Текст книги "Арена 13. Кровь"

9
Для самых начинающих

Механики – это знатоки составления шаблонов из словов Ним.

Первыми механиками были древние люди.

Их могущество достигло расцвета во Вторую Эпоху Империи.

Руководство по языку Ним

Утро выдалось удачным. Меня переполняло торжество, – ведь я поверг лака! Палму этого не удалось, хоть он и тренировался месяцами, а я был зеленым новичком.

Днем мы должны были упражняться в искусстве составления шаблонов – и это меня совершенно не воодушевляло, я не сомневался, что наука окажется трудной.

Каждому из нас выделили для занятий маленький кабинет. Керн дал мне тонкое руководство «Введение в составление шаблонов на языке Ним для самых начинающих», похлопал меня по плечу и улыбнулся:

– Просто прочитай первые несколько страниц и постарайся понять как можно больше, Лейф. Даже в таком доступном изложении это нелегко, поэтому не нервничай, а просто старайся изо всех сил. Все, что останется неясным, обсудим позже.

Он оставил меня одного, и я, открыв тетрадь, начал читать:

СЛОВАРЬ НИМ

Полный словарь Ним (неофициально именуемый «Толстый Ним») непрерывно расширяется, существует не в одной локации и потенциально бесконечен. Он широко распространен; вот некоторые локации, в которых можно его найти:

1. В каждого симулакра, купленного у Торговца, введены словы.

2. Из комбинации уже существующих словов создаются другие словы.

3. Умелый шаблонщик может создать новые словы из базовых элементов.

4. Некоторые словы создаются шаблонщиком и, пока не вводятся в симулакра, существуют лишь в мозгу этого шаблонщика.

Основной словарь Ним (неофициально именуемый «Тощий Ним») существует в мозгу каждого симулакра, купленного у Торговца.

Я прочитал первую страницу три раза, пытаясь ее понять. Потом перелистнул, страшась того, что найду на следующей.

Следующая оказалась еще хуже.

СОЗДАНИЕ НОВОГО СЛОВА

Как обозначается начало нового определения слова.

Определение начинается с: (произносится как «двоеточие»).

Определение кончается; (произносится как «точка с запятой»).

Вот список некоторых существующих словов, способных дать симулакру информацию и направить его движения:

ШагВ1 {значение: один шаг вперед}.

ШагП3 {значение: три шага вправо}.

ШагЛ2 {значение: два шага влево}.

Ищицель {значение: нужно выбрать лучшую из имеющихся целей (противника-лака или бойца-человека) и напасть}.

Рассекиплоть {значение: корректирует предыдущую команду и велит лаку напасть на бойца-человека}.

Далее рассмотрим создание нового слова «Безрассудный», который составляется из упомянутых выше, ранее существовавших словов. Обратите внимание на использование знака *, связывающего словы внутри определения.

: Безрассудный – ШагЛ2 * ШагВ1 * Ищицель * Рассекиплоть;

Таким образом создается новый слов «Безрассудный», который дает вашему лаку команду сделать два шага влево, три шага вправо, потом один шаг вперед, вслед за чем следует прямая атака на противника.

Новый слов нужно компилировать.

Произнесите слов «компилировать» {это помещает новый слов в мозг лака в той форме, которую можно произнести. Произнести слов – значит скомандовать вашему лаку выполнить его}.

Теперь произнесите новый слов. Для этого надо просто выговорить его: «Безрассудный». Конечно, в битве это вслух не произносится. Слов доносится до вашего лака с помощью сигналов Улум – кода, который вы выбиваете ботинками по доскам арены.

Я вздохнул…

Дейнон мало-помалу становился все разговорчивей и за обедом, пока Палм дулся за дальним концом стола, объяснил мне, что такое Улум.

– Во время сражения ты не говоришь со своим лаком, как говорил Керн во время тренировки. Вместо того чтобы выкрикивать словы, контролируя его движения, ты стучишь по полу арены ботинками. Этот стук – код, который ты должен сам разработать и запомнить; твой противник и его лаки не будут его понимать. В общем и в целом как-то так… Но что касается остального – я в унынии. Это чересчур сложно… Я знаю, что никогда не смогу стать шаблонщиком. Но даже бойцу не обойтись без элементарного знания шаблонов, и тебе придется понять, как они работают.

Способен ли я на это? Похоже, на пути к успешному завершению моих тренировок внезапно встало огромное препятствие.

Мы должны были один за другим спуститься вниз, чтобы Керн позанимался отдельно с каждым из нас. Дейнон вернулся с урока, и быстрый стук в дверь дал понять, что настала моя очередь. Я поблагодарил Дейнона и сошел вниз по лестнице.

Кабинет Керна оказался вдвое больше моего. На стене висела картина, изображавшая Тину с сыном на руках: она улыбалась, очень счастливая, прямо как живая.

Я сел за деревянный стол напротив Керна, и он с теплой улыбкой спросил:

– Как тебе учебник?

Притворяться не было смысла, поэтому я ответил правду:

– По-моему, ужасно трудный. Кое-чего я вообще не понимаю. Слов, о котором там говорится… Почему он называется «Безрассудный»?

Керн снова улыбнулся:

– В учебнике есть толика юмора. Если ты скомандуешь своему лаку «Рассекиплоть» так, как там описано, из позиции «мин», его почти наверняка победят, не пройдет и нескольких секунд. Защищать противника будут три лака, а твой лак двинется прямиком к нему, отбросив всякую осторожность. Это было бы глупо, но в учебнике просто демонстрируется, как составляется новый слов. Послушай, Лейф, не беспокойся на сей счет: возможно, ты никогда не станешь шаблонщиком. Очень немногие способны как следует отточить это мастерство, – уж я-то точно нет. Но тебе необязательно составлять шаблоны словов, ты просто должен уметь пользоваться теми, которые уже созданы для тебя. Я знаю достаточно, чтобы научить тебя основам, но, если у тебя достанет таланта, потом меня сменит Тайрон – он, без сомнения, лучший шаблонщик в городе.

Я вообще не хотел заниматься шаблонами. Я хотел драться, и, наверное, Керн по выражению моего лица догадался, о чем я думаю, потому что сказал:

– Судя по тому, что я недавно видел, по твоей быстроте и проворству, ты, скорее всего, станешь бойцом на арене. Но никогда нельзя считать это само собой разумеющимся – только время покажет, как все обернется. И в любом случае тебе понадобятся некоторые базовые навыки и знание языка Ним, поэтому сегодня я начну с небольшого экскурса в историю.

– Мне нужно записывать?

Как и было велено, я принес с собой принадлежности для письма.

– Ты будешь выполнять задания и контрольные на тему наших бесед, но сейчас я бы не советовал ничего писать, – ответил Керн. – Лучше сосредоточься и запоминай новые знания, тренируя свой мозг. Лучшие шаблонщики и механики держат в голове целые последовательности словов, благодаря чему пользуются ими без необходимости где-то их искать: словы в любой момент в их распоряжении. Пока мы будем разбирать урок, задавай как можно больше вопросов – тебе нужно уловить саму суть дела.

Я сразу и перешел к сути дела:

– Я не совсем понял насчет механиков. Чем они отличаются от шаблонщиков?

Мне было легче задавать вопросы Керну, чем суровому и грубому Тайрону.

– Механики – мастера шаблонирования, самые искусные знатоки языка Ним. Часто они нанимают много других людей и держат целый штат бойцов (как делает Тайрон): некоторые его работники – знатоки шаблонирования, другие – знатоки сражений. Теперь давай рассмотрим Ним и его развитие. Древние народы называли шаблонщиков по-другому – «программистами» или «кодировщиками». Мы полагаем, что те каким-то образом с помощью пальцев вводили шаблоны в движущиеся боевые машины, сделанные из металла. Мы не знаем, как это выглядело, но подозреваем, что как-то так.

И Керн показал – как именно, положив руки на стол и ритмично постучав пальцами по дереву:

– Они делали это на чем-то под названием «клавиатура». Конечно, теперь мы используем РИП, то есть речевой интерфейс пользователя. С помощью голоса мы адресуем словы напрямую лакам, которые могут услышать их и выполнить, а потом подгоняем словы к основным шаблонам, которые уже находятся в этих лаках.

– А как были созданы первые лаки? – спросил я.

Жаль, что я не задавал своему отцу больше вопросов об этих существах: его ответы помогли бы мне подготовиться. Мне о стольком хотелось бы его расспросить, но теперь было слишком поздно.

– Хороший вопрос, Лейф. Насколько нам известно, тут постарались военные. Они начали программировать металлические военные машины под названием «ай-боты», которые стали прототипами джиннов, но были примитивнее даже самых низших из них. В конце концов появились джинны. Мы предполагаем, что плоть и лаков, и джиннов выращивали в огромных чанах. Иногда ее называют «фальшивой плотью». Примерно в то же время возник и язык шаблонов под названием Ним. Он развился из нескольких языков программирования, но главным образом – из языка Форт, созданного давным-давно программистом по имени Чарльз Х. Мур. Дальнейшее – история… Хотя есть несколько версий событий, в зависимости от того, какого историка ты читаешь. Самая распространенная версия гласит, что после войн между человеческими народами люди стали использовать джиннов, чтобы те сражались за них. Джинны восстали и воевали с людьми до тех пор, пока не одержали победу. Тогда они построили Барьер, заточили в его пределах немногих выживших и назначили Протектора, чтобы тот управлял Мидгардом от их имени. Много знаний было утрачено. Мы больше не умеем выращивать собственных лаков, но нам позволено покупать их у Торговца: только он может пересекать Барьер туда и обратно. Правда теперь мы даже не знаем, как наделять этих купленных лаков разумом.

К концу урока Керн попытался научить меня нескольким базовым элементам Форта – структурным единицам языка. Он был хорошим учителем, очень терпеливым, но я был скверным учеником. Мне никогда не давались язык и чтение, а такой сложный предмет еще ни разу в жизни учить не приходилось. Некоторые из словов было трудно произнести – в них слышался четкий, ясный северный акцент; с моим южным акцентом попробуй выговорить такое! Если мне не удается произнести их правильно, – как я могу надеяться ввести в лака шаблон?

Может, я никогда не овладею навыками, необходимыми для того, чтобы закончить тренировки…

Той ночью я уже собирался раздеться, когда услышал, как в стену спальни Квин трижды постучали.

Дейнон слегка улыбнулся и посмотрел на меня, приподняв брови, но челюсть Палма отвисла чуть ли не до ботинок. Он не ожидал, что Квин вызовет меня снова. Он не разговаривал со мной после тренировочного зала, а теперь его глаза из голубых стали почти зелеными – такой в них светился яростный гнев.

С чего бы это? Само собой, он злился, что я уложил лака на тренировке, когда он сам этого еще не умел, – но теперь-то в чем дело? Ему что, нравится Квин? Может, он надеялся услышать один стук, означавший, что вызывают его?

Я просто пожал плечами, как будто мне было плевать, что он там думает. Я все еще злился на Квин за то, что она оттолкнула меня к концу минувшей ночи, но не смог подавить дрожь возбуждения.

Не успел ключ повернуться в замке, как я уже стоял у двери. Квин была непредсказуемой и агрессивной, но факт оставался фактом: мне хотелось снова ее увидеть.

И вот я опять вошел в ее комнату… На этот раз она была не в платье, а в брюках, завязанных черными ленточками на лодыжках над ботинками (явно ботинками «триг»). Волосы туго стянуты на затылке, губы снова накрашены черным и красным – даже сердитый взгляд в точности такой, каким она наградила меня во время нашей первой встречи.

– Я – против тебя, Лейф. Палочный бой, чтобы проверить, кто из нас лучший. Все еще хочешь сразиться? – требовательно спросила она. – Я слышала, ты блеснул в тренировочном зале. Пошли, хочу увидеть, каков ты в деле!

У меня упало сердце.

– Твой отец сказал, что это запрещено, – отозвался я, сожалея об уговоре, который заключил с ней прошлой ночью. – Меня могут вышвырнуть вон.

– Он только так говорит, но не посмеет этого сделать. Не беспокойся – даже если он узнает, я могу вертеть им как захочу.

– Ты уверена?

Я и вправду беспокоился, и для беспокойства имелись веские причины. Мечта о сражении на Арене 13 казалась куда ближе после первого дня тренировок, несмотря на трудную теорию, и рисковать этой мечтой я не хотел.

– Уверена так же, как в том, что я тебя побью…

Я сделал глубокий вдох. Ну откуда Тайрон узнает? Квин хорошо знакома с городом, и я могу у нее поучиться. Хотя характер у нее нелегкий, мне нравилось ее общество – в отличие от общества Палма. Кроме того, отказаться от вызова было нелегко, да и в глубине души я сам хотел сразиться и поставить Квин на место. Я знал, что смогу победить, и представлял, каким будет выражение ее лица, когда это случится.

– Как хочешь, – кивнул я. – Только у меня нет палки. Я отдал свои другу – не думал, что они снова мне пригодятся.

Питер был хорошим бойцом и моим близким приятелем. Я скучал по нему и по остальным парням, с которыми водился раньше: вряд ли я найду здесь таких же товарищей.

Лицо Квин смягчилось, и она с намеком на улыбку показала мне кожаный сверток.

– Сможешь выбрать палку отсюда, – сказала она. – Пойдем драться!

10
Комната костей

Удар по голове означает победу; только злонамеренные и жестокие целят в глаза или в рот – такой удар не приносит чести.

«Амабрамсум», книга мудрости гентхаев

Вскоре мы снова шагали по городу. Убывающая луна на горизонте все еще была почти полной, очень большой и яркой.

Мы шли не в ту сторону, что прошлой ночью, и, когда я об этом сказал, Квин ответила, что мы отправляемся не в Колесо, а на бойню.

Дома уступили место путнице загонов для скота – большинство из них стояли пустыми. Темная громада бойни начала заполнять собой небо, скрывая луну, пожирая звезды. Из-за неодолимой вони навоза и пота животных я теперь дышал не через нос, а через рот.

– Наверняка для драки есть места и получше! – выговорил я.

Квин заметила мое отвращение.

– Внутри довольно светло, и в такое время там тихо, – объяснила она. – После наступления темноты это одно из самых безопасных мест в Джиндине. Там нас никто не потревожит, а если мы будем драться где-нибудь еще – привлечем к себе внимание.

Когда мы приблизились к бойне, я увидел нескольких рабочих в окровавленных фартуках, но они не окликнули нас, – вообще не обратили на нас внимания.

Когда мы шагнули внутрь, вонь крови и экскрементов усилилась, став почти невыносимой.

– Скот забивают там, – Квин показала на огромную дверь, открытую ночному небу.

По полу растеклись лужи крови, к стене были прислонены два громадных молота. Сверху свисала длинная цепь с острыми крюками, изгибаясь под углом в сорок пять градусов и исчезая в большой дыре в высоком потолке. Такая же цепь висела у дальней стены.

– Все происходит очень быстро, – объяснила Квин. – Один удар – и они мертвы. Пару секунд спустя туши подтягивают вон туда, перерезают глотки, а после цепь начинает двигаться, доставляя туши мясникам на следующем этаже. Но мы поднимемся еще выше. Здесь, внизу, никогда как следует не убирают, тут всегда все скользкое от крови.

Квин как будто наслаждалась, расписывая кровавые детали и по выражению моего лица видя, что мне это не нравится. Она собирается выбить меня из колеи и воспользоваться этим преимуществом?

К горлу подступила желчь, я с усилием сглотнул, борясь с тошнотой. Надеясь не опозорить себя рвотой, я последовал за Квин в дальний угол обширной комнаты, и мы начали подниматься по лестнице. Это было не так сложно, как карабкаться по куполу Колеса, но до самого верхнего этажа шагать пришлось долго.

– Здесь комната для костей, – сказала Квин. – К тому времени, как сюда поднимают туши, на них не остается ни клочка мяса. В больших чанах все мясо вываривается и превращается в пасту или суп – дешевую пищу для лаков.

В полумраке я увидел повсюду груды костей, громоздящиеся почти до потолка; некоторые кости были сухие и желтые, явно очень старые.

Запах смерти не был здесь так силен, и у меня перестало крутить в животе. Я шагал вслед за Квин между горами костей до тех пор, пока мы не добрались до дальнего угла, где сквозь большую дыру в высоком потолке пробивался широкий луч лунного света, достаточно яркого, чтобы ясно видеть все вокруг.

Квин показала на широкий деревянный желоб неподалеку:

– Кости отправляют на два этажа ниже, из некоторых после перемалывания делают клей, но большая часть идет на удобрения. Здесь ничего не пропадает зря.

Опустившись на колени, она развязала кожаный сверток, который принесла с собой, развернула его и предложила:

– Выбирай палку.

В свертке оказалось четыре палки, очень похожие на те, которыми мы пользовались в Майпосине. Чуть длиннее меча «триг», они утолщались к концу и были закруглены, чтобы уменьшить риск серьезного ранения. И все равно бой на палках – опасное дело; я знавал парня, который таким образом лишился глаза.

Я тоже опустился на колени, выбрал палку и подождал, пока выбор сделает Квин.

– Тот лак, которого ты сегодня уложил… – сказала она, встав напротив меня. – Довольно круто, что ты ухитрился проделать такое в свой первый день, но недостаточно круто. Я тоже уложила одного лака, но мой был настоящим, его готовили для арены, а твоему задали шаблоны только для тренировок, чтобы он двигался не спеша.

– Значит, тебя порезал тот симулакр? – спросил я, взглянув на шрам на ее лице.

Квин кивнула:

– Но оно того стоило. У мужчин, сражающихся на Арене 13, шрамы только на руках. Мой шрам лучше. Лак не попал мне в глаз потому, что я была для него слишком проворной.

Ее рассказ отличался от рассказа Палма – дескать, отец Квин появился как раз вовремя, чтобы ее спасти, – но она явно не хотела больше говорить о том происшествии.

– Пошли туда, – она махнула в сторону. – Там больше места и посветлее. Никто не поднимется сюда во время ночной вахты, чтобы нам помешать.

Прежде чем сделать первый шаг, Квин долго и пристально посмотрела на меня, и у меня заколотилось сердце.

Я последовал за ней в луч лунного света, туда, где было свободное от костей место.

Несмотря на необычные обстоятельства, во мне поднялось такое же возбуждение, какое я испытывал перед любым другим боем. Странно было драться с девчонкой, но это не меняло сути дела – я всегда сражался, чтобы победить.

– Готов? – спросила Квин. – До трех побед?

Я кивнул… И тут она напала без предупреждения.

Интересно, что на самом деле произошло, когда Квин встретилась с лаком? Кому верить – ей или Палму?

Несколько секунд спустя я получил ответ на свой вопрос.

Это был настоящий бой, и Квин двигалась быстро, быстрее всех других противников, с какими я когда-либо дрался.

Она ринулась вперед, целя мне в голову, а когда я ушел от удара, протанцевала за мной, крутясь и вращаясь, и попыталась ткнуть мне палкой в левый висок. Я нырнул вправо… И слишком поздно осознал свою ошибку. Теперь палка была в ее левой руке, и она угодила мне в лоб над правым глазом, заставив упасть на колени. От сильного удара меня затошнило.

Сделав два шага назад, Квин сказала:

– Первая кровь за мной.

Она была права: в глаз мне стекала кровь. Я смахнул ее тыльной стороной руки и приготовился к следующей атаке Квин.

На этот раз я следил за ней гораздо внимательней. Перебрасывать палку из руки в руку – такого трюка я прежде не видел, но больше меня на этом не подловишь.

Квин улыбнулась и быстро перекинула палку из правой руки в левую, а потом – обратно. Прием был проделан безупречно, очень умело – она, наверное, часами отрабатывала его.

Я изо всех сил сосредоточился, примечая все: ее танцующие ноги, положение ее тела, потом – ее глаза… В особенности глаза.

Я был готов к следующей атаке.

Квин ринулась на меня, целя в челюсть. Я шагнул назад, за пределы досягаемости ее палки, и тут же – вперед. Она двигалась быстро, но я был лучшим палочным бойцом Майпосина.

Квин чуть замешкалась, отступая, и я ударил ее в лоб мгновенным возвратным ударом, попав как раз над правым глазом. Рана была почти такой же, какую она нанесла мне. Она покачнулась, но не упала. Струйка крови уже ползла к ее глазу.

Квин улыбнулась.

Она стояла в луче лунного света и улыбалась; лицо ее стало другим. Когда я был совсем маленьким, мама однажды показала мне нарисованного в книжке ангела – с огромными, величественными крыльями… Но что мне навсегда врезалось в память – так это его лицо. И сейчас лицо Квин, охваченной ликованием боя, было таким же сверхъестественно красивым.

Третья схватка оказалась самой ожесточенной и длилась долго. Квин отчаянно хотела победить, но и я хотел того же: я следовал за ней шаг за шагом, удар за ударом. Дважды она прорывалась сквозь мою защиту, и меня спасала только скорость.

Иногда мы делали шаги, скопированные с Трига, но по большей части пускали в ход уличные приемы.

Когда наступил конец, это было почти разочарованием.

Сами того не сознавая, мы подошли к самому краю свободного места. Я заставлял Квин пятиться назад, все дальше и дальше, а потом рванулся вперед, целя ей в левый висок.

Внезапно почувствовав под ногами кости, Квин потеряла равновесие. Наверное, если бы девочка не поскользнулась, то полностью бы ушла от удара, но, поскольку она отклонилась, палка попала ей вместо виска прямо по губам.

Квин упала в груду костей, и они обрушились ей на голову и плечи. Вытащив ее, я увидел, что губы ее сильно кровоточат и уже начинают распухать. Я поморщился, восторг победы тут же уступил место сожалению. Я был сам себе противен, – не только потому, что причинил Квин боль, но еще и потому, что был уверен: последствия удара пройдут не скоро. Неужели ее губы когда-нибудь снова станут привлекательными?

Но мои мысли очень быстро приняли более эгоистичный оборот. А чем случившееся грозит мне самому? Что скажет и сделает Тайрон, увидев лицо дочери? И что будет, когда он выяснит, кто за это в ответе?

Но глаза Квин сияли.

– Кажется, у меня шатается зуб, – сказала она, вытирая тыльной стороной ладони окровавленные губы.

– Прости, пожалуйста, – выдавил я. – Это не считается! Ты поскользнулась.

Она решительно мотнула головой:

– Нет. Поскользнись на арене – и конец: пары секунд не пройдет, как тебя пырнут. Здесь действуют те же самые правила. Ты победил.

Как победитель, я поклонился, точно так же, как это делали на Арене 13.

– Я никогда не видела, чтобы палочный боец кланялся, Лейф. Так принято там, где ты жил?

Я кивнул:

– Мой отец раньше дрался на Арене 13. Он научил меня палочному бою, и мы обычно кланялись друг другу после победы. Сражаясь с другими мальчишками, я тоже начал кланяться; они собезьянничали, переняв мою привычку, и вскоре все уже делали так.

Я думал, Квин рассердится, что я победил, но ее как будто покинула вся горечь. Теперь она выглядела чуть ли не счастливой, ее окровавленные губы снова сложились в улыбку.

– Спасибо, что сразился со мной, Лейф, – сказала она. – Я наслаждалась этим боем.

То, как она произнесла мое имя, и ее взгляд согрели меня изнутри. Мгновение мы пристально смотрели друг на друга.

Все портило только одно.

Квин была дочерью Тайрона.