Текст книги "Хранимая благодать"

– Ваш король одобряет этот союз?

– Одобряет, – со значением произнес Николас.

– Почему?

Николас пожал плечами:

– Я не знаю наверняка, но он несколько раз повторял, что хочет отправить Джоанну из Англии. Кажется, он чрезвычайно желает этого брака и согласен отдать вам маклоринскую землю в тот же день, как вы обвенчаетесь, а ее английские владения получу я.

– Почему? – упорствовал Макбейн.

Николас вздохнул:

– Полагаю, сестра знает, почему Джон так желает отправить ее как можно дальше – он называет ваши места краем света, – но что побуждает его к этому, не говорила.

– Итак, вы тоже извлечете выгоду из моей женитьбы.

– Мне не нужны английские владения, – возразил Николас. – Они принесут мне только дополнительные ежегодные налоги, а сам я и без того имею достаточно, чтобы заново отстроить все мои поместья.

– Почему же вы запросили сестринские?

Николас пояснил:

– Если бы Джон, известный своей жадностью, узнал, что я просто хочу защитить сестру от барона Уильямса, то не согласился бы выдать ее за вас. Конечно, он потребовал большую пеню, но я уже ее выплатил.

– Вы противоречите сами себе, барон. Если Джон хочет выслать Джоанну из Англии, почему же собирался выдать ее за барона Уильямса?

– Потому что тот абсолютно предан Джону. Это его комнатная собачонка. Он смог бы держать Джоанну под контролем. – Николас покачал головой и, понизив голос, добавил: – Сестре что-то о нем известно, и он не хотел бы, чтобы пошли разговоры о его прежних грешках. Нет, она никогда, конечно, не смогла бы свидетельствовать в суде против кого-либо, тем более – против своего короля, ибо она женщина и, следовательно, ее просто никто не будет слушать, но ведь есть же бароны, готовые поднять бунт. Возможно, он опасается, что Джоанна вполне в состоянии разжечь их пыл, если расскажет что-нибудь этакое. В общем, чем больше я об этом думаю, тем сильнее убеждаюсь, что наш король и впрямь чего-то боится.

– Если ваша догадка верна, то меня удивляет, что она до сих пор жива. Ваш король ведь способен просто уничтожить ее.

Николас знал, что ему не добиться содействия Макбейна, если не будет с ним предельно откровенен, поэтому кивнул:

– Согласен: король способен на убийство. Я был с Джоанной, когда она получила приказ выехать в Лондон, и видел ее реакцию: она думала, что едет на казнь.

– И все же она еще жива.

– Король держит ее под усиленной охраной. Она живет обособленно и в постоянном страхе, никого не принимает. Я бы хотел отправить ее подальше от Англии, так что брак с вами – идеальный выход.

Лэрд, вполне удовлетворенный искренностью барона, жестом предложил ему следовать за ним и направился к развалинам, которые теперь именовал домом.

– Итак, вы прибыли сюда с этим хитроумным планом, – тихо произнес Макбейн.

– Да, – ответил Николас. – И как раз вовремя. Джон собирался выдать сестру за Уильямса полгода назад, но ей удалось этому воспротивиться.

– Каким образом?

Николас усмехнулся:

– Для начала она потребовала развода.

Макбейн искренне удивился:

– Для чего ей понадобился развод? Ее супруг умер.

– Это был замечательный отвлекающий маневр, – пояснил Николас. – Смерть ее мужа мог подтвердить свидетель, но самого тела ей не предъявили. Сестра заявила королю, что она ни за кого не выйдет замуж вторично, пока остается хоть кроха надежды, что Рольф все-таки жив. Видите ли, он умер не в Англии, а по поручению короля в Венеции, городе на воде, когда с ним произошел этот несчастный случай. Король, конечно, не собирался принимать ее отказ, но, поскольку в те дни у него были нелады с церковью, решил действовать законным путем. Джоанна получила бумаги совсем недавно: ей предоставлен развод.

– А кто этот свидетель смерти ее мужа?

– Зачем вы спрашиваете?

– Простое любопытство, – ответил Макбейн. – Вы его знаете?

– Да, – отозвался Николас. – Это Уильямс.

Макбейн отправил эту порцию сведений в тайник своей памяти.

– Значит, вы предпочли меня английскому барону?

– Уильямс – чудовище, и я не вынес бы даже мысли, что моя сестра отдана ему во власть. Вы меньшее из двух зол. Я знаю, что с ней вы будете обходиться хорошо… если она выйдет за вас.

– Что за чушь? Ведь решать не ее дело.

– Боюсь, что так, – согласился Николас. – Но Джоанна сначала должна встретиться с вами. Это лучшее из всего, что я могу сделать. Правда, она вообще не стала бы вторично выходить замуж, если бы могла существовать на те средства, которые король требует оставлять вдовам. Во всяком случае, ей так кажется. Но я осведомлен лучше. Король все равно выдал бы ее замуж, тем или другим способом.

– Жадности вашего короля нет предела, – заметил Макбейн. – Или это касается только вашей сестры?

– Вы имеете в виду мою пеню? – уточнил Николас.

Макбейн кивнул.

– Нет. Джон умеет принудить вдов своих вассалов ко вторичному замужеству, а если они предпочитают оставаться свободными, то должны выплачивать ему ежегодный налог – а это приличные суммы.

– Но раз вы уже выплатили пеню, значит, предполагаете, что Джоанна сочтет меня приемлемой партией?

Николас кивнул:

– Но сестра не знает, что я уплатил пеню, и я был бы вам весьма признателен, если бы вы не упоминали об этом.

– Я должен обдумать ваше предложение, – объявил Макбейн, сложив руки за спиной, и вошел внутрь. – Мысль о женитьбе на англичанке неудобоварима, а если она к тому же ваша сестра – то почти абсурдна.

Николас понял, что его провоцируют, но решил не обращать на это внимания. Макбейн испытывал его характер на протяжении всего боя против Маршалла и его когорты.

Лэрд временами бывал груб, но, несомненно, это человек отваги и чести.

– Есть еще кое-что, о чем вы должны знать, прежде чем примете решение, – сказал Николас. – Джоанна бесплодна.

Макбейн кивнул, несколько минут никак не реагировал на это сообщение, потом просто пожал плечами:

– У меня уже есть сын.

– Вы имеете в виду Алекса?

– Да.

– Мне говорили, что право на отцовство могут заявить по меньшей мере трое.

– Это правда, – не стал спорить Макбейн. – Его мать была потаскушка. Но поскольку она умерла при родах, я признал мальчика своим.

– А кто-нибудь еще претендовал на это?

– Нет.

– Джоанна не принесет вам детей. Тот факт, что Алекс незаконнорожденный, может иметь какое-то значение в будущем?

– Никакого, – отрезал Макбейн. – Я и сам незаконнорожденный.

Николас рассмеялся:

– Значит ли это, что, когда я назвал вас бастардом в пылу битвы против Маршалла, это было вовсе не оскорбление, а констатация факта?

– Любого другого, кто так бы меня назвал, я бы убил. Считайте, что вам повезло.

– Повезет и вам, если Джоанна решится выйти за вас.

Макбейн покачал головой:

– Если для того, чтобы получить эти земли, придется жениться на мегере, я так и сделаю.

– Почему вы решили, что она мегера? – удивился Николас.

– Вы дали мне достаточное представление о ее характере, – ответил Макбейн. – Она упряма, поскольку отказалась довериться своему брату, когда тот спросил, какими сведениями против собственного короля она располагает. Ей необходим человек, который контролировал бы ее, – таковы ваши собственные слова, Николас, не прикидывайтесь изумленным. И, наконец, ей случилось оказаться бесплодной. Это вам кажется трогательным?

– Конечно.

Макбейн усмехнулся:

– Я не завидую себе в качестве ее мужа, но буду обращаться с ней по-доброму. Полагаю, мы найдем способ не стоять друг у друга поперек дороги.

Лэрд налил вина в два серебряных кубка и вручил один Николасу. Каждый поднял свой в знак приветствия и залпом его осушил. Николас уже освоился с требованиями этикета в Нагорье и тут же рыгнул. Макбейн одобрительно кивнул.

– Итак, таково средство, благодаря которому вы будете наезжать сюда когда заблагорассудится?

Николас рассмеялся и немного погодя сказал:

– Мне придется попросить у вас несколько пледов. Не хотите же вы, чтобы что-нибудь случилось с вашей невестой?

– Я дам вам плед, и не один, Николас, – согласился Макбейн, – но мне хотелось бы видеть по меньшей мере три десятка всадников в качестве эскорта невесты, одетых в мои цвета. Когда доберетесь до Стремительного ручья, вы их отпустите. Ступить на нашу землю будет разрешено только вам и вашей сестре.

– Я пошутил насчет пледов: о сестре позабочусь сам.

– Вы поступите так, как велю я, – оборвал его Макбейн.

Николас уступил, и лэрд переменил тему разговора:

– Сколько времени Джоанна пробыла замужем?

– Немногим больше трех лет. Я знаю, ей не хочется выходить замуж еще раз, но ее чувства Джона не интересуют. Он держит ее в Лондоне под замком. Только мне и было позволено короткое свидание, причем в его присутствии. Как я уже говорил, все, что заботит его сейчас, – это бесконтрольное положение моей сестры.

Макбейн нахмурился, а Николас, напротив, улыбнулся:

– Вам не досаждает мысль, что вы оказались подарком, ниспосланным Джону за его молитвы?

Лэрд не оценил шутку.

– Я получу землю, и это единственное, что имеет значение.

Тут внимание Николаса привлек гигантский волкодав Макбейна, вбежавший в комнату. Это был настоящий лютый зверь с полосатой шерстью и темными глазами. Николас подумал, что собака весит, наверное, столько же, сколько он сам. Пес заметил незнакомца и издал низкое, угрожающее рычание, от которого у кого угодно волосы встали бы дыбом.

Макбейн что-то рявкнул по-гэльски, и его чудовищный любимчик тут же подошел к ноге и сел.

– Один совет, Макбейн: спрячьте куда-нибудь это чудище, когда я привезу сюда Джоанну. Иначе, стоит ей взглянуть на вас обоих, она умчится обратно в Англию.

Макбейн расхохотался, но тут же посерьезнел:

– Запомните мои слова, барон: я не приму отказа. Она выйдет за меня.

Глава 3

– Я не хочу идти за него, Николас! Ты, должно быть, не в своем уме, если думаешь, что я когда-нибудь соглашусь стать его женой.

– Внешний вид обманчив, – увещевал ее брат. – Вот познакомимся с ним поближе – и поймешь, что он добрый. Кроме того, он будет хорошо с тобой обращаться.

Джоанна покачала головой. У нее так дрожали руки, что она едва не выронила поводья. Сжимая кожаные ремни, она старалась не смотреть на огромного воина… и на чудовищное животное, сидевшее у его ног.

Они были недалеко от внешнего двора уединенного владения Макбейна. Лэрд стоял на лестнице, ведущей в полуразрушенную башню, и, казалось, был не слишком рад ее приезду.

От одного его вида Джоанне стало дурно, она глубоко вздохнула, пытаясь сохранить спокойствие, и пробормотала:

– Какого цвета у него глаза, Николас?

Брат этого не знал, и она удивилась:

– Как можно увидеть в глазах доброту и при этом не заметить цвета?

– Мужчины не обращают внимания на такие мелочи, – попытался выкрутиться Николас.

– Ты сказал, что он сама доброта и доброжелательность, но сейчас он мрачен как туча.

– Но, Джоанна…

– Ты мне солгал!

– Вовсе нет! – возразил Николас. – Макбейн действительно дважды спас мне жизнь во время сражения с Маршаллом и его людьми, но отказался даже признать это. Он гордый и честный, можешь мне поверить. Я не предложил бы тебе выйти за него, если бы в чем-то сомневался.

Джоанна промолчала, но ее охватила паника, когда она переводила взгляд с огромного воина на страшилище рядом с ним, и Николасу показалось, что она вот-вот потеряет сознание. Он лихорадочно подыскивал какие-то слова, которые успокоили бы сестру, и пошутил:

– Макбейн тот, который слева, Джоанна.

Однако ее это не позабавило, и дрожащим голосом она проговорила:

– Какой он огромный!

Брат наклонился к ней и похлопал по руке:

– Не выше меня.

Ей не хотелось, чтобы ее утешали, тем более чтобы он почувствовал, как она дрожит от страха, поэтому руку она оттолкнула.

– Другая на твоем месте была бы рада: такой надежный защитник рядом.

Джоанна во все глаза смотрела на лэрда, и чем ближе они подъезжали, тем выше, казалось, он становился.

– Он довольно привлекателен, – обронила она тоном обвинителя.

Николас пожал плечами, а она добавила:

– Это не в его пользу: не хочу выходить замуж за красавца.

– Ты несешь вздор.

– Вовсе нет! Я не пойду за него. Отвези меня домой, Николас, и сейчас же.

Барон дернул за поводья, останавливая ее коня, и посмотрел сестре в лицо. Страх в ее глазах отозвался в его сердце ноющей болью. Только он знал, через какие муки прошла она, будучи замужем за бароном Рольфом, и, хотя Джоанна никогда не призналась бы в этом, видел, что сейчас она испытывает настоящий ужас.

– Поверь мне: Макбейн никогда тебя не обидит, – произнес он твердо.

Она не собиралась признаваться, что панически боится, поэтому сказала:

– Я и сама никому не позволю меня обидеть!

Ее ответ вызвал его одобрительную улыбку. Рольф не смог выбить из нее бунтарский дух, который казался Николасу благословением Господним.

– Вспомни о том, что говорит в пользу брака с Макбейном. Ты будешь в безопасности далеко от короля Джона и его приспешников, они не смогут приехать сюда за тобой.

– Это важно.

– Макбейн ненавидит Англию и нашего короля.

Джоанна закусила нижнюю губу, но все же согласилась:

– Это еще один серьезный довод.

– Места, которые сейчас тебе кажутся такими дикими, однажды станут настоящим раем, если ты поможешь возродить их.

– Да, я сделаю это с удовольствием, – сказала она. – К тому же я так тоскую по теплу. Я и впрямь согласилась приехать сюда единственно из-за твоих уверений, что эта земля гораздо ближе к солнцу. Должна признать, необходимость кутаться в тяжелую меховую накидку всего один месяц в году показалась мне весьма привлекательной. Странно только, что в это время года все еще так холодно.

Боже праведный, Николас совсем забыл про эту свою маленькую ложь! Джоанна ненавидела холод и абсолютно ничего не знала о Шотландском нагорье. Он обманул ее, чтобы увезти из Англии целой и невредимой, и вот теперь чувствовал себя страшным грешником, потому что уговорил поддержать эту его выдумку священника.

У отца Маккечни были свои причины желать, чтобы Джоанна вышла за лэрда Макбейна, и потому он хранил молчание всякий раз, когда она упоминала о привлекательности теплого солнечного климата, однако со значением поглядывал на Николаса, когда бы ни всплывала эта животрепещущая тема.

Николас понял, что, оказавшись по колено в снегу, Джоанна догадалась, что он солгал, и оставалось только надеяться, что со временем ее мнение о Макбейне изменится.

– Ты оставишь меня одну, Николас?

– Да.

– Ты ничего не рассказывал ему о моей жизни с Рольфом?

– Конечно, нет! Я же дал тебе слово.

– Но он, разумеется, знает, что у меня не будет детей?

– Да, и его это вполне устраивает.

– Но почему?

– Ему нужна земля. Он лэрд и должен ставить интересы клана выше собственных. Женитьба на тебе – самый простой путь для достижения его целей.

Это был холодный, но честный ответ, и Джоанна кивнула:

– Хорошо, я согласна с ним встретиться, но это не значит, что тут же побегу к алтарю, так что ты прямо сейчас можешь перестать улыбаться.

Макбейн, устав дожидаться, когда невеста наконец подъедет к нему, спустился вниз, как только она подтолкнула своего коня вперед. Ему до сих пор не удавалось рассмотреть ее, так как она была закутана в темную накидку с капюшоном, но то, что она оказалась невысокой, удивило: он ожидал, что она будет под стать брату.

Хотя внешность ее не имела для него особого значения: этот брак был лишь выгодной сделкой, не более, – Макбейн предполагал, что леди Джоанна будет смуглой и темноволосой, как ее брат.

Николас спешился первым и, бросив поводья солдату, подошел к сестре, чтобы помочь ей сойти. Он взял ее руки в свои и улыбнулся, демонстрируя свою заботу, и Макбейн подумал, что это похоже на представление и братская привязанность несколько преувеличена.

Пока Джоанна развязывала шнурок капюшона, солдаты начали выстраиваться за спиной своих вождей. Люди Маклорина сгруппировались сзади на левой стороне широкой лестницы, в то время как воины Макбейна выстроились на правой. Шесть ступенек были забиты любопытствующими – все желали увидеть невесту своего лэрда.

Как только Джоанна сняла накидку и оперлась на руку брата, Макбейн услышал глухой одобрительный гул и хоть полагал, что сам не издал ни звука, уверен в этом не был: при виде суженой у него перехватило дыхание.

Николас ни слова не сказал о ее внешности, а Макбейн не настолько интересовался ею, чтобы спрашивать. Теперь он взглянул на барона и, увидев веселье в его глазах, постарался скрыть свое изумление, переключив все внимание на направлявшуюся к нему красивую женщину.

Господи, да она само совершенство! Ее светлые до пояса волосы трепетали при каждом шаге. На свежем чистом лице сияли живые глаза глубокой голубизны, очаровательный носик украшали несколько веснушек, а губы… Боже праведный, эти губы могли бы и святого ввести в соблазн страстных мечтаний. Он был сражен.

Не все маклоринские воины умели так хорошо владеть собой, как Макбейн: двое из стоявших прямо за спиной лэрда от изумления издали протяжный хриплый свист и были тут же наказаны за это. Полуобернувшись, вождь схватил обоих за шиворот и спустил с лестницы.

Джоанна резко остановилась, взглянула на солдат, растянувшихся на земле, а затем опять перевела глаза на их вождя.

– Добрый, говоришь? – шепнула она Николасу. – Ведь это тоже ложь, не так ли?

– Не суди его строго.

Прежде чем продолжить путь, она окинула брата недовольным взглядом, и в этот момент Макбейн шагнул вперед. Его волкодав двинулся вместе с хозяином, прижимаясь к его ногам, и Джоанна вздрогнула, моля Бога послать ей достаточно мужества, чтобы продолжать идти. Остановившись в двух шагах от этого огромного человека, она сделала безупречный реверанс, хотя колени подгибались. Она была безумно рада, что удалось сохранить равновесие и не упасть. Она стояла так, склонив голову, и слышала громкое сопение и какое-то урчание, не понимая, что все это означает: одобрение или недовольство.

На лэрде был плед цветов его клана. Она старалась не смотреть ему в лицо и поэтому видела только его длинные мускулистые ноги.

– Добрый день, лэрд Макбейн.

Ее голос дрожал: она боялась его, – что Макбейна вовсе не удивило. Его вид заставлял не одну девицу бежать сломя голову под защиту папаши, но ему никогда и в голову не приходило изменить свои манеры, поскольку он о них особенно и не задумывался.

Теперь, однако, придется. Он не сумеет убедить эту женщину выйти за него, если ничего не предпримет для того, чтобы ее успокоить. Она испуганно то и дело поглядывала на собаку, и Макбейн понял, что пес ужасает ее.

От Николаса ждать помощи не приходилось: он лишь стоял и усмехался.

Макбейн взглядом попытался дать ему понять, что потребуется переводчик, но на всякий случай спросил:

– Говорит ли она по-гэльски?

Вместо брата ответила сама Джоанна:

– Я изучала ваш язык.

И хоть сказано это было не по-гэльски, он ее понял.

Он видел, как она напряжена, и решил, что светская беседа могла бы ее успокоить.

– И как долго вы его изучали?

Она, очевидно, не поняла его вопроса. Конечно, это его вина. Он смотрел на нее так сурово, что до нее вообще, наверное, не доходил смысл происходящего.

Он терпеливо повторил вопрос, и она наконец ответила:

– Около месяца.

Кто-то из солдат хмыкнул, но Макбейн взглядом остановил его и не рассмеялся сам, а вот Николас нахмурился, удивляясь, почему она не сказала правду. Прошло уже почти четыре месяца с тех пор, как отец Маккечни начал с ней заниматься. Заметив панику в ее глазах, он не стал ее поправлять: Джоанна просто слишком нервничала.

Наконец Макбейн решил, что для такого важного свидания здесь слишком много зрителей.

– Подождите здесь, Николас. Мне нужно побеседовать с вашей сестрой.

Он шагнул вперед, чтобы предложить Джоанне руку, но пес двинулся следом. Сначала она инстинктивно отступила, но, сообразив, что это могло показаться трусостью, быстро шагнула вперед.

Огромная собака угрожающе зарычала, но лэрд что-то резко сказал, и ужасный рык тут же оборвался.

Николас видел, что Джоанна вот-вот потеряет сознание, что ей необходима передышка, чтобы вновь обрести само– обладание, и подошел ближе:

– Почему вы не разрешили отцу Маккечни и моим людям пересечь Раш-Крик?

– Мы с леди Джоанной должны договориться, а потом уже отцу Маккечни будет разрешено сюда войти. Что касается ваших людей, я никогда не позволю ступить им на нашу землю. Таковы мои условия. Вы что, забыли?

Николас не возражал, а Джоанна заметила:

– Святой отец почувствовал себя оскорбленным, когда вы приказали ему подождать внизу.

Макбейн лишь пожал плечами: его не слишком интересовал чужой священник, – а Джоанне не хотелось, чтобы его обижали.

– Отец Маккечни утомлен долгой дорогой, милорд, и наверняка нуждается в пище и питье. Пожалуйста, окажите ему гостеприимство.

Макбейн кивнул и, повернувшись к Колуму, распорядился:

– Позаботься об этом.

Он подумал, что, выполнив ее просьбу, успокоит страхи на свой счет. Кроме того, доказал, что может быть любезным, но Джоанна все равно готова была сбежать. Какое же она робкое создание! А тут еще его четвероногий любимец! Она то и дело бросала испуганные взгляды на собаку и едва не падала в обморок всякий раз, когда псина рычала на нее.

Макбейн, наблюдая за всем этим, решил, что хочет перекинуть ее через плечо и внести в дом, однако удержался, но сама эта мысль его развеселила. Он предложил ей руку и терпеливо ждал, когда она ее примет.

Джоанна увидела по его глазам, что он догадался, как она его боится, и что ему эти ее страхи кажутся забавными. Глубоко вздохнув, она вложила свою руку в его огромную ладонь.

Макбейн наверняка почувствовал, как она трепещет, но, поскольку он был вождем клана, она полагала, что какие-то джентльменские манеры ему все же знакомы и он не станет обращать внимание на ее поведение.

– Почему вы так дрожите?

Она попыталась выдернуть свою руку, однако ей не удалось: он держал ее крепко и явно не собирался отпускать. И прежде чем Джоанна нашлась что ответить, он повернулся и потащил ее за собой по ступенькам вверх.

– Из-за вашей необычной погоды, – проговорила она запоздало.

– Из-за чего? – Он был в замешательстве.

– Не обращайте внимания, милорд.

– Нет, все-таки объясните, что вы имели в виду.

Она вздохнула:

– Николас говорил, что здесь весь год стоит тепло… А такие холодные ветра весьма необычны.

Макбейн едва не расхохотался: как раз погода была не– обыкновенно мягкой для этого времени года, – но одернул себя и даже не улыбнулся. Молодая леди уже обнаружила свою уязвимость, и он понимал, что насмешки над ее наивностью вряд ли улучшат ее отношение к нему.

– А вы всегда верите брату на слово? – только и спросил он.

– Да, конечно, он же старше, опытнее…

– Понятно.

– Знаете, я вся дрожу: здесь очень холодно, – сказала Джоанна, не придумав ничего убедительнее.

– Нет, причина вашего состояния не в холоде.

– Нет? А в чем же тогда?

– Просто вы меня боитесь.

Он ожидал, что она опять солжет, но не угадал:

– Да, я вас боюсь. А еще вашу собаку.

– Мне нравится ваша правдивость.

Он наконец отпустил ее, но она была так удивлена его замечанием, что забыла отнять свою руку, и он улыбнулся:

– Что вы меня боитесь, я сразу понял, Джоанна. Мне нравится, что вы не солгали и признались в этом.

– Вы бы поняли, что я лгу.

– Конечно.

Это прозвучало слишком самоуверенно и высокомерно, но она не обиделась: такой огромный неустрашимый воин должен знать себе цену. Спохватившись, она убрала руку и оглянулась, осматривая вход, который они миновали. Справа поднималась широкая лестница с деревянными перилами, украшенными резным орнаментом, за которой начинался коридор, а слева от входа виднелись распахнутые двери в большой полуразрушенный зал. Джоанна остановилась на верхней ступеньке и посмотрела на развалины. Стены обуглились, крыша, от которой мало что осталось, нависала широкой полосой, удерживаясь на потемневших опорах. В воздухе висел застарелый запах дыма.

При виде этого опустошения у нее сжалось сердце, и она чуть не заплакала.

Макбейн наблюдал за сменой выражений на ее лице.

– Это сделали люди моего мужа?

– Да.

Она обернулась, и он, увидев в ее глазах глубокую печаль, понял, что у нее есть совесть.

– Это несправедливо.

– Согласен, но вы здесь ни при чем.

– Да, но я могла бы попытаться объяснить мужу…

– Сомневаюсь, чтобы он прислушался к вам, – возразил Макбейн. – Скажите-ка мне вот что: знал ли ваш супруг, что его вассал был причиной здешнего разорения?

– Уверена, что он знал, на что способен Маршалл.

Макбейн кивнул и, сжав руки за спиной и продолжая разглядывать ее, заметил:

– Вы постарались как-то загладить содеянное: послали сюда за Маршаллом брата.

– Но вассал возомнил себя полубогом: не пожелал даже слушать, что Рольф умер и что здесь он уже не нужен.

– Он не был здесь нужен с самого начала, – резко заявил лэрд.

Она кивнула в знак согласия:

– Да, вы правы.

Он вздохнул:

– У Маршалла оказалась власть, и мало кто смог бы отказаться от нее.

– А вы?

Ее вопрос удивил его. Он собирался ответить, что, мол, конечно, смог бы, но положение лэрда было ему внове, и если по-честному, то не знал, сумел бы отказаться от достигнутого.

– Я пока не могу ответить на этот вопрос, – признался Макбейн. – Надеюсь, однако, что для пользы клана я смогу сделать все, что бы от меня ни потребовалось, но не могу ничего сказать наверняка, пока не встал перед таким выбором.

Его честность понравилась Джоанне, и она улыбнулась.

– Вы не разрешили Николасу преследовать сбежавшего Маршалла. Он рассказывал, как вы поспорили. Он уснул, а когда открыл глаза, Маршалл валялся у его ног.

Макбейн улыбнулся: Николас, конечно же, смягчил эту кровавую историю.

– Вы согласны выйти за меня, Джоанна?

Он произнес эту фразу, выделяя каждое слово, совершенно серьезно. Джоанна собралась с духом в предчувствии его гнева и медленно покачала головой.

– Объясните мне причину.

Она промолчала. Макбейн не привык, чтобы ему перечили, но постарался не выказывать своего неудовольствия. Он не мог похвастать умением обращаться с женщинами, а уже о том, что такое ухаживать за дамой, и вовсе понятия не имел.

С какой стати они решили предоставить женщине право выбора? Николас мог бы просто поставить сестру в известность, что собирается выдать ее замуж, и все, не было бы сегодняшнего спора. К этому моменту они уже обменивались бы обетами!

– Я не люблю нерешительных людей.

Джоанна гордо выпрямилась и заявила:

– Это скорее осмотрительность, милорд, и здравомыслие.

– Вот как? И чем же я вам не угодил?

– Вы слишком привлекательны.

– Вы так считаете?

Он что, кокетничает или правда удивлен, как будто понятия не имел, насколько хорош собой?

– Это не комплимент, сэр, – заявила Джоанна. – Скорее, наоборот. Я не люблю таких огромных мужчин.

Она знала, что несет несусветную чушь, но отступить не могла. Она смотрела ему в глаза, хмурилась и, обхватив себя руками, ждала его вердикта.

– Что вы думаете о моих словах, милорд?

И в ее позе, и в голосе чувствовался вызов. Такая хрупкая и такая смелая! Внезапно ему опять стало весело, но он сдержал смех и постарался сказать как можно крене:

– Вы смелая, но слишком дерзкая.

– Возможно, – согласилась Джоанна. – Но это не меняет моих чувств.

Макбейн решил, что этот спор занял слишком много времени.

– Суть в том, что вы отсюда не уедете. Завтра состоится свадебная церемония и вы станете моей женой.

– Вы женитесь на мне против моей воли?

– Непременно.

Черт, опять в ее глазах полыхнул страх. Такая реакция его не устраивала, и он решил попробовать прибегнуть к разумным доводам. В конце концов, не людоед же он!

– Николас меня уверял, что отъезд из Англии был для вас весьма привлекателен. Что изменилось за эти несколько минут?

– Нет, я не изменила свое решение, но…

– Вы готовы платить своему королю налоги, которые он требует с вдов или разведенных женщин?

– Нет.

– Возможно, вас привлекает барон Уильямс? Николас говорил, что этот англичанин желал бы жениться на вас. – Он не дал ей времени для ответа. – Впрочем, это не важно: никто другой вас не получит. Я просто не позволю вам уехать.

– Мне не нужен барон Уильямс.

– Судя по отвращению, с каким вы это произнесли, он тоже высок и очень привлекателен?

– Если вы находите таковыми свиней, то да, милорд. К тому же глуп как пробка. Мне он совершенно не подходит.

– Вам трудно угодить.

– Вы смеетесь надо мной?

– А как еще относиться к вашим сумасбродным ответам? Николас такой же высокий, как я, но вы же его не боитесь.

– Да, но брат никогда меня не обижал.

Истина была высказана. Слова вырвались у нее раньше, чем она успела подумать. Одна бровь у Макбейна приподнялась.

Джоанна потупилась, но он все же заметил краску на ее лице.

– Пожалуйста, попытайтесь понять меня, милорд. После укуса волчонка я просто залечу ранку, но выживу, но если на меня набросится волк, то, полагаю, у меня вообще не останется никаких шансов.

Она так мучительно старалась казаться храброй, что выбилась из сил. Ее ужас был непритворным, и Макбейн предположил, что причина кроется в ее прошлом.

Несколько долгих минут протекли в молчании. Макбейн смотрел на нее, а она – в пол.

– Разве ваш муж…

– Я не хочу говорить на эту тему.

Ответ был получен, и он шагнул к ней. Она не отодвинулась, и это уже хорошо. Он положил руки ей на плечи, она не стала сопротивляться.

Его шепот был низкий и грубоватый, когда он произнес:

– Джоанна?

– Да, милорд?

– Я не кусаюсь.