Текст книги "Цена неравенства. Чем расслоение общества грозит нашему будущему"

Законы спроса и предложения

Стандартный экономический анализ предусматривает анализ спроса и предложения для объяснения механизмов формирования заработной платы и различий в ее уровне, а также анализ сдвигов кривых спроса и предложения для объяснения изменений в паттернах неравенства доходов. В стандартной экономической теории зарплаты неквалифицированных рабочих определены соотношением спроса и предложения. Если спрос растет медленнее, чем предложение, уровень заработных плат падает[230]230
  Более точно, если кривая спроса сдвигается больше, чем кривая предложения.


[Закрыть]. Поэтому анализ изменений неравенства делает акцент на исследовании двух вопросов: a) Чем определяются сдвиги кривых спроса и предложения? и b) Что определяет индивидуальный вклад человека в экономику: доля населения с высокой профессиональной квалификацией или огромное количество богатства?

Количество иммигрантов (как легальных, так и нелегальных) повышает предложение трудовых ресурсов. Повышение уровня доступности образования может снизить уровень предложения неквалифицированной рабочей силы и повысить предложение труда квалифицированного. Технологические изменения могут привести к уменьшению спроса на трудовые ресурсы в некоторых сферах или уменьшению спроса на определенные виды труда, и в то же время увеличить спрос на другие.

В основе глобального финансового кризиса лежали серьезные структурные изменения в экономической сфере. Одним из них был сдвиг в структуре рынка занятости Соединенных Штатов в последние 20 лет, особую роль в котором сыграло разрушение рабочей инфраструктуры в сфере обрабатывающей промышленности[231]231
  Занятость в производстве упала с 18 миллионов в 1988 году до менее 12 миллионов сейчас. См. Департамент труда, Бюро трудовой статистики.


[Закрыть] – отрасли, которая помогла сформировать американский рабочий класс после Второй мировой войны. Отчасти это произошло в результате технологических изменений, увеличения показателей производительности, что значительно опережало увеличение спроса. Сдвиг сравнительных преимуществ осложнил проблему, которая в условиях развивающихся рынков (например, Китай) требовала приобретения новых компетенций и инвестирования в сферы образования, инноваций и инфраструктуру. Доля Соединенных Штатов в глобальном производстве в ответ на эти действия значительно сократилась. Разумеется, в условиях динамично развивающейся экономики рабочие места исчезают и вновь создаются. Однако в этот раз все было иначе: новые рабочие места не оплачивались так же хорошо, как старые. Навыки, которые позволяли работнику претендовать на более высокую заработную плату в сфере производства, не были в цене на его новом рабочем месте (если его вообще удавалось получить). Так что неудивительно, что уровень заработной платы отражал переход человека со статусом квалифицированного работника отрасли производства в статус неквалифицированного работника любой другой сферы экономики. Американские рабочие были, в каком-то смысле, жертвами собственного успеха: их топила их же собственная производительность. Так как уволенные работники отраслей производства боролись за новые рабочие места в других сферах, уровень их заработных плат только уменьшался.

Бум на рынке ценных бумаг и пузырь на рынке недвижимости начала XXI века помогли на время скрыть те структурные перемещения, через которые пришлось пройти Соединенным Штатам. Пузырь на рынке недвижимости предлагал рабочие места тем, кто потерял свои должности, однако эта мера носила временный характер. Этот пузырь породил потребительский бум, что дало возможность американцам жить не по средствам: без этого пузыря ослабление экономики и уровня доходов представителей среднего класса стало бы очевидным в разы быстрее.

Отраслевые сдвиги были одним из ключевых моментов роста неравенства в Соединенных Штатах. Они, в частности, помогли объяснить механизм, при котором обычный работник чувствовал себя столь незащищенным. Именно потому, что его доходы были столь малы, представители верхушки, получая львиную долю всех доходов, чувствовали себя так вольготно.

Второй структурный сдвиг коренился в технологических изменениях, которые повысили спрос на квалифицированных работников и заменили неквалифицированных машинами. Это назвали ловкостью приспособиться к технологическим переменам (skill-biased technological change). Должно быть очевидным, что инновации и инвестиции, которые снижают потребность в неквалифицированном труде (например, инвестиции в сферу роботостроения) ослабляют спрос на этот самый неквалифицированный труд и ведут к уменьшению зарплат в этой нише.

Те специалисты, которые связывают уменьшение заработных плат в среде низших слоев общества и представителей среднего класса с рыночными механизмами, часто рассматривают их как нормальное и сбалансированное функционирование этих сил. И, к сожалению, в случае продолжения тенденций к инновациям, подобные тренды могут только укрепиться.

Рыночные силы не всегда функционировали согласно описанному механизму: нет ни одной теории, которая бы провозглашала именно этот путь. На протяжении последних шестидесяти лет спрос и предложение на квалифицированную и неквалифицированную рабочую силу сдвигался в сторону увеличения и уменьшения диспропорций в уровне заработных плат[232]232
  Для превосходной дискуссии по этим вопросам см.: David H. Autor, Lawrence F. Katz and Melissa S. Kearney, «Measuring and Interpreting Trends in Inequality», American Economic Review 96 (May 2006): 189—94; и Claudia Goldin and Lawrence F. Katz, «Long-Run Changes in the Wage Structure: Narrowing, Widening, Polarizing», Brookings Papers on Economic Activity 2 (2007): 135–164, и примечания, приведенные здесь.


[Закрыть]. После Второй мировой войны большое количество американцев получили высшее образование благодаря GI Bill. (В 1940 году выпускники колледжей составляли порядка 6,4 % рабочей силы, однако в 1970 году этот показатель удвоился и составил 13,8 %.)[233]233
  David H. Autor, Lawrence F. Katz and Alan B. Krueger, «Computing Inequality: Have Computers Changed the Labor Market?», Quarterly Journal of Economics 113 (November 1998): 1169–1213; и L. F. Katz, «Technological Change, Computerization, and the Wage Structure» in Understanding the Digital Economy, ed. E. Brynjolfsson and B. Kahin (Cambridge: MIT Press, 2000), 217–244.


[Закрыть] Однако рост экономики и спроса на квалифицированных работников сохранял темп роста предложения, поэтому образование оставалось в приоритете. Работники, окончившие коллеж, получали в 1,59 раза больше, чем те, кто имел за спиной лишь школьное образование, – этот показатель практически не изменился с 1940 года (1,65). Относительное уменьшение предложения неквалифицированного труда означало, что даже благосостояние этих работников не страдает, так как зарплата по всем направлениям росла. В Америке наступило время всеобщего благоденствия, и фактически уровень доходов низших слоев рос иногда увереннее, чем уровень доходов верхушки.

Однако затем достижения американской системы образования застопорились, особенно если сравнивать ее показатели с аналогичными показателями других стран. Доля американцев, закончивших колледж, росла гораздо медленнее, что означало перемены в предложении квалифицированного труда, которое каждый год (с 1960 по 1980 г.) росло приблизительно на 4 %, а вот в течение следующей четверти века рост наблюдался гораздо меньший (приблизительно 2,25 % в год)[234]234
  Goldin and Katz, «Long-Run Changes in the Wage Structure», 153. Авторы приписывают большую часть разницы снижению уровня образования уроженцев Америки.


[Закрыть]. К 2008 году уровень закончивших школьное образование в США составлял 76 % – в Европе этот показатель близился к 85 %[235]235
  См. ОЭСР, Education at a Glance: OECD Indicators, 2011, p. 54, доступно по адресу: http://www.oecd.org/dataoecd/61/2/48631582.pdf (дата доступа 02.03.2012).


[Закрыть]. Среди других развитых стран США находится в середине списка по уровню выпускников колледжа (на 14-м месте)[236]236
  Там же, с. 68.


[Закрыть]. А средние оценки американских школьников по математике и предметам научного блока можно охарактеризовать как посредственные[237]237
  Данные см. в: OECD Programme for International Student Assessment (PISA) 2009 results.


[Закрыть].

За последние 25 лет технологические изменения, особенно в сфере компьютерных технологий, позволяют заменить рутинный ручной труд машинным. В связи с этим увеличивается спрос на тех, кто может работать в этих сферах, и сокращается спрос на тех, кто не способен работать с технологиями, – естественным образом это приводит к увеличению заработных плат квалифицированных работников[238]238
  Даже к 1998 году зарплата выпускников колледжа выросла в 1,75 раза по сравнению с зарплатами выпускников средних школ (с 1,59 в 1970 году).


[Закрыть]. При этом процессы глобализации осложняют эффекты от технологических преимуществ: работа, которая может быть автоматизирована, выводится за рубеж, где этот труд стоит гораздо дешевле, чем на территории Соединенных Штатов[239]239
  См., например: David H. Autor, Frank Levy, and Richard J. Murnane, «The Skill Content of Recent Technological Change: An Empirical Exploration», Quarterly Journal of Economics 118 (2003): 1279–1333.


[Закрыть].

Во-первых, баланс спроса и предложения сохраняет заработные платы на среднем уровне, однако для представителей низших слоев эти процессы оборачиваются стагнацией и даже ослаблением их позиций. В конце концов, доминируют деквалификация и эффекты аутсорсинга. За последние 15 лет зарплаты представителей среднего класса практически не менялись[240]240
  Согласно David H. Autor, Lawrence F. Katz and Melissa S. Kearney, «Measuring and Interpreting Trends in Inequality», с 1988 года наиболее быстрый рост зарплат случился наверху, а наиболее низкий – в средних двух квартилях.


[Закрыть].

В результате мы наблюдаем то, что уже было описано в первой главе как «поляризация» трудовых сил в Соединенных Штатах. Низкооплачиваемый труд, который невозможно компьютеризировать (включая разного рода услуги), продолжает оплачиваться низко, – а профессиональные навыки верхушки оцениваются все выше.

Ловкость приспособиться к технологическим переменам (skill-biased technological change) сыграла очевидную роль в формировании рынка рабочей силы – произошло увеличение числа профессионалов, уменьшение предложений неквалифицированного труда и устранение иных видов деятельности. Однако этот переворот имел мало общего с невероятным увеличением богатства верхушки. Эта относительная значимость остается предметом дискуссий, которую мы будем комментировать далее в этой главе.

Стоит упомянуть еще один важнейший рыночный механизм. Ранее в этой главе мы постарались дать описание того, как рост производительности различных отраслей производства – опережающий увеличение спроса на продукт – привел к серьезной безработице в этих отраслях. Как правило, когда рынки работают надлежащим образом, работники, уволенные из-за автоматизации, могут найти работу в другой отрасли. Экономика в целом должна получать прибыль, даже если прибыль не получает отдельный работник. Однако вертикальная мобильность не представляется таким уж легким делом. Новое рабочее место может потребовать переезда или приобретения новых профессиональных навыков. На уровне низших слоев населения может сложиться ситуация, при которой работник окажется в ловушке той или иной отрасли – а зарплата будет только уменьшаться. При этом альтернативных предложений работы не будет.

Феномен, близкий к феномену того, что случилось в отрасли сельского хозяйства во времена Великой депрессии, может произойти и в ряде отраслей современного рынка занятости. Тогда произошло увеличение производительности, вследствие чего выросло предложение, которое в значительной степени снизило цены на продукцию, что год за годом ухудшало положение фермерских хозяйств, пока не случился неурожайный год. Тогда, особенно в начале депрессии, падение было слишком крутым – за три года фермерские хозяйства потеряли половину своего дохода. Когда доходы стали уменьшаться более низкими темпами, большая часть рабочих ушла в город на поиски новой работы, а экономика США приняла более упорядоченное и стационарное состояние. Однако когда цены резко упали – и ценность домовладений упала соответствующим образом, – многие фермеры оказались в ловушке на своих землях. Они не могли уехать, а потому продукты, производящиеся на городских предприятиях, также не пользовались спросом, – тем самым росла безработица и в городской среде.

Сегодня работники производственных отраслей в Соединенных Штатах испытывают нечто подобное[241]241
  См.: Domenico Delli Gatti, Mauro Gallegati, Bruce C. Greenwald, Alberto Russo, and Joseph E. Stiglitz, «Sectoral Imbalances and Long Run Crises» (вышла в 2012), и J. E. Stigltiz, «The Book of Jobs», Vanity Fair, январь 2012, доступно по адресу: http://www.vanityfair.com/politics/2012/01/stiglitz-depression-201201 (дата обращения 15.02.2012).


[Закрыть]. Недавно я оказался на сталелитейном заводе рядом с городом, где я родился, – Гэри, Индиана. Несмотря на то что они производят такое же количество продукции, как и несколько десятков лет назад, обслуживается производство лишь одной шестой частью рабочих. И для передвижения рабочей силы в другие отрасли нет никаких механизмов. Высокая плата за образование затрудняет людям овладение необходимыми навыками для выполнения той работы и получения той зарплаты, которая могла бы быть равной их прежней оплате труда. Среди же тех отраслей, в которых мог бы наблюдаться хоть какой-то рост, из-за рецессии вакансий практически нет. В результате – неизменный (а то и снижающийся) уровень оплаты труда. Совсем недавно, в 2007 году, оклад автомеханика составлял $28 в час. Сейчас, в ситуации осуществления двухъярусной системы оплаты труда, согласованной с Союзом работников автомобильной промышленности (United Automobile Workers union), новый работник может рассчитывать всего на $15 в час[242]242
  См.: Bill Vlasic, «Detroit Sets Its Future on a Foundation of Two-Tier Wages», New York Times, 12.09.2011, доступно по адресу: http://www.nytimes.com/2011/09/13/business/in-detroit-two-wage-levels-are-thenew-way-of-work.html?pagewanted=all (дата обращения 06.03.2012). Годовой отчет GM за 2007 год подтверждает некоторые детали по зарплатам, доступно по адресу: http://bigthreeauto.procon.org/sourcefiles/GM_AR_2007.pdf (дата обращения 06.03.2012), см. с. 62–63. Более полное обсуждение зарплат см.: Bruce C. Greenwald and Judd Kahn, Globalization: The Irrational Fear That Someone in China Will Take Your Job (Hoboken, NJ: John Wiley, 2009).


[Закрыть].

Снова к роли правительства

Довольно объемный нарратив касательно того, что происходит с рынком, и вклада рыночных сил в увеличение неравенства, игнорирует роль правительства в формировании рынка. Большинство рабочих мест не могут быть механизированы: это сферы образования, здравоохранения и ряд других. Если мы решим увеличить зарплату учителям, то, возможно, получим более квалифицированных работников в этой области, что уже улучшит долгосрочные перспективы развития экономики. В конце концов, общество само сделало выбор в пользу того, чтобы зарплаты представителей общественно значимых профессий были ниже, чем у представителей частного сектора[243]243
  Некоторые из правых сравнивают зарплаты в государственном секторе с зарплатами в частном секторе без поправки на образование – то есть, не принимая во внимание разницу в уровне образования между государственными и частными секторами – и жалуются, что зарплаты в государственном секторе слишком высоки. Но если учесть уровень образования, окажется, что выплаты в государственном секторе (принимая во внимание разницу в образовании между двумя секторами) ниже, чем в частном. Некоторые утверждают, что более щедрые (и менее подверженные риску) пенсии и другие выгоды государственного сектора компенсируют эту разницу. Маннел и др. обнаружили вместо этого, что работники частного сектора получают «скромные» 4 процента премиальных даже за вычетом льгот. A. Munnell, J. – P. Aubry, J. Hurwitz, and L. Quimby, «Comparing Compensation: State-Local versus Private Sector Workers», Center for Retirement Research at Boston College, no. 20, September 2011.


[Закрыть].

Самая важная роль правительства, однако, состоит в установлении базовых правил игры посредством законов, которые увеличат или уменьшат степень сплоченности общества; законов корпоративного управления, которые определят границы применения менеджмента, и конкурентного права, призванного ограничить размеры монопольной ренты. Как мы не раз упоминали, каждый закон имеет собственные дистрибутивные последствия, в результате которых происходит обогащение одних групп населения за счет других[244]244
  Традиционно многие экономисты не испытывали комфорта, имея дело с этими распределительными изменениями, из-за сложностей с межличностными сравнениями. Экономисты часто фокусируются на равновесии «эффективности Парето» – где никто не может улучшить свое положение без того, чтобы кому-то стало хуже; или на «улучшениях Парето», где некто улучшает свое положение, но никто не страдает. Но несколько политических изменений принадлежат именно к этому типу. В целом – некоторые получают и некоторые теряют. Эффективное равновесие Парето, как преподают на элементарных экономических курсах (и затем, возможно, забываемое), может быть очень нежелательным, поскольку оставляет множество людей на голодном пайке.


[Закрыть]. Именно эти последствия составляют важнейший механизм оценки эффективности той или иной политической программы[245]245
  Несколько сотен лет назад в Англии и Шотландии крупные феодалы закрыли общинные земли. Некоторые экономисты утверждают, что это было желательно, поскольку позволяло избежать проблемы чрезмерного выпаса – проблемы, которая была названа «трагедией общин». Но куда бо́льшими, чем влияние на эффективность, были распределительные эффекты: большое число людей потеряло свои домохозяйства и обнищало. Как указала Нобелевский лауреат по экономике и политолог Элинор Остром (Elinor Ostrom), существовали способы избежать трагедии общин. Чтобы обеспечить хорошее использование ресурсов, можно было, например, просто регулировать количество пасущихся овец. Другие способы могли бы не только так же хорошо сказаться на эффективности, но и иметь лучшие социальные последствия. Настоящая трагедия общин была в том, что с приватизацией общинных земель лордами тысячи превратились в бедняков и были вынуждены мигрировать либо в британские города, либо за границу. Система прав на пользование – позволяющая каждой семье пасти, скажем, 10 овец – предотвратила бы проблему чрезмерного выпаса так же, как и последующее обнищание крестьян. Практически каждое общество, в котором воды очень мало (например, коренные жители пустыни Атакама), или те, что опираются на ирригацию, разработали сложные регулирующие схемы для распределения воды, балансирования капитала и эффективности – и только с ограниченным использованием цен. Более широкую дискуссию по поводу некоторых из этих вопросов можно найти в 4-й главе моей книги Making Globalization Work.


[Закрыть].

Закон о банкротстве дает нам яркий пример. Далее, в главе 7, я постараюсь дать описание того, как реформы нашего законодательства о банкротстве формируют класс служащих[246]246
  Это был еще один чудовищный аспект закона о банкротстве 2005 года: он сделал несписываемыми займы от коммерческих банков для коммерческих школ.


[Закрыть], прочно связанных договорными отношениями. Эта реформа в совокупности с законом о запрете освобождения от уплаты студенческого кредита в случае банкротства делает нищими огромную часть населения Соединенных Штатов. Подобно эффектам распределения, эффекты производительности могут иметь неблагоприятный характер. Реформа закона о банкротстве уменьшает стимулы для кредиторов, побуждающие их оценивать кредитоспособность или устанавливать способности человека вернуть образовательный кредит. Одновременно усиливаются стимулы к осуществлению политики грабительских займов, потому как кредиторы могут быть уверены в покрытии своих долгов, – неважно, насколько обременительными они могут быть и на какие (даже вовсе бесполезные) цели они банком использовались[247]247
  Мы обсудим хищнические займы на образование в последующих главах. Еще одна «реформа» банкротства (обсужденная в главе 2), давая деривативы стажа в банкротстве, не только исказила экономику мотивацией этих игорных инструментов, но также сделала это за счет остальных – включая работников и пенсионеров, чьи требования по отношению к обанкротившейся фирме соответственно ослабли.


[Закрыть].

В последующих главах мы также постараемся рассмотреть другие примеры механизмов того, как правительство формирует рыночные силы – так, чтобы оказать услугу одной группе людей за счет других. И в этом деле роль главного помощника играет верхушка.

Разумеется, все это происходит не только потому, что законы имеют значительные дистрибутивные эффекты, но еще и вследствие определенной политики. В предыдущей главе мы рассмотрели несколько подобных ситуаций – например, особые механизмы правоприменения норм, направленных против антиконкурентных практик. В главе 9 мы рассмотрим монетарную политику, которая влияет на уровень занятости и экономическую стабильность. Мы увидим, как удалось установить такой порядок, при котором доходы рабочих тают на глазах, а позиции капитала укрепляются.

Наконец, политика прямо влияет на инновации. Нельзя считать неизбежным, что инновации связаны лишь с новыми умными технологиями. Инновации, например, могут быть направлены на сохранение природных ресурсов. Далее в этой книге мы попытаемся описать альтернативные варианты, которые могут оказаться успешными в деле использования инновационных подходов.

Глобализация

Один из аспектов теории «рыночных сил» был в центре внимания на протяжении нескольких десятков лет: это – глобализация, или, иными словами, более тесная интеграция мировых экономических систем. Нигде не наблюдается столь сильное влияние политики на формирование рыночных сил, как на глобальной арене. В то время как удешевление расходов на транспорт и коммуникацию усиливает позиции глобализации, изменения в правилах игры не менее важны: они включают в себя снижение препятствий для потоков капитала при прохождении границ и исчезновение торговых барьеров (например, уменьшение тарифов на ввоз китайских товаров, – по этому показателю Китай может соперничать с Соединенными Штатами на мировой арене).

И торговая глобализация (движение товаров и услуг), и глобализация рынков капитала (интеграция международных финансовых рынков) работают на увеличение неравенства – каждая по-своему.

Финансовая либерализация

В течение трех последних десятилетий финансовые институты США боролись за свободную мобильность капитала. На самом деле они стали настоящими чемпионами в сфере основных прав – будь то права рабочих или даже общие политические права[248]248
  Всемирная декларация прав человека, принятая ООН 10 декабря 1948 года, признала и экономические, и политические права; но экономические права относились к рядовому гражданину. «(1) Каждый человек имеет право на такой жизненный уровень, который необходим для поддержания здоровья и благосостояния его самого и его семьи, включая пищу, одежду, жилище, медицинский уход и необходимое социальное обслуживание, и право на обеспечение на случай безработицы, болезни, инвалидности, вдовства, наступления старости или иного случая утраты средств к существованию по не зависящим от него обстоятельствам». Всемирная декларация прав человека, доступно по адресу: http://www.un.org/en/documents/udhr/index.shtmĺa25. Косвенно стало ясно, что индивидуумы, чье выживание находится под угрозой, не могут и не будут эффективно осуществлять свои политические права. В годы холодной войны левые подчеркивали важность экономических прав, в то время как правительство Соединенных Штатов сосредоточило свое внимание на политических правах. Иронично, что когда экономические права, наконец, стали обсуждаться, это были права не работников и граждан, а права капитала; это были имущественные права, права на интеллектуальную собственность, права капитала перемещаться беспрепятственно через границы. В других странах, однако, произошло глубокое осознание экономических прав рядовых граждан, например, в конституции ЮАР, где сформулированы даже права на жилье. См. главу 2 Билля о правах, раздел 26: «26. 1) Каждый человек имеет право на доступ к адекватному жилищу. 2) Государство должно принимать разумные законодательные и другие меры в рамках имеющихся ресурсов для достижения постепенного осуществления этого права. 3) Никто не может быть выселен из своего дома или подвергнуться снесению дома без решения суда, принятого после рассмотрения всех соответствующих обстоятельств», доступно по адресу: http://www.info.gov.za/documents/constitution/1996/96cons2.htḿ26. Индийский Верховный суд признал право на образование; в 2002 году с помощью 86-го Закона о внесении поправок статья 21 (А) была включена в конституцию, чтобы сделать образование фундаментальным правом для детей. Признаны и права на свободный от загрязнений воздух (в рамках статьи 21). Он также признал фундаментальные права, в частности Право на жизнь, гарантированное Статьей 21. По всему миру правовой подход получил возросшее внимание. См. например, работу, проделанную организацией бывшей главы комиссии ООН по правам человека (и бывшего президента Ирландии) Мэри Робинсон (Mary Robinson), «Реализуя права» (Realizing Rights), доступно по адресу: http://www.realizingrights.org/.


[Закрыть]. Права четко определяют роли различных игроков на экономической арене: права рабочих, например, включают в себя права на совместный труд, свободу объединений, вовлечения в коллективные мероприятия и забастовки. Многие недемократические правительства серьезным образом ограничивают эти права, однако даже в случае демократических государств мы можем говорить о некотором пренебрежении к ним. Владельцы капитала тоже имеют свои права: самое фундаментальное право состоит в неотчуждаемости владельца от его собственности. Повторюсь: даже в демократических государствах это право может быть тем или иным образом ограничено; например, в случае права государства на принудительное отчуждение права собственности правительство может отобрать чью-либо собственность для общественных целей, однако это должно быть сделано законным образом и предусматривать соответствующую компенсацию. В предыдущие годы владельцы капитала зачастую требовали больше прав, например, право свободного передвижения из одной страны в другую. Одновременно с этим они выступали против законодательства, которое сделало бы их подотчетными за нарушение прав человека в других странах, как в случае со Статутом по нарушению прав иностранных граждан (Alien Torts Statute), который позволил жертвам подобных нарушений подать иск против нарушителей уже на территории Соединенных Штатов.

Как подсказывают нам простые принципы экономики, эффективность от свободной мобильности трудовых ресурсов гораздо выше, чем эффективность от мобильности капитала. Различия в прибыли от возврата капитала очень малы в сравнении с доходами от возврата рабочей силы[249]249
  Это игнорирует, однако, многие социальные и другие последствия трудовой миграции как для страны, которую мигрант покидает, так и для страны, в которую он приезжает.


[Закрыть]. Однако финансовые рынки являются движущим механизмом глобализации, и когда их работники постоянно говорят о повышении эффективности, на самом деле в их умах есть кое-что иное – свод правил, которые позволяют им приобретать больше преимуществ, чем может себе позволить простой рабочий. Для рабочих угроза финансовых оттоков, требуют ли они прав и повышения оплаты труда или нет, по-прежнему оставляет их доход на низком уровне[250]250
  Конечно, некоторые, возможно, многие из тех, кто защищает либерализацию финансовых рынков, рассматривают только прямой рост их прибыльности, исходя из их способности инвестировать в места, где отдача выше. Они не думают о систематическом влиянии асимметричной либерализации на зарплату.


[Закрыть]. Международная конкуренция инвестиций принимает различные формы – не только понижение оплаты труда и ослабление защиты своих работников. Здесь в ход идет глобальная «гонка на выживание», в процессе которой все пытаются убедить всех в том, что регулирование бизнеса у них слабо, а налоговые ставки низки. На финансовой арене это видно особенно наглядно и становится особенно критичным в ходе роста неравенства. Страны объявляют соревнование на то, кто имеет менее регулируемую финансовую систему: это делается из-за боязни упустить ту или иную компанию, которая может легко перейти на другой рынок. Некоторые представители конгресса США выражают беспокойство касательно последствий подобных стимулов к дерегулированию, однако оно выглядят довольно беспомощно: перед Америкой стоит угроза потерять рабочие места и большую часть своей промышленности, если она не будет действовать согласно схемам, описанным выше. Этот комплекс действий в исторической перспективе, разумеется, ошибочен. Государственные кризисные потери в результате несоответствующего регулирования были значительно существеннее, чем то количество рабочих мест в финансовом секторе, которое удалось сохранить.

Не приходится удивляться тому, что, хотя десять лет назад всеобщая польза от свободного передвижения капитала была признанным мнением, после Великой рецессии некоторые специалисты засомневались в непоколебимости этой идеи. Причем беспокойство выражают не представители развивающихся стран, а самые принципиальные защитники процессов глобализации. В самом деле, даже Международный валютный фонд (международная организация, ответственная за поддержание стабильности глобальной экономики) признал опасность чрезмерной финансовой интеграции: проблемы одной страны быстро распространяются на другую[251]251
  Интеграция финансового рынка влечет за собой не только свободное движение капитала через границы, но также и свободное движение финансовых организаций через границы. См. главу 6 с более подробной дискуссией по этим вопросам.


[Закрыть]. Фактически страх вредного влияния мотивировал банковские структуры спасать значительные денежные сбережения в десятки и сотни миллиардов долларов. Ответом на распространение заразных заболеваний является карантин, и, в конце концов, весной 2011 года МВФ признал, что подобные меры нужно принять и в отношении экономики. Они приняли форму контроля за капиталами, то есть ограничения беспрепятственного движения капитала через государственные границы (особенно во время кризиса)[252]252
  Подобная проблема возникает в результате проектирования электрических сетей. Более интегрированные сети – предмет системных поломок: проблема, возникшая в одном крошечном месте (как подстанция в Огайо), может привести к отключению всего Восточного побережья. Ответом может послужить конструирование эффективных автоматических выключателей, чтобы изолировать – или поставить на карантин – проблему.


[Закрыть].

Ирония положения состоит в том, что именно во время кризиса, причиной которого становится финансовый сектор, главный удар приходится на простых работников и представителей малого бизнеса. Кризис сопровождается высоким уровнем безработицы, что, в свою очередь, порождает низкий уровень оплаты труда – а это уже двойной удар по рабочим. Во времена прошлых кризисов МВФ (как правило, при поддержке Министерства финансов США) не только настаивал на серьезном урезании бюджетов проблемных стран, но также требовал срочных продаж активов, убийственных для финансистов. В моей более ранней книге «Глобализация и ее провалы» я постарался описать, как банк Goldman Sachs вышел победителем из кризиса 1997 года в Восточной Азии, а также из кризиса 2008 года. Когда мы задаемся вопросом о том, каким образом финансисты зарабатывают так много, то можем получить простой ответ: они помогают написать свод правил, который позволяет им обогатиться, – даже в том случае, если это возможно только в условиях кризиса, который они сами же и создадут[253]253
  Банки тратят огромное количество средств на лоббирование – как против регулирования, так и для финансовой помощи, которая служит их интересам. Расходы на лоббирование в 2009 году выросли на 12 % по сравнению с 2008 годом – до $29,8 млн, среди 8 банков и частных инвестиционных фондов, которые тратят больше всего на то, чтобы влиять на законодательство. И бо́льшая часть роста случилась в последние три месяца, когда конгресс голосовал по поводу законопроекта о финансовых реформах. См.: «Banks Step Up Spending on Lobbying to Fight Proposed Stiffer Regulations», Los Angeles Times, 16.02.2010. Вот пример влияния банковских лоббистов: ФРС устанавливает 24-центовый максимум на сборы, которые банки могут устанавливать для продавцов по транзакциям по дебетовым картам в июне 2011 г. Это – сумма, которая была кратна разумной оценке стоимости сделки, примерно удвоенная по отношению к 12 центам, предложенным ФРС в декабре 2010 г. См. «Fed Halves Debit Card Bank Fee», New York Times, 29.06.2011, доступно по: http://www.nytimes.com/2011/06/30/business/30debit.html.


[Закрыть].

Торговая глобализация

Эффекты торговой глобализации не столь драматичны, как кризис, сопровождаемый рыночной глобализацией капитала и финансов, однако, тем не менее, они имели более затяжной и стабильный характер. Основная идея проста: движение товаров заменяет движение людей. Если Соединенные Штаты импортируют товары, изготовление которых требует неквалифицированного труда, спрос на то, чтобы рабочие производили этот товар в Соединенных Штатах, уменьшается, и поэтому оплата труда низкоквалифицированных работников падает. Американские рабочие вынуждены мириться с тем, что их зарплата тает на глазах, в обратном случае им необходимо приобретать все новые и новые навыки[254]254
  Развивающиеся страны также имеют множество жалоб на глобализацию, которые я обсуждал повсюду. Например, они совершенно правильно жалуются, что торговые соглашения несправедливы: рыночная сила на стороне развитых стран. Речь идет о так называемых Соглашениях о свободной торговле, которые Соединенные Штаты имеют с множеством других стран по всему миру. Эти соглашения на самом деле не свободные. Если бы они были такими, они бы были длиной в несколько страниц, где каждая сторона соглашалась бы устранить свои тарифы, свои нетарифные барьеры и субсидии. Но соглашения достигают сотен страниц, поскольку они по факту – соглашения об управляемой торговле, и управляемой в корыстных интересах. Это соглашения, в которых хозяева отрасли настаивают на одной форме специальных уступок или другой. Компании, естественно, фокусируются на правилах, повышающих их прибыль. Когда либерализация торговли способствует получению ими прибыли, они это приветствуют; но если правило работает иным способом, они ему противостоят. И, по большей части, представители торговли США и министров торговли других развитых индустриальных стран представляют интересы компаний страны. Открытие торговли, однако, является только одной частью фокуса торговых переговоров. Сегодня большая часть внимания прикована к подталкиванию других стран к открытию их рынков для зарубежных инвестиций и защите этих инвестиций – то есть предоставлении условий, которые усилят движение рабочих мест за рубеж. Короче говоря, основной прицел – на увеличение прибыли корпораций, нежели на увеличение числа рабочих мест дома. И это неудивительно, учитывая, откуда приходят пожертвования и лоббирование. (Неслучайно, что иногда представителем торговли США выступает бывший менеджер президентской кампании.) Все верят, что экспорт – это хорошо, а импорт – плохо. (Подобная позиция, конечно, интеллектуально непоследовательна.) Наши фирмы утверждают, что если некоторые другие демпингуют, подрывают их цены, они играют нечестно. Они, должно быть, продают товары по цене ниже себестоимости или получают субсидии правительства. Фирмы США используют эти аргументы для защиты наложения обязанностей по «равенству стартовых возможностей». Когда международные торговые соглашения предотвращают введение тарифов, Соединенные Штаты (и другие страны) агрессивно обращаются к тому, что называется нетарифными барьерами, и особенно к демпингу. Но в том-то и дело, что многие американские отрасли промышленности – не самые эффективные в мире. Многие не инвестируют в то, что должны – в людей или машины, и именно поэтому их затраты выше. Дискуссию о важности инноваций в американской автомобильной промышленности (и как фирмы США выступают против иностранных конкурентов) см.: McKinsey & Company, «Increasing Global Competition and Labor Productivity: Lessons from the US Automotive Industry», report of the McKinsey Global Institute, 2005, доступно по адресу: http://www.mckinsey.com/Insights/MGI/Research/Productivity_Competitiveness_and_Growth/Increasing_global_competition_and_labor_productivity (дата обращения 06.03.2012).


[Закрыть]. Эта тенденция будет наблюдаться вне зависимости от того, как мы принимаем глобализацию, и все равно приведет к увеличению показателей торговли.

То, как глобализация была принята, привело к еще более серьезному уменьшению уровня оплаты труда, потому как работающие люди лишились всякой власти на рынке труда. В условиях того, что капитал крайне мобилен, а налоговые тарифы – крайне низки, компании диктуют свои правила: если вы не смиритесь с уровнем зарплаты и такими условиями труда, которые мы предлагаем, компания может переехать в другое место. Чтобы убедиться в том, насколько асимметрично глобализация может влиять на рыночные силы, представим на минуту, каким был бы мир без мобильности капитала, но с возможностью мобильной рабочей силы[255]255
  В нашей ранней истории США имели подобные условия, и в самом деле – разыгрывались очень разные процессы. Территории и новые западные штаты конкурировали за поселенцев с более старыми штатами на Восточном побережье. Это вело к национальному распространению избирательных прав, прав баллотироваться на политические должности и места в государственном образовании, что внесло ощутимый вклад в широкое распространение грамотности в Соединенных Штатах (относительно того, что было ранее, и того, что было в Европе). См.: S. Engerman and K. Sokoloff, «Factor Endowments, Inequality, and Paths of Development among New World Economies», Economia 3, no. 1 (2002): 41—109; и S. Engerman and K. Sokoloff, «The Evolution of Suffrage Institutions in the New World», Journal of Economic History 65, no. 4 (December 2005): 891–921.


[Закрыть]. Страны могли бы соревноваться за привлечение работников: они могли бы обещать хорошее образование и благоприятные экологические условия, а также, например, более низкую налоговую процентную ставку. Однако это не наш реальный мир, не тот мир, в котором мы живем, – отчасти поэтому 1 процент не желает такого развития событий.

Убедив правительство установить такие правила игры, при которых для корпораций наступает благоприятное время укрепления позиций рыночной власти по отношению к труду, эти самые корпорации могут завладеть и политическими рычагами, потребовав льготные условия налогообложения. Они фактически угрожают государству: если оно не снизит процентные ставки налога, корпорации перебазируются в другие страны с меньшим налоговым процентом. Так как корпорации ратовали за принятие тех политических решений, которые выгодны им, они не демонстрировали свою к этому причастность. Они не осуждали процессы глобализации – свободные передвижения капитала и защиту инвестиций, – признаваясь в собственном обогащении за счет других. Наоборот, они аргументировали свои действия тем, что от их деятельности выгоду получит все общество.

В данном утверждении есть два важных аспекта. Во-первых, глобализация увеличивает общий объем производства по таким показателям, как, например, ВВП. Во-вторых, при увеличении ВВП экономика просачивания повысит гарантии того, что все население будет процветать. Ни один из этих аспектов нельзя признать верным. Конечно, в ситуации идеального функционирования рынков свободная торговля позволяет людям покидать защищенные отрасли и приходить в более рискованные, незащищенные. Это может быть результатом роста ВВП. Но ведь работа рынков несовершенна. Например, рабочие на новом месте зачастую просто не могут найти новую работу и становятся безработными. Переход из менее производительного сектора в сектор безработных снижает уровень национального продукта еще больше. И это как раз то, что мы можем наблюдать сейчас в Соединенных Штатах. Так происходит в случае неграмотного макроэкономического управления, когда экономика имеет дело с высоким процентом безработицы, а также в случае бездействия работников финансовой сферы: новых предпринимательских идей – взамен безнадежно устаревших и почивших – просто не создается.

Есть и другая причина, согласно которой глобализация может негативно влиять на объемы производства; как правило, она увеличивает риски, которые неизбежны для государств[256]256
  Это особенно верно для маленьких стран. Бо́льшая часть негативного шока, с которым они сталкиваются, приходит из-за границы.


[Закрыть]. Выход на мировую арену может подвергать страну самым различным типам рисков – от риска волатильности рынков капитала до рисков, касающихся рыночных продуктов. Бо́льшая волатильность заставляет компании заниматься менее рискованными видами деятельности, что ведет к меньшему прибавлению их доходов. В некоторых случаях рисковый эффект может быть настолько велик, что страдают абсолютно все участники рынка[257]257
  См.: D. Newbery and J. E. Stiglitz, «Pareto Inferior Trade», Review of Economic Studies 51 (1984): 1—12.


[Закрыть].

Но даже если либерализация рынков и ведет к увеличению объемов производства в конкретной стране, огромные группы людей не могут сказать, что их положение улучшается. Представим на минуту, что полностью интегрированная глобальная экономика (в которой и капитал и знания свободно перемещаются по всему миру) может повлечь за собой: все работники (конкретной квалификации) смогут получать одинаковую оплату своего труда, где бы они ни работали. Неквалифицированные рабочие Соединенных Штатов получали бы столько же, сколько неквалифицированные рабочие Китая. Это, в свою очередь, будет означать, что зарплата американских рабочих резко упадет. Большая часть средних заработных плат Америки и остального мира, к сожалению, будет близка к самому низкому уровню. Неудивительно, что сторонники тотальной глобализации, которые, как правило, думают о рынке как совершенной системе, стараются замалчивать этот аргумент. Фактически неквалифицированные рабочие Соединенных Штатов уже поставлены под удар: по мере развития глобализации их доходы будут только падать. Я сомневаюсь, что рыночные механизмы работают настолько хорошо, что позволят заработным платам по всему миру выравняться, однако похоже, что курс будет продолжаться именно в этом направлении и вряд ли он станет предметом серьезного беспокойства[258]258
  Три идеи были в центре теории торговли более 60 лет. См. P. A. Samuelson, «International Trade and the Equalisation of Factor Prices», Economic Journal 58 (June 1948): 163–184; и W. F. Stolper, W. F. and P. A. Samuelson, «Protection and Real Wages», Review of Economic Studies 9, no. 1 (1941): 58–73. Несколько шире я рассматриваю дискуссию по этим вопросам в 3-й главе своей книги Making Globalization Work. Стандартный вывод из этих теорий заключается в том, что разница между зарплатами неквалифицированных и квалифицированных работников должна быть сужена в развивающихся странах, сокращая неравенство. Этого не случилось. Одной из причин является то, что наиболее неквалифицированные работники в развивающихся странах – например, фермеры – могут даже ухудшить свое положение в результате торговых соглашений, открывающих их рынки высокосубсидированным сельскохозяйственным товарам. Нет согласия между экономистами, которые пытались посчитать относительную важность торговой глобализации для неравенства. Принято считать частью конвенциональной истины, что маленькая часть (не более одной пятой) роста неравенства связана с глобализацией. (Например, авторы работы Florence Jaumotte and Irina Tytell, «How Has the Globalization of Labor Affected the Labor Share in Advanced Countries?», IMF Working Paper, 2007, доказывают, что технологическое изменение было более важным, чем глобализация, особенно для зарплат малоквалифицированных работников). Но совсем недавно Пол Кругман утверждал, что влияние глобализации может быть больше, чем думалось прежде. «Trade and Inequality, Revisited», Vox, 15.06.2007; также см. его статью: «Trade and Wages, Reconsidered», Brookings Panel on Economic Activity, Spring 2008. Часть затруднений в том, что глобализация связана с меняющейся производительностью внутри Соединенных Штатов, ослаблением союзов и рядом других экономических и социальных изменений. Нет очевидного способа указать противное: какой бы был уровень неравенства, если бы у нас не было глобализации, но все остальное было таким же?


[Закрыть]. Представляется, что ситуация в Соединенных Штатах и Европе сейчас гораздо сложнее: в то время как технологические открытия, автоматизирующие производство, значительно сокращают предложение «хорошей работы» для среднего класса, глобализация создала открытый рынок, на котором, наравне с работниками одной страны, теперь действуют работники из-за границы. Оба фактора негативно влияют на уровень оплаты труда.

Так могут ли сейчас защитники процессов глобализации сказать, что каждый пожнет ее благодарные плоды? Теория говорит лишь о том, что такая ситуация вероятна: выигравшие могут компенсировать потери проигравших. Но никто не говорит, что они обязательно сделают это – они и не поступают подобным образом. Налоговая процентная ставка, которая призвана помочь проигравшим, по мнению верхушки, делает государство менее конкурентоспособным, а такого в ситуации конкурентной глобализации не может позволить себе ни одна страна. Глобализация сильнее всего ударяет по представителям низших слоев общества как прямо, так и косвенно, – если мы примем во внимание то, что расходы на социальную сферу, как правило, урезаются, а ставка налога носит прогрессивный характер.

В результате во многих странах (включая США) мы можем наблюдать ситуацию, когда глобализация потворствует развитию и без того растущего уровня неравенства. Я подчеркиваю, что проблема состоит именно в такой глобализации, с которой мы имеем дело. Азиатские страны получают огромные доходы от растущего экспорта (яркий пример – Китай) и при этом есть уверенность в том, что значительная часть этих доходов пойдет на содержание бедных, другая часть будет вложена в общественное образование, а еще часть – заново инвестирована в экономический сектор с целью создания новых рабочих мест. В других странах проигравшие проигрывают так же сильно, как выигрывают победители – доходы бедных фермерских кукурузных хозяйств в Мексике стремительно падают, так как субсидированные цены США снижают общий уровень цен на кукурузу на мировом рынке.

Во многих странах плохо функционирующая макроэкономика означает, что разрыв между уменьшением рабочих мест и их созданием крайне велик. Иллюстрацией подобных механизмов могут служить страны Европы и Соединенные Штаты в период после кризиса.

Среди главных выигравших в Соединенных Штатах и европейских странах можно назвать лишь тех, кто составляет верхушку. Соответственно, в числе проигравших оказываются представители среднего класса и низших слоев общества.