Текст книги "Лишь пять дней"

Как-то раз мальчик спросил его:

– А что бы ты выбрал? Посидеть в одиночестве и почитать или покидать со мной мяч? Лори говорит, что я должен у тебя спрашивать, чем ты хочешь заняться.

Скотт выронил книгу, которую читал, и ответил:

– Я выбираю игры с тобой. А что бы ты предпочел: забивать мяч в корзину самостоятельно, без соперников, и гордиться тем, как ты хорошо бьешь, или соревноваться со мной?

«Что бы ты предпочел?» – это стало их секретным кодом. Этакий вариант «я люблю тебя» от второклассника.

Что бы ты предпочел: ходить по стеклу или есть его? Что бы ты предпочел: съесть полную пригоршню пауков или простоять час в комнате, полной крыс?

Скотт услышал, как Лори откашлялась у него за спиной. Что бы ты предпочел: смотреть на мальчика, играющего за окном, и тогда жена всю ночь будет на тебя дуться, или уделить ей внимание? Скотт отвернулся от окна.

– Я буду скучать по нему. – Лори достала из ящика нож и стала нарезать лазанью. – Я пытаюсь думать о светлой стороне происходящего. Советую и тебе делать то же. Я уже спланировала следующую неделю: понедельник – прихожу домой, сажусь на диван и читаю книги для будущих мам, на которые у меня все не было времени, и так сижу вплоть до ужина.

Лори нацелила на него нож:

– И вообще, я надеюсь, мой муж поведет меня куда-нибудь поужинать и даже сводит после ужина в кинотеатр. Когда в последний раз мы ходили в ресторан?

Лори сделала паузу, ожидая его реакции. Он сделал вид, что очень рад, кивнул, и, довольная, она продолжила:

– Во вторник я наконец пойду на те курсы массажа для беременных, которые девочки с работы для меня давно оплатили, я просто не могу дождаться! Среда, ммм… – планы есть пока только до вторника, уверена, что весь остаток недели я займу отдыхом, чтением, и в абсолютной тишине!

– Очень хорошо.

– Подумай о том, как много всего ты сможешь сделать в освободившееся время! Можем начать с того, что ты будешь читать мне книги для будущих мам. У меня уже срок шесть месяцев. А мы еще толком даже не задумывались, как это быть родителями. – Она показала на свой живот, и он положил на него руку, она накрыла ее своей и улыбнулась.

– Ты знаешь, иногда я просто не могу в это поверить! Мы так долго ждали! И вот, наконец, ребенок в этом доме! В июле!

Ее улыбка стала еще шире:

– Ты сам веришь?

– Пит говорит, что каждый раз, когда я об этом упоминаю, то выгляжу как расплывающийся в улыбке идиот! – Пит Коннер работал в той же школе, что и Скотт, и был его помощником, ассистентом баскетбольного тренера.

Лори щелкнула пальцами:

– Я совсем забыла! Мне звонили из мебельного магазина, помнишь ту колыбель, что мы присмотрели, у которой ножки в форме львиных лап? Ту, что они продали? К ним поступит на склад еще одна, в конце недели или в понедельник, она серая, но несколько слоев краски это исправят. Они сказали, что отложат ее для нас!

– Отличные новости! Жаль, что придется красить.

– Да ладно, ничего, это же не весь дом ремонтировать, а всего лишь привести в порядок одну комнату.

Скотт одобрительно покачал головой, чтобы она не сомневалась в его согласии. Да, это может быть всего одна комната, но он видел список, который составила супруга, – все, что следовало сделать перед родами. Перечень был такой же длинный, как и для ремонта всего первого этажа. Лори засмеялась и хлопнула его по плечу:

– Прекрати, тебе понравится все декорировать, как и мне.

– Да, я знаю. Пойду, позову малыша.

Входная дверь открылась, прежде чем он к ней подошел, и Куртис вбежал в дом. Скотт раскрыл объятия, Куртис засмеялся и обхватил мужчину. Наконец, скрепя сердце, Скотт отстранился и положил руку мальчику на плечо, увлекая его в кухню:

– Давай, мой руки, и будем ужинать.

Глава 4
Мара

Автобус уехал. Мара, стоя у кухонной стойки, пробежала рукой по холодному граниту. Это была ее самая любимая комната в доме. Ей она казалась идеальной, с гладкой литой стойкой серого гранита, край которой был отделан тонкой полоской зеленого известняка. С высокими шкафами цвета насыщенного вишневого дерева, почти сексуальным сланцевым полом, чуть более светлым, чем стойка, но также с нежным вкраплением зеленого известняка.

В последнее время управляться в кухне стало не так уж легко, но она все равно любила ее. Дверцы духовки с каждым днем становились все тяжелее, и чтобы закрыть их, приходилось приспосабливаться и держать рукой, помогая ногой и бедром. Нижние полки столешницы тоже не радовали, так как постоянно оставляли болезненные синяки на бедрах, напоминая, что гранит есть гранит. С красивым полом также не стоило шутить, когда случайно из-за дрожи в руках Мара выпускала стакан или тарелку, то не надеялась, что они уцелеют, а сразу отправлялась в кладовую за веником и совком.

Том сердился. Он пытался убедить жену, чтобы та проводила больше времени в столовой и гостиной с мягкими диванами и покрытым коврами полом, а не сидела на твердых деревянных стульях или барных табуретах кухни. Но Маре нравилось, как лучи солнца преломляются сквозь кухонную стеклянную дверь, ведущую на задний двор.

Призма, висевшая на двери и ловившая солнечные лучи, усиливала их, направляя поток прямо в кухню, и миллион разноцветных лучиков наполнял женщину силой. Даже после бессонных ночей или выбивавших из колеи встреч с доктором Тири в клинике по лечению Гентингтона, что в центре Далласа.

Мара, Том и Лакс всегда обедали за кухонной стойкой, а ужинали в столовой, оставляя кухонный стол Маре для работы. Там стоял ее ноутбук, лежали планшеты с юридическими базами данных, стояла кружка с ручками и по меньшей мере десять блоков бумаги с липким краем. Аккуратными стопками высились юридические документы. Теперь вместо них Мара разложила журналы, чтением которых она занималась в последнее время, когда не могла заснуть или не попадалось какое-нибудь видео в сети.

Вплоть до недавнего времени, каждое утро, поупражнявшись с гантелями и на тренажере, она уделяла час-два работе, пока домочадцы спали. Вечером, после того как укладывала дочку, Мара тоже работала, пока муж не звал ее на диван или к камину, если дело было зимой.

Женщина подошла к столу, выбрала лист с липким краем, ручку и уселась обдумывать все, что следовало закончить в ближайшие пять дней. Нужно было спланировать каждую деталь воскресного утра. Организовать, чтобы Лакс не ночевала дома в ночь с субботы на воскресенье. Со столькими нужно попрощаться!

Первая задача – отшлифовать все детали. И это практически готово. В баре стояла полная бутылка водки. Последние несколько месяцев Мара собирала таблетки снотворного, и их было достаточно, позже она еще раз их пересчитает. Если окажется мало, звонок доктору Тири решит проблему. Простые три слова «я не сплю», и еще тридцать таблеток снотворного будут в ее распоряжении.

Вторая задача – организовать, чтобы Лакс не было дома, – тоже быстро решаема. Мара подняла трубку и набрала номер родителей.

– Доброе утро, дочка! – У ее отца, Пори, стоял определитель.

– Привет, папа, а мама дома?

– Да, она дома, как и я.

– Отлично, хочешь поговорить о планах на вечер субботы?

– Сейчас приглашу маму к телефону.

Мара засмеялась, услышав активный шорох в трубке.

– Марабети, – прозвучал в трубке голос Нейры, – как ты себя чувствуешь? Как спала?

– Просто прекрасно! Можно попросить тебя об одолжении? Может Лакс переночевать у вас в эту субботу?

– Да, конечно, мы с твоим отцом будем очень рады. Все…

– Все отлично! Мы с Томом… Нам кое-что нужно…

Мать засмеялась:

– Не стоит стесняться, говоря с мамой. Мы с удовольствием проведем время с Лакс, а вы с Томом тем временем, – и она мягко прищелкнула языком.

– Мама, пожалуйста!

– Да я просто шучу, Бети. Чем сегодня займешься? Надеюсь, будешь отдыхать?

Мара не ответила, и Нейра быстро добавила:

– Главное, не перетруждайся.

– Спасибо за субботу, Лакс будет очень рада.

– Отдыхай, Мара.

– Да, мама.

Третья задача – попрощаться, не вызывая подозрений. Это займет больше времени. Мара разделила листок на три колонки. С кем поговорит лично – Том, Лакс, родители и «Те Леди» (так Лакс называла двух маминых самых близких подруг: Стэф и Джину). Они очень часто бывали вместе, поэтому неудивительно, что дочка объединила их одним прозвищем. Вообще, когда Лакс их увидела впервые, то называла «Тсе Ледзи», и теперь, когда девочка правильно выговаривала все слова, она не любила напоминаний о тех временах.

Все складывалось отлично: «Те Леди» пригласили Мару на ланч, отпраздновать ее день рождения в субботу. Еще одно преимущество выбора даты – день рождения, десятое апреля. Вечером в субботу Мара попросит мужа отвезти ее на ужин в их любимое место, она сделала пометку возле его имени, чтобы не забыть.

Следующая колонка – кому позвонить: ближайшему другу МакГиллу в Монреаль, лучшей подруге по юридической школе, после Стэф конечно. Сестре и маме Тома, в Нью-Йорк, они все равно будут ждать звонка-отчета Мары, который она обычно совершала раз в полгода, поэтому леди ничего не заподозрят. Им было вполне достаточно справляться о делах родных раз в полгода. Отношение нью-йоркских родственников к внучке-племяннице, брату-сыну очень отличалось от постоянно суетящихся Пори и Нейры, которые даже раньше Мары знали, когда у Лакс выпал зубик или она выросла из ботиночек.

Том всегда с сожалением, но без горечи говорил, что если ты выступаешь против алкоголизма родственников, то редкое общение – цена, которую ты платишь.

Также нужно написать письма по электронной почте куче коллег по юридической фирме, где она и Стэф работали со времен выпуска из университета, плюс нескольким знакомых мамам из школы Лакс. И, конечно, множеству друзей с форума «Нетрадиционная семья», где собрались все с приемными детьми – из приютов, или усыновленные, или неродные отец либо мать, или родители геи, а также другие с неординарными и нетрадиционными обстоятельствами.

Мара отыскала форум спустя неделю после того, как она и Том прибыли домой из Индии с новорожденной Лакшми, спасенной из того же самого Хайдарабадского приюта, из которого Нейра и Пори вызволили Мару тридцатью семью годами ранее.

За последние пять лет практически каждый день Мара недолго чатила с друзьями по «Нетрадиционной семье» о воспитании детей, работе, кулинарии, финансах, сексе – все темы приветствовались. Многие люди приходили и уходили с форума после того, как их конкретный вопрос был решен, но основная группа участников оставалась. И Мара была одной из постоянного состава. На смену причине, по которой ее Интернет-друзья вступили в сообщество, пришла другая – дружба. Она сплотила костяк форума.

С некоторыми участниками форума Мара рискнула перейти от общих обсуждений какой-либо темы к обмену частными сообщениями.

Это было достаточно распространенным явлением среди пользователей: сначала общие беседы, а потом обмен личными сообщениями на эту же тему. Двойной щелчок мыши по нику пользователя, и вот ты уже пишешь в личку, но инкогнито – правило форума – сохраняешь.

НеЗлодей – основатель форума – просила всех участников сохранить анонимность, так как большинство приемных родителей подписывали документы о неразглашении со штатом, который доверил им детей. Все пришли к выводу, что анонимность – основное преимущество форума, так было легче обсуждать вопросы, которые большинство не дерзнуло бы поднимать в кругу знакомых.

Мара часто с недоумением спрашивала Тома: почему в реальной жизни она, такой закрытый человек, так много рассказывает своим виртуальным знакомым, которых знает лишь по никам: Мама-из-Феникса, Детройт, ВзлетнаяПолоса, НеЗлодей, 2мальчика.

Мара вывела Детройт на своем листе и обвела кружочком. Уже год он и его жена присматривали за мальчиком, который в следующий понедельник должен вернуться домой к родной матери, которая за восемь лет жизни сына уделила ему меньше внимания, чем Детройт и его жена за год. Было очевидно, насколько сильно Детройт любит этого малыша. Хотя мужчина и писал, что рад скорому возвращению мальчика к матери, для всех на форуме было совершенно ясно, что скорая разлука просто убивает приемного отца. Детройт сможет провести с ребенком только пять дней.

Этому мужчине понадобится друг в понедельник.

Мара в воскресенье будет уже мертва.

Грудь сдавило от чувства вины, женщина повернулась к открытому ноутбуку, зашла на страничку форума и загрузила приложение, распознающее голос и записывающее надиктованный текст.

Вторник, пятое апреля, 8.32 утра.

«Детройту. Все утро думала о тебе. У тебя всего пять дней, чтобы провести их с твоим малышом (прости, что я напоминаю). Просто хочу послать тебе свои добрые пожелания. Позже спишемся, узнаю, как у тебя дела».

Мара кликнула на кнопку «отправить почту», на экране увидела, как ее надиктованное сообщение высветилось в форуме как комментарий. Прочтя то, что она разместила, Мара нахмурилась. Пара строк с добрыми пожеланиями так банальны!

Она принялась читать с начала страницы все, что НеЗлодей выложила в тему обсуждения. Все было о Детройте, обговаривали, как другие временные родители справлялись после возвращения ребенка. Что они могли посоветовать Детройту?

Большинство участников форума были занятыми людьми, но у постоянных участников было правило – обязательно уделять пару минут, чтобы проверить темы дня, прокомментировать, а после вернуться к детям или работе.

Мара, даже когда была с головой в работе, находила время, чтобы написать пару ободряющих строк тому члену сообщества, который больше всего в них нуждался.

Она не рассказывала виртуальным друзьям о своей болезни. Месяц назад, во время ежедневного обычного обсуждения, ей пришло в голову, что она попросту бережет их… Или, наоборот, пытается отдалить от себя?.. Теперь ей казалось, что скрывать проблему – это предательство с ее стороны. Мысль о том, что она просто исчезнет без всякого объяснения, особенно в тот момент, когда Детройту необходим друг, показалась ей непростительной.

Мара наклонилась к микрофону, встроенному в ноутбук.

Вторник, пятое апреля, 8.34 утра.

«Раз уж мы обсуждаем тему – осталось пять дней, есть кое-что, что я уже давно хотела сказать вам».

Она прочла надиктованное и задумалась, как же продолжить.

Это наверняка поможет Детройту, он поймет, что она, находясь за тысячи километров, испытывает к нему нечто большее, чем обычное сочувствие, что она действительно осознает, через что ему придется пройти. Ведь и Мара готовилась сказать «прощай» своему ребенку.

Она ощущала весь ужас, который испытывал этот человек, каждый раз думая, что вскоре придется отдать малыша. Она знала эти приступы паники, которые сдавливали грудь и мешали дышать, когда он представлял свою жизнь без мальчика. Как он украдкой утирал слезы, укладывая его спать, понимая, что этот поцелуй на ночь – один из последних.

Она все это тоже проходила и теперь могла об этом сказать. Может, ему станет легче, если он узнает, что не одинок, что его друг испытывает то же. Не так ли?

Или, напротив, он будет в ужасе, когда поймет, что у нее был выбор и она выбрала пять дней с дочерью, а не другой выход – остаться и жить столько, сколько ей предоставит судьба.

Будут ли они все в шоке? Возможно, проще незаметно исчезнуть из жизни Детройта и других форумчан, не быть для них обузой, стремящейся разобраться в себе?

Однажды, несколько месяцев назад, контроль над мелкой моторикой Мары дал сбой. Нервы и мышцы начали бунтовать. И это вылилось в последствия куда более серьезные, чем дрожание руки и рассыпанные по полу кофейные зерна, – ее сообщения на форуме выглядели так, будто были написаны неграмотным второклассником. Все терпели, пока наконец 2мальчика не сказал в своей обычной резкой манере: «Эй, МамаЛакс, ты уже выпила пару стопок с утра?»

Маре пришлось солгать, будто она сломала правую руку и пишет левой. Сразу же после этого она провела следующий час, скачивая приложение, распознающее голос и записывающее надиктованный текст за владельцем, и установила его на телефон и компьютер.

Если она все расскажет сейчас, будут ли они винить себя за то, что не заметили слишком быстрого восстановления способности правильно печатать и заживления сломанной руки?

Будет ли эта информация иметь положительный эффект для них или только для нее?

Она умрет без чувства вины, зная, что не исчезла с форума без объяснений и прощаний. Но, с другой стороны, они будут жить, понимая, что их друг страдал все это время и они ничего не сделали, чтобы ему помочь. Они никогда не простят себя за то, что не поддержали ее в трудную минуту, и тот факт, что она просто не дала им такой возможности, их не утешит.

Поначалу это не было сознательным решением – скрывать от форумчан болезнь. Она сразу пошла от отрицания: не хотела признать, что с ней что-то не так. Она и себе не признавалась, что больна.

Потом, после озвучивания диагноза, все вокруг стали такими невыносимо внимательными и жутко заботливыми, и она пожалела, что вообще кто-то узнал о ее болезни.

С одной стороны, узнать свой приговор было большим облегчением, но, с другой – это приводило в ярость: наблюдать, как кардинально в хорошую сторону меняется отношение к тебе. Используйте слово «болезнь», и вдруг все начнут относиться к вам как к больному, даже когда все в порядке. Мара это давно поняла.

Форум был последним оплотом нормальной жизни. Единственное место, где ей не говорили постоянно: не утруждайся, не напрягайся, экономь силы и прочее. Там ее не воспринимали как Мару-пациента и Мару-несчастную душу, которая даже не переживет собственных родителей.

На форуме она была просто МамаЛакс – приемная мать, адвокат, работающий с полной занятостью, жена возлюбленного из колледжа, внимательный собеседник и друг. По этой причине форум был ее способом выжить на протяжении долгого времени. Но связь с Интернет-сообществом начала ослабевать, это чувствовалось, и она призывала себя к благоразумию.

Мара перечитала только что продиктованные строки.

Если она нуждалась в помощи для поддержания собственного здравомыслия, то именно на этой неделе. Сейчас не самое подходящее время, чтобы раскрывать тайну. Она поместила курсор внизу экрана и щелкнула: «Удалить написанное».

Глава 5
Мара

Мара лежала возле Тома и гладила его по плечу и груди. Он спал, как спит мужчина, только что занимавшийся любовью. Для нее это был акт отчаяния, для него – полнейшее удовольствие. Таким образом она извинялась за все, через что ему придется из-за нее пройти, и частично благодарила за все, что он сделал для нее и еще сделает для их дочери. В какой-то мере это было прощание.

Сейчас, спустя полчаса после акта любви, он не пошевелился от ее прикосновений. Она нежно провела указательным пальцем по его носу, изгибу квадратных скул. Он не был таким уж тщеславным красавцем, но в последнее время его беспокоила появившаяся седина на висках. И борода, если он забывал побриться, была наполовину седой. Хотя Маре нравилась щетина мужа. Ей казалось, что седые волоски подчеркивали голубизну его глаз.

Нейра как-то сказала Маре, что существует мнение, будто сочетание темных волос и голубых глаз очень редко встречается и это признак исключительной красоты. Рассматривая супруга, сопевшего рядом, Мара еще раз убедилась в справедливости этих слов. Том постоянно был предметом различных желаний, как мужских, так и женских. Сколько же приглашений и предложений он отклонил за последние двадцать два года?

И сколько ему понадобится времени после ее смерти, чтобы их принять?

Она отняла руку от груди супруга.

Поднявшись, Мара вышла из супружеской спальни, направилась в комнату дочери – краткий обход перед тем, как пойти в кухню к ожидавшему ее компьютеру. Это была ночная привычка – подоткнуть одеяло дочери, переполовинить количество игрушек, которые девочка уложила рядом с собой, поцеловать Лакс и прошептать «я люблю тебя», прежде чем устроиться в кухне за столом, чтобы почитать или просто «побродить» по Интернету.

Мара застыла у кровати дочери, завороженная ее ровным дыханием, потрясенно уставившись на хрупкое плечико, торчащее из-под одеяла. Так она стояла, пока не подкосились ноги. Тогда она села на край матраса, но вдруг поняла, что перевешивает кровать и дочка сползает. Мара легла рядом, все теснее прижимаясь к маленькому тельцу.

Она обняла девочку, придвинула ближе к себе, зарылась носом в тоненькие волосы и вдохнула. Всегда, когда Лакс на ночь принимала ванну, ее волосы пахли шампунем и немного медом. Наверное, поселился в волосах…

Ведь пять дней в неделю Мара собирает ей завтрак: белый хлеб с маслом и медом, пять небольших морковок, бутылка воды и, конечно, пачка печенья. И горе тому, кто забудет положить печенье!

Мара провела носом по шее ребенка и почувствовала что-то липкое. Ухмыльнувшись, она представила Лакс в столовой, увлеченную разговором с подругой Сьюзан и размахивающую сэндвичем. Малышка наверняка почувствовала на шее мед и той же рукой с бутербродом вытерла его. Девочку вряд ли расстроило, что она измазала себя медом, может, она пожала плечами и, как ни в чем не бывало, продолжила разговор.

Том называл ее «мисс Грязнуля».

Мара притянула Лакс еще ближе. Почувствовала ребра под рукой, ощутила стук сердца, отбивающего ритм. Она наклонилась и прижалась губами к пижаме, ткань оказалась грубой, когда губы коснулись ее. Мара вновь вдохнула запах дочери.

Том говорил, что у малышки нет утреннего запаха изо рта, что она пахнет вся. У них не было другого ребенка, чтобы сравнить, но их удивляло, что к концу ночи Лакс пахла чем-то кислым: сочетание пота и засохшей слюны. Если она не принимала ванну на ночь, то к этому добавлялся еще и запах еды, что она ела накануне. Тому не очень нравилось, но Мара считала, что это самый лучший запах на свете.

Женщина закрыла глаза и вдохнула вновь, прижимаясь как можно теснее к Лакс, пытаясь запечатлеть в памяти драгоценное ощущение тепла маленького тела, выпуклого позвоночника, небольшой головы. Запомнить, как она пахнет, как звучит ее дыхание во сне – маленький всхлип перед каждым выдохом. Как она выглядит – такая спокойная, тихая, маленькая…

Рыдания рвались наружу, ужасный всхлип заставил Мару инстинктивно обнять дочку сильнее. Лакс пошевелилась и попыталась повернуться, но с одной стороны мешало тело матери, а с другой – куча игрушек.

– Что, мама? – Лакс высвободилась из объятий и в смятении проснулась.

– Все в порядке, дорогая. – Мара встала. – Я пришла поправить одеяло, и мне показалось, что ты замерзла. Я легла рядом, чтобы согреть тебя, и уже ухожу, спи!

Она наклонилась, чтобы поцеловать Лакс в щечку, и почувствовала облегчение и одновременно грусть, увидев, как та мгновенно начала клевать носом.

Мара вышла в коридор, и у нее снова подкосились колени, она схватилась за стену, чтобы не упасть, и усилием воли удержалась. Она слышала тихое посапывание дочери и, в темноте прикрыв глаза, сразу же представила себе узенькое плечико, которое в такт дыханию опускается и поднимается. Вспомнила запах ее тела и остатков меда.

Изо рта вырвался тихий стон, прежде чем она заставила себя замолчать и приложила руку к животу. Отчаянное желание вновь ощутить подле себя маленькое тельце болью пронеслось по всему телу, и она вернулась в спальню дочери.

Услышав всхлип в конце выдоха дочери, она быстро приложила руки ко рту, но тяжелый стон, громче предыдущего, уже вырвался наружу. Лакс пошевелилась, и Мара отступила назад в коридор.

Нет, это слишком скоро!

Она не может этого сделать! Воскресенье слишком скоро!

А что, если бы у нее было еще двенадцать месяцев? Еще целый год упоительного собирания завтраков и купаний? Объятий, слез, смеха? Пижам и запаха утреннего тела?

Может, то, что произошло в магазине, было просто единичным случаем? Может, следовало проконсультироваться с доктором Тири или с одним из его помощников, прежде чем делать такие скоропалительные выводы и заключать, что это начало конца?

Болезнь Гентингтона развивается у каждого по-разному. Так они говорили ей почти каждый раз.

Единственный сбой может быть сигналом прогрессирования болезни и ухудшения для одного пациента, но для другого окажется лишь незначительным событием.

Наконец добравшись до кухни, Мара подошла к телефону, набрала номер клиники доктора Тири и оставила сообщение с просьбой принять ее завтра для краткой консультации. Ничего срочного, быстро добавила она, вопрос о незначительном происшествии. Скорее всего, дело не стоит выеденного яйца, и она уверена, что их ответы помогут ей не раздувать проблему из ничего.

Мара почувствовала, как пульс замедлился после того, как она повесила трубку. Может, у нее еще есть время до следующего дня рождения?