Текст книги "Любовная паутина"

Глава 3

Должно быть, это грубая шутка, убеждала себя Эланна. Какой-то слабоумный юморист решил повеселиться. Митч умер. Так сообщили подпольные оперативники ЦРУ в Сирии и Иордании. А государственный департамент подтвердил. Если не верить правительству Соединенных Штатов, кому же тогда верить?

– Мой муж умер, – твердо проговорила Эланна, хотя руки, тело и голос у нее страшно дрожали. – И если вы еще раз осмелитесь позвонить мне, я подам жалобу в полицию. И в телефонную компанию. И всему правительству США С президентом во главе, если понадобится.

– Элли, любовь моя, это правда я, – настаивал Митч. – Как говорил Марк Твен, сообщения о моей смерти сильно преувеличены.

Джонас рывком поднялся и сел, не спуская с Эланны глаз. Она была бледна как призрак, а во взгляде отражались невыносимая боль и нескрываемая надежда.

– Это не можешь быть ты. Не верю.

– Элли, вспомни, кто, как не я, признавался тебе, что умею справляться с трудностями с ходу, а если они затягиваются, то пиши пропало?

Нет, невероятно...

– Митч?.. – слабо проговорила Эланна; услышанное всколыхнуло в ней вихрь воспоминаний.

– Да, любимая, это я. Собственной персоной, – весело подтвердил голос.

Чутье подсказывало Эланне, что это правда. Митчу каким-то образом удалось бежать. И где-то далеко-далеко, на другом конце межконтинентальной телефонной линии, именно он говорит с нею. Но здравый смысл не отступал и настаивал: мертвые из гроба не встают. Язык не поворачивался проявлять недоверие и расспрашивать этого человека. В самом деле, а вдруг это и вправду Митч? Но за прошедшие годы ей столько раз звонили мошенники и вымогатели, что невозможно было принять его слова на веру.

– Расскажите мне о нас такое, о чем не знала бы пресса, – сказала Эланна.

Митч удивился: когда это его мягкая, покладистая Эланна успела стать такой недоверчивой? Но тут же спохватился: ответ очевиден. Когда похитили ее мужа.

– Я принес тебе тюльпаны. – Вспомнить не составило труда. Все пять лет перед мысленным взором у него стояла картина, как она держит яркий букет и сама выглядит как весна. Эта картина спасала его от безумия. – Пьер Утгенбос привез их, когда возвратился из Голландии.

– Об этом писали в «Лос-Анджелес гералд икзэминер», – молниеносно парировала она. Каждая статья, каждая строчка, каждое слово, написанные о похищении Митча, навсегда врезались ей в память.

– В тот день ты читала лекцию о Фукидиде, – помолчав в растерянности, снова отозвался Митч, – и когда я похвалился своими познаниями, ты сказала, что не хочешь и слышать об античных историках, о войне и даже о телепередачах.

Надежда птичкой колибри затрепыхалась в сердце, но ведь столько было ложных тревог!

– «Пипл мэгэзин», – только и сказала она. Для нее так и осталось загадкой, откуда репортеры выуживали столь личную информацию, но тем не менее все эти сведения были расположены рядом со снимком, запечатлевшим ее с Митчем во время медового месяца.

– Проклятье, Элли! – Стоп, осадил себя Митч. Спокойствие. Он не для того столько ждал, выжил наперекор всем мучениям, чтобы кричать на нее. – Ну что ж, – проговорил он с тяжелым вздохом. – Давай попробуем снова. Ты сказала, что через много лет, постарев и поседев, мы будем любоваться на веранде, как наши внуки играют среди цветочных клумб, и ты хочешь вспоминать нашу годовщину как самое волшебное время.

– Ох, Боже мой! – Эланна прижала ладонь к груди, чтобы проверить, бьется ли еще сердце. – Это ты! Где ты?

В трубке затрещало, ненадежная телефонная связь через океан могла вот-вот прерваться.

– Элли, любовь моя, ничего не слышно... Проклятый телефон! – в гневе чертыхнулся он. – Послушай, я должен все быстро сказать, пока связь не прервалась. Сегодня ночью меня отправят самолетом военно-воздушных сил. Завтра я буду в отеле «Мэйфлауэр» в Вашингтоне. Встречай меня там, хорошо? Все пять лет я только тем и занимался, что воображал себе, как мы отпразднуем нашу годовщину, которую нам так грубо прервали.

– Но, Митч... – Не успела Эланна закончить фразу, как трубка в руке замолчала. Она беспомощно уставилась на нее.

– Эланна! – Джонас не мог дольше терпеть. Он взял ее за подбородок и поднял лицо, но взгляд ее скользнул в сторону. Она вся дрожала, затуманенные глаза потемнели и потускнели. – Эланна, – повторил он, нежно встряхивая ее. – Кто это был?

Эланна чувствовала себя так, как, наверное, чувствуют себя в последние секунды утопленницы. Она задыхалась и, с трудом втягивая воздух, промямлила:

– Это был Митч.

– Ты уверена?

– Аб-б-бсолютно, – запинаясь, пробормотала она. – О Б-б-боже, Джонас, он знал. Знал о внуках. – В горле перехватило. Она снова жадно втянула воздух. – И о к-к-клумбах.

Ей было холодно. Нестерпимо холодно.

– Позволь, я тебе дам чего-нибудь выпить. Глоток бренди.

– Нет. – Она покачала головой, и каштановые волосы плавно скользнули по посеревшим щекам. – Я должна... – Голос прервался, невидящим взглядом она окинула комнату. – Он хочет, чтобы я встретила... Надо собраться... Надо ехать...

Это кошмарный сон, успокаивал себя Джонас. После любви с Эланной он уснул, и сейчас нужно сделать над собой усилие и проснуться. Он поморгал. Раз, два, три. Потом беспощадно ущипнул себя. Но ничего не помогло, значит, все происходит наяву. И тогда сердце у него мучительно сжалось.

– Ехать куда? – Джонас мог бы гордиться своей способностью владеть голосом. – Откуда он звонил?

Эланна уставилась на Джонаса, будто не могла сообразить, кто он такой. И что делает здесь, в ее постели.

– Не знаю, – ответила она.

– А каким образом ты знаешь, куда тебе ехать? – ласково спросил он, с тревогой всматриваясь во все еще бескровное лицо.

Хороший вопрос, подумала Эланна. Надежный Джонас, он остается непоколебимым и практичным в самом центре урагана. Воплощенное спокойствие. И это одна из причин, почему она влюбилась в него. И одна из причин, почему согласилась выйти за него замуж.

– Завтра он будет в Вашингтоне. – Теперь голос ее звучал ровно, но губы с трудом выговаривали слова. – Он что-то говорил про самолет военно-воздушных сил.

– Совершенно невероятный случай, – покачал головой Джонас. – Разреши, я позвоню вместо тебя. Кто-нибудь сумеет проверить, правда ли это?

Она сжала губы, борясь с желанием уступить.

– Я сама позвоню.

По какой-то неясной для себя причине ей не хотелось в присутствии Джонаса говорить с Кайлом Филдсом, чиновником госдепартамента, отвечающим за связь с семьями заложников. Нелепо, конечно, но она бы чувствовала себя женой, изменившей мужу, если бы говорила с Кайлом о Митче, лежа в постели голая с Джонасом. Спустив на пол ноги, которые дрожали совсем чуть-чуть, она накинула шелковый халат цвета слоновой кости, подаренный Джонасом на день рождения в прошлом месяце.

– Джонас, – обернулась она к нему, – ты не окажешь мне одну услугу?

– Ну конечно.

– Будь любезен, спустись вниз и свари нам кофе, ладно? Боюсь, что ночь окажется очень длинной.

– Хорошо. – Ее отказ принять помощь уколол Джонаса, но он не показал вида. Неторопливо встал, подошел к шкафу и достал поношенные джинсы. Хотя они с Эланной фактически еще не жили вместе, у него здесь уже несколько месяцев хранился запас сменной одежды, а она перевезла кое-какие свои вещи на его яхту. – Когда кофе будет готов, принести тебе сюда?

– Не беспокойся, я спущусь вниз. Он невольно передернул плечами, но ухитрился сохранить на лице спокойствие.

– Как тебе удобнее. – На пороге Джонас обернулся, и при виде того, как она бессильно, словно сломанная кукла, привалилась к подлокотнику кресла, сердце его рванулось к ней. – Эланна!.. – Ее имя томительно долго звенело в воздухе. – Если тебе что-нибудь понадобится, что-то принести и вообще, – только крикни.

– Спасибо, ничего не надо, – произнесла она голосом, звучавшим не так твердо, как ей хотелось бы. – Джонас?

Это был скорее не зов, а вздох, но ясно слышимый в тишине комнаты. Эланна вдруг показалась ему такой маленькой, такой одинокой, что Джонас глубже засунул кулаки в карманы, чтобы не броситься к ней и не взять на руки.

– Да?

Предательские слезы сверкнули в глазах, хотя она и пыталась улыбнуться.

– Спасибо тебе. За все.

– Всегда к твоим услугам. – Его улыбка оказалась столь же натужной.

Эланна проводила Джонаса взглядом, прислушалась к его шагам на лестнице, к звуку бежавшей в кухне воды, потом глубоко вздохнула и набрала номер, который знала наизусть...

Джонас был уже на грани буйного помешательства. Прошло полчаса, а она все еще говорит по телефону. Сколько надо времени, чтобы проверить, был или не был звонок мистификацией, чтобы узнать, жив ее муж или нет? Бывший муж, твердо поправил он себя. Короткий брак Эланны с Митчеллом Кентреллом недействителен вот уже три года, с того момента, как государственный департамент официально объявил об убийстве журналиста.

Звонил не Кентрелл, уверял себя Джонас. Очередная шутка какого-нибудь безмозглого идиота. Через три коротких недели Эланна станет моей. Только моей. Навсегда.

Внезапно ему вспомнилось, как легкий свет надежды затеплился в ее глазах, когда она подумала, что это и вправду звонит Митч. Странная горечь, чем-то напоминавшая ревность, подкатила к горлу. Какого черта, разве может нормальный человек ревновать к призраку?

Он уже готов был подняться наверх, чтобы самому выяснить, что там происходит, как она внезапно появилась в кухне. Еще более потрясенная, хотя, казалось, куда уж больше?

– Это правда, – ответила она на безмолвный вопрос его потемневших глаз. – Митч жив.

Джонас помолчал, проверяя собственную реакцию. Наконец, поняв, что приступ буйного отчаяния ему не грозит, решил, что ничего не остается, как поддерживать в себе, по примеру Эланны, состояние тупого оцепенения.

– Понимаю. – Он налил ей кофе, который она попросила еще в спальне. Неужели прошло только полчаса, удивился Джонас, добавляя сахар и сливки, как она любила. Казалось, прошла вечность.

Они стояли в разных концах комнаты. Тяжелое сгустившееся молчание давило на них. Эланна чувствовала себя такой напряженной, будто ее тащат в противоположные стороны и вот-вот разорвут.

– По-моему, это не самая удачная мысль, – наконец сказала она, когда увидела, что он добавляет ей в кофе хорошую порцию бренди.

– Кофеин вызывает возбуждение. – Он подошел к ней с чашкой в руке. – А бренди смягчит действие кофеина. Тебе надо расслабиться, у тебя все еще такой вид, будто ты встретила привидение.

– Какой содержательный анализ... – Эланна взяла у него из рук чашку и, когда их пальцы соприкоснулись, ощутила прилив тепла, которое, как ей казалось, навсегда выветрилось из обоих еще там, наверху, во внезапно выстуженной спальне.

– Наверно, у меня такая манера говорить. Она опустилась в кухонное кресло и крепко оплела пальцами чашку. Потом отпила глоток, совсем не удивившись, что кофе крепкий и до сих пор горячий. Отличный. Все, что Джонас делал, было прекрасным и совершенным. Она видела, как он три раза замерял, прежде чем отрезать планку два на четыре, как он красил подоконники с сосредоточенностью, казавшейся почти неземной. А что касается цветных обоев в холле, то можно было ручаться головой, что никто не найдет стыков.

– Хочешь поговорить об этом? Бренди выполнил свое назначение, согрел кровь, смягчил болезненную дрожь в груди.

– Не знаю, что и сказать, – честно призналась она. Сев на корточки рядом с ней, он погладил ей большим пальцем щеку.

– Наверно, тебе лучше начать с того, откуда Митч звонил. – Джонас в очередной раз похвалил себя за то, что ему удается произносить имя соперника недрогнувшим голосом. – Насколько я понял, он не в Ливане.

– Нет. – Эланна глубоко вздохнула. – Он звонил из Германии. Мне еще не совсем понятно, как все было, но, освободившись, он как-то умудрился добраться до посольства. Его вывезли из Ливана и доставили в Германию два дня назад.

– Два дня? – не веря своим ушам, переспросил Джонас. – Понадобилось два дня, чтобы известить тебя?

– Очевидно, им требовалось время, чтобы допросить его.

Как ни боялся Джонас потерять Эланну из-за воскресения мужа, его разозлили замашки бюрократов, которые не сочли нужным немедленно известить ее.

– Это гнусно.

Она сделала еще один глоток целительного кофе с бренди.

– Именно так я им и сказала. – У нее вдруг пересохло в горле. – Государственный департамент даже сумел связать меня с Висбаденом, – осевшим голосом пробормотала она. – На этот раз мы с Митчем успели поговорить минут пять, прежде чем нас прервали.

– И как он говорил?

– Устало. Взволнованно. Он сыт по горло дипломатией, политикой и бюрократическими правилами. – Ей удалось чуть улыбнуться. – Митч всегда был не в ладах с правилами. Не сосчитать, сколько раз он нарушал комендантский час или ездил на территории, которые правительство объявляло нежелательными для журналистов. Своим отношением «где наша не пропадала» он постоянно ставил в тупик телевизионных боссов.

– Могу себе представить, – спокойно заметил Джонас, наблюдая, как от воспоминаний у нее заблестели глаза.

– Они вечно грозились отправить его назад в Штаты. Но, конечно, не отправили.

– И никогда бы не отправили, – поддакнул Джонас. – По крайней мере до тех пор, пока он возвращался с такими взрывными кадрами.

– Митч тоже так говорил. – На этот раз улыбка была заметнее. Она сжала руки и попыталась остаться невозмутимой. На очереди была еще одна щекотливая тема. – Я не могла сказать ему о тебе. О нас, – мягко поправилась Эланна. – Не по телефону. Это было бы слишком жестоко.

– Согласен. – Джонке знал, что Эланна его любит. Из долгих интимных разговоров, которые они вели последние девять месяцев, он также уяснил для себя, что не многое связывает ее теперь с той юной наивной женщиной, какой она выходила замуж за Митчелла Кентрелла. И хотя Джонас искренне сочувствовал Митчу, ведь и врагу своему такого не пожелаешь, он верил, что Эланна принадлежит ему. – И что теперь будет? – Он заглянул ей в глаза, в самую глубину.

Не в силах выдержать его вопрошающий взгляд, она постаралась найти точку равновесия и вспомнила чувство, какое испытала, когда они с Джонасом любили друг друга в постели. Это было так пьяняще. Потрясающе. Словом, это было прекрасно.

– Прежде всего утром я должна лететь в Вашингтон. Там, в Розовом саду Белого дома, ожидается что-то вроде торжественной церемонии. Я позвонила Элизабет. Бедняжка, она так же ошеломлена, как и я. Естественно, она поедет со мной.

– Конечно, – кивнул Джонас, размышляя, будет ли Элизабет столь же горячо одобрять их свадьбу и теперь, когда вернулся ее сын. Он встал и прошел к тому месту, где у Эланны лежал телефонный справочник – в ящике под керамической крышкой стола. – Я позвоню и закажу нам билеты.

– Да-да, спасибо, – рассеянно сказала Эланна, вспоминая, как рыдала Элизабет, когда услышала об освобождении сына. Ей никогда не доводилось видеть, чтобы свекровь проронила хоть слезинку. Даже на погребальной службе по Митчу. – По-моему, сейчас я не сумею разобраться в расписании и номерах рейсов. – Внезапно она спохватилась:

– Ты что-то говорил о билетах для нас обоих?

– Да. – Он листал страницы справочника.

– Джонас, ты не должен ехать со мной. – Эланна посмотрела на него в упор.

– Почему?

– Ну... вряд ли Митч успел сообразить, что мы с ним больше не женаты. Не могу же я встретить его после пяти долгих лет плена у террористов и с ходу познакомить со своим женихом!

– Я не бесчувственный, Эланна. Конечно, я не буду стоять рядом с тобой в Розовом саду, когда президент будет вручать твоему бывшему мужу медаль. Но если ты думаешь, что я позволю тебе пройти через такое испытание одной, то серьезно ошибаешься.

Она встала и нервно заходила по кухне из угла в угол, глаза ее горели.

– Ты не понимаешь, это очень рискованно. Если журналисты увидят нас вместе, они тут же смекнут, в чем дело.

– Я сделаю так, что никто ничего не смекнет. Эланна металась по кухне, сжимая кулаки в карманах халата.

– Это слишком рискованно.

– Доверься мне.

Сколько раз она слышала эти слова? Эланна задумалась, вспоминая. Первый раз, когда Джонас убеждал, что ей понравится солярий, который он хотел построить рядом с кухней. Нет нужды говорить, что он оказался прав. Солярий стал ее любимым местом в доме. Следующий раз, когда он впервые занимался с ней любовью. Он снял ее страхи, избавил от опасений, что в постели с другим мужчиной она непременно начнет вспоминать о Митче. И в третий раз, когда доказал ей, что будущее вдвоем обещает им гораздо более полную жизнь, чем та, которую они создадут поодиночке.

– Ты же знаешь, я всегда так и делаю, – прошептала она, и глаза ее засветились доверием и любовью.

Да, он знал это. Но знал и то, что когда-то она доверяла Митчу Кентреллу и любила его. Эх, надо было увезти ее на какой-нибудь отдаленный тропический остров, где государственный департамент никогда бы не нашел их. Очнувшись от своих мыслей, Джонас заставил себя ободряюще улыбнуться.

– Джонас? – Голова ее совсем отяжелела от событий прошедшего часа. Столько эмоций. Столько воспоминаний. – Можешь ты что-то сделать для меня?

– Весь к твоим услугам, – еще раз подтвердил он и, отложив поиски телефона авиакомпании, подошел к Эланне и обнял за плечи. Она плакала, сама не сознавая того.

– Ты будешь поддерживать меня?

– Эланна, все будет хорошо. – Он привлек ее к себе и прижался губами к волосам. – У нас все будет хорошо.

После бессонной ночи они заехали в шесть утра за Элизабет. Понимая, что женщинам необходимо какое-то время побыть вдвоем, Джонас остался в такси. Через десять минут обе вышли. Увидев его на заднем сиденье такси, Элизабет поджала губы. Хотя Эланна наверняка предупредила ее, что он будет сопровождать их в столицу. Сама Эланна выглядела очень напряженной: очевидно, реакция Элизабет на эту новость была далеко не восторженной.

– Привет, Джонас, – бросила Элизабет, занимая место рядом с водителем. Чувствовалось, что она принуждает себя к дружескому тону.

Джонаса не удивило, что в ее тоне не было обычной теплоты. Скорей всего, Элизабет уже придумала собственный план путешествия в Вашингтон Понимая, сколько она выстрадала за прошедшие пять лет, Джонас не собирался вступать в бои за любовь Эланны По крайней мере до тех пор, решил он, пока ему не объявили воину.

– Доброе утро, – ответил он – Вы прекрасно выглядите.

– В вас всегда живет настоящий джентльмен, Джонас, ведь так? – Она с трудом состроила улыбку – Но если честно, то выгляжу я ужасно.

– Совсем нет, – возразила Эланна, садясь сзади рядом с Джонасом.

– Лжецы, – фыркнула Элизабет – Очень милые, но все равно лжецы В моем возрасте бессонная ночь превращает человека в развалину как после бульдозера – Она достала золотую пудреницу и хмуро всмотрелась в свое отражение – Митч подумает, что, пока его не было, мать превратилась в старую грымзу – Голос у нее дрогнул, и она решительным щелчком захлопнула пудреницу и притворилась, будто ее очень интересуют пейзажи, мелькавшие за окном – Он подумает, что вы красавица, – не отступал Джонас – Все сыновья думают, что их матери самые красивые женщины в мире.

– Льстец.

– Нет, не льстец, а сын И я знаю, что Митч Кентрелл любит свою мать ничуть не меньше, чем я свою.

Элизабет закусила губу и обернулась к нему В ее глазах отражалось невольное восхищение.

– Вы хороший человек, Джонас Харт Когда я впервые увидела вас, то подумала, как бы повезло Эланне, если бы в жизни у нее всегда были вы.

– А сейчас? – Он должен был задать этот вопрос.

– Я люблю моего сына, Джонас – Она прямо посмотрела ему в глаза.

– Так и должно быть.

– Я хочу, чтобы он был счастлив.

– Элизабет, – Эланна не могла сдержаться, – по-моему, сейчас не время и не место.

– О, напротив, дорогая, – возразила Элизабет, и ее голос наполнился той врожденной несгибаемой силой, которую Эланна видела во время долгих мучительных месяцев, когда о судьбе. Митча не приходило никаких вестей – По-моему, мы все, безусловно, понимаем, что Митч прошел через нечеловеческие испытания. Если бы он узнал, что вместе с пятью годами свободы потерял и жену, для него это стало бы настоящей катастрофой.

Это, конечно, шантаж, подумала Эланна Эмоциональный шантаж в чистом виде. Но Элизабет ничего не добавила к тому, что сама она говорила себе в прошедшие после звонка часы.

– Вам не надо беспокоиться, Элизабет. Мы с Джонасом все понимаем. Но мне придется сказать Митчу, что наш брак после того, как Митча объявили мертвым, был расторгнут. Иначе он узнает об этом из прессы, что будет гораздо болезненнее.

– По крайней мере в этом у нас общее мнение, – вздохнула Элизабет.

Оставшуюся часть пути они ехали в молчании Джонас положил свою руку на руку Эланны и время от времени успокаивающе сжимал ей пальцы Эланна понимала, что ей понадобится эмоциональная поддержка, какая только возможна, но сомневалась, полностью ли честен был с ней Джонас, когда обещал держаться в стороне.

Прошлой ночью он был неузнаваем. Совершенно другой человек. Невероятно страстный. И теперь Эланну не покидало тревожное чувство, что за предложенной им поддержкой скрывается нечто большее. Что-то вроде чисто мужских притязании на свою собственность.

Но это же смешно, уверяла она себя Только из-за того, что Джонас раскрыл в постели непривычную для. нее, страстную сторону своей натуры, она вообразила, что он превратится в раздвоенную личность, в пресловутых доктора Джекила и мистера Хайда, и станет совершенно другим человеком. Совсем не обязательно предвидеть худшее.

Не обязательно?

Когда бы она ни посмотрела на него, в карих глазах светились теплота и успокаивающая поддержка. Но в янтарной их глубине бурлило и что-то еще. Что-то неопределенное. И от этого Эланна испытывала все возрастающую неловкость.

Полет в Вашингтон проходил в откровенно тягостной атмосфере. Эланна и Джонас сидели по одну сторону салона первого класса, Элизабет – по другую. Они почти не разговаривали, потому что все трое были погружены в размышления о случившемся чуде – возвращении Митча с того света.

И о том, чем это невероятное воскресение обернется для каждого из них.