Текст книги "Ретт Батлер"

ГЛАВА 17

Незаметно наступило лето, полное обычных забот. В июле, как это было всегда раньше, Скарлетт с детьми отправилась к озеру, на ранчо, которое Батлеры арендовали у друга Ретта. Так было и прошлый год, и Скарлетт не хотела изменять традиции, и делала все возможное, чтобы сохранить прежний уклад жизни. Уэйд и Бо рыбачили, бродили по лесу, а женская половина развлекалась по-своему. Скарлетт сама готовила еду, ходила купаться с Фрэдди и девочками, пока юноши занимались своими делами. Жизнь шла простая, незатейливая, и только здесь Скарлетт впервые почувствовала, что все начали возвращаться, понемногу, к прежней жизни, отходить от горя, что было так важно. Даже Скарлетт перестали мучить ее ночные кошмары. Она лежала в постели, вспоминая, как прошел очередной день, но мысли ее то и дело обращались к прошлому лету, проведенному на ранчо с Реттом. Что бы ни сделала Скарлетт, память постоянно напоминала ей о любимом. Сладкие и горькие воспоминания.

Все было другим в прежней жизни. Ретт организовывал забавы для Кэтти, Скарлетт с Эллой совершали длительные прогулки вокруг озера, собирали цветы, Бо с Уэйдом катались верхом. Именно здесь впервые Элла призналась матери, как сильно она любила Ричарда. Ни для кого это уже не было секретом, Бо постоянно дразнил кузину, но ее это мало беспокоило, она была готова признаться в любви всему свету. Все тогда восторженно встретили Ричарда, решившего провести с ними лето. Он привез с собой безделушки для Кэт, новую теннисную ракетку для Бо и кипу книг для Уэйда. Все радовались подаркам, а Элла проводила с Ричардом все время, гуляя по лесу. Нынешнее лето было особенно мучительным для Скарлетт, когда она бродила по тем самым местам, где они гуляли с Реттом и где ее счастливая дочь мечтала о замужестве.

Скарлетт с детьми находились на ранчо неделю, когда Рон удивил их своим приездом. Как и в прежние годы, Хантер привез подарки каждому, в том числе несколько новых книг для Уэйда. Рон был интересным и веселым человеком, детям он казался любимым дядей, они были рады его видеть.

Даже Кэт радостно смеялась, устремившись ему навстречу, босоногая, напоминавшая козочку, с развевающимися черными волосами, еще не прибранными, так как девочка только вернулась с озера.

– Вы прекрасно выглядите, – улыбнулся Рон, радуясь встрече с ними, наблюдая, как Скарлетт опустила Фрэдди на землю, а он с ликованием бросился бежать за Кэт. Скарлетт весело улыбнулась, отодвигая с лица прядь темных блестящих волос.

– Детям очень нравится здесь.

– Но и вам, кажется, неплохо, – Рон был рад встретить ее здоровой, отдохнувшей, загорелой, и не успел он еще и осмотреться, как следует, дети обступили его и утащили играть.

Рон весь день играл с детьми, гулял с Уэйдом и Бо, а в сумерках, когда уставшие Кэт, Фредди и Салли улеглись спать, он наконец смог спокойно поговорить со Скарлетт.

– Замечательно оказаться здесь снова, – Скарлетт не хотела жаловаться на свою тоску и говорить Рону, что все на ранчо так напоминало ей прошлое, оба знали об этом и без слов, Знала Скарлетт также и то, что Рону можно было доверить то, что она не сказала бы никому другому, разве что Барту, так близки были эти люди с ее мужем.

И сидя сейчас в сумерках среди гор, Скарлетт поймала себя на том, что она уже спокойно может говорить с Роном о Ретте и даже смеяться над какими-то приключениями прошлого лета. И Рон смеялся вместе с ней, вспоминая, как однажды Ретт переоделся медведем и напугал их, когда явился в медвежьей шкуре в домик.

Они вспоминали о рыбалке на укромных ручейках и о том, как любили плавать на лодках по озеру. Казалось, что Скарлетт и Рон говорили о пустяках, но те мелочи, которым она не придавала значения в своей прежней жизни, сейчас становились для нее важными и значительными. И впервые за последние месяцы воспоминания не только не ранили душу, но и успокаивали.

С Роном Скарлетт чувствовала себя легко и непринужденно и особенно потому, что с ним она могла поделиться своими проблемами с детьми. Раньше она не особенно забивала себе этим голову, да и проблемы воспитания ее не очень волновали. Только когда появилась Кэт, она почувствовала свою особую материнскую ответственность. А потом заботу о детях взял на себя Ретт. Так что теперь Скарлетт приходилось нелегко и временами ей казалось, что у нее ничего не получается.

– Вы прекрасно справляетесь с детьми, – похвалил ее Рон.

– Стараюсь, – вздохнула она. – Вам я могу признаться, что раньше мне этим заниматься особенно не приходилось. А теперь вижу, что это не так просто.

– Всегда не просто растить детей. Но это стоящее дело. – И неожиданно Рон решился сказать то, о чем думал последние месяцы, но не решался говорить об этом вслух.

– Скарлетт, послушайте меня внимательно и постарайтесь понять правильно. Растить детей – не единственное в мире занятие. Ведь раньше вы находили время заниматься и другими делами. Жили полной жизнью. Я не узнаю вас и не могу поверить, что вы так изменились. Неужели вам ни разу не захотелось выйти из своего добровольного заточения?

– Вы считаете, что мне надо пойти работать, – Скарлетт засмеялась, поддразнивая Рона, но он только отрицательно покачал головой, не желая поддерживать ее шутливого тона. Рон был красивым мужчиной, но Скарлетт никогда не смотрела на него иначе, кроме как на друга Ретта и на своего друга.

– Нет, я имею в виду, что вам надо выбраться из скорлупы, встречаться с друзьями.

Рон помнил ее в великолепных нарядах с искрящимися изумрудными глазами, рука об руку с Реттом. Он тогда еще завидовал своему другу. Скарлетт была создана для общества, веселой, счастливой жизни, а не для участи отшельницы, многодетной вдовы с тоскливым взглядом. Впереди у нее была еще целая жизнь, может быть, и не такая, как раньше, но ведь незакончившаяся.

– Где ваши друзья, у которых вы бывали с…? – Рон испугался, забывшись, что чуть не упомянул имя Ретта. Скарлетт опустила глаза:

– Сейчас не время. – Еще слишком рано и все развлечения могли бы только напомнить ей Ретта и сделать его отсутствие еще более невыносимым. Она не собиралась больше замуж и напомнила об этом Рону, заявив, что в любом случае еще не закончился траур по близким. Она все еще носила черные одежды и не имела желания выходить куда-либо, разве что с детьми.

– Скарлетт, – упорствовал Рон, – вам не следует сидеть дома.

– Когда-нибудь, но не сейчас. – И глядя в ее глаза, Рон понял, что этот момент наступит не скоро и продолжать разговор об этом бессмысленно. Скарлетт поднялась, нарушая повисшее молчание.

– Уже поздно, Рон. Пора спать. – И они разошлись, пожелав друг другу спокойной ночи.

Рон спал в комнате юношей, которые были очень рады разделить с ним компанию. В пять утра они все вместе отправились на рыбалку, а когда рыболовы, победоносно и гордо, вернулись с богатым уловом, Скарлетт уже готовила завтрак. Дети загомонили, им очень хотелось сразу же попробовать рыбы, но Скарлетт наотрез отказалась ее чистить. Тогда они кинулись за помощью к Шейле, вновь нанятой ирландке, которая тоже приехала вместе с ними на озеро. Девушка чувствовала себя в новом доме еще не совсем свободно, да и дети на первых порах немного сторонились ее, все еще скучали по Морин. И сейчас она обрадовалась, что им понадобилась ее помощь. Она быстро принялась за дело. Салли взялась помогать ей, а Фредди топтался рядом, не в силах дождаться, когда же рыба будет наконец готова.

Завтрак прошел весело, потом все отправились купаться. Дети не отходили от Рона, испытывая облегчение от его присутствия. С ним было так спокойно, как будто он вернул им прежнюю жизнь: радостную и веселую.

Рон провел с ними несколько дней и собрался уезжать, его ждали дела. Только что закончился завтрак, и Рон стал готовиться к отъезду, но ни Бо, ни Уэйда дома не оказалось, а он не мог уехать, не попрощавшись с ними. Скарлетт вспомнила, что не видела их с самого утра. Они сказали, что собираются погулять, а потом пойти купаться. Рон решил дождаться их, и вдруг через некоторое время на террасу ворвался возбужденный Уэйд.

– Случилось несчастье! – закричал он еще с порога и сердце Скарлетт упало от предчувствия самого страшного.

– Он исчез, пока я заснул возле своей удочки в заливе… а когда я проснулся, увидел, что его туфли и рубашка плавают по воде, а самого его нигде нет… я проверил все дно палкой… нырял на глубину, – Уэйд рассказывал, и Скарлетт видела его исцарапанные руки, разорванную и грязную одежду, обломанные ногти. – Наверное, он утонул! – кричал Уэйд, содрогаясь от страха. Юноша отвернулся, чтобы никто не видел, как он плачет, но все его тело сотрясалось от сдерживаемых рыданий. Это было так неожиданно и чудовищно, что никто сразу не мог осознать случившееся. И тут на пороге появился невозмутимый и довольный своей шуткой Бо. Уэйд схватил его и начал трясти за плечи.

– Никогда больше не смей этого делать! Почему ты не сказал мне ничего? – кричал на Бо Уэйд.

– Я скажу тебе, если ты не будешь спать. Ты вечно спишь или читаешь… у тебя даже не хватает ума ловить рыбу. – Бо выкрикивал первые пришедшие на ум слова, а Уэйд все еще не отпускал его, продолжая трясти.

– Ты помнишь, что говорил Ретт в прошлом году? Никто никуда не уходит, не сообщив об этом! Ты понял? – твердил Уэйд, немного успокоившись.

Но Бо не сдавался.

– Я не обязан говорить тебе обо всем! Кто ты такой, чтобы я тебе докладывал?

– Я старше тебя и ты отвечаешь теперь передо мной! – все больше распалялся Уэйд, но Бо тоже пришел в ярость.

– Ни перед кем я не отвечаю! – выкрикнул он. – Почему ты все время цепляешься ко мне?

– Замолчите же! – закричала на них Скарлетт, но они, распалившись не могли остановиться, и уже готовы были кинуться друг на друга.

Рон, наконец, решил прекратить эту сцену.

– Ну все, хватит! – Он крепко ухватил Бо за плечо, отвел его в сторону в то время, как юноша оглядывался на Уэйда, все еще порываясь сцепиться с ним.

Уэйд отвернулся от него, постоял так некоторое время, потом сердито посмотрел на Скарлетт и ушел к себе в комнату. Скарлетт, сжав губы, смотрела то на одного, то на другого. Стычка была безобразной и нелепой. Но она еще раз показала, как все еще напряжены нервы у всех.

Постепенно все успокоились. Рон попрощался с ними и еще раз поцеловал руку Скарлетт. Этот случай напомнил ему те мысли, о которых он и хотел сказать ей с самого начала: семья – слишком большое бремя для одной женщины, напрасно она так упорствует. Он должен найти подходящий момент, чтобы заставить ее задуматься об этом серьезно.

– Все в порядке, – сказала Скарлетт с вызовом глядя Рону в глаза, она поняла, о чем он думает. – Все в полном порядке, – повторила она. – Уэйду полезно выпустить пар, да и Бо тоже надо понять, нельзя же вечно выкидывать фокусы, в его возрасте это уже неприлично. В следующий раз он дважды подумает.

– А как же вы? – не понял ее настроения Рон. – Вы не думаете, что дальше может быть еще сложнее, ведь они взрослеют, и наступит день…

– Конечно, наступит, – засмеялась Скарлетт, – вы хотите сказать, что наступит день, когда они станут совсем взрослыми и покинут меня?

– Не совсем то, – уклончиво ответил Рон, – но, я вижу, что вы еще не готовы выслушать меня и понять.

– Мне нравится такая жизнь, вы же меня знаете, – спокойно сказала Скарлетт. – Когда перестанет нравиться, я ее изменю. Обещаю вам.

– Дай-то Бог, чтобы она перестала вам нравиться побыстрее. Ну все, если будет что-то нужно, дайте знать, я сразу же появлюсь. – Скарлетт кивнула головой и нежно поцеловала Рона в щеку, и он долго смотрел на нее, прежде чем тронул лошадей и поехал в направлении станции.

ГЛАВА 18

Озеро покидали с сожалением. Но дел в Сан-Франциско накопилось уже так много, что Скарлетт необходимо было быть там. Она сама вникала во все дела, держала постоянную связь с приисками в Колорадо. Но больше всего ее беспокоила газета. В этом деле она ничего не понимала. Хорошо, что Рон ходил с ней на ежемесячные собрания и помогал разобраться. Скарлетт не могла да и не собиралась управлять газетой, но и продавать ее не хотела. Газета была ниточкой, которая связывала ее с Реттом. Где-то в глубине души у неё шевелилась затаенная надежда, что он все-таки вернется. Часто приезжал Джон Морланд, который уже стал крупным специалистом в газетном деле. Он тоже давал ей много дельных советов.

Однажды, вернувшись после очередного заседания, Скарлетт сидела в гостиной, изучая захваченные с собой бумаги. Окна выходили в сад и оттуда доносился чудесный аромат цветущих роз, за которыми она любовно ухаживала в память о дочери.

Скарлетт с наслаждением откинулась в кресле. Дела в газете шли неплохо, и она с удовольствием вспоминала, что Рон не перестает, удивляться ее деловой хватке.

Она услышала, что к дому подъехал экипаж и решила, что это Рон. Однако через минуту услышала чей-то незнакомый голос, который не сразу узнала. Миссис Барнис заглянула в комнату и не успела еще произнести имя приехавшего, а Скарлетт уже увидела, что за ее спиной стоит Эшли Уилкс. Постаревший, поседевший, но по-прежнему родной и близкий Эшли.

Скарлетт стремительно вскочила с кресла и бросилась к двери.

О Эшли, родной Эшли, – она не удержавшись, упала к нему на грудь и обвила шею руками. – Эшли, как я рада, что ты приехал.

Только теперь Скарлетт поняла, как все это время ей не хватало старых друзей. Тех, с кем прошла ее юность, с кем она пережила так много и горя и радости. Наконец, она отпустила его:

– Прости, Эшли, я так рада. Проходи в гостиную. Ты, наверное, с дороги. Я сейчас все устрою. Миссис Барнис, приготовьте, пожалуйста, комнату для мистера Уилкса. О Господи, Эшли! Бо будет так рад.

Она говорила и говорила, а Эшли, ошеломленный таким неожиданно теплым приемом, стоял, с улыбкой и обожанием глядя на нее. Наконец она спохватилась и усадила его в кресло, а сама устроилась напротив.

– Рассказывай, Эшли, как ты живешь, как у тебя дела. Что дома? Как Кэйти? Индия?

Эшли улыбнулся:

– Спасибо, Скарлетт. Откровенно говоря, я не ожидал, что ты обрадуешься моему появлению. Даже боялся ехать, ты так категорически возражала против моего приезда в Нью-Йорк. Да, кстати, не беспокойся о моем устройстве. Я остановился в отеле, я приехал всего на три дня.

– Нет, нет, Эшли, милый. Ты будешь жить у нас. Для Бо это очень важно, да и Уэйд и остальные будут рады.

Эшли с нежностью смотрел на Скарлетт. Конечно, она изменилась, но он бы не сказал, что она стала выглядеть хуже. Для него она оставалась все той же юной Скарлетт, с которой была связана вся его жизнь и которая всегда была для него непонятной и недосягаемой, даже тогда, когда она сама хотела быть с ним.

– Ты, как всегда, великолепно выглядишь, Скарлетт. Я рад, что ты сумела пережить свое горе. Я очень сочувствую тебе, милая, и часто вспоминаю Элли и… Ретта.

Когда-то он сказал ей, что Ретт недостоин ее, но сейчас после его гибели, он не может и не должен говорить плохо о человеке, который любил Скарлетт и которого она тоже, вне всякого сомнения, любила и, наверное, любит до сих пор.

– Спасибо, Эшли. Я благодарна тебе за теплые слова.

Они долго еще говорили обо всем, что им было дорого и близко, о том, о чем знали только они.

Внизу послышались голоса и дверь распахнулась. Бо застыл на пороге, увидев отца, потом с радостью обнял его за плечи. Эшли не мог поверить своим глазам. Такое проявление чувств раньше не было свойственно его сыну. Глаза Скарлетт засветились. Она поняла, что Бо теперь тоже, после пережитого, научился ценить родительские чувства, да и сам уже по-другому относится к жизни.

Уэйд подошел к Эшли и протянул ему руку. Только маленькие дети, увидев незнакомого мужчину, робко устроились в уголке. Эшли обернулся и сам пошел к ним.

– Давайте знакомиться, дети. Я ваш дядя Эшли. – И они потянулись ему навстречу. Салли и Кэт вложили свои ладошки в его руки, а Фрэдди с довольной улыбкой тут же забрался к нему на колени.

Дети пришли из парка, где катались на каруселях, и Салли, тут же принялась рассказывать, какие там были чудесные лошадки, медные колокольчики, золотые звезды, разукрашенные сани, для тех, кто не хочет кататься на лошадках, хотя лошадки, конечно, были много лучше, а еще много музыки…

– Там были еще лодочки, – произнесла девочка, неожиданно тускнея при этих словах. – Но мы не любим лодочки. Правда, Фредди? – Мальчик в ответ согласно кивнул головой.

Время незаметно подошло к вечеру. Эшли уже успел привезти свои вещи из отеля, и они с Уэйдом и Бо ушли гулять в сад. Скарлетт не знала, о чем они говорили, но за ужином Эшли сказал:

– Помнишь, Скарлетт, как несколько лет назад я приезжал, чтобы забрать Бо. Он не хотел тогда уезжать со мной. А сейчас я просто не вправе настаивать на его отъезде, хотя тебе, я знаю, с ним и трудно.

– Во-первых, папа, я и сам не поеду!

– Во-первых, сын, не перебивай, когда говорят старшие. Да, Бо не хочет уезжать, хотя я всей душой хотел хоть как-то облегчить твою жизнь. А во-вторых, Бо сказал, что не может оставить тебя одну с маленькими. Он уже взрослый и намерен тебе во всем помогать. И еще потому я не могу настаивать, что ценю его чувство ответственности по отношению к тебе. А сейчас тебе решать, Скарлетт.

У Скарлетт комок подступил к горлу. Она уже привыкла за свою жизнь, исключая разве что последние годы жизни с Реттом, сама заботиться обо всем и нести за всех ответственность. И вот теперь в ее жизни появились Уэйд и Бо, которые готовы разделить с ней ее заботы.

Хотя, конечно, с ними забот было еще больше. Но сама их готовность радовала ее и трогала.

– Спасибо, мальчики, – тихо проговорила она. Эшли напряженно следил за ней своими темными глазами. Салли и Фредди, ничего не понимая, кроме того, что Бо должен был уехать, а теперь не уедет, захлопали в ладошки. Кэт, так же, как и Эшли, серьезно смотрела на старших.

Когда младшие дети отправились спать, а Бо и Уэйд тоже ушли к себе, Скарлетт и Эшли остались в гостиной вдвоем.

– Я чувствую себя неловко, Скарлетт, из-за Бо. Но не в моих силах изменить его решение.

– Ты не должен так говорить, Эшли. Если бы ты знал, какой подарок мне преподнес Бо своим решением. Я сейчас не могу расстаться ни с кем из них. Да и им поодиночке, после всего, что мы вместе пережили, будет трудно. И потом отъезд Бо был бы серьезной травмой для маленьких, особенно для Кэт. Она очень любила отца и сейчас ей его очень не хватает. Очевидно, еще и поэтому она так болезненно привязана к Бо и Уэйду. А Уэйд скоро уедет в Тару. Так что Бо мне очень нужен. И еще я очень обеспокоена его судьбой. Он до сих пор не решил, чем он хочет заниматься. Ему уже давно необходимо учиться в университете, этого так хотела Мелани. Но когда я заговариваю об этом, он опять отпускает свои дурацкие шуточки. Я попросила Джона Морланда поговорить с ним и надеюсь, что ты тоже, наконец, вразумишь его. Я думаю, тебя он послушается.

– Хорошо, Скарлетт. Завтра же я серьезно поговорю с ним.

В комнате наступило молчание… Затем Эшли вздохнул, как бы набираясь решимости, а потом тихо заговорил:

– Только не отвечай сразу, Скарлетт. Я понимаю, что прошло еще очень мало времени после всего… этого. И траур еще не окончился.

Он остановился, подбирая слова, потом снова медленно заговорил:

– Но, может быть, потом… когда все забудется, я хотел бы, чтобы ты знала… я много передумал за эти годы, стал в какой-то мере другим… Решительнее. Может быть, увереннее. Трезво смотрю на жизнь и вижу реальность такой, какова она есть на самом деле, а не только такой, какой она мне раньше представлялась по книгам…

Я прошу тебя, Скарлетт, помнить о том, что если ты когда-нибудь подумаешь обо мне, как… ну, в общем, если ты захочешь… я готов бросить все и быть с тобой.

– Но, Эшли…

– Не продолжай, я знаю, о чем ты… Кэйти… Кэйти прекрасная женщина, но она… не ты, Скарлетт. а мне нужна ты. Только не говори сразу нет. Пусть у меня остается хоть какая-то надежда, что ты когда-нибудь позовешь меня.

ГЛАВА 19

Рон навестил Скарлетт на Рождество, и все очень обрадовались ему. Хантер, как всегда, каждому принес подарки, изумительную лошадку для Фрэдди, кукол для девочек, пьесы современных писателей для Бо, замечательные карманные часы для Уэйда. А Скарлетт Рон подарил нарядную кашемировую шаль. Шаль была нежного салатового цвета, и Скарлетт могла носить ее после того, как закончится траур. Рон сначала хотел купить шаль черного цвета, чтобы Скарлетт надела ее сразу, но сама мысль о трауре угнетала его.

– Не дождусь, когда вы снова будете носить разные цвета, – сказал Рон после того, как Скарлетт развернула подарок. Дети тоже приготовили подарок Рону. Бо нарисовал маслом портрет собаки Рона, а Уэйд смастерил для него красивую рамку. Скарлетт бережно подобрала для него пару сапфировых запонок.

Дети с радостью ждали наступления Рождества, и теперь от души веселились, чего Рон не мог сказать о себе. Рождество возвращало ему горькую память о семье, которая еще недавно была и у него. И Рон оттаивал душой в доме Скарлетт, его тянуло сюда. Он мечтал о том, что, может быть, когда-нибудь это будет его семья, его дети. И всякий раз, подъезжая к дому Скарлетт, он давал себе слово поговорить с ней серьезно и всегда откладывал на потом, вглядываясь в ее неприступное лицо.

Зато дети безумно любили Рона. Фредди ходил за ним следом и часто так и засыпал у него на коленях, и Рон, нежно прижимая к себе мальчика, относил его наверх. Потом наступала очередь Салли, которая ни за что не хотела ложиться спать, пока Рон не почитает ей на ночь сказку. И даже повзрослевшая Кэт радовалась, когда он приходил и доверчиво смотрела на него своими огромными изумрудными глазами.

В последнее время Скарлетт часто замечала на себе настойчивый выжидательный взгляд Рона… Но время шло, а отношения между ними оставались прежними.

Солнечным весенним днем Скарлетт пригласила нескольких друзей на завтрак к себе в сад. Это был первый раз, когда она ждала гостей после своего печального возвращения в Сан-Франциско.

Миссис Барнис испекла чудесный торт. Знакомые, которых Скарлетт редко видела в течение года, охотно приняли приглашение. Они радовались снова встретиться с ней, в ее доме.

Сегодня Скарлетт была просто очаровательна, и Рон заметил, что мужчины заинтересованно смотрели в ее сторону. Рон рассердился на себя, когда понял, что их взгляды злили его и ему хотелось оградить от них Скарлетт.

На какое-то время Рон потерял ее из виду и пошел в сад, надеясь встретить ее там. Скарлетт в одиночестве сидела на качелях, ее черное платье резко контрастировало с нежной зеленью деревьев. Она с улыбкой смотрела на него, пока он приближался.

– Сегодня удивительный день. Я чувствую себя так, как будто перешагнула какой-то рубеж. – Скарлетт задумчиво расправила складки своего платья.

– Вы теперь начнете получать много приглашений, – тихо проговорил Рон, слегка раскачивая качели. Он, конечно, радовался за Скарлетт, но, к своему собственному удивлению, ревновал ее. Ему даже казалось, что она больше нравилась ему в трауре, по крайней мере, тогда она общалась с ним одним. Скарлетт задорно улыбнулась в ответ на слова Рона.

– Да, вероятно приглашения начнут приходить. Но это вряд ли что-то изменит в моей жизни, даже несмотря на то, что траур закончился. У меня столько забот, а большинство не поймет этого.

Ее слова вселяли в Рона надежду, хотя в душе он издевался над собой. Весь прошедший год он упорно убеждал Скарлетт, что она должна наконец-то выходить в свет, вернуться в привычное окружение, а сейчас ему хотелось, чтобы ничего не менялось, и она оставалась в своем доме, с детьми и… с ним. Рон давно уже должен был признаться себе, что его, действительно, не оставляет равнодушным ее смех или то, как она предлагает ему бокал шерри.

– Почему вы такой печальный? – Скарлетт хорошо знала Рона и ей показалось странным его угнетенное состояние в этот солнечный чудесный день.

– Напротив, я очень весел, – солгал Рон.

– Ну, да, конечно! Вы напоминаете мне Розмари. Чего Вы все боитесь? Что я опозорю фамилию Батлеров, если вернусь к прежней жизни? – издевалась Скарлетт.

– Вряд ли это теперь у вас получится, – Рон сделал глоток шерри, поставил бокал назад и напряженно взглянул на Скарлетт.

– Скарлетт, что вы намерены делать со своей собственной жизнью дальше? – Рон так странно взглянул на обручальное кольцо на ее руке, которое она так и не сняла, что Скарлетт подумала, что он сошел с ума.

Во всяком случае, сам он уже начал так подумывать, но тем не менее он продолжал: – Я говорю серьезно.

– Траур закончился, что вы намерены делать? – Скарлетт с удивлением посмотрела на него, ведь она уже не раз говорила ему, чем собирается заниматься и как будет жить.

– Ничего нового по сравнению с сегодняшним днем. Я буду заботиться о детях. – Она упорно стояла на своем. О другом выборе она даже не хотела думать: у нее был долг по отношению к детям и обещание, данное Ретту, когда она ступала на спасательную шлюпку.

– Ничего другого я не придумала и не придумаю, Рон.

Но такой ответ не устраивал его. Ее упрямство казалось ему сумасшествием.

– Но однажды вы пожалеете об этом, Скарлетт. Вы не должны отказываться от своей собственной жизни ради детей.

– А разве я отказываюсь? – Скарлетт засмеялась, заметив горячность Рона. – Но даже если это так и случится, разве это плохо?

– Не плохо, – мягко сказал Рон, не сводя с нее глаз. – Но это ужасная потеря, Скарлетт. Вам нужно в жизни нечто большее.

Рон напряженно смотрел на нее.

– Разве вы не понимаете, о чем я говорю, Скарлетт? – Рон нежно улыбнулся, и она на мгновение почувствовала, что поддается его натиску.

– Понимаю, – ответила она тихо. – Вы хотите, чтобы я была счастлива. Но я и так не печалюсь. Я счастлива этой жизнью, детьми.

– Но разве это единственное, что вам нужно, Скарлетт? – Рон колебался, но не дольше мгновения. – Я хочу предложить вам большее, чем такая жизнь, – глаза Скарлетт округлились, она казалась безмерно удивленной.

– Вы? Рон…, – ей никогда не приходили в голову подобные мысли, она подозревала, что нравится Рону, но замуж за него не собиралась. Да и ни за кого другого.

Рон сначала и сам не задумывался об этом серьезно, но в последние месяцы понял, что он не может думать ни о чем, кроме своей любви к Скарлетт. Это случилось где-то в канун Рождества. Рон много раз порывался сказать ей о своих чувствах, но потом дал себе обещание ничего не говорить об этом, по крайней мере, до осени… пока не закончится траур. И сейчас он неожиданно испугался, что ему придется ждать еще дольше.

– Я никогда не думала…, – Скарлетт отвела от Рона глаза, как будто сама мысль о его предложении, его намерениях была неприятна ей.

– Простите, – Рон склонился к Скарлетт, взял ее за руки. – Мне не следовало говорить этого? Я люблю вас… уже давно… но больше, чем что-либо, я хочу сохранить нашу дружбу… вы для меня – все… и дети тоже… пожалуйста, Скарлетт. Я не хочу потерять вас…

– Но зачем терять? – проговорила Скарлетт, лукаво взглядывая на Рона. – Я тоже не хочу этого. – Она говорила правду: Рон был ей нужен, она тоже любила его, но не так, как он. Она любила его, как лучшего друга и не более. По-другому она просто не может. Она не может надеть на свою руку его обручальное кольцо… нет-нет, это невозможно, ведь она любит Ретта. В душе Скарлетт все еще считала себя его женой и была уверена, что пожизненно останется ею.

– Я не могу, Рон… Я люблю вас… но не могу, – Скарлетт не хотелось обижать Рона, он не заслужил этого, но она хотела быть искренней с ним.

– Потому что прошло мало времени? – с надеждой спросил Рон, но Скарлетт только отрицательно покачала головой.

– Из-за детей? – Но ведь и он любил детей. Скарлетт снова отрицательно качнула головой. И Рон смотрел на нее, чувствуя страх, что теряет эту женщину. Что если она никогда больше не станет разговаривать с ним? Каким он был дураком, что заговорил с ней о любви.

– Рон, это не из-за детей, и не из-за вас, – Скарлетт улыбнулась, хотя на душе у нее было тяжело, но она дала себе слово быть честной с Роном до конца. – Я думаю, помеха – Ретт… Это несправедливо по отношению к нему, если… – Слова терялись, и Рон снова укорял себя, что так рано заговорил с ней об этом. Может быть, со временем?.. Но его сердце подсказывало ему точный ответ. Он поставил на карту все и проиграл, проиграл во имя того, кто погиб на «Гермесе».

– Многие вдовы со временем вновь выходят замуж. Вы имеете право на счастье, Скарлетт.

– Да, я знаю. Я и сама уже дважды была вдовой и выходила замуж. Но то было совсем другое. Чтобы быть до конца откровенной с вами, я должна сказать, что мне кажется, я никогда не стану ничьей женой.

– Но это абсурд.

– Возможно, – улыбнулась Скарлетт, – но мне кажется, я никогда не смогу дать мужчине того, что он будет ждать от меня, Рон. Я до сих пор люблю Ретта. И рано или поздно никакой, даже самый порядочный, мужчина не выдержит этого.

– Вы считаете, что я не выдержу? – Скарлетт почувствовала, что Рон обиделся, и улыбнулась.

– Вы, наверняка, выдержите. Но вы заслуживаете любви от всего сердца, а я не способна на это, по крайней мере, сейчас, когда память о Ретте еще так свежа. А это может продлиться еще так долго. Слишком долго ждать. – Скарлетт снова улыбнулась Рону.

Хантер покачал головой и грустно улыбнулся. Он чувствовал себя побитым и понимал это. Скарлетт была последовательна в своих поступках: и если она сказала, то так и будет. Рон уже хорошо знал эту ее черту характера и за это любил ее еще больше. Рон любил все, что связано со Скарлетт… ее мужество… силу… удивительную манеру смеяться… любил ее волосы, глаза, великолепное чувство юмора. Рон понимал, что Скарлетт тоже привязана к нему, но не таким образом, каким ему бы хотелось.

– Годы могут оказаться для меня слишком большим сроком, Скарлетт. Мне будет к тому времени уже много лет, и ты, наверняка, отвергнешь меня.

– Мне тоже будет немало. Но мое сердце не принадлежит мне с того злополучного дня, Рон. Мое сердце осталось с ним. – Скарлетт взяла Рона за руку, надеясь, что он поймет ее. Это было для нее свято. И совсем неважно, насколько хорошо она относилась к Рону, она не собиралась за него замуж, так же как за любого другого мужчину.

Рон уже сожалел об этом разговоре и был страшно напуган, что потеряет Скарлетт насовсем.

– Но ведь мы останемся друзьями? Она кивнула в ответ, улыбнувшись.

– Конечно, – Скарлетт встала, протянула к нему руки, обняла. Рон был ее лучшим другом, самым близким другом, сейчас уже ее другом, а не другом Ретта.

– Без вас я просто не смогу жить.

– Это у вас прекрасно получается, – сказал шутя Рон и неожиданно крепко прижал Скарлетт к груди, задержав в своих объятиях.