Текст книги "Три розы"

Глава 6

Трэвис вздрогнул, заморгал, снова посмотрел на Джека: идиотская блаженная улыбка не сходила с лица Одноглазого. Вот он галантно подал Эмили руку, она тут же просунула ему под локоть свою и, нежно улыбаясь спутнику, повела его к Трэвису. Просто глазам не верится!

Клейборн почувствовал, что больше не в состоянии этого вынести. Он ошалело смотрел на приближавшуюся к нему странную парочку. Услышав, как Эмили говорит нараспев, пытаясь изобразить из себя южанку, он едва не застонал.

– Уверяю вас, Джек, вы настоящий джентльмен.

– Да я стараюсь, мисс Эмили. А мне очень нравится, как вы поете слова.

– Как это мило с вашей стороны! – Она взмахнула ресницами, словно кукла, и Трэвис аж зубами скрипнул. Его передернуло.

– Разрешите представить вас моему проводнику, мистеру Трэвису Клейборну из Блю-Белл, – проворковала Эмили.

Джек перестал улыбаться как ненормальный и бросил на Трэвиса свой обычный, угрюмый и злобный, взгляд.

– Я его знаю, – обвиняющим тоном произнес он. – Вроде бы я стрелял в тебя пару раз, а, Клейборн?

– Да, Джек.

– Ага, стрелял, – уверенно заключил Джек Хэнрахэн, утвердительно кивнув всклокоченной головой. Челюсть его угрожающе выдвинулась вперед, и Трэвис понял, что Одноглазый начинает злиться.

Эмили быстро отвлекла внимание Джека на себя:

– О, я так устала! Мы с мистером Клейборном уже много часов в пути, а я ведь не такая сильная, как вы, Джек.

Хэнрахэн мгновенно расплылся в улыбке и преданно взглянул на Эмили. Ни дать ни взять – настоящий дамский угодник!

– Ну конечно, вы очень нежная, это любому видно. У вас на костях и мяса-то почти нет. Клейборн мог бы пожалеть вас и не лететь сломя голову. Если хотите, мисс Эмили, я пристрелю его, ради вас.

– Нет! – затрепетав от ужаса, воскликнула девушка.

– Точно? А то я не прочь всадить в него пулю.

– Нет-нет, не надо, благодарю вас, Джек. Я сейчас сяду, и мне сразу станет лучше. Просто меня измотала дорога.

– Через минуту я усажу вас в удобное кресло, мисс Эмили. И вы отдохнете, – засуетился Одноглазый.

– Ой, Джек, вы меня просто балуете своей заботой, – нежнейшим голоском проговорила Эмили.

Тот едва не подпрыгнул от радости, и Трэвис понял, что девушке больше не надо ни говорить что-либо, ни хлопать глазами: Джек был полностью покорен этой хитрой особой. Трэвис, уже ничему не удивляясь, слушал, как Одноглазый обещает развести в камине огонь, чтобы она согрела ноги, принести ей чего-нибудь промочить пересохшее горло, подать ужин – для восстановления сил.

Трэвису хотелось убить Джека Хэнрахэна. Во имя справедливости: этот тип опозорил всех окрестных мужчин. Честно говоря, он даже и пули не заслуживает – жаль тратить ее на такого кретина и слюнтяя!.. Трэвис пристально посмотрел вслед парочке, завернувшей за угол дома, и направился за ними. Надо было бы сначала заняться лошадьми, ко он решил сперва проверить, нет ли в доме других гостей, и убедиться, что Эмили будет здесь в полной безопасности.

Джек открыл перед девушкой дверь, что полностью противоречило его натуре, и постарался захлопнуть ее прямо перед носом Трэвиса, что вполне этой натуре соответствовало. Собственная выходка, похожая на детскую шалость, так понравилась Джеку, что он чуть не подавился от смеха.

В доме их встретил Джон Перкинс, грузный мужчина с тройным подбородком и большим животом. Он выглядел незлобивым, добродушным человеком, улыбка его казалась абсолютно искренней, но Трэвис знал, что Джон, как и любой житель гор, может быть достаточно жестким. Мистер Перкинс не желал никаких неприятностей в своих владениях. Он считал, что любые конфликты должны улаживаться за порогом его дома. Судя по числу безымянных могил на склоне близлежащего холма, он имел основания для подобной точки зрения.

Обычно Джон радостно приветствовал гостей, но на этот раз у него, казалось, напрочь пропал голос. Уставившись на вплывающего в дверь Джека Хэнрахэна так, словно не верил собственным глазам, Джон буквально застыл на месте. Никогда в жизни мистеру Перкинсу не доводилось видеть улыбки на лице Одноглазого Джека!

– Похолодало, правда, Джон? – заметил Трэвис, проходя мимо него в столовую.

Жена Джона, Милли, тихонько взвизгнула, увидев улыбающегося Джека. Трэвис хмыкнул от удовольствия.

В столовой никого не было. Тем не менее, Клейборн настоял, чтобы Эмили села в угол, рядом с ним и спиной к стене. Одноглазый Джек устроился верхом на стуле напротив них; он то и дело нервно оглядывался, желая удостовериться, не пытается ли кто-нибудь подкрасться к нему сзади.

Джон оправился от потрясения раньше жены и поспешил к столу, держа в руке пистолет. Он остановился рядом с Трэвисом.

– Рад снова тебя видеть, – заметил он, быстро взглянув в сторону Хэнрахэна. – Милли, да оставь ты в покое фартук и поздоровайся с женщиной Трэвиса. Ты захомутался, что ли?

– Нет, я еще не женился.

Он представил Эмили пожилой паре и предложил Перкинсам поужинать вместе с ними.

Едва Миллн пришла в себя, она отвела глаза от улыбающейся физиономии Джека и посмотрела на Эмили. Казалось, она совершенно очарована девушкой. Трэвис заметил, как Милли невольно поправила волосы, разгладила фартук…

В молодости она была очень хорошенькой. Приятная внешность смягчала некоторую резкость в ее отношениях с людьми. С возрастом черты лица Милли заострились погрубели, но в глазах все еще сверкали прежние искорки.

– Поедим с гостями, Милли. Трэвис – наш друг, сказал Джон и, увидев, что жена продолжает молча смотреть на Эмили, раздраженно добавил: – Может, ты перестанешь наконец пялиться на эту женщину и принесешь нам ужин?

Но Милли не шелохнулась. Она лишь бросила на мужа такой взгляд, что Трэвис понял: как только супруги останутся наедине, Джону не поздоровится.

– Было время, когда у меня тоже вились волосы, как у нее, – задумчиво сказала Милли. – Может, они бы и сейчас вились, если б не отросли такие длинные.

– Уж не отрезать ли ты их собралась? – спросил Джон. Милли не ответила, продолжая внимательно разглядывать Эмили.

– Мистер Перкинс, вы ждете каких-то неприятностей? – посмотрев на пистолет в его руке, спросила Эмили, делая вид, что не замечает на себе пристального взгляда миссис Перкинс.

– Я всегда ожидаю неприятностей, – признался Джон. – Чтобы меня не застали врасплох.

– Со дня свадьбы Джон постоянно при оружии. Ведь Милли могут попытаться украсть, – пояснил Трэвис.

– О, прошли те времена. Кому я сейчас нужна! – перебила Милли. – Вот в молодости я и вправду была хорошенькая.

– Ты и сейчас хорошенькая, – сказал Трэвис. – Недаром Джон до сих пор ходит с оружием.

Милли покраснела от удовольствия и поспешно вышла из комнаты.

– А что вы тут делаете? Я имею в виду в горах? – поинтересовался Джон, бросив тревожный взгляд на Одноглазого Джека.

– Я сопровождаю Эмили в Голден-Крест. У нее там кое с кем встреча.

Девушка облегченно вздохнула – видимо, Трэвис не собирается рассказывать мистеру Перкинсу никаких подробностей.

Клейборн, покосившись на Хэнрахэна, подумал, что; больше ни секунды не вынесет дьявольской ухмылки на его физиономии.

– Эмили, скажи Джеку, чтобы он перестал улыбаться. А то у меня мороз по коже.

– По-моему, у него очаровательная улыбка, – ответила она и, потянувшись через стол, погладила Одноглазого по руке. – Джек, не обращайте на него внимания. Он просто не в настроении.

– Хотите, я пристрелю его, мисс Эмили?

На этот раз она нисколько не испугалась вопроса.

– Нет, Джек, но все равно спасибо за предложение. Трэвис решил больше не смотреть на Джека. Он снова повернулся к Джону и заметил:

– Сегодня ты без гостей.

– Да, но это ненадолго, – ответил тот. – Бен Корригэн ехал домой из Риверз-Бенд и завернул к нам с Милли. Он сказал мне, что сюда направляются пятеро иэ компании Мерфи. Они собираются у нас заночевать, но, если станут устраивать тут всякие гадости, я их вышвырну вон. Подлые, вороватые смутьяны. – Он повернулся и громко крикнул жене: – Милли, получше спрячь деньги, которые ты засунула в банку! – Снова посмотрев на Трэвиса, Джон добавил: – На твоем месте я бы глаз не спускал с твоей женщины. – Он бросил на Эмили выразительный взгляд.

Трэвис кивнул. Он не стал поправлять Джона и объяснять, что Эмили не «его женщина»: честно говоря, ему понравилось, как это звучит. Но тут Трэвис вспомнил, что скоро Эмили станет женщиной О'Тула, и нахмурился. Возможно, он никогда больше ее не увидит…

– Ты прав, Джон. Похоже, сегодня ночью мне не придется спать, – смирившись с фактом, сказал Трэвис.

– Почему это? – спросила Эмили.

Трэвис подумал, что и. она вряд ли сомкнет глаза, если он расскажет, на что способны люди Мерфи, а потому решил сменить тему разговора.

– Какие еще новости сообщил Корригэн?

– Он упомянул, что по округе шарит федеральный представитель Соединенных Штатов.

Джек Хэнрахэн вскинул голову. Он вдруг очень заинтересовался разговором.

– А чего ему тут надо? – рыкнул он. – Если представитель закона появится в этих местах, ничего хорошего не жди.

Джек, разумеется, говорил чепуху, но ни Джон, ни Трэвис не собирались с ним спорить.

– Он ищет преступников. Это настоящие звери. Корригэн говорит, что все удивляются, как только подобных подонков земля носит. Они убили женщину с ребенком. Девочке было всего три года. Таких сволочей надо вешать. Федеральный представитель хочет вернуть их в Техас и отдать под суд.

– Он из Техаса?

– Так сказал Корригэн.

– А он не говорил, как его зовут?

– Да что-то не припомню. А чего это он тебя так заинтересовал? Я бы на твоем месте держался от него подальше. Корригэн порадовался за себя и за свою законопослушную жизнь, когда увидел этого парня из Техаса. Его просто в дрожь кинуло, стоило тому посмотреть на него холодными голубыми глазами. Корригэн признался, что надеется никогда больше с ним не сталкиваться. Вот что он мне сказал.

– Я ищу человека по имени Дэниел Райан. Он кое-что украл у моей матери. Я должен это вернуть. Но все, что мама Роуз запомнила, это его огромный рост и голубые глаза. Парень тоже из Техаса.

– Ты считаешь, это он и есть? – удивленно спросил Джон и, не дав Трэвису ответить, продолжил: – Может, простое совпадение? У многих голубые глаза. Может, в той банде, за которой он охотится, у какого-нибудь подонка они тоже такого цвета.

– Моей матери Райан показался очень воспитанным. Она встретила его как раз в этих краях, недалеко от железнодорожной станции. Он успел сообщить, что направляется на север или северо-запад, точно не помню.

– Вряд ли среди тех, кого преследует федеральный представитель, есть джентльмены. Правда, тут полно и других техасцев. Но это могут быть всего лишь перегонщики скота. Так что, по-моему, парень, ты ломишься не в ту дверь.

Трэвис покачал головой.

– Никто не погонит скот так высоко в горы. Кроме того, тип, которого я ищу, появлялся на Риверз-Бенд дня два назад. А разве не ты сказал, будто Корригэн только что оттуда?

– Да, я. Ну ладно. Допустим, что он встретил именно того человека, которого ты ищешь. Если этот Райан держит путь на северо-запад, то он, конечно, не минует этих мест и ты с ним обязательно столкнешься. Я хотел бы узнать, что он украл у твоей матери. Ты не против?

– Компас, который мама Роуз собиралась подарить брату.

– Ну, это не такая уж ценная вещь, – заметил Джон.

– Но она купила компас специально! Кроме того, он в золотом футляре.

– Может, я сам стащу его у техасца и оставлю себе, – вдруг хвастливо заявил прислушивающийся к их разговору Джек. – А кому из братьев он предназначался?

– Коулу.

– Тогда не стоит, – поспешно замотал головой Джек.

– Не хочу, чтобы он сел мне на хвост.

– Ни один нормальный человек, если надеется дожить до старости, не захочет, чтобы хоть кто-то из братьев Клейборнов сел ему на хвост, – раздраженно буркнул Джон. Он снова повернулся к Трэвису и задумчиво сказал: – Конечно, бывает, что представитель закона оказывается нарушителем этого самого закона. И бывает, к сожалению, нередко. Но мне даже думать об этом противно.

– И все же сомнительно, чтобы этот человек оказался тем, кого я ищу. Не могу себе представить законника, рискующего своей репутацией из-за ерунды. Компас – дорогая вещь, но совершенно незначительная по сравнению с золотом и банкнотами. А уж их-то федеральный представитель наверняка в своей жизни имел немало.

Эмили молча слушала спор, но потом не удержалась и высказала свое мнение:

– Я уверена, что этот человек вернет компас вашей матери.

Трэвис невесело рассмеялся.

– Именно в это верит и мама Роуз. Она ужасно огорчится, если узнает, что ее просто-напросто надули. Техасец давно мог бы вернуть вещь, если бы хотел. – Немного помолчав, он добавил: – И все же я так и не уверен до конца, что он и Дэниел Райан – одно и то же лицо.

– Да, наверное, стоило спросить его имя у Корригэна, – вмешался Джон.

Эмили покачала головой и, глядя на обоих мужчин, сказала:

– Если он прихватил компас случайно, то, конечно, не собирается возвращать его сейчас. У него голова занята поисками преступников.

– Как это случайно, Эмили? Случайно никто не ворует.

– Почему же? Бывает разное стечение обстоятельств, – возразила она. – Вы делаете вывод, не основанный ни на чем, кроме некоторых совпадений. Так что, может быть, я права.

Трэвис отвернулся, чтобы скрыть невольную улыбку, которая появилась на его лице. Эмили права: он сделал поспешный вывод, но признавать это Клейборн не собирался. Ведь тогда спор закончится, а он получал истинное наслаждение, наблюдая за ней. Ему нравился блеск ее глаз, пылающее от праведного гнева личико, с которым она защищала совершенно незнакомого человека; ему нравилось то, как прелестно она жестикулировала, если ей не удавалось словами доказать свою правоту, взволнованно звенящий голос, призывающий быть разумным… Ему вообще очень нравились горячность и эмоциональность Эмили Финнеган, хотя раза два эти качества едва не оказались опасными для его жизни.

Вообще-то, если быть откровенным, Трэвису Клейборну все – абсолютно все – в ней нравилось. Для него невыносимой была мысль о том, что придется оставить Эмили в Голден-Крест, отдать другому мужчине. Когда Трэвис представлял ее в объятиях этого черта Клиффорда О'Тула, ему хотелось скрежетать зубами.

Заставив себя не думать об этом, он снова повернулся к Джону.

– Ты меня о чем-то спросил?

Джон кивнул.

– Я вот подумал… А этот техасец говорил твоей матери, что он представитель закона?

– Нет, он не рассказывал ей, чем занимается.

– Странно, да? – протянул Перкинс.

Краем глаза Трэвис заметил, что Эмили страдальчески возвела глаза к потолку, и, решив немного позлить ее, согласился с Джоном:

– И правда очень странно. С чего бы ему это скрывать?

– Откуда вы знаете, скрывал он род своих занятий или нет? – раздраженно воскликнула Эмили. – Может быть, об этом просто не было разговора. Никто из вас не способен разумно мыслить. И не надо плохо думать о человеке, которого вы совсем не знаете. Попытайтесь хотя бы поверить в его порядочность!

– Порядочность? – возмутился Трэвис. – Да он ограбил мою мать!

– Похоже, так оно и есть, – поддержал его Джон.

– А мы здесь привыкли заботиться о наших матерях, – закивал головой Трэвис.

–Верно, – сказал Джон.

Даже Джек что-то согласно хрюкнул.

– И мы никому не позволим дурачить наших матерей, а потом безнаказанно смываться, – торжественно произнес Джон.

Эмили сдалась, не в силах найти слова, с помощью которых она могла бы доказать этим тупицам, сколь нелогично они рассуждают. Мужчины еще несколько минут поговорили, а потом Трэвис попросил Джона составить компанию Эмили, пока он займется лошадьми.

– Тебе не о чем волноваться. У меня новый работник. Это парнишка Клемонта, Адам. Я видел в окно, как он завел твоих лошадей в сарай. Он позаботится о них и багаж принесет.

Эмили захотела помыть руки перед ужином. Не желая отпускать девушку одну, Трэвис пошел с ней. Он тоже пожелал освежиться и заставил ее ждать. К тому времени как они вернулись в столовую, Милли уже подала еду.

На длинном столе, за противоположными концами которого восседали хозяева, дымилось тушеное мясо, стояли бисквиты и джем, кофе для желающих и молоко для тех, кто не хотел кофе.

– Я люблю сидеть за обедом один, – заявил Джек Эмили. Потом он нагнулся, посмотрел на девушку Тяжелым взглядом и тихо добавил: – Мне надо вернуться к Куперу до темноты.

Эмили широко улыбнулась Одноглазому Джеку.

– Джек, вы были очень терпеливы. – И, повернувшись к Трэвису, протянула руку ладонью кверху. – Насколько я понимаю, вы мне должны пять долларов.

Трэвис изумился. Неужели она хочет получить выигрыш при Хэнрахэне? Роясь в кармане, он зло смотрел на Джека, опозорившего его и весь мужской род. По любопытному взгляду Джона он понял, как тому не терпится узнать, в чем дело. Если Эмили все расскажет, то Джеку станет известно, что девушка попросту разыграла его.

Вот тогда жди настоящих неприятностей!

Трэвис положил деньги на ладонь девушки и только собрался сказать Джону, что на все вопросы ответит после, как Эмили совершила нечто невероятное.

Она отдала деньги Джеку.

– Вот. Спасибо вам за помощь.

– Ну, я был не так уж плох, – пробормотал Джек. – Теперь мне можно больше не улыбаться?

– Да. Теперь можно.

Джек испустил глубокий вздох облегчения, и через минуту лицо его приняло свое обычное угрюмое выражение. Он оттолкнулся от стола, встал, взял тарелку и чашку и пошел за другой стол, стоявший в отдалении. Как и Трэвис, Джек предпочитал сидеть спиной к стене, чтобы видеть входящих и не опасаться, что его застигнут врасплох.

Джек склонился над тарелкой и принялся руками вытаскивать из нее мясо. Но Трэвис заметил, что все его внимание было сосредоточено на Эмили. Она просто околдовала его – Джек даже несколько раз пронес еду мимо рта. Манеры у Одноглазого, конечно, свинские, подумал Трэвис и почувствовал, что если и дальше будет смотреть на Хэнрахэна, то не сможет проглотить ни куска. Он повернулся к Эмили.

– Давайте-ка разберемся. Вы что, сказали Джеку о нашем пари? – сделав зверские глаза, спросил он.

– Да, сказала.

– Тогда я могу сделать лишь один вывод: без его помощи вы не справились бы со своей задачей.

– Ну разумеется, справилась бы. Но я не хотела, – ответила она. – Было бы нечестно использовать Джека, чтобы выиграть пари. Мужчины в Бостоне знают, что такое флирт, а Джек не из таких. Он бы не понял, нет… – пояснила Эмили.

– По-моему, вы перебарщиваете.

– Нет. Нисколько.

– Неужели? Да чем, собственно, Джек отличается от Клиффорда О'Тула?

– Давайте не будем его трогать, хорошо?

– А кто такой Клиффорд О'Тул? – поинтересовался Джон.

– Человек, за которого Эмили собирается выйти замуж. Да перестаньте пинать меня под столом ногами! – рявкнул он. – Она с ним даже еще незнакома.

– Мне кажется, это неправильно, девочка, – вмешалась Милли. – Почему ты должна выходить за человека, которого не знаешь? Если при этом сама, хочешь другого человека?

– Никакого другого человека я не хочу! – отрезала Эмили.

Милли хмыкнула.

– Да что у меня, глаз нету, что ли? Тебе же нравится Трэвис Клейборн, разрази меня гром!

От смущения Эмили залилась краской.

– Вы ошибаетесь, Милли, – пролепетала она. – Я едва его знаю. Он мой проводник.

Милли хмыкнула. Эмили поспешила сменить тему разговора и вернуться к пари. Девушка боялась взглянуть на Трэвиса, но тот, по-видимому, пропустил замечание Милли мимо ушей, и Эмили почувствовала облегчение.

– Я выиграла совершенно честно, – заявила она.

– Вы нарушили условия.

Эмили натянуто рассмеялась.

– Но мы не оговаривали никаких условий. Разве не помните? Вы сами указали мне на Джека. Вот и все.

– А что за пари? – У Джона загорелись глаза. Трэвис молча посмотрел на Эмили, она ткнула его локтем в бок, и он объяснил Джону и Милли суть спора.

– Да, пари достаточно глупое, но я выиграла. Сами виноваты, Трэвис. Вам следовало быть более точным, как и ростовщику из «Венецианского купца». Читали?

– Разумеется.

– Я что-то не припоминаю, чтобы читал, – покачал головой Джон. – Правда, я вообще не умею читать, может, поэтому и не припоминаю.

– Я тоже не помню, Джон, – вступила в разговор Милли. – Но с удовольствием бы послушала.

– О, это замечательная история! – сказала Эмили. – Один джентльмен занял у ростовщика деньги и обязался вернуть их к определенному сроку. Если же он этого не сделает, то вынужден будет отдать ростовщику фунт своей плоти – таково было условие сделки.

Глаза у Джона стали как блюдца.

– Так худой от этого и умереть может! – ошарашенно произнес он.

– Любой может, – убежденно сказал Трэвис. Краем глаза он заметил, как Джек встал и украдкой перебирается за стол в центре комнаты. Видимо, ему тоже интересно было послушать Эмили, но он не хотел привлекать к себе внимание. Трэвис с трудом удержался от смеха, до того уморительно Одноглазый вышагивал на цыпочках, стараясь не шуметь. Братья ни за что не поверят, если им рассказать!..

– Не оставляй моего Джона в неведении, говори, чем кончилось дело, – потребовала Милли своим резким голосом и тут же спросила: – Правда, глупо идти на такое условие, а, Джон?

– Да, пожалуй. Но если ростовщик даст должнику время нарастить жирок на животе, то я бы сказал, что тогда условие ничего себе. Так дал он ему время? – Джон требовательно взглянул на Эмили.

Девушка покачала головой, еле удерживаясь от улыбки.

– Нет, Джон. Он не дал ему времени.

– Ну, тогда и нечего было такое обещать. Подумать только, фунт. Целый фунт собственной плоти! – Милли горестно вздохнула. – Должно быть, этот джентльмен не из наших мест. Здешние мужчины никогда не пойдут на такую глупость.

– Во-первых, он находился в отчаянном положении, – объяснила Эмили, – а во-вторых, надеялся отдать долг вовремя. Однако денег он не нашел.

– Так я и думал, – сказал Джон. – И он отрезал от себя кусок мяса?

– Он умер, да? – спросила Милли в один голос с мужем.

– Нет. Не отрезал и не умер, – успокоила разволновавшихся Перкинсов Эмили.

– Значит, он не сдержал слова? Совсем никуда не годится, – укоризненно произнес Джон. – Обещание есть обещание. Его надо выполнять. В конце концов, слово мужчины свято. Разве не так, Милли?

– Да, Джон, слово мужчины – главное, что у него есть. Но раз он не выполнил обещания и вовремя не вернул долг, ему, наверное, пришлось скрыться?

– Нет, – ответила Эмили, улыбаясь Перкиисам, жаждавшим услышать конец истории.

Трэвис тоже улыбался. Хотя по настоянию Адама он прочел пьесу Шекспира, в устах Эмили она казалась ему гораздо лучше. Очевидно, дело было в самой рассказчице, в ее необычайно выразительной мимике и оживленной жестикуляции: герои пьесы словно ожили на глазах слушателей.

Мельком взглянув на Джека, Клейборн поразился: лицо Одноглазого освещала искренняя, человечная улыбка! Трэвис понял, что Эмили действительно выиграла пари. Абсолютно честно.

– Что же произошло? – нетерпеливо спросила Милли.

– Он отказался отдать фунт своей плоти. Тогда ростовщик заявил, что этот человек нарушил уговор, и отказался дать ему отсрочку. Дело дошло до суда, который и должен был принять решение.

Джон стукнул кулаком по столу.

– Да, должен вмешаться закон!

– Но этого человека, конечно же, спас адвокат, – успокоил Перкинсов Трэвис.

– Женщина-адвокат, – подчеркнула Эмили. – Ее звали Порция.

Они с Милли обменялись понимающими улыбками.

– Черт побери, узнаю я наконец, что случилось с человеком, который занял деньги, или нет? Что сказал судья? – негодующе спросила миссис Перкинс.

– Он решил, что сделка была вполне законной, поэтому ростовщик должен получить фунт плоти.

– Я так и знал, Милли! – торжествующе сказал Джон. – Обещание есть обещание. Его надо выполнять.

– Верно, Джон.

– Да, – поспешно добавила Эмили, пока ее снова не перебили, – да, ростовщик может взять у должника фунт плоти, но при одном условии: он не имел права пролить при этом даже каплю крови.

Джон потер подбородок, обдумывая решение суда.

– Ну, такое вряд ли возможно.

– Разумеется, – согласилась Эмили. – А если бы ростовщик более точно обговорил условия, – девушка многозначительно посмотрела на Трэвиса, – то результат мог оказаться другим. Но он этого не сделал. Как и ты, Трэвис. Так что я выиграла честно.

Он признал свое поражение и даже предложил ей позлорадствовать над ним, если есть желание.

– Хотите, я вас поцелую и тем самым докажу, что я нисколько не сержусь? – с жаром проговорил он.

Эмили смущенно опустила глаза и покраснела до корней волос. Трэвис накрыл ее руку своей.

– У вас много общего с Порцией. Правда, она вряд ли краснела, выиграв дело. Тем не менее, у вас ее темперамент.

Не успела Эмили поблагодарить его за комплимент, как раздался оглушительный стук в дверь: в дом Перкинсов кто-то ломился. Джон подпрыгнул на месте, выскочил из-за стола и помчался ко входу. Трэвис мгновенно оказался рядом с ним.

– Должно быть, это люди с ранчо Мерфи, – сказала Милли. – Чтобы так барабанить… Да, наверное, это они. – Она решительно поднялась и взяла Эмили за локоть. – Ты можешь продолжить ужин на кухне, там безопаснее, а Трэвис задержит их в столовой. Хотя не знаю, как мне проводить тебя по той лестнице? Но об этом пускай позаботится Джон. Пойдем немедленно! О Боже, хоть бы они были трезвые! Нет ничего хуже пьяниц, – с дрожью в голосе добавила Милли. – Если кто-то из них посягнет на мои ценности, клянусь, застрелю собственноручно. Ох, как же я надеюсь, что они не пьяные!

Милли и в самом деле была донельзя перепугана. Эмили ничего не оставалось, как взять тарелку с мясом и пойти на кухню. Оглядевшись, девушка предложила помочь по хозяйству.

– Садись за стол и ешь. Я сама займусь делами, вот только поставлю в печь бисквит. А когда закончишь, можешь помыть сковородку, если хочешь. Она давно мокнет в раковине.

Эмили кивнула. Выйдя из-за стола, она, закатав рукава, помыла тарелку, а затем взялась за сковородку. Видела бы ее сейчас мама! Девушка улыбнулась, представив себе эту картину. Мать просто затряслась бы от возмущения: никогда и никому из дочерей она не позволяла что-то делать по дому, считая, что на это есть прислуга… Но, поразмыслив, мать потом наверняка похвалила бы ее, решила Эмили.

– Милли, а у вас есть помощница по хозяйству? – спросила она.

– Нет, но я уже склоняюсь к мысли, что надо кого-то нанять. Джон пилит меня за нерасторопность, а в последнее время у нас полон дом людей, и я не справляюсь. С утра до ночи мою, чищу, готовлю, а к вечеру валюсь с ног, иногда даже нет сил умыться перед сном.

– А вам никогда не хотелось переехать в город?

– Нет. Там такая толчея! А мы здесь видим лишь тех, кто пробирается на север или на запад, да и то в дождливый сезон. Когда сухо, все направляются через овраги – так короче. И нас никто не беспокоит. Да я бы просто не вынесла городской суматохи. И Джону это не по вкусу.

Эмили вынула тяжелую сковородку из мыльной воды и принялась вытирать полотенцем, которое дала ей Милли. Вдруг она обратила внимание, что стук в дверь прекратился. Вопросительно взглянула на Милли и заметила, что у той дрожат руки.

– Как вы думаете, они ушли? – шепотом спросила девушка.

– Да вряд ли нам так сильно повезет. Эти не из тех, кто сдается, – так же тихо ответила Милли.

– А что им здесь надо?..

– Да эта пьянь тащит все подряд – все, что подвернется ] под руку и за что можно получить хотя бы доллар, а на него раздобыть выпивки. С пьяными, Эмили, не договоришься. Но ты не волнуйся, твой мужчина не даст тебя в обиду.

– Он и вас не даст в обиду. Но… знаете, он не мой мужчина, – уточнила девушка.

– Но ты же хочешь, чтоб он был твой? Эмили смутила ее прямота.

– Почему вы так думаете? Я же собираюсь выйти замуж совсем за другого, – напомнила она.

– А по мне – ты поступаешь неправильно, – заявила Милли. Она открыла дверцу печи, потом повернулась к Эмили и хмуро посмотрела на нее. – Похоже, ты неглупая девочка. Плюнь-ка на дурацкую гордость и скажи ему о том, что делается в твоем сердце, пока не поздно.

– Но, Милли…

– Не спорь со мной попусту. Между вами такие искры проскакивают, что любому сразу все станет ясно, даже если у него всего половина мозгов. Попроси Трэвиса поухаживать за тобой.

Эмили покачала головой.

– Если бы даже я хотела, чтобы Трэвис за мной поухаживал, это не имеет смысла. Он не из тех, кто женится.

Милли хмыкнула:

– Это он так сказал? Да все они не из тех, кто женится, – до самого конца брачной церемонии. Неужели ты веришь их болтовне? Девочка, я видела, как он прижал тебя своим боком за столом. Я заметила, как он взял тебя за руку, но вот проглядела, когда ты ее выдернула. Ты ведь была не против, а?

Эмили опустила плечи.

– Да, я ничего не имела против. Не знаю, что на меня нашло. Мистер О'Тул писал такие хорошие письма, а когда он предложил…

– Плюнь, – безапелляционно заявила Милли. – Ты же не собираешься погубить собственную жизнь из-за каких-то писем?

– Не думала, что все так осложнится, – призналась Эмили. – А может, Трэвис был прав, когда говорил, что это раненая гордость толкнула меня на такие поспешные действия? Милли, просто не знаю, что делать. Мне нравится Трэвис, но я в него не влюблена. Мы знакомы всего два дня. И что мы делали все это время? Спорили. То об одном, то о другом.

– Любовь приходит быстро, – сказала Милли. – Стоило мне всего раз посмотреть на моего, как я поняла: обязательно подцеплю его.

Эмили не хотела кого-нибудь «подцепить». Но разговор взволновал ее. Милли заставила девушку задуматься о том, что та всячески от себя гнала.

– Вам очень повезло с Джоном. А как вы с ним встретились? – немного помолчав, спросила Эмили, надеясь отвлечь собеседницу от их отношений с Трэвисом.

Милли уже собиралась ответить, когда задняя дверь, едва не слетев с петель, распахнулась и ударилась о кухонную стойку. Женщины подпрыгнули от страха. В кухню ввалились два невероятно грязных типа, каких Эмили не видывала никогда в жизни. Милли крепко выругалась, и Эмили изумленно посмотрела на нее: ничего подобного ей слышать тоже не доводилось.

– Мы не собираемся торчать на улице, – тяжело ворочая языком и отвратительно рыгая, заявил один из «гостей». – Р-разве я не прав, Картер?

Его приятель пялился на Эмили и замешкался с ответом.

– Да ты глянь, что у нас есть, а? Какая куколка, а? – наконец заверещал он. – А за ней-то, видишь что, Смайли? Бар. Там Джон держит что? Выпивку!

Эмили вжалась в стену. Мужчины, перегруженные виски, рыгали и качались на ногах, не сводя с нее глаз. Она поняла, что еще немного – и они свалятся на пол. Значит, подумала Эмили, надо продержаться, пока Трэвис и Джон не прибегут на кухню и не выкинут этих подонков за дверь.

Она спрятала сковородку за спину и не спускала глаз с незваных гостей, пытаясь решить сложную задачу: какой из них противнее. Смайли, глядя на нее, омерзительно улыбался, скаля сгнившие до черноты зубы и пуская слюни.