Текст книги "Музыка теней"

Джулия Гарвуд
Музыка теней

Кендре Гарвуд.

За ту радость и любовь, которые ты даришь нашей семье.

Ты настоящее сокровище.

Нечестивый бежит, когда никто не гонится за ним; а праведник смел, как лев.

Притчи, 28:1

Пролог

Давно это было. В год свирепых штормов, бушевавших в море, с далеких земель пришли первые орды воинов. Они спустились из-за гор на наше побережье, маршируя парами в сверкающих, словно стекло на полуденном солнце, доспехах, бряцая оружием из каленого железа. Их колонны растянулись, насколько хватало глаз. Они не задумывались о том, чьи владения нарушают, сметая все на своем пути. Шли по нашим красивым землям, забирая лошадей и еду, вытаптывая посевы, насилуя женщин и убивая мужчин. И все во имя Господа.

Они называли себя крестоносцами и искренне верили, что миссия их священна, сам папа благословил их поход. Они должны покорить неверных и силой меча заставить их распахнуть объятия Господу.

Единственный путь в земли, куда вела их вера, лежал через наш перевал. Достигнув побережья, они забрали наши корабли, чтобы переплыть море на пути к своей цели.

В те дни наша маленькая страна называлась Моншансо. Она была небогатой, но мы не роптали. Нами правил король Гренье. Он любил свою страну и хотел ее защитить. Когда захватчики вторглись в наши земли, неся смерть и разрушение, король пришел в ярость, но не позволил гневу взять верх над разумом. Король был мудрым и нашел выход.

Он решил брать пошлину за проход через наши земли. Перевал в горах был узким, и защищать его не составляло труда. Наши воины привыкли к лютым ветрам высокогорных плато. Они могли удерживать перевал месяцами. Зима была на носу.

Предводитель завоевателей был взбешен, услышав о пошлине. Ведь он и его люди свой поход считали священным. Он грозился убить всех до единого в Моншансо, не щадя ни женщин, ни детей, если их не пропустят. Король Гренье стоял перед выбором: либо он и его подданные принимают Господа, либо остаются язычниками, преграждающими путь святым воинам.

В этот судьбоносный момент наш мудрый король принял религию завоевателей. Он сказал предводителю крестоносцев, что он и его подданные тоже поборники Господа и он не преминет доказать это делом.

Он призвал людей Моншансо и огласил им свою волю с балкона королевского дворца. Предводитель крестоносцев стоял позади него.

– С этого дня наша страна будет называться Сент-Бил в честь святого покровителя королевской династии. Он защитник простых людей, – продолжал король Гренье. – Мы поставим статую в его честь на дворцовой площади, а на дверях кафедрального собора повесим иконы с его изображением, чтобы каждый посетивший наши земли, знал о его благодеяниях. Мы также обязуемся уплатить дань папе римскому в знак уважения и повиновения. Пошлина, которую я намерен взимать за проход через наши земли, пойдет на уплату дани.

Предводитель завоевателей оказался в затруднительном положении. Если он откажется платить пошлину – разумеется, золотом, – король не сможет платить дань папе. А что скажет понтифик, узнав о деянии крестоносца? Не отлучит ли он его от церкви?

Проведя ночь в раздумьях, предводитель крестоносцев решил все же заплатить пошлину. Это сыграло огромную роль в истории нашей страны. Теперь любой отряд крестоносцев, желая пройти через наши земли, платил пошлину безоговорочно.

Король остался верен своему слову. Все золото, полученное от крестоносцев, переплавляли в монеты с изображением святого Била с нимбом над головой.

Для золотых монет построили специальное хранилище, а вскоре снарядили корабль, чтобы отправить дань его святейшеству. В один прекрасный день сундуки с золотом погрузили в трюм, на пристани собралась огромная толпа, чтобы посмотреть, как судно отплывет в Рим. Вскоре после этого поползли слухи. Никто не видел, сколько золота погрузили на корабль, да и было ли оно там вообще. Некоторые послы утверждали, что до папы дошли лишь жалкие крохи. Пересуды о несметных богатствах нашего короля накатили волной и отхлынули, как морской прилив.

Вскоре в Святую землю был найден короткий путь, и крестоносцы больше не появлялись в нашем королевстве. Мы радовались наступившему затишью.

Но в покое нас не оставили. Каждый год приезжали люди в поисках легендарного золота. Однажды прибыл барон из самой Англии. До его короля дошел слух о золоте, и он послал гонца на разведку. Наш мудрый правитель позволил барону осмотреть дворец и прилегающие к нему земли, и тот отправился домой ни с чем. Золота он так и не нашел. Поскольку король Гренье был столь гостеприимен, барон предупредил его, что принц Иоанн собирается напасть на Сент-Бил. Как объяснил барон, принц Иоанн вознамерился править миром и завладеть английской короной. Барон не сомневался, что Сент-Бил вскоре присоединится к владениям Англии.

Завоевание началось годом позже. Когда Сент-Бил официально стал частью Англии, поиски золота возобновились. Очевидцы рассказывали, что кладоискатели не оставили камня на камне.

Но если золото и было, то оно исчезло бесследно.

Глава 1

Уэллингшир, Англия

Принцессе Габриеле едва исполнилось шесть лет, когда ей пришлось предстать перед постелью умирающей матери. Два верных стража вышагивали неторопливо, чтобы она поспевала за ними, и проводили ее в покои матери по длинному коридору. Их тяжелые ботинки гулко стучали по холодному каменному полу.

Габриелу в последнее время то и дело звали к постели умирающей матери.

Габриела смотрела на камушек в руке, который нашла. Матушке он непременно понравится. Камушек был маленький, черный, с белой прожилкой зигзагом. Одна сторона – гладкая, как ладошка мамы на щеке Габриелы, другая – шершавая, как папины бакенбарды.

Каждый вечер на закате Габриела приносила маме какое-нибудь сокровище. Два дня назад поймала бабочку. Крылышки у нее были золотые, с пурпурными пятнами. Матушка сказала, что в жизни не видела такой красивой бабочки. Она поблагодарила Габриелу и попросила ее выпустить Божье создание на волю. Габриела открыла окно и выпустила бабочку.

А вчера Габриела нарвала цветов на холме за стенами замка. Запах вереска и меда окружал ее, и ей казалось, что запах этот слаще аромата маминых масел и духов. Она перевязала стебли цветов красивой ленточкой, но как ни старалась, узел завязать не смогла, попросту не умела этого делать. Ленточка развязалась еще до того, как она вручила маме букет.

Рядом с постелью стояла корзина, полная камней, найденных Габриелой. Их матушка очень любила. Этот камушек наверняка ей понравится.

Матушка пообещала, что еще не скоро отправится на небеса, а она всегда держала слово. И сегодня Габриела шла к ней со спокойным сердцем.

По стенам и полу метались солнечные зайчики. Если бы Габриела не была так занята камушком, она бы попыталась догнать их. Она любила играть в этом длинном коридоре. Ей нравилось скакать на одной ноге с камня на камень. Впрочем, до второго сводчатого окна она так ни разу и не добралась не упав. А окон было пять.

Иногда она кружилась так долго, что пол уходил из-под ног, стены мчались перед глазами, и она падала.

Особенно Габриеле нравилось бегать по коридору, когда отец бывал дома. Он был очень высоким, пожалуй, выше любой колонны в церкви. Отец подзывал ее к себе, а когда она подбегала, брал на руки и поднимал высоко над головой. Если они играли во дворе, Габриела протягивала руки к небу, и ей казалось, что она вот-вот достанет до облака. Отец каждый раз делал вид, будто вот-вот уронит ее. Она знала, что этого не случится, и визжала от восторга. Габриела обнимала его за шею, и он относил дочь в покои матери. Иногда он пытался петь, но голоса у него не было, и Габриела хихикала, зажимая ладошками уши, но никогда не насмехалась над отцом.

Сегодня отца дома не было. Он уехал в северную Англию, в гости к своему дяде, Моргану. Но Габриела не волновалась, мама не умрет, если папы не будет рядом.

Стивен, начальник стражи, открыл ей дверь в покои матушки и подтолкнул легонько.

– Вперед, принцесса, – поторопил он ее.

Она повернулась и сердито посмотрела на него:

– Отец велел вам называть маму принцессой Женевьевой, а меня вы должны называть леди Габриела.

– Это здесь, в Англии, вы – леди Габриела, а в Сент-Биле вы – наша принцесса. А теперь поторопитесь, вас ждет матушка.

Увидев Габриелу, мать подозвала ее. Голос у нее стал слабый, она была бледна. Сколько Габриела помнила себя, матушка не вставала с постели. Она объяснила дочери, что ноги ее не слушают, и она разучилась ходить. Но однажды она научится снова. И если случится чудо, она непременно войдет босая в ручей и вместе с дочерью будет собирать гальку.

И конечно же, потанцует с отцом.

В покоях было полно народу. Все расступились, пропустив Габриелу. Священник, отец Гартнер, шептал молитвы в алькове. Королевский лекарь, который постоянно хмурился и мучил маму своими черными пиявками, тоже был здесь. Габриела порадовалась, что сегодня мерзкие создания не пьют мамину кровь.

Рядом с постелью стояли служанки и дворецкий. Матушка отложила вышивание, прогнала слуг и подозвала Габриелу.

– Подойди, дитя мое, посиди со мной, – велела она. Габриела подбежала к матери, забралась на постель и протянула ей камень.

– О, какой красивый, – прошептала мать, взяла камень и стала его рассматривать. – Самый красивый из всех, которые ты мне принесла.

– Матушка, ты всегда так говоришь. У тебя каждый камень самый красивый.

Мать жестом попросила дочь сесть поближе. Габриела придвинулась и сказала:

– Ты не можешь сегодня умереть. Ты обещала, помнишь?

– Помню.

– Но отец рассердится, так что даже не думай.

– Наклонись ближе, Габриела, – сказала мать. – Мне надо прошептать тебе кое-что на ушко.

По блеску в глазах матери Габриела поняла, что та решила поиграть с ней.

– Это секрет?

Толпа придвинулась. Каждому хотелось услышать, что же она скажет дочери.

Габриела оглядела помещение:

– Мама, зачем здесь все эти люди?

Матушка поцеловала ее в щеку.

– Они думают, что я знаю, где спрятаны несметные сокровища, и надеются, что я скажу тебе, где именно.

Габриела хихикнула. Ей нравилась эта игра.

– А ты скажешь?

– Не сегодня, – ответила она.

– Не сегодня, – повторила Габриела так, чтобы все ее слышали.

Мать с трудом села. Дворецкий кинулся к постели и подложил ей под спину подушки. Лекарь поспешил сказать, что цвет лица у королевы стал лучше.

– Мне действительно лучше, – сказала королева. – А теперь оставьте нас, – приказала она, голос ее звучал все громче и громче. – Я хочу остаться наедине с дочерью.

Все покинули покои, лишь две служанки остались у дверей, чтобы, если понадобится, выполнить любую просьбу хозяйки.

– Тебе правда стало лучше, и ты расскажешь мне сказку? – спросила Габриела.

– Да. Какую сказку ты хочешь услышать?

– Про принцессу, – ответила Габриела радостно.

Мама не удивилась. Ее дочь всегда просила рассказать одну и ту же сказку.

– В далекой стране Сент-Бил жила-была принцесса, – начала мама. – Жила она в белоснежном замке на вершине горы. Ее дядя, король, очень любил принцессу, и она была счастлива.

Когда мама замолчала, Габриела нетерпеливо поерзала.

– А принцесса – это ты, да, мам?

– Ты же знаешь, что я. И что это сказка о том, как мы познакомились с папой.

– Знаю, но могу слушать об этом снова и снова.

Мама продолжала:

– Когда принцесса достигла совершеннолетия, ее родители заключили сделку с Джеффри, бароном из Уэллингшира. Принцессе суждено было выйти за него замуж и жить с ним в Англии.

Она знала, что дочь обожает все, что связано со свадебной церемонией, платьями, музыкой, и не упустила ни единой детали. Габриела хлопала в ладоши и радостно кричала, когда мама рассказывала о празднике, особенно когда дело дошло до свадебного торта и медовых пряников. К концу повествования голос мамы стал тише, речь замедлилась. Она утомилась. Девочка, как всегда, взяла с нее обещание не умирать сегодня.

– Обещаю. А теперь твоя очередь рассказать мне сказку, как я учила тебя.

– Как ты учила меня? И как твоя мама учила тебя?

Мама улыбнулась:

– Ты запомнишь ее и будешь рассказывать своим дочерям, чтобы они не забывали о своих корнях и о Сент-Биле.

Габриела приняла торжественный вид, закрыла глаза и сосредоточилась. Это было ее наследством, и мама заверила ее, что однажды она поймет, что все это значит. Она положила руки на колени и открыла глаза. Мама ободряюще улыбнулась ей, и девочка начала:

– Давно это было. В год свирепых штормов, бушевавших в море…

Глава 2

В Англии царили распри. Барон Косуолд из Аксхолма, ближайший советник короля Иоанна,[1]1
  Иоанн Безземельный, король Англии из династии Плантагенетов, правил с 1199 по 1216 г.


[Закрыть] и барон Перси из Уорка, которого король называл своим другом, враждовали последние десять лет, пытаясь уничтожить друг друга. Каждый хотел быть богаче другого, обладать большей властью и влиянием. Быть ближе к королю. Они спорили по любому поводу, и каждый желал заполучить принцессу Габриелу в жены. Они готовы были вцепиться друг другу в глотку при упоминании ее имени.

Короля забавляло их соперничество, и он не упускал случая натравить их друг на друга. Он знал об их страсти к дочери барона Джеффри, Габриеле, но не собирался отдавать ее ни тому ни другому. Но подразнить был не прочь.

О красоте Габриелы ходили легенды по всей стране. Она выросла в графстве Уэллингшир, неподалеку от королевского дворца, вела уединенный образ жизни, а достигнув совершеннолетия, была представлена ко двору. В сопровождении отца, барона Джеффри из Уэллингшира, Габриела была удостоена аудиенции короля. Встреча длилась не более десяти минут, но этого оказалось достаточно, чтобы король Иоанн был пленен ее красотой.

Иоанн славился своим распутством. Соблазнять жен или дочерей своих баронов было для него делом обычным.

Впрочем, Габриелу он не трогал, поскольку ее отец был одним из самых влиятельных и могущественных баронов Англии.

Иоанну и без того хватало распрей под боком. Очередная проблема была ему не нужна. На него нападали со всех сторон, хотя он был уверен, что его вины в том не было. Разногласия с папой Иннокентием III в последнее время лишь усугубились. Поскольку Иоанн отказывался признать назначение папой Стивена Ленгтона епископом Кентерберийским, папа наложил на Англию интердикт.[2]2
  Отлучение от церкви.


[Закрыть] Все службы были отменены, за исключением крещений и исповедей. Но поскольку епископы и священники разбежались, скрываясь от гнева Иоанна, то и эти две службы посетить было практически невозможно.

Отлучение буквально взбесило Иоанна, и он конфисковал все церковные земли и имущество.

Реакция папы была суровой. Он отлучил от церкви и самого Иоанна, лишив его права на престол и правление страной. Он не только отлучил от церкви и без того черную душу Иоанна, чье место в аду, но и освободил его подданных от присяги на верность сюзерену. Теперь бароны больше не обязаны были ему подчиняться.

Из достоверных источников Иоанн знал, что король Франции претендует на английский престол и некоторые бароны подбивают его на вторжение. И хотя король Иоанн был уверен в своих силах и способностях защитить трон, это могло отнять много сил и средств.

Были у короля и другие проблемы. Восстания в Уэльсе и Шотландии становились все более организованными. Король Шотландии, Уильям, его не беспокоил. Он уже присягнул на верность Иоанну. Головной болью короля были горцы. Король Уильям заверял его, что держит кланы в узде, но вожди не слушали никого, кроме старейшин клана.

Чем дальше на север, тем сильнее свирепствовали кланы. Междоусобиц было столько, что за всеми и не уследишь.

Лишь один шотландский вождь, уже преклонного возраста, не представлял угрозы и пользовался заслуженным уважением: Алан Монро. Он был кроток нравом, что для вождя шотландского клана дело неслыханное. Он не роптал, не собирался расширять владения. Возможно, именно поэтому завоевал уважение и любовь.

Чтобы усмирить некоторых ретивых баронов, король Иоанн прислушался к совету шотландского короля и назначил свадьбу леди Габриелы с Аланом Монро. И хотя нужды в том не было, он увеличил ее приданое крупным наделом земли в Северном нагорье. Долина, которую он намеревался подарить молодоженам, называлась Финнис-Флэт. Дом вождя Монро находился в ее юго-восточном конце.

Помолвка на какое-то время успокоит мятежных шотландских баронов, и королю Уильяму не придется подавлять очередной мятеж. Беда в том, что, испытывая симпатии к своим северным собратьям, к восстанию могут присоединиться жители шотландских предгорий.

Когда Алану Монро предложили взять в жены Габриелу, тот с радостью согласился. Он надеялся, что с протекцией короля Иоанна соседние кланы перестанут претендовать на Финнис-Флэт и на его земле наступит долгожданный мир.

Против помолвки возражали только двое: Перси и Косуолд, но с их мнением Иоанн не считался.

Отец Габриелы, Джеффри, также одобрил помолвку. Ему очень хотелось, чтобы дочь осталась в Англии и вышла замуж за настоящего английского барона, дабы он мог навещать ее и внуков, тем не менее он понимал, что Габриела не будет в безопасности до тех пор, пока Иоанн сидит на троне. Барон Джеффри видел, какие похотливые взгляды король бросает на Габриелу. От дальнего родственника, вождя Бьюкенена, он слышал, что шотландский барон, будущий муж Габриелы, человек достойный и не обидит его дочь. Что в устах Бьюкенена было высшей похвалой, поскольку шотландцы никого не жаловали, кроме членов своего клана. Барон Джеффри и вождь Бьюкенен приходились друг другу родственниками по линии жены барона, однако вождь терпеть не мог отца Габриелы, поскольку ненавидел все связанное с Англией, хотя по иронии судьбы сам взял в жены английскую леди.

С благословения короля Иоанна и с согласия барона Джеффри назначили дату свадьбы. Единственным человеком, чьего мнения не спросили и кого поставили в известность в последнюю очередь, была сама принцесса Габриела.

Глава 3

За день до отъезда из Сент-Била у барона Косуолда появилась надежда.

Король Иоанн дал ему какое-то бессмысленное поручение, и он хотел как можно скорее выполнить его. Король наконец-то пообещал ему, что по возвращении в Англию Габриела будет принадлежать ему, Косуолду. Он также заверил Косуолда, что отец Габриелы, презиравший королевского фаворита, не станет чинить препятствий и даст согласие на свадьбу.

Косуолду также было известно, что король послал его соперника, барона Перси, на север, к королю Уильяму. Его поручение требовало времени, и Косуолд рассчитывал вернуться раньше и сыграть свадьбу, пока Перси в отъезде.

Король дал Косуолду совершенно четкие указания. Он должен убедиться, что управляющий, вечно недовольный жизнью низкорослый мужчина по имени Эмерли, которого король Иоанн поставил наместником земель Сент-Била, не обворовывает его.

Иоанн завоевал королевство Сент-Бил несколько лет назад и в жестоком сражении едва не разрушил все до основания. Как только земли оказались в его распоряжении, он приказал обыскать дворец и все церкви. Он хотел знать, остались ли какие-либо сокровища. Король не доверял никому, даже человеку, которого сам назначил присматривать за новыми владениями Короны.

Король все еще не мог забыть слухи о спрятанном золоте, хотя сам считал это полной чепухой. И все же было в этом деле что-то загадочное, и он хотел, чтобы Косуолд разведал, как обстоят дела. Иоанн не верил отчетам Эмерли.

Когда Эмерли впервые появился в Сент-Биле, он опросил каждого старше двадцати. И в ответ услышал примерно одно и то же. До всех доходили слухи о сокровищах. Одни считали, что золото досталось папе, другие – что сокровища украл король Иоанн. Косуолд тоже ничего толком не узнал.

День близился к завершению, и уже стало прохладно, когда Косуолд вышел размять ноги из королевского дворца. Тропинка вела по склону холма к порту. С высоты он видел, как его люди загружают вещи на корабль, готовый к отплытию в Англию. Еще до наступления темноты он будет в каюте, ожидая отлива.

Косуолд закутался в теплый плащ и накинул на голову капюшон. Ему не терпелось убраться подальше от этого Богом забытого уголка.

Он проходил мимо крытого соломой домика и заметил старика, несущего дрова. Старик увидел, как дрожит Косуолд, и бросил вполголоса:

– Это ж надо, замерзнуть на таком теплом ветру.

– Да как ты смеешь, наглец! – рявкнул Косуолд. – Ты что, не знаешь, кто я такой? – Очевидно, старик не знал, что Косуолд представляет власть короля Иоанна и может отправить его на виселицу. – Меня боится даже наместник Эмерли, – хвастливо заявил Косуолд.

Старика не впечатлили его слова.

– Я и правда вас не знаю, – признался он. – Я был в горах, посещал больных. Вернулся совсем недавно.

– Ты лекарь?

– Нет, священник. Я в ответе задуши людские. Я едва ли не последний священник в Сент-Биле. Меня зовут отец Альфонс.

Барон наклонил голову и долго смотрел в лицо старику. Ветра и годы выдубили его кожу, но глаза сияли, как у юноши.

Косуолд подошел ближе, преграждая путь старику.

– Раз ты священник, значит, не можешь лгать, не так ли?

Вопрос удивил старика, но он не подал виду.

– Нет, не могу. Обманывать грешно.

Косуолд кивнул, удовлетворившись ответом:

– Положи дрова и прогуляйся со мной. Мне нужно задать тебе несколько вопросов.

Священник бросил дрова у запертой двери дома, сцепил руки за спиной и последовал за бароном.

– Давно ты служишь в Сент-Биле? – спросил Косуолд.

– Так давно, что не припомню, сколько лет минуло. Но я доволен. Сент-Бил стал мне домом, и я с сожалением покину его.

– Значит, в лихолетье ты был здесь?

– Вот как вы называете вторжение англичан, которые убили нашего любимого короля, Гренье Второго, и разграбили страну? Лихолетье?

– Отвечай на вопрос, священник!

– Да, я был здесь.

– Знал ли ты короля Гренье до того, как тот умер?

– Хотите сказать, до того, как его убили. – Косуолд не успел ответить на дерзость, поскольку отец Альфонс сразу продолжил: – Да, я знал его.

– Беседовал ли ты когда-нибудь с ним?

– Конечно.

– Знал ли ты принцессу Женевьеву?

Черты старика смягчились.

– Да, я знал ее. Она была племянницей короля… дочерью его младшего брата. Народ Сент-Била любил ее. Им не понравилось, что английский барон взял ее в жены и увез отсюда.

– Барон Джеффри из Уэллингшира?

– Да.

– Свадьба состоялась здесь, не так ли?

– Все верно, здесь. На церемонию пригласили всех жителей Сент-Била.

– А знаешь ли ты, что у принцессы Женевьевы родилась дочь?

– Здесь все об этом знают. Мы не в изоляции. Новости доходят сюда так же быстро, как и в любое другое место. Ее назвали Габриела, и она наша королева.

– Ваш король – Иоанн, – напомнил ему Косуолд.

– Зачем вы задаете мне все эти вопросы?

– Не твоего ума дело. Раз ты жил здесь все это время, до тебя наверняка доходили слухи о спрятанном золоте.

– Так вот что вас интересует, – пробормотал старик.

– Отвечай!

– Да, до меня доходили слухи.

– Правдивы ли они?

Священник отвечал, тщательно взвешивая каждое слово:

– Я так скажу, в сокровищнице короля было много золота.

– Это я и без тебя знаю. Знаю также, что ваш король собирал большую пошлину за проход через земли, и еще знаю о его преклонении перед святым Билом и о дани, которую он обещал уплатить папе.

– О, святой Бил. – Старик кивнул. – Наш покровитель и защитник. Мы очень чтим его.

– Я заметил, – сказал Косуолд с издевкой в голосе. – Куда ни ступи, везде блаженные лица и закрытые в молитве глаза. Узнай папа, что вы поклоняетесь святому, как Богу, отлучил бы вас от церкви.

Отец Альфонс медленно покачал головой:

– Мы не поклоняемся святому. Мы молимся Господу нашему. Мы чтим папу, но считаем, что многим обязаны нашему покровителю, святому Билу. Он не оставляет нас в наших бедствиях.

– Ладно, пусть так, – проворчал Косуолд. – Под взором своего покровителя скажи мне, золото отослали папе?

Священник молчал.

– Отвечай, – потребовал Косуолд. – Ты видел золото?

– За все эти годы я видел лишь несколько золотых монет. Одну из них мне подарила принцесса Женевьева.

Он явно уклонялся от ответа, но Косуолд не собирался отступать.

– Ты видел сокровищницу?

– Лишь однажды, – ответил отец Альфонс.

– Это было до или после того, как папе уплатили дань?

– Прошло так много лет. Моя память уже не та, что была раньше.

Косуолда уязвил столь туманный ответ.

– Ты мыслишь вполне здраво, старик. Именем твоего короля, Иоанна, приказываю отвечать мне. Когда ты видел золото?

Отец Альфонс молчал. Тогда Косуолд, схватив его за шиворот, приподнял над землей.

– Если не скажешь сию же минуту, – прорычал он, – велю выбросить в море все иконы твоего покровителя.

Отец Альфонс ловил ртом воздух. По глазам Косуолда он понял, что тот готов осуществить свою угрозу.

– Я видел золото в сокровищнице после того, как папе уплатили дань.

– Я бы хотел услышать детали, – заявил Косуолд. Священник вздохнул.

– Я только приехал сюда, когда меня привели к королю Гренье Первому. Он был добрым и умным человеком. Он показал мне дворец и прилегающие земли…

– Он показал тебе сокровищницу?

– Да, – ответил священник. – Но это произошло случайно. Не думаю, что король хотел, чтобы я увидел золото. Мы прогуливались по коридорам дворца, мило беседуя, и прошли мимо открытых дверей. И я увидел, что это сокровищница и внутри двое слуг складывают золото в мешки и ставят их друг на друга. Золотые монеты были повсюду: на полках и на полу. И король, и я сделали вид, будто ничего не заметили.

– Что было дальше?

– Шло время. И вот однажды меня призвали к постели умирающего короля, чтобы я соборовал его. Его сын стоял подле ложа и выслушивал последние наставления отца. По пути в покои короля я заметил, что двери в сокровищницу открыты. Но на этот раз сокровищница оказалась пуста. Золота я не увидел. Ни монетки.

– И сколько его спрятано?

– Не знаю.

– А ты сделай предположение, – велел Косуолд.

– Ходили слухи, что золота было достаточно, чтобы выиграть войну. Ведь золото – это сила. На него можно купить все, даже королевство.

– Так где сейчас золото?

– Не знаю. Оно словно испарилось. Возможно, его отправили папе. Если вопросов больше нет, я бы хотел зайти в дом и прилечь, дать отдых своим старым костям.

– Ступай, – сказал Косуолд. – Но держи язык за зубами.

Священник кивнул и пошел по тропе, поднимающейся на холм.

Косуолд презрительно хмыкнул. Как могло такое большое количество золота просто исчезнуть, не оставив следа? И никто его не хватился за все эти годы? Он крикнул вслед старику:

– Значит, ваш глупый король зарыл золото и никому не сказал об этом? Унес тайну с собой в могилу? Коварный был человек.

Отец Альфонс обернулся и, едва сдерживая гнев, ответил:

– С чего вы взяли, что он никому не сказал?