Текст книги "Музыка теней"

Глава 10

Пробраться в аббатство незамеченными оказалось на удивление легко. Дверь во внешней монастырской стене с южной стороны оказалась распахнута настежь. Монах подпер дверь камнем, чтобы ему легче было затаскивать внутрь мешки с зерном, которые он сгружал с повозки.

Габриела и ее телохранители наблюдали за ним из кустов у обочины дороги. Каждый мешок весил больше самого монаха, настолько тот был тщедушен, хотя и не очень стар, лет пятидесяти. Монах попытался взвалить мешок на плечо, но чуть не упал навзничь и перехватил мешок обеими руками, прижав к животу.

Габриела выехала из укрытия:

– Отец, вам помочь?

Поначалу монах испугался, но потом живо закивал:

– Помощь мне точно не помешает.

Люсьен и Фост направились к повозке, и Люсьен отобрал у него мешок.

– Куда складывать, отец?

– Слева за дверью склад. Если вы сложите зерно туда, буду вам очень признателен. – Он достал платок, вытер потную шею и с улыбкой подошел к Габриеле: – Добро пожаловать. Меня зовут отец Гилрой.

Только сейчас он заметил раненого, который лежал на лошади Стивена.

– А это что такое? – потребовал он объяснений. Он поспешил поближе и, осмотрев раны, ужаснулся: – Что случилось с этим беднягой? Он жив?

– Жив, – ответил Кристиан.

Стивен спешился и взял Лайама на руки:

– Этому человеку, как вы понимаете, нужна помощь. Здесь есть лекарь?

– Да, и не один, – поспешно ответил монах. – Пойдемте, я провожу вас.

Люсьен и Фост закончили с разгрузкой, и Габриела передала Люсьену поводья.

Монах проводил их до двери.

– Как зовут этого человека?

– Его зовут Лайам Макхью, – ответила Габриела.

Реакция отца Гилроя удивила ее. Заслышав имя, он резко остановился. На лице его застыла маска недоверия. Он заметно побледнел.

– Я не ослышался, вы сказали – Макхью? – От волнения он перешел на крик. – Умоляю, скажите, что я неправильно вас понял.

– Тише; отец, не надо кричать, – сказал Стивен.

– Бог мой! Ведь это Лайам Макхью. Если он умрет…

Габриела шагнула к нему.

– Мы надеемся, что при должном уходе он не умрет, – сказала она спокойно.

Отец Гилрой взял себя в руки.

– Да, да, да, разумеется, мы поможем, – произнес он, запинаясь. – Вот что я вам скажу. Если он умрет, нам всем придется заплатить за это. А теперь пойдемте. Рядом с моей кельей есть пустая комната. Мы поместим его туда. Я покажу вам путь и пойду за братом Франклином. Полагаю, он самый опытный из нас.

Люсьен и Фост остались с лошадьми, а Стивен и Кристиан с Лайамом на руках сопровождали Габриелу и монаха в стенах аббатства. Коридор, по которому вел их отец Гилрой, был темным и узким. Пахло как в сырой пещере. Все двери были из растрескавшегося старого дерева. Монах кивнул на одну из дверей:

– Это моя келья.

Он тихонько постучал костяшками пальцев в соседнюю дверь, чтобы убедиться, что комната все еще никем не занята, отодвинул засов, открыл дверь, зашел сам и придержал дверь, чтобы зашли остальные.

Комната была крошечной. На простой деревянной раме лежал соломенный тюфяк. Над постелью было маленькое окошко. Тюфяк покрывало серое шерстяное одеяло. Из мебели в комнате были только стул и сундук. Ведро с водой и ковш стояли на сундуке рядом с двумя свечами.

– Положите его на кровать, только осторожно, – сказал монах. – Пусть отдыхает на боку, чтобы его спина… Боже правый, его бедная спина… – Он тяжело вздохнул. – Полагаю, брат Франклин на вечерней молитве. Что ж, когда я вернусь, то принесу из своей комнаты епитрахиль[3]3
  Часть облачения священника.


[Закрыть] и масла, чтобы соборовать Лайама Макхью.

Габриела запротестовала:

– Но это же для умирающих.

– А вы можете дать гарантию, что он не умрет?

Она понурилась:

– Разумеется, не могу.

– Тогда он должен быть соборован, чтобы предстать перед Господом чистым.

Монах направился к выходу, но Кристиан преградил ему путь:

– Отец, никто не должен знать, как он попал сюда.

– Тогда скажите, не вы ли нанесли ему эти раны? Я должен знать правду.

– В таком состоянии мы и нашли его, – сказал Кристиан.

– Ну да, иначе зачем вам брать на себя такое бремя, – согласился монах. – Обещаю, никто не узнает о вашей причастности к судьбе брата вождя Макхью, но хотелось бы знать, что с ним случилось?

– С вашего позволения мы не станем называть своих имен, – сказал Кристиан.

Монах покачал головой:

– Боюсь, уже поздно. Стоило мне увидеть эту прелестную леди, и я сразу догадался, кто вы такие. О вашем приезде говорят уже не первую неделю. – Он повернулся к Габриеле и низко поклонился. – Для меня честь лицезреть вас, леди Габриела. Не беспокойтесь, я не выдам ваших секретов.

– Спасибо, отец, – ответила она, но монах уже выскочил в коридор.

– Принцесса, вам пора уходить, – сказал Стивен.

Кристиан кивнул:

– Да, принцесса, пора.

Они беспокоились за нее, и ей жаль было разочаровывать их.

– Я не могу бросить его сейчас. Он слишком слаб. Кто-то должен остаться с ним. Прежде чем уйти, я должна убедиться, что ему обеспечен надлежащий уход.

Переубедить ее было невозможно. Очередной аргумент – мол, придется довериться еще и отцу Франклину – не возымел действия. Она заявила, что отец Франклин тоже человек верующий и не нарушит слова, которое они с него возьмут.

– Чем больше народу знает о нас, тем проще будет нас найти… – начал было Стивен.

– Жизнь этого человека важнее.

– Мы не можем согласиться с этим, принцесса, – сказал Кристиан, – но подчинимся вашему приказу.

Лайам по-прежнему не подавал признаков жизни. Даже не стонал, когда отец Франклин искусно, что Габриела вынуждена была признать, зашивал ему рану. Он предлагал вместо швов прижечь рану каленым железом, но Габриела не разрешила, поскольку рана уже не кровоточила. Была и другая причина. Едва ли воин заботился о своей внешности, но он был красив, и Габриела сочла, что шрам от швов все же лучше, чем обожженная рана.

Лишь убедившись, что все возможное сделано, Габриела решилась вверить жизнь раненого двум монахам.

Солнце уже садилось, когда она оставила Лайама.

Глава 11

У парадного входа в Арбейнское аббатство Габриелу встретили с подобающей помпой.

Настоятель велел позвать его, как только гостья объявится у ворот, и теперь со всех ног бежал навстречу, завязывая пояс вокруг необъятного живота. Попутно он отдавал приказания готовить еду и питье.

Он поклонился и заговорил, запинаясь:

– Какая честь. Какая честь предложить вам наше скромное гостеприимство, миледи. Мы так рады.

Он пожал ей руку и тряс до тех пор, пока она не выдернула ее.

Габриела представила охранников и сказала:

– Спасибо, что разрешили нам расположиться у вас и провести в вашем аббатстве венчание.

– Мы все в предвкушении, каждый готовится к великому событию. Ведь таинство свершится уже через неделю. Этот союз, бесспорно, сблизит наши страны. – Он щелкнул пальцами и велел слуге поторопиться. – Вы, должно быть, голодны и вас мучает жажда. Пройдемте внутрь. Мы накормим вас и ваших солдат. Я полагаю, они не отходят от вас ни на шаг, когда вы покидаете свою страну?

– Это так. Но их общество мне приятно.

Красивая молодая женщина вышла вперед и сунула Габриеле под нос букет цветов. Габриела улыбнулась и взяла букет, после чего женщина сделала неловкий реверанс.

– Чудесные цветы, – сказала Габриела, но женщина уже ретировалась.

– Приятным ли было путешествие? – спросил настоятель.

Габриела с трудом сдержала смех. Интересно, что сказал бы настоятель, узнай он правду? Они в аббатстве уже несколько часов, но он об этом не ведает. Вернувшись к лошадям, Габриела и ее телохранители обогнули аббатство через лес, чтобы выйти к парадным воротам. Эта прогулка заняла всего несколько минут, но поскольку о Лайаме Макхью она проговориться не могла, то лишь сказала:

– Путешествие было приятным, но перед тем, как сесть за стол, я бы желала переодеться.

Плащ прикрывал пятна крови Лайама Макхью. Погода стояла теплая, и настоятель мог решить, что ей нездоровится, поскольку она так тепло оделась.

– Разумеется. Брат Ансельм покажет вам ваши комнаты. Надеюсь, вам в них будет удобно.

– Не сомневаюсь в этом.

– Мы ждали вас несколько раньше и уже стали беспокоиться.

– Приношу вам свои извинения. Здесь так красиво, что я совсем не следила за временем.

Настоятеля ее ответ, похоже, удовлетворил. Он взял ее под руку, и они пошли внутрь.

– Гости прибывают уже не первый день и встают лагерем под стенами монастыря. Большинство из Англии, что неудивительно, но некоторые прибыли издалека: Испания, Франция, и все с подарками по поводу столь знаменательного события. Но подарок ваших подданных из Сент-Била нас просто поразил. Это статуя вашего святого покровителя. Они попросили нас поставить ее в ризнице до церемонии. Полагаю, после свадьбы вождь Монро захочет поставить ее в своей часовне. Другие подарки вы увидите на пиру.

Габриела с улыбкой кивнула. Настоятель болтал без умолку о гостях, подарках и предстоящем торжестве. Похоже, ему еще не приходилось быть свидетелем столь грандиозного события, и она не стала лишать его удовольствия, прерывая на полуслове.

Они вошли в просторный зал, когда настоятель остановился и жестом подозвал человека, идущего им навстречу.

– Я познакомлю вас с вождем Макенна. Он тоже гость, но скоро покидает нас. Вождь, познакомьтесь, это леди Габриела. Наконец-то она приехала.

Мужчина подошел к ним с теплой и искренней, как ей показалось, улыбкой. Шаг его был широким, осанка горделивой. Черные волосы зачесаны назад, а на его красивом лице не было ни единого шрама. Габриела решила, что жизнь его лишена превратностей.

Он поклонился ей:

– Мне говорили, что вы красавица, и теперь я в этом убедился.

– Благодарю за комплимент.

– Вы ведь наверняка знаете, что леди Габриела выходит замуж за вождя Монро, – сказал настоятель.

– Конечно, знаю, – ответил Макенна. – Он мой хороший друг, – сказал он Габриеле, – и по его просьбе я буду присутствовать на церемонии. Это будет великий день для двух стран. Возвращение долины… я хотел сказать Финнис-Флэт… Северному нагорью принесет мир кланам, поскольку вождь Монро проследит, чтобы долиной пользовались мудро. С нетерпением жду церемонии. – Он снова поклонился. – Увидимся там, – сказал он и ушел.

Настоятель подождал, пока он удалился на достаточное расстояние, и сказал:

– Вождь Макенна удивил нас своей щедростью. Он привез нам со своих полей целую телегу зерна. Раньше он не славился такой добротой, поэтому мы очень обрадовались. Вождь стал мудрым человеком. А вот и брат Ансельм. Он проводит вас.

Две комнаты, отведенные Габриеле, находились в самом просторном крыле аббатства. Они оказались на удивление большими, ив них вели несколько дверей. Слуги разбирали ее платья, готовясь к празднику. Габриела не снимала плащ, пока не осталась одна. Она не знала, как объяснить пятна крови на юбке нежного кремового цвета. Она спрятала испачканное платье на дно сундука с одеждой.

Поздно вечером, когда служанки легли спать, Фост и Люсьен проводили Габриелу в комнату к Лайаму. Отец Франклин и отец Гилрой были там и отчаянно спорили.

– Он приходил в себя? – спросила она шепотом.

Франклин улыбнулся:

– Нет еще, но он стонал, и мне кажется, он скоро очнется.

– Не думаю, что он очнется, – произнес вполголоса отец Гилрой. – Его жизнь висит на волоске, Франклин.

– Если он умрет, Кольм Макхью не оставит от монастыря камня на камне. Нужно сообщить ему, что его брат у нас. Пусть заберет его, пока он жив.

– Не думаю, что он умрет, – резко заметил Франклин. – Но согласен, что вождю Макхью следует сообщить о том, что Лайам здесь. Тебе стоит выехать с рассветом.

– Уж лучше я присмотрю за пациентом, а ты поезжай во владения Макхью, – ответил Гилрой.

– Я слишком стар и немощен для такого путешествия, – прошептал Франклин.

Гилрой фыркнул:

– Ничего ты не стар и не немощен, Франклин. Ты просто трусишь, вот и все.

– А ты нет?

– Я тоже. Еще больше, чем ты, – сказал Гилрой. – А еще я старше на два года, поэтому ты должен ехать, а я остаюсь. Мое сердце не выдержит гнева вождя Макхью.

Гилрой повернулся к Габриеле:

– Мы уже битый час спорим.

Габриела нахмурилась:

– Не понимаю, чего вы боитесь. По-моему, вождь Макхью будет рад узнать, что его брат жив.

– Возможно, – предположил Франклин. – Но что, если Лайам умрет прежде, чем Кольм Макхью приедет за ним? Тем более если Гилрой скажет ему, что Лайам еще жив?

– Ты хотел сказать, если ты скажешь ему, что Лайам жив, – резко возразил Гилрой.

– Вы все усложняете, – сказала Габриела. – А Кольму Макхью обязательно надо все рассказать. Он наверняка сходит с ума от беспокойства.

Хотя говорили они негромко, Габриела предложила, выйти в коридор, дабы не тревожить Лайама.

– Лайам нас не слышит, – сказал Франклин. – Он еще не очнулся.

Но Гилрой вышел вместе с Габриелей в коридор и прикрыл за собой дверь.

– Миледи, обещаю вам, мы с Франклином договоримся. Один из нас обязательно известит Кольма Макхью.

– Мои телохранители просили узнать, не нужна ли вам их помощь, чтобы посидеть с Лайамом. Его нельзя оставлять одного.

Гилрой облегченно вздохнул. Идея ему явно пришлась по душе.

– Это весьма кстати. Мы с Франклином обещали вам, что никто не узнает о вашем участии в этом деле, но мы также решили, что не стоит упоминать Лайама вообще. Слишком много возникнет вопросов и домыслов. Мы будем держать все в тайне так долго, как это возможно. Поэтому не станем просить еще кого-то посидеть с ним.

Франклин тоже вышел в коридор.

– Гилрой сказал, что вы не знаете, кто нанес Лайаму такие раны, но мы можем заверить вас, что в стенах монастыря он находится в безопасности. Тем более что рядом ваши телохранители.

– Я бы тоже хотела посидеть с ним, но понимаю…

– Это невозможно, принцесса, – сказал Люсьен.

– Вам нельзя находиться в мужской комнате, – добавил Франклин.

Габриела не стала спорить, поскольку знала, что он прав, и обратилась к отцу Гилрою:

– Но вы обещаете, что один из вас обязательно сходит во владения Кольма Макхью?

Плечи отца Гилроя поникли.

– Да, непременно.

– Надеюсь, вы понимаете, миледи, что, кто бы из нас ни пошел, не вернется, – сказал Франклин.

Гилрой кивнул, соглашаясь, и Франклин похлопал его по плечу:

– Я буду скучать по тебе, Гилрой.

– Это опасное путешествие? – спросила Габриела.

– Путешествие не опасное, – ответил Франклин.

– Дорога отнимет много времени?

– Нет, – ответил Гилрой.

– Мы беспокоимся не о том, как добраться туда, миледи, а о том, как оттуда выбраться.

Габриела считала, что они преувеличивают. Она не верила, что Макхью такой кровожадный, как его расписывают монахи.

– Обещайте, что не станете тянуть с этим, – произнесла она.

– Обещаем, – сказал Гилрой.

Габриела и монах по-разному поняли сказанное. Гилрою понадобилось три дня и три ночи, чтобы собраться с духом и отправиться в путь. И хотя к тому времени Лайам уже достаточно окреп, Гилрой все равно переживал. Он все еще не был уверен, что вождь Макхью отпустит его в аббатство.

Наконец отец Гилрой одолжил лошадь и поскакал по дороге, но путь его лежал не во владения Макхью. Монах решил поехать к союзнику Макхью, вождю Бьюкенену. Гилрой наивно полагал, что Бродик Бьюкенен не станет бурно реагировать на известие о том, что брата Макхью сильно избили.

Чем ближе подъезжал монах к землям Бьюкененов, тем сильнее его обуревали страхи. Его била дрожь, и он едва не свалился с лошади. Но Бог сжалился над ним. Он отдыхал под раскидистым дубом на границе владений Бьюкененов, когда увидел на горизонте всадника.

Он не знал, друг это или враг. Стоит выехать ему навстречу или лучше спрятаться. Гилрой помолился и решил рискнуть.

На его счастье, это оказался барон Джеффри. Отец Гилрой перекрестился, благодаря Бога, и окликнул барона, когда тот подъехал ближе. Он напомнил барону, что они уже встречались в аббатстве два года назад. Гилрой не стал ничего говорить о дочери барона, но спросил, не от Бьюкенена ли тот возвращается.

– Мне показалось, вы скачете с той стороны.

– Верно, – ответил барон Джеффри.

– А вы хорошо знакомы с Бьюкененом?

– Мы дальние родственники. Я хотел навестить его и не имел намерений задерживаться, но случилось несчастье. Пропал один из воинов. На его поиски отправили отряд, он должен был вернуться еще вчера, но разразилась сильная гроза. Мне пришлось ждать возвращения вождя Бьюкенена.

– А пропавший воин, случайно, не Лайам Макхью?

– Да. Так вы уже слышали о происшествии?

– Я видел его, – ответил отец Гилрой. – Бедолагу привезли в аббатство.

Барон от удивления лишился дара речи.

– Вы получите отпущение всех грехов, хоть вы и англичанин, если вернетесь и скажете вождю Бьюкенену, чтобы он, в свою очередь, оповестил вождя Макхью, – сказал Гилрой.

Пока барон Джеффри раздумывал об услышанном, отец Гилрой взобрался на лошадь и поспешил ретироваться.

– Стой! – крикнул ему барон. – Ты от меня так просто не уйдешь. Лайам жив?

Отец Гилрой пришпорил лошадь, чтобы та прибавила ходу, и крикнул, не оборачиваясь:

– Надеюсь, Бог не оставил его своей милостью.

Глава 12

Вожди кланов, живших на Северном нагорье, были людьми вспыльчивыми. Они славились своим непредсказуемым, безрассудным и грубым нравом. А также отличались жестокостью. Но скажи им об этом барон Джеффри в лицо, они решили бы, что барон им льстит.

Да, они были странными людьми, особенно вождь Бродик Бьюкенен. При встрече Бродик вновь сказал Джеффри, невзирая на родство, что на дух его не переносит, ведь он англичанин. Но поскольку его жена и племянница Джеффри тоже англичанка, добавил, что не терпит не всех англичан, а лишь некоторых.

Вождь грубо сказал Джеффри, чтобы ноги его не было на землях клана. Но Джеффри знал, что если он послушается родственника и не будет навещать его при случае – а его визиты в Шотландию не смогут остаться незамеченными, – тот воспримет это как смертельную обиду и станет мстить.

Барон нанес визит вежливости лишь однажды, сразу после свадьбы Бродика с леди Джиллиан. Дядя Морган просил его навестить Джиллиан. Морган, младший брат отца Джеффри, был раздражительным и замкнутым стариком. Он почему-то считал, что Джиллиан будет хорошо среди шотландских горцев. К своему удивлению, Джеффри обнаружил, что его дядя оказался прав и леди Джиллиан вполне счастлива в браке. Она приняла гостя с должным гостеприимством, и это несколько сгладило грубость ее мужа.

Хотя Джеффри ни за что не признался бы в этом Бродику, визит к нему произвел на Джеффри впечатление. Они жили не в замке, а в скромной хижине, чуть больше той, в которой жила прислуга Джеффри. Впрочем, ни Бродика, ни Джиллиан этот факт, похоже, не смущал, их занимали более насущные проблемы. Основной обязанностью Бродика было защищать жену и интересы клана. Джиллиан, конечно, хотелось присутствовать на свадьбе Габриелы, но поскольку она сказала Бродику, что он скоро станет отцом, тот наотрез отказался отпускать жену.

Монах, рассказавший Джеффри о судьбе Лайама Макхью, спешил так, словно за ним гналась свора диких псов. Вскорости он исчез за поворотом.

Джеффри вернулся во владения Бьюкененов, и Бродик не был рад видеть родственника так скоро.

Вождь ринулся на Джеффри как на врага. Он был высок и мускулист, тело его покрывали боевые шрамы, а взгляд не предвещал ничего хорошего. Рядом с вождем шел свирепый воин по имени Дилан. Затем к встречающим добавилась еще пара воинов.

Джеффри не торопился спешиться и дождался, пока Бродик сам подойдет к нему. Вождь встретил его, не скрывая враждебности, но барон и не ждал от него иного.

– Я думал, что избавился от тебя.

Джеффри пропустил оскорбление мимо ушей.

– Лайам Макхью в Арбейнском аббатстве.

Бродик поумерил свой пыл.

– Он жив?

Барон передал слова монаха.

– И что же, гром его раздери, означают слова «надеюсь, Бог не оставил его своей милостью»? Лайам либо жив, либо мертв.

– Должно быть, он хотел сказать, что Лайам Макхью был жив, когда он оставил его, – предположил Джеффри. – Передашь это вождю Макхью?

– Передам.

Бродик повернулся к барону спиной и пошел прочь, попутно отдавая приказы своим людям. Сам он собирался вместе с Макхью ехать в Арбейнское аббатство. Он был уверен, что Кольм Макхью готов на все, чтобы выведать, кто обошелся так с его братом. Даст Бог, Лайам будет жив, когда они доберутся до аббатства.

Глава 13

Пока Гилрой набирался храбрости, чтобы сообщить родным Лайама о его местонахождении, Габриела готовилась к свадьбе. Каждый вечер, когда все ложились спать, она навещала Лайама. Тот не приходил в себя. Ее телохранители охраняли его покой. Когда Лайам наконец очнулся, отец Франклин терпеливо разъяснил ему, что, хотя храм Божий и является святой землей, где творить зло грешно, он не может гарантировать, что какой-нибудь язычник не проникнет сюда, чтобы довершить свое черное дело, а посему рисковать не стоит. Он сказал Лайаму, что леди Габриела прибыла в аббатство для венчания и любезно согласилась выделить ему охрану. Лайам был еще очень слаб и не стал возражать. Лайам не говорил со стражей, он не понимал их языка.

Когда Лайам пришел в себя, отец Гилрой решился доставить послание и отправился в путь на рассвете следующего дня. Вернулся уже затемно. Он постучал в дверь леди Габриелы, и она рада была видеть его, хотя и удивилась, что он вернулся так скоро. Она проводила его на балкон, усадила на стул и сама села напротив.

– Вы хорошо себя чувствуете, отец? – спросила она.

– Да, – ответил он. – А вы, миледи?

– Замечательно, – сказала она. – Но меня терзает любопытство. Могу я узнать, как вы умудрились так быстро выполнить поручение?

– Я летел как ветер, – хвастливо ответил он.

В дверях появилась служанка с подносом. Габриела кивнула ей, и та поднесла кубок с водой монаху. Мучимый жаждой, отец Гилрой поблагодарил ее и сделал большой глоток.

– Вождь Макхью обрадовался известию о брате?

– Полагаю, что так, – ответил он. – Видите ли, я отправился не во владения Макхью. Я решил, что будет разумнее обратиться к Бьюкенену, чтобы тот сообщил обо всем вождю Макхью. Они союзники, и до владений Бьюкененов от аббатства гораздо ближе.

– Понятно. – Габриела положила руки на колени. – А вождь Бьюкенен обрадовался известию?

– Думаю, обрадовался, – сказал он неуверенно.

– То есть вы не знаете этого наверняка? – спросила Габриела в замешательстве.

Он кашлянул.

– Видите ли, мне не пришлось ехать во владения Бьюкененов. Ваш отец как раз возвращался от них, и я сообщил радостную весть ему. Уверен, барон рад будет передать ее вождю Бьюкенену.

Габриеле показалось, что монах усложнил довольно простое поручение. Она не понимала, почему он боится вождя Макхью, если намерен сообщить ему хорошую весть.

– Что ж, возможно, вы правы, – сказала Габриела.

– Ваш отец скоро вернется, – сообщил он.

– Я так соскучилась. Быть может, он согласится прокатиться со мной по окрестностям. Я не жалуюсь, но мне хотелось бы развеяться немного за стенами монастыря.

– Сейчас в окрестностях полно народу. Из многих стран прибыли послы посмотреть на венчание. Несколько баронов из Англии встали лагерем под стенами. А они, как вы знаете, любят путешествовать с комфортом. Я слышал, один шатер размером с нашу церковь. Ваша свадьба с вождем Монро станет настоящим событием.

– Удивительно, что они проделали весь этот путь ради церемонии, – заметила Габриела.

– Это для многих важное событие, – объяснил отец Гилрой.

Раздался стук в дверь, и вошел отец Франклин. Он поклонился принцессе, но проходить не стал, а жестом подозвал Гилроя.

– Похоже, отцу Франклину нужно переговорить со мной с глазу на глаз, – сказал Гилрой. – Я догадываюсь, в чем дело. Я пропустил заутреню, – объяснил он. – Видимо, он хочет отчитать меня.

Спустя минуту двое монахов спорили в дверях вполголоса. А внимание Габриелы привлек шум внизу. Она перегнулась через перила и наблюдала, как один монах кричал что-то двум другим, выходившим из церкви. Увы, она не могла разобрать слов. Двор быстро наполнился людьми, все были возбуждены, жестикулировали и громко переговаривались. Некоторые монахи, перекрестившись, становились на колени и принимались молиться.

Произошло что-то ужасное.

– Леди Габриела?

Выражение лица отца Гилроя было красноречивее всяких слов. Случилась беда.

Она испугалась. Неужели что-то с отцом? Боже, только не это.

Габриела заставила себя успокоиться и подождала, пока кто-нибудь объяснит ей, что стряслось.

Гилрой подтолкнул Франклина:

– Ты объясни.

– Все дело в вожде Монро, миледи. Он не может взять вас в жены.

– Не может? – переспросила она, пытаясь понять, что происходит.

– Нет, миледи, не может, – сказал Гилрой. – Он мертв.