Текст книги "Уютная кондитерская в Париже"

Глава десятая

– Привет, Нина.

Мэдди первая вошла в дверь, тряся головой и роняя на пол капли дождя. Она впустила с собой в зал струю прохладного весеннего воздуха.

– Доброе утро. Ты первая. – При виде Мэдди Нина сразу же повеселела, в особенности после получаса довольно флегматичной помощи Марселя, который помогал ей устанавливать на одном из столиков кофейную станцию, чтобы к приходу слушателей все было готово. Он определенно был из разряда черепах, да что там говорить, если бы он действовал еще чуть-чуть медленнее, то просто раскручивал бы сделанное в обратном направлении. И словно этого было недостаточно, Себастьян так еще и не объявился, а на ее последнюю эсэмэску он не ответил.

– Я постоянно прихожу рано. Так часто бывает в больших семьях. Пытаться всех собрать из разных комнат, это что котов пасти.

– Мне это чувство знакомо. Мой отец все грозил одну из овчарок прикрепить к нам, чтобы сгоняла нас вовремя. Угощайся кофе и садись. Мы дождемся, когда все соберутся, и тогда перейдем в кухню. Я вернусь через минуту.

Она оставила Мэдди угощаться кофе, а сама понеслась вниз по лестнице, как бы не замечая неприступного взгляда, которым смерил ее Марсель, когда она пробегала мимо него.

На кухне все было готово, вот только куда делся Себастьян? Нина взволнованно посмотрела на часы, потом вернулась в зал, где вскоре появилась Маргерит вместе с парой средних лет.

– Бонжур, Нина, смотрите, кого я нашла по дороге сюда. Мсье и мадам Эшман.

Супруги робко улыбнулись.

– У них длительный медовый месяц, а поженились они три недели назад. – Маргерит плавно соскользнула в сторону, словно безмятежный лебедь, пропуская их вперед.

– Привет, меня зовут Питер, а это Джейн.

Они все еще держались за руки, словно разделение было им невыносимо, и Нина подумала, что это очень мило. Питер взял зонтик у Джейн и помог ей снять пальто, потом снял свое и произнес:

– Здесь и вправду очень мило.

– Нет, здесь кошмарно, но угощайтесь кофе. Меня зовут Нина. Мы ждем еще одного слушателя, и тогда перейдем в кухню, а там вы познакомитесь с Себастьяном, который и будет вести курсы. Там мы всех представим надлежащим образом.

– Вы позволите ваши пальто?

Голова Нины дернулась, когда она услышала голос Марселя. На лице у него была гримаса боли, словно он не хотел во всем этом участвовать, но не мог видеть, если клиента не обслуживают должным образом. Она улыбнулась Марселю, а он, послав ей в ответ заносчивый, высокомерный взгляд, набросил пальто себе на руку и понес их к старомодной шляпной вешалке в углу в венском стиле.

– Я туда попал? – раздался громкий голос с легко узнаваемой северной гнусавостью.

– Вы, вероятно, Билл, – сказала Нина, кивая и быстро сверяясь с еще одной заметкой от Себастьяна.

– Все верно, я – Билл Сайкс. – Этот высокий, плотного телосложения человек прошел вперед и приложил два пальца к виску, приветствуя всех сразу. – И не говорите ни слова, я уже слышал все это прежде.

Маргерит смотрела озадаченно, а Мэдди и Нина старались скрыть улыбки[20]20
  Мэдди и Нина улыбаются, потому что Билл цитирует слова из хита «Уже слышала это прежде» в исполнении американской певицы Саншайн Андерсон.


[Закрыть].

Когда все выпили кофе, Нина повела их в кухню. Себастьян уже наверняка должен быть там, думала она. Он, вероятно, не стал рисковать – подниматься по нескольким ступенькам, ведущим из кухни в коридор, который вел в зал кондитерской.

Ее сердце ушло в пятки. Черт побери, его все еще не было.

Все собрались в кучку, вид у них был неуверенный, и Нина почувствовала на своих плечах груз ответственности.

– Приветствую всех, – сказала она, улыбаясь во весь рот и молясь о том, чтобы ее радостный голос звучал авторитетно и уверенно. – Спасибо всем, что пришли сегодня. Как вы знаете, меня зовут Нина, и я ммм… – А в чем именно состоит ее роль? Они с Себастьяном не обсуждали это. – И я буду опекать вас. Себастьян, шеф, уже в дороге. – По крайней мере, она очень на это надеялась. Нина уже, казалось, в сотый раз посмотрела на часы, вспомнила его предупреждение «не опаздывай», что не улучшило ее настроения. – Я думаю, он попал в пробку, но вот-вот появится. Я уверена.

Она еще раз улыбнулась, видя, что все смотрят на нее.

– Да, вот-вот будет.

А если нет. Что еще она может им сказать, чтобы заполнить это гнетущее молчание, под которое все разглядывали ее так, словно она знала все ответы. Быстро просмотрев еще один из списков Себастьяна на столе перед ней, Нина перебрала в уме все, что он говорил вчера, но это ничегошеньки ей не дало. Струйка пота потекла у нее по спине, и она целую секунду неловко передергивала плечами.

– Я вот что скажу. – Она с трудом подыскивала слова. – Может быть, было бы неплохо, если бы вы… представились. И, возможно, рассказали о своих кулинарных навыках и объяснили, почему вы хотите научиться выпечке.

Все робко поглядывали друг на друга, а Нина нервно сглотнула комок в горле, молясь о том, чтобы кто-нибудь сломал лед. Но убийственная тишина продолжалась. Даже Мэдди зашаркала ногами и принялась рассматривать свои ногти.

– Итак, я – Нина. И я ммм… я сегодня помогаю Себастьяну. Я… – Мэдди дружески ей улыбнулась. – Я не училась на курсах, но я много пеку и очарована выпечкой. И я вызвалась помочь… пожалуй, нужно об этом сказать… Себастьян сломал ногу, поэтому я помогаю и надеюсь параллельно выучиться.

Ее голос начал стихать, по мере того как она переводила взгляд с одного на другого. У всех на лицах была неуверенность. Меньше всего хотела Нина разочаровать их, в особенности еще и потому, что двоим из них она сама предложила прослушать этот курс.

– Но, – твердо сказала она, – началу занятий предшествовали недели подготовки, которая должна обеспечить усвоение вами основы, фундамента, на котором строится искусство выпечки. Себастьян превосходный учитель и отличный шеф. Он обучался в нескольких ресторанах из мишленовского списка, включая «Ле Мануар» в Оксфордшире, работал на кухнях нескольких выдающихся шефов. У него собственная сеть ресторанов, и он собирается открыть два новых ресторана здесь, в Париже. – Нина решила не говорить о его плане превратить эту кондитерскую в бистро. – Могу вас заверить, вы в надежных руках.

– Ноги, вот в чем проблема[21]21
  Эту фразу произнес известный французский велогонщик Томас Фёклер, или Тома Воклер (1979).


[Закрыть], – саркастически проговорила Мэдди и рассмеялась. И это сломало лед. Они все обменялись ироническими улыбками. – Меня зовут Мэдди Эшкрофт, студентка, год буду учиться в Париже. Я подумала, что стоит попробовать… – Она замолчала, издав самоуничижительный смешок. – Я кухарством на жизнь не заработаю, но будет неплохо, если я вернусь домой и произведу впечатление на мою семью чем-нибудь удивительным. Я надеюсь, что Себастьян – чудотворец.

Все снова рассмеялись, и Нина от души порадовалась, что Мэдди встретилась ей на улице.

Мэдди повела плечами и добавила:

– И, откровенно говоря, мне показалось, что этот способ не умереть со скуки утром ничуть не хуже всех других.

– Соглашусь с этим. Когда вам столько лет, сколько мне, дни могут становиться монотонными. – Маргерит оглядела кухню. – Меня зовут Маргерит, и я умею готовить, – тут она сочувственно улыбнулась Мэдди, – только мне готовить не для кого. Мои внуки приезжают ко мне этим летом, и я… я… – Ее голос задрожал, глаза начали часто моргать, и эта женщина с царственной внешностью внезапно превратилась в хрупкое создание. – Я несколько лет не видела их. Хочу, чтобы этот приезд стал для них чем-то особенным. – Ее голос набрал силу, вернулось и уверенное высокомерие. – Они живут в Англии, а я хочу им показать, как пекут сладости во Франции, познакомить их с традиционными рецептами.

– Это просто замечательно, – сказал Нина с теплой улыбкой, только теперь осознавая, что величественная старая дама на самом деле гораздо более хрупкая и ранимая, чем кажется. – Не сомневаюсь, ваших внуков ждут очень вкусные сладости.

– Меня зовут Билл Сайкс… и несмотря на имя, я хороший парень[22]22
  Билл Сайкс – вымышленный персонаж и главный антагонист в романе Диккенса «Оливер Твист», грабитель и убийца.


[Закрыть]. По крайней мере, так мне хочется думать. – Он заговорил скороговоркой, словно хотел побыстрее сбросить этот груз с плеч. – Я десять лет был шефом в армейской столовой, но… – Он замолчал, улыбнулся и обвел всех взглядом, а дальше у него пошло как по маслу. – Вы, вероятно, понимаете, там места для особого разнообразия нет. Я несостоявшийся шеф кондитерской, и мне после армии – а я уволился год назад – захотелось освоить новый вид деятельности. Я сейчас живу у друга – помогаю ему отремонтировать его новое жилье в Париже. Сегодня я строитель, электрик и разнорабочий, так что сомневаюсь, что способен на тонкости. – Он растопырил крупные, похожие на сардельки пальцы и, как актер на сцене, потряс ими.

Нина покачала головой.

– Не сомневаюсь, все у вас получится, – сказала она, стараясь не сравнивать эти пальцы с длинными, изящными пальцами Себастьяна.

Теперь она посмотрела на супружескую пару и кивнула им, приглашая к разговору.

– Меня зовут Питер Эшман, а это Джейн, моя замечательная жена. Мы недавно поженились, и оба любим готовить, и мы на три месяца приехали в Париж по «Эйрбиэнби»[23]23
  «Эйрбиэнби» (англ. Airbnb) – интернет-компания, предоставляющая услуги по краткосрочному найму жилья в аренду по всему миру.


[Закрыть], чтобы побродить по парижским рынкам и какое-то время побыть вдали от наших недовольных семей. Мы узнали об этих курсах и вот решили попробовать.

Джейн толкнула его локтем в бок, в глазах у нее засветились озорные звездочки.

– И… расскажи им.

Мужчина с самоуничительной улыбкой продолжил:

– Во время одного из наших первых свиданий я пытался приготовить профитроли для Джейн, но получились не профитроли, а настоящая катастрофа. Я сделал три попытки, но у меня получались только плоские блинчики, и тогда я у себя в книге рецептов написал заглавными буквами: «НЕ СМЕЙ БОЛЬШЕ ПРОБОВАТЬ НИКОГДА В ЖИЗНИ!!!»

Все рассмеялись, но их смех оборвал ровный голос:

– Приготовление теста требует абсолютной точности. Если вы знаете, как это делать, то никаких проблем у вас не возникнет, и это знание – один из краеугольных камней кондитерского дела. Я вам гарантирую, что к концу сегодняшних занятий вы сможете делать профитроли с завязанными глазами.

Нина повернулась к Себастьяну, который на своих костылях подошел к полукругу собравшихся и немедленно завладел их вниманием. Ух ты, он выглядел лучше. Гораздо лучше. Нина глазам своим не верила, глядя на произошедшие с ним перемены. Но дело было не только в том, как он выглядел, даже Нина не могла отрицать, что в роли красавца-пирата он немного переигрывает, но в нем чувствовалась харизма, нечто не поддающееся определению, заставившее всех смотреть на него и искать его внимания.

– Доброе утро. Меня зовут Себастьян Финлей, и я буду учить вас приготовлению французских сладостей. Приношу извинения за мою малоподвижность. Я столкнулся с чемоданом, и, как вы видите, чемодан победил.

Он доковылял до табурета, приготовленного ему Ниной, аккуратно поставил костыли с одной стороны.

Все вежливо рассмеялись, но Нина видела – Себастьян их всех мгновенно очаровал.

– К моему счастью, у меня очень эффективный помощник Нина, которая пришла мне на помощь на несколько следующих недель.

От неожиданного тепла улыбки, которой он одарил ее, Нина зарделась. Она понимала, что Себастьян просто подыгрывает слушателям, но это была его первая за очень долгое время улыбка, обращенная к ней. Глядя на него свежим глазом, она поняла, что вчерашний вымотанный, обессиленный, уставший человек исчез, а вместо него появился другой. Сегодня на его широких плечах, о которых она совсем забыла, была черная в обтяжку футболка, его смугловатая кожа светилась, а его яркие глаза загорались еще ярче, когда он дружески улыбался своим благодарным слушателям. Выглядел довольно соблазнительно, если не опускать глаз ниже пояса. Она глупо ухмыльнулась, глядя на его мешковатые черные спортивные штаны, которые были ему велики размера на три и ничуть его не красили.

Нина быстро представила всех еще раз.

– Сегодня мы начнем с заварного теста, а это, как я уже сказал, основа для множества выдающихся творений – торта «Париж – Брест»[24]24
  Необычное название торта «Париж – Брест», форма которого напоминает велосипедное колесо, объясняется обстоятельствами появления его рецепта: он был изобретен и изготовлен французским шефом Луи Дюраном в связи с первой велосипедной гонкой Париж – Брест в 1891 году.


[Закрыть], «Сент-Оноре», эклеров, пирожных «Монахини» и, конечно, профитролей. – Он мельком взглянул на Питера. – Я буду внимательно наблюдать за вами и надеюсь, у вас все получится.

– Аллилуйя, – весело проговорил Питер. – Я буду стараться.

Нина могла только, удивляясь в душе, смотреть на этого непринужденного обаятельного человека, взявшегося словно ниоткуда. Авторитетный и спокойный Себастьян создавал впечатление, что все находятся в надежных руках. Это был человек, который точно знает, что делает.

– Что ж, давайте к делу. Займите место за одним из столов. Рядом с вашими инструментами вы увидите рецепты. Все ингредиенты здесь вместе с весами.

После этого начался дивный шумок, ощущение предвкушения – все стали занимать места за столами, выставленными буквой U, чтобы каждое рабочее место было обращено к Себастьяну. Маргерит и Билл тут же взяли листочек с рецептом и принялись читать.

* * *

Себастьян оказался гораздо лучшим учителем, чем предполагала Нина, и она вспоминала доброго, терпеливого мальчика, каким он был когда-то, и теперь видела в том мальчике зачатки Себастьяна нынешнего. Он демонстрировал добрый юмор и знания, проявляя сдержанную симпатию, когда у кого-то возникали трудности. Маргерит неторопливо смешивала яйца, и Нина увидела, что Себастьян отставил свои костыли в сторону и помог ей взбить смесь до нужной консистенции, все время приободряя ее и отметая все ее самоуничижительные «никуда я не гожусь». Когда ее кондитерский мешок был заполнен, она с немалой сноровкой проделала более чем волшебную работу по изготовлению фигурных эклеров. Нина посмотрела на другую сторону. Бедняжка Мэдди переживала тяжелые времена, и даже высунутый язык ей не помогал. Форма ее эклеров находилась в диапазоне от аморфных комков до тонких скрученных червяков. А эклеры у Питера, который расположился за столом напротив нее, получались пухленькие, тогда как тонкие полоски Джейн являли собой нечто совершенно противоположное, что позабавило Нину. Если бы объединить их усилия, то получилось бы как раз то, что надо. Ей это показалось довольно точной аналогией их брака.

– Господи помилуй, это мне напоминает сбившийся с пути истинного морской огурец, – рассмеялась Мэдди. – Почему это намного сложнее, чем кажется? – Она сдавила кондитерский мешок с такой силой, что по следующему эклеру прошла волнообразная рябь. – У меня руки-крюки, – сказала она, закатив глаза.

– Ой-ой-ой, – сочувственно проговорила Маргерит, которая явно раз или два прежде пользовалась кондитерским мешком. Пять эклеров, которые она сделала к этому времени, были идеально ровными.

– Почему у вас получается так ровно? – Мэдди положила свой кондитерский мешок и подошла к рабочему месту Маргерит. – Меня извиняет только то, что я ничего подобного прежде не делала. А вы? И посмотрите, сколько Билл уже успел.

– Армейская закалка, – сказал Билл, кондитерский мешок в его руках казался карликовым. Его поднос уже заполнился, и хотя до Себастьяна ему было далеко, его эклеры выглядели совершенно однообразно, свидетельствуя о немалой прилежности их творца. – Начни и доведи дело до конца.

Себастьян одобрительно кивнул, посмотрев на поднос Билла.

– Если бы снизили скорость, получилось бы еще лучше. Но для первой попытки прекрасный результат. – Он двинулся дальше вдоль ряда и, покачивая головой, остановился перед Мэдди. – Мэдди, – сказал он, и его глаза неожиданно загорелись озорством, – вам кто-нибудь говорил, что не надо жать с такой силой? Здесь требуется постоянное нежное давление.

Мэдди взорвалась смехом.

– Мы об эклерах говорим?

Но Себастьян уже перешел к следующему месту.

– Отлично, Маргерит. Никто не должен расстраиваться. Для таких дел требуется некоторый опыт, а мы сегодня утром только приступили к обучению. Насколько я понимаю, некоторые из вас впервые видят кондитерский мешок, а сегодня у нас разговор о том, чтобы добиться правильной консистенции теста.

Когда все эклеры были выдавлены и Нина, написав имена слушателей на жиронепроницаемой бумаге, засунула подносы в духовку, они устроили перерыв на кофе. Она посмотрела на часы, не веря своим глазам, – неужели уже больше половины двенадцатого? Все отправились в зал, а Нина взяла оставленный кондитерский мешок Себастьяна, чтобы попробовать самой. Себастьян занялся своим ноутбуком, который он включил, как только остальные направились к двери.

Здоровенный жирный пузырь из насадки взорвался с громким хлопком.

– Опа, – сказала Нина, сделав шаг назад, но усиливая давление на мешок, что ничуть не улучшило ситуацию; смесь вырвалась из насадки и легла большой жирной полосой на край подноса, как сбежавший червяк. Действие на поверку оказалось куда более трудным, чем можно было подумать, и теперь она не могла выпустить из рук мешок, не испачкав все еще больше. Она несколько секунд простояла без движения, чувствуя себя полной неумехой, когда вдруг услышала приближающиеся шаги Себастьяна.

– Смотри. – Он встал у нее за спиной, но не взял полный мешок из ее руки, нет, он положил свою руку на ее, подвел ее ладонь под мешок. – Левой рукой ты должна поддерживать мешок, а не давить на него. – Спокойный, одобрительный тон с бархатной ноткой вызвал у нее воспоминания. Ей всегда нравился его голос. Иногда, если он говорил спокойно, в его голосе слышался тот тембр, от которого у нее словно ток пробегал по коже.

Внезапно жар разлился по ее телу, оттого что его плечо коснулось ее плеча, когда он подался к ней, чтобы взять ее правую руку, и она остро ощутила его близость. Нина чувствовала его рядом, его сильные руки, шелковистые волосы на предплечье, щекотавшие ее кожу, тепло, исходящее от него.

Она вдруг поймала себя на том, что замерла, и попыталась выдохнуть, глядя на его руку. Его пальцы осторожно перетащили ее ладонь вверх по мешку, от их почти неощутимого прикосновения затрепетали те части ее тела, которым вовсе не положено трепетать.

– Вот смотри: ты держишь его здесь и подталкиваешь смесь наружу, а не выдавливаешь ее.

Он положил свою ладонь на ее руки, потом нежно сжал одну, показывая, с какой силой нужно давить, отчего по ее предплечью прошла дрожь. И, может быть, все было бы ничего, будь ее голова опущена – тогда она могла бы не замечать ничего, делать вид, будто это просто… бог его знает что и ничего особенного. Так нет же, ей зачем-то понадобилось посмотреть на него. Себастьян внимательно вглядывался в нее, его глаза смотрели печально, и в какое-то мгновение оба поняли, что эта игра в гляделки затянулась. Нина почувствовала, что ее рот раскрылся, и она готова была ударить себя за это неосознанное движение. Он не сводил с ее рта глаз, которые распахнулись широко на крошечную долю секунды. Себастьян открыл рот.

– Не останавливайся… – В его голосе послышалась хрипотца, и он замолчал, словно слова застряли у него в горле. Нина чувствовала, как ее сердце бешено колотится. – Тебе нужно продолжать… – Он сделал глотательное движение, она увидела, как шевельнулся его кадык. – Мягкое непреходящее нажатие. – Он сжал ее руку, и она отвернулась, опустив глаза. Услышала, как он резко выдохнул. – А теперь попробуй сама. – Слова быстро вылетели из его рта, и он отодвинулся от нее на шаг.

Нина сосредоточилась на кондитерском мешке, ссутулилась наилучшим образом над подносом, стоя спиной к Себастьяну. Осторожно выдавила идеальный эклер.

– Отлично, – раздался голос Себастьяна. Он уже сидел над своим ноутбуком, и она слышала стук клавиш под его пальцами.

Делая вид, что ничего не произошло, она выдавила еще шесть трубочек заварного теста, на этом смесь в мешке кончилась. К этому времени частота ее пульса почти вернулась к норме, а Себастьян продолжал деловито стучать по клавиатуре. Она несколько секунд разглядывала его. Он наверняка не мог не заметить электрический разряд, прошедший между ними… Или Себастьян исполнился решимости игнорировать случившееся?

Глава одиннадцатая

Нина присоединилась к маленькой группе, собравшейся за одним столом в зале кондитерской, и настроение у нее поднялось, когда она услышала разговоры вокруг. Все, казалось, очень неплохо притираются друг к другу. Мэдди и Билл весело болтали, как выяснилось, они когда-то жили в одном районе близ Солсбери. Проходя мимо, она услышала краем уха разговор Маргерит с Питером и Джейн – Маргерит расспрашивала об их свадьбе и взрослых детях, – у обоих прежде были другие супруги. Марсель, который подавал кофе и предлагал гостям выпечку из своего ограниченного набора, улыбку обрести не успел, но все же, казалось, искренне рад возможности обслужить каждого.

Жаль, что Себастьян решил не подниматься в зал, по меньшей мере это могло бы разрушить стену между ними и Марселем. Она подумала, захочет ли Марсель остаться, когда здесь заработает бистро. Ей хотелось этого, ведь он как никто другой умеет обращаться с клиентами.

– Ты даже не сказала, что Себастьян такой милый, – сказала Мэдди, довольно сильно ткнув ее локтем в бок.

Нина, к своему абсолютному ужасу, покраснела.

– Так, – сказала сообразительная Мэдди и подмигнула.

– Нет, – возразила Нина. – Ничего подобного. Я его сто лет знаю. Он лучший друг моего старшего брата.

– И? – от этого наводящего вопроса краска снова прихлынула к лицу Нины.

– И ничего.

Мэдди вскинула бровь.

– Мы даже не друзья. Мы чаще всего не выносим друг друга. Он согласился принять меня только потому, что попал в отчаянное положение, а я попросилась только по той причине, что хочу побольше узнать о выпечке.

Нина занялась приготовлением кофе, чтобы спрятать лицо. Мэдди была слишком навязчива и настойчива.

– Нужно отнести ему кофе.

С этими словами она поспешила назад в кухню с чашкой кофе и клубничными корзиночками.

Ее кроссовки на мягкой подошве, которые она выбрала намеренно, чтобы быть готовой к любой погоде, скрыли ее возвращение, когда она спускалась по лестничному пролету. Себастьян сидел, откинув назад голову, с закрытыми глазами и плотно сжатыми губами.

– Я принесла тебе кофе, – тихо, чтобы не напугать его, сказала Нина. – Хочешь еще стакан воды?

Себастьян кивнул, и она увидела боль в морщинках вокруг его рта. Теперь он криво улыбнулся ей.

– Да, няня Нина.

Она посмотрела на свои часы.

– По моим расчетам, тебе вот прямо сейчас следует принять обезболивающее.

– Пока рано – еще остается девять минут и тридцать шесть секунд, – сказал Себастьян, посмотрев на часы.

– Болеутоляющие феи наверняка дадут тебе скидку во времени, – сказала Нина.

Рот Себастьяна чуть перекосился, словно он собирался улыбнуться.

– Болеутоляющие феи?

– Не слышал про них? – Она шаловливо подмигнула Себастьяну, когда подавала ему кофе. – Не знаю, ты теперь с сахаром пьешь или нет. Одну ложку я положила. И да, есть ангелы-хранители людей с тяжелыми переломами ног.

– Еще и ангелы-хранители? Кто бы мог подумать. А кто тебе сказал, что перелом тяжелый? – Он сделал глоток кофе. – И да, я так и не изжил в себе привычку к сахару. Если день выдается особенно плохим, я кладу две.

– Алекс сказал, тебе делали операцию. – Она проигнорировала замечание о сахаре, пожалев, что вообще об этом сказала. Это вызвало у нее воспоминание о том, как она в отчаянной попытке привлечь его внимание спешила подать ему и Нику кофе, когда они усаживались где-нибудь в доме. Господи, да ее в те времена насквозь было видно, ей и сейчас неловко это вспоминать.

– Он тебе все выложил, да? Да кто мог знать, что этакий невинный с виду чемодан может принести столько бед. Мне поставили пластину и еще прикрутили ее винтами.

Нина поморщилась. Обычно она не была так чувствительна, имея четырех братьев-регбистов, она повидала всякого – вывихнутые большие пальцы, синяки, разорванные губы и сломанные ребра, но ничего такого, что требовало бы внутренних металлических работ. Ей это казалось категорически противоестественным и очень мучительным. Еще хуже была мысль о больнице, в которой ты лежишь сам по себе без всякой семейной поддержки.

– И сколько ты пролежал в больнице?

– Пять дней. Меня не хотели выпускать, но я сказал, что меня примет Алекс.

– Примет Алекс? Довольно двусмысленно звучит, да?[25]25
  Алекс (англ. Alex) может быть сокращением как мужского, так и женского имени (Alexander и Alexandra).


[Закрыть]

– Ненавижу больницы. Я там с ума сходил.

– Хотя для тебя полежать в больнице было бы лучше.

Лицо Себастьяна потемнело.

– Знаешь, сколько моя мать пролежала в больницах. Навещать ее было… ну, ты знаешь. Не лучшее дело. У меня… У меня настоящее… – Он замолчал, словно и без того выболтал слишком много.

– Я тебя не виню, – поспешила сказать Нина, похлопав его по руке. Постоянные болезни его матери и бизнес-интересы отца означали, что Себастьян с четырнадцати лет практически жил в доме Нины, пока не поступил в университет. Больница и постоянная угроза смерти близкого человека не могли быть хорошими спутниками для мальчишки-тинейджера.

– Как твоя мать?

– Вряд ли ей когда-нибудь будет лучше. Она постоянно и везде с кислородным баллоном, но не жалуется.

– А твой отец?

Он пожал плечами, сделал большой глоток кофе и снова закрыл глаза.

– То, что доктор прописал. Спасибо, Нина.

Себастьян кивнул ей с печальной искренней улыбкой, которая попала прямо в точку. Как стрела, прилетевшая точно в десятку, его улыбка… принесла ей радость. Он словно был самим собой, не заботясь о том, чтобы приободрять ее или пытаться держать на расстоянии. Впервые за тысячу лет она чувствовала себя ровней ему, коллегой по работе, другом. Никаких задних мыслей или скрытых нюансов, о которых следовало бы беспокоиться.

– Нет проблем. – Она повернулась. – Пойду помою посуду.

– Спасибо. Извини. Я плохо все это продумал. Нужно было позаботиться о большей помощи. Забыл о всякой мойке и этой стороне дела. Так зациклился на подготовке, что забыл о делах житейских.

– Да ну, я справлюсь. К тому же, – она посмотрела на него, оглянувшись через плечо, – мы всегда можем привлечь Марселя.

Себастьян фыркнул.

– Ты думаешь?

– Нет, – сказала она, стараясь сохранить невозмутимое выражение.

Они оба расхохотались.

Тяжело вздохнув, Себастьян отрицательно покачал головой.

– Не знаю, что с ним делать. Чем он может быть полезен, когда откроется бистро? Для официанта он слишком хорош.

– А может назначить его метрдотелем?

– Марселя? Не думаю, что прославленный менеджер кондитерской справится с такой ролью.

Нина нахмурилась.

– Ты ведь знаешь, что он работал в «Савойе»?

– Что – Марсель?

– Да. Был там метрдотелем.

– Шутишь. – Теперь настала очередь Себастьяна хмуриться. – Почему я этого не знал?

Нина не стала закатывать глаза, вместо этого она пожала плечами.

– И что же он тогда здесь сделает?

– Понятия не имею, но он определенно умеет найти подход к клиенту.

Себастьян сомкнул губы, на его лице заглавными буквами было написано слово «СКЕПТИЦИЗМ».

– Я серьезно. Ты понаблюдай за ним в зале, он с ними как наседка. Посмотри, как он нянчится с Маргерит.

Себастьян погрузился в размышления, а Нина занялась мойкой. Работа была легкая, и в ее руках мелькали грязные блюда, сбивалки и сковородки, когда слушатели начали возвращаться в кухню.