Текст книги "Рыцарь в сверкающих доспехах"

Глава 5

Войдя в комнату, где должен был провести ночь, Николас в ужасе отступил. Номер был маленький, с двумя узкими, жесткими даже на вид кроватями, без балдахинов и занавесей. Стены были расписаны мелкими голубыми цветочками. По здравом размышлении Николас решил, что бордюры и узоры покрупнее значительно скрасили бы обстановку.

Правда, в окно было вставлено чудесное, гладкое стекло, а по бокам висели занавески из цветной ткани. На стенах красовались картины в рамках, и, коснувшись одной, он ощутил под пальцами стекло, абсолютно прозрачное и почти невидимое. Одна из картин была весьма фривольного содержания: две обнаженные женщины, сидящие на покрывале рядом с двумя полностью одетыми мужчинами. Нет, не то чтобы Николасу картина не понравилась: просто немыслимо, чтобы такая постыдная штука выставлялась всем напоказ.

Он повернул картину лицом к стене.

Маленькая дверь открывалась в шкаф для белья. Полок там не было – только круглая палка, идущая от одной боковины до другой. На ней болтались такие же металлические штуки, на которых висела одежда в магазине. В комнате был еще один шкафчик, каких он раньше никогда не видел. В нем было полно ящичков!

Как ни старался Николас, верхушка шкафчика не поднималась. Он стал выдвигать ящички, удивляясь, как легко они ходят в пазах.

Немного погодя он поискал ночной горшок, но его нигде не было. Наконец он спустился вниз и вышел на задний двор, где долго и безуспешно обходил каждый угол в поисках туалета.

– Неужели все настолько изменилось за четыреста лет? – промямлил он, облегчаясь в розовые кусты. И хотя с молнией и крючками пришлось повозиться, но в конце концов все получилось. – Я вполне обойдусь и без ведьмы, – сказал он себе, возвращаясь в дом. Может, завтра он проснется и поймет, что это был всего лишь сон. Долгий, дурной сон.

Внизу никого не было, поэтому Николас заглянул в комнату с открытой дверью. Мебель в ней была целиком затянута тонкой вязаной тканью. Ни кусочка дерева на виду!

Николас присел на стул и словно погрузился в мягкое облако. На минуту закрыл глаза и подумал о матери и ее старых хрупких костях. Как бы она была счастлива сидеть на подобном стуле!

У одной стены стояли высокий деревянный письменный стол с табуретом. Николасу он показался знакомым. Рассматривая стол, он заметил петли и поднял крышку. Это оказался не стол, а что-то вроде клавесина. Но, коснувшись клавишей, он услышал совсем другие, более сильные и глубокие звуки. Ничего похожего на слабенькое бренчание, которое издавал клавесин. На крышке лежали ноты, которые тоже показались знакомыми. Николас сел на табурет, пробежал пальцами по клавишам, чтобы свыкнуться с непривычным тембром, и, сначала неуклюже, а потом все увереннее, стал играть.

– Прекрасно! Это было прекрасно!

Обернувшись, он увидел стоявшую позади хозяйку.

– «Лунная река» всегда была моей любимой мелодией. Как насчет регтайма?

Порывшись в ящичке маленького столика, на котором стояло растение странного вида, она вынула другие ноты.

– Это американская музыка. Мой муж был американцем.

Совершенно необычная мелодия какого-то Стинга сначала не давалась Николасу. Он не сразу сумел ее сыграть, но, как только схватил ритм, все пошло как по маслу.

– О господи, до чего же хорошо! – воскликнула женщина. – Да вы можете получить работу в любом пабе.

– Ах да, в таверне. Я подумаю, – улыбнулся Николас, вставая. – Мне вполне может понадобиться работа.

Голова внезапно закружилась, и Николас поспешно схватился за спинку стула.

– С вами все в порядке?

– Просто устал, – пробормотал Николас.

– Путешествия всегда изматывают. Вы издалека?

– О да. В нескольких столетиях отсюда.

– Я тоже так себя чувствую, когда устаю, – кивнула женщина. – Вам лучше подняться к себе и прилечь перед ужином.

– Вы правы, – тихо сказал Николас, направляясь к лестнице. Может, завтра он сумеет более связно поразмыслить о том, как вернуться домой. Или проснется в собственной постели, обнаружит, что все кончилось. Кончится не только ужас двадцатого века, но и кошмар, в котором он оказался, когда в последний раз был дома.

Добравшись до своего номера, он медленно разделся и повесил одежду так, как видел в магазине. Интересно, где сейчас ведьма? Вернулась в объятия своего любовника? Она достаточно могущественна, чтобы призвать его сюда через четыре столетия, так что, несомненно, сумеет заманить сбежавшего беднягу, тем более что между ними всего несколько миль.

Обнаженный Николас забрался в постель, лег на поразительно гладкие простыни, пахнувшие чистотой и свежестью, и укрылся не несколькими тяжелыми покрывалами, а одним пухлым, мягким и легким одеялом.

«Завтра», – подумал он, устало закрывая глаза. Завтра он будет дома.

Уснул Николас мгновенно и спал так крепко, как никогда раньше. И не услышал, как небеса разверзлись и пошел дождь.

Он сам не понял, что его разбудило. Должно быть, какой-то сон, от которого он стал лихорадочно метаться по постели.

Николас с трудом приподнялся и сел. В комнате было так темно, что сначала он не понял, где находится. Но стук дождя по крыше постепенно вернул ему память. Он пошарил на тумбочке в поисках свечи и огнива, но ничего не нашел.

– Да что это за место такое?! – воскликнул он. – Ни горшка, ни туалетов, ни свечей!

Продолжая ворчать, он резко повернул голову и прислушался. Кто-то звал его! Только голос. Ни единого слова. Он не разбирал своего имени, но в голосе ощущались отчаяние и мольба.

Конечно, это ведьма.

Николас поморщился. Может, в этот момент она нагнулась над котлом со змеиными глазами, бормоча проклятия и шепча его имя?

Ощутив притяжение ее зова, Николас понял, что нет смысла бороться. Он знал это так же ясно, как жил и дышал.

С огромной неохотой покинув теплую постель, он осознал, что перед ним стоит нелегкая задача: одеться в странные современные одеяния. Застегивая молнию, он обнаружил, что некоторые весьма чувствительные части тела так и норовят попасть в крошечные металлические зубы. Сыпля проклятиями, он натянул тонкую сорочку и ощупью выбрался из темной комнаты.

К его облегчению, в коридоре был свет. На стене висел закрытый стеклом факел, но огня не было видно. Странный светильник был заключен в круглый стеклянный шар. Ему хотелось получше рассмотреть новое чудо, но в окне сверкнула молния, и ужасающий раскат грома потряс дом. А вместе с громом еще отчетливее послышался зов.

Николас спустился вниз, прошел по пушистым коврам и оказался за дверью под проливным дождем.

Прикрывая лицо руками, он умудрился поднять глаза и увидел, что высоко над головой на длинных шестах висели такие же светильники, не гаснувшие под потоками воды. Вздрагивая от холода, мгновенно промокший насквозь Николас сунул нос в воротник. Эти современные одежды ни от чего не защищают! До чего, должно быть, крепки нынешние люди, если выживают при такой погоде без защиты от дождя!

Сражаясь с ветром, он шел по незнакомым улицам. Несколько раз он слышал странные звуки и тянулся за оружием, а потом проклинал себя за то, что забыл шпагу. Завтра он продаст еще несколько монет и наймет стражников для охраны. Кроме того, он вынудит женщину сказать ему правду о том, что она сделала, дабы заманить его в это странное место.

Одна улица сменяла другую. Несколько раз он свернул не туда. Потом остановился и прислушивался, пока снова не услышал плач, эхом отдававшийся в голове. Повинуясь зову, он оставил улицы с факелами на шестах, перешел границу деревни и очутился во мраке пустынной сельской местности. Несколько минут он шагал по дороге, прежде чем снова остановиться, прислушаться и стряхнуть дождевые капли с лица. Наконец Николас свернул направо и пересек поле. Перед ним вырос забор. Николас перебрался на другую сторону и продолжал идти, пока не уперся в маленький сарай. И почему-то сразу понял, что нашел ее.

Едва он распахнул дверь, как очередная вспышка молнии осветила внутренность сарая. Промокшая, дрожавшая от озноба девушка свернулась клубочком на охапке грязной соломы, безуспешно пытаясь согреться. И при этом горько плакала.

– Итак, мадам, – процедил Николас сквозь зубы, – вы ухитрились выманить меня из теплой постели. Что вам нужно от меня сейчас?

– Убирайтесь, – всхлипнула она. – Оставьте меня в покое!

Николас невольно восхитился ее стойкостью и гордостью. Ее зубы стучали так громко, что заглушали шум дождя: очевидно, она совсем замерзла.

Николас тяжело вздохнул, поняв, что зря злился. Будь она такой могущественной ведьмой, наверняка сумела бы наколдовать себе уютный ночлег.

Николас ступил в сарай с протекающей крышей, нагнулся и подхватил ее на руки.

– Не знаю, кто из нас более беспомощен, ты или я, – покачал он головой.

– Отпустите меня! – вскрикнула она, но сопротивляться не стала, положила голову ему на плечо и заплакала еще сильнее. – Я не смогла найти дешевую гостиницу. В Англии все так дорого, и я понятия не имею, где Роберт, и теперь придется позвонить Элизабет, а она посмеется надо мной, – выпалила она единым духом, хотя язык ворочался с трудом.

Николасу пришлось потрудиться, чтобы перелезть через забор с ведьмой на руках, но под конец все получилось. Он продолжал идти, а Даглесс продолжала плакать, обняв его за шею.

– Я везде чужая, – жаловалась она. – У меня идеальная семья, только я – черная овца. Все женщины нашей семьи вышли замуж за чудесных мужчин, только мне в жизни такие не встречались. Роберт казался мне прекрасной партией, но я не смогла его удержать. О, Ник, что мне теперь делать?

К этому времени они покинули поля и вновь оказались на мощеной дороге.

– Прежде всего, мадам, вам не стоит так меня называть. Я вовсе не Ник. Николас – да, Колин – возможно, только не Ник. А теперь, поскольку сама судьба нас свела, могу я узнать ваше имя?

– Даглесс, – прошептала она, прильнув к нему. – Даглесс Монтгомери.

– Что ж, хорошее, разумное имя.

Даглесс шмыгнула носом и на минуту перестала плакать.

– Мой отец преподает историю Средних веков и назвал меня в честь Даглесс Шеффилд. Знаете, той женщины, которая родила незаконного ребенка от графа Лестера.

– Она… что?! – осведомился Николас, остановившись.

Даглесс отстранилась и удивленно уставилась на него.

Дождь сменился легкой моросью, и лунного света оказалось достаточно, чтобы увидеть выражение его лица.

– Она родила ребенка графу Лестеру, – пролепетала девушка.

Николас немедленно поставил ее на ноги и окинул злобным взглядом. С волос обоих ручьями лилась вода.

– Кто такой граф Лестер?

Похоже, ему надоело притворяться!

Даглесс мило улыбнулась:

– Не стоило ли вам сделать вид, будто знаете его? – Не дождавшись ответа, она пояснила: – Граф Лестер сначала был Робертом Дадли, мужчиной, который так любил королеву Елизавету.

Лицо Николаса исказилось от ярости. Круто развернувшись, он зашагал прочь.

– Дадли – предатели и все до одного окончили жизнь на плахе! – бросил он через плечо. – А королева Елизавета должна выйти замуж за испанского короля. Заверяю, она не выйдет за Дадли!

– Тут вы правы. Но она не выйдет ни за Дадли, ни за короля Испании! – крикнула Даглесс и побежала следом, но, как назло, нога подвернулась, и девушка с воплем боли упала на асфальт, оцарапав коленки и локти.

Николас рассерженно обернулся.

– Женщина, от тебя не дождешься ничего, кроме неприятностей. Да ты и есть одна сплошная чертова неприятность! – рявкнул он, снова подхватив ее на руки. Даглесс попыталась что-то ответить, но, когда он велел ей молчать, она снова положила голову на его плечо и прикрыла глаза.

Он донес ее до пансиона, где остановился, и, открыв дверь, увидел хозяйку, сидевшую на стуле и явно ожидавшую постояльца.

– Вот и вы! – с облегчением воскликнула она. – Я слышала, как вы уходите, и сразу поняла: что-то неладно. Ах вы, бедняжки! Совершенно измучены! Почему бы вам не отнести ее наверх? И, пока она лежит в славной горячей ванне, я заварю вам чай и сделаю сандвичи. Кстати, мистер, я приносила вам ужин, но вы не ответили на стук. Вы, должно быть, спали.

Николас кивнул и стал подниматься наверх с Даглесс на руках. При этом он ухитрялся напрочь игнорировать ее. Хозяйка привела их в комнату, которую Николас не видел раньше. Здесь стояли белые обливные сосуды различного размера. Один напоминал корыто. Должно быть, это и есть ванна. Но нигде не видно ни ведер с горячей водой, ни горничных. Кто же наполнит эту большую ванну?

Он едва не уронил женщину, которую держал на руках, когда хозяйка повернула какую-то штуку над ванной и оттуда хлынула вода. Фонтан в доме?!

Николас потрясенно вытаращился на непонятное явление.

– Через минуту нагреется, – пообещала хозяйка. – Ее нужно раздеть и уложить в ванну. А я немедленно сбегаю за чистыми полотенцами. Кстати, судя по виду, вам тоже не помешает ванна, – заметила она с порога.

Николас понял достаточно, чтобы обдумать весьма привлекательную идею, и с интересом оглядел Даглесс.

– Даже не мечтайте! – предупредила та. – Пока я принимаю ванну, подождете у себя в номере.

Николас, улыбнувшись, поставил ее на ноги и огляделся.

– Что это за помещение?

– Ванная.

– Я вижу лохань, но как насчет этого предмета? И этого?

Даглесс сразу забыла, что стоит перед ним в мокрой одежде. Она думала, что он разоблачил себя, когда притворился, что почти ничего не знает о Роберте Дадли, но вскоре поняла, что ошиблась. Конечно, нужно справиться у отца насчет дат, но она и без этого знала, что в 1564-м, в том году, из которого явился мужчина, Роберт Дадли еще не был графом Лестером.

И вот теперь этот же мужчина в льнущей к великолепному телу одежде спрашивал у нее, что такое унитаз и раковина. Она едва удержалась, чтобы не спросить, чем он пользовался, когда не знал, где находится туалет. Ну разумеется, он все знал. Должно быть, усердная учеба окончательно расстроила его мозги.

Она объяснила назначение раковины, после чего с багровым от смущения лицом рассказала про унитаз и подняла и опустила крышку.

– И никогда, никогда не оставляйте крышку поднятой, – велела она, чувствуя себя так, словно, обучая единственного мужчину этой простой вещи, действует от лица всех женщин.

Но тут вернулась хозяйка с полотенцами и цветастым хлопковым халатом.

– Я заметила, что у вас не так много багажа, – начала она, явно намекая на то, что хотела бы знать, почему у парочки совсем нет вещей. – Обычно у американцев так много чемоданов!

– Потеряны в аэропорту, – быстро ответила Даглесс. Может, хозяйка решила, что Николас тоже американец и этим объясняется его странный акцент?

– Я так и подумала, – кивнула хозяйка. – Сейчас принесу чай и оставлю его на столе в коридоре, если согласны. А пока спокойной ночи.

– Да, спасибо, – пробормотала Даглесс. Дверь за хозяйкой закрылась, и Даглесс поспешила выпроводить Николаса: – Вы тоже можете идти. Я не задержусь.

Николас с улыбкой, словно наслаждаясь нервозностью девушки, вышел, и Даглесс немедленно скользнула в горячую воду, легла и закрыла глаза. Локти и коленки сразу защипало, зато она быстро согрелась.

Интересно, как же он нашел ее?

Оставив Николаса в пансионе, она обошла всю деревню, безуспешно пытаясь найти ночлег за тридцать фунтов. Все дешевые гостиницы были битком набиты. Она потратила шесть фунтов на обед в трактире и пошла сама не зная куда, думая, что, возможно, сумеет добраться до другой деревни и найти убежище, пока не стемнело. Но тут начался дождь, вокруг царил непроглядный мрак, и Даглесс только и сумела, что отыскать убогий сарай, стоявший посреди поля. Сначала она свернулась калачиком на грязной соломе и быстро заснула, но проснулась от собственного плача. Впрочем, в последние двадцать четыре часа плач казался ее нормальным состоянием.

И тут появился он. По правде говоря, Даглесс не удивилась. Ей казалось совершенно естественным, что он знал, где ее найти, и ради нее вышел под дождь. И даже то, что он нес ее на руках, ничуть не удивило девушку.

Когда вода остыла, Даглесс вышла из ванной, вытерлась, накинула халатик и подошла к зеркалу. Ни следа косметики, а волосы… лучше об этом не думать. Трудно сделать что-то с собственной внешностью, не имея даже расчески.

Она смущенно постучала в полуоткрытую дверь спальни. Николас в одних мокрых брюках появился на пороге.

– Ванна в вашем распоряжении, – объявила она, пытаясь улыбнуться и вести себя так, словно ситуация была самой обычной. Но теперь его лицо было жестким.

– Ложись в постель и не смей вставать, – приказал он. – Не желаю снова бегать за тобой в темноте.

Она кивнула, и Николас вышел, закрыв за собой дверь. На столе стоял поднос с остатками еды и чайником.

– Он ничего не оставил мне, – пробормотала она, в то же время думая, что она ничем не заслужила его доброты. Сколько он натерпелся из-за нее!

Но в чайнике набралось чая на целую чашку, и на тарелке лежал сандвич с цыпленком. Даглесс благодарно усмехнулась и, быстро проглотив сандвич, запила чаем и легла на вторую кровать. Они поговорят, когда он вернется. Она спросит, откуда он узнал, где ее искать, и как нашел в темноте, под проливным дождем.

Сейчас он придет, и они все выяснят…

Даглесс закрыла глаза всего на минутку, а когда открыла, оказалось, что уже утро. В лицо били яркие солнечные лучи. Девушка сонно пошевелилась, приподнялась…

У окна, спиной к ней, стоял мужчина. Из всей одежды на нем было только маленькое белое полотенце, завязанное на бедрах. Даглесс, словно во сне, отметила, что мускулистый торс переходил в узкую талию и такие же мускулистые бедра. И не сразу сообразила, кто это; только через несколько секунд вспомнила все: от первой встречи в церкви, когда он приставил к ее горлу шпагу, до прошлой ночи, когда он нашел ее в сарае и понес сквозь дождь.

Услышав легкий шум, Николас обернулся.

– Ты проснулась, – бесстрастно заметил он. – Вставай скорее, нам много нужно успеть.

Поспешно вскочив, Даглесс увидела, что он тоже собирается одеваться… в ее присутствии.

Схватив помятую одежду, Даглесс ретировалась в ванную. Натянула юбку, порванную блузку, посмотрелась в зеркало… и едва не заплакала снова. Выглядела она ужасно. Глаза по-прежнему красные, вместо волос спутанная, мелкозавитая грива, и ничего поделать невозможно! Это можно исправить разве что в дорогом салоне красоты!

Глядя в зеркало, она подумала, что, если бы всем женщинам приходилось предстать перед миром с лицом, данным им Господом, количество самоубийств среди слабого пола подскочило бы до неимоверной цифры!

Но что поделать?!

Даглесс гордо выпрямилась и, выйдя из ванной, едва не столкнулась с Николасом. Похоже, тот ожидал ее в коридоре.

– Сначала мы поедим, мадам. Потом потолкуем, – велел он, словно подначивал вступить в спор.

Даглесс молча кивнула и, обогнав его, стала спускаться в маленькую столовую.

Войдя в комнату, она улыбнулась и вспомнила отрывок статьи из путеводителя. Там говорилось, что в Англии с удовольствием можно съесть только завтрак и выпить чаю. Все остальное несъедобно.

Когда они уселись за маленький столик, хозяйка принялась приносить блюда с едой: пышный омлет, три вида хлеба, бекон, не уступающий лучшей американской ветчине, жареные томаты и картофель, золотистую копченую рыбу, сливки, масло и джем. Посреди стола стоял большой красивый фарфоровый чайник с уже заваренным чаем.

Изголодавшаяся Даглесс ела, пока не поняла, что больше не может проглотить ни кусочка. Но куда ей было до Николаса! Он уничтожил почти всю еду, которая стояла на столе. Случайно обернувшись, Даглесс поймала любопытный взгляд хозяйки, пристально наблюдавшей за постояльцем. Он ел ложкой и пальцами, пользуясь ножом, чтобы разрезать бекон, и ни разу не дотронулся до вилки.

Закончив есть, он поблагодарил хозяйку, взял Даглесс за руку и повел на улицу.

– Куда мы теперь? – спросила она, проводя языком по зубам. Почистить их было нечем, и она ощутила неприятный налет. Кроме того, голова ужасно чесалась.

– В церковь, – пояснил он. – Там мы сумеем составить план.

До церкви они добрались быстро. Николас остановился только раз, чтобы поглазеть на небольшой грузовик-пикап. Даглесс принялась было рассказывать о фургонах для перевозки скота и грузовых фурах, но тут же передумала. Не станет она участвовать в его игре!

Старая церковь была открыта и пуста, и Николас подвел ее к скамье, стоявшей под прямым углом к надгробию.

Даглесс молча наблюдала, как он подошел к скульптуре и провел ладонью по дате и имени.

Наконец он отвернулся, сцепил руки за спиной и принялся вышагивать взад-вперед.

– Насколько я понимаю, мистрис Монтгомери, – начал он, – мы нуждаемся друг в друге. Я свято верю, что Господь с какой-то целью свел нас обоих.

– А я думала, это все мои чары, – бросила она шутливо, хотя в душе была рада, что он больше не считает ее ведьмой.

– Да, ты права, сначала я так считал, но не сомкнул глаз с той минуты, когда ты позвала меня сквозь дождь. Поэтому у меня было время поразмыслить над случившимся.

– Я позвала? – удивилась она. – Да я даже не думала о вас и уж тем более не звала. И могу заверить, что в этом поле не было ни одного телефона, а голос у меня не настолько громкий, чтобы вы меня услышали.

– Тем не менее ты меня позвала. Твой плач меня разбудил.

– О, теперь я понимаю, – рассердилась девушка. – Все сводится к вашей уверенности в том, что я непонятным образом, сотворив некий фокус-покус, вызвала вас из могилы. Больше мне этого не вынести. Я ухожу!

Она решительно встала, но не успела сделать ни шага. Николас оказался перед ней и, положив одну руку на высокую спинку скамьи, словно пригвоздил ее к сиденью.

– Мне все равно, веришь ты или нет, – проговорил он, приблизив к ней лицо и угрожающе сдвинув брови. – Вчера утром я проснулся в году 1564-м от Рождества Господа нашего, а сегодня…

– Тысяча девятьсот восемьдесят восьмой.

– Да. Прошло больше четырехсот лет. И ты, ведьма, ключ к моему пребыванию здесь, да и к возвращению тоже.

– Даю слово, я бы отослала вас назад, если бы могла, – процедила она сквозь зубы. – У меня и без вас полно проблем.

Он нагнулся так низко, что носы их почти соприкасались. От него словно исходила жаркая волна гнева.

– Боишься? Не смеешь сказать, что именно ты должна позаботиться обо мне? А ведь я нашел тебя в какой-то дыре и спас посреди ночи!

– Это было всего один раз, – слабо пробормотала Даглесс, откинувшись на спинку скамьи. – Ладно… каким образом вы услышали, что я… нуждаюсь в помощи?

Он убрал руки со скамьи и вернулся к надгробию.

– Между нами существует связь, – тихо заметил он. – Может, она кощунственна и не угодна Богу, эта связь, но она есть. Твой зов пробудил меня в ночи. Я не слышал слов, но все же отчетливо понимал, что ты меня зовешь. Различил же я твой голос! Поэтому и пошел искать тебя.

Даглесс немного помолчала. Очевидно, он говорит правду, потому что иначе никак невозможно объяснить, каким образом ему удалось ее найти.

– Хотите сказать, что между нами есть нечто вроде телепатии?

Он ответил недоуменным взглядом.

– Телепатия – это передача мыслей на расстояние. Есть люди, способные читать мысли других.

– Возможно, – кивнул он, оглядываясь на надгробие. – Только, по-моему, это не столько мысли, сколько… необходимость. Я услышал, что необходим тебе.

– Мне никто не нужен, – упрямо пробормотала Даглесс.

– В таком случае не понимаю, почему ты до сих пор не в доме своего отца. Я еще не встречал женщины, которая так нуждалась бы в заботе и присмотре.

Даглесс снова попыталась встать, но под взглядом Николаса послушно опустилась на место.

– Ладно, вы слышали мой «зов». И что, по-вашему, это означает?

Николас снова заложил руки за спину и забегал по церкви.

– Я пришел в это время и это странное место, где все происходит так быстро, и верю, что только ты поможешь найти ответ, почему я здесь.

– Не могу, – поспешно ответила Даглесс. – Мне нужно найти Роберта и отобрать мой паспорт, иначе я не попаду домой. Хватит с меня такого отдыха! Еще одни сутки вроде вчерашних, и можно сразу заказывать надгробие и для меня.

– Мои жизнь и смерть всего лишь предмет для твоих шуток, но я держусь иного мнения, – спокойно ответил Николас.

Даглесс в отчаянии воздела руки к небу:

– Хотите, чтобы я вас пожалела, потому что вы мертвы? Но вы не мертвы. Вы здесь и живы.

– Нет, мадам, я лежу тут, – покачал он головой, показывая на могилу.

Даглесс на секунду откинула голову и прикрыла глаза. Ей нужно убраться отсюда. Прямо сейчас. И скорее всего следует попросить кого-то о помощи. Но честно говоря, она не может сделать ничего подобного. Какова бы ни была истинная история этого человека, пусть она не верит, что он явился из другой эры, сам-то он считает именно так! Кроме того, она обязана ему спасением вчерашней ночью.

– Так что вы задумали? – тихо спросила она, глянув на него.

– Я помогу найти твоего любовника, но за это ты поможешь мне понять причину моего появления здесь.

– Но как вы поможете мне найти Роберта? – удивилась она.

– Я могу кормить, одевать тебя и давать ночлег, пока он не будет найден, – немедленно парировал он.

– Ах, это… как насчет теней для век? Ладно-ладно, шучу. Итак, предположим, мы найдем Роберта. Каким же образом я помогу вам найти… э-э… обратный путь?

– Прошлой ночью ты говорила мне о Роберте Дадли и королеве Елизавете. Похоже, ты знаешь, за кого выйдет наша юная королева.

– Она ни за кого не выйдет и войдет в историю как королева-девственница.

– Нет! Этого не может быть! Ни одна женщина не может править без мужа!

– А вот ей это прекрасно удалось! Она слывет одной из самых мудрейших монархинь в мировой истории. Именно Елизавета сделала Англию самым могущественным государством в Европе того времени…

– Это действительно так?

– Мне можете не верить. Но есть еще и история.

Николас немного подумал.

– История… да. Все, что случилось со мной и моей семьей, – всего лишь история. Возможно, где-то сохранились записи о моей судьбе.

– Понимаю, – улыбнулась Даглесс. – Думаете, что посланы в будущее узнать что-то? Как интригующе! То есть было бы интригующе, если бы вас действительно послали в будущее. Но поскольку этого не может быть, значит, быть не может.

Он ответил знакомым озадаченным взглядом, очевидно не поняв, о чем она.

– Может, ты что-то знаешь и я должен услышать это от тебя? – спросил он, подходя ближе. – Что известно людям вашего времени о королевском декрете против меня? Кто сказал ей, что я собираю армию, чтобы свергнуть ее? Это может быть где-то записано?

– О да. Мой отец ужасно рассердился, когда прочел где-то, что у Елизаветы Первой был незаконный ребенок. Он сказал, что каждый день ее жизни был задокументирован и никак невозможно, чтобы она скрылась от придворных и тайно родила. – В продолжение всей речи Николас так пристально смотрел на нее, что она улыбнулась: – У меня идея. Почему бы вам не побыть здесь, в этом времени? Зачем вообще возвращаться? Уверена, что вы сумеете найти работу. Вы смогли бы преподавать историю елизаветинского времени. Или смогли бы вести исследования и писать. Кроме того, после продажи ваших монет вам будет на что жить, особенно если правильно вложить деньги. Мой отец или дядя Джей Ти сумеют вам помочь. Оба много знают о деньгах.

– Нет! – свирепо прошипел Николас, сжав правой рукой левую. – Я должен вернуться в свое время. На карту поставлена моя честь и будущее Стаффордов. Если я не вернусь, они станут заложниками моей трусости.

– Заложниками? – переспросила Даглесс, вздрогнув.

Она достаточно разбиралась в истории Средних веков, чтобы иметь некоторое представление, о чем он говорит.

– Обычно король или королева конфискуют поместья дворянина, когда его обвиняют… – Она осеклась. – В государственной измене. В Средние века поместья отбирали у изменников. А их самих… – Она прерывисто вздохнула. – Как… как вы умерли?

– Полагаю, я был казнен.