Текст книги "Сокровища глубин"

Глава XI. Наконец отправились

Крики заставили доктора, мистера Вильсона и Джона Стодвика выйти на палубу. Последний едва переводил дух и, очевидно, был очень перепуган.

– Скорее, батюшка, велите спустить шлюпку! Спасите Бесси, не думайте обо мне, – проговорил он, задыхаясь.

– Бояться нечего, мой милый, – воскликнул капитан, схватив за руку сына. – Это только наши матросы бросили нас. Ступай вниз. Где мистер Джонс?

– Здесь, сэр, – сказал подшкипер, торопливо подходя, – что случилось?

– Как, что случилось! – воскликнул капитан в бешенстве. – Матросы бросили корабль, где вы были?

– Извините, капитан Стодвик, – резко ответил подшкипер, – я был внизу. Вы сказали, что сами будете на вахте с Окумом.

– Действительно, я так сказал, – вскричал капитан. – Эй, Окум!

– Вы сказали, что я могу сойти вниз, – угрюмо сказал Окум.

– Вы знали что-нибудь об этом?

– Если бы знал, то пришел бы вам сказать, – ответил Окум. – Разве я не тотчас поднял тревогу?

– Да, да, да, – вскричал капитан. – Прошу у вас прощения мистер Джонс. Не обращайте на мои слова внимания, Окум. Этого достаточно, чтобы свести человека с ума. Как я встречу мистера Паркли и мистера Пофа, когда они приедут утром?

– Может быть, они уехали только попьянствовать, – намекнул Окум.

– Нет. Их подкупили. Мошенники, я подам на них в суд, и они будут наказаны за это.

– Прежде их надо поймать, – заворчал Окум.

– Когда вы это узнали? – спросил капитан.

– Когда вы услыхали мой крик. Полло послышался шум, мы пришли сюда и посмотрели.

– А я увидал, как шлюпка отправлялась, наполненная людьми, – с важностью сказал Полло.

– Это все подстроено, матросы не уехали сами, – сказал капитан. – Помяни мое слово, Джон, это все штуки иностранца. Не видал ли кто, может быть, он подъезжал к шхуне.

– Я видел вечером, – сказал Полло, – как он ехал в шлюпке с двумя людьми, только к шхуне он не подъезжал.

– Ступай вниз, – сказал капитан, – ночной воздух холоден. Бояться нечего, детя мое, – нежно обратился он к дочери, которая в эту минуту подошла, дрожа. – Только матросы наши сбежали. Ну, господа, мне очень жаль, но делать нечего и теперь мне остается только просить вас разделить вахту с мистером Джонсом и со мной. Окум и Полло, ступайте вниз. Окум, вы будете стоять на вахте с мистером Джонсом. Мистер Мельдон или вы, мистер Вильсон, будете на вахте вместе со мной.

Оба джентльмена выразили свою готовность, и ночь прошла без дальнейших неприятностей.

Капитан Стодвик был прав. Как только настала темнота, кубинец пробрался на шхуну и, выждав удобный момент, стал уговаривать одного матроса. Сначала матрос не хотел слушать его. Но Лоре все увеличивал цену, убеждая в том, что поездка сумасбродная, что сам он раскаялся и потому отказался, так как не хотел подвергать людей опасностям гибельного берега, у которого лежали сокровища. Тогда матрос стал слушать его.

– На этом берегу свирепствуют смертельные горячки, – шептал кубинец, – и меня преследует раскаяние, что я отправил столько английских моряков на верную смерть.

Наконец его слова и деньги одержали верх. Не только этот матрос, но и другие были подкуплены и убеждены.

– Выбирайте, – сказал кубинец в заключение, – собачья смерть и тело ваше на съедение акулам или деньги, которые я вам дам. Вы можете отправиться лондонским поездом, погулять в столице, а потом поступить на какой-нибудь хороший корабль.

Лишний соверен был обещан тому матросу, который подрежет канат; и все устроилось бы по желанию кубинца, если бы матрос не передумал. Канат уцелел, только шхуна осталась без матросов.

В восемь часов утра Паркли и Дач приехали сказать, что им удалось узнать: Толли и другого матроса видели на станции, где они брали билеты до Лондона.

– Слыхали вы когда-нибудь более дурные известия? – сказал Паркли. – Может пройти месяц, прежде чем мы можем найти других водолазов, которые захотят ехать с нами.

– Да, я знаю известия еще хуже, – спокойно ответил капитан.

– Что вы хотите сказать, – воскликнул Паркли с изумлением.

– Наш приятель кубинец подкупил всех матросов и остановил нашу экспедицию.

– Черт его дери… Нет, не хочу ругаться, – воскликнул Паркли, побагровев от бешенства. – Остановил нашу поездку? Отнял у нас водолазов и матросов? Послушайте, Дач Поф, послушайте, капитан Стодвик! Я шевелюсь не скоро, но когда зашевелюсь, меня не остановишь. Я переверну все верх дном, а приведу этот план в исполнение, истрачу все свои деньги, а не дам этому мошеннику одержать надо мною верх!

– Вы хотите сказать, что обратитесь в суд? – сказал капитан.

– Нет, – резко ответил Паркли. – Это будет только пустая трата времени. Дач Поф вы не бросите меня?

– Конечно, мистер Паркли, – спокойно сказал Дач, протягивая ему руку.

– И я, – воскликнул капитан.

– Я это знал, – горячо сказал Паркли. – Пойдемте в каюту и посмотрим, что можем сделать.

Они уселись вокруг стола в каюте и обсудили дело со всех сторон. Капитан Стодвик сказал, что он берется набрать человек двенадцать за два дня, если только дать им хорошую плату.

– Дайте, – сказал Паркли, – только помните, что во всех ваших действиях вам будет мешать Лоре.

– Хвастаться я не стану, – сказал капитан Стодвик, – но если я опять наберу матросов, то я думаю, что и два Лоре меня не проведут.

– Хорошо, – сказал Паркли, повеселев, – только нужно как можно скорее отправляться в путь. Оставаться здесь будет ужасно, потому что весь город поднимет нас на смех. Уж вчера начались толки.

– А как же насчет водолазов? – спросил капитан.

– В том-то и затруднение. Не всякий захочет учиться водолазному искусству. Потому что это риск. Впрочем, я попробую. Может быть, найдутся двое-трое охотников.

– Я боюсь, что на это полагаться нельзя, – сказал Дач, который сидел бледный и взволнованный и до сих пор почти ничего не говорил.

– Не обливайте меня холодной водой, Поф, – угрюмо вскричал Паркли.

– Нисколько этого не желаю, – ответил Дач, – напротив, я хочу вам помочь.

– Знаете что, – вдруг вскричал Паркли, – я возьму старика Распа; он поедет, чтобы оказать мне услугу, как ни стар, а если окажется необходимым, то я сам под воду пойду.

– На это не будет надобности, – сказал Дач.

– Что вы хотите сказать? – воскликнул Паркли.

– Я сам поеду с вами, – ответил Дач.

– Как! – радостно вскричал Паркли. – Вы поедете со мной? Милый Поф, я никогда этого не забуду.

Он встал и пожал руку молодого человека обеими руками, и лицо его пылало от удовольствия.

– Да, – спокойно сказал Дач, – я поеду, и мне кажется, меня и старика Распа будет достаточно.

– Послушайте, однако, мой милый, – вскричал Паркли. – Господа, вы извините нас. Пойдемте на палубу.

Он пошел наверх, Дач за ним.

– Я очень вам признателен, Поф, – воскликнул Паркли, когда они остались на палубе вдвоем, – но вам ехать нельзя. Конечно, за конторой будет присматривать мой брат, а все-таки вам нельзя.

– Почему? – резко спросил Дач.

– Как же вы бросите вашу жену, мой милый. Мне будет стыдно смотреть ей в глаза.

– Пожалуйста, о ней не упоминайте, – запальчиво вскричал Дач. – Это нельзя принимать в соображение, – прибавил он, обуздав себя.

– Но, милый Поф, не слишком ли опрометчиво вы судите? Нет, нет, вы ошибаетесь, вы не понимаете ее. Я вас не возьму. Через несколько дней все поправится.

– Мистер Паркли, – хриплым голосом воскликнул Дач, – это не поправится никогда. Я говорю с вами, как не стал бы говорить ни с кем другим. Богу известно, как я любил эту женщину. Но у меня теперь домашнего крова нет. Я никогда не увижу ее более.

– Нет, нет, нет, не говорите таким образом, мой милый. Не поступайте опрометчиво. Имейте терпение, и все поправится. Вам не надо ехать.

Дач горько улыбнулся.

– Вы теперь не в своем уме, но это пройдет. Послушайте, мой милый, во всем этом виновен я, зачем уговаривал вас взять к себе этого негодяя?

– Пожалуйста, не говорите об этом.

– Я должен говорить. Будучи виноват в одном перед вашей женой, как же я могу опять провиниться перед ней и увезти от нее мужа?

– Я уж не муж ей, а она мне не жена, – сурово сказал Дач. – Говорю вам, я поеду.

– Нет, нет, я вас не возьму.

– Я ваш партнер и настою на этом. Останьтесь сами дома и позвольте мне распоряжаться экспедицией. Вы можете положиться на меня.

– Лучше, чем на самого себя, – с жаром сказал Паркли.

– Так позвольте же мне ехать. Это будет облегчением для тех мучений, которые я выстрадал в последние недели. Паркли, вы не можете себе представить, что я чувствовал!

– Неужели вы действительно имеете это намерение? – спросил Паркли, смотря на взволнованного молодого человека.

– Да, и это было бы с вашей стороны истинным одолжением для меня.

– Время излечивает раны, – сказал Паркли. – Может быть, это будет к лучшему; вы позаботитесь об ее удобствах во время вашего отсутствия.

– У нее есть дом, – с горечью сказал Дач, – и все мои деньги. Я напишу ее матери, чтобы она приехала к ней, разве этого недостаточно?

Паркли протянул руку, и оба вернулись в каюту.

– Мистер Поф едет с нами, Стодвик. Я знаю, что Расп захочет ехать, когда услышит, что с нами едет мистер Поф.

– Вряд ли! – сказал Дач.

– Вы увидите, – возразил Паркли, написав несколько строк в своей записной книжке и вырвав лист. – С кем мы можем послать это на берег?

– Позвольте мне, – сказал молодой доктор Мельдон. – Я аккуратно это доставлю.

– Очень хорошо, – сказал Паркли. – Только будьте осторожны, чтобы не сыграли какой-нибудь штуки с вами или с тем человеком, которого вы к нам должны привезти.

Мельдон отправился, и через час старик Расп, ворча, явился на шхуну с огромным дорожным мешком.

– Конечно, поеду, – сказал он, как только встретил своего хозяина на палубе. – Жаль только, что у меня мало чистых рубашек. Я всегда думал, что Толли негоден ни к чему, а иностранец мошенник.

– Теперь, Расп, я опять попрошу вас съездить на берег, для меня, – сказал Дач.

– Я возьму его с собой, – сказал капитан, – мистер Паркли тоже едет.

Распу было дано очень простое поручение – купить несколько необходимых вещей, потому что Дач твердо решился не появляться больше дома и, не доверяя собственной решимости, остался на шхуне, чтобы не почувствовать искушения, когда будет на берегу.

Капитан со своим помощником оба действовали так успешно, что к вечеру наняли шестерых матросов, и еще шестеро обещали явиться на другой день.

Новые матросы были грубее прежних, но оказались надежными и полезными людьми.

Вечером, не догадываясь, что за всеми движениями на шхуне пристально наблюдают в подзорную трубу из верхнего окна одного дома, возвышавшегося над устьем, капитан Стодвик вернулся со своим помощником. Приняв предосторожность и выдав матросам большую порцию водки, он приказал Сэму Окуму не спускать с них глаз.

Расп давно уже вернулся с покупками для Дача и привес письмо, которое молодой человек, прочтя, разорвал в клочки. Потом все ушли спать, кроме тех, кто должен был стоять на вахте.

На следующий день, однако, не удалось набрать новых матросов. На все предложения капитана Стодвика отвечали грубым хохотом, очевидно, насмехаясь над целью предпринимаемого путешествия; и капитан решился отправляться с тем экипажем, который у него был, остановиться в Плимуте и набрать там матросов.

Вернувшись на шхуну, чтобы рассказать о своей неудаче, он нашел там шесть человек матросов.

Сердце капитана забилось от радости, особенно, когда один из этих новых матросов сказал ему:

– Симпсон, трактирщик на западной набережной, услыхал, что вам нужны люди, дал нам знать об этом и прислал вам вот это письмо.

Он подал письмо, в котором трактирщик просил пять фунтов награды за то, что уговорил матросов ехать, и так как матросы все тотчас согласились подписать соглашение, деньги выдали, и курьер уехал обратно.

В числе новых матросов были три англичанина, один датчанин и два ласкарца – один высокий, черноволосый, другой коротко обстриженный, выбритый, сутуловатый, слегка хромой. Он был почти негр и казался не очень привлекательным прибавлением к экипажу, но его товарищи уверяли, что он старый моряк и пообещали отказаться, если его не возьмут, поэтому и его взяли.

– Кажется, нам нечего теперь бояться нашего приятеля, – сказал капитан, потирая руки, когда матросы сошли вниз…

– Не знаю, – ответил Паркли. – Он такой вероломный и хитрый мошенник, что совершенно неожиданно сыграет с нами какую-нибудь штуку. Ночь прекрасная и не очень темная; что вы скажете, не отправиться ли нам тотчас и проложить несколько миль между нами и нашим приятелем?

– Я сам хотел это предложить, – сказал капитан, – а то, пожалуй, он наймет какое-нибудь судно, да и опередит нас.

– Он не найдет водолазов.

– Но может нанять разбойников, которые нападут на нас и ограбят.

– Отправимтесь же сейчас; вот удивится Поф, когда выйдет из своей каюты и увидит, что мы уже в пути.

– Разве он лег? – спросил капитан.

– Да, я уговорил его, так как он хочет стоять на вахте ночью. Он очень расстроен и растревожен, нельзя нам допустить, чтобы он слег. Так вы отправитесь сейчас?

– Через четверть часа. Вон там идет какая-то большая лодка, пусть пройдет. Пожалуй, это опять какие-нибудь планы кубинца.

– Едва ли, – возразил Паркли. – Однако послушайтесь моего совета и не подпускайте никакой лодки к шхуне сегодня ночью.

– Я так и намерен, – сказал капитан. – Эй, что это? – спросил он, подходя к борту.

– Лодка с берега, сэр.

В эту минуту в темноте раздался крик:

– Спустите нам веревку.

Окум подошел и хотел бросить веревку, когда капитан остановил его.

– Что это? – сказал он резко. – Надо узнать!

– Это капитан Стодвик? – сказал женский голос.

– Я, что ж из этого? – сказал капитан. – Сколько вас там в лодке?

– Никого, кроме меня, – ответил тот же женский голос. – Пожалуйста, пожалуйста, позвольте мне войти.

– Кто вы и что вам нужно, – воскликнул капитан. – Говорите скорее! Я не могу терять время.

– Разве вы не узнаете ее, – шепнул Паркли, – это мистрис Поф. Милая Эстера, это вы? – спросил он, наклоняясь через борт.

– Да, – ответила она хриплым голосом, – мистер Паркли, ради Бога, возьмите меня.

– Спустите трап, – воскликнул Паркли.

– Я вам говорю, что это какая-нибудь хитрость проклятого кубинца, – сердито вскричал капитан. – Мы опять будем остановлены.

– Нет, нет! – вскричал Паркли. – Стодвик, я беру ответственность на себя. Окум, спустите трап и бросьте веревку.

– Прикажете, сэр? – спросил старый моряк капитана.

– Да, если он желает, – сердито ответил капитан.

Потом он начал отдавать приказания, и скоро грациозное судно начало незаметно двигаться по воде.

Капитан отошел и вдруг услышался какой-то шум.

Глава XII. В каюте Бесси

Капитан Стодвик бросился назад с револьвером в руке; но тревога его оказалась напрасной, этот шум произошел оттого, что Паркли подхватил Эстер, потому что она зашаталась и чуть не упала на палубу.

– Позвольте мне видеть мужа, мистер Паркли, – стонала она. – Ради Бога, позвольте видеть мужа. Если я увижу его и поговорю с ним, он послушает меня.

– Но, мое милое дитя… – начал Паркли.

– Я умру, если не увижу его. Я была так больна – я так страдала! И сегодня только узнала, что он уезжает, уезжает без меня. О, Боже, что я сделала, чтобы так страдать!

– Милое дитя, любезная мистрис Поф…

– Я должна его видеть. Пожалуйста, пожалуйста, отведите меня к нему, – рыдала она, – это выше моих сил, я не могу этого перенести.

Паркли подхватил ее опять как раз вовремя, потому что она лишилась чувств. Положив ее на палубу, он употреблял все силы, чтобы привести ее в сознание. Потом, подняв глаза, увидел, как быстро удаляются городские огни.

– Как, Стодвик, – воскликнул он, – шхуна идет?

– Да, – ответил капитан.

– А где же лодка, в которой приехала эта бедная женщина?

– Теперь у берега.

– Но мы не можем ее взять. Послушайте! Мы не можем допустить домашних несогласий на нашем судне. Она должна уехать.

– Теперь нам придется высадить ее в Плимуте, – сказал капитан. – Пошлите за моей Бесси, она скоро приведет ее в себя. Какое сумасбродство приехать сюда!

– Прикажете сходить за барышней, сэр? – резко спросил Сэм Окум.

– Да, ради Бога, ступайте поскорее! – воскликнул Паркли, усилия которого привести в чувство мистрис Поф были бесполезны.

Но когда Сэм ушел, мистрис Поф начала приходить в себя, дико осмотрелась вокруг и, приподнявшись, увидела капитана, наклонившегося к ней.

– Капитан Стодвик, – вскричала она, схватив его за руку, – не отсылайте меня! Позвольте мне ехать. Я не могу расстаться с моим мужем таким образом. Он сердится на меня, – прибавила она шепотом, – я не могу сказать вам почему, но он не говорил со мной уже много дней, а я была так больна.

– Да, да, вы его увидите, милая моя, но встаньте. Вы не должны устраивать сцен.

– О! Нет, – воскликнула она, торопливо приподнимаясь, – я сделаю все, что вы скажете, только позвольте мне видеть его и объясниться с ним. Если я поговорю с ним, он мне поверит и опять все пойдет хорошо. Если нет, – сказала она с истерическим криком, – я сойду с ума, я сойду с ума.

– Пойдемте, я отведу вас вниз, – сказал капитан, потому что она крепко уцепилась за его руку.

– Да, да, – шептала бедная, дрожащая женщина. – Как я ни стараюсь сохранять спокойствие, но мое бедное сердце так истерзано, что поневоле вырвется крик. Позвольте мне ехать с вами, капитан Стодвик. Я буду очень спокойна, очень осторожна.

– Это невозможно, милое дитя, – сказал он хриплым голосом, потому что ее горе трогало его.

– Нет, нет, не говорите этого. Я буду помогать Бесси, ухаживать за вашим бедным сыном. Она любит меня и верит мне; я не буду беспокоить никого. Если вы высадите меня на берег, я умру от горя. Я не могу жить в разлуке с моим мужем, не могу допустить, чтобы он бросил меня таким образом.

– Хорошо, хорошо, я посмотрю, что могу сделать, – сказал капитан успокоительно, как говорят с ребенком.

Но она заглянула ему в лицо.

– Вы обманываете меня! – вскричала она. – Вы стараетесь успокоить меня обещаниями, а намерены высадить меня на берег. Мистер Паркли, вы меня знаете и верите мне; вы знаете причину этих неприятностей. Отведите меня к моему милому мужу и позвольте мне разуверить его, или я умру.

– Милое дитя, милое дитя, – сказал Паркли, привлекая ее к себе, – я постараюсь сделать все, что могу.

– Но вы хотите высадить меня на берег, когда мне стоило стольких усилий добраться до мужа. Я была больна и лежала в постели, а он не приехал ко мне. Я узнала, что вы увозите от меня Дача, и не могла остаться. Позвольте мне увидеть его. О, позвольте мне увидеть его!

– Вы увидите, милая моя, как только успокоитесь.

– Но он здесь, – шепнула она, не смея повысить голос, чтобы в своем взволнованном состоянии не разразиться опять истерическими рыданиями.

– Да, милое дитя, он здесь. Он спит внизу.

– Бедный Дач! – шепнула она и со слабой утомленной улыбкой на лице взяла за руку своего старого друга. – Вы увидите, как я буду спокойна и терпелива, – продолжала она, – никто не будет подозревать моего горя; и если он не выслушает меня, я жаловаться не стану, только бы мне быть возле него, только бы дождаться, чтобы Господь переменил его сердце ко мне.

– Хорошо, хорошо, вы останетесь, пока мы доедем до Плимута, – сказал Паркли, торопливо проводя рукой по глазам. – Только не давайте никому приметить, что с вами, милая моя.

– Нет, нет, – ответила она. – Я теперь совсем спокойна. А! Вот и мисс Стодвик.

– Вы здесь, мистрис Поф? – воскликнула дочь капитана, которая думала, что идет к отцу.

– Да, я не могла остаться, – зарыдала Эстера. – Я была принуждена поехать. О, Бесси, милая Бесси, не гнушайтесь мною! – говорила она, когда мужчины очень охотно отошли и оставили их вдвоем.

– Не говорите здесь, – сказала Бесси, оглядываясь вокруг, – пойдемте в мою каюту.

Эстера зашаталась и упала бы, но Бесси взяла ее под руку и свела вниз, где, как только они остались одни, Эстера упала на колени и схватила Бесси за руки.

– Выслушайте меня, мисс Стодвик, – стонала она, – не осуждайте меня, не выслушав. Я думала, что вы верите мне, но вы сейчас, как будто отстранились от меня.

Бесси не отвечала ничего, но с состраданием смотрела на рыдающую женщину.

– Мой милый муж допустил в свое сердце жестокие подозрения, и он неправ. О, Бесси, Бесси! Вы любили меня прежде, а теперь, должно быть, возненавидели меня за то, что я отняла его любовь у вас.

Тихий вздох вырвался из груди Бесси, но она ничего не сказала.

– Вы знаете, – рыдала Эстера, – как он правдив, благороден и чистосердечен.

– Знаю, – тихо сказала Бесси.

– Так какова же должна быть женщина, которая могла бы изменить ему даже мысленно? Не была ли бы она самым гнусным, самым жестоким существом?

– Действительно, – холодно сказала Бесси.

– Бесси, мисс Стодвик, – вскричала Эстера тихим, горестным тоном, – если я сделала проступок, то разве только тот, что слишком любила моего милого мужа. Богу известно, как я невинна! О, это слишком тяжело перенести.

Она опустилась еще ниже на пол каюты и плакала молча, но только с большим усилием, потому что тяжелые рыдания каждую минуту готовы были сорваться с ее губ; и она едва могла преодолеть желание облегчить душу громкими криками.

Бесси стояла и смотрела на нее, нахмурив брови и крепко сжав губы, потому что сердце шептало ей, что эта женщина наказана за то, что лишила ее его любви, и что она, Бесси, должна радоваться ее горю. Потом она вдруг подумала, что когда пал этот кумир, то, может быть, она будет возведена на его место, и проблеск радости осветил ее душу, но только на одно мгновение. Лучшая сторона ее характера одержала верх; наклонившись, она приподняла распростертую женщину, положила ее на диван, сама встала возле нее и прибрала ее растрепанные волосы.

– Эстера, – шепнула она, – я очень, очень ненавидела вас. Ненавидела так сильно, как когда-то любила Дача Пофа; но все это прошло. Когда я приехала к вам в дом и познакомилась с вами ближе, я начала молиться, чтобы он был счастлив с вами; а когда я услыхала о его горе, моя ненависть к вам вернулась, и последние дни я готова была вас проклинать за то, что вы сделали его несчастным.

– О, нет! Нет! Нет! – шептала Эстера, цепляясь за нее. – Я невинна.

– Да, этому я теперь верю, – ответила Бесси, – и помогу вам убедить его.

– Но это надо сделать поскорее, а то меня высадят на берег, – плакала Эстера. – Если бы я могла остаться здесь только для того, чтобы видеть его иногда и знать, что он здоров, я ждала бы терпеливо, пока он вернется ко мне и скажет, что всем этим неприятностям пришел конец.

– Вы думаете, что он это сделает?

– Да, я это думаю, – вскричала Эстера, вскочив и смотря прямо на свою собеседницу. – Может быть, это случится не скоро, но я буду ждать, я буду ждать.

Она опять упала, обессилев, повторяя последние слова шепотом, потом, крепко прижав руку Бесси к груди, заснула крепким сном первый раз после трех бессонных ночей, а Бесси стала возле нее на колени и откинула своей белой нежной рукою спутавшиеся волосы с ее лба. Время проходило, шум воды сделался сильнее, шаги на палубе раздавались реже, Бесси прислушивалась к вздохам, срывавшимся иногда с губ молодой женщины, и время от времени Эстера шептала имя человека, которого, вероятно, видела во сне.

«Бедный Дач! – думала Бесси, наклоняясь и целуя щеки Эстеры. – Нет, нет, это несправедливо», – шепнула она опять, смотря на личико Эстеры, но наконец и ее голова склонилась ниже и она заснула возле бедной страдалицы.