Текст книги "Понимающий взгляд"

– С каких это пор забота о сохранении детей считается чрезмерной чуткостью? – вспыхнула Джейн.

– Да, это были неверные слова, – уступил он. – Что я действительно хотел сказать, так это, что Гаррет всегда был слишком поглощен своим увлечением, в то время как моя двоюродная племянница…

– Ваша двоюродная племянница? – прервала его Джейн. Бауэр удивился, его брови поднялись.

– Что, такой не бывает? – он пожал плечами.

– Вы имеете в виду – жена вашего племянника?

– Да, Дороти, жена моего племянника Гаррета. – Уильям Бауэр замолк на мгновение, его глаза внимательно всматривались в лицо Джейн. – Владельцы, – сухо информировал он ее, – этих отпрысков.

Глава пятая

Джейн сидела молча, отчаянно пытаясь перевести разговор на другую тему, отвлечь внимание мистера Бауэра от своих пылающих щек. Джейн охватило чувство вины. Она считала, что Роберт и Роберта – дети Бауэра и во всех просчетах их воспитания винила его. Теперь Джейн боролась с чувством стыда. Но бесполезно. Ее мать всегда смеялась над ней, она говорила, что ее дочь – это открытая книга. У нее все написано на лице. И вот сейчас эту открытую книгу читал мистер Бауэр и вскользь улыбался ее смущению.

– Вы думали… – сказал он и запнулся.

– Почему бы нет? – Слова нашлись наконец, но только другие, не те, которые искала Джейн. Она хотела закрыть эту тему или по крайней мере придать ей другую тональность, но вместо этого продолжала. – Они были на вашем попечении, – сказала девушка негодующим тоном, – они называли вас «папа Уильям».

– Да, меня зовут Уильям. Надеюсь, вы не забыли – Уильям Бауэр.

– Я не забыла. Но почему «папа Уильям»?

– Вы могли бы спросить их об этом сами.

– Я спрашивала, – неохотно отозвалась Джейн. Она вспомнила и их ответ. Ответ Роберты.

– Его зовут Уильям, – доложила девочка. – И однажды он сказал, что спустит с лестницы Роберта.

Так, значит, папа Уильям не был их родным отцом, а был троюродным дядей. Джейн все еще никак не могла прийти в себя от услышанного.

– Мисс Сидни! – услышала она голос Бауэра, который вернул ее в сегодняшний день. – Вас вообще не просили ничего выяснять, а только делать.

– Да, да, учить их плавать… – поспешно проговорила Джейн. – Только мне хотелось знать правду. Давайте начистоту. Вы – опекун?

– А вы, что, думали по-другому!?

– Конечно, дети были с вами на корабле.

– И вы решили, что я их отец?

– И они сейчас с вами, – продолжала Джейн, не обращая внимания на вопрос Бауэра. – Каждый бы на моем месте принял вас за их отца.

Бауэр наклонился через стол к Джейн. И молча, ничего не говоря, смотрел на нее. Джейн стало не по себе, она хотела встать и выбежать из комнаты, но не двигалась с места. Он, должно быть, очень ужасный, этот папа Уильям, неудивительно, что дети беспрекословно подчинялись ему.

– Посмотрите на меня, – наконец приказал он, но Джейн смотрела куда угодно, только не на него. – Посмотрите на меня и скажите мне: разве может семья существовать в таких обстоятельствах.

– Я не знаю, какую семью вы имеете в виду. Я даже не знаю, женаты ли вы.

– Не женат. Но в противном случае, у меня было бы все по-другому. Мои малыши были бы со мной и моя жена тоже.

– Почему вы говорите мне все это? – спросила Джейн.

– Потому что вы имели обо мне неверное представление.

– Вас это волнует?

Мистер Бауэр посмотрел на нее. Затем сказал удивленным голосом:

– А вы разве не видите?

Бауэр пристально смотрел на Джейн. Она чувствовала это, хотя и сидела не поднимая глаз.

– А чем занимаются родители этих детей? – спросила она наконец.

– Дороти делает портреты. Гаррет – пейзажи. Они славные ребята… и очень талантливые, которые любят расписывать свою любовь к искусству. Но на самом деле ни на что не способны. Критики утверждают, что оба Котни…

– Котни? – переспросила Джейн.

– Вы слышали о них?

– Конечно. Я думаю, многие о них слышали. Дороти Котни с ее изысканными сюжетами, Гаррет Котни с его сильными полотнами, достигшими европейской известности. И дети их тоже должны быть талантливы, – сказала Джейн воодушевленно.

– Нет, – спокойно сказал Бауэр. Джейн вопросительно взглянула на него.

– Не понимаю.

– Это не их дети. Этих желторотиков Гаррет и Дороти усыновили. У них не было надежды на появление собственных детей. А Гаррет и Дороти чувствовали, что должны не только брать, но и отдавать.

– Это было правильно с их стороны.

– Да, они не только одаренные, но и просто хорошие люди. Теперь будущее этих детей зависит от моей добродетели, – Бауэр показал жестом на себя, – но боюсь, что у меня нет такого таланта.

– Мешает конный завод? – спросила Джейн со всей серьезностью, так как, по ее мнению, конный завод был намного больше, чем простое обычное занятие.

– Требуется только пара заботливых рук.

Джейн ничего не ответила. Она вдруг неожиданно вспомнила его слова: «Любовь – это десять холодных ночей в загоне» и ту спокойную манеру, с которой это было сказано, что тронуло ее.

– Должно быть, это трудно для детей, когда их отец и мать вдали от дома, – сказала Джейн.

– Это случилось впервые. Хотя, когда я говорил, что в моей семье не было бы такой ситуации, я забыл об их талантах. Но если бы и я был наделен ими, то никогда не выбрал бы в жены художницу.

– Да, – согласилась Джейн, – вы обдумали бы все вещи заранее – как на конном заводе.

– Конечно, как здоровый человек, разбирающийся в лошадях. Вы не будете опровергать этого? Так вот: можно спланировать качества будущего потомства, заранее определить их. Например, длинноспинную кобылу следовало бы скрестить с тяжеловозом, и…

– Я говорила о вас, а не о вашем конном заводе, – прервала Джейн.

– Тогда я тоже, – сказал Бауэр холодно. – Ко всякому делу надо относиться благоразумно.

– Что вы имеете в виду? – спросила Джейн.

– Я сказал вам, что у меня нет таланта, – начал он снова, – я не искусен в беседах, у меня есть пробелы в грамматике. Я не люблю слова.

«Даже любовь – это десять холодных ночей в загоне», – подумала Джейн.

– Нет, – продолжал Уильям Бауэр, – такому типу людей, как я, нужен более солидный спутник жизни, нежели художник.

– Возможно молочница, – сказала Джейн, шутя.

– Восхитительно. Деревенская девушка была бы очень благоразумным выбором. Только… – пауза, – она никогда не заменит конный завод.

Теперь Джейн в упор смотрела на него. Он тоже не отводил от нее своих глаз. И тут Джейн вспомнила «родство душ, понимающий взгляд». Она ждала.

– Родден Гаир, – напомнил ей Уильям Бауэр низким голосом. – Что между вами произошло? Вы отказали ему, не так ли?

– Нет, я…

– О, мы все знаем, вы не приняли его всерьез и показали на дверь.

– Это он вам сказал?

– Он ничего не сказал. Он просто вернулся, а спустя какое-то время вернулось кольцо. Я надеюсь, ему следует быть благодарным хотя бы за это.

– Вы знаете не все. Я собиралась с ним ехать, но Мелинда…

– Вы отказали ему, – сказал Уильям.

– Хорошо, если вам так угодно.

– А вы как хотели бы, – продолжал Бауэр. – Собиралась с ним ехать, – произнес он нараспев. – Но вот только лошадь… – Уильям Бауэр презрительно засмеялся. – Поэтому ни одна женщина никогда не сможет заарканить меня.

– Вы точно так же преданы своей работе, – огрызнулась Джейн.

Бауэр слегка покраснел.

– Для меня это просто работа.

– Но работа, близкая вашему сердцу, – настаивала на своем Джейн. – Девочки и мальчики. – Она повторила его слова, не замечая, что Бауэр от смущения сильно покраснел. – Любовь – это десять холодных ночей в загоне, – добавила она торжествующе.

– И вы все это заучили… – сказал он кисло.

– Я не учила. Просто ваши слова близки и понятны мне. Я провела десять плюс одну ночь в загоне. Ее звали Величавая Леди.

– Не Мелинда? – сказал он.

– У вас тоже есть секреты, не правда ли, господин Бауэр? Оба молчали.

– В загоне, самым нужным человеком является ветеринар, – сказал спокойно Уильям Бауэр. – Родден был моим ветеринаром. Из Англии он вернулся сломленным человеком.

Он постучал по трубке. Джейн беспомощно смотрела на него. Она могла сказать многое, но она видела, что Бауэр уже думает о чем-то другом. К тому же она не знала, как все представил Родден.

– Я перевел его, – произнес Уильям Бауэр. И не дождавшись от Джейн вопросов объяснил: – Женатый штат переезжает отсюда в квартиры.

– Да, я видела их.

– Одна из них предназначалась для Роддена и его английской жены. Здесь все напоминало ему о несостоявшемся браке. Я не мог позволить ему проводить время рядом со своей надеждой.

Лживость Роддена взбесила Джейн.

– Какая красивая история! – воскликнула она.

– Вы очень холодная, спокойная, расчетливая молодая женщина, мисс Сидни. Вы остались в Англии из-за боязни потерять наследство, которое вы надеялись в конце концов получить от моего дядюшки.

Родден был задолго до ее разговора с Расти, Джейн не думала ни о каком наследстве, предложение Расти было для нее неожиданностью, но Джейн вдруг почувствовала себя такой усталой и не способной защитить себя.

– Да, – сказала она с отчаянием. – Все так и было. Я жалею о Роддене. Очевидно, он страдает больше, вспоминая прошлое; он не был сломленным человеком, когда уехал от нас. К тому же он наконец-то получил свое. Одна из ваших работниц носит мое – носит кольцо, похожее на то, которое я возвратила.

– Родден работает на другом участке моего завода. По моему совету он сдал экзамен и получил права, я обеспечил его маленьким самолетом, чтобы он мог посещать Морин, как любой мужчина может посещать свою невесту.

– Морин его невеста?

– Да!

– Это очень мило, – сказала Джейн. – Теперь мы можем вернуться к теме нашего разговора?

– О плавании, – Бауэр согласно кивнул головой. – До окончания срока, оговоренного в завещании дядюшки, вместо вашей обычной работы вы можете заняться другой – вы можете присмотреть за близнецами.

– А родители не будут против?

– Они будут довольны, – заверил он ее. – Обычно кто-то из них всегда остается дома, но на этот раз Дороти попросили поехать в Париж, а Гаррет занимается делами клиента в Сингапуре. Я привез детей, чтобы они повидали своего отца. Только, к сожалению, ничего не вышло. Я никогда не думал, что Париж подходящее место для таких непосед, как они. И все же Париж подошел мне больше.

– Но не им. Они очень уставали в школе.

– Очень немногие способны свихнуться в первом классе, – возразил он. – Школа-то была организована, но из этого ничего не вышло или, по крайней мере, получилось не то, что хотели бы родители. Так что ничего не оставалось, как принять удар на себя. Если бы вы могли помочь мне нести это бремя…

– Вы не любите детей, да? – она взглянула на него с сожалением.

– Дело в том, что в моей жизни случаются моменты, когда я неосмотрительно позволяю себе действительно любить их.

– Почему же неосмотрительно?

– Из-за таких людей, как вы, – сказал он вдруг. – Людей, готовых ворваться в твою жизнь, которые все время напоминают об этом.

– Мальчики и девочки, – процитировала она лукаво. – Десять холодных ночей в загоне… Я обещаю, что тоже запомню те моменты, когда вы будете неосмотрительны по отношению к Роберту и Роберте.

– Только к ним? – спросил он неожиданно.

Она с удивлением посмотрела на него, но возможная, секундная перемена в его настроении уже прошла. Он отвернулся, и, если бы не шаги на веранде, он бы еще долго устремлял куда-то свой задумчивый взгляд…

Кто-то постучал и после разрешения Уильяма Бауэра вошел.

– Мисс Сидни, это мой ветеринар, Тим Харрис. Тим, это Джейн Сидни.

Она повернулась и увидела красивого молодого человека, рассматривавшего ее с нескрываемым одобрением.

Рука, пожавшая ее руку, была сильная, но дружественная, и она тоже постаралась сжать его руку, подражая ему. Он показался ей симпатичным.

– Золотой Соверен, – сказал Тим своему хозяину. – Кажется, его старая болезнь копыта опять дала о себе знать.

Бауэр повернулся к Джейн:

– Золотой Соверен имеет прекрасную родословную. Я всегда надеялся на этого жеребенка, который в этом году зарекомендовал себя как первоклассный стайер. Иногда он несется как ураган, но часто до конца его не хватает.

– Вероятно, это остит, – сказала Джейн, вспоминая случай в Литл-Дауне, когда у одного из жеребцов заболела нога.

Тим с благодарностью посмотрел на Джейн:

– Вы абсолютно правы. Во время больших нагрузок копыто причиняет Соверену ужасную боль. Мы сделали еще несколько рентгеновских снимков. Может быть, вам хотелось бы взглянуть на них и на Соверена, мисс Сидни?

– О, конечно же! – Джейн встала и последовала за ветеринаром, радуясь возможности расстаться с Бауэром, но, прежде чем она вышла на веранду, голос Уильяма Бауэра заставил ее остановиться.

– Вы забыли кое-что.

– Извините, я сейчас, – Джейн вернулась.

Бауэр стоял около стола. Он ничего не отдал ей, и она поняла, что он окликнул ее только за тем, чтобы сказать ей что-то.

– Он гораздо более уязвим, чем Гаир, – холодно произнес он.

Она поняла, к чему он клонит и вспыхнула от негодования, но, прежде чем она смогла что-либо сказать, Бауэр продолжил:

– Я бы не хотел, чтобы Тим тоже страдал. А вы действительно собираете скальпы, да? – Он хитро улыбнулся.

– Да, мистер Бауэр, – сказала она. – Это дорогие мне вещи.

– И нет скальпа хозяина?

– У меня был только один хозяин, да и тот уже в преклонном возрасте.

– Вам следует найти кого-нибудь помоложе…

– Чтобы самой пострадать?

– Мисс Сидни, вы читаете мои мысли.

Он небрежно кивнул головой, когда она направилась к выходу. Не доходя до двери, он позвал своего ветеринара:

– У леди был трудный день, очень насыщенный день. Не задерживай ее надолго.

Все, что говорил Бауэр, звучало как пожелание, но на самом деле это был приказ. Но Тим, казалось, не придавал большого значения этому. Он пообещал, что будет присматривать за Джейн, и они вышли.

Золотой Соверен находился в загоне. Джейн осмотрела кость и рассказала о лечении, примененном Расти в случае с Серебряным Колоколом.

Расти не был ветеринаром, но у него был огромный опыт и легкая рука. Тим слушал внимательно, и Джейн вспомнила, как Родден высокомерно посмеивался над премудростями старика. Тим вел себя совершенно иначе. Он нравился ей, нравилось его дружеское расположение, его мужественность. Но, отступив на шаг и поймав вопросительный, немного разочарованный взгляд Тима, она решила, что должна вести себя очень осмотрительно – ведь Уильям Бауэр постоянно наблюдает за ней.

– Извини, Тим, но я порядком устала за этот день.

День действительно выдался напряженным, она с трудом верила, что все события произошли лишь за один день.

Тим тут же извинился и проводил ее до комнаты. Джейн поднялась по лестнице, решив не спускаться к обеду, хотя ей и хотелось побыть в обществе работников завода. Она встретилась с Морин в коридоре, и та одарила ее очаровательной улыбкой.

«Она не может знать, – подумала Джейн. – Надеюсь, что не узнает в будущем. В ситуации, подобной этой, всегда существует какая-то натянутость, недоверие. Главное, чтобы она не встретила Роддена, потому что только от Роддена Морин может все узнать. Я не думаю, что Уильям Бауэр сказал ей, он отзывается о ней с большой теплотой. Морин производит впечатление вполне разумного ребенка, но ни одна девушка не захочет еще одного кольца».

Она приняла душ, во второй раз с тех пор, как она находилась в Бауэрсе, вышла, накинув домашний халат, и приготовила себе чашку чая. Она так и не допила ее, ощущая сильную усталость. Джейн надеялась, что ее переутомление не помешает ей заснуть. Сначала ей это никак не удавалось, и она предалась раздумьям. В полузабытьи она проговорила:

– Любовь – это десять холодных ночей в загоне, которые сменяют одиннадцать на лугу. На английском лугу. С Расти. Не австралийский вольер с чопорным, осведомленным, расчетливым, загадочным Уильямом Бауэром. «Папа Уильям», – невнятно прошептала она и погрузилась в глубокий сон.

Был ясный солнечный день, когда она открыла глаза. Еще полусонная, она подумала о том, что заставило ее проснуться именно в этот момент. Ей казалось, что она слышала какой-то шум. Что-то привлекло ее внимание к окну, и она увидела листок с коряво написанными на нем буквами: «Торопись».

Она улыбнулась, но улыбка быстро исчезла с ее лица, когда она подошла к окну и увидела близнецов на крыше. «К счастью, – подумала она, полностью в этом случае соглашаясь с Уильямом, – крыша плоская, без скатов».

– Поторопись! – повторили близнецы.

– Немедленно слезайте оттуда! – закричала она.

– Мы бы не залезли сюда, если бы вы уже проснулись.

– Мы едем с вами в долину, – сказала Роберта.

– Папа Уильям так велел, – крикнул Роберт.

– Вы непослушные дети, вы можете разбиться! – строго крикнула она.

– Каждый может умереть. Вам по голове может ударить оконная рама.

– Роберт мог упасть на нее, – сказала Роберта восхищенно, гордая за своего брата, который смело свесил голову с края крыши.

Джейн быстро отступила назад и в это время увидела записку. Так вот что ее разбудило – звук подсовываемой под дверь записки. Она взяла ее.

«Дорогая мисс Сидни, возвращаясь к нашей дискуссии (однако он весьма красноречив), в гараже в ваше распоряжение будет предоставлен небольшой автомобиль. Спросите Доннели. Я ни на секунду не сомневаюсь, что наездник может водить машину так же хорошо, как и ездить верхом. Если это не так, нам следует подумать о чем-нибудь еще. Пожалуйста, будьте осторожны, я очень хочу, чтобы дети вернулись назад в полном здравии.

Так же будьте внимательны и сами, хотя я и сомневаюсь, нужно ли напоминать вам об этом, потому что вы, наверное, знаете, как и я, что ваша пятая часть будет мне как нельзя кстати. Это для вас будет хорошим стимулом не рисковать. Там всего лишь одна дорога, поэтому вы не заблудитесь. Гарри приготовит вам корзину с едой. Не забудьте полотенца. Желаю приятно провести время.

У. Бауэр».

Она положила письмо, быстро оделась, постоянно подбегая к окну, чтобы посмотреть, все ли в порядке с детьми, затем сбежала по лестнице в столовую и, захватив корзину, которую Уильям Бауэр, должно быть, распорядился приготовить, поспешила к детям, ожидавшим ее.

– Мы думали, что вы никогда не придете. Вы взяли свой купальный костюм?

– Да, а вы?

Их радостные прыжки и возгласы рассеяли все ее сомнения. Веселая троица направилась к гаражу. Там Доннели провел их к небольшому спортивному автомобилю. Джейн быстро освоилась с коробкой передач, и через несколько минут трио было на пути к дороге, которую им указал Доннели. Дорога представлявшая собой узкую грунтовую полоску, проходила через утопающее в зелени плато, пока не кончились огороженные участки земли. Затем она постепенно начала спускаться, минуя горные вершины и глубокие ущелья, огромные одинокие валуны и водопады, пока наконец не подошла к долине. Возвышающиеся горы бросали серо-голубые тени на изумрудную зелень травы.

– Как красиво! – Джейн остановила машину.

– Скорее к воде! – раздались нетерпеливые голоса с заднего сиденья.

Вздохнув, Джейн переключила скорость и осторожно продолжила спуск. Ей вдруг очень захотелось узнать названия деревьев. Когда она спросила близнецов, они ответили:

– Это эвкалипты!

– Но не все же! Некоторые деревья совсем не похожи на остальные.

– Красные эвкалипты, серебристые, разные. Их миллиарды. – Они нетерпеливо вскинули головы. Очевидно, они ждали момента, когда наконец достигнут цели.

Не составляло никакого труда найти заводь, огибающую выступ у подножия утеса, берег, поросший травой, с ивами и широкой полосой золотистого песка…

Это было очаровательное место, и местные жители очень любили проводить здесь уик-энды. Неторопливое и ласкающее течение воды не причиняло хлопот купающимся, хотя было достаточным, чтобы вода оставалась чистой и прозрачной. Единственное, что плавало на игристой, искрящейся поверхности, был одинокий лист, а также мужчина, который плыл теперь к Джейн, подняв руку в радостном приветствии. Это был Джон, и Джейн восторженно помахала ему в ответ.

– Кто он? – спросила Роберта, но не дождалась ответа. Роберт налетел на нее, и выслушивать объяснения уже было некому.

Джейн тоже не теряла времени даром. Уильям Бауэр сказал, что отмель в этом месте реки безопасная и ровная, сверкающая гладь реки была слишком заманчива, но за этими детьми нужен глаз да глаз, поэтому она должна быть внимательна. Джейн было благодарна Джону за то, что он понял это, и не отвлекал ее разговорами, Пока она не закончила свои наставления, и дети, утомившись, не отчалили от берега на легких парусных лодках.

Они все сделали правильно, эти подвижные, жизнерадостные, ни в чем не уступающие друг другу дети.

«Они, должно быть, станут натуралистами», – подумала Джейн.

– Возможно, – сказал Роберт, – наши родные мать и отец были отменными пловцами, а мы пошли в них.

Итак, детям рассказали всю правду, заключила Джейн, и, очевидно, судя по их довольным лицам, сделали это умно и тактично.

– Мы же приемные, Джейн, вы знаете, – как бы вскользь добавила Роберта.

Только после того, как дети, вдоволь накупавшись, уступая настойчивым требованиям Джейн, неохотно вышли на берег, она смогла уделить внимание Джону.

– Я не ожидала увидеть тебя здесь.

– Я же говорил тебе, что я житель Урейры.

– Да, но мы только вчера покинули корабль. – Джейн это показалось невероятным, так много всего произошло за это время.

– Ты думала, у меня уйдет гораздо больше времени? – Он покачал головой. Вообще-то, я только что приехал.

– Так ты еще не был дома?

– Нет. Но я всегда беру с собой плавки, когда проезжаю через это место. Здесь чудесно, правда?

– Здесь очень красиво. – Она рассказала ему о планах Уильяма Бауэра, касающихся обучения детей плаванью.

– Это замечательно! Значит, мы будем часто видеться?

– Как далеко отсюда твой дом? – спросила она, ответив вопросом на вопрос.

– Вы проезжали мимо него, – ответил он.

– Я уверена, что мы не могли не заметить твой дом.

– Хочешь, заключим пари? – усмехнулся он. – Позови детей, и мы отправимся туда все вместе, а заодно и пообедаем.

– У нас с собой корзина с едой.

– Тогда ты можешь есть то, что принесла с собой, это поможет тебе сохранить независимость. Хотя я умею готовить отменные «пирожные Джонни».

– Порожные Джонни! – радостно прокричали дети.

– Джон – это мое имя, – он повернулся к Джейн: – Девочка поедет со мной, а мальчик – с тобой.

Джейн колебалась, она вдруг вспомнила Уильяму Бауэра. Но первое испытание благополучно завершилось, да и детям очень хотелось поехать… Наконец, улыбаясь, она попросила Роберта сесть в из маленький автомобиль.

Они проехали всего лишь несколько сот ярдов, затем свернули на едва заметную среди могучих деревьев дорогу Джон ехал впереди всего в нескольких ярдах, и Джейн слышала, как он называл породы деревьев:

– Черное дерево, американский лавр, красное дерево.

– Не одни только эвкалипты, – сказала Джейн Роберту Росли там также мускусные деревья и папоротники, повсюду были видны упавшие, засохшие деревья, покрытые лишайником, мхом и всякой всячиной. Все настолько утопало в зелени, что казалось невероятным, что где-то рядом находиться дом.

Когда они подъехали к дому, Джейн, пораженная, вышла из машины. Это был большой, но уютный дом, отлично гармонирующий с деревьями, окружавшими его, с принадлежавшими Джону плантациями хмеля, которые тянулись вдоль долины, с небольшой маслобойней, о которой он ей рассказывал, хотя она еле виднелась на склоне холма позади дома.

– Мне приходиться максимально использовать все возможности, Джейн, в наше время конкуренция очень сильна.

Близнецы буквально не давали Джону прохода, требуя обещанное угощение, поэтому он сразу взялся за приготовление пирожных. Глядя, как Джон взбивает пенящуюся массу, Джейн сказала:

– Зачем тебе такой большой дом?

– Я задумывал его как дом для семьи, – Джон прервал свое занятие и посмотрел на Джейн.

– Я надеюсь, что у тебя будет семья, Джон, – сказала она. «Пирожные Джонни» получились превосходными, съедено было все до последней крошки. Корзина с продуктами, приготовленная Гарри, осталась нетронутой. Джейн подумала о том, сказать ли об этом Уильяму Бауэру или нет.

Подкрепившись, Джон повел их вниз, к лесному массиву, и Джейн остановилась около больших деревьев, которые должны были скоро срубить. Ей стало грустно, и она сказала об этом Джону.

– Да, я чувствую то же самое, но такова жизнь, Джейн. Пойдем, я покажу тебе что-то хорошее, то, что по крайней мере делает жизнь не такой мрачной, – сказал Джон.

– Хмель?

– Да.

Участок был небольшой, но все же он, как выразился Джон, «позволял намазывать масло на хлеб более толстым слоем».

Джон рассказал ей о том, что многие молодые люди в районе приехали сюда исключительно ради хмеля и, когда начинается сбор урожая, долина просто преображается. Новые переселенцы, так же как и австралийцы, давно живущие здесь, собираются вместе, и богатое разнообразие приготовленных блюд, а по ночам и танцев просто восхищает.

– И мы хотим приехать! – заявили близнецы.

– Собирать хмель? – спросил Джон. – Я мелкий плантатор и не нанимаю рабочих, как это делают другие, но от помощи не откажусь.

Он показал детям и Джейн сплошь увитую хмелем проволочную сеть, поддерживаемую множеством жердей.

– Сам вырастил, – похвастался он. – Теперь давайте посмотрим маслобойню. Скажи мне, Джейн, видишь ли ты разницу между деревьями, окружающими нас?

Вокруг них высились эвкалипты, но в отличие от «миллиардов Роберта» все они, казалось, принадлежали к одному виду. Джон увлеченно стал рассказывать своим спутникам о деревьях, мимо которых они проходили.

Детям, которые все это время следовали за ними, вскоре надоели технические подробности, и они отстали, затерявшись среди деревьев. Когда они не вернулись через десять минут, Джейн начала волноваться.

– Не беспокойся, – успокаивал ее Джон, – хотя лес и кажется дремучим, они не смогут уйти далеко.

– Это в австралийском-то буше? – испуганно спросила она.

– С бушем шутки плохи, не спорю. Но именно здесь лес окружают скалы, и они никуда не смогут уйти, если только не вскарабкаются на какую-нибудь скалу. А я не думаю, – окидывая взглядом отвесные скалы, сказал он, – что это им удастся. Я крикну им «ку-и!», что на языке аборигенов означает «идите сюда». Ты знаешь этот клич? И они быстро прибегут назад.

Но они не прибежали. Когда прошло еще пять минут, Джон снова заверил ее, что ничего страшного не произошло, на что она ответила:

– Возможно, но мне совсем не нравится, что мы так долго ждем их возвращения.

Он согласился с ней и крикнул еще раз, громче, чем прежде, и добавил:

– Выходите, вы двое, или больше не получите «пирожных Джонни»!

Тут же они выросли как из-под земли, и начали оправдываться.

– Мужчина в буше не пускал нас, – задыхаясь, проговорила Роберта.

– Не пускал тебя, ты хочешь сказать, – поправил Роберт и добавил: – Он хотел снять с нее скельп.

– Следует говорить «скальп», – пожурил его Джон, – Не беспокойся, Джейн, я знаю этого старика. Он появляется здесь иногда, тут недалеко есть заброшенная хижина лесорубов, где каждый может найти приют, чтобы отдохнуть от людей. Он совершенно безвреден.

– Не такой уж он и старый, – сказала Роберта, но в тот момент Джейн не придала значения ее словам. Она быстро затолкала детей в машину.

– Мы немедленно возвращаемся домой.

Хотя подъем и был довольно крутым, машина прекрасно с ним справилась. Как только они оказались на равнине, Джейн резко прибавила скорость, направляя автомобиль к дому. Она ставила машину в гараж, когда к ней подошел Доннели:

– Все нормально? – спросил он.

– Да, было просто чудесно.

– Жаль, что я не могу сказать того же о наших делах.

И хотя Доннели был механиком, к лошадям он относился с большой любовью.

– Что-нибудь случилось?

– Старушка Венди вот-вот должна ожеребиться, а ей двадцать два года.

– Да, многовато, – Джейн покачала головой, но, увидев тревогу в глазах Доннели, поспешно добавила: – Но многие кобылы в ее возрасте успешно с этим справляются.

– Дело в том, что хозяина гораздо больше волнует кобыла, а не жеребенок. Он к ней очень привязан.

– Может быть… – Джейн поколебалась, – я могу чем-то помочь? Я, правда, не специалист по таким ситуациям, но с такими ситуациями уже сталкивалась.

– Это было бы отлично, мисс! – живо проговорил Доннели. – Как я уже говорил, мы все очень любим Венди. Залезайте в «джип», и я отвезу вас к западному вольеру, она сейчас там.

Совершенно забыв про корзину с продуктами, она забралась в машину, довольная тем, что дети остались дома. До западного участка было всего четверть мили.

– Венди всегда там жеребилась, – сказал Доннели. Он остановил «джип» около ограждения.

Джейн вышла из машины и перелезла через ограду. Затем она медленно направилась к группе мужчин, окруживших Венди.

Уильям Бауэр посмотрел на нее, когда она приближалась, и если бы она не знала этого человека, то сказала бы, что в его взгляде была искренняя благодарность. Что же касается Тима, ветеринара, то он просто добродушно улыбнулся.

Но ситуация не располагала к улыбкам.

– Венди совсем плоха, – сказал Тим.

Следующие десять минут показались Джейн настоящим кошмаром по сравнению с теми трудностями, с которыми сталкивалась она и Расти в Литл-Дауне. Они никогда не теряли мать, а просто лошадей, жизнь которых близилась к закату, и это было естественно. Но Джейн не могла вспомнить ни одного случая, когда бы они не спасли жизнь ожеребившейся кобыле.

Но сейчас они ничем не могли помочь Венди. Рождение жеребенка, чья энергичная, настойчивая борьба за право жить в этом мире, и, конечно же, возраст кобылы явились причиной смерти Венди. И хотя она потеряла много крови, она все же прожила еще немного, чтобы в последний раз покормить свою малышку. Джейн знала, что только что появившиеся на свет жеребята умирают без этой первой, жизненно необходимой порции молозива, в котором содержались материнские антитела, защищающие малыша от болезней.

Затем Венди умерла. Ей был двадцать один год, она подарила жизнь многим прекрасным жеребятам, некоторые из которых стали довольно знаменитыми, она вдоволь насладилась жизнью…

Джейн подошла к Бауэру.

– Мистер Бауэр! Он резко обернулся.

– Мне очень жаль, – сказала она.

– Она была уже старая, – ответил он коротко, но она поняла, что он утешает сам себя.

– Я присмотрю за малышкой, – предложила она.

– Да, займитесь ею. – Он сел в свой автомобиль и поехал к конюшням.

Джейн вернулась к дрожавшему, беспомощному жеребенку, который разглядывал ее удивленными глазами. Она вытерла его и сказала:

– Девять унций овощного экстракта, сушеное обезжиренное молоко, кальций, растительное масло, а также декстроза и глюкоза – вот составляющие компоненты питательной смеси, которой мы пользовались в Литл-Дауне. Ну и, конечно, приемную кормящую мать.