Текст книги "Кровь для мотылька"

Освежившись и переодевшись, Элайн решила покинуть замок, побродив по его окрестностям, ведь нахождение в такую тоскливую погоду дома сделает ее пребывание здесь безрадостным. Де Кольберы, скорее всего, будут заняты делами до самого вечера, тетушки изволили наслаждаться шикарными покоями, уединившись для обрядов ясновидения, так что девушка рассчитывала быть предоставленной самой себе, взяв на прогулку инкунабулу. Она скучала по книгам и чтению занятных, будоражащих разум историй, но совершенно позабыла взять с собой хотя бы одну. В поместье не могло не быть своей библиотеки, однако спросить, как в нее попасть, не потерявшись, было не у кого – экономка упорхнула в первую же свободную минуту.

Свернув направо от главного выхода, можно было попасть в поистине райский сад, бесконечно прекрасный даже в самую непогоду. Природе к лицу меланхолия, она придает особенный шарм, эдакая трогательная невинность вкупе с неумолимой таинственностью.

Вдоль забора качали ветками груши, сливы и каштаны, приветствуя гостей, приглашая их взглянуть на липы и березы, образующие рощу, в центре которой подмигивал отблеском на поверхности водоем. Элайн тихо ахнула, заметив у кромки воды журавля, внимательно вглядывавшегося в глубь пруда в поисках рыбы. Всего в нескольких километрах от замка должен быть въезд в главный город на северо-востоке Венгрии – Мишкольц. Неужели он таит в себе такую же флору и фауну, захватывающие дух? С некоторым сожалением, что не сможет проверить этого, молодая ведьма свернула за гротескное здание, куда ее уводила заросшая дикой порослью тропинка, открывая вид на арку, увитую двухцветной оранжево-фиолетовой бугенвиллеей.

Что за ней, видно не было из-за живой изгороди, пестреющей неизвестными мелкими цветами. Снедаемая любопытством девушка все-таки решила осмотреть и ту часть сада в надежде найти укромное место для изучения фолианта. Вдалеке виднелась сочно-зеленая крона реликтового гингко, напоминающая древо, изображенное в магической книге, зажатой под мышкой у Элайн. Вокруг под ним до самого входа в арку не было и свободного кусочка земли. Ковром стелились пионы, тюльпаны, ирисы, особенно много было роз различных сортов и размеров.

От такого многообразия кружилась голова, а в носу путались запахи сладкие, терпкие, ведя борьбу за главенствующую роль. Прижав ладонь к груди, ведьма брела через поле, стараясь не наступать на изогнутые стебли. В какой-то момент они начали казаться причудливыми змейками, желающими подползти ближе, овить ноги и сокрыть тело девушки навеки под плотным покрывалом из лепестков. В тени гинкго укрылась беседка, сплошь оплетенная розами, в которой можно чудесно провести время, пока день не закончит свое царствование, передав бразды правления ночи.

Знакомая вибрация от инкунабулы коснулась тела, но игнорируя ее зов, Элайн вошла в беседку, вздрогнула, заметив широкую спину в белой рубашке. Мужчина тут же отреагировал на нарушение пространства, оборачиваясь, на миг теряя самообладание, поменявшись в лице.

– О, простите, господин Матэуш, не хотела вам помешать.

– Однако именно это вы и сделали, – взяв себя в руки, сказал молодой вампир, пряча руки за спиной.

– Не думала, что в такое время в саду будет хоть кто-то.

Мужчина промолчал, явно ожидая, когда Элайн покинет его, но уходить она не спешила, замявшись, и, стремительно развернувшись в сторону цветущего поля, будто хозяин был полностью лишен одежд, молча взирала на красоту здешних мест.

– Вам нравится этот сад, мисс? – раздался сдержанный голос Матэуша позади, словно он заранее знал ответ, но желал убедиться в его правильности.

– Более чем. Ничего подобного я раньше не видела, разве что в своем воображении.

Элайн ломала пальцы, всеми силами уговаривая себя не оборачиваться, хотя спиной чувствовала на себе взгляд собеседника.

– И часто вы что-то себе воображаете, Элайн?

– Каждый раз, когда читаю книгу. Это похоже на сумасшествие, твои глаза видят строки и буквы, а в голове тут же появляются самые смелые картинки, как наяву. Господин Матэуш, вам знакомо безумие?

Ведьма сама не поняла, как вопрос слетел с ее губ, но забрать слова обратно уже невозможно. Молчание было долгим, Элайн повернулась в надежде, что мужчина оставил ее, вернувшись к своим делам, и решила, что разговор с ним и вовсе был частью обыденно разыгравшейся фантазии, принятием желаемого за действительное, но он стоял на прежнем месте. Младший Де Кольбер с прищуром смотрел на нее, как бы раздумывая, не издевается ли над ним девушка. Взгляд его отчего-то потемнел.

– Более, чем вы можете себе представить.

Кивнув, Элайн подхватила юбки свободной рукой и уже было собралась откланяться, отправившись на поиски иного, никем не занятого места, как мужчина в порыве неизведанных чувств схватил ее за запястье. От прикосновения ведьма дернулась, но Матэуш удержал ее, сжимая крепче, почти до боли.

– Не уходите, оставайтесь здесь и насладитесь видами, как хотели. Вы же за этим и пришли.

– А как же вы?

Элайн ощутила, как волоски на всем теле встали дыбом от холода его руки, идущего от пальцев до лодыжек.

– Я здесь живу уже много лет, этот сад в моем распоряжении в любое время суток, к тому же я вдруг понял, что он мне до ужаса осточертел.

Нахмурившись, Матэуш отпустил девушку и, не дождавшись ее ответа, стремительно пошел прочь. Элайн громко выдохнула, потирая саднящее запястье, лишь сейчас осознавая, что от подобной близости задержала дыхание, боясь спугнуть мимолетное видение. Вдруг это был все тот же сон, один из тех, что являлись раньше, мучительный и правдоподобный, но все же сон? Красные полосы от пальцев мужчины в пух и прах растоптали ее предположения.

Вернувшись к своему обычному расположению духа, стараясь не прокручивать в голове раз за разом действия и слова вампира, она провела пальцами по нежной обложке книги, а потом раскрыла на странице с раскидистым древом. Краем глаза Элайн заметила какое-то движение. Испугавшись, что ее застанут врасплох, девушка мгновенно захлопнула книгу, но тут же успокоилась при виде порхающей бабочки, машущей крыльями на одном из колючих стеблей белой розы.

С улыбкой на устах ведьма легонько сжала стебель под еще не до конца распустившимся бутоном и притянула ближе, дабы вдохнуть пьянящий аромат цветка. В тот же миг, ахнув, она отпустила розу, сжав уколотый шипом палец, на котором расцветала капля крови, медленно стекающая вниз, прямо на корочку старинного фолианта.

Багровая жидкость упала на кожаную обложку, образуя форму той самой розы, пустившей девушке кровь. Элайн вскочила, вскрикнув, и тут же зажала себе рот ладонью, больно впившись ногтями в щеку. Застывшая в воздухе кровавая роза кружилась над книгой, медленно опускаясь, буквально впитываясь в кожу обложки.

Послышался легкий вздох, словно инкунабула ожила. Как завороженная, ведьма наблюдала за магическим фолиантом, который раскрывался теперь сам по себе, быстро перелистывая страницы, пока не остановился на определенной, призывая подойти и взглянуть. Не отрывая руку ото рта, Элайн несмело шагнула к столу, блуждая взглядом по некогда неизвестным писаниям, превратившимся теперь в понятный текст. На странице в цвете была изображена распустившаяся роза с подписью:

«Клайминги. Плетистые розы»

«Что же это за книга?» – крутилось в голове на бесконечном повторе, мозг лихорадочно жужжал, размышляя. Нужно обязательно рассказать о ее изменившихся свойствах тетушкам и вместе с ними уже решить, что делать дальше. Неизвестно, как отреагируют Де Кольберы, узнав, что ведьма притащила с собой дьявольские писания. Может, заставят ее отдать фолиант, этого Элайн отчего-то особенно страшилась. Каждый раз, когда где-то происходит необъяснимый феномен, люди первым делом начинают думать о проделках Дьявола, но в мире существ имеет место быть всякое, даже божественное чудо, об этом стоит помнить.

Когда она коснулась кончиками пальцев детально нарисованной розы, изображение дрогнуло, словно и оно было настоящим, гладким и нежным, трепещущим без ветра. В тот же миг Элайн Мелтон ощутила чью-то сильную руку, сдавившую ее горло, вторая рука обвила ее за талию, крепко пригвоздив к месту. Инстинктивно девушка попыталась ослабить хватку, но пальцы лишь сильнее сжимали податливую плоть.

Едва слышный хрип вырывался из горла, воздух закупорился в легких, утяжеляя их, распахнутые от страха карие глаза моментально высыхали. Перед лицом пролетела та же бабочка, не ведая чужих страданий, не заботясь о том, что совсем скоро вместо лепестков она будет перебирать лапками по остывающему трупу. Разглядеть напавшего с чуть вскинутой головой, без возможности пошевелиться не получалось.

Некто шумно вдохнул запах женских волос, приникая к шее лицом, а когда реальность ведьмы начала тонуть во мраке, с рычанием отпустил. Элайн рухнула на белые доски беседки, упираясь ладонями в пол, грязный от земли, принесенной на подошве неизвестным из сада, она тяжело дышала, стараясь прийти в себя. Горло заболело, продолжая выдавать лишь хрипы, девушка прижала ладонь к нему, проверяя на наличие внешних повреждений, озираясь по сторонам. Вдруг пытавшийся ее убить вернется и довершит начатое. Если хотел убить, то почему отпустил?

Сила и рост незнакомца подсказывали, что это был мужчина, но мог ли кто-то посторонний пробраться в замок без ведома хозяев? Вдруг это был Бенедек Фабиан, следивший за ними, чтобы выкрасть фолиант? Рычание, гулко отдающееся в ушах до сих пор, словно эхо, казалось, было тесно переплетено с отчаянием и помешательством. С трудом поднимаясь, изо всех сил цепляясь за стол, Элайн, стоя на коленях, нащупала инкунабулу, стащила ее и прижала к груди.

– Боже милостивый, что вы там делаете, мисс? – раздался голос подбегающей экономки, на ходу поддерживающей чепец. Женщина помогла встать молодой ведьме, схватив ее под локоть, но Элайн не дала ей отстраниться, вцепившись пальцами в одежду.

– На меня только что напали! Здесь небезопасно, он все еще может быть в саду!

– О чем вы говорите, госпожа, едва ли…

Страх плясал в глазах прислуги, но, заслышав сомнения, Мелтон отодвинула край рубашки, обнажая фиолетово-черные синяки на собственной шее, чтобы подтвердить слова. Экономка ахнула, озираясь по сторонам, и повела гостью из сада иными путями, которые могли знать только проживающие в поместье.

Тетушки терпеливо ожидали, пока племянница напоит пересохшее больное горло терпким чаем с ромашкой, успокаивая заодно и разбушевавшиеся нервы, когда к ним в зал спустились Иштван и Хадринн Де Кольберы.

– Что случилось? – с тревогой спросила хозяйка замка, вперившись взглядом в дрожащие пальцы молодой ведьмы на кружке.

– На нашу племянницу напали в вашем саду. Мы уезжаем сейчас же, здесь так же небезопасно, как и в Марцали.

– Этого не может быть. Никто из нас не ощутил запаха посторонних, – возмутился Иштван, отвечая Джиневре, на эмоциях вскочившей с дивана.

– Вы намекаете, что Элайн сама себя душила?!

– Давайте успокоимся. Дитя, если можешь, расскажи подробнее, что произошло.

Девушка отставила кружку на столик, выпрямившись, стараясь говорить спокойно и размеренно, не выдавая все еще клокочущего в груди ужаса.

– Мужчина. Высокий. Схватил со спины. А потом… отпустил, рванув в неизвестном направлении.

Элайн решила умолчать о подробностях, о том, как рьяно мужчина схватил ее, прижимаясь, как позволил себе вдохнуть запах волос, словно бы раздумывал, убить ее прямо сейчас или забрать с собой, поместив еще живую розу под колбу, наблюдая, как медленно она истлевает под стеклянным колпаком. Хадринн изучала гостью темно-синими глазами, стараясь не упустить из виду ни малейшего изменения или странности, но не найдя таковых, кивнула сама себе и, пребывая в размышлениях, произнесла:

– Думаю, вам необходимо выпить еще чаю с медом, он поможет прийти в себя. Вам принесут его прямо в комнату, не волнуйтесь, идите отдыхать. Мы со всем разберемся, обещаю.

Не обращая внимания на шипящих от гнева Мишель и Джиневру, Элайн последовала совету хозяйки. Дождавшись, пока принесут теплый чуть сладковатый напиток, она легла в кровать, предварительно закрыв дверь и окно, и глядела на кроваво-красный балдахин, напоминающий о танцующей капле крови, превратившейся в цветок.

Фолиант лежал на прикроватной тумбочке, дожидаясь, когда ведьму съест любопытство и она наконец познает его тайны. Именно так девушка поступила, раскрывая книгу с самого начала, вчитываясь в обстоятельно прописанные заключения обо всем на свете: от растений и их влияния на организмы существ до количества крови, находящейся в телах всего ныне живущего. Стали понятны возможные причины желания обладать такой книгой, а это значит, что необходимо охранять ее еще усерднее от злых порочных глаз.

Глава 8

– Добрый день. Элайн, как вы сегодня себя чувствуете? – участливо спросил Иштван Де Кольбер, разворачиваясь спиной к окну, в котором с некоторым неудовольствием наблюдал за своими владениями еще мгновение назад, пока ведьмы не вошли в обеденный зал.

– Сносно, спасибо.

Элайн смутили вопрос и небезразличие короля вампиров к ее скромной персоне настолько, что она так и осталась стоять в дверном проеме, склонив голову в благодарном поклоне.

– Рад это слышать. Значит, вы переменили свое решение покидать нас?

На секунду задумавшись, девушка кивнула, разглядывая, казалось, уставшего хозяина замка из-под пушистых ресниц, поймав боковым зрением недовольных тетушек.

– Хорошо. Хадринн просила передать свои извинения, она не сможет сегодня отобедать с вами, как и мой сын. Сами понимаете – заняты делами насущными. К сожалению, мне тоже нужно будет отлучиться, но не раньше, чем выпью чаю перед дорогой.

Словно подслушивая и заблаговременно угадывая желания своего хозяина, экономка внесла в довесок к уже накрытому на три персоны столу фарфоровую чашку с блюдцем и пятью кубиками сахара на нем.

– Вы поедете в Марцали? – прервала молчание Джиневра, голос ее дрогнул при упоминании дома.

– Все верно, госпожа. Мы тщательно осмотрели место происшествия, но никаких зацепок не нашли, даже капли крови не осталось. И все же не оставляем надежды. Есть догадки, но чтобы их опровергнуть или подтвердить, необходимы весомые доказательства, иначе никак. Нельзя заявиться на территорию чужого клана и обвинять их в столь серьезном нарушении закона. Это станет поводом для начала войны, – пояснил Иштван.

Он закинул весь сахар в чашку и размешивал его маленькой ложечкой, усердно вглядываясь в темноту напитка, будто тот должен подсказать ответы. Но, вероятно, не найдя их, хозяин замка задумчиво обратил взор на синяки на шее молодой ведьмы, плохо прикрытые ажурным чокером, и нахмурил густые темные брови.

– Простите за дерзость, но мне все же необходимо спросить, ведь я забочусь о жизни своей племянницы, Ваше Величество. Вы точно уверены, что чужак не забредал на вашу территорию и нам здесь ничего не угрожает?

Мишель крепко сжала край светлой скатерти, сдвинув к переносице тонкие брови в ожидании ответа.

– Уверяю вас. Матэуш и Хадринн уже позаботились об этом. А теперь мне пора, не скучайте. И прошу, ни о чем не беспокойтесь, наслаждайтесь обедом. Птичка напела, что на десерт каштановый ромовый пирог. Завидую я вам, дамы.

Мужчина подмигнул экономке уходя, но от Элайн не укрылось, что хоть губы его и были тронуты улыбкой, глаза же остались сосредоточенными.

«Через отверстия, оставляемые клыками вампира в теле человека, они могут осушить его всего лишь за четверть часа», – пронеслась в голове Элайн заметка из магического фолианта, прочитанная накануне утром. До этого девушка не в полной мере понимала, насколько опасны те, с кем им сейчас приходится делить кров. Потому к завтраку явиться не захотела, не могла, покуда полученные знания бурлили в голове не хуже водопадов.

Ответа на главный вопрос, откуда автор книги знал все это, проверял ли лично, будучи вампиром, или же стоял и смотрел, как лишают жизни человека, чтобы кропотливо нанести знания на бумагу, не было. Ни то, ни другое Элайн не обрадовало, вынудив теперь отказаться и от обеда, так как взбунтовавшийся желудок грозил вывернуться наизнанку. Чем сильнее ведьма погружалась в написанное, тем отчетливее в сознании проявлялся липкий влажный страх того, насколько большой мир отвратителен и безжалостен.

Курительные смеси из шалфея для помутнения рассудка, мазь из белладонны и дурмана для порочной связи с Дьяволом, кашица из корня ириса и цветков плюмерии навеки разлучит возлюбленных, а добавленная в нее кровь гуля принудит к убийству самого близкого тебе существа. Одна осознанная смерть в угоду жизни другой, одна безоблачная любовь как жертва на алтаре корысти, несчастье всего лишь одного существа в одночасье выльется в страдания целого народа.

Элайн забросила инкунабулу на самое дно чемодана, тщательно прикрыв вещами, спрятав ее подальше от собственных глаз, дабы даже взглядом не касаться мерзких строк. Кто мог хранить у себя такое? Использовал ли? Остро кольнуло в груди от очередного возникшего вопроса – Андраш Галь, этот добрый милый старичок, знает, для чего инкунабула его другу? Неужели они вместе хотели воспользоваться темными знаниями?

Эти и другие мысли гнала прочь Элайн, убеждая себя выпить хотя бы чай, чтобы к вечеру совсем не остаться без сил. Идти в сад не хотелось, свежи были неприятные воспоминания, как и в полной мере проявившиеся кровоизлияния под кожей, потому гостья решила прогуляться по замку, исследуя его потаенные уголки. Может, получится самостоятельно найти библиотеку. Тогда ей уже точно не будет скучно.

Бесконечные коридоры вели к комнатам, которые в большинстве своем были закрыты, видимо, чтобы гости в отсутствие хозяев не забывали, что они не дома.

– Как будто можно об этом забыть! – простонала себе под нос ведьма, дергая за очередную ручку.

За другими дверями обнаружились еще один зал, давно пустующая детская, класс для занятий с меловой замыленной доской, но ни за одной из них не было даже полки с ожидавшими, пока их возьмут в руки, книгами.

Спустившись вниз и обойдя лестницу, в конце узкого прохода напротив стены, на которую опускался дневной свет, Элайн обнаружила арку, несмело пройдя через которую она открыла для себя завораживающее зрелище. Арки на потолке играли золотыми бликами, голубые гладкие стены выгодно подчеркивали массивность богато украшенных многочисленных подрамников. Прямо посередине комнаты пара колонн словно подпирали небо. Они разделяли комнаты на одним хозяевам понятные секторы.

Из мебели были только небольшой диван без спинки под панорамным окном, угловые столики и узкий прямоугольный стол между колоннами, все остальное пространство заполонили картины. Природные и городские пейзажи, выхваченные из общей обстановки детали интерьера, небрежные натюрморты, забавные карикатуры животных, но больше всего было камерных портретов, величественно провожающих всех присутствующих, куда бы те ни двинулись.

В самом дальнем углу блеснула витиеватая рама овального зеркала, Элайн лишь через мгновение поняла, что в его поверхности вовсе не отражение картины с запечатленным на ней младшим Де Кольбером, а сам он стоит подле него. Не желая вновь нарушить покой хозяина замка, девушка озиралась по сторонам в попытке найти путь к отступлению, но с ужасом поняла, что, любуясь искусством, вышла на середину комнаты, потому, не придумав ничего лучше, спряталась за одной из колонн, напоследок поймав взгляд Матэуша в отражении.

– Элайн, я вас видел!

Чертыхнувшись, молодая ведьма зажмурилась, делая короткие вдохи как можно тише, по-прежнему стараясь не выдать себя, в глубине души надеясь заставить мужчину поверить в то, что ему ее присутствие привиделось. Матэуш развернулся на каблуках, стук приближающихся шагов глухо отскакивал от пола и стен, затрудняя предугадывание его местонахождения, потому Элайн медленно пятилась, пока не врезалась во что-то, вскрикнув. Сильные пальцы крепко, но бережно сжали ее плечи, разворачивая к себе.

– Элайн, вы в самом деле сейчас прятались от меня?

В глазах мужчины плясали игривые искорки, а кривоватая улыбка, ранее слывшая насмешливой, применяемая им, чтобы показать собственное превосходство, теперь казалась теплой и озорной. Элайн неожиданно для себя залюбовалась этим изгибом губ, в голове гласом проповедника из церкви пронеслось: «Обольстительный грех» – с чем она тут же согласилась, но все же скользнула взглядом по свежей поросли над верхней губой, родинке на правой щеке, поймав лукавый взгляд собеседника.

– Я… Я не… Боже милостивый, да, именно это я и делала! Уже второй раз я врываюсь и нарушаю ваше пространство, мне казалось, вы не жалуете моего присутствия.

Разом опомнившись, Матэуш Де Кольбер сделал шаг назад, отдернув руки, словно от огня.

– Вы не правы.

«Впрочем, как всегда в последнее время», – подумала Элайн, хотя на этот раз огорчения не испытала. Младший Де Кольбер молча подошел к узкому столу, взял бутылку красного вина, разлил его по бокалам и так же без слов протянул его гостье, стоявшей поодаль, закусив нижнюю губу.

Вину девушка всегда предпочитала чай, сам вкус дорогого напитка казался ей странным, а польза преувеличенной, но отказываться она не стала, поблагодарив хозяина кивком. Стараясь не выдать легкого волнения от нахождения один на один с мужчиной, Элайн прошла к ближайшим картинам, украдкой поглядывая за вампиром, смотревшим на собственное отражение.

– Не слишком ли самолюбиво даже для вас?

– Я смотрюсь в зеркало не ради утехи самолюбия, – так же тихо отозвался вампир, сделав щедрый глоток.

– А для чего тогда?

Немного подумав, перекатывая оставшееся вино в бокале, мужчина повернул голову в сторону гостьи.

– Для гостей это еще один предмет искусства. Смотрясь в него и вглядываясь одновременно в сотни работ, они мнят себя еще одним бесценным экспонатом, ощущая себя достойными большего.

– Но не вы, – уточнила Элайн, возвращая взгляд, крепко сжав ножку бокала от обуревавших ее чувств, вызванных откровениями.

– Эта комната вынуждает мечтать о большем, задумываться о том, что трудно увидеть глазами, но легко почувствовать сердцем, а зеркало возвращает с небес на землю, помогая не забывать о том, кто я есть на самом деле.

Девушка открыла рот, чтобы задать напрашивающийся вопрос, но знала, мужчина не ответит, не станет заходить дальше положенного. В галерее вдруг стало темнее, солнце спряталось, сдалось под натиском набежавших туч, слабые капли, будто робкие мазки краски, начали появляться на поверхности окон.

– Возможно, я потом пожалею, что говорю вам это, но слова сегодня сами рвутся наружу. Может, всему виной длительная обособленность от светского общества, а может, слишком много выпитого вина. Мисс Элайн, я вижу, что приятен и интересен вам, но все, что вы видите перед собой, ненастоящее.

Ведьма тут же повернулась к мужчине, резкие слова затронули разум, будто плохо обученный музыкант разом дернул туго натянутые струны. Брови ее нахмурились, образуя складку между ними.

– Что вы имеете в виду, господин Матэуш?

– Вы знаете, где ваши корни, мисс? – вопросом на вопрос ответил вампир, подходя к окну.

– Мои родители погибли, когда я была еще малышкой, но их образы бережно хранятся в воспоминаниях. Однако у меня есть тетушки, которые тоже важная часть меня. Насколько я знаю, ваши родители с вами и еще долго таковыми останутся. О чем вы переживаете, господин?

Молчание, казалось, длилось целую вечность, прежде чем раздался едва слышный бархатный тембр, кончиками пальцев повторяющий путь капель по другую сторону арочного окна:

– Как глубока ваша вера? Настолько, чтобы поверить, что ваши родители сейчас рядом со Всевышним?

Элайн не то чтобы пугали столь внезапная перемена и вопросы мужчины, но обеспокоили.

– Я верю в то, что если они все еще в Чистилище, то обязательно найдут из него выход. А вы, разве вы католик?

Матэуш кивнул, будто и вовсе не слышал вопроса, находясь в собственных мыслях.

– Разве вам… Я имею в виду, таким, как вы, не чужда вера, вложенная в сердца людей с молоком матери?

– По-вашему, я не имел удовольствия вкусить вино из тела моей матушки, Элайн? Вы сами-то помните, каково оно на вкус?

Элайн отчаянно мотала головой не в силах вымолвить и слова.

– Я достаточно отчетливо помню его сладковатый медовый запах, все равно что кончиком языка коснуться сотов. Нежность, будто лепесток ныне распустившейся розы, и терпкое послевкусие, словно смятая в руках полынь.

Мечтательный взгляд Матэуша Де Кольбера блуждал по россыпи капель дождя на окне, как будто именно к ним он прислушивался, с ними вел немой диалог. О чем же он был? Закружилась голова, пока девушка пыталась вообразить себе это. Не поворачивая головы, глаза мужчины обратились к ней.

– Этого достаточно в вашем понимании для вампира, Элайн, чтобы иметь честь называть себя истинным католиком?

Она поняла, что не может сделать и глотка воздуха, и на этот раз причиной тому был не корсет. Скорее, наоборот, он поддерживал Элайн, чтобы та не рассыпалась на части под его колким притягательным взглядом. Почему-то ей было важно услышать именно такой ответ. То ли ради очередного подтверждения знания, что у всего мертвого и живого на земле незримо прослеживается связь, то ли дабы убедить себя в том, что мертвое небьющееся сердце все еще способно чувствовать.

– Я не Де Кольбер. Я вообще не знаю, кто я. Ребенком, моя настоящая мать отдала меня на попечение церкви, а Де Кольберы как раз искали преемника для наследования власти, их родные дети давно погибли в этой войне. Иштван и Хадринн забрали меня к себе, за что я безмерно благодарен им, но самозванец внутри порой кричит слишком громко.

Порывисто произнесенная проповедь застигла девушку врасплох. Сердце больно билось о ребра, стянутые корсетом, на нетвердых ногах, не вполне отдавая себе отчет в действиях, Элайн подошла ближе к мужчине, положив руку ему на грудь, чувствуя под ладонью слабые импульсы, опровергающие очередной миф о вампирах.

– Даже вырванное ветром растение может выжить, пустив корни в ином месте. Бог хочет, чтобы место его было здесь, он любит растение таким, каково оно есть, и желает ему лучшей доли. Растение еще не знает, что на прежнем месте прошел ураган, не оставляющий после себя ничего живого, тогда как на новом корни станут лишь крепче.

Пока Элайн говорила, Матэуш стоял с закрытыми глазами, убаюканный методичным постукиванием дождя о стекло и ласковым голосом гостьи. С последним словом взор его обратился к ведьме, дрожащие пальцы поднялись к лицу девушки, заправляя вьющуюся на конце прядь волос за ухо, даже не дотрагиваясь, но обдавая приятным холодом разгоряченную кожу. Мурашки пробежали по телу Элайн, затерявшись у самых скул. Она ловила его взгляд, в тот момент являющийся не чем иным, как посланцем зарождающейся любви. Так ей казалось, пока морок не оборвался.

Бокал, сжатый в другой руке мужчины, треснул и рассыпался на мириады осколков, украсив белоснежную рубашку багряным всполохом. Матэуш выбранился, стряхивая острые кусочки с одежды, умудрившись даже не порезаться. Внезапно всплывшее воспоминание о бесконечно повторяющемся сне, когда Элайн еще мирно жила в своем доме, заставило ее вскрикнуть.

Воспроизведенная сцена потерянного в толпе незнакомца с зелеными глазами и кровью на одежде выбила дух из тела. Задыхаясь, ведьма не могла оторвать испуганного взгляда от лица вампира, понимая, что это был Матэуш Де Кольбер и встреча с ним неслучайна. Но хорошо это на самом деле или же предзнаменование не сулило ничего доброго, – оставалось загадкой.

– Элайн, что случилось, вам плохо?

Подхватив опадающую на пол, словно лепесток увядающей розы, девушку, Матэуш взял ее на руки и усадил на ближайший диван, оставшись подле него на корточках, не обращая внимания на грязную влажную рубашку.

– Спасибо… Мне… Трудно дышать…

– Принести воды или же позвать Мишель и Джиневру?

– Нет-нет! Не нужно, иногда такое случается, скоро пройдет.

Ласковый взгляд блуждал по лицу ведьмы в поисках улучшения ее состояния, пока не наткнулся на синяки на шее, где теперь пульсировала жилка. Призрачная тень накрыла образ Матэуша, он поднялся, не зная, что ему делать дальше, чем помочь бедной девушке.

Прямо напротив дивана, на фронтальной стороне колонны, висело сотканное умелыми руками полотно, состоящее из вышитых крупных красных и зеленых листьев, образуя цельную картину пышной кроны неизвестного растения.

По центру полотна расположился самый крупный лист, отороченный золотой жесткой нитью, она же уходила вниз, ведя к листьям поменьше, на которых были изображены мелкие значки разных расцветок и форм. Элайн старалась дышать как можно глубже, чтобы успокоить панический удар, так внезапно сковавший все тело, обращая внимание на то, к чему прикован взор вампира. Стоит ли прямо сейчас сказать ему о том, что видела она во сне, или же поговорить для начала с тетушками? Не сочтет ли он ее откровения очередной выдумкой, попыткой манипуляции? Возможно, было бы разумно впервые воспользоваться услугами ясновидящих, ведь жизнь с ответами не спешила, а вопросы нарастали быстрее снежного кома.

– Это гобелен моей семьи, – услышала Элайн Мелтон уверенный голос, оторвавший ее от размышлений, и подняла глаза на полотно. Она поняла, что вампир пытается тем самым отвлечь ее, и без раздумий позволила ему себя увлечь.

– Как понимать все эти значки, Матэуш?

Девушка впервые назвала его просто по имени, вторя его обращению к ней, памятуя, что они наедине, и если сам вампир не будет против, это станет их первой маленькой тайной. Младший Де Кольбер, похоже, и вовсе не заметил разницы в обращении, проводя по узорам кончиками пальцев.

– Общество вампиров включает в себя множество кланов с собственной историей рождения, традициями, а главное, умениями, основополагающими внутри клана. Видите эти листья? Крылатый бересклет – символ нашего, главенствующего клана, которому подчиняются другие.

– Как это красиво! Все остальные вампиры готовы служить Де Кольберам? – восторженно воскликнула ведьма, подходя, чтобы ближе рассмотреть причудливые стежки и миниатюрные гербы.

– Увы, далеко не все, хотя, должен признаться, по мне так куда интереснее. Откуда взяться развитию без противостояния? Кланы, что всегда готовы прийти к нам на помощь, дружественные, разделяющие наши взгляды на веру, ведение мирного сосуществования в балансе с другими видами, но есть и те, у кого свои взгляды на все. Свободные кланы, однако и они обязуются соблюдать договор, заключенный еще с самым первым главой Бересклета.

Девушка завороженно следила за плавным перемещением его руки по полотну, подумав, есть ли такое разделение у ее соратниц, но узнать этого было не у кого. Тетушки всю жизнь провели обособленно от других ведьм, как и сама Элайн. Что бы сказала ее сестра, увидев все это? Она бы уж точно стала известной ведьмой, возглавив собственный ковен, ни за что не отказавшись от дара Господа.