Текст книги "Революция на газоне. Книга о футбольных тактиках"

Герберт Чепмен и система W-M

Как и все думающие люди, Чепмен был фанатом шотландского комбинационного стиля игры и хотел воплотить в игре своей команды те «хитрость и изобретательность», которые считал неотъемлемой частью футбольной концепции.

После удачного и многообещающего старта игра «Нортхэмптона» стала ухудшаться, и после домашнего поражения от «Норвича» в ноябре клуб опустился на пятую с конца строчку в турнирной таблице Южной лиги. Это был первый кризис Чепмена, и он отреагировал на него первой блестящей идеей, выражающейся в цитате «команда может атаковать гораздо длиннее», играть в длинный пас. Он указал команде оттягиваться ближе к своим воротам, но не для того, чтобы противодействовать форвардам, а для того, чтобы вытягивать с позиций защитников, тем самым освобождая пространство для атаки. К Рождеству 1908 года «Нортхэмптон» возглавлял Южную лигу и в итоге выиграл сезон, забив рекордные 90 голов.

В 1912 году Чепмен перешел в «Лидс», и за те два сезона, что были сыграны до начала Первой мировой войны, он поднял клуб с предпоследнего места во Втором дивизионе на четвертую строчку в таблице. Тогда он впервые в карьере собрал команду на беседу, причиной для которой стал ожесточенный спор игроков после игры в карты. Война прервала его прогресс, но наиболее разрушительным ударом стало обвинение в незаконных выплатах игрокам. Клуб отказался предоставить Лиге свои финансовые отчеты и был исключен из соревнований, а пять руководителей, в их числе и Чепмен, были пожизненно отстранены от футбола в октябре 1919 года.

Два года Чепмен провел, работая на нефтяную компанию «Olympia», а потом на аналогичной должности в Селби. Но затем Чепмен был назначен ассистентом тренера «Хаддерсфилда» Эмброуза Лэнгли, который до войны играл с братом Герберта Гарри. Чепмену и «Хаддерсфилду» удалось доказать ФА, что к нелегальным выплатам в «Лидсе» он отношения не имеет, так как в это время работал управляющим фабрики боеприпасов Барнбоу.

ФА сняли дисквалификацию, Чепмен занял новый пост, а спустя месяц Лэнгли предпочел управление футбольной командой управлению пабом. Чепмен отчитался перед руководством клуба, что команда у них талантливая и молодая, но ей нужен «генерал-вожак». Таким генералом, по его мнению, мог стать Клем Стефенсон из «Астон Виллы». Стефенсону было 33, и он вселил в Чепмена веру в ценность контратак, противодействуя искусственному офсайду оттягиванием линии обороны (и соответственно соперника) глубже на свою половину поля с расчетом на проникающие рейды форвардов. Результаты улучшались, посещаемость росла, но Чепмен не останавливался на достигнутом и постоянно стремился к лучшему, заменив газон и обновив ложу прессы на стадионе. Победив в полуфинале Кубка Англии – 1922 «Ноттс Каунти», «Хаддерсфилд» выиграл и финал у «Престон Норт Энд» благодаря голу с пенальти на последней минуте встречи Билли Смита.

Руководство клуба, впрочем, этим успехом не впечатлилось. Играла команда так себе, зачастую слишком злоупотребляя мелкими фолами, что в итоге привело к тому, что Футбольная ассоциация была вынуждена «глубоко сожалеть» по поводу манер игроков «Хаддерсфилда» на поле и надеяться, что в будущем столь бесчестные команды «не будут попадать даже в одну восьмую финала».

Руководство «Хаддерсфилда», бурно отреагировав, потребовало уточнить, что ФА имеет в виду, на что функционеры ответили, что клубу в первую очередь нужно заняться непристойным поведением своих игроков на поле. Впрочем, это выглядело просто как непонимание обществом стратегии Чепмена, который использовал в этом матче своего центрхава, Тома Уилсона, в качестве разрушителя, оттягивая его глубже в оборону, и именно это, как писали в «Huddersfield Examiner», и вызывало негодование публики. Самого Уилсона за его манеру игры называли не иначе как «великий вредитель».

Невозможно сказать определенно, что именно этот фактор заставил ФА столь резко выражать негодование в отношении «Хаддерсфилда», но стоит однозначно признать, что в то время существовал общепринятый «правильный» стиль игры, от которого Чепмен отошел. Так или иначе, амплуа Уилсона в этой игре, предполагавшее если не персональную опеку, то уж точно максимальную концентрацию внимания на центрфорварде соперников Билли Робертсе, означало первые шаги в сторону развития института полузащитников-разрушителей, причем даже без влияния на игру изменений в правиле офсайда.

Были и другие примеры использования разрушителей, никак не зависевшие от Чепмена и «Хаддерсфилда». К примеру, «Куинз Парк», опасаясь грозной атаки «Глазго Рейнджерс», в финале Благотворительного Кубка Глазго в 1918 году тоже играли с оттянутым в оборону центральным полузащитником Бобом Гиллеспи, но уникальным в тактике Чепмена было то, что этот оборонительный полузащитник развивался под напором недоверия Чепмена к фланговой игре, так обширно развитой тогда в Англии. Пасы через центр, как говорил Чепмен, «более опасны, хоть и менее зрелищны», чем «бессмысленное стремление бегать по флангу и переводить мяч в центр уже у лицевой линии, где шансы защитников на выигрыш мяча становились девять к одному». В 1924 году «Examiner» после победы «Хаддерсфилда» в Лиге отмечал, что «передачи по низу и игра по всему пространству поля, исповедуемые нашей командой, становятся знаменитыми».

Что еще важно – Чепмен был не просто первым тренером, который ясно осознавал, как нужно играть в футбол, но у него были еще и все возможности для реализации своего видения футбола. Он был (по крайней мере, в Британии) первым современным тренером, который контролировал все аспекты развития клуба: от трансферов до выбора состава, от тактики до музыки, которая играет перед матчем и в перерыве. Когда «Хаддерсфилд» был на пути к тому, чтобы защитить титул чемпиона в 1925 году, «Sporting Chronicle» спрашивал читателей: «Понимают ли клубы важность грамотного руководства? Они готовы платить 4–5 тысяч фунтов за услуги игрока. Но ценят ли они должным образом персонал, который будет управлять этими игроками? Работающий за кулисами человек, который будет искать футболистов, пестовать таланты, добиваться от них лучшей эффективности – именно этот человек должен стать для клубов самым важным».

В следующем году «Хаддерсфилд» выиграл Лигу в третий раз подряд, но Чепмен к тому моменту ушел в «Арсенал». На юге его привлекал больший потенциал команды. Потенциал этот, кстати, был не так уж и очевиден – команда с трудом боролась за выживание, а президент клуба, Сэр Генри Норрис, был фигурой довольно своеобразной и своенравной. В частности, Лесли Найтону, предшественнику Чепмена, не было позволено тратить более чем 1000 фунтов на покупку игроков, а общий зарплатный бюджет не должен был превышать 3000 фунтов. Кроме того, запрещено было приобретать игроков ростом ниже 1 метра 70 сантиметров. Когда Найтон решил нарушить это ограничение и купил Хью Моффэтта (155 см), Норрис незамедлительно отправил его в «Лутон», Хью не успел сыграть и матча. В конце сезона 1924–1925 Найтон был уволен из-за неудовлетворительных результатов, хотя и утверждал, что его уволили, чтобы не платить какие-то бонусы.

Чепмен взялся за работу, сразу предупредив, что для значимых побед ему потребуется не менее 5 лет и что никаких ограничений, что были до него в клубе, он не потерпит. Норрис нехотя согласился. Первым его приобретением стал Чарли Бьюкен. «Сандерленд» просил за него 4000 фунтов стерлингов. Именно в такую сумму тренер клуба Боб Кайли оценил инсайда, способного забивать не меньше 20 голов за сезон. Норрис ответил, что, мол, если Кайли так в нем уверен, то мы заплатим 2000 фунтов, а потом добавим по 100 за каждый гол в первом сезоне. Кайли согласился, Бьюкен забил 21 гол, и Сандерленд получил 4100 фунтов.

Кто бы мог подумать, что именно так развернутся события после поражения от «Ньюкасла» в сентябре? Бьюкен был человеком со сложным характером. Первую же тренировку в «Арсенале» он прогулял потому, что ему не понравился тренировочный костюм, на второй он отказался работать, потому что нашел остатки вазелина в его недавно выстиранном носке. Возможно, некоторые тренеры видели в этом искусственное создание преград на собственном пути к тренировкам или излишнюю придирчивость. Чепмен же расценил это, скорее, как признание высочайшего таланта Бьюкена. Он просто восхищался его независимым футбольным мышлением, столь нехарактерным для игроков его возраста. Джон Льюис, бывший рефери, отмечал в 1914 году: «Наши профессионалы не особенно беспокоятся о том, чтобы изучить что-то из спортивной теории… В большинстве команд нет даже никаких намеков на какую-то спланированную тактику или продуманные ходы», и, несмотря на все усилия Чепмена, мало что менялось.

Бьюкен с самого начала сезона утверждал, что после изменения правила офсайда центрхав обязан взять на себя больше оборонительных обязанностей, при этом примечательно, что в том самом злосчастном матче, проигранном «Ньюкаслу», центрхав соперника Чарли Спенсер как раз играл довольно глубоко. Он мало помогал команде в атаке, но подавлял все выпады «Арсенала» еще в зародыше, позволяя «Ньюкаслу» доминировать на поле. Чепмен был наконец убежден в правоте слов Бьюкена, но непонятно, почему он не сделал этого раньше, при всей его склонности к контратакующему футболу. Он не боялся авторитетов, но критика ФА, высказанная в адрес игры его команды после финала Кубка 1922 года, вкупе с тем, что он избежал-таки пожизненной дисквалификации, сыграла свою роль.

«Арсенал», безусловно, был не первым клубом, который пришел к выводу о необходимости отхода в оборону центрхава, но действительно инновационным было то, что они осознали, какую цепную реакцию это вызвало в атакующих схемах команды. Бьюкен доказывал, а Чепмен с ним соглашался, что отход центрхава оголяет позиции в центральной зоне и ему необходимо отходить в полузащиту со своей позиции правого инсайда, что создавало довольно свободную и слегка несбалансированную схему «3–3–4».

Чепмен между тем слишком высоко ценил бомбардирский талант Бьюкена, чтобы спорить с ним, и старался как можно чаще определять роль оттягивающегося инсайда Энди Нилу. Вообще, Нил был игроком резерва, и это был неожиданный выбор, но он еще раз доказал умение Чепмена определять, где и на какой позиции использовать игроков, исходя из их специфичных особенностей. Том Уиттакер, который был для Чепмена вторым по значимости игроком в команде, вспоминал, как босс говорил, что Нил «медленный, как похоронная процессия», но это ничего не значило, так как «он отлично владел мячом и мог подолгу держать мяч до принятия решения».

На позиции глубоко оттянутого центрального полузащитника стал играть Джек Батлер, игрок довольно креативный, и новая система сразу же дала результат. Два дня спустя после поражения от «Ньюкасла» с воодушевленным новой схемой Бьюкеном «Арсенал» разгромил «Вест Хэм» на поле «Аптон Парк» со счетом 4:1. В итоге они финишировали вторыми вслед за «Хаддерсфилдом», и это было лучшее достижение лондонского клуба в истории на тот момент. Следующий сезон они начали слабее, частично из-за того, что успехи прошлого вселили в игроков излишнюю самоуверенность, а частично от того, что соперники стали использовать слабую сторону Батлера, который по природе своей не был игроком оборонительного плана. Многие начали призывать к возвращению старой доброй «2–3–5», но Чепмен решил, что революция просто еще не закончена. Нужен был настоящий оборонец на новой позиции, и он был найден – Герби Робертс, долговязый рыжеволосый фланговый полузащитник был куплен в «Осветри Сити» за 200 фунтов стерлингов.

Как утверждает Уиттакер, «гениальность Робертса исходила из того, что он был не просто умным, но еще и послушным – делал то, что ему говорили». Возможно, он был прямолинеен, но в своем деле был очень хорош. Его задача, пишет Уиттакер, заключалась в том, чтобы «перехватить мяч в полузащите и отдать его партнеру по команде. Таким образом, скрывалось его неумение отдавать передачи на дальнее расстояние». Бернард Джой, последний любитель, игравший за сборную Англии, впоследствии ставший журналистом, перешел в «Арсенал» в 1935 году, чтобы заменить Робертса. «Он был довольно прямолинейным футболистом, – писал Джой в «Forward Arsenal», – гораздо хуже Батлера в техническом плане, но в плане физической готовности и темперамента он как нельзя лучше подходил к своей роли на поле. Он вполне довольствовался своей ролью в защите, удачно используя рост и принимая мяч на свою рыжую голову, при этом всегда оставался спокоен и невозмутим перед активным давлением и освистыванием трибун. Эта внешняя флегматичность делала его настоящим столпом обороны «Арсенала», и его новый стиль игры был скопирован многими футболистами по всему свету». В некотором смысле, это создало проблему. «Арсенал» стал крайне успешной командой, чей стиль слепо копировался другими, даже несмотря на отсутствие подходящих игроков и практической необходимости, и использовался, в первую очередь, как крайне оборонительная схема.

Успех и модернизация схемы

«Арсенал» уступил в финале Кубка Англии «Кардиффу» в 1927 году, а в 1929 году команду покинул Норрис, ушедший из-за разбирательств, которые затеяла ФА в расследовании финансовых нарушений в деятельности клуба. Бьюкен закончил карьеру в 1928 году, и пришедший ему на смену из Престона за 9000 фунтов миниатюрный шотландец Алекс Джеймс вдохнул новую жизнь в систему Чепмена. Официальная история клуба предупреждает нас от недооценки роли Джеймса в успехе «Арсенала» в тридцатые годы. Он был просто наиважнейшим игроком команды. «Скупой на перемещения, он в высшей степени владел мастерством находить свободные зоны для приема мяча (который обычно выносился длинным пасом из обороны) и обладал блестящими видением поля и техникой для того, чтобы доставлять его форвардам». Джой называл его «самым умным игроком из тех, с кем мне довелось поиграть… На поле он обладал необходимой сноровкой, чтобы доставлять мяч в атаку двумя или тремя передачами. Во многих встречах он играл ключевую роль, грамотно располагаясь у собственной штрафной, принимая мяч и отправляя его в уязвимые зоны обороны соперника».

К тому времени, когда «Арсенал» выиграл Кубок Англии в 1930 году – их первый титул, как и обещал Чепмен, был добыт на пятый год после его прихода, – новая схема приобрела, наконец, ясные и отчетливые очертания. Фуллбеки прикрывали больше вингеров, а не форвардов-инсайдов, вингхавы – инсайдов, а не вингеров, центрхав теперь стал центрбэком и играл, естественно, против центрфорварда, а оба форварда-инсайда стали глубже оттягиваться в полузащиту. «2–3–5» превратилась в «3–2–2–3», «дубль-вэ-эм», «the W—M».

«Главный секрет, – писал Джой, – не в атаке, но в контратаке… Мы планировали, как максимально задействовать каждого игрока, и, благодаря этому, всегда имели в штрафной лишнего свободного футболиста. Вести ли игру в полузащите или насытить до предела своими игроками штрафную соперника – это было не главное в игре… Мы в «Арсенале» добивались своей цели, сознательно завлекая соперника к своим воротам, отступая и отходя к ним все ближе, сдерживая их атаку уже перед собственной штрафной и сразу же после этого быстро отправляя мяч длинной передачей своим вингерам».

Успех и модернизация объединились в том «Арсенале», что, кажется, должно было вдохновить и других. Футбольная ассоциация, по своей природе консервативная, не соглашалась на введение номеров на футболках и игре при искусственном освещении, но некоторые нововведения все же увидели свет. Черные гетры в форме «Арсенала» были заменены на бело-синие, на домашнем стадионе лондонцев «Хайбери» установили часы, станция метро «Гиллеспи-Роуд» была переименована в «Арсенал», к красным футболкам добавились белые рукава в надежде на то, что это поможет периферийным зрением лучше видеть своих партнеров. Возможно, еще более значимым было то, что, после пятничных тренировок, Чепмен стал рассаживать своих игроков вокруг магнитной доски, обсуждая с ними проблемы в предыдущей игре и строя планы на следующую. В «Хаддерсфилде» он только поощрял игроков разбираться в их позиции на поле – в «Арсенале» обсуждение позиции на поле стало привычным рутинным занятием. «Ломая старые традиции, – писали в «Daily Mail», – он стал первым тренером, методически организовавшим науку побеждать».

И это работало! «Арсенал» выиграл Лигу в 1931-м и 1933 годах, а в 1932 году уступил в финале Кубка только из-за крайне спорного гола. Глэнвилл писал об их «приближении к точности машины». В их быстром переходе из обороны в атаку, этом незамысловатом практицизме, было что-то от строгой дисциплинированности стиля ар-деко в искусстве, который определил стиль постройки двух трибун стадиона «Хайбери». Говоря футбольным языком и продолжая «машинные» аналогии, их стиль можно было назвать футбольным модернизмом. Уильям Карлос Уильямс в своей фразе, которая могла бы стать девизом модернизма, называл стихотворение «машиной, сделанной из слов… в которой не может быть, как в других машинах, какой-то лишней детали». Чепменский «Арсенал» был продуктом своего времени. «Это было, – говорил Джой об их стиле, – лаконично, захватывающе, импозантно, практично, невероятно и двадцатовечно».

Возможно, это и не удивительно, но Чепмен был, кроме всего прочего, частью той первой волны управленцев, ставших результатом принятия Акта об образовании Фостера в 1870 году, который сделал обязательным образование детей до возраста 12 лет и позволил беспрецедентному количеству людей из рабочего класса занять управленческие должности, открытые после Первой мировой войны. У них, может, и не было призыва Эзры Паунда «Сделайте это новым!», но, безусловно, этот новый класс управленцев был более открыт к инновациям, чем их закостенелые предшественники. Чепмен, и это стоит помнить, был очень близким приятелем другого известного современника – гения добывающей промышленности Ди Эйч Лоуренса.

Впрочем, в футболе были и те, кто во всем этом сомневался, и главными были журналисты из «Daily Mail», которые после чемпионата 1933 года писали: «Если среди вас есть те, кто считает, что другие клубы должны копировать их, то пример будет неудачным. Сегодня есть только один «Арсенал», и невозможно представить себе никого на их месте, просто потому, что у них не будет достойных игроков для реализации аналогичных идей».

Идеи, так или иначе, были недостаточно хорошо поняты, что было прекрасно проиллюстрировано выбором английского селекционного комитета в товарищеском матче против Шотландии в 1931 году. Они выставили в основном составе Робертса, первого стоппера в истории сборной Англии, но два других фуллбека (центральных защитника), Фред Гудолл и Эрни Бленкинсоп, понятия не имели о «дубль-вэ-эм». В результат шотландцы «разбивали пикники в свободных зонах», как писали в «Daily Sketch» сразу же после игры, закончившейся поражением 0:2.

В Шотландии мнения разделились: одни распознали эффективность более современной системы, другие остались верны романтике игры в короткий пас. Последним достижением старого подхода была игра 31 марта 1928 года, в которой та сборная Шотландии увековечила себя в истории – их всегда будут помнить, как «Волшебников Уэмбли», разгромивших англичан. Хет-трик сделал Алекс Джексон, дубль – Алекс Джеймс, а игра закончилась со счетом 5:1. В своем отчете в «The Evening News» Сэнди Адамсон описывал первый гол Джексона как «зигзагообразный идеал, который должен остаться в памяти потомков как классика жанра», и после этого продолжал описывать, как «ликующие шотландцы играли с нами в кошки-мышки… Пораженный соперник был изумлен, расстроен и побежден. Ни один из англичан даже не коснулся мяча в серии из одиннадцати очень быстрых передач шотландцев, завершившихся мощнейшим ударом Тима Данна чуть выше перекладины…».

«Арсенал» – «Хаддерсфилд Таун» (2:0), финал Кубка Англии, «Уэмбли», Лондон, 26 апреля 1930 г.

«The Glasgow Herald» были более спокойны в своем описании. «Успех шотландцев, – гласил их отчет, – был в первую очередь еще одной демонстрацией того, что шотландское умение, наука и дриблинг все еще превосходят менее привлекательные и более простые методы игры в футбол англичан, у которых главный фактор – это скорость». Джимми Гибсон и Джимми Макмаллан, вингеры, и Данн и Джеймс, инсайды, своей блестящей комбинационной игрой производили ошеломляющий эффект, но надо понимать, что это была игра, в которой решалось, кто займет последнее место в домашнем чемпионате сборных. Столь очевидное вроде бы превосходство шотландского футбола было отнюдь не столь заметным в поражении от Северной Ирландии (0:1) и ничьей с Уэльсом (2:2).

Также существенно и то, что восемь из одиннадцати игроков шотландской сборной играли в английских клубах: при всем их таланте комбинационной игры они, очевидно, адаптировались к скоростям английского футбола. Стилистически, тем не менее, это не было контрреволюцией. Том Брэдшоу, центрхав, имел оборонительные обязанности, прикрывая Дикси Дина, так что хоть они и не играли чистую «дубль-вэ-эм», но и классической «2–3–5» их расстановка не была.

Принятие «дубль-вэ-эм» в матчах клубных команд не было однородным и повсеместным. Бывший игрок «Рейнджерс» Джордж Браун вспоминал о благотворительном матче между объединенными командами «Рейнджерс-Селтик» и «Хартс-Хибс» «где-то около 1930 года»: «Дейв Меиклджон был правым хавом, я левым, а Джимми Макстей из Селтика играл центрхава. Игра у нас в первом тайме не очень получалась, и к перерыву мы проигрывали один мяч. В перерыве Меиклджон сказал Макстею: «Все проблемы у нас в центре, так как ты играешь на слишком выдвинутой позиции. Мы оттягиваемся за Джимми Симпсоном назад, и это оставляет за нами свободные зоны». Макстей согласился, и в итоге мы выиграли ту игру. С тех пор он стал примерно так и играть в «Селтике». Как и Джек Батлер в «Арсенале», Макстей не был прирожденным оборонцем, и пока он девять сезонов играл на этой позиции, команда не могла выиграть чемпионат. В итоге эта серия подошла к концу только с покупкой Вилли Лиона из «Куинз Парк Рейнджерс».

И это тоже в некотором роде была проблема: гораздо проще было быть хорошим оборонительным полузащитником, чем атакующим. Креативную часть уравнения Чепмена было сложно вычислить. Таких инсайдов, как Алекс Джеймс, было днем с огнем не сыскать, но вот флегматичных стопперов Генри Робертсов было в достатке. «Другие клубы пытались копировать Чепмена, – говорил Джимми Хоган, – но у них не было нужных игроков, и результатом, по моему мнению, стал крах английского футбола, с его акцентированием на обороне и длинных передачах, которые положили конец конструктивному футболу. И с таким стилем игры наши футболисты потеряли связь с мячом, чувство мяча».

Семена этого падения попали на благодатную почву еще до изменения правила офсайда, но взрастила их именно реакция Чепмена. Эффект от игры с третьим защитником, как говорил Глэнвилл, был в «укреплении и ухудшении слабости, которая уже существовала», так как такая схема игры породила интеллектуальную лень части тренеров и футболистов. Забрасывать длинные мячи в сторону нападающего в конце концов гораздо проще, нежели испытывать муки созидания. Чепмен, впрочем, оставался непоколебим. «Наша система, столь часто имитируемая другими клубами, в последнее время стала объектом критики и обсуждения… – говорил он Хуго Майзлю. – В игре есть только один мяч, и только один игрок может находиться с ним одновременно, а в этот момент все оставшиеся игроки становятся зрителями. И все в этот момент зависит от его скорости, интуиции, умения и способа владения мячом. А что касается остальных – пусть люди думают что угодно о нашей системе. Она прекрасно показала себя как наиболее подходящая нашим игрокам исходя из индивидуальных способностей, и она вела нас от одной победы к другой… С чего вдруг менять победную систему?»

Чепмену не пришлось заниматься сменой поколений в команде – ему и не предоставилось подобного шанса. 1 января 1934 года во время игры в Бери он простудился, но решил во что бы то ни стало на завтрашний день посмотреть соперников «Арсенала», «Шеффилд Уэнсдэй». Вернулся в Лондон с высокой температурой, проигнорировал все советы клубных врачей и направился на матч резервистов в Гилдфорд. Чепмен все-таки лег в кровать после возвращения с матча, но пневмонию было уже не остановить – он скончался рано утром 6 января, за две недели до своего 56-го дня рождения.

Арсенал, впрочем, продолжал выигрывать и еще трижды в последующие годы брал золото чемпионата. Спустя несколько месяцев после смерти Чепмена была опубликована коллекция его писем. Самым интригующим оказалось то, что в них он сожалел о том, что произошло с футболом: «Теперь не важно, насколько хорошо играет команда. Команда должна забивать, все равно как, и зарабатывать очки. Главной оценкой их умений является на самом деле позиция в турнирной таблице». Теперь это кажется почти аксиомой; высказывание демонстрирует, что любительские корни игры были тогда настолько сильны, что даже Чепмену казалось необходимым извиняться за победы. «Тридцать лет назад, – продолжал он, – игроки выходили на матч, чтобы показать все свое искусство игры. Сегодня они обязаны работать на систему». Итак, в результате, сведенный к единственной задаче – победить, футбол распознал важность тактики и необходимость подчинения индивидуальности командному построению.