Текст книги "Шаги в темноте"

Однако вскоре они узнали о новых подвигах констебля. Чарльз встретил в деревне мистера Титмарша, и тот, заметив неподалеку Флиндэрса, раздраженно заявил, что не знает, что нашло на этого парня. Чарльз деликатно поинтересовался причиной раздражения. Мистер Титмарш сухо сообщил, что констебль приударил за его горничной, поскольку он постоянно натыкается на него, когда тот торчит у ворот или рыщет вокруг дома.

– Он пытается вызвать мое расположение, проявляя весьма неуклюжий интерес к моему увлечению, – заявил мистер Титмарш. – Постоянно приносит мне какие-то заурядные экземпляры, а прошлой ночью и вообще увязался за мной, когда я вышел на охоту. Возмутительное поведение! Но боюсь, я слишком резко обошелся с ним. Похоже, он действительно интересуется моими методами ловли и вряд ли стоит обижаться на столь простодушного парня.

Когда Чарльз рассказал об этом своим родственникам, они повеселились.

– Никогда не встречал подобного остолопа, – засмеялся Питер.

Однако Чарльз остановил его.

– Он действует очень грамотно, – сказал он, беря с тарелки грецкий орех. – Гораздо лучше, чем я ожидал. Согласен, его бойскаутские замашки нелепы, но в сообразительности ему не откажешь. Когда старина Титмарш обнаружил констебля в засаде, тот ничуть не смутился. Объяснил, что тоже хочет ловить мотыльков. Настоящий профессионал!

– Мне кажется, мы правильно сделали, что позвали его, – сказала миссис Босанквет, сворачивая салфетку. – Хотя от него и мало толку, но с тех пор, как он взялся за дело, в нашем доме не происходит ничего необычного. Тот, кто нам досаждал, узнал, что мы под охраной, и оставил нас в покое.

– Теперь об этом знают решительно все, – заявил Питер. – За три дня, что констебль опекал нас, он столь усердно отслеживал и допрашивал тех, кто оказывался рядом с нашим домом, что теперь вся округа в курсе, что мы обратились в полицию. Мы попали в дурацкое положение и стали всеобщим посмешищем.

– Меня не волнует, что там думает округа, – усмехнулась Селия. – Мы поступили, как подсказывает здравый смысл. И далеко не все смеются над нами. Полковник, например, сказал мне, что считает это вполне разумной предосторожностью.

– Надеюсь, ты не сообщила ему о причинах? – спросил Питер.

– Нет, но я не понимаю, почему мы должны что-либо скрывать. Я просто сказала, что мы слышали странные звуки, Бауэрсы разнервничались, и пришлось принимать меры.

– Я тебе уже раз шесть говорил, почему мы должны молчать, – с видом мученика промолвил Питер.

– Семь, – поправил его Чарльз. – Это уже восьмой. А я трижды предупреждал ее…

– Замолчите! – воскликнула Селия. – Знаю я, что вы скажете. Если мы обмолвимся хоть словом, это немедленно разойдется по округе и в конце концов дойдет до злоумышленника. Ну и что?

– Я склонна поддержать твоего супруга, дорогая, – произнесла миссис Босанквет. – Чем меньше слов, тем лучше. А раз сегодня мы ждем полковника Экерли на чай и партию бриджа, нам лучше переместиться в гостиную, поскольку он должен явиться с минуты на минуту.

Обсуждение закончилось, и через несколько минут Бауэрс объявил о приходе полковника.

– Друзья, не дайте выжить себя из монастыря, – с ходу заявил полковник, принимая из рук Питера чашку с кофе и стакан старого бренди. – Я уже забыл, что такое соседи, тем более такие милые. – Он галантно поклонился Селии. – Для старого холостяка радость зайти к вам вечерком на роббер.

– А уж нам как приятно иметь такого общительного соседа, – улыбнулась Селия. – В провинции люди часто бывают замкнутыми и не общаются с чужаками.

– Какая там замкнутость, когда пошатаешься по свету с мое! Ненавижу всякую чопорность. Ага, мисс Фортескью, вижу, вы готовитесь к бою. Давайте объединим усилия и отомстим чете Малкольмов за проигрыш.

Маргарет разложила карты полукругом.

– Давайте. Отыграемся за прошлый разгром.

Они сели за карточный стол, и, когда началась игра, полковник, будто что-то вспомнив, рассмеялся:

– А кстати, куда вы дели своего сторожевого пса? Когда шел к вам по парку, так и ждал, что он на меня накинется.

– Мы его отправили восвояси, – объяснил Чарльз. – Наши нервы уже не выдерживали.

– И потом, он выполнил свою задачу, – добавила Селия. – Бауэрс, похоже, успокоился и вполне счастлив.

Некоторое время они играли молча, но к концу роббера полковник вернулся к прежней теме и, вопросительно подняв бровь, спросил Чарльза:

– Кстати, Малкольм, это вы натравили свою ищейку на старика Титмарша? Не бойтесь, я вас не выдам!

– Надо же было как-то от него избавиться, – пояснил Питер. – Мы решили, что Титмарш отвлечет его.

Это позабавило полковника, и, громко расхохотавшись, он произнес:

– Надеюсь, вы не думаете, что все эти штуки вытворяет старина Титмарш?

– Разумеется, нет, – ответил Питер. – Мистер Флиндэрс сам решил понаблюдать за ним. Мы просто этому не препятствовали. Все вышло очень удачно.

– Если он сумеет откопать компромат на старика, я съем свою шляпу, – объявил полковник.

После одиннадцати часов полковник отбыл, а вскоре отправились наверх и дамы. Заперев окна в гостиной, за ними последовали мужчины, и дом погрузился в темноту.

В ту ночь миссис Босанквет, которая в последнее время страдала от бессонницы, никак не могла уснуть. Проворочавшись в постели час, она решила, что в комнате душно. Миссис Босанквет встала, чтобы открыть окно, которое она предпочитала держать закрытым, чтобы предотвратить проникновение в дом злоумышленников. «Но теперь-то нечего бояться», – подумала она, снова забираясь под одеяло.

Однако открытое окно не помогло, и сон не шел. Нащупав на тумбочке спички, миссис Босанквет зажгла свечу. Она хотела почитать, но, поскольку чтение перед сном не входило в ее привычки, книги в комнате отсутствовали. Тем не менее она надеялась, что чтение поможет ей уснуть, и, сев в кровати, стала размышлять, нужно ли ей рисковать и идти в библиотеку за книгой. Вспомнила, что там осталась жестяная банка с печеньем, и внезапно ощутила голод.

– Моя дорогая мамочка всегда говорила, что если не спится, надо съесть кусочек печенья, – сообщила она столбику кровати. – Хотя и запрещала нам есть после вечерней чистки зубов.

Жестянка с печеньем казалась все более соблазнительной. Миссис Босанквет снова легла, приказав себе думать о чем-нибудь другом. Однако ничего не получилось. Сладкое хрустящее печенье так и стояло перед ее мысленным взором, и через десять минут почтенная дама решила пренебречь неведомыми опасностями и сходить вниз.

Встав с кровати, она накинула халат. Конечно, можно разбудить Питера, спавшего в комнате напротив, и попросить его сходить в библиотеку, но миссис Босанквет посчитала это позорным малодушием. Она всегда гордилась своим хладнокровием, не верила в призраков и не желала, чтобы ее считали слабонервной дамочкой, боящейся спуститься ночью вниз. «В дни моей молодости нервы были не в чести», – часто повторяла она.

– Я тихо спущусь вниз, возьму печенье и книгу и никого не буду беспокоить, – твердо произнесла она, беря со столика свечу.

Лампа в коридоре была погашена, и безлунная ночь делала тьму непроницаемой. Другая бы испугалась, но миссис Босанквет не боялась темноты. «Скорее надо опасаться света, – рассуждала она. – Это означало бы, что в дом кто-то залез».

Но внизу было так же темно. Держась за перила и высоко подняв свечу, миссис Босанквет осторожно спустилась по лестнице. Ступеньки предательски скрипели, и в мертвой тишине каждый звук казался оглушительным. Оставалось надеяться, что скрип этот не разбудит Селию.

Дверь в библиотеку была приоткрыта. Толкнув ее, старая дама вошла в комнату. Насколько она помнила, банка с печеньем стояла на маленьком столике рядом с дверью. Вглядевшись, она увидела ее и, поставив свечу, взяла оттуда пару кружочков и положила в карман халата. Ничего страшного не происходило, под ноги к ней не падали черепа, и постепенно ее волнение исчезло. Взяв свечу, она повернулась к книжным полкам, тянувшимся вдоль стены напротив камина. Свеча давала мало света, и, пересекая комнату, миссис Босанквет налетела на кресло.

Теперь перед ней стояла нелегкая задача выбрать что-нибудь подходящее. Подняв свечу, она стала изучать корешки книг с малообещающими названиями. – «“Размышления о смертности всего живого”, – прочитала миссис Босанквет. – Господи, как мрачно. “Проповеди доктора Бримли”. Это, конечно, может усыпить, но… “Тиндаль о свете истины”… Это уже лучше!»

Когда она взялась за книгу, ее вдруг охватил ужас, и она застыла, тревожно прислушиваясь. Но в ушах отдавалось лишь биение сердца, что, впрочем, ее ничуть не успокоило. Миссис Босанквет, никогда не жаловавшаяся на нервы, почувствовала, что в комнате кто-то есть.

– Ерунда, – попыталась взбодриться она. – Ясно, что здесь никого нет.

Миссис Босанквет заставила себя вытащить книгу, но ощущение чужого присутствия не проходило. Она не смела двинуться или обернуться, хотя понимала, что это глупо.

«Я должна повернуться, – подумала она. – Все это чепуха. Здесь никого нет. Не стоять же мне тут всю ночь. Надо просто обернуться и посмотреть».

Она начала медленно подвигаться к двери. Ужас нарастал, дыхание перехватывало от страха.

«Никогда не следует поворачиваться к опасности спиной, – думала миссис Босанквет. – А вдруг он крадется за мной? И сейчас до меня дотронется?»

Сердце колотилось уже у самого горла, она была близка к обмороку. Миссис Босанквет остановилась и с опаской кинула взгляд через плечо. Никого. Но что там за темная фигура у камина? Кресло с высокой спинкой. В полной уверенности, что это так, она бесстрашно двинулась к нему, высоко подняв свечу.

Темный силуэт обозначился отчетливее. У камина неподвижно стояла фигура в монашеском одеянии. В прорезях капюшона блестели глаза, неподвижно смотревшие на миссис Босанквет. Она остановилась. Фигура шевельнулась и заскользила к ней по паркету, угрожающе вытянув руку, похожую на когтистую лапу хищной птицы.

И тут впервые в жизни миссис Босанквет, дико закричав, без чувств рухнула на пол.

Глава 6

Когда она очнулась, в комнате было светло, а вокруг нее столпились сочувствующие родственники. Ее перенесли на диван, смочили лоб водой и поднесли к носу флакончик с нюхательными солями. Открыв глаза, она увидела перед собой обеспокоенное лицо Селии и услышала, как кто-то сказал:

– Все в порядке. Она приходит в себя.

Постепенно миссис Босанквет вспомнила, что произошло, и, открыв глаза, попыталась сесть, небрежно оттолкнув бутылочку с солями и стакан с бренди, которым пыталась напоить ее Маргарет.

– Где он? – спросила она, тревожно оглядываясь по сторонам.

– Кто, тетя Лилиан? – мягко уточнила Селия. – Надеюсь, вам лучше?

– Я прекрасно себя чувствую. Нет, моя дорогая, я не употребляю спиртные напитки. Куда он делся? Вы его видели?

Селия потрепала ее по руке.

– Нет, дорогая, мы ничего не видели. Я проснулась от вашего крика, и когда мы спустились, то нашли вас без сознания. Вы себя плохо почувствовали, тетя, или что-нибудь случилось?

– Я спустилась за книгой и печеньем, – объяснила миссис Босанквет. – Так в комнате никого не было?

– Нет. Вам показалось, что вы кого-то увидели?

– Показалось! – возмутилась она. – Вы считаете, что я позвала на помощь только потому, что мне что-то там показалось? Я видела его так же ясно, как сейчас вижу вас.

Подошедший Чарльз оттеснил жену от тетушки.

– Что вы видели, тетя Лилиан? Можете рассказать?

– Конечно, я в полном порядке. Мои дорогие, мне не стыдно признаться, что я была не права. В доме действительно есть привидение, и первое, что мы сделаем утром, – позовем священника.

Селия испуганно охнула и вцепилась в руку брата.

– Что вы видели?! – вскрикнула она.

Миссис Босанквет взяла из рук Маргарет стакан воды и сделала пару глотков.

– Я видела Монаха! – трагически произнесла она.

– Боже милосердный! – воскликнул Питер. – Невероятно! Вам не показалось?

Тетушка метнула на него испепеляющий взгляд.

– Да, я проявила малодушие, закричав и упав в обморок, но я не столь глупа, чтобы выдумывать подобное. Он стоял на твоем месте, а потом стал приближаться и вытянул руку, словно указывал на меня.

Селия вздрогнула и испуганно оглянулась.

– А какой он? – спокойно спросил Чарльз.

– Лицо закрыто капюшоном. Я не склонна к фантазиям, но в его облике было что-то жуткое и угрожающее. До сих пор вижу его глаза.

– Где? – взвизгнула Селия, опять хватаясь за брата.

– Перед моим мысленным взором. Успокойся, милая, сейчас его тут нет. Он был в черной рясе, и руки у него тоже были черные, во всяком случае, та, которую он протянул ко мне. Именно это вывело меня из равновесия.

Чарльз быстро повернулся к Питеру:

– Вот в чем дело! Перчатки! А как он мог отсюда скрыться?

– Да как угодно. У него было достаточно времени, чтобы выйти из комнаты, пока мы спускались вниз.

– Нет смысла упорствовать, – сказала миссис Босанквет. – Это не человек, а призрак. Теперь и я поверила в подобное. Возможно, он был послан, чтобы открыть мне глаза.

– Одет как доминиканский монах, и в черных перчатках, – отметил Чарльз. – Не похоже на призрака. Проверь-ка входную дверь, Питер.

– Закрыта на засов и цепочку. А как насчет окон?

Чарльз приблизился к окну и отдернул штору.

– Закрыто на задвижку… нет, господи, не закрыто!

Он повернулся к Бауэрсу, хранившему молчание.

– Вы запирали окно вечером?

Дворецкий покачал головой:

– Нет, сэр, не запирал. Простите, сэр, но хозяйка любит держать его открытым, пока все не лягут спать. Я думал, что вы закроете его.

– Точно, – подтвердил Питер. – А вечером мы сидели в гостиной и забыли про него. Успокойтесь, тетя Лилиан! Вы видели ряженого, который хотел вас напугать. А попал он сюда через это окно.

– Нет, мой дорогой, ты ошибаешься, – возразила миссис Босанквет. – Ему не надо ни окон, ни дверей. Мне кажется, он все еще здесь, хотя мы его и не видим.

В ужасе застонав, Селия стала умолять мужа отвезти ее в город немедленно.

– Сейчас нам всем лучше пойти спать, – предложил Чарльз. – Обсудим все завтра утром. По-моему, нет смысла прочесывать сад. Но окно мы запрем. Тетушка, как насчет того, чтобы Маргарет переночевала у вас? Не возражаете?

– Возражаю. Если он опять появится, ни Маргарет, ни кто-либо из вас мне не помогут. Но я уверена, что ничего подобного не произойдет, и потому иду спать одна.

Из-за ночного происшествия завтрак был задержан на час, но, к всеобщему удивлению, миссис Босанквет спустилась к нему первой. Появившиеся чуть позже родственники застали ее за чтением утренней газеты, как обычно, спокойной и безмятежной.

– Доброе утро, дорогие! – приветствовала их она, откладывая газету. – В Китае опять волнения. Слава богу, что мы не китайцы.

– Дорогая тетя! – просияла Маргарет. – Вы просто чудо!

– Я самый обычный человек. Почему ты вдруг так решила…

– Не понимаю, как вам удается сохранять спокойствие после того, что вы пережили ночью?

– Когда вы ушли, я долго не могла уснуть – лежала и размышляла об этом случае. И пришла к выводу, что вела себя глупо.

– Вы хотите сказать, что все это вам показалось? – с надеждой спросила Селия.

– Нет, моя дорогая. У меня не столь богатое воображение. Твой дядя часто упрекал меня в приземленности. Вот у него было богатое воображение. Надеюсь, ты помнишь, какими невероятными историями он нас развлекал.

– Почему вы считаете, что вели себя глупо? – осведомился Питер, наполняя свою тарелку.

– Я так не вовремя закричала. Сейчас я понимаю, что следовало не пугаться, а выяснить, что этому призраку надо. Теперь, поразмыслив как следует, я уверена, что он явился с добрыми намерениями. Спасибо, Питер, я, пожалуй, возьму яйцо. – Она стала разбивать скорлупу. – Это мятущаяся душа, она, без сомнения, принадлежит тому бедняге, останки которого вы обнаружили в той отвратительной душной норе.

– Перестаньте, тетя, – взмолилась Селия. – Теперь я даже днем дрожу от страха.

– Очень неразумно с твоей стороны, дорогое дитя. Доброе утро, Чарльз. Надеюсь, тебе удалось выспаться после вчерашнего переполоха?

Тот сел во главе стола.

– Спасибо за заботу, тетя, но должен вас огорчить. Мне трижды пришлось вставать – один раз, чтобы заглянуть под кровать, второй раз, чтобы открыть платяной шкаф, и третий раз, чтобы продемонстрировать вашей племяннице, что шорох, который она постоянно слышала за окном, производит плющ, шелестящий на ветру.

– Извини, дорогой, но после всего случившегося не нужно удивляться, что нервы у меня не в порядке, – промолвила Селия.

– Удивление, моя радость, не совсем то чувство, которое я испытывал ночью.

– Возможно, хоть это убедит тебя уехать в город прямо сегодня.

– Признаюсь, что перспектива еще раз пережить подобную ночь меня не радует. А что думает тетя Лилиан?

– Когда ты вошел, я собиралась сказать, что, тщательно взвесив все обстоятельства, пришла к заключению, что мы совершим ошибку, покинув монастырь.

Рука Чарльза, подносившая хлеб ко рту, застыла в воздухе. Он с изумлением уставился на старую даму.

– Черт меня побери! – забыв об учтивости, крикнул он. – Налей мне кофе, Селия. Я должен выпить за здоровье тети Лилиан.

– Это будет в высшей степени неверный шаг, – кивнула миссис Босанквет. – Наверное, в наших силах освободить этого духа. Он чего-то хочет от нас, вот и пытается привлечь к себе внимание.

– Но он никак не может понять, почему мы так нерешительны. Интересно, как он намерен привлечь наше внимание в следующий раз? Он уже сбросил картину, швырнул нам под ноги череп и довел вас до обморока. И весьма удручен нашим нежеланием осознать истинный смысл невинных уловок.

– Можешь издеваться сколько угодно, но я отношусь к этому серьезно, – с достоинством произнесла миссис Босанквет. – И даже собираюсь войти с ним в контакт. В четверг, когда Маргарет поедет в город к своему дантисту, пусть зайдет ко мне домой и возьмет у Паркера планшетку. Она лежит в старом коричневом чемодане в коридоре.

Селия с ужасом посмотрела на нее:

– Вы собираетесь заняться спиритизмом?

– Не только я, но и все остальные. Мы сядем вокруг стола, положим руки на планшетку и будем ждать контакта.

– Ничто на свете не заставит меня участвовать в подобном безрассудстве! – воскликнула Селия. – Еще не хватало провоцировать этого Монаха. У нас тут и без него хватает проблем.

– Хорошо, – миролюбиво согласилась миссис Босанквет. – Если ты так настроена, можешь не участвовать, все равно толку от тебя не будет. А я обязательно попробую.

– Значит, вы не собираетесь уезжать, – горестно вздохнула Селия. – Я так и думала. И не говори мне, Чарльз, что я могу ехать одна. Вероятно, я плохая жена и бужу тебя ночью, чтобы ты проверял шкафы, но все же не настолько, чтобы оставить тебя здесь наедине с призраком.

– Лучше возвращайся домой, старушка, – посоветовал Чарльз. – Я ценю твой героизм, однако в нем нет смысла. Ничего страшного со мной не случится. Если бы я считал, что мне грозит опасность, оставил бы тебя тут на подмогу, – великодушно пообещал он.

– Благодарю. Ничего, кроме зубоскальства я от тебя и не ожидала. Не знаю, что ты называешь опасностью, но раз собрался манипулировать этой ужасной планшеткой, я не отойду от тебя ни на секунду.

– Не печалься, дорогая! Я подвигаю планшетку, чтобы доставить удовольствие тете Лилиан, но прошлой ночью я окончательно убедился, что Монах – реальная фигура. Если Маргарет поедет в город, пусть привезет мой пистолет с патронами.

– Если ты думаешь, что меня обрадует твое притворное участие в сеансе, то глубоко ошибаешься, – отрезала миссис Босанквет. – Кроме того, я возражаю против огнестрельного оружия, и, если ты собираешься расхаживать с пистолетом, я буду вынуждена уехать в Лондон.

Ее с трудом удалось успокоить, и только обещание Чарльза воздержаться от стрельбы с летальным исходом без предварительного предупреждения умерило ее гнев. Завтрак закончился, но уйти из дома под видом рыбалки молодые люди смогли лишь после того, как Селия побеседовала с мужем по душам, а Маргарет убедила Питера воздержаться от опрометчивых поступков и не стрелять по фигурам, движущимся в темноте.

– Теперь нам пора произвести собственное расследование, – заявил Чарльз.

– Тогда начнем с «Колокола». Но перед этим еще успеем поудить. Старина Уилкс вряд ли там.

Чарльз посмотрел на часы.

– Мы будем там в половине одиннадцатого.

– Мы, может, и будем, но старина Уилкс не любит напрягаться. В это время его там не застанешь. Вот уж кого не назовешь ранней пташкой.

– Ладно, порыбачим где-нибудь поблизости.

Однако рыба не клевала, и около одиннадцати они направились в сторону гостиницы. Но бар был закрыт.

– А ты видел их внутренний двор? – спросил Питер. – Нужно посмотреть. Настоящая елизаветинская эпоха. Так и видишь, как здесь разыгрывают миракли и моралите.

Пройдя через арку в середине здания, они очутились в вымощенном булыжником дворе, со всех сторон окруженном стенами. По второму этажу тянулся балкон, на который выходили двери комнат. Напротив арки располагался современный гараж, не выпадавший из общего стиля гостиницы. Даже колонку мистер Уилкс постарался сделать незаметной. Двор украшали стриженые тисы в деревянных кадках, придававшие месту дополнительную живописность. Исследовав самую старую часть дома и убедившись, что она действительно относится к четырнадцатому веку, друзья заглянули в гараж, оборудованный на месте старых конюшен. Там они обнаружили двухместный кабриолет Майкла Стрейнджа, который мыл один из рабочих гаража. Сделав вид, будто заинтересовался автомобилем, Чарльз сумел разговорить парня. Оставив его выуживать информацию, Питер двинулся на звук работающей динамо-машины. Он всегда интересовался генераторами и не упускал случая посмотреть на их работу. Легко найдя машинное отделение, он вошел, оставив дверь открытой, и увидел там целую электростанцию. Его поразили ее размеры. Он с удивлением оглядывался по сторонам, недоумевая, зачем для освещения гостиницы понадобился столь мощный агрегат. Питер уже собирался рассмотреть его поближе, когда у него за спиной кто-то вошел в помещение.

– Кто там? – раздался резкий голос.

Обернувшись, Питер увидел бармена Спиндела. Тот выглядел недовольным, но, разглядев посетителя, сдержал раздражение и вежливо произнес:

– Извините, сэр, но сюда посторонним вход воспрещен.

– Понимаю. Я ничего не трогаю. Мне только интересно, почему…

– Простите, сэр, но правила есть правила, и я вынужден попросить вас покинуть помещение. Если хозяин узнает, что я оставил дверь открытой, меня ждет нагоняй.

Обойдя Питера и закрыв собой генератор, Спиндел попытался вытеснить его из помещения. Удивленный Питер подчинился и вышел во двор.

– Вы, кажется, боитесь, что я его испорчу? В чем вообще дело?

Спиндел молча запер дверь и положил ключ в карман.

– Я не боюсь, сэр, но мы должны соблюдать осторожность. Есть много парней, которые лезут в машину, чтобы посмотреть, как она работает. Мистер Уилкс уже потратил кучу денег на ремонт. Не хочу сказать, что и вы из таких, но у меня инструкции, и я не желаю потерять свое место.

– Ладно, – кивнул Питер. – Но почему Уилкс построил целую электростанцию? Она ведь вырабатывает гораздо больше электричества, чем вам требуется.

– Не знаю, сэр. Простите, но нам пора открываться, и я должен приступить к работе.

Отсалютовав Питеру, Спиндел засеменил к гостинице, оставив того в недоумении.

Из гаража вышел Чарльз.

– Мне кажется, послышались некие волшебные слова? Теперь мы можем прошествовать в бар? Ты где был?

– Я пошел посмотреть на генератор, но этот осел Спиндел прогнал меня оттуда. Надо спросить о нем Уилкса.

Чарльз вздохнул:

– А нужно ли? Мы пришли сюда не для того, чтобы обсуждать амперы и динамо-машины. Я по горькому опыту знаю, что если ты начнешь распространяться на эту гиблую тему…

– Мне интересно, зачем Уилксу столь мощная электростанция. Я не успел рассмотреть все как следует, но ясно, что электричества тут хватит на целую деревню.

– Может, она на то и рассчитана, – предположил Чарльз. – Мы можем пройти в бар, не выходя на улицу?

– Да, через кафе.

Питер открыл дверь, за ней тянулся коридор с выходящими в него кухнями. В конце коридора располагалось кафе, пройдя через которое, они очутились в баре.

Там сидел лишь Спиндел, но не успели они сделать заказ, как из глубины своих апартаментов появился Уилкс.

– Привет, Уилкс! Только что проснулись? – насмешливо спросил Питер.

Хозяин добродушно улыбнулся.

– Все шутите, сэр. Две полпинты, не так ли? Давай поворачивайся, Спиндел. Пожалуйста, господа!

Выхватив кружки из рук бармена, он поставил их перед посетителями.

– Сегодня у вас мало народу, – заметил Чарльз.

– Да ведь мы только что открылись, сэр. Сейчас подтянутся. Я вижу, вы с рыбалки. Сегодня плохая погода для клева.

– Отвратительная. Вообще не клюет. – Чарльз отхлебнул из кружки. – Как идут дела?

– Потихоньку, сэр. Днем у нас полно проезжающих, но никто не остается на ночь.

– Но мистер Стрейндж у вас живет?

– Да. А еще мисс Краусли и мисс Уильямс, они обычно останавливаются на пару недель, и мистер Фоллиот. Это художники, тут для них отличное место.

– А коммивояжер?

– Живет, но постоянно куда-то отлучается. Работа у него такая. Я бы, конечно, предпочел постоянных жильцов. А этот мистер Фрип, никогда не знаешь, что от него ждать – то куда-то исчезает и не приходит ночевать, а то вдруг является к ужину как снег на голову. Моя хозяйка говорит, что это все из-за его работы, а времена сейчас такие, что будешь рад любому постояльцу.

Питер поставил кружку на стол.

– Кстати, Уилкс, почему у вас столь мощная электростанция? Вам ведь не нужно много электричества?

Хозяин смущенно кашлянул.

– Сожалею, что вы ее видели, мистер Фортескью.

– Почему? Спиндел вытолкал меня оттуда, и я не успел ничего рассмотреть. Он сразу завелся.

Бросив на хозяина неодобрительный взгляд, Спиндел удалился в конец бара.

– Спиндел – просто дурак, – заявил мистер Уилкс. – Вы не поверите, сколько здесь желающих покрутиться рядом со сложной техникой. Мне приходится быть строгим. Вы, конечно, не из таких, сэр, и поэтому прошу прощения. – Он привычным жестом вытер стойку бара. Похоже, это вошло у него в привычку. – Честно говоря, я немного переусердствовал с этой машиной.

– Похоже на то, – согласился Питер. – Вы можете снабжать электричеством целую деревню.

– Не уверен, сэр. Не такая уж это мощная машина, как может показаться поначалу. Она побольше, чем мне бы хотелось. Но и света мы тут жжем немало. Помещения отапливаются электричеством, газа-то у нас нет. Потом еще холодильники, пылесосы…

– Ерунда! – возразил Питер. – Все равно вам не нужен такой мощный генератор, даже если отопление у вас электрическое.

Мистер Уилкс опять вытер стойку.

– Верно, сэр. Получив дом в наследство, я и понятия не имел о генераторах, мы же всегда жили в городе. Разбирался в них не больше, чем молодые джентльмены, которые постоянно норовят вмешаться. А мне хотелось открыть при гостинице прачечную. Поэтому я и купился на эту электростанцию. Она стоила мне кучу денег и оказалась не такой уж выгодной в работе, как сулил мне тот елейный парень, который ее продавал. Извините, сэр, я на минутку!

Уилкс поспешил к вошедшему фермеру, и друзья, отойдя от стойки, сели у окна. Бар стал быстро наполняться посетителями. Это были в основном деревенские жители, а Стрейндж и его странный приятель так и не появились. Но вскоре в бар вошел человек, явно не относившийся к сельскому населению. Он сразу же привлек внимание Питера. По виду – художник. Длинные черные волосы, шелковый платок, небрежно повязанный вокруг шеи, испачканные краской пальцы, широкополая шляпа, надвинутая на глаза, бородка клинышком.

– Господи, я думал подобный типаж вышел из моды еще в девяностых годах, – пробормотал Питер.

Человек облокотился на стойку и с акцентом произнес:

– Виски. Двойное.

Уилкс, нахмурившийся при его появлении, что-то тихо сказал. Ударив по стойке раскрытой ладонью, художник громко воскликнул:

– Друг мой, дайте мне, что я прошу! Вы думаете, я пьян? Нет, я не пьян. Разве вы не видите?

– Хорошо, мсье Дюваль, – поспешно кивнул Уилкс. – Не обижайтесь, пожалуйста.

– Вы дадите мне, что я прошу? – настаивал тот. – Я пишу гениальную картину. Мир еще узнает о Луи Дювале.

Он взял стакан, протянутый ему Уилксом, и залпом осушил его.

– Повторить. Когда я пишу картину, для меня не существует ничего, кроме моего искусства.

Дюваль вытянул слегка дрожавшую руку. Глаза его блуждали по залу, слова тонули в гуле голосов подвыпивших посетителей.

– Прошу меня не беспокоить, когда я пишу картину. Вы слышите?

Мистер Уилкс попытался утихомирить художника, проявив интерес к его картине.

– Это не для таких, как вы, – заявил Дюваль. – Что англичане понимают в искусстве? Разве вы можете знать, что я чувствую вот здесь… – Он ударил себя в грудь. – Думаете, что я такой, как вы, канальи?

– Похоже, джентльмен слегка раздражен, – заметил Чарльз.

Звук его голоса достиг ушей месье Дюваля, он обернулся и стал озираться по сторонам. Губы его искривились в недоброй усмешке. Подхватив стакан, он двинулся между столами к окну и, взявшись рукой за спинку стула, уставился на Чарльза.

– Ого! Джентльмен, который отважился поселиться в доме с привидением? – Сотрясаясь от смеха, он поднял стакан и произнес: – Voyons![3]3
  Надо же! (фр.)


[Закрыть] Тост! Le Moine![4]4
  За монаха! (фр.)


[Закрыть]

Чарльз, нахмурившись, наблюдал за ним. Тот хихикнул, глядя на него.

– Вы не пьете? Не уважаете нашего Монаха? – Отодвинув стул, он грузно опустился на сиденье. – Eh bien![5]5
  Хорошо же! (фр.)


[Закрыть] Не хотите говорить? Не хотите говорить о Монахе? Наверное, уже видели его?

Дюваль замолчал, навалившись на стол. Его бессмысленный взгляд стал жестким.

– Но лица его вы точно не видели, – вдруг серьезно произнес он. – Никто никогда не видел его лица, даже я, Луи Дюваль!

– Вы правы, я его не видел, – кивнул Чарльз. – А вы бы хотели с ним встретиться?

На лице художника появилось хитрое выражение.

– Этого я вам не скажу. О нет! А скажу я вам вот что: вы никогда не увидите его лица! И уберетесь из дома, потому что он принадлежит ему, и он скользит там, невидимый, по лестницам и наблюдает за вами, когда вы об этом не подозреваете. Да, вам придется уехать. Никуда не денетесь.

– Но почему? – невозмутимо спросил Питер. – Вообще-то мы не боимся привидений!

Дюваль продолжал раскачиваться, заливаясь идиотским смехом.

– Монах особое привидение, друг мой. Он не похож на других!

Подошедший к их столику хозяин бросил на Питера извиняющийся взгляд и обратился к художнику:

– Не хотите сесть за свой обычный столик, месье? Смею предположить, что в кафе вас ждет чудесная баранья нога.

– Иди отсюда, скотина! Воображаешь, будто можешь указывать мне, что делать и чего не делать? Ошибаешься!