Текст книги "Глобальный хаос. Возвращение России и кризис Запада. Прощай, Россия!"

Глобальный хаос
Возвращение России и кризис Запада. Прощай, Россия!
Джульетто Кьеза

© Джульетто Кьеза, 2017

ISBN 978-5-4490-0401-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть первая11
  Перевод Елены Исуповой. Сноски в первой части расположены внизу страниц.


[Закрыть]. Возвращение России и кризис Запада

«Прощай, Россия» двадцать лет спустя

Кто-то, наверно, спросит себя, почему я снова публикую эту книгу, когда после её первого издания в России и в Италии прошло около двадцати лет. Я сам долго колебался. Но теперь, когда международная ситуация так обострилась и после того, как я перечитал недавно несколько отрывков, написанных тогда, и обдумал их в свете всего происшедшего потом, я убедился, что будет полезно снова предложить их вниманию итальянских (и русских) читателей.

Но хочу сразу предупредить более молодых читателей – из поколения, следующего за этими событиями, – что в книге, которую они держат в руках, нет никаких изменений по сравнению с тогдашней. Я хотел, чтобы вся история была изложена так, как я её тогда увидел и рассказал. Таким образом тот, кто захочет и будет в состоянии, сможет найти также и ошибки в интерпретации событий, которые я совершил (мне кажется, я могу сказать, что их очень немного), и в предсказаниях, которые мне тогда казалось необходимым сделать, покидая твёрдую почву хроники и рискуя вступить на опасную, конечно, почву прогнозов. Единственное изменение, которое я себе позволил, – подчеркнуть некоторые пассажи, выделив их в тексте22
  Вы найдёте эти абзацы, выделенные жирным шрифтом, во второй части книги. – прим. авт.


[Закрыть]. Как правило, это те места в книге, в которых выражены мысли, тогда явно шедшие против течения мейнстрима, – и западного, но также и русского мейнстрима той эпохи. Так, я думаю, молодому читателю легче будет найти те темы этого памфлета, которые вызывали наибольшую полемику. Термин «памфлет» мне кажется точным. Речь шла (и идёт) именно о памфлете. Но не только. Позиция автора этой книги – это позиция возмущённого, удивлённого наблюдателя – иностранца, но при этом принимавшего горячее участие в событиях, при которых он присутствовал. Это стремление распутать клубок предстоящей трагедии, которой можно было бы избежать, имея хоть немного благоразумия, и последствия которой не могли не быть всемирными. Я наблюдал за явными иллюзиями и ложью тех, кто её подготавливал, за подлостью и глупостью, из которых они были сотканы. Наблюдал, не строя, со своей стороны, иллюзий, и за тем, как «из-за границы» поддерживались, подсказывались, навязывались варианты, которые были выгодны «загранице», чтобы «заграница», а не русские, могла пожинать плоды грабежа, которые она предвкушала заранее.

Поэтому эта работа – слишком «страстная», чтобы её можно было определить как «историческое сочинение»: она слишком далека от мудрой холодности беспристрастного наблюдателя. Однако – я в этом убеждён, – результатом моей тогдашней работы над хроникой тех десяти лет стало то, что в этой хронике проявился – и остался запечатлённым– отрезок истории. Если бы не было книги «Прощай, Россия», теперь было бы трудно, если не невозможно, восстановить в деталях то, что тогда происходило. Факт, что эта книга, написанная иностранцем, была единственной за целое десятилетие систематической хроникой этих событий. Никто из русских не попробовал взять на себя такую же задачу – в то время, одновременно с самими событиями. Потребовалось несколько лет, чтобы начали появляться реконструкции, воспоминания, часто продиктованные жаждой реванша, мести победившим противникам или жаждой какого-то спасительного самооправдания, подписанные некоторыми из главных действующих лиц, появлявшихся на той сцене. Но полного видения общей картины той контрреволюции, зрелого, объективного и бесстрастного, ещё не было. И это легко объяснить. Раздирание страны, в котором активно участвовали, иногда с совершенным и безответственным легкомыслием, многие русские интеллектуалы, писатели, артисты, совершалось in corpore vili, то есть на плечах народа – бессознательного, которым манипулировали именно потому, что он был бессознателен. Рассказывать правду было не легко, и особенно – тем, кто во всём этом участвовал. Ещё и сегодня не окончен спор об ответственности русской интеллигенции за трагедию, которую пришлось пережить русскому народу.

Некоторые мои «предсказания» не сбылись. Добавляю сейчас: «к счастью». Самое важное из них было неявно высказано в названии: «Прощай, Россия». В итальянском языке слово «прощай» («addio») имеет решительное, окончательное значение. То же значение оно имеет и в России. Хочу только заметить, что это название – не моё личное прощание с Россией. Напротив, я хотел с грустью сказать, что это Россия говорит «прощай» себе самой и своей истории. Это предсказание, к нашему общему счастью, не оправдалось, как мы видим теперь, и Россия, когда я пишу эти строки, вернулась или возвращается к самой себе.

Учебник политологии

Читая те страницы, можно легко понять одну вещь: конец Советского Союза – конец неизбежный, потому что только страна, уже разрушенная психологически и морально, могла так поддаться соблазну, чтобы отдать целое общество в руки нового класса гангстеров без всякого сопротивления, – был результатом влияния разных факторов, из которых внешний был не менее важен, чем внутренний. Падение такого гиганта, как бы он ни был ослаблен внутренне, было возможно только под влиянием могущественных внешних сил. Теперь те же самые силы решили повторить попытку в планетарном масштабе – после того, как отдали себе отчёт, что гигант снова поднимает голову. И делают это, больше не используя ни обольщение Голливуда, ни превосходство своего рынка, но обманом, устраивая общественные, политические, экономические потрясения, используя насилие, войну. Можно себе представить, насколько легче организовывать смену режимов, государственные перевороты, диверсии, провокации в небольших странах, неспособных защитить себя. В этом смысле книгу «Прощай, Россия» можно рассматривать как учебное пособие, которое помогает научиться понимать глубинный смысл событий, о которых победители рассказывают так, что побеждённые не могут их даже увидеть, а тем более – осмыслить.

Те же, кто, почувствовав любопытство, захочет скорых выводов, минуя подробное описание катастрофы, могут сразу перейти к предпоследней главе – «Заключение», которую я написал примерно через два года после выхода русского и первого итальянского издания книги «Прощай, Россия». Это заключение более суровое и трагическое, чем то (тоже неутешительное), которое завершает первое итальянского издание (второго русского издания этой книги не было). В этом заключении надежды на какое бы то ни было «русское возрождение» были сведены к минимуму, я думал, что их почти нет, видя полное отсутствие ума и достоинства, отличавшее русскую политическую жизнь на исходе ХХ века. Эта политическая жизнь была полностью «колонизированным» пространством. И тогда я не видел больше никакой возможности освобождения.

В этом «заключении» я, однако, увидел и описал в общих чертах месть истории, которая вот-вот должна была поразить торопливых и радостных победителей первого раунда (в действительности – не первого, а только звена в длинной цепи нападений Запада на «остальной мир» и с особенной враждебностью – именно на Россию). Я видел, что на этот мир готова обрушиться буря сокрушительной силы – именно потому, что западные страны совершенно неспособны заметить явные признаки своего скорого упадка. Это предчувствие оправдалось. И оно мне позволило быстрее и лучше понять, что произошло 11-го сентября 2001 года. Неоконы – так называют многочисленных представителей самого влиятельного и агрессивного сектора американской элиты, проникнутых воинственным сионизмом, – организовали «мировой государственный переворот», задумав и совершив «невообразимый» террористический акт против самой Америки. Настолько «невообразимый», что и теперь, через пятнадцать лет, большей части политических комментаторов мирового мейнстрима ещё не приходит на ум никакого другого объяснения, кроме того единственного, которое вообразили себе – именно вообразили – его создатели. Политические комментаторы так же, как и ни о чём не ведающие массы мировой общественности – в первую очередь те, кто живёт в «обществе спектакля»33
  Общество спектакля – термин французского мыслителя Ги Дебора (1931—1994). Концепцию общества спектакля Дебор развивает в одноимённой работе (1967 г.) – прим. пер.


[Закрыть] и кого это общество лишило способности рассуждать, – не могли понять, а тем более – настаивать на этом, противореча другим, – что реальность, которая представлялась их глазам, была изменена до неузнаваемости с помощью совершенно новых сценических приёмов, ошеломляюще сложных, подкреплённых современной техникой и новыми технологиями. Это был не первый раз, когда политическая и военная акция устраивалась под «фальшивым флагом», таким образом, что ни пострадавшие от неё, ни даже непосредственные исполнители, ни те, кто наблюдал её вблизи или издали, не могли понять, кто эту акцию на самом деле организовал. Но в этом случае те, кто её задумал, не только руководствовались задачей «планетарного масштаба»: они были первыми и единственными, кто применил технологию, необходимую для её решения и для того, чтобы замаскировать саму эту задачу и её истоки.

11-е сентября 2001-го

Должен сказать, что эти рассуждения проистекли из моего первого ощущения. Это было ощущение, что официальная версия о девятнадцати арабах-угонщиках, руководимых Усамой бен Ладеном, сразу же проникшая во все СМИ мирового мейнстрима, не выдерживает критики – именно потому, что весь этот «спектакль» не мог быть плодом «другого века», другой цивилизации, другой культуры. Здесь явно был виден «фабричный знак» западной цивилизации, общеизвестной и яркой особенностью которой стало пристрастие к зрелищам; которая изобрела все инструменты психологической манипуляции; где все техники общественного обмана с большим успехом применялись уже не одно десятилетие; где производились самые утончённые эксперименты с подделкой образа и звука; где были на вооружении все возможности контроля за коммуникациями, какие дают цифровые технологии. Всё это, конечно, наше. И, если хорошо подумать, поразительно, что такой проницательный аналитик системы манипуляции массами, как Ноам Хомски, мог не заметить этого «фабричного знака» на образах, в которых нам предстаёт 11-е сентября.

Используя терминологию, которая властно входит в геополитический обиход с начала «рокового» 2017-го (почему я использую определение «роковой» – объясню позже), я сказал бы, что «гибридная война» началась именно 11-го сентября 2001 года. Её окрестили «борьбой с международным терроризмом». С тех пор мы ежедневно подвергаемся «радиоактивному излучению» этого спектакля, который, по словам самих его авторов или, может быть, статистов, должен продлиться «целое поколение» (слова Джорджа Буша-младшего, президента Соединённых Штатов, или, как определённо сказал Дональд Рамсфельд, тогдашний министр обороны, пятьдесят лет). Спектакля, который рискует перейти в настоящую войну, мировую, ядерную, решающую для судьбы экосистемы, в которой мы живём и которой составляем часть.

Дерзость этой группы личностей, называемых неоконами, и решительность, с которой они действовали, объясняется тем, что они сделали (думаю, с трудом и с большим беспокойством) тот же анализ, которым занимался я, когда размышлял над судьбой России. Я прошёл этот путь, основываясь на очень неполных данных, дополненных интуицией, случайными сопоставлениями, анализом психологии победителей, который можно было сделать, наблюдая за их поведением. Я основывался на своём политическом и журналистском опыте, накопленном как раз тогда, когда я работал внутри империи-противника, хотя и побеждённой, но остававшейся мировой наблюдательной площадкой, на тот момент не имевшей себе равных. Я ясно слышал сигналы тревоги, которые исходили именно изнутри самого Запада. Сигналы необъяснимые, если думать, что Соединённые Штаты, ведущая страна Запада, не имеют противников, с которыми они не могли бы справиться.

Но тогда возникал вопрос: отчего эта тревога? У «хозяев мира» (этот термин, Masters of the Universe, принадлежит Полу Кругману)44
  Пол Кругман (род. в 1953 г.) – лауреат Нобелевской премии по экономике (2008 г.). – прим. пер.


[Закрыть] было гораздо больше данных, чем могла собрать немногочисленная компания, к которой я отношу и себя, – компания тех, кто терпеливо измеряет политическую температуру планеты. «Хозяева мира» или, лучше сказать, интеллектуалы-неоконы, которые понимают и интерпретируют их желания, не только собирали данные: они произвели проницательный, реалистический анализ, готовясь к тому, что им придётся иметь дело с чем-то, что не поддаётся их контролю или скоро выйдет из-под него. К концу 90-х годов, – именно тогда, когда Россия сдалась и они наслаждались своим триумфом, – они отдали себе отчёт, что как раз сейчас очень быстро набирает силу один – или даже не один – их потенциальный противник. Соединённые Штаты сами немало помогли становлению своих потенциальных врагов и даже сыграли в нём решающую роль. Это их глобализация вдохнула огромную энергию в искусственные механизмы, которые движут мировой экономикой: долг, потребление, рекламу. Перечисленные факторы привели к ясному и недвусмысленному результату. Учитывая его демографическое, индустриальное, технологическое, коммуникационное, военное развитие, Китай, по этим расчётам, должен был стать к 2017-му году не только антагонистом, но и главной опасностью, угрожающей господству Империи, или, иначе говоря, серьёзной глобальной угрозой национальным интересам Соединённых Штатов Америки.

Документ, в котором были резюмированы эти идеи, стал плодом долгой и сложной подготовки и в 1998-м году лёг на письменный стол тогдашнего президента Билла Клинтона. Клинтон его отверг, может быть, потому что не понял, будучи занят решением более насущных задач, например, – как открыть американским банкам ещё более широкие возможности для экспансии по всему миру. Полное понимание хода мировых дел и опасности, которой подвергалась Империя, ещё не было возможно. Неоконы опередили время больше чем на десятилетие. Но они не могли терять времени. Они хорошо понимали, что им необходимо действовать как можно скорее. Они не могли допустить, чтобы долгие раздумья их мажордомов помешали им достигнуть намеченных целей. Поэтому они убрали с дороги препятствие и привели к власти более удобную марионетку (причём, не заботясь о соблюдении формальностей, прибегли к помощи Верховного Суда)55
  В 2000 году на президентских выборах в США главными претендентами на пост президента были Джордж Буш и Альберт Гор. Победа Буша была очень спорной, группа членов Конгресса США доказывала, что на выборах имела место фальсификация. Окончательный результат выборов зависел от пересчёта голосов во Флориде, который был остановлен решением Верховного Суда. – прим. пер.


[Закрыть]. Этот документ, конгломерат их идей и страхов, назывался «Проект нового американского века» – «Project for the New American Century» (PNAC). Достоянием общественности он стал только после 11-го сентября 2001 года, то есть уже после того, как самая зрелищная часть этого проекта воплотилась в действительность, и когда президентом был Джордж Буш-младший.

Важное место в умах его авторов занимала победа над Россией – когда они совместно составляли свой проект, для них это уже был совершившийся факт, и эта победа стала важным элементом их общего взгляда на состояние мира. Конец Советского Союза был для них главной отправной точкой, аксиомой, на которой основывались все их последующий расчёты. Следующим препятствием, которое уже вырисовывалось на горизонте, был Китай. Они понимали – не соглашаясь с предсказанием, сделанным в 1987 году Бжезинским, – что «втянуть» Китай в западную систему власти будет очень трудно, если не невозможно. В любом случае для этого не было времени, потому что подошли сроки, когда должны были исполниться слишком оптимистические предсказания западных и в частности американских аналитиков. Согласно этим предсказаниям, в политическую жизнь Китая, ставшего капиталистическим (по упрощённой схеме «капитализм = американская демократия»), должны были войти демократические процессы, а потом Китай потряс бы гигантский социальный кризис, который бы вылился в демократическую революцию, такую же, как та, которая разрушила Советский Союз, и это позволило бы Империи покорить противника. Догма о тождестве капитализма и либеральной демократии, на которой с самого начала строили свои рассуждения либеральные экономисты, как оказалось, не работала (во всяком случае, не сработала тогда, когда было нужно) в случае с Китаем. С другой стороны, существовал серьёзный риск, что Китай, расширяя своё присутствие на мировом товарном и финансовом рынке с головокружительной быстротой, станет живым доказательством конца Империи, т. к. Империя – только до тех пор Империя, пока не станет очевидным, что кто-нибудь может не подчиняться её приказам.

Поэтому лаборатория Империи поспешила изобрести эликсир долголетия, который сохранил бы спокойствие хозяев мира. Важным химическим компонентом этого эликсира была стратегия превентивного применения силы. Сразу после крушения Советского Союза, как раз в 1990 году, правые радикалы начали составлять список приготовлений. Этот список получил название «Руководство по планированию обороны» – «Defense Planning Guidance» (DPG). Его авторы носили имена, которые мы неоднократно слышали с 1990-го до 2001-го года и позже: это Пол Д. Вулфовиц, И. Льюис Либби и Эрик С. Эдельман. Первый стал человеком номер два в Пентагоне, то есть заместителем Дональда Рамсфельда; второй станет главой администрации вице-президента Дика Чейни; третий – советником Джорджа У. Буша по внешнеполитическим делам. Новая философия Империи, которую усвоил Капитолий после гибели «красного врага», была создана именно этими тремя мыслителями. И она выражала сущность тех изменений, которые мы наблюдали в это первое десятилетие ХХI века. Эта философия кратко изложена в виде трёх тезисов, предельно ясно сформулированных: а) не допускать доминирования каких бы то ни было враждебных сил в тех регионах планеты, ресурсы которых существенны для Соединённых Штатов тем, что могут помочь им нарастить свою силу; в) подавлять любую попытку индустриально развитых стран поставить под сомнение лидерство Америки; с) пресекать возникновение какого бы то ни было глобального конкурента в будущем.

Не допускать, подавлять, пресекать: Никколо Макиавелли в краткой и прагматичной англосаксонской версии. В более грубых выражениях: все ресурсы – наши; всё, что нам нужно, мы возьмём себе; нет союзников, а есть подчинённые – это касается и наших индустриально развитых партнёров (то есть других западных стран). Тех, кто осмелится хотя бы усомниться во власти Империи, нужно «подавлять». Любыми средствами. Мы никому не позволим выделиться из общей массы.

Заявление, конечно, революционное. Его авторы, разумеется, сознавали силу Америки, понимали её позицию абсолютного лидера, но помнили также и о формальных обязательствах, которые Империя должна соблюдать, находясь в условиях официального мира со всеми. И о необходимости уважать церемониал либеральной демократии и международной законности. Другими словами, нужно было помнить – в то же время применяя грубую силу против любого, кто осмелится подвергнуть сомнению власть Империи, – что от объявления войны всему миру до того исторического момента, когда на земле воцарится мир (потому что она превратится в пустыню, где не с кем будет воевать), всё-таки ещё нужно пройти определённый путь. Только человечество, состоящее из одних рабов, могло бы согласиться с таким заявлением без возражений. Тот же Бжезинский, один из самых авторитетных членов команды неоконов, поспешил напомнить, что человек с улицы, даже если его превратить в быка, будет сопротивляться, если его поведут к мяснику, во всяком случае, если какая-нибудь информация об этом достигнет его зрения и обоняния.

Тем временем – учитывая, что времени на подготовку не оставалось, – можно было разыграть карту страха. Можно было добиться согласия общества на свои действия, если удастся создать «чудовищную непосредственную угрозу для масс». Эта идея была предложена вниманию экспертов в знаменитой книге, озаглавленной «Великая шахматная доска» («The Grand Chessboard»). В 1997 году, то есть на год раньше финансового кризиса 1998-го, когда существующий порядок начал зловеще поскрипывать, и четырьмя годами раньше 11-го сентября 2001 года. Совет Бжезинского был принят во внимание. В частности, составителями документа «PNAC», в котором было сказано, что было бы нужно «катастрофическое событие-катализатор, похожее на новый Пёрл-Харбор66
  Курсив наш (прим. авт.). Rebuilding America’s Defenses, стр. 67. Текст можно проверить по следующей ссылке: www.informationclearinghouse.info/pdf/RebuildingAmericasDefenses.pdf – прим. авт.


[Закрыть]». Такая тактическая хитрость позволила бы склонить на свою сторону не только общественное мнение американцев и других западных народов, которые тогда можно будет запугать, но и всех властных кругов стран-союзниц, у которых тогда тоже можно будет «подавить» всякое желание действовать по собственному разумению. 11-е сентября 2001 года стало моментом, когда возник великий западный союз, сплотившийся против нового общего врага – терроризма. «Красный» коммунистический враг сменился «зелёным» исламским.

Перед этим, после принятия «Руководства по планированию обороны», процесс подготовки продвинулся вперёд. Было принято «Генеральное руководство по планированию обороны на 1994—1999 годы»77
  «Генеральное руководство по планированию обороны», «Нью-Йорк Таймс», 8 марта 1992. Курсив мой. – прим. авт.


[Закрыть], где основные идеи «Руководства по планированию обороны» были разработаны детально: «Наша первая цель – воспрепятствовать возникновению нового соперника, как на территории бывшего Советского Союза, так и на какой-либо другой. Соперника, который представлял бы угрозу для существующего порядка, какую [раньше] представлял СССР. Что касается индустриально развитых стран, мы должны поддерживать на достаточном уровне [нашу] способность подавить всякую попытку поставить под сомнение наше лидерство или нарушить установившийся политический и экономический порядок […]. Мы должны придерживаться тактики сдерживания в отношении потенциальных соперников, как только они начнут стремиться к главенствующему положению в регионе или в мире».

Чтобы воплотить такую стратегию в жизнь, требовалась соответствующая программа укрепления военной мощи, которая позволила бы не только сохранить, но и увеличить разрыв, уже и так непреодолимый, между США и остальным миром. Поэтому был подготовлен «Пересмотр позиции [США] по ядерному вооружению» (NPR)88
  Nuclear Posture Review. – прим. авт.


[Закрыть]. Этот документ, подготовленный, очевидно, в предшествующие годы, был представлен Конгрессу 31 декабря 2001 года. Он нарушал все правила, которых Соединённые Штаты придерживались в годы холодной войны. Никаких признаков принятых на себя раньше обязательств по сокращению ядерных вооружений. Содержание документа сводилось к трём новым задачам: укрепление систем ядерных и не ядерных вооружений; обновление систем обороны, активной и пассивной; модификация всех систем инфраструктуры с целью увеличить скорость ответа в случае нападения.

Наконец 20-го сентября 2002 года вниманию Конгресса был предложен исторический документ, в котором коротко излагалась новая стратегия на долгий период и который подразумевал, что третье тысячелетие начинается под знаком «Нового Американского Века». Это была Стратегия национальной безопасности – the National Security Strategy (NSS). Она была представлена Конгрессу в паре с заявлением Америки об одностороннем разрыве Договора по противоракетной обороне (Anti Ballistic Missile Treaty – ABM), который позволял нарушить «равновесие страха», державшееся на взаимном отказе расширять противоракетную систему. Это был указ о новом однополярном мировом порядке. Он до сих пор в силе, несмотря на то, что действительность не всегда ему подчиняется. Я хотел рассказать историю его происхождения, потому что она совершенно никому не известна и широкая мировая общественность лишена доступа к этим фактам при молчаливом и усердном соучастии всего западного мейнстрима. И только совсем не зная этих фактов или забыв о них, можно верить в обвинения, которые сейчас, когда я пишу эти строки, Америка и Запад обращают против России и Путина, описывая их нам как агрессоров, как угрозу и для их соседей, и для всего Запада в целом. Я думаю, не трудно будет доказать, что мы имеем дело с классическим примером приписывания врагу наших собственных намерений.