообщения о забастовках докеров и машинистов. Они бросают работу. Устраивают демонстрации. Не только в Лондоне, но и в провинции тоже. И все это организуют те же люди с необычными способностями. Скоро придётся устраивать на них облавы.

– Да, но откуда это берётся, Джейн? В чём причина?

– Мы сможем это выяснить, когда они будут надёжно заперты в Тауэре. Сейчас в пабах работают наши шпионы, собирая сведения. Наш удар будет жестоким и внезапным. Что-нибудь ещё?

– Надо будет обсудить последнее нападение в Кенте, но это может подождать до Совета.

Госпожа Фаррар двумя тоненькими пальчиками расстегнула свой футляр, откинула матерчатую крышку. Под ней был небольшой хрустальный шар, бело-голубой, идеально ровный, с уплощённым основанием. Она подвинула его на середину стола.

– Моя очередь, – сказала она.

Волшебник немного подался вперёд.

– Один из ваших шпионов?

– Да. Теперь будьте внимательны, Джон, – дело важное. Известно ли вам, что мистер Девероке просил меня приглядывать за нашими волшебниками, на случай, если кто-то попытается пойти по стопам Дюваля и Лавлейса?

Мистер Мэндрейк кивнул. Сильнее, чем американских мятежников, сильнее, чем врагов в Европе, сильнее, чем разгневанных простолюдинов, устраивающих демонстрации, премьер-министр боялся своих собственных министров, людей, которые сидели с ним за одним столом и пили его вино. Боялся он не зря: его коллеги были исполнены честолюбия, – однако это отвлекало премьера от других неотложных дел.

– И вам удалось что-то обнаружить? – спросил он.

– Кое-что удалось.

Она провела ладонью над шаром, наклонившись вперёд, так что длинные тёмные волосы закрыли ей лицо. Мэндрейк, прокашлявшись, тоже подался вперёд, наслаждаясь (как всегда) её ароматом, её чертами, тем, что она так близко. При всей её опасной кошачести, общество госпожи Фаррар было ему приятно.

Волшебница произнесла несколько слов. Голубые пятнышки поплыли вниз, собравшись в лужицу на дне шара. Верхняя его часть осталась совершенно прозрачной. И в ней соткалось изображение – лицо, состоящее из теней. Оно мерцало, двигалось, но не приближалось.

Госпожа Фаррар подняла глаза.

– Это Йоль, – сказала она. – Иолю было поручено наблюдать за одним из младших волшебников, который привлёк моё внимание. Его зовут Палмер, он маг второго уровня, работает в министерстве внутренних дел. Его несколько раз обошли повышением в должности, и он чувствует себя разочарованным. Вчера Палмер сказался больным и не вышел на работу. Вместо этого он пешком ушёл из своей квартиры и направился в трактир близ Уайтчепеля. Одет он был как простолюдин-рабочий. Иоль последовал за ним и может доложить о том, что произошло. Думаю, вас это заинтересует.

Мэндрейк сделал уклончивый жест.

– Продолжайте, прошу вас!

Джейн Фаррар щёлкнула пальцами и сказала, обращаясь к шару:

– Покажи трактир, со звуком.

Лицо из теней отодвинулось назад и исчезло. Внутри шара возникло другое изображение: балки, белёные стены, стол – доска на козлах – под свисающей с потолка латунной лампой. Закопчённые окна с толстыми неровными стёклами застилали клубы дыма. Точка обзора находилась очень низко – такое впечатление, будто они смотрели с пола. Над ними проходили растрёпанные женщины и мужчины в плохо скроенных костюмах. Слабо, как будто издалека, доносился смех, кашель, звон посуды.

За столом сидел человек – полноватый джентльмен средних лет, с изрядно раскрасневшимся лицом, с седыми прядями в волосах. На нём был мешковатый комбинезон и мягкая шляпа. Он непрерывно стрелял глазами по сторонам – явно пытался держать в поле зрения сразу всех, кто был в трактире.

Мэндрейк склонился ещё ниже, незаметно принюхался. Сегодня духи Фаррар были особенно крепкими. В них чувствовалась гранатовая нотка.

– Это и есть Палмер, да? – спросил он. – Какой странный угол зрения! Слишком низко.

Она кивнула.

– Йоль был мышью у плинтуса. Он хотел оставаться как можно менее заметным, но это была ошибка, и она дорого ему обошлась, не так ли, Йоль? – спросила Фаррар, коснувшись поверхности шара.

Из шара послышался голос, робкий и скулящий:

– Да, хозяйка…

– Угу. Да, это Палмер. Обычно довольно щеголеватый малый. Отсюда плохо видно, но в руке у него кружка пива.

– Да, это примечательно! – пробормотал Мэндрейк. – Он ведь всё-таки в пабе!

Да, точно, гранат… и быть может, лёгкий оттенок лимона…

– Погодите. Он ждёт одного человека.

Мэндрейк вгляделся в изображение внутри шара. Как и любой волшебник, оказавшийся среди простолюдинов, мистер Палмер явно чувствовал себя не в своей тарелке. Глаза у него бегали по сторонам, на шее и на лбу блестел пот. Дважды он поднимал кружку, словно собираясь отхлебнуть пива, и дважды отнимал её от губ и медленно ставил на стол, где её не было видно.

– Нервничает, – заметил Мэндрейк.

– Нервничает. Бедный, бедный Палмер!

Фаррар говорила тихо, но что-то в её тоне напоминало о лезвии ножа. Мэндрейк снова втянул в себя воздух. Этот кисловатый оттенок очень уместен. Он только подчёркивает сладость основного тона…

Госпожа Фаррар кашлянула.

– С вашим стулом что-то не так, Мэндрейк? – осведомилась она. – Ещё немного, и вы сядете мне на колени!

Он поспешно вскинул голову, едва не столкнувшись с нею лбами.

– Извините, Фаррар, извините! – Он прокашлялся и продолжал обычным, низким голосом: – Это просто от напряжения – я старался рассмотреть поближе. Хотел бы я знать, что за игру ведёт этот Палмер. Весьма подозрительная личность!

Он рассеянно поправил манжету. Мгновение госпожа Фаррар смотрела на него, потом указала на шар.

– Что ж, смотрите!

В шаре появился новый человек – он подошёл сбоку, неся кружку с пивом. Человек был без шляпы. Его рыжие волосы были зализаны назад, из-под длинного чёрного плаща торчали грязные рабочие башмаки и брюки. Небрежной, но решительной походкой он приблизился к мистеру Палмеру, который подвинулся на лавке, чтобы дать ему сесть.

Новоприбывший сел. Поставил на стол своё пиво, сдвинул повыше очочки, сидящие на курносом носике.

Мистер Мэндрейк был ошеломлён.

– Стоп! – прошипел он. – Я же его знаю!

– Йоль! Останови на этой сцене! – распорядилась Фаррар.

Люди в шаре повернули головы друг к другу, чтобы поздороваться. Картинка застыла.

– Да, вот так, – сказала Фаррар. – Вы его узнаёте?

– Ну да. Это же Дженкинс! Клайв Дженкинс. Работал вместе со мной в департаменте внутренних дел. Может, и до сих пор работает, я не в курсе. Простой секретарь. Без каких-либо перспектив. Ну-ну! Это становится действительно интересным!

– Погодите, это ещё не все.

Она щёлкнула пальцами. Мэндрейк обратил внимание на бледно-розовый лак на ногтях, на нежный оттенок кожицы у основания ногтей. Изображение в шаре опять ожило: двое мужчин кивнули друг другу и снова отвернулись. Новоприбывший, Клайв Дженкинс, отхлебнул пива. Его губы зашевелились, долей секунды позже из шара послышался его голос, металлический и искажённый:

– Ну что, Палмер? Ситуация развивается стремительно. Пришло время решать. Нам нужно знать, с нами вы или нет.

Мистер Палмер сделал большой глоток пива. Лицо у него блестело от пота, глаза метались из стороны в сторону. Он не столько сказал, сколько промямлил:

– Мне нужно узнать побольше…

Дженкинс расхохотался, поправил очочки.

– Спокойней, спокойней! Да не укушу я вас, Палмер! Всё вы узнаете со временем. Но сперва нам нужны доказательства ваших добрых намерений.

Палмер сделал странное жевательное движение губами и челюстью.

– Разве я хоть раз давал вам повод усомниться во мне?

– Нет, не давали. Но и поводов вам доверять вы тоже особо не давали. Нам нужны доказательства.

– Какие? Вы что, хотите устроить мне испытание?

– Ну, что-то вроде того. Мистер Хопкинс желает лично убедиться в вашей преданности. Может, вы из полиции, откуда мы знаем. Может, вы на Деверокса работаете или на эту суку Фаррар. – Он отхлебнул ещё пива. – Осторожность никогда не бывает лишней.

Вне шара, в другом времени и месте, Джон Мэндрейк взглянул на Джейн Фаррар и приподнял бровь. Она лениво улыбнулась, продемонстрировав заострённый клычок.

– Хопкинс… – проговорил Мэндрейк. – Думаете, это тот самый?

– Учёный, который научил Дюваля обращаться с големами, – сказала Фаррар. – Недостающее звено последнего заговора. Да, думаю, это тот самый. Да вы слушайте, слушайте!

Мистер Палмер, окончательно побагровевший, находился на середине протестующей тирады, всячески демонстрируя оскорблённую невинность. Клайв Дженкинс ничего не говорил. В конце концов Палмер завершил своё выступление и обмяк на лавке, словно сдувшийся шарик.

– Ну и чего вы от меня хотите? – спросил он. – Предупреждаю, Дженкинс, вам не стоит на меня давить…

Он снова поднял кружку, собираясь промочить горло. В этот момент Дженкинс внезапно дёрнулся и толкнул Палмера под локоть. Кружка подпрыгнула, пиво разлилось по столу. Палмер издал гневное вяканье.

– Идиот неуклюжий!

Но Дженкинс не спешил извиняться.

– Если вы исполните всё, что требуется, – сказал он, – вы будете вознаграждены вместе со мной и с остальными. Вы должны встретиться с ним… вот в этом месте.

– Когда?

– Вот в это время. Ну, все. Я пошёл.

И, не сказав больше ни слова, худощавый рыжеволосый человек выскользнул из-за стола и исчез из виду. Мистер Палмер ещё несколько минут оставался на месте. На его багровом лице отражались растерянность и отчаяние. Потом и он тоже ушёл.

Госпожа Фаррар щёлкнула пальцами. Изображение исчезло; издалека, словно бы нехотя, появилось лицо, состоящее из теней. Фаррар откинулась на спинку стула.

– Как видите, – сказала она, – Йоль нас подвёл. Из своего мышиного угла он не мог видеть поверхности стола. Он не сообразил, что Дженкинс разлил пиво нарочно и что он написал время и место встречи на луже пива на столе. Так вот, Йоль следовал за Палмером до конца дня и ничего не видел. Ночью он вернулся ко мне, чтобы доложить об увиденном. Пока он отсутствовал, Палмер вышел из своей квартиры и назад не вернулся. Очевидно, отправился на встречу с таинственным Хопкинсом.

Джон Мэндрейк возбуждённо постучал пальцами.

– Надо будет допросить мистера Палмера, как только он появится снова!

– В том-то вся и проблема. Сегодня утром, на рассвете, техники, ремонтировавшие очистные сооружения в Ротерхайте, увидели в куче мусора нечто странное. Поначалу они приняли это за кучу тряпок.

– И это был?.. – неуверенно спросил Мэндрейк.

– Боюсь, что да. Это был труп мистера Палмера. Его убили ударом ножа в сердце.

– О-о! – сказал Мэндрейк. – А-а! Как неудачно вышло.

– Очень неудачно. И тем не менее ситуация многообещающая.

Джейн Фаррар провела рукой над шаром. Он потемнел, приобрёл холодный тускло-голубой оттенок.

– Это означает, что этот ваш Клайв Дженкинс – и этот Хопкинс – задумали что-то серьёзное, – сказала она. – Достаточно серьёзное, чтобы походя убить человека. И мы напали на их след!

Глаза у неё сверкали от возбуждения. Её длинные тёмные волосы слегка растрепались, несколько прядей упали ей на лоб. Щеки раскраснелись, дыхание участилось.

Мэндрейк слегка оттянул свой воротничок.

– Почему вы говорите мне это сейчас, а не на Совете?

– Потому что вам, Джон, я доверяю. А остальным – нет.

Она откинула волосы, падавшие ей на глаза.

– Уайтвелл и Мортенсен оба плетут интриги против нас! Вы и сами это знаете. В Совете нет никого, кто был бы на нашей стороне, кроме самого премьера. Если мы сумеем сами выследить этих изменников, наше положение значительно укрепится!

Он кивнул.

– Это верно. Ну что ж, что делать дальше – это ясно. Отправьте демона выслеживать Клайва Дженкинса, и пусть он выведет нас на этого таинственного мистера Хопкинса.

Госпожа Фаррар застегнула футляр с шаром и встала.

– Знаете, я предпочла бы оставить это вам. Йоль безнадёжен, а все прочие мои демоны в разгоне. На данном этапе нам требуется только наблюдение. Так что особо могущественного демона здесь не нужно. Или ваши джинны тоже все заняты?

Мэндрейк оглянулся на пустые, безмолвные пентакли.

– Да нет, – медленно ответил он. – Пожалуй, я смогу кого-нибудь подобрать.

Бартимеус
6

Ну, знаете ли! Ты провалил порученное тебе дело, послал подальше гонца и напрямик отказался вернуться, когда это было приказано. И вот ты сидишь и ждёшь, когда разгневанный волшебник как-то отреагирует. А он не реагирует! Никак! Вот уже несколько часов! Не вызывает, не пытается наказать – ничего!

И какой же он после этого хозяин?

Если и есть на свете что-то, что меня по-настоящему бесит, так это невнимание. Грубость я стерплю, жестокость тоже. По крайней мере, это показывает, что ты произвёл хоть какое-то впечатление. Но оставить меня гнить здесь, как какого-нибудь завалящего беса в гадательном зеркале! Сказать, что меня это раздражало, – ничего не сказать.

Прошло почти полдня к тому времени, как я ощутил первое прикосновение к своей сущности: твёрдое, настойчивое, как колючей проволокой по нутру. Вызов, наконец-то! Вот и отлично, давно пора. Нет, я не стану трусливо упираться, пытаться отсидеться вдали от хозяина! Я встал с обломка трубы, потянулся, сбросил с себя Сокрытие, напугал пробегавшую мимо шавку, издал неприличный звук в адрес пожилой леди в соседнем садике и зашвырнул кусок трубы так далеко, как только мог[28]28
  Я был так слаб, что он не долетел даже до другой стороны улицы. Но право же, каков был жест!


[Закрыть].

Хватит валять дурака! Я по-прежнему Бартимеус Урукский, гроза Аль-Ариша и Александрии! И на этот раз я был настроен решительно.

Я позволил заклятию вызова увлечь себя вверх и вперёд. Улица стремительно исчезла в водовороте вспышек и цветных полос. Мгновением позже из полос и вспышек возник типичный зал для вызываний: люминесцентные лампы под потолком, множество пентаклей на полу. Министерство информации, как всегда. Я предоставил своему телу вновь обрести облик Китти Джонс. Это было проще, чем выдумывать что-нибудь новенькое.

Ну вот. И где же этот проклятый Мэндрейк?

Вон он! Сидит за столом и пялится в кипу бумаг, которые лежат перед ним. А в мою сторону даже и не взглянул! Я прочистил горло, упёр изящные руки в боки, приготовился было заговорить…

– Бартимеус!

Нежный голосок, слишком тихий, чтобы принадлежать Мэндрейку. Я обернулся, увидел хрупкую девушку с невнятно-русыми волосами, сидящую за другим столом в соседнем пентакле. Это была Пайпер, помощница моего хозяина. Сегодня она пыжилась изо всех сил, стараясь казаться строгой. Она наморщила лобик, делая вид, будто хмурится, сурово сложила пальцы домиком. И смотрела на меня, будто сердитая воспитательница в детском садике.

– И где же ты был, Бартимеус? – осведомилась она. – Тебе следовало вернуться нынче утром, когда было приказано! Мистеру Мэндрейку пришлось напрягаться и тратить время, чтобы вызвать тебя, и это сейчас, когда он так ужасно занят! Это нехорошо, ты ведь знаешь. Твоё поведение в самом деле становится чрезвычайно утомительным.

Нет, это совсем не то, на что я рассчитывал! Я вытянулся во весь рост.

– Утомительным? – воскликнул я. – Утомительным?! Или ты забыла, к кому обращаешься? Перед тобой Бартимеус – Сакар аль-Джинни, Н'горсо Могучий, строитель стен и гроза империй! Я ношу двадцать имён и титулов на множестве языков, и в каждом их слоге гремит эхо моих подвигов! Не пытайся унизить меня, женщина! Если хочешь остаться в живых, тебе стоило бы подобрать свои юбки и стремглав умчаться отсюда. Я намерен говорить с одним лишь мистером Мэндрейком.

Она щёлкнула языком.

– Бартимеус, сегодня ты решительно невыносим! Мне казалось, что тебе следовало бы быть поумнее. Так вот, у нас для тебя небольшое задание…

– Что?! Погодите-ка! – Я сделал полшага вперёд в своём пентакле. Из глаз у меня посыпались искры, кожа вспыхнула коралловым огнём. – Мне сперва надо разобраться с Мэндрейком!

– Боюсь, господин министр в данный момент не расположен разбираться с тобой.

– Не расположен? Чушь собачья! Вот же он сидит!

– Господин министр занят, он работает над сегодняшними новостями. Их вот-вот надо будет сдавать в печать.

– Ну, он вполне может на несколько минут оторваться от своего вранья[29]29
  В попытках утихомирить простолюдинов Мэндрейк затеял выпуск серии жутких грошовых информационных листков с байками про героические подвиги британских солдат в далёкой Америке. Выходило все это под заголовком «Подлинные рассказы о войне». Иллюстрациями к ним служили хреновые литографии. Предполагалось, что это якобы повествования о реальных недавних событиях. Нет нужды говорить, что американские волшебники непременно были злыми и жестокими, использовали самую чёрную магию и самых ужасных демонов. Напротив, честные бритты с квадратными подбородками всегда стремились вести себя хорошо и играть честно и неизменно выходили из безвыходных ситуаций с помощью солдатской смекалки и самодельного оружия, изготовленного из жерди от ближайшего забора, куска верёвки и консервной банки. Война в этих листках изображалась как необходимость и дело доблести и чести. Этой истории лет-лет, и памяти нет: я видел, как бесы высекали аналогичные официальные сообщения на памятных стелах вдоль всей дельты Нила, дабы народ не сомневался в правильности и справедливости войн, которые вели фараоны. И на те стелы тоже никто не обращал внимания.


[Закрыть], – возразил я. – Мне надо с ним поговорить.

Госпожа Пайпер наморщила носик.

– Ты не скажешь ничего такого, что ему стоило бы слышать. А теперь, будь так любезен, выслушай, что тебе поручено!

Я отвернулся от неё и обратился к фигуре, сидящей за столом.

– Эгей, Мэндрейк!

Ответа не последовало. Я повторил то же самое, только погромче. Бумаги у него на столе зашелестели и вспорхнули в воздух.

Волшебник пригладил свои стриженые волосы и поднял голову. Вид у него был слегка страдальческий – как будто его заставили вспомнить о старой ране, нанесённой в самое чувствительное место. Он обратился к своей помощнице:

– Госпожа Пайпер, пожалуйста, сообщите Бартимеусу, что меня нимало не интересуют его жалобы. Напомните ему, что большинство хозяев сурово наказали бы его за некомпетентность, проявленную в битве, и как ему повезло, что он до сих пор жив. Это все.

И он снова уткнулся в свою писанину. Госпожа Пайпер открыла было рот, но я её опередил.

– Пожалуйста, сообщите этому оболваненному шибздику, – отрезал я, – что меня следует немедленно отпустить. Моё могущество, хотя и по-прежнему непревзойдённое, несколько уменьшилось и нуждается в восстановлении. Если он не согласится с этим разумным и справедливым требованием, я окажусь в безвыходном положении и буду вынужден действовать вопреки моим и его собственным интересам.

Пайпер нахмурилась.

– Что значит «вопреки его собственным интересам»?

Я приподнял бровь.

– Он знает! – Я обернулся к Мэндрейку. – Ты ведь понимаешь, о чём речь, не так ли?

Он взглянул на меня.

– Да, разумеется[30]30
  Ещё бы ему не понять! Его истинное имя висело над ним, как занесённый меч.


[Закрыть].

Он надменно и подчёркнуто неторопливо положил ручку на стол.

– Госпожа Пайпер, – произнёс он, – пожалуйста, укажите этому зловредному демону, что, если, он посмеет хотя бы помыслить о некоем предательстве, я отправлю его в бостонские болота, где ежедневно гибнет не менее десятка джиннов.

– Скажите ему, что меня это уже не волнует, парень. Мои защитные чары настолько ослабели, что я с тем же успехом могу погибнуть, просто отправившись за покупками. Так какая мне разница, где пропадать?

– Скажите ему, что он, несомненно, преувеличивает собственную слабость. Это совсем не похоже на Бартимеуса, который был на короткой ноге с царём Соломоном.

– А также с Фаустом и Зарбустибалом!

– С Фаустом, Зарбустибалом и многими другими. Я не собираюсь перечислять всех поимённо. Однако передайте ему, госпожа Пайпер, что, если он успешно исполнит нынешнее поручение, я, так и быть, соглашусь на время отпустить его, чтобы дать ему возможность восстановить силы. Больше я ничего обещать не могу.

Я пренебрежительно фыркнул.

– Скажите ему, что это предложение может быть принято только в том случае, если это поручение простое, не потребует много времени и не таит в себе никаких опасностей.

– Скажите ему… О, ради всего святого, просто объясните ему, в чём состоит поручение, и покончим с этим!

Волшебник сгрёб бумаги в кучу, сел, скрипнув своим кожаным креслом, и снова погрузился в работу. Госпожа Пайпер наконец перестала вертеть головой – а то она только и делала, что переводила взгляд с меня на Мэндрейка, а с Мэндрейка на меня, точно испуганная сова.

– Ну валяйте, выкладывайте, – сказал я.

Девушка, похоже, была несколько уязвлена моим резким тоном, но мне было не до любезностей. И снова Мэндрейк обошёлся со мной с пренебрежением и насмешкой! Снова он не обратил внимания на мои угрозы и мольбы. В тысячный раз я поклялся отомстить. Быть может, и стоило бы рискнуть отправиться в Америку и попытать счастья в битвах. В конце концов, это была бы не первая моя война. Но только не теперь, когда я так слаб… Нет, нужно сперва восстановить силы – а для этого придётся согласиться на его «последнее» поручение. Я мрачно ждал. Мне было слышно, как на другом конце комнаты ручка Мэндрейка шуршит по бумаге, записывая новые лживые измышления.

Госпожа Пайпер явно вздохнула с облегчением, видя, что стычка окончена.

– Ну что ж, Бартимеус, – сказала она, солнечно улыбаясь, – уверена, что это задание действительно покажется тебе очень лёгким. Мы хотим, чтобы ты установил наблюдение за мелким волшебником по имени Клайв Дженкинс и следил за ним денно и нощно, не упуская из виду ни единого его движения. Сделай так, чтобы тебя было не видно и не слышно. Он замешан в некоем антиправительственном заговоре и причастен к убийству. Помимо этого нам известно, что он работает на беглого учёного Хопкинса.

Последнее меня слегка заинтересовало. Мы ведь уже несколько лет как потеряли его след! Однако я продолжал угрюмо глядеть исподлобья, в лучших традициях Китти.

– Этот Дженкинс, он могуществен?

Она нахмурилась.

– Не думаю…

Мой хозяин поднял голову, фыркнул.

– Дженкинс-то? Нисколько.

– Он работает в департаменте внутренних дел, – сказала госпожа Пайпер. – Имеет второй уровень. У него в услужении состоит бес по имени Траклет. Нам известно, что он пытался втянуть в заговор и других слабых волшебников, зачем – неясно. Но он явно связан с Клемом Хопкинсом.

– Вот это главное, – вмешался. Мэндрейк. – Найди Хопкинса. Ничего не предпринимай и не пытайся нападать: мы знаем, что ты слаб как мышонок, Бартимеус. Просто выясни, где он. И узнай, что он замышляет. Если у тебя всё получится, я… О, чтоб им провалиться!

У него на столе зазвонил телефон. Он схватил трубку.

– Да? О… Добрый день, Мейкпис. – Он закатил глаза к потолку. – Да-да, я бы с удовольствием заехал, с удовольствием, но прямо сейчас не могу. Я вот-вот ухожу на Совет – на самом деле уже опаздываю… А в чём дело? О-о, как таинственно! Ну, может, попозже… Хорошо, хорошо, я постараюсь. Ну, пока!

Он бросил трубку.

– Пайпер, мне пора. Рассказ об осаде Бостона я допишу за обедом. Я вам его потом пришлю с бесом, ладно? К вечеру как раз успеем выпустить. – Он уже стоял и запихивал бумаги в свой портфель. – Ты о чем-нибудь ещё хочешь спросить, Бартимеус? Нет, я не имею в виду отговорки и нытьё – на это у меня нет времени.

Моя копия Китти скрипнула зубами.

– А как насчёт поддержки? Если я доберусь до этого Хопкинса, вряд ли его будет стеречь только один бес!

– Он же просто учёный, Бартимеус! Но даже если у него имеется мощная защита, никто не требует, чтобы ты проверял её на прочность. Я смогу немедленно отправить Кормокодрана и прочих, чтобы они с ним разобрались, а у госпожи Фаррар будет наготове отряд полиции. Просто доложи мне, когда получишь информацию. Я оставлю для тебя открытый доступ – можешь явиться ко мне в любой момент, как только у тебя всё будет готово.