Текст книги "Кровь для мотылька"

– Мы бы хотели спросить у вас кое-что еще, не правда ли, Андраш?

Гость как-то странно посмотрел на друга угольными глазами из-под тусклых ресниц, расшифровать этот взгляд Элайн не могла, лишь подумала: так зверь смотрит на жертву. Мистер Галь вдруг встрепенулся, неловко рассмеявшись.

– В самом деле, друг мой. Простите мне мою забывчивость. К вам в кафе не приходила случайно одна старинная книга с загадочной тарабарщиной внутри…

– И нарисованным древом? – тут же перебила его Джиневра, распахнув глаза в изумлении.

– Да-да, именно это я и хотел добавить. Вам отправили ее по глупой ошибке. Не могли бы вы вернуть нам фолиант, любезные барышни.

Улыбка сползла с лица друга Андраша, став скромнее, он заметно оживился, переминаясь с ноги на ногу, казалось, он готов станцевать от тщательно скрываемого счастья. Старшая из ведьм переместила инкунабулу в руки, но отдавать не спешила, явно о чем-то размышляя.

– Эта книга особенная, господа, знаете это? Она сама выбирает, кому подчиниться. Вы сведущи в некоторых подробностях, скрывающихся на магических страницах, но, смею предположить, ранее завесу своей тайны фолиант вам не открывал. Вопрос сам собой напрашивается: кто осведомил мистера Галя и мистера Фабиана о деталях? – подняв тонкую темную бровь, поинтересовалась Мишель, демонстративно поглаживая гладкую обложку.

– О, в этом нет никакой тайны. Мой господин, граф Балаж Вереш, часто занимается благотворительностью, новая служанка по ошибке положила фолиант не в ту коробку. И да, вы правы, эта книга особенная, именно поэтому нужно как можно скорее вернуть ее домой. Мы не оставляем надежды найти того, кому бы книга доверилась, чтобы перевести ее, однако пока попытки успехом не увенчались.

Мужчина внимательно следил за каждым движением тетушки, стараясь умерить свое желание вырвать книгу из ее рук.

– Должна спросить у вас, сэр. Предположим, доверенное лицо найдено, вы бы отдали фолиант на хранение нареченному хозяину? – стойко выдерживая взгляд гостя, парировала Мишель, повернув голову набок, словно забавляясь и дразня Бенедека.

– Это решение принимать не мне, мисс Гатинэ. Вы клоните к чему-то конкретному?

На глазах у жаждущих обладать магическим артефактом мужчин ясновидящая положила фолиант в карман подола платья, взяла под руки сестру и племянницу и тоном, не терпящим больше возражений, ответила:

– Я говорю вам прямо, мистер Фабиан. Книга выбрала Элайн своей хозяйкой, а посему она остается у моей племянницы. В ваших же интересах как можно скорее сообщить графу Верешу об этом факте для ответа на поставленный мной вопрос. А мы обязуемся подумать над сотрудничеством с вашим господином. А теперь прошу нас извинить, но мы действительно очень спешим. Всего доброго.

Практически вытолкав гостей за порог, женщины прошествовали в ожидающую их карету, услышав, как дом за спиной громко захлопнул входную дверь, принявшись стучать ставнями, тщательно те закрывая. Дикие заросли поползли по стенам дома, разрастаясь гуще, теперь закрывая все двери и окна, создавая вид давно пустующего жилища.

Когда карета начала свое плавное движение, Элайн осмелилась отодвинуть шторку: там среди белесой пелены им вслед смотрел Бенедек Фабиан, сжав губы и зубы так, что желваки под тонкой кожей ходили ходуном. Почему-то показалось, что этого мужчину она видит не последний раз.

Глава 6

Карета плавно катилась, не упуская ни одной ямы или ухаба, непременно попадая в них колесами, то и дело покачиваясь из стороны в сторону, убаюкивая пассажиров. Мишель, сидящая напротив, сложила руки на коленях, прикрыв глаза, ее младшая сестра безэмоционально провожала взглядом пейзажи, проносящиеся мимо, казалось, тоже дремала с открытыми глазами, тогда как Элайн не могла сомкнуть веки от беспокойства.

Ее мозг лихорадочно размышлял о Бенедеке, точнее, о том, не опрометчиво ли они поступили, рассказав ему о фолианте. Что-то в глубине души подсказывало: не стоит махать куском мяса перед голодным диким зверем, никогда не знаешь, когда тот покажет зубы. Мистер Орош решил не смущать женщин своим присутствием, перебравшись на место рядом с кучером, так что во время молчаливой поездки были едва слышны отголоски их разговоров. К счастью, разобрать бормотание не представлялось возможным, иначе попутчицы чувствовали бы себя куда более неловко.

Когда вдалеке показались силуэты плодовых деревьев, окруженные высоким кованым забором, Элайн заерзала на месте, чем разбудила тетушек. Одновременно глухо раздался голос Марцеля Ороша:

– Дамы, мы почти на месте. Жаль, что сейчас слишком темно, чтобы вы могли увидеть всю красоту этих мест, впрочем, у вас будет много времени для знакомства с именитым садом Де Кольберов.

Гатинэ выпрямилась на сиденье, будто и вовсе не спала все это время, даже под покровом ночи ее глаза блеснули холодным огнем, внимательно глядя на племянницу.

– Не волнуйся, дитя. Мы сумеем за себя постоять, – словно прочитав мысли Элайн, поспешила успокоить ее Мишель без тени улыбки. Джиневра расправила подол платья, положив теплую крупную руку поверх колена девушки.

– Мы ведь не будем никому больше рассказывать про книгу?

От долгого молчания голос молодой ведьмы охрип, выдавая тревожность мыслей.

– Не думаю, что есть необходимость. Им интересны подробности убийства, об этом и будем говорить, более мы ничем не обязаны, однако…

Мишель резко прервала свою речь, раздумывая, как донести свою мысль до родственников, никого не обидев.

– Однако? – Джи приподняла рыжую бровь, уже подготовившись защищаться от нравоучений.

– Де Кольберы правили на этой земле задолго до нашего с вами рождения. Не мешало бы вести себя прилично. Мы гости в этом доме и обязаны оказать хозяевам должное уважение.

Младшая тетушка фыркнула, явно имея свое мнение и представления о древнем роде вампиров, делиться которыми не спешила.

– Стоит опасаться?

Элайн почувствовала, как иголками закололо затекшую спину, молясь, чтобы карета поскорее остановилась, разом оборвав все неудобства, как присохший бинт.

– Опасаться стоит всегда, дитя. Вампиры и ведьмы никогда не были друзьями, однако теперь мы на их территории под зорким взглядом. Лучше не делать ничего, что могло бы скомпрометировать нас, поставив в необратимое положение. Кажется, что они служат нам для защиты, но на самом деле это мы служим им.

На последнем слове дребезжание экипажа прекратилось, а через мгновение отворилась дверь, впуская влажный ночной воздух. Элайн поспешила встать, прижимая к груди чемодан, ощущая, как дрожат ноги не столько из-за усталости, сколько из-за волнения от предстоящей встречи. Воображение рисовало многовековой обветшалый дворец, давно пришедший в запустение, где в зале их будут встречать такие же дряхлые, опутанные паутиной существа с красными глазами и клыками, в любой момент готовые припасть к нежной шее.

Однако стоило Элайн выйти из кареты, остановившейся прямо у входа в семейный замок Де Кольберов, она не сумела сделать и шагу, впиваясь взглядом в искусно созданные арки, плавно перетекающие в горделивые башни, уходящие прямиком в густой непроглядный туман. Зрелище одновременно пугало и завораживало своей таинственностью, побуждая гадать, как будет выглядеть здание, когда на шпили упадут первые лучи солнца. Или такой эффект достигался лишь благодаря мраку? То же касалось обитателей замка.

Марцель Орош обошел застывших на месте ведьм, кивком указывая следовать за ним, и понес их тяжелые чемоданы, раздутые от вещей. Тетушки ласково подтолкнули племянницу в спину, ободряюще улыбаясь, и вместе они зашагали к входной арке, увитой плющом. Слуга вплотную подошел к массивной деревянной двери и, поставив чемоданы, громко постучал железным кольцом под миниатюрным оконцем. Сделав это, мистер Орош приподнял шляпу.

– Здесь мы с вами прощаемся, был рад знакомству. Не беспокойтесь, скоро вас встретят.

Кивнув на его слова, Элайн разглядывала витраж декоративного тусклого окошка, с удивлением припоминая изображенную сцену на страницах Слова Божьего.

Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило на сердце человеку то, что Бог приготовил для любящих Его[7]7
  1Кор. 2:9.


[Закрыть].

Ранее знакомые ей вампиры не были верующими, и неудивительно, ведь Бог отрицал всю их сущность. Он говорил, что всему мертвому не место на этой земле, их удел – отправить душу на Суд Божий, а после, на чьей бы стороне ты ни был, пребывать в Чистилище до тех пор, пока не встретишься лицом к лицу с Отцом Небесным. Сложно винить существ в отсутствии веры в того, кто отвергает их естество.

С той стороны двери кто-то потянул ручку на себя, и, сопровождаемая скрипом, та отворилась. Мягкий свет свечей на ручном канделябре был тут же поглощен вязкой темнотой, но позволял гостям разглядеть в проеме дородную женщину низкого роста с добродушным открытым лицом.

Судя по одежде, перед ними стояла экономка, исполнительная, обязательная, с особой тщательностью подходящая к делу, то было заметно по ее накрахмаленному, тщательно выглаженному платью и чепцу, идеально сидящему на кудрявой шевелюре. Женщина открыла двери шире, пропуская гостей в небольшой коридор, по углам которого также стояли канделябры с двенадцатью горящими свечами. Элайн послушно прошла вслед за тетушками, вцепившись в ручку своего чемодана, не желая оставлять его даже под взглядом преданных слуг.

– Мисс, ни к чему вам тащить такой тяжелый багаж, я бы вернулась за ним сразу же, как только проводила вас в зал. Хозяева уже заждались.

– Большое спасибо, но я сама. Он не такой тяжелый, каким кажется.

Продемонстрировав легкость чемодана, молодая ведьма подняла его до уровня груди одной рукой и тут же опустила, улыбаясь. Экономка, довольная увиденным, кивнула и, оставив дверь открытой, чтобы вернуться за вещами, как и обещала, двинулась прямо по коридору, отбрасывая причудливые тени на стенах.

Салон оказался просторным, не загроможденным собирающей пыль мебелью, дающим свободу действиям, в частности танцам, любимому развлечению знатных особ. В центре комнаты стоял белый рояль, за ним бархатный диван с парой кресел и кофейным столиком подле, с другой же стороны книжный шкаф, пестривший разнообразием корешков, еще одно кресло, а также круглый столик с искусно расписанной вазой.

От взгляда на отливающие золотом книжные тиснения у Элайн покалывали кончики пальцев, так сильно хотелось прикоснуться к ним, провести нежными подушечками по поверхности переплетов. Ведьма отмерла, моргнув, когда прозвучал голос экономки, представляющей хозяев гостям.

– Мистер Иштван и миссис Хадринн Де Кольбер, а также их сын Матэуш.

Элайн Мелтон, поворачиваясь к хозяевам, находящимся на другом конце зала, ощутила в груди то же необычное дребезжание вперемешку с трепетом и волнением. От переполнявших ее эмоций голова пошла кругом, а к горлу подкатила тошнота. Едва сдерживаясь, чтобы не упасть, девушка следом за родственницами низко поклонилась, ожидая, когда кто-нибудь из хозяев первый с ними заговорит.

Из-под опущенных ресниц молодая ведьма не могла отвести взгляд от семейства вампиров, те словно замерли, представ перед все подмечающим взором художника, желающего увековечить маслом на холсте их прекрасные, но отстраненные черты. Чета Де Кольберов расположилась на креслах, друг против друга, а их сын стоял между ними, за диваном, уперев ладони в обитую жаккардом спинку.

– Добро пожаловать в нашу скромную обитель, дамы. Комнат хватит на всех, надеемся, вам здесь будет удобно. Дорога была для вас не слишком утомительна?

– Спасибо за заботу, мистер Де Кольбер. Немного устали, но ничего страшного.

Пока ведьмы и вампиры вели светскую беседу с подобающими условностями, Элайн украдкой наблюдала за ними. Де Кольберы и близко не напоминали существ, рисуемых в воображении ранее, скорее обыкновенных людей, но более элегантных, притягательных.

Иштван был приятным подтянутым мужчиной слегка за сорок с длинными каштановыми волосами, открывающими уши, ухоженной бородкой и тонкими усами. Поза его была расслабленной, что говорило об уверенности в себе и в своем окружении. Его жена Хадринн, как и подобает высокородной женщине, молча блуждала заинтересованным взглядом по гостям, ее прямая осанка и спокойно лежащие на коленях руки показывали, что она всецело доверяет действиям супруга.

Элайн Мелтон невольно залюбовалась ее изящными тонкими пальцами, на которых переливались кольца с драгоценными камнями, и блестящими светлыми волосами, уложенными в высокую замысловатую прическу. Эту женщину по праву могли называть первой леди Венгрии, и не только, она без труда смогла бы покорить весь мир.

Взгляд переместился выше, к их сыну, девушка ахнула, но занятые разговором хозяева и тетушки ничего не заметили. В этот момент он бесстыдно разглядывал юную ведьму, в приглушенном свете свечей изумрудные глаза хищно блеснули. Щеки Элайн покрылись румянцем, но она выдержала этот напор, скользя по его черным волосам, завитком спускающимся на лоб, небольшим бакенбардам, густым смоляным бровям, нависающим над обжигающим ядом взором, носогубной складке и чуть полным губам, насмешливо изогнувшимся, когда вампир понял, на что смотрит гостья.

Где-то в сознании промелькнула искра узнавания, но Элайн абсолютно точно была убеждена, что никогда ранее не встречалась с сыном Де Кольберов.

– Прошу, присаживайтесь, нам как раз должны принести чай и закуски. А пока мы приступаем к трапезе, окажите услугу, расскажите все, что знаете о произошедшем.

Джиневра и Мишель уселись по разные стороны дивана, Элайн же, спиной ощущая следящий за ней взгляд, покорно опустилась в середину, ставя чемодан подле себя. Присутствие позади нее молодого вампира волновало, его сила настойчиво вторгалась в чертоги разума девушки.

Слова главы семейства были приняты экономкой как призыв к действию, та мгновенно принесла на подносе чай с рулетами. Наконец Мишель Гатинэ обратила внимание на племянницу, ее пунцовые щеки, упорно смотрящий перед собой взгляд и, стараясь не выдавать эмоций, сказала:

– Не могли бы вы попросить вашего сына перестать пользоваться вампирскими чарами, сейчас это немного некстати.

– Уж поверьте, в моих планах не могло и быть подобного глупого поступка, вроде напрасного обольщения вашей родственницы, – саркастически проронил молодой вампир, буквально выплевывая последнее слово, отчего Элайн вспыхнула сильнее, раздражаясь, сама не зная почему.

Его отец легко рассмеялся, вероятно, желая разрядить обстановку, поднимая чашку вместе с блюдцем со столика, пока Матэуш обходил диван, перемещаясь к книжному шкафу, делая вид, что разговор ему неинтересен.

Юная ведьма вздрогнула, подумав, что ранее никогда не слышала об этой их способности. Неужели недостаточно природного обаяния для покорения и подчинения себе чужих жизней?

– Простите моего сына, он бывает порой…

– Высокомерным и заносчивым? – внезапно осмелев, вставила девушка, крепко сжимая зубы, сверля взглядом черноволосый затылок отпрыска Де Кольберов, хотя на щеках еще алело смущение.

– Мой муж хотел сказать «самоуверенным», что вполне неплохо для мужчины, но если вам удобно именно так трактовать его слова в отношении вас, пускай. Порой юным особам нужно самим совершать ошибки, иначе они навсегда останутся беспомощными в этом жестоком мире.

Без тени улыбки Иштван сделал глоток пряного напитка, с теплотой смотря на супругу, которая в это время глазами улыбалась, глядя на спину сына. Элайн почти физически ощущала ее любовь к Матэушу, в глубине души чувствуя удовлетворение от подмеченного факта, отчего все раздражение мигом улетучилось, забрав с собой и толику обиды, успевшей зародиться в сердце.

Кротко начав в очередной раз описывать события злополучного вечера, Элайн поначалу говорила не спеша, но к концу повествования голос ее дрожал и торопился, набирая обороты. Она закончила, наспех отпив чай, промочив пересохшее горло, и без сил отклонилась на мягкую спинку.

– Итак, что мы имеем: ведьму по имени Люсьен Маранси убивают в чужом городе, в заброшенном доме, некто неизвестный и очень жестокий. Самый главный вопрос: зачем? Что было такого у Люсьен, что стоило ей жизни? Или же существо обезумело и напало без причины? Едва ли ради этого стоило так далеко забредать в поисках цели. Безумие и самоконтроль стоят по разные стороны баррикад, – скорее, для себя самого вслух подытожил Иштван, закидывая одну стройную ногу поверх другой. Он облокотился на кресло и скрепил руки в замок для лучшей концентрации.

– Люсьен Маранси? Вы узнали, кем она была?

Перед взором Элайн всплыло омытое кровью лицо ведьмы, ее полные страха глаза, бегающие в поисках убийцы, и грудь сдавило в тисках от печали. Старший Де Кольбер кивнул, продолжая:

– Она прибыла из Франции в Мишкольц, чтобы помогать в исследованиях существ одному из наших кланов. Туда нам еще предстоит нагрянуть. Маранси точно больше ничего не сказала?

Девушка подумала о бутыльке с кровью, прямо сейчас покоившемся под грудой вещей в чемодане, но, сделав вид, что задумалась, покачала головой. Она обещала Люсьен сберечь священную жидкость, а посему решила пока умолчать о существовании оной, по крайней мере, до тех пор, пока не почувствует, что может доверять этой семье, если подобное вообще возможно. Иштван махнул рукой, словно отгоняя невидимых призраков, полностью пребывая в собственных мыслях.

– Что ж, дорогой, думаю, раз мы выяснили все, что хотели, можно пока отпустить гостей отдохнуть с дороги. У нас будет время познакомиться поближе.

Хадринн незаинтересованно скользнула взглядом по чемодану Элайн, кивнув в сторону выхода. С последним словом дверь в зал открылась, вошла прислуга, забрала поднос с пустой посудой и, ожидая у двери, произнесла:

– Гостевые покои готовы, господа. Я провожу наверх.

– Большое спасибо.

Мнением женщин вновь никто не интересовался, но, в отличие от прошлого раза, Элайн была довольна таким положением событий. Сильнее всего на свете ей сейчас хотелось лечь в постель и забыться спокойным сном, но она сомневалась, что в новой обстановке произойдет именно так. Однако лучше маяться от бессонницы в комнате, чем чувствовать давящую силу и недремлющее око вампиров. Прямо как сейчас, когда Элайн проходила мимо стоявшего вполоборота Матэуша, ощущая, как он провожает ее взглядом.

Распрощавшись, экономка повела гостей по широкой дубовой лестнице на второй этаж, где показала комнаты, отведенные каждой ведьме, оказавшиеся рядом, через стену. Убранство комнаты Элайн было таким же вычурным, как и все встреченное ей на пути в замке Де Кольберов.

Даже не потрудившись как следует осмотреться, бросив чемодан под кровать, девушка переоделась в любимую ночную рубашку, дарящую мимолетное ощущение привычного и родного. Опустившись на колени перед кроватью с шелковым балдахином, принялась молиться за упокой несчастной Люсьен, крепко сжимая пальцы. А после, лелея в душе скорбь, задула разом все плачущие свечи на напольном канделябре, погрузив комнату в непроглядную тьму.

Глава 7

Тусклый утренний свет неприветливо щекотал смеженные веки, заглядывая в единственное брамантово окно, как бы напоминая любителям понежиться в кровати подольше не забывать задергивать плотные шторы. Благо Элайн Мелтон была не из таких. Привыкшая к ранним подъемам, она медленно вынырнула из сна, чувствуя себя недостаточно отдохнувшей.

Сморгнув остатки дремы, она на миг задумалась о своем местонахождении, пока воспоминания о ночном прибытии в поместье окончательно не укрепились в сознании, став явью. Сев в постели, пригладив растрепанные волосы, молодая ведьма оглядела комнату, в которой было все, что необходимо, и даже больше, для юной барышни. Особенно обрадовало наличие ванной комнаты – не хотелось в чужом доме бегать по коридору в ночной рубашке с полотенцем на плече и щеткой в руках и быть застигнутой врасплох, сгорая от стыда. Тщательно расчесывая черные пряди перед туалетным столиком, Элайн вздрогнула, когда прислуга без стука отворила двери и, широко улыбаясь, провозгласила:

– Мисс Мелтон, завтрак будет подан через пять минут. Вниз по лестнице, вторая дверь справа.

– Благодарю, сейчас спущусь.

Положив пальцы на грудь в попытке унять бешено бьющееся сердце, девушка смотрела в зеркало на удаляющуюся фигуру экономки, размышляя, сколь долго предстоит привыкать к подобному образу жизни. Ей не хватало их маленького уютного дома с характером, шуршания камина, пронзительного свиста громоздкого чайника, готового в любой момент утешить особенными напитками с присущей лишь ему заботой.

Элайн понятия не имела, будет стол накрыт только для нее и тетушек или же хозяева замка присоединятся к трапезе, попивая из бокалов с тонкими ножками кровь своих врагов, недвусмысленно намекая не становиться таковыми, в попытках сокрыть улики с места преступления. Перед глазами встал образ нахального Матэуша Де Кольбера, изящными пальцами сжимающего стебель сосуда, приглашая присоединиться к распитию густого красного напитка.

Бросило в жар так, что Элайн чуть было не поскользнулась на лестнице, что явно ускорило бы спуск посредством пересчета ступеней пятой точкой и вероятность сломать шею, правда, едва ли столь досадное недоразумение оправдывало ее внезапно появившийся интерес к вампиру. Случайной ли была разгоревшаяся из ничего симпатия к мужчине или все дело в вампирских чарах, которые он сам наложил, вероятно, бездумно, как привык делать всегда, когда было нужно расположить к себе гостя? Поддались ли коварным способностям тетушки, тщательно скрывая это, ведь не может же быть, что чары направлены исключительно на Элайн. Это действительно, как он ранее упоминал, было бы глупейшим поступком с его стороны.

Удерживаясь за перила, ведьма намеревалась думать о чем-то менее волнующем и чертыхнулась про себя, вспомнив, что перед выходом не проверила бутылек с кровью Люсьен Маранси, но решила сделать это сразу после завтрака.

В столовой Элайн встретили уже сидящие за длинным столом из красного дерева тетушки и носящаяся с подносами экономка. Запахи свежей сдобы перемежались с ароматами запеченного мяса, сливочного масла с розмарином и чесноком, фруктов, аккуратно выложенных на овальное серебряное блюдо. Только сейчас гости в полной мере ощутили, насколько были голодны, однако самих хозяев в комнате не оказалось, а значит, приступить к завтраку пока не представлялось возможным.

– Как спалось на новом месте, дитя?

Джиневра встала из-за стола, подошла к Элайн и погладила племянницу по плечу.

– Уже скучаю по дому.

– О-о, прекрасно тебя понимаю, милая. Надеюсь, скоро опасность минует, и мы вернемся домой, – отозвалась Миша, поправляя крепко скрученные за ушами волосы.

– Как думаете, если станут известны другие детали преступления, нам об этом расскажут?

Элайн взяла под руку стоящую рядом Джи, и они подошли к окну, чтобы поближе рассмотреть открывающиеся виды. Столовая находилась в задней части замка, так что кроме простирающихся на множество миль голых полей, завершающихся вдалеке пиками гор, смотреть было не на что.

– Марцель Орош явно дал нам понять, что убийство напрямую касается вампирских кланов, совершенно обоснованно будет не разглашать подробности никому, за исключением тех моментов, которые Иштвану Де Кольберу придется огласить прессе. Ни больше ни меньше.

Элайн не успела ничего на это ответить, как двойные двери распахнулись, и в столовую вошла чета вампиров, сопровождаемая их сыном.

– Доброе утро, дамы. Простите за задержку. Пожалуйста, присаживайтесь.

Иштван сразу же разместился во главе стола, пока младший Де Кольбер галантно пододвинул стул для своей матери и немного замешкался, видимо, размышляя, стоит ли быть джентльменом до конца, помогая сесть гостьям, или же оставить это им самим. Впрочем, не дожидаясь решения младшего вампира, Джиневра заняла стул напротив сестры, оставив место Элайн подле себя, на самом краю стола.

Закусив нижнюю губу, девушка подняла руку к спинке стула, как тот уже был отодвинут Матэушем Де Кольбером, не сводящим с нее зеленых глаз. Усаживаясь, боковым зрением она заметила, как заходили его желваки, словно одно лишь присутствие Элайн было ему ненавистно. Скрип стула отдался в ушах, но ведьма не была уверена, его ли слышала, а может, это звук стиснутых зубов вампира, вынужденного опускаться до прислуживания ведьме.

С досадой опустив глаза, Элайн более не решилась поднять их, напуская на себя безразличный вид и пытаясь пробудить угасший отчего-то аппетит свежей румяной булочкой и бархатным персиком. Слышался звон вилок и шорох одежд, когда кто-то пытался дотянуться до желаемого угощения, перед глазами все еще лежали половинки персика без косточки, блестящие от выступившего сока.

– Простите мне мое невежество, господин Иштван, но не могу не спросить. Как продвигается расследование? Узнали что-нибудь еще?

Мишель Гатинэ, не прерываясь от намазывания масла на хлеб тонким серебряным ножом, посмотрела в глаза хозяину. Тому, как она держалась, можно было позавидовать, словно сами Де Кольберы были у нее в гостях, а не наоборот.

– В самом деле, не очень вежливо, но раз вы гости в нашем доме, отвечу. Расследование идет полным ходом, скоро соберем совет, обсудим все детали, что-то важное, да откроется.

Кажется, удовлетворенная ответом тетушка продолжила трапезничать. На вкус персик был именно таким, каким и представлялся – вязкий сок обволакивал рот, нежная мякоть стремительно отдавала сладостью на языке. Элайн даже зажмурилась от удовольствия, а когда подняла трепещущие от наслаждения веки, ее встретило заинтригованное, немного удивленное лицо Матэуша, будто он только сейчас заметил, что она живое существо, имеющее чувства, а не всего лишь сосуд для магических сил. Без слетевшей маски былого гнева перед ней предстал красивый молодой мужчина, не разглядывать которого невообразимо трудно.

Элайн мысленно разрешила ему использовать свои чары на ней, неважно, что она станет одной из многих желающих ловить его взгляды украдкой, довольствоваться парой переброшенных фраз. Пускай в них нет ничего особенного, но жизнь – лишь короткий миг перед неизбежностью, не имеющий смысла без любви. Еще короче будет пребывание девушки в этом доме, от которого она решила взять все возможное, недоступное за пределами замка.

Здесь можно позволить себе крепко спать на удобной кровати, вкушать дорогие вина и яства, развлекать себя прогулками в диковинном саду, любить мужчину, не заботиться ни о чем, кроме собственного комфорта и души. Элайн была уверена: Бог простит ей это временное помешательство. Более того, именно высшие силы, не иначе, благоволили их приезду в поместье, даруя немного удачи и удовольствий за все перенесенные ранее страдания. А если нет, то расплата не заставит себя ждать, и девушка примет ее также с гордо поднятой головой.

Любовь – слишком громкое слово на данный момент, но интерес и желание поближе узнать Матэуша Де Кольбера смело могли бы трактоваться так в дальнейшем, если бы мужчина ей это позволил. Гостья не питала пустых иллюзий, понимая: ведьма и вампир никогда не смогут составить пару, особенно вампир из столь знатного рода, чтившего свое чистокровие. Из боготворимых ею книг Элайн почерпнула, что мужчины часто пользуются женской добродетелью, независимо от статуса и благочестия. Она тотчас заключила для себя – если таковому суждено произойти, девушка жалеть не будет, а свое разбитое сердце излечит верой, как всегда.

Молодой вампир, спохватившись, что взгляд его блуждает по лицу гостьи дольше, чем того позволяют приличия, уткнулся в свою тарелку, тщательно скрывая улыбку. Элайн тоже улыбнулась сама себе, переводя взгляд на хозяев, завтракающих наряду с ними.

– Раз уж мы решили быть невеждами в это утро, позвольте сказать еще кое-что. Никогда бы не подумала, что вампиры могут есть обычную еду. Это несколько разнится с тем, о чем мы наслышаны еще с учебных заведений, – произнесла Мишель, накалывая на вилку кусочек еды.

– Чему же учат сейчас детей, госпожа? Неужели тому, что мы воруем детей из колыбелей, встаем в круг, по очереди выпивая из несчастных жизнь, а после нагими пляшем, словно дикари, под лунным светом? – Глава семьи не скрывал иронии, попеременно наблюдая за усмехнувшейся Джиневрой, прикрывающей рот от смеха Хадринн и своим сыном, задумавшимся о чем-то своем.

– Как жаль, что все не так поэтично, дорогой. Мы такие же существа, как и остальные. Нашему организму нужны витамины, не все можно получить из овощей и мяса. Раньше даже короли предпочитали купаться в крови, выпивать унцию перед боем, а порой и перед сном, но мир не стоит на месте, кто-то решил, что это неэтично, заменив мощный источник энергии молоком. Что ж, это их выбор, наш путь и видение значительно отличаются. Благодаря устоям, которые мы чтим поколениями, престол до сих пор стоит за нами, тогда как люди за это время растеряли всю свою мнимую власть.

Хадринн жестикулировала изящной рукой, затянутой в кремовые кружевные перчатки с ажурной отделкой, кончиками пальцев удерживая пустую вилку.

– Люди чтят Господа и его заповеди, – тихо возразила Элайн.

Шепот ее оказался громче выстрела. Миша сжала колено племянницы под столом, призывая не нагнетать бурю, надеясь, что хозяйка не услышала возражений, но, вопреки ожиданиям, Хадринн повернула голову в сторону молодой ведьмы, закидывая в рот виноградину. Хозяйка по-доброму, с толикой жалости смотрела на Элайн, говоря без слов об очередном заблуждении.

Ее сын, блеснув глазами цвета болотной глади, фыркнул, вытер губы салфеткой и, бросив ту на тарелку, отклонился на стуле, обращаясь к наглой гостье:

– Люди тоже убивают. Себя, других, все равно кого. Они словно заражены неизлечимой жестокостью, которая толкает их все дальше к краю. Разница наша еще и в том, что мы знаем цену священной жидкости, тогда как они губят, а потом выбрасывают все, к чему прикасаются. Столько крови, что могла спасти жизнь многим существам, пропадает зря.

Было в этих словах что-то личное, пока не сформированное в конкретную мысль, но задевающее за живое. Элайн старалась уловить самую незначительную перемену в лице Матэуша, чтобы найти ответ, но тот ускользал, легко прокатываясь по поверхности сознания.

– Прошу простить, мне пора. Матушка, отец, дамы.

Младший Де Кольбер со скрипом отодвинул стул, кивнул на прощание и стремительно покинул комнату, оставляя присутствующих в своих мыслях. Когда с завтраком было покончено – надо сказать, что завершился он мирно, – ведьма выполнила обещание, данное самой себе, и проверила флакон с кровью. Бутылек был на положенном ему месте. Крепко сжимая в руках подарок, с которым она пока не знала, как поступить, Элайн мысленно возвратилась на пару часов назад. Невольно в ушах зазвучали слова вампира о людской бесчеловечности, о спасении, дарованном священной жидкостью. Может ли эта кровь спасти чьи-то жизни? А их собственные?