Текст книги "Необходимый грех. У любви и успеха – своя цена"

Джулия Кеннер
Необходимый грех. У любви и успеха – своя цена

J. Kenner

Claim me

Copyright © 2012 by J. Kenner

This translation is published by arrangement with Bantam Books, an imprint of Random House, a division of Penguin Random House LLC

© Андреев А.В., перевод на русский язык, 2016

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2016

Глава 1

– Ну что, ты закончил? – спрашиваю я. – Солнце уже пять минут как зашло.

Блейн, сидящий в нескольких метрах от меня, выглядывает из-за холста. Я не двигаюсь, но вижу его боковым зрением – плечи, лысая голова, бородка шокирующе красного цвета.

– В моем воображении ты стоишь, все еще освещенная светом. Не двигайся и, пожалуйста, помолчи.

– О’кей, – говорю я и слышу в собственном голосе нотки недовольства. Мне не нравится, что Блейн нарушает правила.

Хотя я стою перед ним в чем мать родила, меня это совершенно не смущает. Я уже привыкла быть моделью и больше не вздрагиваю, когда он касается моей груди или бедра, чтобы повернуть меня так, как считает нужным. Он бормочет: «Прекрасно, идеально. Черт подери, Ники, ты выглядишь потрясающе!», и у меня в животе уже ничего не сжимается. Я знаю, что далеко не идеальна, но мне приятны комплименты.

Я никогда в жизни не представляла, что смогу чувствовать себя так раскованно, стоя голой перед мужчиной. Когда я в течение многих лет участвовала в конкурсах красоты, я никогда не была голой. Самым откровенным был выход на подиум в купальнике. Могу представить ужас моей матери, если бы она увидела меня сейчас – обнаженной, с поднятым подбородком, с выгнутой спиной и запястьями, связанными красной шелковой веревкой, уходящей к низу живота и обвивающей бедро.

Я уже несколько дней не видела изображение на холсте, но знаю стиль Блейна и представляю, какой он меня рисует. Чувственной, страстной и послушной.

Связанной богиней.

У моей матери от такого портрета мог бы случиться инфаркт. Но мне самой нравится – и работа и то, как она появляется на свет. Я перестала быть милой Ники и превратилась в Ники-бунтарку. И я в восторге от изменений, которые со мной произошли.

Я слышу шаги на лестнице и усилием воли заставляю себя не оборачиваться. Это Дэмиен.

Дэмиен Старк – человек, который не перестает меня удивлять.

– Мое предложение в силе, – доносится его уверенный голос до третьего этажа, где находимся мы с Блейном. Он не повышает тона, и, тем не менее, я каждой клеточкой тела ощущаю его силу и уверенность. – Попроси их взглянуть на статистику доходов и расходов. Если до конца года у них не будет доходов, они потеряют компанию. Если не будет прибыли, им придется уволить сотрудников. А все их патенты станут бесполезными, потому что им предстоит многолетняя судебная тяжба с кредиторами. Но если они договорятся со мной, я поставлю компанию на ноги. И они это прекрасно понимают.

Я больше не слышу звук его шагов, значит, он поднялся на третий этаж. И сейчас Дэмиен видит меня.

– Так что убеди их, Чарльз, – говорит он, и в его голосе я чувствую напряжение. – Все, мне пора.

Я хорошо знаю этого человека. Я знаю его тело. Его походку. Голос. Мне не надо видеть Дэмиена, чтобы понять, что напряжение в его тоне никак не связано с деловыми переговорами. Его голос изменился потому, что он увидел меня.

Я действую на него как бокал шампанского на пустой желудок. Я его опьяняю. Его финансовая империя требует неустанного внимания, но в этот момент я значу для него все. Мне это льстит. Меня это радует. И, конечно же, возбуждает.

Я улыбаюсь, чем вызываю недовольство Блейна.

– Черт подери, Ники, перестань улыбаться.

– Но на картине у меня не будет видно лица.

– Но я-то твое лицо вижу.

– Да, сэр, – отвечаю я и слышу, как смеется Дэмиен.

Слово «сэр» мы используем в нашей с ним игре. Эта игра должна закончиться сегодня вечером, потому что портрет, заказанный Старком, готов. Я думаю о том, что позирую в последний раз, и мне почему-то становится грустно.

С одной стороны, мне уже не придется часами стоять без движения. Да, от этого начинают болеть ноги, но мне будет не хватать ощущения, что Дэмиен на меня смотрит. Мне будет не хватать его взгляда, от которого я возбуждаюсь, нашей игры.

Сейчас даже сложно представить, как сильно он меня поразил своим предложением – миллион долларов за мое тело. За мое изображение на огромном холсте, а также за то, что он будет моим господином целую неделю и сможет делать со мной все, что пожелает.

Сперва я испытала шок, но потом решила отнестись к его предложению исключительно прагматично. Я чувствовала и страсть и возмущение одновременно. Я хотела Дэмиена и знала, что он хочет меня, но при этом желала его наказать. Тогда я была уверена, что для него я всего лишь экс-королева красоты, и думала, что он пожалеет о своем предложении, увидев, что королева не без изъянов. И что ему не захочется расставаться с миллионом.

Еще никогда в жизни я не была так рада, что ошиблась.

У нас был договор на одну неделю, но эта неделя превратилась в две, потому что Блейн работал медленно. Он стоял в задумчивости, хмурился, что-то бормотал под нос… а потом попросил увеличить срок. Он объяснил это тем, что хочет сделать все идеально. Ох, как он любит это словцо!

Дэмиен согласился. Он нанял Блейна потому, что тот был местным художником и восходящей звездой. Блейн мастерски рисовал обнаженную натуру, это признавали все критики и ценители искусства.

И я была не против, что неделя превратилась в две. Мне было хорошо с Дэмиеном. Я любила проведенные с ним ночи и дни. Как и мое изображение на холсте, я сама оживала и менялась рядом с ним.

Мне двадцать четыре, и я приехала в Лос-Анджелес всего за неделю до встречи с Дэмиеном, чтобы здесь сделать карьеру. Я и представить не могла, что такой мужчина, как Дэмиен Старк, захочет меня или мой портрет. Мы оба почувствовали взаимное влечение на презентации работ Блейна. Дэмиен стал меня добиваться, а я сопротивлялась, считая, что не могу дать ему то, чего он от меня хочет.

Я не была девственницей, но сексуального опыта у меня было немного. Зато у меня были шрамы на теле, и я не горела желанием кому-либо их показывать. Из-за них меня бросил бойфренд, после чего я решила, что со свиданиями покончено.

Но Дэмиен совершенно иначе воспринимал мои шрамы. Он считал, что это – часть меня. Это шрамы от битв, в которых я сражалась и продолжаю сражаться.

Если я думала, что шрамы свидетельствуют о моей слабости, то Дэмиен говорил, что они являются доказательством моей силы. Именно способность видеть и понимать меня такой, какая я есть, и привлекла меня в нем.

– Ну вот, ты опять улыбаешься, – говорит Блейн. – Я догадываюсь, о чем ты сейчас думаешь. Точнее, о ком. Что мне делать – попросить твоего ненаглядного выйти из комнаты и оставить нас в покое?

– Нет, тебе придется привыкнуть к ее улыбке, – отвечает за меня Дэмиен, и я снова сдерживаю себя, чтобы не повернуться и не посмотреть на него. – Я выйду из комнаты только вместе с ней.

Я слегка оборачиваюсь и смотрю на него. Он стоит на последней ступеньке лестницы и небрежно облокачивается на кованые перила. В жизни Дэмиен выглядит еще привлекательнее, чем в моем воображении. Я провела с ним все утро, но мне мало. Дэмиен – это мой сладкий нектар, которым я никогда не напьюсь.

У него волевая челюсть, которую подчеркивает двухдневная щетина. Густые черные волосы, которые я так люблю гладить, растрепал ветер. А какие у него глаза! Потрясающие, двухцветные. Он смотрит на меня с такой страстью, что я кожей чувствую его взгляд.

На нем джинсы и белая футболка, но даже в такой простой одежде Дэмиен – олицетворение власти и силы. Он – сама энергия. И я не хочу терять такого мужчину.

Наши взгляды встречаются, и дрожь пробегает по моему телу. Он миллиардер, знаменитость, спортсмен, но я вижу в нем человека, которого люблю до глубины души. Он смотрит на меня с такой страстью, что, даже если бы я была одета, одежда на мне сгорела бы от огня, полыхающего в его глазах.

По коже пробегают мурашки, и я делаю над собой усилие, чтобы не двинуться с места.

– Дэмиен, – шепчу я, и его имя греет меня бархатом нежности.

Стоящий у мольберта Блейн смущенно откашливается. Дэмиен бросает на него взгляд, и мне кажется, он рад присутствию художника. Он подходит к нему и становится рядом, перед огромным портретом.

Мое сердце начинает колотиться, и я не отвожу взгляда от Дэмиена. Его глаза ярко блестят, словно он увидел достойную поклонения реликвию.

По задумке Дэмиена и Блейна, на картине я должна быть изображена спиной к зрителю, стоящей у кровати, а на заднем плане – развевающиеся от ветра занавески. Эффектная и эротичная картина, которая должна оставлять ощущение, что эта женщина рядом, но к ней невозможно прикоснуться. Дэмиен предложил поиграть на контрасте между легкими белыми занавесками и красным шнуром, которым будут связаны мои руки.

Женщина со связанными руками – собственность того, кто ее связал. Богиня, которую покорил простой смертный.

Дэмиен.

Я внимательно слежу за выражением его лица, чтобы понять, что он думает о картине, но он словно надел маску, которая скрывает все его эмоции.

– Ну, что ты скажешь? Тебе нравится? – не выдерживаю я.

Дэмиен молчит. Стоящий рядом с ним Блейн начинает нервничать. Мы ждем ответа, и нам кажется, что ожидание длится целую вечность. Блейн не выдерживает и спрашивает:

– Черт возьми, скажи же что-нибудь. Ведь это идеальный портрет, не так ли?

Дэмиен глубоко вздыхает и с уважением смотрит на художника.

– Портрет не просто идеальный, – отвечает он и поворачивается ко мне. – Это она. Живая. Настоящая.

Блейн не в состоянии сдержать радостной и слегка самодовольной улыбки.

– Я не особо люблю хвалиться, но эта работа… Просто вау. Действительно живая. Эротичная. И, скажу вам, очень честная.

Я облегченно выдыхаю. Мое сердце бьется так громко, что мне удивительно, как я вообще слышу что-либо, кроме его стука. Сейчас я больше всего хочу, чтобы Блейн вышел из комнаты и мы с Дэмиеном остались наедине.

В его кармане раздается жужжание телефона, Дэмиен поспешно смотрит на экран и вполголоса чертыхается, прочитав полученное смс. Он кладет телефон в карман, не ответив на сообщение, и я вижу, что по его лицу пробегает грозовая туча. Я сжимаю губы, предчувствуя что-то неладное.

Блейн снова внимательно изучает изображение на холсте, не обращая внимания на Дэмиена.

– Ники, не двигайся. Я хочу немного подправить свет и…

Художника прерывает зазвонивший телефон Дэмиена. Я надеялась, что он проигнорирует этот звонок, но он быстрыми шагами выходит из комнаты и коротко произносит в трубку:

– Что?

Неожиданно меня охватывает страх. Я позирую Блейну и думаю о том, что Дэмиену позвонили не по работе. Дэмиен вообще никогда не переживает и не расстраивается из-за бизнеса. Ему нравится дух соревнования, для него это игра.

Но этот телефонный звонок явно не связан с работой, и я начинаю думать об угрозах в адрес Дэмиена и о его секретах, о которых я не имею никакого представления.

Я обнажила перед ним не только тело, но и душу. Но я по-прежнему почти ничего не знаю о его жизни. «Перестань, Ники, возьми себя в руки», – говорю я себе.

Одно дело хранить секреты, совсем другое – выйти из комнаты, чтобы никому не мешать своим телефонным разговором. Не стоит думать, что каждый его телефонный разговор – это заговор или попытка скрыть что-то из загадочного прошлого.

Я все это прекрасно знаю. Более того, я в это верю. Но разум не в состоянии заглушить холодок страшного предчувствия. К тому же моя поза – голышом со связанными за спиной руками – не способствует логике. Я ощущаю себя так, словно несусь на машине без тормозов вниз по горному серпантину. Я не могу остановить плохие мысли, и от этого начинаю чувствовать себя еще хуже.

Скажу честно, я начала переживать с тех самых пор, как мой экс-босс высказал недвусмысленные угрозы в адрес Дэмиена. Фирма Карла пыталась привлечь Дэмиена Старка как инвестора для своего проекта, но Дэмиен ему отказал. Карл начал винить во всех смертных грехах меня. Он не просто меня уволил, но и пообещал «разобраться» с Дэмиеном. Пока этого, слава богу, не произошло. Но Карл – человек решительный и изобретательный. К тому же он считает себя обиженным, поэтому уверен в своей правоте и жаждет мести.

С точки зрения Карла, Дэмиен беспричинно отказался от важного и крупного контракта. Карл потратил миллионы на разработку проекта, который не получил дальнейшего финансирования. И, судя по всему, Карл не из тех, кто легко прощает обиды и спокойно относится к упущенным деньгам.

Но вот уже несколько дней от Карла ни слуху ни духу. Что все это значит? Я подумала, что даже если что-то и произошло, Дэмиен решил не делиться со мной плохими новостями.

Может, я ошибаюсь. Буду надеяться, что ошибаюсь. Но мне сложно избавиться от страха в ситуации, когда я полностью открылась Дэмиену и доверила ему все свои секреты, а он этого не сделал.

– Что-то случилось? – спрашиваю я, когда Дэмиен возвращается в комнату.

– Все в порядке. Нет ничего прекраснее, чем смотреть на тебя.

– Ну что ж, – вмешивается в разговор Блейн, – кажется, на этом можно и закончить. Коктейльная вечеринка в субботу в семь, если я правильно запомнил. Я заеду в субботу днем, чтобы кое-что чуть подправить. И потом сам повешу картину.

– Прекрасно, – отвечает Дэмиен.

– Эх, знаете… А мне будет этого не хватать, – добавляет Блейн.

Мне кажется, что в глазах Дэмиена мелькает грусть.

– Мне тоже этого будет очень не хватать, – говорит он.

Художник уходит, но Дэмиен по-прежнему не прикасается ко мне. Мне кажется, если он сейчас меня не обнимет, я сойду с ума.

– Иди сюда. – Дэмиен протягивает ко мне руку, и я поворачиваюсь к нему спиной, думая, что он меня развяжет. Однако он этого не делает. Вместо этого Дэмиен кладет ладонь мне на плечо и подводит к портрету.

Мое первое ощущение – облегчение от того, что меня на этом портрете невозможно узнать. Да, это моя спина, ноги и бедра, но лица не видно, а волосы длинные и собраны наверх. Сейчас мои волосы значительно короче.

Я вспоминаю тяжесть ножниц в своей руке. Я начала отрезать волосы, чтобы не резать кожу. В тот момент мне было очень плохо, и я надеялась, что боль спасет меня и вернет к жизни.

По телу пробегает дрожь. Я не хочу вспоминать об этом.

Я рассматриваю ноги женщины на картине. Она стоит немного боком – так, что самых страшных и глубоких шрамов не видно. Заметен только шрам на левом бедре. Блейн нарисовал его так, словно он не в фокусе и края его размыты. Поверх шрама проходит красная веревка, и кажется, будто она связана с этим шрамом.

Я поражена красотой изображенной на портрете женщины – ее не портят даже шрамы.

– Ники?

Я перевожу взгляд на Дэмиена и вижу, что в его глазах светится искренняя и неподдельная забота. Все это время он смотрел на меня, а не на картину.

– Талантливый художник, – констатирую я и натужно улыбаюсь. – Очень хороший портрет.

– Совершенно верно. Я думаю, что работать в этой комнате мне вряд ли удастся. – Он кивает в сторону камина, над которым должна будет висеть картина. – И любые тусовки в этой комнате тоже, по всей видимости, раз и навсегда отменяются.

– С чего бы это? – спрашиваю я, потому что знаю, что в этой самой комнате через два дня пройдет коктейльная вечеринка.

– Неудобно выступать хозяином вечеринки, когда у тебя все время стоит, – усмехается Дэмиен.

– Ну, тогда стоит перевесить портрет в спальню, – предлагаю ему я.

– Нет, в спальне мне такая картина не нужна. У меня же есть оригинал.

– Верно подмечено. Оригинал, купленный и оплаченный. По крайней мере, до полуночи он у тебя есть. А потом, когда пробьют часы, он может превратиться в тыкву.

Его глаза темнеют, и игривое настроение улетучивается.

– До полуночи… – повторяет он.

Я не могу понять, почему Дэмиен так странно отреагировал на мою шутку. После окончания нашей игры я не планирую превращаться в тыкву. И не собираюсь никуда уезжать. Я бы вообще осталась с ним навсегда.

Какие изменения ждут меня после окончания нашей игры? Не будет никаких правил, и я не буду обязана говорить ему «сэр». Не будет никаких слов-паролей, которые останавливают игру. Я смогу носить трусы, лифчик и джинсы. И у меня будет миллион долларов.

И самое главное – Дэмиен будет со мной.

– Пойдем, – говорит он.

Я смотрю на свисающую до пола веревку, трясу руками и прошу меня развязать. Он молчит, и я понимаю, что наши игры продолжаются. Мое сердце начинает колотиться, а соски твердеют как по команде. Руки связаны у меня за спиной, отчего плечи отведены назад, а грудь, соответственно, выдается еще больше вперед. Моя грудь просит и требует ласки. Я закусываю нижнюю губу и безмолвно жду, когда Дэмиен ко мне прикоснется.

Игра… Это прекрасно. Мне нравятся игры. Особенно те, в которых нет проигравших, а лишь одни победители.

Взгляд Дэмиена медленно скользит по моему телу. Я чувствую, что вся мокрая между ног. Усилием воли я заставляю себя стоять и молчать. Кровать – реквизит для картины, которую Дэмиен поставил в этой комнате, – совсем рядом. Мне хочется кричать, умоляя его, чтобы он взял меня на этой кровати.

Но я этого не делаю, потому что знаю Дэмиена. И я знаю, что он умеет ждать. И что он меня никогда не разочаровывал.

Он наклоняется и поднимает конец веревки, которой связаны мои запястья.

– Дэмиен… – Я пытаюсь говорить строго, но лишь выдаю мое возбуждение и радость. – Я думала, что ты меня развяжешь.

– Ты забыла, что я оплатил все сполна?

– Вот как.

– Пошли, – приказывает он и заводит конец шнура мне между ног. И тянет за шнур, который прикасается к моей возбужденной промежности.

Дэмиен ведет меня, словно на поводке. Он нежно, но настойчиво тянет конец шнура, направляясь в ванную. К тому времени, когда мы туда доходим, мне кажется, что я вот-вот кончу. Мои колени – словно ватные. Я представляю, как Дэмиен прижмется к моей спине, положит руку на грудь, поцелует в шею. Я так хочу его, что начинаю тихонько стонать.

– Успеется, – говорит Дэмиен. – Сейчас у меня немного другие планы на тебя.

Я не представляю, что он задумал. Мы уже ушли из комнаты, в которой стояла кровать, прошли душ и джакузи. Куда он меня ведет и что он задумал? Я теряюсь в догадках.

Я не знаю, что он замышляет, и мне, в общем-то, все равно. Этой ночью меня ждет нечто новое. Его рука лежит на моем плече, а шелковый шнур возбуждает мою плоть. Я готова идти куда угодно.

Дэмиен приводит меня в гардероб – размером с гостиную в нашей с Джеми квартире в Студио-Сити. Я уже была здесь, но не очень хорошо помню, где что лежит. Дэмиен накупил мне столько одежды, что, наверное, я могу много лет каждый день надевать что-то новое. Хотя моя часть гардеробной забита вещами до отказа, я не сомневаюсь, что с тех пор, как я переодевалась здесь в прошлый раз, тут появились новые наряды.

– Что-то я не припоминаю это платье, – киваю я в сторону блестящего серебряного мини-платья. Оно такое крошечное, что его, скорее, стоит назвать купальником.

– Не помнишь? – улыбается Дэмиен. – А я думаю, после того, как ты в нем выйдешь, никто не сможет его позабыть.

– Хочешь сказать, что ты не сможешь его позабыть? – уточняю я.

Его глаза темнеют, и он подходит ближе ко мне. Натяжение шнура, протянутого у меня между ног, ослабевает. Но мое разочарование по этому поводу длится недолго. Дэмиен стоит всего в нескольких сантиметрах от меня, и кажется, что воздух между нами начинает гудеть и вибрировать, словно под высоковольтной линией электропередачи. Я ахаю, когда он нежно проводит большим пальцем вокруг моих губ. Я открываю рот и хочу ухватить его палец, чтобы облизать. Я хочу почувствовать вкус Дэмиена. Я хочу, чтобы он горел в огне страсти – точно так же, как горю я.

– Я все про тебя помню, – говорит он. – Я до мельчайших деталей помню твое тело. Я тебя никогда не забуду. Я помню, как твои волосы блестят в свете свечи. Я помню, какая мягкая и шелковистая у тебя кожа, когда ты выходишь из душа. Я знаю, как ты движешься подо мной, когда мы занимаемся любовью. Я хочу смотреть на тебя вечно и не отрывать от тебя взгляда.

Он придвигается еще ближе ко мне – так, что я сосками ощущаю мягкий хлопок его майки. Это как удар молнии, от которого я вздрагиваю всем телом. Дэмиен нежно проводит кончиками пальцев по моей голой руке.

Как я хочу его обнять! Я так хочу, чтобы он в меня вошел! Нежно или властно – это не имеет значения. Я просто хочу, чтобы это произошло как можно скорее.

– Как? – спрашиваю я едва слышным шепотом.

– Что?

– Как ты можешь заниматься со мной любовью лишь прикосновением, легким, как перышко?

– Я много чего могу. Ты же сама об этом прекрасно знаешь.

В его глазах появляется смешинка, и уголки рта ползут вверх.

– Давай я тебе докажу это, – добавляет он.

– Как?

– Я сделаю так, что ты кончишь. Я не стану трогать тебя руками и ласкать твое тело. Но я буду на тебя смотреть. Я буду видеть, как светится твоя кожа, как ты кусаешь губы в порыве страсти. Я буду наблюдать, как ты пытаешься контролировать себя. И поделюсь с тобой секретом, дорогая: мне самому придется себя контролировать.

Он делает шаг назад, и я прислоняюсь спиной к комоду, который разделяет гардероб на две части – его и мою. Комод очень вовремя оказался рядом, потому что я чувствую, что мне надо обо что-то опереться – мои дрожащие ноги меня уже не держат.

– Что ты задумал?

Дэмиен не отвечает на мой вопрос, и я, прищурившись, смотрю на него, пытаясь прочитать его мысли. Он отходит еще на один шаг от меня, и шнур снова натягивается. Дэмиен стоит приблизительно в полуметре от меня и тянет за конец шнура, который снова попадает мне между ног. Его движения медленные и размеренные, но я чувствую нежное прикосновение холодного шелка. Я настолько возбуждена, что непроизвольно ахаю от этого прикосновения, понимая, насколько близко подошла к оргазму.

Я смотрю на Дэмиена, на лице которого сияет победоносная улыбка.

– Мисс Фэрчайлд, не переживайте. Все самое лучшее впереди.

Он делает ко мне шаг, придерживая шнур так, чтобы он не провисал и постоянно ко мне прикасался. Каждое движение Дэмиена отдается во всем моем теле. Я закрываю глаза, стараясь не двигать туда-сюда бедрами. Не знаю, какую игру придумал Дэмиен, но она мне нравится, и я не хочу, чтобы она быстро закончилась.

Он прикасается к моей шее, и я открываю глаза. Я наклоняю голову, чтобы лучше его видеть, но он полностью поглощен своим занятием.

Он завязывает шнур вокруг моей шеи.

Я нервно сглатываю. Да, я возбуждена, слов нет, но к возбуждению примешивается страх. Хотя я точно даже и не знаю, чего мне бояться. Дэмиена я точно не боюсь и никогда бояться не буду. Но как сильно он собирается затягивать веревку?

– Дэмиен, – спрашиваю я и сама удивляюсь своему естественному тону. – Что ты делаешь?

– То, что мне нравится, – отвечает он. И этой фразы вполне достаточно, чтобы меня успокоить.

Вот так, с этих простых слов, все и началось. И я не желаю, чтобы закончилось.