Текст книги "Мужчина мечты"

– А как насчет мужа?

Глава 6

 
Не любит тот, кто слов любви страшится,
Не любит тот, кто в ней спешит открыться.
 

Шекспир У. «Два веронца» 

У этого мужчины какое-то извращенное чувство юмора. Целую минуту Тейлор не могла сообразить, на что он намекает: нет, не рассердилась, просто почувствовала раздражение.

– А мне что, надо бояться, что вы начнете ко мне приставать, мистер Росс?

– Тейлор, – произнес он предупреждающе. – Никуда не уходите! Я скоро вернусь.

Лукас так сильно сжал ее плечи, что ей пришлось кивнуть, и отошел к стойке администратора. Тейлор видела, как он отдал ключ одному из служащих, что-то ему сказал и тут же вернулся к ней.

– Мы будем жить в одном номере.

Она удивленно уставилась на него и покачала головой:

– Неужели вы не могли заранее заказать себе отдельный номер?

– Я от него отказался.

– Почему?

– Потому что вокруг вас все время что-то происходит. Кроме того, мы женаты и уже спали в одной постели.

– Но, мистер Росс…

– Не надо со мной спорить.

Лукас ухватил ее за руку и потащил за собой, и только когда они подошли к Виктории, выражение его лица изменилось: он заулыбался, отпустил Тейлор и помог ее подруге подняться.

– Ну что, пойдемте наверх? Мы поможем вам устроиться, – проговорил он приятным и легким, как летний ветерок, голосом.

– Так вам удалось достать для меня номер? – обрадовалась Виктория. – Здесь так много народу… я была уверена, что не осталось ни одного свободного.

По ее взволнованному лицу Тейлор поняла, что Виктория очень переживала, и ей стало ужасно стыдно. Конечно, надо было остаться с ней и развеять ее опасения. Ей в столь деликатном положении нельзя волноваться. И еще ей явно требовался отдых: бедная Виктория выглядела совершенно изможденной.

Тейлор поспешила извиниться:

– Я совсем не подумала… Мне не следовало оставлять вас одну. Простите меня.

– Ну что вы! Со мной все в порядке, – смутилась Виктория, не привыкшая к вниманию, которым ее окружили. – Расскажите лучше, что происходило вокруг вас: почему царило такое оживление?

– Носильщик ждет, – объявил Лукас. – Тейлор вам потом все расскажет.

Он явно торопился избавиться от своих почитателей, догадалась Тейлор.

Их комнаты находились на четвертом этаже, с разных сторон длинного извилистого коридора. Лукас оставил Тейлор с Викторией распаковывать вещи, а сам пошел с носильщиком в свой номер. Сундуки остались на хранение в подвале гостиницы, а ручную кладь принесли сюда.

Номер Виктории оказался небольшим, но очень уютным и светлым: бледно-лимонные обои и мебель из темно-вишневого дерева радовали глаз. Тейлор не удержалась и пробежала пальцами по изящной резьбе на дверце гардероба, когда развешивала немногочисленные платья Виктории.

– Я даже подумать не могла, что Бостон такой большой и современный город, – заметила та, выглянув на улицу из окна. – Совсем не уступает Лондону, правда?

– Похоже, что так, – согласилась Тейлор. – Кстати, внизу есть прачечная. Если вам надо что-нибудь постирать и погладить, служащие сделают все в течение дня. Бабушка говорила мне, что теперь во всех приличных гостиницах имеются паровые прачечные, и возить с собой большое количество одежды нет необходимости. Белье стирают в машине, которая приводится в движение паром, потом выжимают в центрифуге, а после сушат потоками горячего воздуха, так что все это можно сделать достаточно быстро. Удивительно, правда?

Виктория ничего не ответила. Тейлор так увлеклась, что не заметила, как подруга загрустила, а когда обернулась, увидела, что та сидит на краю кровати, сложив руки на коленях и склонив голову так низко, что почти касалась подбородком груди. Вид у нее был удрученный.

Тейлор сразу оставила свое занятие и подошла к подруге.

– Вас что-то тревожит?

– Нет, – отозвалась Виктория едва слышно.

Тейлор озабоченно нахмурилась: все-таки что-то явно неладно.

– Может быть, вам нездоровится?

– Нет.

Тейлор помолчала, но сдаваться не собиралась, пусть ей и не хотелось вытягивать из подруги, в чем проблема. Молодым воспитанным леди не пристало проявлять любопытство и уж тем более назойливость. Мадам всегда говорила, что это одиннадцатая заповедь.

– Вы, наверное, хотите отдохнуть перед ужином? – осторожно спросила Тейлор, понимая, что сама Виктория ни о чем не попросит.

– Думаю, да.

– А еще вам хочется есть…

– Да, немного…

Тейлор села на край кровати рядом с подругой, сложила руки на коленях и принялась ждать, когда та сама скажет, что ее беспокоит.

Странное поведение Виктории окончательно сбило Тейлор с толку. Они много времени провели вместе: практически все вечера, – в то время как другие пассажиры, чтобы убить время, собирались на палубе вокруг трубы покурить, поболтать или играли в триктрак в кают-компании, а более молодые и энергичные – в более шумный шафлборд[3]3
  Настольная игра с использованием киев или на корте – с шайбами.


[Закрыть] на верхней палубе. Они с Викторией обычно уединялись в судовой библиотеке и говорили на самые разные темы, в том числе и некоторые личные. Виктория поведала ей о своей семье и немного о мужчине, который предал ее, хотя имя его назвать отказалась. Она говорила о своих мечтах и надеждах. Тейлор о себе ничего не говорила, зато рассказывала множество историй о диких заповедных уголках Америки, которые вычитала в любимых книгах. Единственная мечта, которую, по ее собственному признанию, она лелеяла, – это встретить когда-нибудь настоящего горца.

Из-за шторма путешествие оказалось более длительным, чем ожидалось: они провели на корабле полных двенадцать дней, – и за все время Виктория ни разу не проявила подобной стыдливости. Тейлор казалось, что подруга доверила ей все свои секреты, поэтому столь странная перемена в ее настроении взволновала. Может, у нее есть еще какие-то тайны, которыми надо поделиться?

Молчание затянулось, и Тейлор наконец решила, что ждет достаточно долго.

– Вы не все мне рассказали? Вас еще что-то беспокоит? – коснувшись руки, участливо спросила она подругу.

– Нет.

У Тейлор вырвался вздох раздражения, и она вопросила:

– Вы хотите, чтобы я начала вас упрашивать, да?

Только теперь Виктория взглянула на подругу глазами, полными слез.

– А вы этого не любите, да?

– Просто скажите, в чем дело, пожалуйста, иначе я не сумею вам помочь.

Виктория разразилась слезами и прошептала:

– У тяжелого сердца язык заплетается…

Тейлор закатила глаза к небу, но подруга этого даже не заметила, полностью поглощенная разглядыванием своих рук.

Опять она цитирует Шекспира! Это, наверное, особая черта ее характера, решила Тейлор: когда расстроена, прятаться за поэтическими фразами великого драматурга.

– Иными словами, вам неловко мне в чем-то признаться, так?

Виктория кивнула и залилась слезами.

– Давайте-ка выкладывайте все начистоту: пока не скажете, в чем проблема, мы не сможем ее разрешить.

– Я не в состоянии оплатить гостиницу.

– И это все? – удивилась Тейлор. – Я прекрасно все понимаю, поэтому…

Но Виктория прервала ее:

– Я чувствую себя нищенкой! У моих родителей были открыты счета во всех модных заведениях Лондона, а теперь… О боже, я этого не вынесу!..

Последняя фраза прозвучала так жалобно, что Тейлор сочувственно похлопала Викторию по руке, поднялась и начала ходить по комнате взад-вперед, что-то обдумывая. Прошло несколько минут, прежде чем она пришла к верному, на ее взгляд, решению.

– Вам недолго осталось чувствовать себя, как вы изволили выразиться, нищенкой: только до завтра.

Это заявление заставило Викторию забыть о своих неприятностях. Платком, который дала ей Тейлор, она промокнула слезы в уголках глаз и потребовала уточнить, что подруга имеет в виду.

– Как это может быть: сегодня нищая, а завтра уже нет?

– Бабушка всегда меня учила, что наилучший способ понять, как чувствует себя другой человек, – это влезть в его шкуру. Я вот точно знаю, что не хотела бы…

– Оказаться в моем положении? – подсказала Виктория.

– Нет-нет, я совсем не это хотела сказать, – покачала головой Тейлор. – Кстати, я мечтаю об этом… когда-нибудь в будущем. И если подумать, если взглянуть на ситуацию по-другому и забыть на мгновение причину, по которой вам бы не хотелось носить в себе… – Она замялась: нелегко было выразить словами то, что чувствовала, наконец горячо проговорила: – Это благословение. И настоящее чудо. Внутри вас зародилась новая драгоценная жизнь. Подумайте об этом. Новая безгрешная жизнь. Я завидую вам.

Виктория положила руку себе на живот и призналась:

– Ведь я даже ни разу не держала в руках младенца.

– Из вас получится прекрасная мать, – заверила ее Тейлор.

– Вам проще: вы замужем… А с чего вы взяли, что я буду хорошей матерью?

– Вы добрая, нежная и заботливая.

Виктория залилась краской.

– Ой, не льстите мне, не надо! А то еще загоржусь, и со мной невозможно будет жить.

Тейлор было приятно, что настроение подруги улучшилось, и, улыбнувшись, она решила вернуться к теме финансов.

– Так вот: минуту назад я собиралась сказать, что не хотела бы оказаться на вашем месте, то есть чувствовать себя нищенкой, поэтому, когда завтра мы встретимся с банкирами леди Эстер, я переведу на ваш счет кое-какие средства, и к обеду вы будете совершенно независимой.

– Нет-нет, я не могу это принять! – замотала головой Виктория и горячо запротестовала: – Это недопустимо!

На глазах у нее опять показались слезы. Для Тейлор оставалось загадкой, как Виктория могла то плакать, то смеяться почти без пауз. Может, настроение подруги меняется так часто из-за деликатного положения? Если так, то, значит, это явление временное. Тейлор с детских лет внушали, что нельзя показывать свои чувства. Леди не подобает громко смеяться, особенно при посторонних, а слезы всегда вызывали неодобрение независимо от обстоятельств, и ей было очень нелегко с дамой, которая только и делала, что нарушала это священное правило.

– Я же обещала помочь вам, – напомнила она.

– Вы уже помогли, – возразила Виктория. – Все это время были мне настоящей подругой.

Упрямство Виктории становилось просто невыносимым, и Тейлор решила действовать ее же оружием: цитатой из Шекспира, – но сколько ни пыталась, не могла вспомнить ни одной подходящей, поэтому просто придумала сама. Может, Виктория в расстройстве ничего не заметит…

– Гораздо благоразумнее принимать, чем отказываться, – заявила важным голосом Тейлор и в ответ на вопросительный взгляд Виктории добавила: – Шекспир.

– Никогда он ничего подобного не говорил.

И это в награду за такую оригинальную выдумку!

– Но непременно сказал бы, если пожил подольше, – нашлась Тейлор.

Виктория опять упрямо покачала головой и весьма неэлегантно фыркнула, однако Тейлор не так-то легко было сбить с толку.

– Эти деньги – для ребенка, – заявила она в полной уверенности, что такой аргумент оспорить невозможно.

– Я сильная, неглупая, а значит, найду работу, – возразила Виктория.

– И еще вы в положении, – напомнила ей Тейлор и подняла руку, предупреждая возражения подруги: – Я прекрасно понимаю, что вы не будете делать ничего такого, что может повредить ребенку, преднамеренно, но ведь если придется работать, вы обязательно себя изнурите, а вам необходимы покой и отдых, так же как и вашей будущей дочери. Нет, Виктория, я ничего не желаю больше слушать: вы примете эти деньги. Уверена, что и леди Эстер поступила бы так же.

Виктория долго смотрела на Тейлор и ничего не говорила. Мысли кружились вихрем у нее в голове. Она была ошеломлена щедростью своей новой подруги. Никогда раньше ей не встречались такие, как она, заботливые, участливые и добрые. Виктория считала Тейлор своим ангелом-хранителем, которого само Небо послало ей в трудную минуту.

Виктория вдруг осознала, как мало знает о своей подруге и благодетельнице.

– Мы провели вместе на корабле многие дни и часы, так ведь?

Смена темы смутила Тейлор, но она все же согласилась:

– Да, это так.

– И я вам все рассказала о себе, правда?

Тейлор кивнула:

– И что…

Виктория не дала ей закончить:

– Я была так занята своими собственными проблемами тогда, что только сейчас сообразила: ведь вы почти ничего не рассказали о себе. Какая же вы скрытная!

– Вовсе не скрытная, – поправила ее Тейлор, – просто… ненавязчивая.

– Но разве мы не подруги?

– Конечно, подруги.

– А друг берет на себя слабости и заботы друга.

– Почему вы все время цитируете Шекспира?

Виктория пожала плечами:

– Когда я росла, он часто успокаивал меня. Я забывала о своих трудностях, когда погружалась в его пьесы. Временами у нас в доме бывало… нелегко. Вы ведь тоже прибегаете к этому средству, Тейлор.

– Я – нет.

Виктория улыбнулась:

– А все эти рассказы о разбойниках-героях? Вам ведь тоже бывало нелегко, правда?

– Вы опять переводите разговор на другую тему?

– Вы мне не доверяете?

Пару секунд Тейлор колебалась, потом сказала:

– Доверяю.

– Тогда почему мне кажется… что вы держите меня на расстоянии?

Тейлор подошла к кровати и опять присела рядом с подругой.

– Обидно, если это так. Я не привыкла много рассказывать о себе или своей семье.

– Потому что вас так воспитали?

– И поэтому тоже.

Виктория вздохнула:

– Но друзья обычно доверяют друг другу свои секреты, а вы ни разу ничем не поделились со мной. У вас что, нет проблем?

Тейлор чуть не рассмеялась – таким нелепым показался ей вопрос.

– Ах, если бы! У меня их столько, что лучше не начинать вспоминать.

Виктория взяла ее за руку:

– И я – одна из них?

– Нет, это не так, – заверила ее Тейлор. – Мне было ужасно одиноко, и вот я встречаю вас. Все это было похоже на… мистику. Боже, по-моему, я слегка драматизирую ситуацию, вам не кажется?

– А я считаю, что вы мне посланы Небом, как ангел, – призналась Виктория. – Хоть это и кажется странным, но единственное, что приходит в голову. Вы ведь возникли ниоткуда в самую роковую минуту и спасли меня от гибели.

Тейлор сделалось неловко от ее похвал, и она поспешила перевести разговор на другую тему:

– Так вот, к вопросу о деньгах… Мы должны решить его прямо сейчас.

– Но сначала я хочу спросить вас: вы бы взяли у меня деньги? Только, пожалуйста, отвечайте честно. Так взяли бы?

– Ради детей я сделала бы все, что угодно, – с непоколебимой убежденностью ответила Тейлор, но Виктория все никак не могла успокоиться:

– А может, вы говорите так лишь потому, что именно это мне сейчас хочется услышать? Вы сами приняли бы милостыню?

– Было бы нужно, не просто приняла, а попросила. – Тейлор устало вздохнула и провела рукой по волосам. – Боже милостивый, Виктория, я уже сотворила такое, что мне раньше и во сне бы не приснилось: вышла замуж за совершенно незнакомого человека, для того чтобы…

– Что вы сделали?

Тейлор встала и принялась расхаживать по комнате, собираясь с мыслями, наконец проговорила:

– Это длинная история. Завтра я вам все объясню. Обещаю. А сейчас, пожалуйста, примите как должное: у вас есть очень веская причина быть здоровой и бороться за существование в этом запутанном мире. У меня же таких веских причин – две. Сейчас я так устала, что не в силах вдаваться в подробности, да и вы тоже вымотались. Давайте поужинаем и пораньше ляжем спать. Я отвечу на все ваши вопросы после того, как встречусь с банкирами. Договорились?

Виктория буквально потеряла дар речи. Так вот почему Тейлор то и дело называла мужа «мистер Росс»!.. В чем же истинная причина этого брака? Да, загадка… Скорее бы завтра!

– А не могли бы вы ответить на один мой вопрос прямо сейчас? – попросила Виктория, придя в себя от изумления.

– Если смогу.

– Вам когда-нибудь бывает страшно? Может, это глупо, но мне почему-то стало любопытно. От вас постоянно исходит такая уверенность в себе… На меня это действует успокаивающе. Мне кажется, что вы всегда знаете, как надо поступить…

Тейлор вдруг ощутила жуткую усталость, нервы были на пределе, ей захотелось хотя бы на минуту-другую расслабиться и дать волю чувствам, и она поддалась этой минутной слабости.

– Страшно? Конечно, бывает, причем иногда так, что меня аж всю трясет.

Голос ее дрожал, когда она говорила: поверять кому-то сокровенное было трудно, – Виктории стало неловко:

– Простите. Давайте действительно поговорим обо всем завтра.

Тейлор кивнула и уточнила:

– Так что насчет денег?

– С радостью приму вашу помощь. И огромное спасибо.

Виктория улыбнулась подруге, которая выглядела так, словно на ее хрупкие плечи свалились разом все тяготы человечества.

– Расскажите лучше одну из ваших замечательных историй.

Настроение Тейлор сразу же изменилось, глаза загорелись, и она принялась рассказывать одну из своих любимых историй о горцах. За ней последовала еще одна, и только когда голодный желудок дал о себе знать недовольным бурчанием, она вспомнила о времени и спохватилась:

– Наверное, мистер Росс уже кипит от злости. Давайте сегодня закончим, а завтра я расскажу о Дэви Крокетте, тоже весьма неординарной персоне.

– А я прочту вам отрывок из моей любимой пьесы великого Шекспира.

Тейлор рассмеялась:

– По-моему, мы обе чуточку ненормальные. Как бы то ни было, пора подкрепиться. Я, пожалуй, даже не стану переодеваться. Ладно, я пошла в номер за мистером Россом.

Она направилась к двери, но от слов Виктории, произнесенных как бы невзначай, едва не споткнулась:

– Вы обмолвились, что готовы на все ради детей. Помните? Что вы имели в виду? Я совершенно уверена, что у меня будет один ребенок, да и не было у нас в роду близнецов.

Тейлор улыбнулась:

– Зато у нас есть: Джорджи и Элли.

– А чьи они?

– Мои.

Викторию ошеломило это признание настолько, что подкосились ноги и ей пришлось сесть.

– Ваши?

– Да, – спокойно подтвердила Тейлор.

– У вас двое детей? – не могла поверить Виктория.

В дверь постучали, но девушки не обратили на это внимания.

– Да, но попрошу некоторое время сохранять это в тайне. Завтра объясню почему.

Тейлор направилась к двери, но Виктория спросила:

– А мистер Росс в курсе?

– Пока нет.

– О боже! Так это на его дети?

Тейлор взялась за ручку двери и резче, чем ей бы хотелось, сказала:

– Станут его, если это необходимо для их покоя и безопасности.

Она открыла дверь и увидела на пороге Лукаса, раздраженного донельзя и совершенно неотразимого. Он стоял, опершись о косяк двери, в ожидании, когда ему откроют, и его хмурый и недовольный вид не предвещал ничего хорошего. Лукас успел привести себя в порядок и переодеться. В черном сюртуке и черных брюках, белоснежной рубашке, сверкавшей чистотой и до хруста накрахмаленной, великолепно оттенявшей его смуглую кожу, он был так хорош, что у Тейлор перехватило дыхание. Глубоко вздохнув, она уловила исходивший от него аромат и едва не лишилась чувств.

Усилием воли она заставила себя поднять голову и наконец взглянула ему в глаза. Бархатисто-карие, с золотистыми крапинками, они излучали свет, когда он улыбался, а еще – доброту. Из него получится прекрасный отец, если, конечно, захочет принять близняшек.

Лукас, пребывавший в весьма скверном расположении духа, уже собирался спросить, закончила ли Тейлор свой осмотр, и указать, что женам не подобает так смотреть на мужей, но что-то в ее взгляде заставило его воздержаться от саркастических замечаний.

Она уже не улыбалась, даже наоборот – помрачнела, и Лукас никак не мог определить, что стало тому причиной. Странной показалась ему и собственная реакция: вдруг захотелось обнять ее, успокоить и сказать, что все будет хорошо, защитить от любого зла.

Но еще ужаснее была мысль, которая возникла в его сознании прежде, чем он успел запретить себе так думать: ему хотелось состариться вместе с ней. Лукас буквально почувствовал, как петля затягивается у него на шее. Нет уж, к черту! Он отшатнулся от косяка и гневно посмотрел на женщину, которая пыталась перевернуть всю его жизнь.

Тейлор тоже внутренне собралась и усилием воли заставила себя улыбнуться мужу.

– Почему вы хмуритесь? У вас что, плохие новости?

– Нет, – процедил он сквозь зубы.

– Вы испортите себе пищеварение, если будете есть в раздраженном состоянии, сэр, так что советую как можно скорее избавиться от дурного настроения.

Ему захотелось придушить ее.

– Тейлор, вам известно, который теперь час?

Она покачала головой, чем вывела его из себя.

– Чем вы тут занимались, черт побери? Я как последний идиот уже больше двух часов жду!

– Так долго?

Что это с ней? Смотрит на него так, словно вообще не слушала и понятия не имеет, о чем речь.

Лукас решил во что бы то ни стало вернуть ее в реальность и заставить извиниться, а после этого внушить, что не намерен больше допускать подобные ситуации и лучше бы ей это запомнить.

– Мистер Росс…

Он удивленно вскинул бровь. Ей ведь прекрасно известно, что он терпеть не может, когда она так его называет, и все же упорно продолжает.

Тейлор молчала, и Лукас подумал, что она, вероятно, подыскивает нужные слова для извинения: должно быть, осознала, что не права. Поскольку он и сам не любил просить прощение, решил облегчить ей задачу:

– Вы сожалеете?

– Простите?

– Вы заставили меня ждать. Прошу вас впредь такого не допускать. Если вы закончили с вещами, пойдемте ужинать: я очень проголодался. Кроме того, через час у меня важная встреча.

До Тейлор не доходило, о чем он все время говорит. Она вдруг вспомнила, что должна была задать ему один вопрос, самый важный, от которого зависит ее дальнейшая жизнь.

Как только он замолчал, она посмотрела ему в глаза и спросила:

– Скажите, Лукас, вы любите детей?