Текст книги "Хозяйка Эдамленда"

Глава девятая

На этой неделе произошло то, чего никогда не случалось в Эдамленде. Несчастный случай.

Трагедия, которая произошла, когда руководителем работ был Барк Уолш, легла на его плечи тяжкой виной. А сама Элис чуть не ослепла от слез. Она подружилась с молодым Кенни Бристером, найдя в нем веселого ровесника – ему еще не было и двадцати одного года, – подходящего компаньона для смеха, совершенно открытого и искреннего, обладающего юным легкомыслием, не похожего на Ланса и Пола с их честолюбивыми наклонностями. Не похожего на Гранта.

Она прослушивала каждый джазовый диск, который Кенни привез с собой. В конце концов парни стали шумно протестовать и изгнали веселую пару из барака. Тогда они стали забирать портативный проигрыватель, кучу драгоценных пластинок и уходили вниз, в один из гаражей, где беспрепятственно слушали музыку вдвоем. Глаза Френка Гранта неотступно следили за ними. Молодые люди выглядели столь беззаботно, что, казалось, ничто не может помешать их веселью. Элис забыла свои страхи в отношении Гранта, заботы об отце, антипатию к Уолшу.

Но недолгим было их счастье, оно продолжалось не более двадцати четырех часов. На следующий вечер бедный мальчик был задавлен тяжелой железной плитой.

Он умер не сразу. Кенни Бристер еще жил некоторое время, пока его несли наверх из туннеля. Но он не приходил в сознание и как будто заснул, чтобы никогда больше не проснуться.

Элис, конечно, кое-что знала о смерти, но она еще не теряла близких людей. В маленьком обществе, где люди бок о бок работают в тяжелых условиях, под землей, и невольно испытывают друг к другу братскую привязанность, к смерти – особое отношение. Элис вспомнила про несчастные случаи, о которых ей кто-то рассказывал. О смерти молодого итальянца, которого она никогда не видела. Он погиб, упав на гранитную плиту. Летом погиб эстонец в Миджин-Лобе…

Этих людей она не знала. Но она знала Кенни.

Казалось, что ее горе могло заполнить вечность. Она плакала, надрывая свое сердце, всю ночь. Профессор не мог ничем успокоить ее, но его заботил и мистер Уолш.

– Элис, ты женщина. Иди и поговори с ним. Ему нелегко сейчас, – попросил он.

– Поговорить с мистером Уолшем? – отозвалась она. – Но что я могу ему сказать?

Профессор утомленно посмотрел на нее. Он все эти долгие годы после смерти жены старался не думать о ней, не думать о своей Маргарет. Ему порой так не хватало ее мягких рук, нежного голоса. Она не стала бы мешкать и непременно нашла бы слова сочувствия. Но не Элис.

– Почему я должна переживать за мистера Уолша? – спросила Элис.

– Он привез мальчика за тысячи миль… на смерть. Именно об этом он сейчас все время думает.

– Чем я могу помочь ему?

Профессор печально посмотрел на свою дочь. Если Элис еще не созрела, чтобы понять своим женским чутьем, что нужно говорить в таких случаях, то как он объяснит ей все это?

Он произнес чуть грубовато:

– Иди, ну хотя бы взгляни на него, Элис, как он…

Девушка послушалась и нерешительно постучалась в дверь. Барк негромко отозвался:

– Входите!

Элис зашла в комнату. Человек около стола быстро повернул лампу так, что чуть не ослепил ее. У нее не было времени рассмотреть, нуждается ли он в ее сочувствии или нет.

Слова Барка были полны раздражения, они отнюдь не будили сочувствия.

– Вы что-то хотели? – требовательно спросил он.

Элис немного постояла в нерешительности, затем быстро выпалила:

– Я очень сожалею, мистер Уолш.

Эти несколько слов тронули его, потому что, когда он снова с ней заговорил, в его голосе почти не осталось льда.

– Спасибо, Элис, – произнес Барк, принимая ее сочувствие.

То, что он опять назвал ее по имени, так удивило Элис, что девушка не удержалась и добавила:

– Отец прислал меня.

Это было сказано некстати. Ее неуклюжие и чуть скомканные слова о сожалении прозвучали искренно, а теперь отдавали фальшью.

– Итак, – произнес он голосом, моментально ставшим жестким, – вы хорошо исполнили поручение вашего отца.

Элис ничего не ответила. Она повернулась, чтобы уйти, разгневанная и огорченная тем, что Барк не так ее понял. Но почему он неправильно все воспринимает? Действительно ли Элис жалела его? Почему она должна жалеть этого мужчину? Его голос остановил ее.

– Один момент, мисс Эннан.

Она остановилась.

– Садитесь.

Девушка села. Свет все еще падал на ее лицо… Он хотел читать ее мысли, не позволяя Элис читать свои.

– Вы действительно сожалели, да? – спросил он, чуть растягивая слова.

– Я буду жалеть всю мою жизнь – о Кенни, – сказала она отрывисто. – Я жалею себя, у меня сейчас так пусто внутри.

– Пережинать чужую смерть всегда очень тяжело, – проговорил он тихо, и Элис вспомнила, что однажды он говорил ей о потере друга.

Тем не менее, у него все равно должен быть более сильный характер.

– Но, хоть вы и исполняли поручение вашего отца, вам все же не жалко меня.

– А как мне быть? О, я знаю, вы привезли Кенни за много миль от его родины сюда, на это строительство, и он здесь погиб, но почему мое горе должно служить причиной тому, чтобы я жалела вас?

Человек около стола поднялся. Он походил по маленькой комнатке, потом вернулся обратно и встал около лампы.

– Я молил Бога, чтобы все так случилось, – простонал он.

Элис изумленно посмотрела на него. Она ничего не понимала.

– Что вы имеете в виду, мистер Уолш?

– Очевидно, что вы не знаете всей истории. Я думаю, будет лучше, если вы узнаете обо всем сейчас. Впрочем, мне кажется, что вам уже все известно. – Его голос опять стал жестким.

– Да? – выдохнула она.

– Я сделал это заключение, ощутив холод ваших слов. – Его голос снова стал спокойным. – Вы можете сказать, что я убил Кенни.

– Что? – воскликнула она.

– Я убил его, – повторил он.

– Вы с ума сошли!

– Я говорю полнейшую правду. Мы прошли три мили вверх по туннелю. В следующей секции готовился взрыв. Я заглянул туда и увидел четырех человек. Взрыв должен был вот-вот произойти. Опять могло повториться то, что случилось в Африке с моим другом. Я уже рассказывал вам об этом.

– Да.

– Их должно было засыпать землей, – продолжал Барк бесстрастным голосом, – каждый человек стоял под породой. Когда люди находятся под землей, то не так осторожны, как наверху.

– Четыре человека? – повторила она мрачно.

– Доусон, Филипс, Джеймс и Бристер. Трое первых стояли вместе. Бристер стоял отдельно.

– И…

– И я должен был выбрать между ними. Между тремя и одним. – Голос Уолша звучал очень напряженно. – Это простая арифметика, три к одному. – Он сделал паузу. – Мой ответ был – три. Сейчас вы понимаете?

– Нет.

– Вы не поняли, что я, делая выбор между тремя смертями и одной, выбрал одну?

– Я не понимаю, почему там вообще должна была произойти смерть.

– Я же говорю вам, мы были в туннеле.

– И там, внизу, человек не так осторожен, как наверху, – кивнула Элис. – Вы уже говорили об этом. Но почему вы должны были выбирать?

– При производстве взрыва все должны находиться снаружи, – резко произнес Барк. – И этот процесс невозможно остановить. – Он посмотрел на нее. – Вы можете проследовать за мной туда?

Уязвленная, она воскликнула:

– Конечно, могу. Но я уже слышала то, что вы рассказали…

– Но не видели, – ответил Барк. – Вы не можете не увидеть, что у меня не было другого выбора.

– Я…

– Ответьте мне, – потребовал он глухим голосом. – Ответьте мне, Элис.

– Хорошо, я… – Она посмотрела на него беспомощно. – Просто я не могу понять, почему были спасены только трое, а не четверо.

– Я же говорил вам, что трое были вместе, а Бристер стоял отдельно.

– Но ведь вы должны были проследить, чтобы до момента взрыва все люди были выведены наружу.

– Вы никогда не были там, под землей, вы не можете это сделать в считанные доли секунды.

– Но должен ведь быть какой-то резерв времени, – продолжала Элис обвиняюще, – вам необходимо было проявить осторожность раньше и посмотреть, все проверить.

– Я проверял.

– После того, как начался процесс.

– Я все осмотрел до процесса, – проговорил он мрачно. – И все тогда было в порядке.

Минуту длилось молчание. Элис нарушила тишину.

– Как, – спросила она сдержанно, – как вы спасли троих человек?

– На самом деле вы хотели спросить, как я убил одного человека? – тихо поправил ее Барк. – Я убил его, не принял его в расчет, оставил его умирать.

– А Доусон, Филипс и Джеймс?

– Они стояли на уступе скалы, я прыгнул на кран и взял с собой троих, и он нас вынес на поверхность.

– А Кении? – произнесла Элис.

Прошла долгая минута молчания.

– Вы не могли крикнуть ему, предупредить его? – жестко спросила Элис.

– Мой Бог, а что, вы думаете, я делал? Считаете, что только вы умеете кричать?

Элис вспомнила его раздраженный окрик «Заткнись!», когда она кричала на горе.

– Хорошо, – сказал Барк. – Вот и вся эта неприглядная история.

Почему ваш отец жалеет меня, почему он послал вас с этим поручением, которое оказалось бесполезным, не так ли, мисс Эннан? Вы совершенно не испытываете жалости ни к кому.

– Нет! – закричала она. – Я жалею…

– Себя, потому что вы потеряли товарища ваших игр. А он был им, не так ли? Того, кто танцевал с вами, того, кто слушал с вами музыку.

– Разве в танцах дело? Или в музыке? – вопрошала она. – Он был молодым и веселым, не таким, как вы, занятый целыми днями составлением расписания и каждую минуту использующий для зарабатывания денег. О, я понимаю, вы все строите на времени, на сроках. Я знаю, что здесь наступает кульминация всего, что было прежде, что это сейчас самое существенное, самое важное. Но все это не стоит того, чтобы жизнь на этой работе зависела от сотых долей секунды, мистер Уолш, боюсь, что я не понимаю…

Внезапно поток ее слов прекратился, так как он башней навис над ней. Элис увидела, что его лицо стало белым от ярости.

– Я объяснял вам… Бог знает, почему я чувствую себя обязанным объяснять элементарные вещи такой неопытной девчонке, такой маленькой женщине, как вы, но вы уже обдумали свой выбор и вынесли свой собственный вердикт. Вы считаете меня убийцей, не так ли, мисс Эннан? Вы собрали все факты, но так как я вам не нравлюсь, они ничего не значат для вас.

– Вы мне не нравитесь, – выпалила она сердито.

– Я знаю. Сильно. Но мне еще больше не нравится быть заклейменным.

– Я не судья вам, – громко произнесла она.

– Не надо так много слов. Вы уже сказали, что я составляю расписание, что от меня зависит человеческая жизнь на этой стройке, я понял, вы хотели сказать, что я убийца.

Он отодвинул свое кресло и снова сел.

– Можете уходить, – холодно проговорил Барк. – Я телеграфировал Бристерам. Сейчас я пишу письмо. Если это интересует вас, то нахожу это занятие чрезвычайно трудным.

– О погибшем человеке? – произнесла она недоверчиво.

– Это все, мисс Эннан, – холодно закончил он. – Спасибо вашему отцу за его соболезнования. – Он сделал паузу, – спасибо вам, вы хорошо исполнили его поручение.

Похороны были на следующее утро. Пришел профессор. Так как Элис была далеко, она могла видеть всех людей, пришедших на похороны. Девушка стояла внизу, около ручья.

Внезапно около нее оказался Грант, рядом не было никого, так как все пошли на похороны.

У Элис не было времени на слова.

– Сделайте только один шаг ко мне, и я сообщу мистеру Уолшу, – свирепо произнесла она.

– Я так не думаю, моя сладость. Вспомни, что я говорил о твоем отце. Между прочим… – У Гранта появилась хитрая усмешка… – ты уже не получишь потом такого пламенного приема у босса, как сейчас.

– Сейчас? – Элис совершенно не хотела разговаривать с Грантом; но ей надо было как-то собраться.

– Это касается Бристера, – небрежно произнес мужчина. – Или ты думаешь, что босс так же страдает, как и ты? Он страдает только из-за наличных. Мистер Уолш очень много потерял, моя сладость. Но он потерял только время. Если босс закончит этот проект раньше срока, то получит большие премиальные.

– Вы мне ненавистны! Это совершенная ложь.

– Тогда спроси его, спроси, правда ли то, что он получит кучу денег, если закончит работу раньше срока. Не удивительно, что он выглядит, как привидение: целый день бесполезно потерян! – Грант захохотал.

Гнев поднялся в душе Элис, да такой, что даже превзошел гнев Барка прошлой ночью.

– Как вы можете быть настолько бесчувственным! Человек страдает из-за смерти Кенни.

– Ты так думаешь?

– Вы все врете. Он страдает, потому что винит себя в гибели человека.

– Хорошо, он мог бы отменить взрыв, который так сильно по нему ударил. – Опять в его голосе прозвучала нотка пренебрежения.

– Вы же, в сущности, называете его убийцей! – Элис, делая это заявление, не сознавала, что атакует Гранта так же, как Барк атаковал ее.

– Успокойтесь, моя сладость. Я сочувствую боссу. Будь я в его шкуре, то, наверное, тоже скрежетал бы зубами. Но я не в его шкуре. – Он бросил на похоронную процессию злобный взгляд. – Я никогда не следую в толпе. – Грант нагло двинулся вперед. – Вашего товарища по играм уже нет, Элис, а я здесь.

Барк тоже назвал Кении товарищем ее игр, но у него был совершенно другой тон. Элис в бешенстве развернулась всем корпусом и с силой влепила Гранту звонкую пощечину.

Мужчина не ожидал такого удара. Он совершенно к этому не подготовился. Элис услышала его проклятия уже на бегу, это были безобразные ругательства, затем она поняла, что он побежал за ней. Она благодарила Бога за то, что у нее было несколько минут преимущества.

Элис быстро взбежала по приставной лестнице, но даже тогда боялась, что он ее догонит. Грант был молод и проворен, как и она.

Кроме того, Элис не осмеливалась думать о том, что произойдет, если никого не окажется сейчас на террасе. Она была не настолько глупа, чтобы бежать вверх к баракам.

Но теперь это не имело значения. Дома кто-то был, думала она, то же самое думал и Грант.

– Что-то не так? – позвал Барк Уолш, стоя на самом верху лестницы…

Он, должно быть, вернулся, пока она находилась внизу у ручья.

Девушка помолчала несколько мгновений, и эти мгновения длились бесконечно долго. Нужно было немедленно что-то сказать, причем без запинки, чтобы не сболтнуть лишнее. Следовало быстро подобрать слова, чтобы они звучали убедительно.

– Нет, – проговорила она, задыхаясь, – конечно, ничего, все в порядке.

Он не удовлетворился ее ответом.

– Кто-то там есть внизу, с вами?

Но она отрицала. Таким образом, Грант опять не был уличен. Ей представился очень удобный случай, но она не воспользовалась им. Элис опять подумала о профессоре, так как он вынужден будет уйти, если уйдет она, а это может разбить ему сердце… У него уже не было прежних сил, он не был молод и так авторитетен, как раньше.

– Никого, – солгала она, и солгала очень хладнокровно.

Мистер Уолш вежливо кивнул и зашел в свой кабинет. Элис проследовала в свою комнату.

Глава десятая

Они разговаривали друг с другом очень вежливо, и эта вежливость выстраивала между ними стену, которая все выше поднималась вверх. Вместе с этой стеной росли и противоречия. Но ни показное уважение, ни учтивость отнюдь не обманывали их самих. Элис затаилась под своими хорошими манерами. Она чувствовала, что Барк тоже таится, и ожидала вспышки.

Сейчас она показывала Лансу и Полу вершины Австралии… Пик Косцюшко, покрытый снежной, ослепительно белой шапкой. А пока мальчики усердно трудились над письмами домой, чтобы потом опустить их в маленький красный почтовый ящик, пустовавший несколько месяцев в году, Элис спустилась вниз и стала рассказывать своим подопечным о водоизмерительном приборе – гидрографе.

Энтони и Джоханес уже однажды были в Эдамленде. По завершении работ на этом участке они не вернулись в Европу вместе со своими товарищами, а присоединились к группе, которая вела стройку выше по реке. Энтони и Джоханес решили остаться здесь навсегда.

Теперь они оба стали гражданами Австралии. Это случилось в прошлом году. Элис специально ездила в Куму за их свидетельствами о гражданстве. Это было для ребят вторым днем рождения. Они встретили Элис с обычными триумфальными почестями, которые несколько недель назад девушка посчитала бы принадлежащими ей по праву. Сейчас же, после прихода Беркли Уолша, она вела себя более смиренно.

Мальчики удивленно смотрели на нее. Что-то произошло с их маленькой принцессой.

– Это все англичанин? – спросил Энтони проницательно.

– Это любовь? – попробовал пошутить Джоханес.

– Возможно, то и другое, – они оба засмеялись.

– Если бы я была официальным лицом, я ни за что не приняла бы ни одного из вас! – рассердилась Элис.

У нее было плохое настроение, потому что расписание Барка Уолша предписывало Лансу и Полу находиться на тяжелой работе вместо тринадцати четырнадцать дней, потому что ручей стал, местом, которое она могла посещать, только удостоверившись в своей полной безопасности. Элис обнаружила, что время стало для нее тяжелым и скучным бременем. Всякий раз, когда джип оказывался в ее распоряжении, она уезжала как можно дальше отсюда. Только на Снежном шоссе проблемы оставляли ее, она чувствовала себя свободной, когда поднималась вверх к Новому Эдамайнеби.

Айрин сочувственно выслушивала все ее жалобы, изредка вставляя какое-нибудь слово, которое, что характерно, Элис всегда игнорировала. Она не замечала, что произносит фразы, которые хотела сказать Барку Уолшу.

– Власти Австралии ужасно снисходительны к нему, Элис. Кевин говорит…

– Я знаю, знаю, они все говорят, что этот объект – кульминация всего строительства, грандиозный финал… Хорошо, власти, Кевин, все они могут быть любезными с ним по своей воле.

– Они – да, дорогая, но ты, очевидно, – нет. С Барком что-то не так?

– С Барком? – спокойно переспросила Элис.

– Он уже был здесь, внизу. И мы говорили с ним на ломаном английском! – Смех Айрин отдавал некоторым притворством.

– Ты выглядишь так, словно знаешь все досконально, – ввернула Элис.

Она сделала паузу.

– Тебе уже известно о смерти одного молодого человека в шахте?

– Это насчет бедного Бристера? Несчастный случай…

– Несчастный… или намеренный?

– Элис!

– Если трое были спасены, почему же нельзя было спасти всех? – безжалостно продолжала Элис. – О, я знаю, они находились на разных площадках, но, несомненно, мистер Уолш должен был предвидеть то, что случилось.

Айрин беспомощно пожимала плечами. Нельзя было обсуждать серьезные вопросы с девушкой, которая оставалась неисправимой кокеткой, с девушкой, слишком избалованной вниманием мужчин. Айрин подумала, что может еще чем-то заинтересовать Элис, но когда заговорила, то сказала такую дикость, что Элис вначале не поняла, о чем ей толкуют.

– Ты видела его ноги? – спросила Айрин.

– Чьи ноги?

– Барка.

– Нет, почему я должна смотреть на его ноги?

– Потому что если ты их увидишь, то просто ахнешь. Когда Барк Уолш прыгнул, чтобы захватить с собой тех троих мужчин, то содрал себе кожу на каждой ноге от бедра до лодыжки. Он проходит здесь регулярное лечение. – Айрин укоризненно посмотрела на Элис. – Твой отец говорит, что это ужасное зрелище.

– Папа? – удивленно переспросила Элис. – Когда ты видела отца?

Айрин смешалась.

– О… он был здесь, внизу.

– Внизу, где? В Новом Эдамайнеби?

– Да. Что ты предпочитаешь, Элис, чай или кофе?

– Отец никогда не говорил мне, что приезжает в город, – проговорила задумчиво Элис.

Она забыла об этом до своего следующего посещения города.

Однажды мистер Эннан сказал:

– Я подумываю поехать вниз, хорошо?

– Почему, папа?

– Почему? Я никогда не спрашиваю тебя, почему ты ездишь в город.

– Но мне он всегда нравился, а тебе нет.

Профессор искал убедительную причину.

– Я уже перестал быть таким затворником, как раньше, Элис, и мне иногда становится скучно.

– Тебе, папа? Никогда!

– Хорошо, хорошо, успокойся, – произнес профессор.

Они вместе спустились вниз. Элис направилась к Айрин, а профессор Эннан сказал, что зайдет в «Снежный Гусь», чтобы выпить кружку пива и просто поговорить. Однако он проследовал в другом направлении. Элис могла поклясться, что он пошел к доктору Андерсу.

Айрин очень выразительно рассказывала ей историю о каком-то человеке, который жил в отдаленном месте.

– Представляешь, использовать знахаря. Ах, эти старые инженеры! – засмеялась она.

– Да, – рассеянно произнесла Элис.

Случилось так, что этой ночью Барк Уолш позвал Элис. Она пришла неохотно, как и в прошлый раз. Правда, тогда ее послали, а не позвали. Но и сейчас девушка не была склонна к дружелюбной вежливости.

– Да? – коротко произнесла она, входя в комнату.

– Садитесь, – кивнул Барк.

На столе у него лежали какие-то бумаги, которые он тотчас перевернул тыльной стороной вверх. Элис так и подмывало сказать ему, что он может не беспокоиться за секретность своих бумаг, они ее совершенно не интересовали.

– Да, мистер Уолш?

– Я вот о чем подумал, мисс Эннан, почему бы вам не заняться какой-нибудь работой…

– Работой?

– Да, работой, – подтвердил он.

– Вы имеете в виду – плести корзины, изготовлять безделушки, вышивать галстуки или печь оладьи? Что вы имеете в виду?

– Да, – заметил он. – У вас долгая память.

Элис вспыхнула:

– А у вас?

Он так же быстро ей ответил:

– Да, и у меня.

Они помолчали несколько мгновений.

– Почему бы вам не попробовать себя на секретарской работе, может быть, в коммерческом деле? Разумеется, если вы немного подучитесь.

– Зачем? – спросила Элис.

– Зачем? Затем, что вы ничего не делаете. Я имею в виду…

Пожалуй, в первый раз за всю свою жизнь Беркли Уолш был в таком затруднительном положении.

Камнем преткновения в этом затруднении явился, конечно, старый Эннан. То, что сказал ему профессор около часа назад, просто повергло босса в шок. Это очень мучило Барка.

Мистер Уолш горячо симпатизировал старому человеку. Он уважал этот подвижный чудесный ум.

Для профессора было отвратительно скрывать что-либо от дочери. Поэтому он попросил мистера Уолша, чтобы он дал Элис какую-нибудь работу, не открывая действительной причины – смертельной болезни отца.

– Вы думаете, что она примет мое предложение, сэр? Особенно после того, как я говорил ей совершенно обратное? Как я понял, она не знает о состоянии вашего здоровья?

– Даже не подозревает. Я хочу оставить все как есть.

– И вы полагаете, ей не следует говорить об этом?

– Я не могу сказать ей, Барк. Только не Элис. Она еще такой ребенок.

– Мне кажется, что вы совершаете ошибку, – сказал Барк.

– Сказать ей – это будет еще более серьезной ошибкой. У нее опустятся руки. Она почувствует себя совершенно беспомощной и не сможет решить, как ей дальше жить, – проговорил профессор голосом, не терпящим возражений. – Хотя она и моя дочь, но, уверяю вас, она хорошая девушка.

Барк Уолш ничего на это не ответил.

– Будут ли какие-нибудь финансовые проблемы для мисс Эннан, когда она начнет самостоятельную жизнь? – спросил он.

– Никаких. Но денег, конечно, будет недостаточно, чтобы она могла порхать, точно беззаботная бабочка, как она это делает сейчас. Мистер Уолш, я хочу, чтобы Элис встала на ноги, самоутвердилась и более спокойно пережила потерю своего отца.

– Как долго, профессор? – прямо спросил Барк.

– Еще достаточно долго, – старый человек радостно засмеялся, – чтобы увидеть своими глазами завершение этой работы. – Он сделал небольшую паузу. – Я был так рад этому.

Когда мистер Эннан ушел, Барк раскаивался, что согласился. Как, черт побери, можно советовать девушке делать карьеру, когда только несколько недель назад он утверждал прямо противоположное?

– Что я должен сделать, чтобы вы перестали насмехаться над каждым моим словом? – слабо проговорил Барк.

– Вы имеете в виду изготовление ирисок, используя, конечно, свой собственный сахар? – сладко произнесла Элис.

Несмотря на поднимающееся раздражение, Барк все же заметил, что она была волнующе прелестна. Ее отец все-таки прав. Элис Эннан – чудесная девушка.

– Я имею в виду, что вы можете научиться печатать на машинке, изучить стенографию и все такое, – сказал он.

– Ириски, – ввернула Элис, выходя из глубокой задумчивости.

И подарила ему нежную улыбку.

– Вы никогда не знаете меры, с вами у меня сплошная головная боль! – свирепо проговорил он.

– Вы получили ваши же слова, – отвечала Элис.

Барк снова перевернул бумаги. Только ради мистера Эннана он так с ней нянчился.

– Это ваш отец упомянул о работе. Он надеется, что будет лучше, если вы наденете платье секретаря, а не рабочие штаны плотника. Лично я с ним не согласился.

– Нет?

– Нет, – сказал Беркли Уолш. – Для меня вы выглядите одинаково, что в одном, что в другом.

– То есть отвратительно?

– Ваши слова, – поклонился Барк.

– Так вы не хотите дать мне работу?

Он пошел на риск.

– Нет.

– В таком случае, я сама возьму ее, – произнесла Элис.

Этой ночью профессор поблагодарил мистера Уолша.

Барк покачал головой.

– Это было легко, сэр. Одно мое слово – и она тут же говорит противоположные вещи. Возможно, вы заметили, что мы очень сильно не нравимся друг другу.

– А мне кажется, что эта антипатия скоро перерастет в любовь, – осторожно заметил профессор.

И это было еще одно утверждение ученого, на которое он не получил ответа.

Таким образом, Элис стала брать еженедельные уроки в городе, уже законно разъезжая на джипе. Кроме того, она подолгу сидела на веранде, практикуясь в машинописи, печатая официальные бумаги. Теперь Элис носила блузки и женские кофточки вместо мужских балахонов и брюк.

Мужчины, едва явившись наверх из шахт, приходили в контору, чтобы только взглянуть на нее. К девушке все относились с братской любовью, не говоря уже о Лансе и Поле. Это происходило на всех объектах, где она бывала.

В лагере, где находилось сорок мужчин, она была единственной женщиной и всеобщей любимицей.

Но были два исключения. Одно – Барк Уолш. Он не проявлял к ней никаких дружеских чувств. Другим исключением был Грант.