Текст книги "Магнификат"

Дверцы лифта разошлись в стороны, Пэт и Оуэн побежали к выходу. Перепуганные люди и экзотики, большинство из них в униформах, стояли небольшими группками и вслушивались в объявления, которые долетали до них в звуковом и телепатическом эфире.

На площади перед зданием уже завыли сирены спасательных наземных средств. На месте катастрофы, вследствие разрушения межзвездного двигателя, воздух был настолько ионизирован, что рокрафтам по инструкции запрещалось туда вылетать. Их пилоты собрались возле своих машин и что-то горячо обсуждали.

Бланшар на бегу мысленно разбросал пилотов, бросился в открытый люк, помог Пэт влезть внутрь и крикнул:

– Стоит на блокировке! Ну и черт с ним, сейчас отключу. Катер развалился еще в воздухе. Опасности не должно быть.

Моментом позже они на полной скорости полетели в ту сторону, где над землей вставал тонкий столб дыма.

– Боже мой! – неожиданно прошептала Патриция. – Смотри, это же тело! – Потом она закричала во весь голос: – Спускайся! Спускайся!..

Оуэн, выругавшись, заложил крутой вираж и посадил ап парат в нескольких шагах от обгорелого трупа. Они выскочили из машины и бросились к нему.

Вокруг еще догорали обломки космического корабля, поодаль занялись кусты и трава, которые росли сразу за бетонными плитами.

Неожиданно обожженная и искалеченная женщина открыла глаза. Век и волос на ее лице и голове не было – сплошная угольная чернота. Она в упор, не мигая смотрела на них.

Пораженный Бланшар упал возле нее на колени.

– Невероятно! Как же она смогла разрушить спасательную капсулу?!

– Это Ремилард, – ответила Патриция. – Я узнаю ее ментальный отпечаток.

В этот момент к ним подъехали наземные машины «Скорой помощи». Душераздирающе завывали сирены. Неожиданно вой стих.

– Анн! – позвал Оуэн. Он отважился дотронуться до обугленного тела. – Ты можешь говорить? Что случилось?

Неожиданно женщина закрыла и вновь открыла полуобугленные веки. Она испустила страшный ментальный вопль. Волна боли ударила и в Оуэна, и в Патрицию, и в подбе жавших метапсихологов-целителей. В первое мгновение они даже отпрянули, потом Оуэн вновь склонился к умирающей женщине. Тут подоспела и Патриция – они оба изо всех сил начали вливать в нее живительную силу. Мгновенно соединившись в метаконцерт, они кое-как успокоили раненую, уняли нестерпимую боль. Тут и медики захлопотали вокруг нее, начали подсоединять какие-то трубки, готовить носилки.

Неожиданно Анн слабо, на мысленном коде спросила: Умираю?

– Все будет хорошо! – уверил ее один из врачей. – Вы еще поживете. Оздоровительный автоклав уже подготовлен.

Тут же Анн откликнулась: Хорошо. Меня это устраивает…

– Вот это правильно, – сказал другой медик, – только больше не надо разговаривать. Не надо думать…

Они подняли ее, уложили на носилки, и в эту секунду Анн Ремилард бросила в пространство последнее слово: Гидра!

– Гидра? – Врачи переглянулись между собой, недоумение было написано на их лицах. – Что это такое?

Оуэн Бланшар и Патриция Кастелайн обменялись взглядами.

– Только этого нам не хватало, – тихо сказал командующий флотом, обращаясь к Управляющей планетой. Он повернулся и медленно побрел к рокрафту. Потом махнул рукой, подзывая заметно опешившую Патрицию. – Поехали, Пэт. Мы должны немедленно известить Галактический Магистрат… и Первого Магната Государства Земля.

Ты потерпела неудачу?

Я предупреждала тебя, что она может спастись. Однако не все так плохо – в этом оздоровительном стакане она проплавает месяцы, а может, год. И без всякой связи с окружающим миром.

Ты бы не смогла добить ее там?

Пока она на Оканагоне, ни в коем случае. Кастелайн и Бланшар вполне могут подозревать, что к этому приложила руку Гидра. Все главные заговорщики извещены о нашем существовании благодаря этому чертовому Адриену Ремиларду. Управляющая уже теперь поставила всех на уши, второй такой промашки ей не простят ни те, ни другие… К тому же велика вероятность, что она ощутила мой ментальный отпечаток.

Велика ли опасность, что по этому следу они смогут выйти на тебя?

Сомневаюсь. Во всяком случае, я буду очень осторожна.[34]34
  Размышление


[Закрыть] Это будет очень плохо, если они выйдут на тебя и заставят бежать с Оканагона. Нельзя терять такую важную позицию. Особенно теперь, когда оппозиционеры приобретают все больше сторонников в планетарном правительстве. Однако ты не должна подвергать себя риску.

Не беспокойся. Я постараюсь войти в состав группы дознавателей. Кастелайн нуждается в человеке, который смог бы поддерживать связь с Галактическим Магистратом. Я буду мутить воду и, если вдруг почувствую опасность, сразу исчезну. Но я уверена, что никто не сможет схватить меня. Тебе следует хорошенько присмотреть за Парни. Если какой-нибудь член семьи выйдет на него, ему несдобровать. Его сразу же изжарят. Он хорош, когда нужны мускулы, однако с мозгами у него явно не все в порядке. Он не сообщил тебе план уничтожения старика ?

…

Фурия?

…

Черт тебя побери! Опять отключилась!..

6

Сектор 12: звезда 12-337-010[35]35
  Гриан


[Закрыть]

Планета 4[36]36
  Каледония


[Закрыть]

Субконтинент Клайд, Нью-Глазго

25 ан сичдмхиос 2078 года[37]37
  10 июня 2078 года


[Закрыть]

Ниал Аберкромби, первый помощник Управляющей планетой Каледония, даже не извинился, выслушав вызов, поступивший по субпространственной связи.

– Конечно, это очень важное дело, и при других обстоятельствах я бы ни секунды не колебался, а сразу бы соединил вас с Дирижером. Однако сейчас она решает судьбу преступ ника – тот подал ходатайство о помиловании, – и я никак не могу беспокоить ее.

Джек молча взирал на лицо, высветившееся на экране, – вполне заурядное. Волосы темные, что-то около двадцати пяти лет… «Ладно, черт с тобой», – решил Джек. Из-за дальности расстояния даже им, блистательным оперантам, было трудно поддерживать связь в телепатическом эфире. Особые трудности представляла наводка луча, посылаемого на межзвездные расстояния, тем более если принимающее сознание не ждет вызова в назначенный срок. Поэтому Доротея и Джек по большей части пользовались СС – субпространственной связью.

– Хорошо, я свяжусь с ней попозже, – сказал Джек. – Как вы думаете, когда она освободится?

– Сейчас, секундочку, – ответил помощник, – только сверюсь с распорядком дня. Так, что мы имеем… Сразу за воззванием ей необходимо председательствовать на заседании арбитражного суда – дело в общем-то пустяковое. Затем принесут на подпись вновь вводимые торговые квоты и другие относящиеся к экспорту-импорту документы. Мы здесь, на Каледонии, очень внимательно следим за этим… Потом у нее уже назначен завтрак с отцом по поводу голосования в Ассамблее. Если вы позвоните этак через три четверти часа, я постараюсь выкроить для вас минутку.

– Минутку?! Вы ее до смерти загоняете таким расписанием!

– Да уж, – самодовольно ухмыльнулся Ниал. – Наша Управляющая трудится день и ночь с того самого дня, когда случился большой «бум». На эту неделю у нее столько дел расписано, что ей придется сломя голову бежать на рейсовый звездолет, чтобы отправиться на Старую Землю, где у нее назначена свадьба. Ох, простите! – переполошился помощник, заметив, как у Джека от удивления полезли брови вверх.

– Спасибо, что предупредили, – ответил тот. – Я думаю, будет лучше всего, если я доставлю ее на Землю на моем собственном звездолете. И постараюсь не спешить, чтобы она могла немного отдохнуть до свадьбы.

– Отличная идея! – воскликнул помощник. – Мы здесь все очень хотели вытащить ее куда-нибудь на природу, однако она даже слышать об этом не желает. Будет замечательно, если вы оба после женитьбы прилетите к нам на Каледонию. В конце концов, мы нуждаемся в празднике, несмотря на все разрушения, которые причинил подземный взрыв.

– Обещаю: мы оба прибудем к вам после медового месяца, – ответил Джек Ремилард.

– Если позволите, директор, – заговорщически начал Ниал, – не позволяйте ей укорачивать отпуск. Мол, дела ждут и тому подобное… Не верьте! У нее, на Кали, есть прекрасный квалифицированный заместитель. Его зовут Орацио Морисон. Он вполне способен справиться со всеми трудностями. Вы оба заслужили отдых.

Джек засмеялся.

– Что ж, попытаюсь – если стервятники из средств массовой информации оставят нас в покое. А теперь до свидания, Ниал.

Экран субпространственной связи погас.

Тут же на столе Аберкромби засветился вызов в кабинет Доротеи. Ниал окинул мысленным взором посетителей, которые сидели в приемной. Двое представителей Магистрата спокойно дожидались решения Дирижера по поводу ходатайства о помиловании. Больше посетителей не было. Значит, пока ничего непредвиденного не намечается. Это хорошо! Ниал нажал на кнопку – теперь в приемной высветилась надпись: «БУДУ ЧЕРЕЗ ПЯТЬ МИНУТ», затем поправил подвязки на гетрах, поднялся, пригладил клетчатый кильт, накинул твидовую куртку и направился к боковой двери. Он открыл ее очень осторожно, чтобы посетители, находившиеся в приемной у Доротеи, не могли его видеть.

Работа была в самом разгаре. Ниал замер на пороге. Кабинет был обставлен очень скромно – несколько вращающихся кресел без подлокотников, широкий письменный стол у противоположной стены. Там висел герб Каледонии – отделанная золотом девятиугольная звезда, поверх которой располагался андреевский крест и вокруг надпись: «Is Sabbailte Mo Chaladh», что означало: «Мое прибежище – спасение».

Осужденный, некто Джорди Дуиг, прежде был водителем грузовика. Оперантом не являлся. Роста он был ниже сред него, широкоплечий, мускулистый. Одетый в оранжевую арестантскую робу, он сидел на кресле перед столом Доротеи, рядом в томительном ожидании застыла его молодая жена Эмма Росс. Она тоже относилась к числу обычных людей. Дуиг коротко рассказал о своем деле – при этом он не мог скрыть мольбы и надежды, которые звучали в его голосе. Руки его между тем без конца почесывали бритые проплешины на голове возле висков – в тех местах, где к его черепу подсо единяли электроды.

С тех пор как все официальные инстанции одна за другой отклонили его ходатайство о помиловании, его последней надеждой стала Доротея Макдональд. Только она, Дирижер пла неты, в качестве высшей судебной инстанции могла окончательно решить его судьбу. В приложенных к ходатайству бумагах было сказано, что узник прошел обязательное обследование. Большинство Управляющих планетами обычно этим документом и обходились, однако Доротея всегда сама лично производила последнее решающее ментальное обследование. С помощью своих блистательных способностей она имела возможность свести до минимума неприятные и болезненные ощущения.

Дуиг все говорил и говорил – точнее, выдавливал из себя слова. Доротея молча, чуть наклонившись вперед, слушала его. Руки ее лежали на столе. Одета она была в поблескивающий свободный комбинезон из металлизированной лазурной ткани. Из расстегнутого ворота выглядывала белоснежная шелковая блузка. Нижнюю часть лица прикрывала черная бархатная маска, на которой игриво посверкивали крупные голубоватые и бесцветные бриллианты.

Эмма Росс, жена осужденного, со страхом и мольбой смотрела на Доротею.

Та наконец подала голос.

– Вы прошли курс восстановительной терапии?

– Я сделал все, что требовали эти чертовы психи в белых халатах, – пожаловался Дуиг. – Они месяцами несли какой-то вздор. Таких глупых вопросов я за всю свою жизнь не слыхивал. Они сказали, что анализируют мое сознание. Что только со мной не вытворяли! Разве я виноват, что это чертово лечение на меня не действует?

Эмма Росс неожиданно звучно высморкалась и сказала:

– Врачи говорят, Джорди на пути к исправлению. Они даже восемь месяцев назад позволили снять с него наручники. Он был такой добрый – и со мной, и с детьми. Совсем бросил пить. Я даже позволила ему тащить меня в постель всякий раз, когда ему захочется, и он ни чуточки не повредил мне. А потом, после этого чертова «бу-ум», опять стало так страшно!.. Дом наш разнесло, машина – всмятку… Вокруг пожары, все бегают, кричат… И Джорди опять стал как будто не в себе. Я пыталась остановить его, и… Он даже разговаривать со мной не стал. Начал вместе с толпой орудовать. Вот что из этого получилось. Он опять в тюряге, а дружки разгуливают на свободе. Мэм, он и в самом деле не виноват, просто дурь такая. Ничем ее не вышибешь…

– Я бы с удовольствием, Дирижер, – поддержал жену осужденный. – Что тут поделаешь, если я какой-то странный? Как накатит, и я уже сам себе неподвластен, Бог свидетель. В том-то и беда.

– Не виноват он, – подхватила жена.

Теперь Доротея внимательно оглядела ее, на мгновение взгляд ее остановился. Потом так же внимательно она еще раз глянула на мужчину. Тот неожиданно покраснел и отвел глаза в сторону.

– Я ознакомилась с вашим делом, – наконец сказала Доротея. – Первый раз вас за избиение жены и детей приговорили к восьми тысячам часов общественных работ. После следующего срыва вы, Джордж Уильям Дуиг, получили три года исправительных работ с обязательным прохождением курса метатерапии, который должен был способствовать изменению вашего поведения. Несмотря на это, вы в третий раз, сразу после извержения, совершили преступления, в которых были полностью изобличены. Специалисты каледонского Магист рата вынесли заключение: вы полностью вменяемы…

– Да не может он справиться с этим! – воскликнула жена. – Сам не ведает, что творит.

– … что подтверждает мое личное обследование. На основании полученных данных я выношу вердикт – оснований для отмены приговора нет.

– Я клянусь, это больше никогда не повторится! Я клянусь!..

Доротея твердо заявила:

– Нет, рецидивы возможны…

– Джорди!.. – всхлипнула жена, слезы потекли у нее по щекам.

– Заткнись, ты, дура паршивая!

– Ведите себя прилично, – предупредил стоявший у двери Ниал Аберкромби.

Джорди тут же сник, бросил полный ненависти взгляд на жену, потом сказал:

– Ох, не могу я разговаривать, когда эта… здесь.

– Если желаете, – предложила Доротея, – мой помощник проводит ее в приемную. Вам никто не помешает сделать выбор.

– Ну, так уберите ее подальше, – буркнул осужденный. Ниал помог женщине подняться и проводил ее до двери.

Когда они удалились, Дирижер планеты встала со своего места, взяла лежавшую перед ней на столе плоскую, записывающую разговор пластину и передала ее сидевшему перед ней человеку. Потом сделала официальное заявление.

– Джордж Уильям Дуиг! Приговор, вынесенный вам жюри присяжных и приговаривающий вас к наказанию за совершение целой серии особо дерзких и злостных преступлений, я оставляю в силе. Ваше поведение несовместимо с нормами, существующими в Галактическом Содружестве, – при этом вы действовали в здравом рассудке, сознательно, подчиняясь внутренним позывам, усмирить которые вы не желаете. Вам на выбор предлагается три варианта наказания, каждое из них записано на переданной вам пластине и обозначено кнопками. Вот они перед вами – первая, вторая, третья… Итак, первый вид наказания – пожизненное заключение в системе исправительных учреждений Каледонии, расположенных на континенте Сайнтхнесс. Второй – психохирургическое вживление особого успокоителя и передача под опеку вашей жены, Эммы Росс. Третий вариант – эвтаназия[38]38
  легкая смерть


[Закрыть]… Пожалуйста, сделайте свой выбор. Для этого вам необходимо нажать одну из трех кнопок, причем обязательно указательным пальцем.

– Это… вживление, – сразу ответил Дуиг. – Я уже знаю, что это за штука. Мне ее приделали, когда собирались вести сюда. Так я рассуждаю?

– Не совсем, – ответила Доротея. – Это не таблетки, не сеанс успокоительной метатерапии. Это такое маленькое устройство, которое имплантируется в ваш мозг. Оно регулирует выброс особых гормонов в кровь. Ощущения, правда, во многом похожи на те, которые вы испытываете при применении временных успокоительных средств. Вы почувствуете легкость, какую-то незнакомую прежде безмятежность, миролюбие. Всякое противозаконное или нарушающее покой других действие будет вам отвратительно. Вы будете беспрекословно подчиняться любому приказанию, исходящему от лиц или государ ственных органов, которые имеют на это право. Вы сохраните способность понимать язык, однако сами изъясняться будете с трудом.

– Это что же, из меня зомби сделают?

Доротея не обратила на его замечание никакого внимания. Тем же ровным голосом она продолжала:

– На Каледонии сегодня насчитывается несколько сотен людей, согласившихся на имплантацию. Программа еще не окончательно принята официальными органами и в каком-то смысле является экспериментальной. Так что вы должны со всей серьезностью подойти к своему выбору. С имплантированным устройством вы будете жить на свободе, заниматься полезной деятельностью – то есть работать, а значит, содержать семью. Для окружающих вы уже не будете представлять угрозы, так как вам станут чужды такие чувства, как ярость, ненависть, похоть, жажда насилия. Вы всегда будете испытывать удовлетворение. Даже сможете испытать любовь.

– Не понял!.. – Дуиг даже привстал с кресла. – Это как же я смогу испытать любовь, если у меня даже похоти не останется? С другими, значит, нельзя, а с женой можно? Так, что ли?..

Управляющая администрацией планеты отрицательно по качала головой.

– Имплантатор будет регулировать поступление некоторых гормонов в кровь. Точнее, какие-то будет пропускать, а какие-то нет. В этом случае ни эрекция, ни оргазм невозможны, так как они относятся к сильным эмоциям, а их-то как раз вам и нельзя испытывать.

Над бровями Дуига тут же выступил пот. Он перевел взгляд на пластину и еще раз прочитал выгравированные на ней обозначения. Было видно, что буквы он угадывает с трудом. Потом он вновь взглянул на Управляющую.

– Боже святый! Ну и выбор!.. Желаете превратить меня в каплуна, накинуть ошейник и водить на поводке?

Доротея Макдональд ничего не ответила. Она по-прежнему стояла позади стола – совсем как по стойке «смирно».

Осужденного неожиданно бросило в краску, он вскочил с кресла, хотел было кинуться на Доротею… Он собирался врезать ей, этой надменной суке, сорвать с нее этот паршивый наряд, алмазы засунуть ей в глотку… Или еще куда-нибудь…

Однако он даже шагу не смог сделать – так и застыл, парализованный. Плотная тяжкая сила сжала его, он не мог пошевелиться и мягко опустился на прежнее место. По рукам и ногам у него внезапно пробежала дрожь, он совсем побагровел. Доротея только на мгновение, не отвлекаясь от контроля за этим человеком, представила, что это было за чудовище. Только дай такому волю!..

– Делайте выбор, – сказала она. Неожиданно Дуиг истерически захихикал.

– Ой, Алмазная Маска! Это правда, что они тебя так называют? Что ты лицом богиню напоминаешь? Какая же ты, к чертовой матери, богиня, если позволяешь так издеваться над людьми?

– Делайте выбор.

– Сама жри это дерьмо, сука паршивая!

Она по-прежнему невозмутимо смотрела на него.

– О’кей, будь по-твоему! – Он решительно нажал на первую кнопку. – Я выбираю эту вонючую дыру, тюрьму на Дьявольском острове. Ты что, думала, я сдрейфил? На-кось выкуси!.. По крайней мере, там я останусь мужчиной.

Ниал Аберкромби распахнул дверь, чтобы впустить двух агентов Магистрата в штатском. Вот тут Джорди Дуиг разошелся вовсю. В выражениях не стеснялся. От него всем досталось – и Управляющей администрацией, и ее подпевале-секретаришке, и этим шпикам поганым… Затих он только тогда, когда те – дюжие ребята – вновь прикрепили к нему усмиритель.

Доротея Макдональд вернулась за свой стол и медленно опустилась в кресло. Достала бутылочку минеральной воды, выпила. Потом Ниал протянул ей пакет с официальными до кументами и печать.

– Хорош, нечего сказать. – Он покачал головой и кивком указал на дверь.

– Да, неплох, – задумчиво ответила Доротея. Голос ее звучал особенно музыкально – она уже сама не замечала, как машинально манипулировала молекулами воздуха. – В конце концов, они все одинаковы…

– Просто свинья! Другого слова и не подберешь. А какой овечкой прикинулся, жену притащил – все у них хорошо, он и с детьми добрый… Хорош добряк!..

Ниал остался на своем месте даже после того, как у прежнего Дирижера не выдержало сердце. Работник он был бесценньгй – прежде всего потому, что знал практически всех должностных лиц на Каледонии. Доротея, приглядевшись к нему еще во времена Грема Гамильтона и убедившись, что ему можно доверять, оставила его на прежнем месте, несмотря на его страстное желание постоянно переходить на шотландский язык. К месту и не к месту.

Она взяла пластиковые, напоминавшие бумажные листы и как ни в чем не бывало принялась просматривать документы.

– Я отклоняю апелляцию суда континента Кайнгорм по вопросу наследственного права. Что за проект они прислали? Где мы живем – в Абердине девятнадцатого века или в Га лактическом Содружестве? Надо же такое придумать!.. Если человек умирает, не оставив завещания, то все нерожденные дети являются наследниками второй степени родства. Когда же эти кайнгормцы поймут, что дети, выращенные в пробирке, имеют точно такие же права, как и отпрыски, появившиеся на свет естественным путем?

Она вписала несколько слов в представленную бумагу и добавила свои инициалы.

– Ребята на Кайнгорме суровые, все сплошь консерваторы, – сказал Ниал и сдержал навернувшийся на губы смешок. Что-то уж слишком внимательно стала перечитывать содер жание следующего документа Управляющая администрацией. Даже нахмурилась… Что же она там вычитала?

– Как это понять? Кто это придумал расширить импортную квоту до двух сотен ментальных интерфейсов С-240? Что они собираются с ними делать? Ведь это же самые совершенные на сегодняшний день устройства для сопряжения церебральных генераторов с оперантами! Кто собственник компании – кстати, как она именуется? «Мака Скери бионикс»?.. Никогда не слышала об этой фирме.

– Я постараюсь разыскать хозяев. Может, они из индустрии развлечений и желают предложить что-то особо горяченькое из эротических приключений?

Доротея отложила документ в сторону. Она была явно не довольна.

– С таким оборудованием, как это, покупатели живо изжарят свои мозги. Не до развлечений им будет. Тем более эротических… Послушай, Ниал, необходимо отправить на Бейн-Биорах агента из Департамента коммерции, чтобы он тихо разведал там, что это за фирма, зачем ей подобные интерфейсы, да еще в таком количестве. Это уже второй груз высокотехнологичного, очень специфического оборудования, прибывающий на Каледонию. Кроме того, до меня дошли кое-какие слухи, что подобный груз кто-то стремится провезти контрабандой. Это уже выходит за всякие рамки… Тут еще прошел слух, что на Сацуме обнаружили фабрику по сборке – чего бы ты думал? Ментальных лазеров, ни больше, ни меньше. Я не желаю, чтобы на Каледонии обнаружили что-нибудь подобное.

Ниал кивнул.

– Будет сделано. У меня есть на примете подходящие ребята, они умеют работать тихо. Кстати, совсем недавно пришел субпространственный вызов от директора Джона Ремиларда. Как раз в тот момент, когда вы занимались с Джорди. Он будет звонить еще, минут через десять – пятнадцать.

– С этими бумагами я сейчас закончу. Жаль, что вызов совпадает со встречей с отцом. Ниал, может, вы отыщете возможность связаться с парламентским приставом и попросить его, чтобы тот разыскал отца и предупредил его, что встреча переносится на полчаса?

– Конечно, я все сделаю.

Помощник покинул комнату и осторожно прикрыл за собой дверь.

Остальные документы являлись обычной рутинной перепиской. Там, где следовало, Доротея расписалась и скрепила подпись маленькой лазерной печатью. Когда с бумагами было покончено, девушка поднялась, вышла из-за стола и подошла к широкому окну, за которым открывался вид на залив Клайд, на столицу… С высоты трехсотого этажа правительственного стратоскреба далеко-далеко был виден океан, розовеющий на горизонте. Вся поверхность залива была усыпана всевозможными морскими судами. Были здесь и трудяги контейнеровозы, развозящие товары по всем островам и континентам. Возле них копошились буксиры – разворачивали громоздкие широкие коробки, вытягивали их из акватории. Они постоянно перекликались гудками, в ответ басовито отвечали транспорт ники. Тут же для буксиров была еще работа – они то там, то здесь тянули вереницы барж, груженных зерном и пиломатериалами. Эти караваны день и ночь шли вверх по реке, выходили в море и исчезали в едва видимой на горизонте россыпи островов. Просматривались на воде и мелкие катера и – уже в свободной дали – паруса яхт.

Не приближаясь к правительственной башне, в воздухе сновали разнообразные рокрафты. Интересно было наблюдать, как они рассекали чуть розоватое небо. Во всех направлениях – вверх, вниз… Над городом и за пределами Нью-Глазго.

Доротея на мгновение сконцентрировала внимание и тут же ощутила ту незабываемую, присущую только Каледонии ауру, которую впитала с детства. Еще тогда в ней отложился этот волнующий мысленный «запах», или «настрой», с которым жило это население мелководья, прикрывшееся теплым одеялом атмосферы. Континенты казались островами, брошенными в широко раскинувшийся, объявший всю планету океан. А сами материки! Как прекрасны были островерхие, зубчатые горы, высоко взметнувшиеся иглы вулканов и, ко нечно, пестрые, похожие на шотландский плед леса! Планета была молодая и дикая – именно это и пришлось по душе первым переселенцам, а потом и маленькой Доротее. Население здесь было невелико, чуть побольше миллиона, хотя Каледонию стали заселять раньше многих других планет. Жизнь здесь оказалась нелегкой, однако колонисты были упрямы, да и полюбили эту землю, отличительной чертой которой было разнообразие пейзажей. Даже на маленьком пятачке можно было встретить и ледник, и клочок пустыни, и крепкий лесок. Родников не перечесть, добра всякого – что на земле, что под землей – видимо-невидимо…

К тому же здесь постоянно трясло – к этому тоже надо было привыкнуть. И привыкали. Восстанавливали разрушенное, закладывали новые поселения. Приятно, когда есть к чему приложить руки.

Во время последнего извержения Нью-Глазго очень сильно пострадал. Следом за землетрясением навалились пожары и уничтожили большую часть города. Впрочем, и другие населенные пункты на материке Клайд пострадали не меньше, но Нью-Глазго все же был столицей. Стратоскребы – правитель ственное здание, университет, торговый центр – удалось спасти с помощью защитных силовых полей. Старая же часть города, расположенная вдоль береговой линии, была практически полностью уничтожена. Дома здесь рушились, соломенные хижины. Что тут поделаешь – все эти кварталы с узкими извилистыми улочками, частыми проулками и тупиками были построены более полувека назад. Жили здесь в основном рабочие – те, кто первыми начали обживать вновь открытую землю.

Прежний Дирижер Каледонии Трем Гамильтон не скрывал, что испытывает слабость к этой части города. Всякий дом здесь был не похож на другие, на каждом шагу – винные лавки, маленькие рынки, всевозможные увеселительные заведения, частенько сомнительного свойства. Но все, даже помойки, – все вызывало в нем ностальгические воспоминания. Он отказывался даже ставить вопрос о реконструкции этих район ов, хотя ее необходимость была очевидна всем.[39]39
  К тому же эти работы должны были очень дорого стоить, и молодая планета не могла пойти на такие расходы


[Закрыть]

Не было бы счастья, да несчастье помогло. Благодаря подземному взрыву и землетрясению волей-неволей приходилось разбирать завалы. Теперь уже и Старый Свет – Земля, и Галак тическое Содружество вынуждены были откликнуться. Они направили на Каледонию немалые денежные средства, и вопрос финансирования с трудом, но был решен. Особенно тяжелым оказался начальный период реконструкции, когда пришлось временно переселять жителей во вновь возведенные поселки. Несмотря на все усилия правительства, построить что-то более удобное, чем бараки, не удалось. В них разве что от непогоды можно было укрыться, удобств – самый минимум. Естественно, что скоро среди переселенцев поползли неприятные для официальных лиц разговоры, что Содружество и Земля бросили их на произвол судьбы. Подобные настроения были благодатной почвой, на которой один за другим начали появляться крикливые политиканы.

Неожиданно Доротея мысленно вернулась к той партии груза, которую так таинственно попытались ввезти на Каледонию. Как ни крути, а вероятность того, что тут орудуют преступные элементы, была высокой. ЦГ можно было превратить в страшное по разрушительной силе оружие. Но кому это нужно? Только мафиозным структурам, больше некому. О том же и опыт Сацумы свидетельствует. Этот мир был практически однороден, заселили его выходцы из Японии. Вот где пышным цветом расцвели всяческие банды, состоящие из якудза! Каледония была совершенно свободна от подобной накипи, но, как местная уроженка, Доротея прекрасно представляла себе, что такое, например, ее родной континент Бейн-Биорах. Там все что угодно можно спрятать. Ей припомнились узкие горные долины, заброшенные шахты… К тому же ББ лежал так далеко, что держать там постоянную службу, чтобы следить за всякими незаконными делишками, просто невозможно. То есть служба безопасности там, конечно, работает, но и людей у нее мало, и территория несуразно велика.

Может, там как раз и зарождается шотландская мафия? Только этого и не хватало!

Тут она почувствовала холодок в душе. Боже, упаси от подобной напасти! Ей припомнились осторожные, можно сказать, деликатные намеки мудрых экзотиков, которые они делали в отношении некоторых обезумевших от ненависти мятежников. Что, если это высокотехнологичное церебральное оборудование принадлежало вовсе не преступникам? У нее дыхание перехватило. Что, если к этой сделке приложили руки мятежники? Неужели они все-таки взяли курс на полное отделение от Галактического Содружества? Ну да, только в этом случае им может понадобиться такое страшное оружие.

Что за бредовая идея! Как только подобное могло прийти ей в голову!.. Может, на нее так подействовала предстоящая встреча с отцом? Доротея уже заранее испытывала от будущего разговора тягостное ощущение. Она дала слово не обращать на дикие пассажи отца никакого внимания, но тревога от этого не становилась слабее. Прежде всего надо успокоиться, ведь для паники пока нет никаких оснований. Каледония никогда не являлась рассадником антигалактических настроений – в отличие от этого космополитичного Оканагона и некоторых других «национальных» планет. Конечно, потомки древних кельтов всегда отличались буйным нравом и нежеланием подчиняться каким бы то ни было властям. Эти настроения усилились после тектонической катастрофы, народ явно терял терпение и высказывал недовольство политиками Содружества. Но это были не более чем отдельные всплески – уж кто-кто, а она имела самую точную информацию. То же самое подсказывали и внутренние ощущения. Работяги ворчали, но работали как проклятые. Было ради чего – как ни осторожничай, ни наговаривай, что, мол, дело плохо, – планета обустраивалась на глазах. Скоро и бараков не будет… Нет, шотландец-то каков – ворчать ворчит, а душу в работу вкладывает. Вот лиши его возможности работать, тогда скорый взрыв неизбежен. А так… Нечего на родную планету пенять.