Текст книги "Паранойя"

16

Мне нужно было спустить пар. Все хреново: Нора Соммерс ткнула меня носом в лужу. Я не могу послать ее подальше. Я вылечу из «Триона», не успев стянуть даже кофейную кружку. В общем, влип по полной программе. А тут еще мой старик. Я сдерживался, чтобы не заорать: «Расист ты долбаный, тварь неблагодарная, когда же ты сдохнешь?!» – и это разъедало мне нутро.

Вот я и пошел в бар «Бродячий кот». Я знал, что сегодня за стойкой Сет. Значит, можно надраться на халяву.

– Какие люди! – обрадовался Сет. – Первый день на новом месте, а?

– Ну!..

– Что, так хреново?

– И не спрашивай.

– Да уж, сам вижу... – Он плеснул мне скотча.

Я не ужинал и устал как собака, и спиртное сразу ударило в голову.

– И что уж такого страшного? Первый день, тебе показали, где туалет, так? – Сет глянул на телевизор, где шел баскетбол, и снова повернулся ко мне.

Я рассказал о Норе Соммерс и ее шуточке с «Ньютоном».

– Вот ведь сука! С чего ты ей сдался? Ты же только пришел, ни хрена не знаешь, так?

Я покачал головой:

– Да нет, она...

И вдруг до меня дошло: я же не объяснил Сету главного! Что я считаюсь суперзвездой из «Уайатта». Черт. А без этого вся история о Норе-драконихе не имеет смысла. Мои мозги превратились в непрожаренный омлет – нет, в плавленый сыр. Выкрутиться оказалось сложнее, чем взобраться на Эверест или переплыть Атлантический океан. Я заврался. Внутри меня все стало мягким и противным. Я так устал!

На мое счастье, Сета позвали.

– Извиняй, чувак, сегодня гамбургеры в два раза дешевле, поэтому народ повалил, – сказал Сет и понес куда-то пиво.

Я задумался о своих новых знакомых, актерах из «маленькой театральной афиши», как сказал этот странный Мордден. Они толпились у меня в голове и корчили рожи. Сгрузить бы кому все это! Рассказать о Чеде, о Филе-ветеране (не помню фамилию). О «Трионе», о Джоке Годдарде в столовой... Нельзя. Я не уверен, что вовремя остановлюсь и не сболтну лишнего.

Скотч почти выветрился, но в голове все равно тревожно гудело, будто в пианино с нажатой педалью. Потом резко запищало, как зашкаливший микрофон.

Когда Сет вернулся, он уже забыл, о чем шла речь. Мы, мужики, больше думаем о себе, чем о чужих проблемах. Мужская самовлюбленность меня и спасла.

– Знаешь, бармены очень нравятся женщинам, – заявил Сет. – С чего бы это?

– Трудно сказать. Может, не все бармены, а именно ты. Я повернул к нему пустой стакан.

– И то правда... – Он налил мне еще полета, кинул пару кубиков льда. Потом пожаловался, так тихо, что я еле расслышал (вокруг все говорили, да еще орал телевизор): – Шефу не нравится, как я наливаю. Вечно вставляет в стакан линейку: тренируйся! И проверяет: «Налей! Стой, куда так много! Все разольешь забесплатно!»

– А мне нравится, – вставил я.

– Вообще-то я должен брать с тебя деньги.

– Нет проблем. Я теперь хорошо получаю.

– Не парься! Барменам положены четыре бесплатных раза за вечер. Так ты говоришь, на работе достают... Мне вот на юрфирме шею мылят даже за десять минут опоздания.

Я кивнул.

– Ну, этот Шапиро не знает, с какой стороны подойти к ксероксу. Не умеет посылать факсы. Даже с «Лексис-Нексисом» не дружит. Без меня – как без рук.

– А может, он просто сваливает на тебя черную работенку?

Сет, похоже, не слышал.

– Я тебе говорил о своем последнем проекте?

– Колись.

– Объясняю: джинглы!

– Чего-чего?

– Ну, джинглы! Рекламные мелодии. Типа этой! – Сет кивнул на телевизор. Как раз шла малобюджетная реклама матрацев с идиотской песенкой, которая меня дико раздражала. – Я познакомился на фирме с одним парнем. Он работает на рекламное агентство и все мне рассказал. Пообещал устроить прослушивание в компаниях, которые этим занимаются: например, «Мегамьюзик», «Крашинг», «Рокет». Он говорит, легче всего прорваться на рынок через них.

– Сет, ты даже нот не знаешь.

– Ну и что? Многие звезды тоже не знают! И вообще, любую вещь можно выучить за тридцать секунд. Он говорил, девчонка, которая поет для «Джей-Си Пенни», тоже без музыкального образования, зато голос есть!

Женщина рядом со мной спросила Сета:

– Какое у вас вино?

– Красное, белое и розовое. Вам какого?

Она попросила белого, Сет налил ей бокал и повернулся ко мне.

– Петь – прибыльнее всего. Нужно только сделать ролик, записать диск, и ты лучший, тебя знает страна. Сечешь? Работы – ноль, баксов – куча!

– Н-да, здорово, – протянул я без особого энтузиазма.

– Не нравится?

– Да нет, что ты! Нравится! – Я заставил себя изменить интонацию. – Проект что надо!

Последние несколько лет мы с Сетом часто придумывали такие проекты, чтобы поменьше работать. Он с удовольствием слушал, как я филоню в «Уайатте», часами сижу в сети и читаю сайты вроде BoredAtWork.com, ILoveBacon.com или FuckedCompany.com. Больше всего мне нравились сайты с кнопкой «Менеджер». Если мимо проходит начальник, кликаешь на нее, и на экран вместо всяких вкусностей выводится скучная таблица в «Экселе». Мы с Сетом хвастались друг перед другом, кто сколько просачковал. Сет был рад возможности жить полулегально. Так проще оставаться маргиналом, циником, который никому ничего не должен.

Я пошел отлить, а по пути назад купил в автомате «Кэмел».

– Ты опять за это дерьмо? – спросил Сет, увидев, что я срываю упаковку с пачки.

– Да, да, – отозвался я тоном, который ясно говорил: «Лучше не трогай».

– Только потом не проси возить за тобой кислородный баллон. – Сет достал из холодильника стакан с мартини, добавил чуть-чуть вермута. – Смотри! – Он резким движением выплеснул вермут через плечо и влил в стакан немного джина «Бомбей сапфир». – Перед тобой идеальный мартини.

Пока он выбивал чек и относил мартини посетителю, я сделал большой глоток скотча. В горле начало приятно жечь. Меня так пробрало, что я с трудом удерживался на табурете.

Я бухал и бухал, как шахтер после получки. Нора Соммерс, Чед Пирсон и компания потихоньку отошли на задний план, съежились, стали смешными и безвредными, как герои мультика. Подумаешь, первый день дерьмовый, и что такого? Всем тяжело начинать. А я лучший. То-то! Иначе Уайатт не послал бы меня туда. И Джудит, его консультант, не тратила бы на меня время. Значит, они думают, что я смогу. А то они бы меня уволили и отдали суду на растерзание. И меня бы уже поставили раком в тюрьме «Марион».

Я ощутил приятное чувство уверенности, граничащее с манией величия. Я – десантник, заброшенный в нацистскую Германию с парой галет и передатчиком в кармане. От меня зависит исход войны – да что там, вся западная цивилизация!

– Сегодня в центре наткнулся на Элиота Краузе, – заговорил Сет.

Я непонимающе уставился на него.

– Ну, Элиот Краузе! Помнишь? Элиот-тубзалет? Торможу. Какое-то время до меня доходило. Ха-ха, Краузе! Давненько я о нем не слышал!

– У него с кем-то на двоих юридическая фирма.

– Они, случайно, не охраной окружающей среды занимаются? – еле выговорил я от смеха. Скотч брызнул на стойку.

– А помнишь его рожу?

– Да что там рожа, штаны помнишь?

Вот почему с Сетом так классно тусоваться. У нас свой секретный язык, воспоминания и шутки, которые понятны только нам обоим. Так, наверное, говорят в детстве близнецы. Мы ведь очень давно дружим...

Как-то летом, когда мы еще не окончили школу, Сет подрабатывал в крутом теннисном клубе, убирал корты. Когда там проходил международный турнир, Сет впустил меня бесплатко. Для зрителей установили переносные туалеты, не помню точно, какой фирмы – то ли «Портосан», то ли «Золотой домик»... Похожие на гигантские старые холодильники. В общем, через день-другой они наполнились до краев, но никто не потрудился приехать и все добро выкачать. Так что вонь стояла дикая.

А Элиот Краузе – это такой «хороший мальчик», которого мы с Сетом на дух не выносили. Во-первых, он увел у моего друга девчонку. Во-вторых, он задирал кос перед нами, простыми ребятами. Элиот заявился на турнир в светло-голубом джемпере и белых парусиновых брюках, с девушкой Сета под руку. Зря он зашел в один из этих домиков. Сет, который неподалеку собирал мусор, подмигнул мне, подбежал к туалету и забил в задвижку свой мусоросборник (такую палку, которой можно собирать бумажки, не нагибаясь). Мы с Флэшем Флаерти, еще одним нашим приятелем, подбежали и стали раскачивать домик. Изнутри доносились крики Элиота: «Эй! Эй! Что такое, черт возьми?» – и непередаваемое бульканье. Наконец мы перевернули туалет. Противно даже представить, в чем бедняга Элиот плавал. Сет, конечно, вылетел с работы, но заявил, что оно того стоило. Мол, он бы сам заплатил за такое зрелище: Элиот Краузе вылезает из туалета в некогда белом теннисном наряде, весь в дерьме, и корчится от рвотных позывов.

Представляя, как Элиот с измазанным дерьмом лицом надевает заляпанные очки, я так захохотал, что не удержался и упал с табурета. Подняться мне не хватило сил. Вокруг толпились люди: «Что такое? Что случилось?» Да, я определенно надрался. Все вокруг поплыло. Вдруг передо мной мелькнули отец и Антуан Леонард. Эта картинка рассмешила меня еще больше.

Кто-то схватил меня за плечо, затем – за локоть. Сет и какой-то парень вытаскивали меня из бара. И мне казалось, что все смотрят в мою сторону.

– Извини, друг, – смущенно пробормотал я. – Спасибо. Моя тачка тут.

– Никаких тачек!

– Да вот она, – слабо запротестовал я.

– Это не твоя машина. Это какая-то «ауди».

– Моя, – заявил я, энергично кивнув для убедительности. – Моя «ауди». «А6», по-моему.

– А та где?

Я замотал головой.

– Теперь у меня новая.

– Слушай, так тебе и вправду больше платят?

– Да, – ответил я и добавил заплетающимся языком: – хотя и не супер.

Сет свистом подозвал такси и вместе с тем парнем запихнул меня в салон.

– Адрес помнишь?

– Да ладно тебе! Помню.

– Может, кофе принести, чуть протрезвеешь?

– Не-а. Баиньки. Завтра на работу.

Сет рассмеялся:

– Не завидую!

17

Среди ночи оглушительно зазвонил сотовый. Нет, не среди ночи. За шторами брезжил свет. На часах было пять тридцать – утра? Вечера? Я окончательно запутался и схватил телефон. Жаль, что перед сном не отключил.

– Да?

– Ты еще спишь? – удивленно спросил чей-то голос.

– Кто это?

– Ты бросил «ауди» в эвакуаторной зоне. – Арнольд Мичем! Эсэсовец «Уайатта»! – Машина тебе не принадлежит. Ее предоставила компания. Так береги автомобиль и не бросай на улице, как использованный презерватив.

Потихоньку я начал вспоминать вчерашний вечер: напился в «Бродячем коте», непонятно как оказался дома, забыл поставить будильник... Черт, «Трион»!

– О, дьявол! – Я резко сел, и в животе все перевернулось. Голова запульсировала и чуть не распухла, как у инопланетян из «Звездного пути».

– У нас четкие правила, – продолжал Мичем. – Больше никаких гулянок. Никаких вечеринок. Ты должен работать с максимальной отдачей. – По-моему, он говорил быстрее и громче обычного. Я что-то не мог за ним уследить.

– Знаю, – слабо квакнул я.

– Начал ты не лучшим образом.

– Вчера был очень тяжелый день. Первый день на новом месте, а мой отец...

– Если откровенно, мне наплевать. Мы заключили договор и ожидаем, что ты его выполнишь. Что нарыл?

– "Нарыл"? – Я кое-как спустил ноги на пол и, сидя на краю кровати, стал тереть виски второй рукой.

– Я про секретные проекты. Что ты нашел?

– Еще не вечер, – сказал я. – В смысле еще рано. – Мой мозг постепенно заработал. – Вчера меня везде водили за ручку, не оставляли одного ни на минуту. Я не мог ничего «нарыть». Или вы хотите, чтобы я провалил задание в первый же день?

Мичем немного помолчал.

– Твоя правда. Но возможность появится скоро, и не вздумай ее упустить. Чтобы отчет был к концу дня, ясно?

18

К обеду я почти превратился из зомби в нормального человека и решил заглянуть в спортзал – простите, в фитнес-центр. Центр находился на крыше крыла "Е" под прозрачным пузырем. Там было все: теннисные корты, кардиологическое оборудование, «дорожки», «лестницы» и эллиптические тренажеры с видеоэкранами. Двери из раздевалки вели в парилку и сауну. Не хуже любого VIP-клуба.

Я переоделся и хотел было пойти к тренажерам и гантелям, как в раздевалке появился Чед Пирсон.

– Вот ты где! – начал Чед. – Как самочувствие? – Он открыл ячейку рядом с моей. – Пришел на баскетбол?

– Да вообще-то...

– Ребята, наверное, уже начали. Будешь?

Я чуть замялся.

– Конечно.

На площадке никого не оказалось. Мы немного послонялись вокруг с мячами, иногда бросая по кольцу. Наконец Чед сказал:

– Может, друг против друга?

– Давай.

– До одиннадцати очков?

– Ладно.

– Слушай, а давай на что-нибудь? Я не любитель соревноваться, а это добавит перца!

«Ну да, конечно, – подумал я. – Не любитель».

– На упаковку пива?

– Ты что! На стольник. Сто долларов.

Стольник?! Мы в Вегасе с Крысиной стаей? Неохотно я произнес:

– Ладно, как хочешь.

Зря. Чед играл хорошо, агрессивно, а я мучился похмельем. Он зашел за трехочковую линию, бросил и попал. Потом с довольным видом выдул дымок из воображаемого пистолета и сказал:

– Клево!

Оттеснив меня назад, он еще несколько раз забросил в кольцо. Иногда Чед корчил из себя Алонсо Морнинга, дергая руками, как снайпер, который перезаряжает ружье. Это меня дико раздражало.

– Похоже, ты сегодня не в форме, а? – крикнул он. Его лицо выражало дружелюбие, даже сочувствие, но в глазах блестело самодовольство.

– Да, похоже на то, – отозвался я. Я старался быть хорошим малым и играть ради игры, не пытаясь дать Чеду в челюсть, и все-таки он здорово меня достал. Несколько раз я промазал, потому что еще не настроился; пару раз он блокировал мяч. Потом я все-таки выбил несколько очков, и стало уже шесть – три. Я заметил, что Чед всегда заходит справа.

Тот потряс кулаком и снова выдул воображаемый дымок. Зашел справа, бросил.

– Деньги на бочку! – прокаркал Чед.

Вдруг у меня в голове что-то щелкнуло, и пришла спортивная злость. Чед заходит справа и посылает мяч справа. Значит, слева он бросает хуже. Я попробовал оттеснить его влево и сделал бросок из-под кольца.

Так и есть! Он не умеет играть слева! Чед пропускал броски слева, и я пару раз отбирал мяч, пока он пытался перейти. Я выходил вперед и резко отскакивал назад и вправо, заставляя его постоянно перестраиваться. Я долго водил мяч по площадке, и Чед, конечно, решил, что я не умею бросать в прыжке. Он выпучил глаза, когда я попал.

– Так ты меня дурачил! – прошипел он сквозь зубы. – Но тебе это не поможет.

Я стал его запутывать. Притворился, что сейчас брошу с прыжка, чтобы Чед подпрыгнул, а сам рванул дальше. Чед купился, и я попробовал снова. Он так перенервничал, что во второй раз получилось еще лучше. Счет очень быстро сравнялся.

Теперь я дурил его на полную катушку. Делал маленький шажок, просто топал влево, и он прыгал влево, давая мне место, чтобы подойти справа. С каждым очком было видно, что Чед злится все больше и больше.

Я подвел мяч к кольцу и бросил из-под него, а потом в прыжке. Чед побагровел и запыхался. Что это мы притихли?

Десять – девять в мою пользу. Я кинулся вперед и неожиданно замер. Чед попятился и шлепнулся на задницу. Я не спеша встал в позицию и бросил – в яблочко. Выдул дымок из воображаемого пистолета и широко ухмыльнулся:

– Клево!

Чед выдохнул, чуть не падая на обитую чем-то мягким стену:

– Ну, ты меня удивил! Ты играешь куда круче, чем я думал. – Он глотнул воздуха. – Мне понравилось. Очень весело. Только в следующий раз, друган, я задам тебе жару – теперь я знаю, какой ты.

Чед осклабился – шучу, мол, и похлопал потной рукой по моему плечу.

– С меня стольник.

– Забудь. Я не люблю играть на деньги.

– Э, нет! Стольник за мной. Купишь себе новый галстук или еще что-нибудь.

– Нет, Чед. Я не возьму.

– Я должен тебе...

– Ничего ты не должен! – Я пораскинул мозгами. Что люди любят давать другим, так это советы. – Хотя... Посоветуй мне, как вести себя с Норой.

Глаза Чеда загорелись: игра пошла на его поле.

– А, Нора такая со всеми новичками! Это как в школе шутки над новым учеником. Лично против тебя она ничего не имеет. Уж поверь мне – я был в том же положении...

Я понял, что он хотел добавить: «А теперь видишь, чего добился?» Чед осторожничает, не критикует Нору. Понимает, что со мной нельзя раскрываться.

– Я большой мальчик, – сказал я. – Переживу.

– Говорю тебе, все будет нормально. Нора уже дала понять то, что хотела. Просто будь начеку. Она бы не придиралась, если бы не была о тебе высокого мнения. Ты ей нравишься. Иначе зачем она так старалась тебя заполучить?

– Ладно.

Что он недоговаривает?

– Ну, если хочешь... Знаешь, сегодня Том Лундгрен будет обсуждать спецификации продукта, так? А мы уже неделю буксуем. Спорим, как идиоты, вводить ли функцию «Голддаст». – Чед закатил глаза. – Полный привет! С Норой об этом лучше не заговаривать. Хотя свое мнение о «Голддасте» тебе иметь не помешает. Нора думает, что это полное дерьмо и напрасная трата денег, но соглашаться с ней не обязательно. Главное – выразить собственное мнение. Ей нравится, когда возражают по делу.

Я знал, что «Голддаст» – новомодная фишка для всякой электроники. Название – плод коллективной фантазии каких-то инженеров и маркетологов. По сути, это технология ближней беспроводной связи, по которой микрокомпьютер можно соединить с телефоном, ноутбуком, принтером и так далее. Со всем, что находится в радиусе шести метров. Устройства друг с другом связаны, и нет никаких уродливых кабелей, о которые можно споткнуться. «Голддаст» была призвана избавить человечество от кандалов, проводов, кабелей и ножных пут. Правда, разработчики не учли взрыва популярности беспроводной связи WiFi 802.11. Я слышал об этой системе задолго до Уайатта и батаанского «марша смерти», через который он меня прогнал. О «Голддасте» мне рассказали тамошние инженеры. И между прочим, кляли на чем свет стоит.

– Да, в «Уайатте» нам пытались навязать эту системку, но мы не поддавались.

Чед покачал головой:

– Инженеры готовы начинить продукт всем, чем можно, несмотря на затраты. Им-то наплевать, если цена зашкалит за полтысячи. В любом случае этот вопрос обязательно всплывет. И ты на нем можешь круто подняться.

– Сам я с «Голддастом» не работал, понимаешь?

– Слушай, на собрании я брошу тебе мяч, твое дело – ударить. Заработаешь пару очков у босса. Разве плохо?

Чед как папиросная бумага: сквозь тонкую пленку видно все, что им движет. Я понимал, что он змея и ему нельзя доверять. С другой стороны, он пытался со мной подружиться. Наверное, не хочет, чтобы все видели, что я ему мешаю.

– Ну спасибо, – сказал я.

– Обращайтесь!

Я вернулся в кубик за полчаса до собрания и решил зайти в Интернет, чтобы наскоро почитать что-нибудь о «Голддасте». По крайней мере смогу сделать умный вид. Я прокручивал один сайт за другим – целые десятки, «дубовых» и не очень, рекламных и для фанов этого дерьма, вроде GoldDustGeek.com, – как вдруг заметил, что кто-то стоит у меня за спиной. Фил Боджалиан.

– Стараемся? – спросил он и представился. Потом добавил, покачав головой с деланным удивлением: – Второй день в обойме, а вы на него посмотрите! Не перетрудись, а то сгоришь на работе. И нас в плохом свете выставишь. – Боджалиан хихикнул, словно процитировал «Продюсеров» или что-то в этом роде, а после удалился со сцены куда-то налево.

И снова маркетинговая группа «Маэстро» собралась в «Корветте» – на тех же местах, что и вчера, будто все заранее расписано.

Правда, на этот раз с нами был Том Лундгрен. Он занял стул у стены, не сел за общий стол.

Не успела Нора начать собрание, как вошел Пол Камилетти, финансовый директор «Триона», в темно-сером пиджаке в пупырышках и черной водолазке – прямо звезда из фильма «Любовь по-итальянски». Камилетти расположился рядом с Лундгреном. Все замерли. От напряжения воздух потрескивал, будто через него пропустили электричество.

Казалось, не по себе стало даже Норе.

– Итак, – заговорила она, – начинаем. Я рада приветствовать Пола Камилетти, нашего главного финансового директора. Добро пожаловать, Пол!

Камилетти наклонил голову, всем своим видом говоря: «Прошу вас, не обращайте внимания! Я просто посижу тихонько в уголочке, инкогнито. Как слон в гостиной».

– Кто еще с нами? Кто на связи?

Из интеркома раздались голоса:

– Кен Хсяо, Сингапур.

– Майк Матера, Брюссель.

– Отлично! Значит, все в сборе. – Нора выступала радостно и энергично. Притворяется перед Томом Лундгреном и Полом Камилетти? – Пожалуй, пора проанализировать прогнозы, все обсудить и разобраться, каково положение. Нам знакомо выражение «вымирающий продукт», но ведь мы не хотим, чтобы так назвали «Маэстро»? С другой стороны, мы не поступимся ценностью марки в глазах потребителя ради сомнительных новшеств. Думаю, все с этим согласны.

– Нора, это Кен из Сингапура.

– Да, Кен?

– Э-э, нам тут в тихоокеанском регионе здорово наступают на пятки «Палм», «Сони» и «Блэкберри». Предварительных заказов на «Маэстро голд» маловато.

– Спасибо, Кен, – поспешно оборвала его Нора. – Кимберли, как оцениваешь рыночную ситуацию ты?

Кимберли Зиглер, худой и нервный, с шапкой непослушных кудрей и в очках в роговой оправе, сказал:

– Признаюсь, у меня совсем другая точка зрения.

– Неужели? Какая же?

– Я вижу, что дифференциация моделей высока, и это нам выгодно. Наши цены привлекательнее, чем у «Сони» или «Блэкберри». Да, «Маэстро» немного устарел, однако мы сделаем апгрэйд процессора и флэш-памяти. Это поможет остаться на плаву, особенно на вертикальном рынке.

Подхалим.

– Прекрасно, – засияла Нора. – Очень приятно слышать. Мне также хотелось бы знать, что вы думаете о «Голддасте»... – Она заметила, что Чед поднял руку. – Да, Чед?

– По-моему, Адам хотел высказаться на эту тему.

Нора повернулась ко мне.

– Что ж, давайте послушаем.

Она произнесла это так, словно я собрался сыграть на пианино.

– "Голддаст", говорите? – понимающе улыбнулся я. – То есть конец прошлого века? «Голддаст» – это же второй «Бетамакс». Достояние прошлого века, вроде «Новой колы», ядерного синтеза при комнатной температуре, Лиги экстремального футбола и войны в Югославии.

Раздались одобрительные смешки. Нора пристально смотрела на меня.

Я продолжал:

– С совместимостью такие проблемы, что лучше и не связываться. Ведь все цифровые устройства с «Голддастом» соединяются только с устройствами от того же производителя. Стандартного кода нет. Конечно, «Филипс» грозится выпустить новую, стандартизованную версию – ну да, когда мы все заговорим на эсперанто.

Снова смех. Правда, краем глаза я заметил, что у половины присутствующих лица окаменели. Мордден не сводил с меня зачарованных глаз, как зевака – с жертвы автомобильной аварии. Том Лундгрен постукивал по полу ногой и как-то странно, криво усмехался.

Меня понесло:

– А скорость передачи информации? Не меньше ли мегабита в секунду? Печально. Стандарт WiFi дает в десять раз больше. «Голддаст» – допотопная технология. А уж о том, что в «Голддасте» нет никакой защиты, я и не говорю. Перехватить информацию элементарно.

– В точку, – тихо добавил чей-то голос, но я не заметил чей. Мордден сиял. Фил Боджалиан сощурился и смотрел на меня без всякого выражения. Я перевел взгляд на Нору. Та медленно заливалась краской.

– Это все? – оборвала меня Нора.

Мне стало нехорошо. Я ожидал совсем другой реакции. Может, я слишком много говорил?

– Да-да, конечно, – осторожно отозвался я.

Парень напротив меня, похожий на индийца, сказал:

– Зачем мы опять возвращаемся к этой теме? Мне казалось, Нора, что на прошлой неделе вы приняли окончательное решение. Ваш отдел утверждал, что эта функция окупится. А теперь снова-здорово?

Подал голос Чед, который все это время внимательно изучал поверхность стола.

– Эй, ребята, хватит мучить новичка, а? Ему-то откуда знать – он даже не знает, где брать кофе.

– Полагаю, вопрос действительно исчерпан, – вмешалась Нора. – Мы включаем «Голддаст» в «Маэстро». – Она бросила в мою сторону взгляд, полный лютейшей злобы.

Собрание шло еще минут двадцать, и все это время у меня крутило в животе. Наконец собравшиеся потянулись на выход. Мордден быстро хлопнул меня по плечу. Да, я круто облажался. Многие косились в мою сторону с любопытством.

– Э-э, Нора... – позвал ее Пол Камилетти, – ты не могла бы на секунду задержаться? Я хочу кое-что обсудить.

У дверей ко мне подошел Чед и тихо промолвил:

– Да, Нора не в восторге. Но говорил ты очень дельно. Помолчал бы уж, дерьмо паскудное.