Текст книги "Тайна мадам Лефевр"

Глава 5

Спрятав под шапку золотые локоны, которые мадам Лефевр сочла такими заметными, Уилл притаился на углу улицы и, скрываясь в тени балкона, принялся следить за соглядатаями в противоположном конце аллеи. Потом, наскоро поужинав, вернулся на свой наблюдательный пункт, где провел всю ночь, примечая, сколько людей держат под присмотром дом мадам и в какое время сменяются. Хотя он и согласился с ее предложением бежать днем, все же счел необходимым подсчитать, сколько человек могут броситься за ними в погоню, когда узнают об исчезновении.

Подумав о ее неожиданном таланте плести интриги, Уилл снова покачал головой.

Перед ужином он решил расспросить Клару. Хотя горничная, всеми силами защищавшая хозяйку, наверняка откажется отвечать на вопросы, стоило попытаться вытянуть из девчонки информацию, способную пролить свет на загадочную личность мадам Лефевр. До сих пор эта женщина вела себя совсем не так, как ожидалось от французской аристократки. То, как быстро она предложила бежать, переодевшись в мужской костюм, наводило на мысль, что она уже поступала так раньше.

«Франция ведет войну дольше, чем мы с вами живем на свете». Неужели ее семья тоже попала в кровавую бойню, приведшую к падению монархии и становлению сначала республики, потом империи и снова монархии? Похоже на то.

Он пожалел о том, что не задержался в Лондоне на какое-то время и не узнал поподробнее о семье Сен-Арно. Тьерри Сен-Арно работал у герцога Талейрана, который, обладая удивительной способностью к выживанию, служил министром иностранных дел Франции во времена республики, консульства, империи и теперь реставрации. На Венском конгрессе герцогу удалось даже убедить Британию и Австрию, что Франция, страна, с которой они уже более двадцати лет ведут войну, намерена выступить их союзником в борьбе с Россией и Пруссией. К каким же ухищрениям прибегали представители клана Сен-Арно, чтобы сохранить свои земли и титулы во время кровопролитной революции и империи? Весьма вероятно, детство мадам прошло вовсе не в сельском поместье, а ее семье, подобно многим другим аристократам, пришлось спасаться от гильотины. Возможно, они даже бежали в Англию, так как британская корона поддерживала большую общину émigré[4]4
  Эмигрантов (фр.).


[Закрыть]. Неудивительно, что она прекрасно и почти без акцента говорит по-английски. Или ее изобретательность – следствие того, что она тоже агент Талейрана? От этой неприятной мысли у Уилла все перевернулось внутри. Он знал, Талейран – человек весьма требовательный и не позволил бы мадам Лефевр, будь она его агентом, больше года бродить неприкаянной. Ее давно бы убили или выкрали. Уилл решил, что в ее обществе будет нелишним вести себя так, будто он признает наличие у нее профессиональных навыков. Он улыбнулся. От этого поединок разумов станет еще более захватывающим. А если появится возможность соединиться телами, то и стократ приятнее. Однако довольно! Не стоит позволять похоти и любопытству отвлекать от цели и забывать о бдительности. Он был уверен, что мадам попытается сбежать во время путешествия, и намеревался во что бы то ни стало помешать. Едва он пришел к такому заключению, как из дома вышла Клара. Стараясь держаться в тени зданий, Уилл последовал за ней.

С наступлением вечера людей на улице стало меньше, и он не смог бы долго оставаться незамеченным, но ему помог случай – она направлялась на соседний рынок. Он наблюдал, как она покупает хлеб, сыр и яблоки по сниженным ценам, потому что торговцам не терпелось поскорее закрыться на ночь. Осторожно следуя за ней, Уилл подумал, что жители Вены – люди зажиточные. А еще весьма небрежно относятся к сохранности собственных кошельков. Если бы он захотел, мог бы наворовать их с полдюжины. Не в силах побороть искушения и желая убедиться в том, что не лишился навыков, Уилл стянул у Клары кошелек с монетами в тот момент, когда она задержалась у последнего прилавка, прощаясь с торговцем и поправляя покупки в корзине. Он рассудил, что это станет отличным предлогом завязать знакомство.

Следуя за девушкой, он оказался на заброшенной улочке, нависающие вторые этажи зданий которой образовывали затененную аллею. Прибавив шагу, он обогнал ее, резко развернулся, оттеснив к стене дома. Отвесив низкий поклон, вынул кошелек:

– Прошу прощения, мисс, мне кажется, вы обронили это.

Ахнув, Клара отпрянула, но тут же остановилась:

– Почему… это мой кошелек! Я была уверена, что положила его в ридикюль! Как мне отблагодарить вас, господин… – Она запоздало подняла на него глаза. – Вы!

Уилл снова поклонился:

– Уилл Рэнсли, к вашим услугам, мисс.

Тревога на ее лице боролась со злостью.

– Мне следовало бы обратиться к властям, чтобы вас арестовали за воровство!

Он вскинул бровь:

– Как бы вы это сделали? Я ведь вернул кошелек. Если бы власти Вены арестовывали каждого парня, следующего за красивой девушкой, тюрьмы очень скоро оказались бы переполненными до краев. Я не причиню вам вреда.

Она фыркнула:

– А вы, как я погляжу, не отрицаете, что украли его. Подозреваю, с той же легкостью могли бы ударить меня по голове. Ладно, не стану поднимать шум пока. Чего вы хотите?

– Я намерен помочь вашей хозяйке покинуть город.

Она окинула его настороженным взглядом:

– Я говорила ей, что не следует вам доверять. О, не сомневаюсь, вы ей поможете, но лишь для того, чтобы она сделала то, что нужно вам. Совсем как ее никчемный кузен.

Вспомнив искривленные, распухшие пальцы мадам, Уилл почувствовал укол раздражения. Если он когда-нибудь встретится с Тьерри Сен-Арно, заставит его помериться силами с достойным противником.

– Он запугивал ее, не так ли?

– Мерзавец. – Еорничная сплюнула на мостовую. – Я лишь два раза видела, как он ее бил, но она почти всегда ходила с синяками. Не стану ничего вам рассказывать, не хочу причинять ей еще больше вреда.

– Я очень ценю вашу преданность хозяйке. Но помните: если вы сообщите мне какие-то сведения об отношениях мадам с Сен-Арно или с моим кузеном, это поможет защитить ее во время путешествия. Я смогу лучше справиться с возложенной на меня миссией, если буду заранее предупрежден о грозящей ей опасности. Мне нужно знать, кто за ней следит и с какой целью.

На ее лицо будто тень набежала. Уилл понял: она беспокоится о хозяйке.

– Господин Рэнсли, ваш кузен был очень благородным человеком, – наконец, промолвила она. – Вы обещаете беречь мадам?

– Обещаю. – Уилл с удивлением понял, что говорит искренне.

Клара внимательно смотрела на него, все еще колеблясь.

– Вы ведь тоже не хотите, чтобы с ней что-нибудь случилось, не так ли? – уговаривал он. – Давайте так: я расскажу вам то, что известно мне, а вы подтвердите.

Подумав мгновение, Клара согласно кивнула.

– Вы служите у своей хозяйки больше года. Она наняла вас сразу по прибытии в Вену, то есть в сентябре 1814 года?

Клара снова кивнула.

– В последнюю ночь перед тем, как ее кузен бежал из города, он ее избил.

На глаза девушки навернулись слезы.

– Да.

– Сильно? – не сдавался Уилл, изо всех сил стараясь сдерживать рвущийся наружу гнев. Он был почти уверен в том, что она ему расскажет.

– Когда я ее нашла, она была без сознания. У нее были сломаны ребра, рука неестественно изогнута. Она больше суток не приходила в себя. Целый месяц я опасалась за ее жизнь. Негодяй! – яростно воскликнула Клара. – Он обвинил ее в том, что его дурацкий план провалился. А может, просто выместил на ней свою злобу, он из таких людей.

– Вы забрали ее из отеля и перенесли в комнаты пансиона, где выхаживали, а когда она поправилась, поселили на съемной квартире, – подытожил Уилл все, что ему удалось разузнать.

– К тому времени мадам заявила, что готова работать. Первые месяцы я продавала ее драгоценности, потом ее рука достаточно исцелилась, и она сумела орудовать пальцами. Тогда-то она и занялась вышиванием.

– А соглядатаи перемещались с места на место следом за вами?

– Скорее всего, да, но я не подозревала об их существовании до тех пор, пока мадам не сказала об этом, когда поправилась. Сначала я очень испугалась, так как не понимала, что им от нее нужно, но спустя несколько месяцев привыкла.

– Эти парни из местных, не так ли?

– Да. Я разговаривала с некоторыми из них в надежде что-нибудь разведать, но они знают лишь то, что их нанял кто-то из местных. Уверена, за всем этим стоит важная фигура, хотя и не могу представить, кто бы это мог быть.

Уилл запомнил ее слова.

– Зачем мадам так настойчиво хочет вернуться в Париж?

– Полагаю, там осталась ее семья. Она никогда не рассказывала о себе, точно так же, как никогда не ставила свои нужды превыше нужд других людей. Ожидая ее у модистки или на балах, я слышала, как другие горничные судачат о своих хозяйках. Мадам, в отличие от них, не была ни требовательной, ни капризной. Она добра, замечает людей и их беды.

Невидящим взором глядя перед собой, Клара улыбнулась.

– Однажды лакей Клаус подхватил такую сильную простуду, что едва мог дышать, бедняга. Мадам лишь прошла вечером мимо него в холле, направляясь к стойке регистрации, а на следующее утро заставила меня набрать лекарственных трав и приготовить для него отвар. Она вовсе не хотела привлекать к себе внимание или разыгрывать благодетельную леди, просто передала отвар дворецкому и просила проследить, чтобы Клаус его обязательно выпил.

– А вы никогда не задумывались, почему мадам не привезла в Вену собственную горничную?

Клара лишь плечами пожала:

– Возможно, та женщина не захотела ехать далеко. А быть может, у мадам не хватило средств взять ее с собой. Не думаю, что у нее водились собственные деньги. Жалованье мне платил Сен-Арно, он же покупал мадам драгоценности и платья, оплачивал счета за хозяйство. Но денег ей вообще не давал. Когда мы ходили с ней гулять, у нее не находилось даже нескольких шиллингов на мороженое.

Итак, мадам целиком зависела от кузена.

– А других родственников она никогда не упоминала?

– Нет. Если они все такие же, как Сен-Арно, в этом нет ничего удивительного. – Горничная, нахмурившись, резко остановилась. – Об одном человеке она все же упоминала, даже несколько раз. Когда я давала ей опий, чтобы притупить боль после побоев Сен-Арно, она шептала имя. Филипп.

Уилла будто со всего маха ударили чем-то острым под дых. Пришлось приложить усилия, чтобы избавиться от неприятного ощущения.

– И кто же он? Муж, брат, любовник?

– Не муж точно – Сен-Арно говорил, что тот погиб на войне. Однажды я спросила у мадам, кто такой Филипп, но она лишь улыбнулась и ничего не ответила, я не стала настаивать. В ее голосе мне послышалось томление. Возможно, она хотела выйти за него замуж, но кузен не позволил. Я так и вижу, как он отсылает прочь любого, кого сочтет недостойным имени Сен-Арно. Не исключена вероятность, что он пообещал дать согласие на брак, если она поможет ему в Вене. Я знаю, что он был способен заставить ее делать то, что ему нужно.

По какой-то непонятной причине открытие, что мадам Лефевр сохнет по парижскому любовнику, совсем не пришлось Уиллу по душе. Тряхнув головой, отгоняя неприятные мысли, он произнес:

– Зависимости мадам от Сен-Арно в еде, одежде, жилье и положении в обществе было достаточно, чтобы заручиться ее поддержкой.

– Нет, тут что-то еще, – настаивала Клара. – Не то чтобы она не ценила дорогих шелков и изысканных украшений, кто бы на ее месте поступил иначе? Но когда возникла необходимость, она без сожалений все продала. Она, казалось, вполне довольна простым образом жизни и нимало не скучает по высшему обществу, которое прежде принимала у себя в гостях. Мадам все повторяла, что хочет заработать достаточно денег и вернуться в Париж.

Не желая больше слушать домыслы горничной о загадочном Филиппе, Уилл поспешил сменить тему:

– Правильно ли я понял, с ночи покушения мадам не поддерживает контакта с кузеном?

Клара пожала плечами:

– Лучше, чтобы он думал, будто она умерла от полученных побоев. Она была одной ногой в могиле.

– Сен-Арно впоследствии эмигрировал на Карибы.

– Ну, об этом мне ничего не известно. Знаю лишь, он уехал из Вены в ту ночь. Если на свете есть справедливость, кто-нибудь его поймает и сгноит в тюрьме. – Клара подняла на него глаза. – Если Бог не оставит мадам своей милостью, закончив свои дела с ней, вы позволите ей вернуться в Париж к этому Филиппу, кем бы он ни был. После всего пережитого – потеря мужа, издевательства кузена – она заслуживает немного счастья.

Уилл не собирался говорить горничной, что не отправит мадам в Париж к Филиппу до тех пор, пока дело не будет сделано. А также упоминать о том, к какому они пришли соглашению.

Вместо этого он вынул из кармана монету.

– Благодарю вас, Клара. Я очень ценю…

– В этом нет необходимости, – перебила она, отмахиваясь от денег. – Лучше приберегите это для нее. Вы же присмотрите за ней, правда? Я понимаю, если бы кто-то действительно желал ей зла, то мог бы давным-давно прикончить ее, и все же тревожусь. У мадам такая благородная душа, слишком бесхитростная для этого мира, пожалуй.

Уилл припомнил женщину в саду, спокойно собирающую увядшие цветки лаванды и ожидающую, надумает ли незнакомец свернуть ей шею или нет. Он решил, что она скорее покорная, чем благородная и бесхитростная. Будто жизнь обошлась с ней столь сурово, и она принимала зло и несправедливость, считая, что не в силах отгородиться от них.

С первых дней жизни на улице Уилл научился давать отпор нападающим и восстанавливать справедливость. Представив безмятежное лицо мадам Лефевр, склоняющейся над цветами, и занесенную над ней тяжелую руку Сен-Арно, Уилл испытал совершенно нежелательное стремление защищать ее. Он убедил себя, что переживать из-за ее личной трагедии нечего. Верно, ее били, но она сознательно обернула это обстоятельство себе на пользу, убедительно сыграв роль. Настолько убедительно, что сумела обвести вокруг пальца Макса, который поплатился за свое благородство.

Ну а горничная, разумеется, считала хозяйку героиней. Раз уж мадам Лефевр удалось одурачить Макса, человека далеко не глупого, то завоевать доверие простой, почти неграмотной девушки, которая к тому же находилась у нее в услужении, и вовсе не составило труда.

Подавив последние всплески жалости к Элоди, Уилл кивнул Кларе на прощание:

– Встретимся на постоялом дворе через два дня.

Та кивнула.

– А вы уверены, что сумеете убедительно сыграть роль старика?

– А ваша хозяйка сумеет сыграть свою роль?

– Она сделает все, что потребуется. Уже сделала. Доброй ночи, месье. – Кивнув еще раз, девушка растворилась в сгущающейся темноте.

Уилл же направился на постоялый двор, где собирался раздобыть себе ужин. По дороге он обдумывал сведения, почерпнутые им у Клары.

По ее словам, мадам привезли в Вену без денег и средств к существованию, поэтому она была вынуждена во всем повиноваться Сен-Арно, исполнять его приказы. Богатство и положение в обществе нимало ее не интересовало. Единственным желанием было вернуться в Париж к Филиппу.

«Она сделает все, что потребуется», – сказала горничная. Очевидно, сюда относилось и предательство Макса Рэнсли, и побег от Уилла, чтобы не подтверждать невиновность Макса.

Мадам Лефевр, несомненно, рассчитывает на то, что ей удастся ускользнуть если не по пути в Париж, то уж точно по прибытии туда. Придется сохранять бдительность, чтобы не допустить этого.

Судя по реакции горничной, даже она опасалась, что соглядатаям мадам отъезд из Вены придется не по нраву. Возможно, у этой женщины есть и другие враги помимо него, разгневанного кузена мужчины, чью дипломатическую карьеру она погубила.

Переодевание в мужскую одежду, которое Уилл изначально воспринял едва ли не как шутку, вдруг показалось ему вполне разумной мерой предосторожности. Он представил стройное тело мадам, облаченное в бриджи, плотно охватывающие ноги, обрисовывающие изгибы голеней и бедер, подчеркивающие тонкие лодыжки. Рот тут же заполнился слюной, в паху образовалась твердость. Он не мог позволить себе отвлекаться на сладострастные мысли, пока не мог. Нужно сосредоточиться на том, чтобы благополучно доставить мадам в Париж. До тех пор пока они не окажутся в Лондоне, ему придется следить за тем, чтобы никто другой не причинил ей вреда.

Глава 6

Два дня спустя ближе к вечеру Элоди в стариковской одежде и очках с толстыми стеклами, затрудняющими обзор, тяжело опираясь на трость, в сопровождении Клары вошла в пивную постоялого двора, расположенного на западной окраине Вены. Хозяин поспешил к ним, и в этот момент появился Уилл Рэнсли.

– Дядя Фриц, как же я рад, что вы смогли ко мне присоединиться! Надеюсь, поездка из Линца не слишком вас утомила?

Голосом настолько низким, насколько могла, Элоди ответила:

– Терпимо, мой мальчик.

– Хорошо. Господин Шульц, – обратился он к хозяину постоялого двора, – принесите нам в комнату чего-нибудь освежающего, пожалуйста. Жозефина, давай поможем дяде подняться.

Поддерживаемая под руки Кларой и Уиллом, Элоди медленно заковыляла вверх по лестнице. Вздохнула с облегчением, когда оказалась в гостиной, арендованной Рэнсли, за плотно закрытой дверью. Первый этап прошел именно так, как было задумано. Ее охватили восторг и ликование.

Опустившись в кресло и сняв дезориентирующие очки, она подняла голову, увидела, что на лице Уилла сияет теплая, ободряющая улыбка, и очень обрадовалась, хотя внутри все затрепетало. Даже будучи серьезным, Уилл казался привлекательным, но теперь, улыбаясь, сделался и вовсе неотразимым. Ну какая женщина смогла бы сопротивляться ему?

– Браво, мадам. У меня имелись серьезные сомнения на этот счет, но, поспешу отдать вам должное, роль старика вы исполнили очень убедительно.

– Да из вас тоже отличный пожилой господин получился, – сказала она, улыбаясь в ответ. – Не появись вы вместе с Кларой, я не узнала бы вас. А с какой поразительной скоростью вы нанесли на волосы краску, превратившись в брюнета! Я едва успела переодеться в приготовленную вами одежду. Вижу, теперь вы снова поменяли обличье.

Волосы Уилла по-прежнему были темными, но он сменил одежду скромного труженика, в которой был в тот день, когда проник через балкон, на костюм джентльмена, отлично скроенный и из хорошей ткани, однако не настолько модный и элегантный, чтобы привлекать ненужное внимание.

Плотно прилегающий пиджак подчеркивал его широкие плечи, а тесные панталоны – мускулистые ноги. Если даже в скучной одежде клерка он казался Элоди сильным, опасным и мужественным, то теперь за счет соответствующего наряда эффект многократно усилился. Его кричаще-мужественная привлекательность застала Элоди врасплох, усилив нервозность и пробудив желание. Стало интересно, что бы она почувствовала, проведя пальцами по его мускулистым рукам и ногам, плоскому животу и… ниже. Ее губы исследовали бы его рот, щеки и брови над пронзительными бирюзовыми глазами. Осознав, что слишком откровенно смотрит на Уилла, она быстро потупилась, а он заметил ее интерес. Довольно сверкая глазами, он произнес:

– Надеюсь, вам нравится мой новый облик.

– Вы прекрасно выглядите, сэр, и вам это отлично известно! – саркастически воскликнула Клара. – Ах, госпожа, какой же из вас получился восхитительный старый джентльмен! Думаю, сама фрау Гройнер, встреться она нам на лестнице, не заподозрила бы обмана.

– Хорошо, что мы с ней все же не встретились. Я ведь не миссис Сиддонс, – ответила Элоди, потягиваясь и разминая спину, затекшую от необходимости горбиться во время долгого перехода.

– А что вам известно о миссис Сиддонс? – тут же спросил Уилл, бросая на нее подозрительный взгляд.

Мысленно проклиная собственную болтливость, Элоди пояснила:

– Только то, что слышала от англичан во время Венского конгресса. Они превозносили ее игру, уверяя, что ни одна венская актриса ей и в подметки не годится. Ваше умение маскироваться натолкнуло меня на мысль, что вы сами могли бы участвовать в театральных постановках. Как бы иначе вам пришла в голову эта идея с усами? – Отступив от Уилла, Элоди провела рукой у себя над верхней губой. – Они нещадно чесались, заставляя меня беспрестанно чихать. Я опасалась, как бы они не отвалились совсем.

– Прошу прощения за этот просчет, – сардонически отозвался он. – Впредь буду умнее.

– Посмотрим, что еще вы придумаете, – поспешно произнесла она, радуясь, что сумела отвлечь его внимание от дальнейших расспросов по поводу ее знакомства с английским театральным искусством.

– Неудивительно, что у вас спина устала, – сказала Клара. – Мне этот район Вены незнаком, а вы почти ничего не видели за толстыми линзами. Путь сюда, казалось, занял целую вечность. Раз или два я с ужасом думала о том, что мы заблудились.

– Вот этого опасаться не следовало. Я шел за вами по пятам и сразу же помог бы выбрать нужное направление, – заверил Рэнсли. – А также хотел убедиться, что за вами никто не следит.

Получив очередное подтверждение его обстоятельности, Элоди тем не менее уточнила:

– Никто ведь не следил, правда?

– Нет. Вы придумали отличный план.

Заслышав подобное заявление из его уст, Элоди тут же ощутила, как по телу разливается тепло, и выбранила себя за это. Она ведь не мечтательная девчонка, едва не падающая в обморок от похвалы джентльмена. Не стоит забывать, зачем он организовал ее побег, не о ее благополучии печется. И все равно она до сих пор ощущала тепло.

Раздался стук в дверь. Элоди поспешно отвернула безусое лицо, дожидаясь, пока слуга, принесший напитки, поставит поднос на столик и, поклонившись, покинет комнату.

– Не поужинать ли нам? – предложил Рэнсли. – Этот постоялый двор славится хорошей едой.

Элоди недоверчиво покачала головой:

– Как вам удалось узнать подобные вещи?

Он одарил ее загадочной улыбкой:

– Я наделен многочисленными талантами.

– Кто бы сомневался.

Элоди очень не хотелось хвалить его за скрупулезное внимание к деталям, но справедливость одержала победу.

– Фрейлейн, не хотите ли отужинать с нами перед уходом?

Клара согласно кивнула, и они расселись вокруг стола. Элоди было очень интересно, о чем Рэнсли станет говорить за едой, если вообще снизойдет до этого, ведь раньше их общение сводилось к угрозам убить ее и обсуждению планов побега из Вены. К ее вящему удивлению, он с легкостью поддерживал разговор, обсуждая достопримечательности австрийской столицы и расспрашивая Клару, каких важных господ ей удалось повстречать во время Конгресса. Да уж, Уилл Рэнсли действительно наделен многими талантами. С горничной он болтал с той же легкостью, с какой развлекал бы титулованную леди в гостиной своего дяди, графа. Если он вообще часто бывает в этой самой гостиной.

Он признался, что является внебрачным ребенком, но говорит и ведет себя, как представитель знати. Элоди стало интересно, в какой обстановке он чувствует себя вольготнее всего. Что ему больше по душе – блуждать по задворкам крупного города, заводя разговоры с горничными и хозяевами постоялых дворов, или танцевать на балу в окружении богатых и власть имущих? Или и то и другое?

Уилл Рэнсли для нее загадка, это беспокоит, поскольку придется вверить свою безопасность в его руки, по крайней мере до тех пор, пока они не окажутся в Париже.

Поев, Клара встала из-за стола:

– Пора домой отправляться. Скоро совсем стемнеет, а эти улицы мне незнакомы.

– Я вас провожу, – тут же предложил Рэнсли.

– Не хочу причинять вам неудобство, – запротестовала Клара.

– Разумеется, проводит, – вмешалась Элоди, обрадованная этим предложением. – Я хочу, чтобы он проследовал до самого твоего дома и убедился, что там тебя не поджидают непрошеные гости. – Она высказала вслух опасения, терзающие ее с тех пор, как успешно покинула свое жилище.

– Ваша хозяйка права. Сильно сомневаюсь, что ее побег заметили, но предосторожность не помешает, – согласился Рэнсли. – Когда соглядатаи мадам Лефевр, кем бы они ни являлись, поймут, что птичка упорхнула из клетки, вероятно, прямиком направятся к вам.

Элоди забеспокоилась. Думая лишь о представившейся ей восхитительной возможности вернуться в Париж, она забыла о горничной. Повернувшись к Рэнсли, она встревоженно произнесла:

– А не взять ли нам и Клару с собой? Для ее же безопасности?

– Не думаю, что ей нужно уезжать, хотя, возможно, к ней пристанут с расспросами. Если нам повезет, мы в это время уже будем далеко отсюда. Тогда она сможет честно признаться, что некто по имени Уилл Рэнсли заставил вас отправиться с ним в Лондон, для чего встретился с вами на этом постоялом дворе. Но как именно вы ушли, с кем и в каком направлении, она не знает. В конце концов, этим людям нужны вы, а не ваша горничная.

– Вы уверены? Я-то полагала, что, уехав, заберу с собой и потенциальную угрозу, так что Клара будет в полной безопасности. Что, если я ошибалась? – Все еще пребывая в тревоге, Элоди повернулась к Кларе: – Если кто-то причинит тебе зло…

– Не беспокойтесь, мадам, – перебил Рэнсли. – Я уже нанял человека присматривать за фрейлейн до тех пор, пока он не сочтет, что ее жизни ничто не угрожает. Это крепкий парень, бывший австрийский солдат, с которым я водил знакомство во время службы в армии. Он ждет внизу, чтобы проводить ее домой.

– Благодарю вас, сэр. – Клара присела в реверансе. Это был первый знак уважения, который она ему выказала. – Не ожидала ничего подобного, хотя, не буду отрицать, теперь мне стало намного спокойнее.

Элоди, удивленная, растроганная, пребывая в смятенных чувствах, сама чуть было не сделала реверанс. Это ей следовало бы позаботиться о безопасности Клары, но вместо нее это сделал мужчина, беспокоящийся, по ее мнению, лишь о достижении собственных целей. Ему хватило предусмотрительности и сострадания все устроить. Как показывал ее личный опыт, аристократы вроде Сен-Арно рассматривали прислугу в качестве объекта, специально созданного для их удобства, наравне с лошадьми, льняным бельем или предметами мебели. Он даже не посчитал бы Клару за человека, не говоря уж о том, чтобы тревожиться о ее благополучии.

Рэнсли же не только сумел предвидеть грозящую девушке потенциальную опасность, но и договорился о ее охране после их отбытия, когда ее миссия уже будет исполнена.

Помимо воли ее мнение о Рэнсли улучшилось, но она тут же напомнила себе о том, что не стоит позволять вводить себя в заблуждение его скрупулезностью, осведомленностью и состраданием – качествами, которые привлекали ее столь же сильно, как и его физическая красота. До Парижа еще далеко.

Видя, как Клара заворачивается в плащ, Элоди тут же снова пала духом, подумав о том, что предстоит навсегда расстаться с единственной лучшей подругой.

– Давайте попрощаемся, мадам, – сказала Клара, отважно улыбаясь. – Желаю вам безопасного путешествия и радости, когда вы, наконец, окажетесь в Париже.

Не в силах вымолвить ни слова, Элоди крепко обняла ее. Клара с жаром ответила на объятия, изо всех сил стараясь сдержать слезы.

– Постараюсь дать о себе знать, когда устроюсь.

– Хорошо. Мне будет приятно узнать, что вы дома и в безопасности, – добавила Клара, бросая на Рэнсли многозначительный взгляд.

– Ну что же, фрейлейн, идемте? – спросил он.

Улыбнувшись, Клара присела перед Элоди в реверансе:

– До свидания, мадам. Да хранят вас ангелы небесные.

– И тебя, моя дорогая подруга, – ответила Элоди.

– После вас, фрейлейн, – галантно предложил Рэнсли, когда оба замерли в нерешительности. – Ваш солдат ожидает внизу.

Согласно кивнув, Клара сделала шаг к двери, остановилась и внимательно посмотрела на него:

– Возможно, я заблуждалась. Возможно, мадам все же может вам доверять.

Сколько бы Элоди ни повторяла себе, что давно пора привыкнуть к расставаниям и потерям, она ощутила мучительную боль в груди, прислушиваясь к удаляющимся шагам. Когда они затихли, подбежала к окну. Осторожно глядя в щелочку между занавесками, чтобы не быть замеченной с улицы, увидела, как с постоялого двора вышли трое – Клара, Рэнсли и дородный мужчина, похожий на кулачного бойца. Наблюдая за их удаляющимися спинами, Элоди вдруг осознала, что Рэнсли, двигающийся с текучей грацией крадущегося хищника, куда более опасен, чем его приятель.

Когда Клара растворилась в темноте, Элоди совсем пала духом. Больше года эта девушка была ее подругой, компаньонкой и спасительницей. Теперь предстоит остаться наедине с Рэнсли. На благо или на беду. Она пыталась бодриться, уверяла себя, что раз сумела добраться сюда, то сможет преодолеть и остаток пути, в конце которого ее ожидает Филипп. Утешившись этой мыслью, она села в кресло и стала ждать возвращения Рэнсли.