Электронная библиотека » Джулия Клэйборн Джонсон » » онлайн чтение - страница 1

Текст книги "Будь со мной честен"


  • Текст добавлен: 18 апреля 2022, 06:31


Автор книги: Джулия Клэйборн Джонсон


Жанр: Современная зарубежная литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Джулия Клэйборн Джонсон
Будь со мной честен

Julia Claiborne Johnson

BE FRANK WITH ME

Copyright (c) 2016 by Julia Claiborne Johnson

Published by arrangement with Avon Books,

an imprint of HarperCollins Publishers

Перевод с английского Ларисы Таулевич

Редактор Ю. Каллистратова

Фотография на обложке: © Stephen Mulcahey / Arcangel



© Л. Таулевич, перевод на русский язык, 2021

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

* * *

Посвящается Крису, Уиллу и Коко, которые наполняют cмехом каждый мой день, и Эйлин Шнурр, которой это понравилось бы



Пролог

Февраль 2010

В больницу мы с Фрэнком поехали на автобусе – машина сгорела. Когда я заметила, что на такси мы добрались бы туда в два с лишним раза быстрее, Фрэнк сказал:

– Я езжу в такси только с мамой. Ты мне – не мама, Элис.

Факт. Когда этот ребенок обращался к фактам, спорить с ним было бессмысленно.

– Ладно, автобус так автобус, – согласилась я.

Не успели мы проехать и двух остановок, как Фрэнк сказал:

– На меня все смотрят.

– Ну и что? – парировала я. – Значит, на тебя приятно смотреть.

Это тоже факт. Фрэнк – настоящий ангелочек: чистое лицо со здоровым детским румянцем, огромные темные глаза с неестественно длинными ресницами, россыпь веснушек на носу. У него рыжие волосы – только не безумные ярко-оранжевые кудряшки, как у детей, которых приглашают сниматься в рекламе в четырехлетнем возрасте, а в одиннадцать беспощадно дразнят на детской площадке. Шевелюра Фрэнка напоминает шерсть ирландского сеттера. Такие густые, шелковистые рыжие волосы, спадающие мягкими волнами, в естественном виде практически не встречаются. Точно от него минуту назад отошел стилист, приставленный следить за совершенством прически. На заре техноколора агенты по кастингу рвали бы его на части.

Впрочем, наших попутчиков смущала не красота Фрэнка. В Голливуде смазливые детишки – настолько распространенное явление, что их можно встретить даже в городском автобусе. Взгляды людей приковывал, так сказать, не сам алмаз, а его оправа. Утром, перед выходом из дома, Фрэнк уложил волосы в стиле Рудольфа Валентино, щедро сбрызнув их лаком, надел рубашку со скошенным воротником-стойкой, белый галстук, жилет, фрак, классические утренние брюки в узкую серую полоску и гамаши. Довершал образ цилиндр, покоившийся у Фрэнка на коленях, потому что, как он объяснил водителю, «джентльмены всегда снимают головной убор в помещении».

Я единственная в автобусе понимала, чего стоило моему подопечному снять цилиндр. Чтобы выйти во внешний мир, Фрэнк должен застегнуться на все пуговицы, укутаться, спрятаться в кокон, независимо от температуры окружающей среды. Приверженцы здравого смысла сказали бы, что ребенок одевается не по сезону; апологеты моды называют это стилем.

– Элис, ты можешь сделать так, чтобы они перестали на меня смотреть? – спросил Фрэнк.

– Нет, – призналась я. – Закрой глаза, и ты не будешь их видеть.

Фрэнк послушался и опустил голову мне на плечо. Я чуть не обняла его, однако вовремя остановилась. Когда мальчик приник ко мне, я уловила запах гари. Обычно от Фрэнка пахло смесью лаванды, розмарина и детского пота. Хотя его комната при пожаре не пострадала, запах, очевидно, проник в гардеробную. Надо отдать в стирку всю одежду Фрэнка, а для этого придется нанимать грузовик.

– Они так смотрят, потому что ты единственный ребенок в автобусе, одетый в формальный утренний костюм, – добавила я.

– А что я, по-твоему, должен был одеть утром, да еще когда моя мама в больнице? Пижаму или вечерний костюм? – удивился Фрэнк.

Он сел прямо и повернулся ко мне, не открывая глаз.

– С твоей мамой все будет хорошо, – сказала я, искренне надеясь, что это правда. Кстати, не одеть, а надеть.

– Мне плохо дается грамматика.

– У каждого есть свои сильные и слабые стороны.

– Между прочим, Альберт Эйнштейн писал с ошибками, и у него был ужасный почерк, – сказал Фрэнк, вновь утыкаясь мне в плечо. – Несмотря на эти недостатки, в тысяча девятьсот двадцать первом году он получил Нобелевскую премию по физике. Думаешь, маму Эйнштейна так уж беспокоило его правописание?

– Все может быть, – сказала я. – Мамы – они такие, часто волнуются по пустякам, правда?

Ответа не последовало, и я поняла, что мальчик уснул. Вот и хорошо. Ехать еще долго, а Фрэнк почти не спал. Вымотался, бедный. Я сама с ног валилась. Еще неизвестно, что ждет нас в больнице. После пожара мать Фрэнка отправили на три дня под наблюдение психиатров.

М. М. Бэннинг – удалившаяся от мира известная писательница. Задолго до того, как стать знаменитой литературной отшельницей, матерью Фрэнка и моим боссом, юная недоучка из захолустного городка в Алабаме написала книгу «Питчер» – роман, завоевавший Пулитцеровскую премию и Американскую книжную премию. На тот момент девушке едва исполнилось двадцать лет. Роман стал не просто культовым – такие произведения можно пересчитать по пальцам. Даже сегодня, тридцать лет спустя после выхода в свет, книга продается тиражом более миллиона экземпляров в год. Главный герой – красивый, загадочный и безымянный бейсболист, который поразил мир своей гениальностью, а потом съехал с катушек. Книга не слишком длинная, написана простым языком и заканчивается смертью – беспроигрышная комбинация, которая позволила ей войти в список для чтения каждого американского старшеклассника. Со временем она стала своего рода пробным камнем трагедии, удобным символом для любой истории о потерпевшем поражение спортсмене или другой про́клятой душе. Положите роман на прикроватный столик такого героя, и аудитория сразу все поймет.

Насколько мне известно, после того бестселлера М. М. Бэннинг не написала ни строчки.

Часть первая
Кто такой Фрэнк?

Июнь 2009
1

– Мими сейчас вся на нервах, – сказал Айзек Варгас, когда просил меня отправиться в Калифорнию и взять на себя роль помощницы М. М. Бэннинг, пока та будет писать долгожданный второй роман.

Я уже год как занимала должность его ассистента – в том самом нью-йоркском издательстве, что в конце 70-х опубликовало ее литературный блокбастер. Мистер Варгас, занимавший тогда должность младшего редактора, откопал шедевр в куче рукописей, присланных начинающими писателями, и с тех пор числился личным редактором М. М. Бэннинг. Сугубо теоретически, ведь редактировать после той первой книги было нечего. Они практически не общались. В последний раз перед этим мистер Варгас говорил с ней еще до моего рождения.

– Мими в цейтноте. Она должна написать эту книгу кровь из носу, причем быстро, – пояснил он.

Ей требовался ассистент, который поможет с компьютером и будет решать хозяйственные вопросы, пока она не закончит роман.

– Это должен быть умный и толковый человек, которому мы доверяем. Я подумал о тебе, Элис.

Я пришла в смятение. «Питчер» – любимая книга моей матери. У меня перед глазами встал потрепанный томик в мягкой обложке с пожелтевшими страницами и оторванными треугольничками по краям в тех местах, где она загибала уголки. Аннотация на задней обложке гласила:

«Произведение, написанное с подлинным чувством и невероятной проницательностью. Выдающийся талант автора сделал эту книгу голосом не только своего, но и множества грядущих поколений. Новая классика!»

К этому прилагалась фотография юной М. М. Бэннинг. Короткие морковно-рыжие волосы, большие карие глаза за тяжелыми мужскими очками, бесформенный вязаный кардиган. Она напоминала скорее худосочного мальчишку в отцовской одежде, чем девушку на пороге двадцатилетия. Подростком моя мать была ее преданной поклонницей и каждый Хэллоуин конфисковала у своего отца кардиганы и очки, чтобы отправиться на вечеринку в костюме М. М. Бэннинг. Она бы и меня одевала в отцовские кардиганы и очки, если бы мой папаша не сбежал от нас, еще когда я ходила в младшую школу.

– Ха, – сказал мистер Варгас, когда я поведала ему о своей матери. – Самое смешное, что для этого фото Мими позаимствовала мои очки и кардиган: она категорически отвергла все образы, предложенные стилистом, а мастеру по прическам и макияжу велела сделать простую стрижку ежиком. Когда та предложила ей модный женский вариант короткой стрижки, пикси, Мими заявила, что хочет быть похожей на писателя, а не на дурнушку, приглашенную на встречу одноклассников, чтобы оттенить красоту королевы бала. Я сказал, что получилось здорово, а она ответила: «Больше всего мне нравится в этой фотографии то, что ее возненавидит моя мать».

– И как, план удался?

– Скорее всего, та даже не удосужилась на нее посмотреть, – сказал мистер Варгас, погладив щетину на подбородке и бросив взгляд в окно. – Вот что, ты лучше не рассказывай Мими о своей матери. У нее сложные отношения с поклонниками. Да и с собственной родительницей. По-моему, она иной раз жалеет, что написала эту книгу. Кстати, я говорил, что у Мими теперь есть ребенок? Его зовут Фрэнк. Представляешь, впервые о нем слышу.

В предисловии к последнему изданию «Питчера» – я купила книгу в аэропорту, решив перечитать в самолете, – критики выдвигали множество догадок о том, что заставило умолкнуть «голос своего и множества грядущих поколений». Одни уверяли, что М. М. Бэннинг не любила писать. Другие считали, что обожала писать, просто не выносила критики. «Она задыхалась от внезапно обрушившейся славы». «У нее собралась целая куча рукописей, которые будут опубликованы посмертно, когда ей будет уже все равно, что о ней подумают». «Она вообще не писала никакую книгу, а опубликовала нечто вроде длинной предсмертной записки своего великолепного умершего брата».

Что касается загадочного ребенка, которого она воспитывает одна, то о нем вообще никто не строил никаких предположений. Вместе с книгой я приобрела блокнот, чтобы вести дневник. Выбор был невелик, и я остановилась на розовом с единорогом. Приклеенную к нему скотчем пачку карандашей я оставила на стуле в зале ожидания, надеясь, что они пригодятся какому-нибудь ребенку.

«Кто такой Фрэнк?» – написала я на первой странице, пока ждала объявления на посадку.

Начнем с того, кто такая М. М. Бэннинг. Мистер Варгас сообщил мне, что ее имя – такой же вымысел, как и книга. Издатель решил, что Мими Гиллеспи звучит несерьезно, и она придумала псевдоним М. М. Бэннинг – имя неопределенного пола, которое больше подходит директору банка, чем бросившей колледж девчонке из Алабамы. Когда книга была опубликована и стала хитом, Мими Гиллеспи все равно что умерла. Для всех, кроме мистера Варгаса, который помнил ее до превращения в знаменитость.


М. М. Бэннинг жила в Бель-Эйр. Такие дома я видела до сих пор только в журналах: на улицу выходит каменная стена, обрамленная пальмами, а дальше – сплошное стекло. На месте знаменитости, озабоченной неприкосновенностью своей частной жизни, я ни за что не купила бы такой дом. Наверное, М. М. Бэннинг и сама порой просыпается по утрам, не понимая, как здесь оказалась.

По словам мистера Варгаса, Мими не собиралась жить в Лос-Анджелесе. В двадцать два года она поехала в Голливуд наблюдать за съемками фильма по своей книге, сообщив редактору, что пробудет в Калифорнии всего пару месяцев.

Вначале все шло прекрасно. Картина завоевала целую охапку Оскаров, в том числе и за сценарий, в написании которого Мими принимала участие в качестве консультанта. На церемонию она явилась под ручку с подающим надежды актером, сыгравшим питчера. Восходящая звезда американского кинематографа Хейнс Фуллер любил сверкать голым торсом и представлял собой полное ничтожество. Журналисты окрестили пару «современными Артуром Миллером и Мэрилин Монро из параллельной вселенной», потому что Мими всегда ходила в очках и кардиганах, а Хейнс выставлял напоказ свою грудь.

В двадцать три года Мими вышла за него замуж, а в двадцать пять развелась. Вместо того чтобы вернуться в Нью-Йорк, она купила стеклянный дом и спряталась в нем. Точнее, попыталась. Как можно спрятаться за стеклом? Она еще распаковывала вещи, а самые преданные поклонники уже прижимались носами к окнам.

«Я читал твою книгу. Мне знакома твоя боль. Выходи поговорить».

Для защиты от фанатов М. М. Бэннинг выстроила каменную стену, увенчанную колючей проволокой. Поклонники и журналисты порой еще бродили по периметру, надеясь… Интересно, на что? Ожидали, что удалившаяся от мира гениальная романистка выйдет позировать для литературного эквивалента фотографии йети? Или что в один прекрасный день ей станет одиноко, она пригласит их в дом и они станут закадычными друзьями?

Таксист уехал, высадив меня перед воротами. Не заметив вокруг никаких подозрительных типов с биноклями, я облегченно вздохнула и набрала код. Двадцать один, две двойки, три ноля. Калитка распахнулась, я проскочила во двор и потащила сумки вверх по крутой дорожке, ведущей к дому. Я целую минуту простояла на дверном коврике с надписью «Добро пожаловать», размышляя об иронии судьбы. Узнав, что я здесь, моя мать умерла бы от восторга, если бы не скончалась задолго до этого.

– Лос-Анджелес – рай на Земле, Элис, – сказал мистер Варгас, прощаясь со мной в Нью-Йорке, и нацарапал на листочке код. – Трудно винить людей, которые поддались искушению. Ты там бывала когда-нибудь?

– Нет, – сказала я.

– Там должен побывать каждый.

– А вы там часто бывали? – спросила я.

– Один раз, – признался он. – Видишь ли, Элис, многие считают Мими невыносимым человеком, только я не стал бы отправлять тебя к ней, если бы она мне не нравилась. Она примет тебя, когда узнает поближе. А тем временем не давай ей себя отпугнуть.

Я вытерла ноги о коврик и расправила плечи. «Не давай себя отпугнуть». Я растянула губы в улыбке, придав ей ровно столько теплоты, чтобы не выглядеть сестрой Рэтчед из «Полета над гнездом кукушки», и пробормотала фразы, заготовленные в самолете.

«Я прекрасно понимаю, что значит быть матерью-одиночкой. Сама росла без отца… Не беспокойтесь, я поела в самолете, спасибо. Только стакан воды, если можно. Не утруждайте себя, я сама. Где у вас… А это, наверное, Фрэнк! Всего девять? Ты выглядишь гораздо старше».

Мне и не снилось, что меня ждет! Для начала я слишком затянула генеральную репетицию: отшельница распахнула дверь, не дожидаясь звонка, и сердито спросила:

– Ты кто такая? Я слежу за тобой в камеру безопасности от самых ворот.

Оторопев, я потрясенно выдохнула, точь-в-точь как ребенок, который кричит «Санта!», увидев у черного входа в универмаг мужчину в красном костюме и с фальшивой бородой, выскочившего покурить:

– М. М. Бэннинг!

Ни за что не узнала бы ее в толпе. За годы, что прошли после фотографии на обложке, ярко-рыжие волосы превратились в невыразительный пегий хвостик, между бровями образовались глубокие морщины, а линия подбородка утратила четкость. Только глаза остались прежними: карие, такие темные, что радужка почти сливается со зрачком. Да еще очки и кардиган. Теперь она больше напоминала не писательницу, а средних лет библиотекаршу. Разъяренную, с мобильным телефоном в руках.

– Лучше скажи, что тебя прислал Айзек Варгас, – потребовала она, – а то я могу вызвать полицию одним нажатием кнопки.


Я стала ее поклонницей не сразу. В восьмом классе, прочтя ту самую мамину книгу для обсуждения на уроке литературы, я вообще не поняла, почему роман вызвал такой ажиотаж.

– Меня бесит, что она всю книгу называет главного героя питчером, – заявила я маме. – Почему она не дала ему имя?

Мама сказала, что, наверное, автор хотела сделать историю универсальной, чтобы читателю было легче представить на месте героя своего брата или сына.

– У меня нет ни брата, ни сына, – отрезала я. – И я представляю на его месте молочник с ручкой.

Бедная мама! Любимая книга, раскритикованная единственной дочерью! Ну что я могу сказать в свое оправдание? Пятнадцатилетней Элис гораздо больше нравился загадочный Джей Гэтсби с улыбкой на миллион долларов, роскошным особняком и шелковыми рубашками.

Я перечитала книгу на третьем курсе колледжа в рамках курса «Литература двадцатого века», вскоре после того, как моя мать скоропостижно скончалась от сердечного приступа. Мне показалось, что это совсем другая книга. Она порвала меня на кусочки. Я призналась в классе, что выплакала все глаза.

– Теперь ты понимаешь, – сухо заметила преподаватель, – что всему свое время. И книгам – тоже.


Когда М. М. Бэннинг позвонила мистеру Варгасу, я сидела у себя за столом напротив открытой двери в его кабинет. Они беседовали без малого час. Мой патрон говорил мало и односложно, в основном «Да, понимаю», «Ага», «Не может быть!» и «Мне очень жаль, Мими».

Суть беседы сводилась к тому, что удалившуюся от дел писательницу оставил без гроша «консультант по инвестициям», которого в марте приговорили к пожизненному тюремному заключению за обман богатых и очень богатых людей по всей Америке. К лету ей угрожала потеря не только дома, но и авторских прав на собственную книгу, которые она имела неосторожность передать крупным мошенникам, обещавшим легковерным богачам оптимальное управление финансами.

– Их офис находился на Родео-драйв в Беверли-Хиллз, – сказала она мистеру Варгасу. – За мной присылали машину. У них была красивая офисная мебель. Я им поверила.

Это его добило.

– В кабинете у онколога моей жены тоже была красивая офисная мебель, – сказал он мне.

Через несколько месяцев после моего прихода жена мистера Варгаса скончалась от рака поджелудочной железы. Той осенью их дочь Кэролайн поступила в дорогой частный университет на Западном побережье. В довершение ко всему издательство, где он проработал всю жизнь, приобрел крупный медиаконгломерат, и мистер Варгас в любую минуту ждал звонка из отдела кадров с уведомлением о сокращении. И вдруг – М. М. Бэннинг со своей второй книгой! Каким бы ни оказался новый роман – гениальным, ужасным или посредственным, – он обречен стать бестселлером. Карьера моего босса спасена – во всяком случае, временно. Подумать только, Мими просит у него помощи, даже не подозревая, что бросает нам спасательный круг.

– Какой срок? – спросил мистер Варгас.

Можно было подумать, что он разговаривает с родственницей, которая недавно забеременела долгожданным ребеночком.

По его словам, Мими ответила, что на бумаге нет еще ни слова, а в голове – уже начало и середина.

М. М. Бэннинг поставила два особых условия: внушительный аванс и помощник, оплачиваемый издательством и выбранный лично мистером Варгасом, «поскольку, – сказала она, – как вы однажды деликатно заметили, я плохо разбираюсь в людях».

– Такое могло случиться с каждым, – заметил мистер Варгас.

Только не со мной, подумала я. Со мной бы никогда не произошло ничего подобного. Я для этого слишком осторожна. Кое-кто из однокашников называл меня занудой, однако эти «весельчаки» не стеснялись звонить мне, прося внести залог в полицию, чтобы об их увлекательных ночных похождениях не узнали родители. Эти прожигатели жизни знали, что я не сплю, а сижу у себя в комнате, трезвая как стеклышко, и занимаюсь. Я сбилась со счета, сколько раз мне приходилось спасать их задницы.

Мистер Варгас нацарапал на листочке список достоинств, которыми, по мнению Мими, должен обладать идеальный помощник.

«Не выпускник Лиги Плюща или филологического факультета.

Водит машину, умеет готовить и убирать.

Разбирается в компьютерах.

Умеет обращаться с детьми.

Тихий. Скромный. Здравомыслящий».

До встречи с мистером Варгасом я перепробовала множество случайных работ, типичных для людей моего возраста. Я не хотела впрягаться в работу по специальности, набираться опыта и строить карьеру. Я получила диплом бухгалтера, хотя пока что не могла заставить себя им воспользоваться. Я подвизалась в качестве грумера для домашних животных, бариста, официантки, няни в детском саду, раздавала рекламные буклеты и рисовала туристов в Центральном парке.

Мистер Варгас нашел меня в компьютерном магазине, где я подрабатывала по выходным, поскольку зарплаты учителя математики в частной школе не хватало на аренду квартиры, еду и страховку. В магазине мне приходилось напяливать на себя пластиковую табличку с надписью «Привет! Я гений! Спросите у меня о чем угодно!»

После того как я целый час демонстрировала ему сочетания клавиш для управления потоком информации, мистер Варгас сказал, что я заслужила все три восклицательных знака у меня на груди, и предложил работу.

– А ваша компания покрывает страховку и больничные? – спросила я, хотя за всю свою жизнь не пропустила ни единого рабочего дня.

Оказалось, что да. В те дни застраховаться самостоятельно было невероятно дорого и сложно; оплачиваемая работа в солидном учреждении с социальным пакетом казалась мне пределом мечтаний. Вакансия предполагала страховку, оплату больничных и две недели отпуска в год. Мистеру Варгасу не пришлось повторять дважды.

Так я оказалась на пороге особняка М. М. Бэннинг и получила выговор от голоса своего и грядущих поколений.

Я собрала себя в кучу, пока она не вызвала полицию, и сказала:

– Меня прислал мистер Варгас.

Она положила телефон в карман кофты.

– Тогда ладно, – сказала она. – Прекрати на меня пялиться и можешь заходить.

2

– Его зовут Фрэнк.

Мы с М. М. Бэннинг сидели на диване в гостиной, наблюдая в окно за ее сыном, который играл во дворе под палящими лучами калифорнийского солнца. Видавший виды фрак и костюмные брюки, в сочетании с босыми ногами и замызганной мордахой, придавали мальчику вид бродяжки со страниц «Оливера Твиста», пешком проделавшего долгий путь в Лос-Анджелес из диккенсовского Лондона, ночуя в канавах.

Под словом «играл» я подразумеваю, что он нападал на небольшое персиковое дерево с желтой пластмассовой бейсбольной битой, сбивая зеленые июльские персики с таким рвением, словно от этого зависело будущее всего человечества.

– Он всегда так одевается? – спросила я.

– В некотором роде.

– Поразительно. Никогда не видела мальчика, который придавал бы такое значение одежде. Обычно им ничего не надо, кроме футболки и шортов.

Моя мама всегда говорила, что лучший способ подружиться с женщиной, у которой есть ребенок, – найти способ его похвалить. Такой подход сослужил мне хорошую службу в частной школе, даже когда было трудно придумать что-нибудь, кроме «Ваш сын – такой славный маленький дурачок».

– Я знаю, – раздраженно произнесла она.

Не сработало. Я предприняла еще одну попытку.

– У Фрэнка столько энергии!

– К вечеру я чувствую себя как выжатый лимон, – сказала она, – а утром просыпаюсь уже уставшей.

Да. Я хорошо долетела. Спасибо, что спросили.

Фрэнк вновь атаковал дерево, теперь нарочито медленно, в стиле театра кабуки: отточенные движения, непроницаемая маска на лице. Я решила попытаться еще разок.

– Это что у него, бейсбольная бита? В частной школе я тренировала команду по бейсболу.

– Тогда ты должна знать, как выглядит бейсбольная бита, – сказала она.

А ведь мистер Варгас предупреждал меня, что она не любит пустой болтовни. Да уж. Я сдалась и стала наблюдать за мальчиком, сбивавшим с дерева последние зеленые плоды. Было неловко сидеть так близко к М. М. Бэннинг, с которой я едва познакомилась, однако скудная меблировка гостиной не оставляла выбора. Она состояла из дивана в белом чехле, на котором мы расположились, и черного кабинетного рояля, все это время игравшего ритмичные регтаймы Скотта Джоплина. Возле рояля стояла банкетка, только глупо садиться за инструмент, если не собираешься на нем играть.

Никаких ковров, только палас от стены до стены в коридоре. Вот бы мама удивилась! Она всегда считала, что сплошное ковровое покрытие – признак дурного вкуса. Правда, в квартирах, где мы жили, оно почти всегда присутствовало. Ни фотографий на рояле, ни картин. Тем не менее на стенах виднелось несколько темных квадратов, где до недавнего времени, очевидно, висели картины. Комната выглядела так, точно М. М. Бэннинг с сыном только вселились или, наоборот, скоро съезжают.

– Фрэнк – необычный ребенок, правда? – рискнула заметить я.

Она сняла очки и потерла нос.

– Не то слово.

Мальчик тем временем бросил биту и пошел перемолвиться словечком с обшарпанным черным «Мерседесом»-универсалом, стоящим на дорожке. Судя по всему, ему удалось достичь взаимопонимания с багажной полкой, поскольку Фрэнк снял ремень, сделал петлю и открыл дверцу. Встав на подножку, он привязал ремень к багажнику.

М. М. Бэннинг вскочила с места, подошла к стеклянной раздвижной двери и попыталась ее открыть. Дверь не поддалась.

– Вам помочь? – предложила я.

– Я собиралась ее починить, – сказала она, – но человек, который обычно этим занимается, в отъезде, а я не люблю чужих людей в доме. Что он делает?

Мальчик продолжал свое занятие. Он просунул руку в петлю, спрыгнул на землю и закрыл дверцу, не забыв поднять руку, чтобы ремень не застрял. Он взбрыкнул ногой и распластался по дверце, а затем повторил этот маневр еще раз, изображая свободной рукой пистолет, из которого стреляет по багажнику. Фалды фрака развевались у него за спиной. Все это напоминало черно-белые вестерны, которых я вволю насмотрелась по телевизору в детстве после школы.

– Если не ошибаюсь, грабит почтовую карету, – сказала я.

М. М. Бэннинг приложила руку к груди и отошла от двери.

– Да. Он играет. С ним все хорошо. Дверь подождет. Все нормально. Успокойся.

Она обращалась явно не ко мне.

– Не волнуйтесь, – сказала я.

Я не отношусь к любителям банальных фраз, просто уже давно поняла, что в общении с проблемными людьми – богатой мамашей-паникершей, изголодавшимся манхэттенским веганом, заказывающим поздний ланч, – необходимо излучать олимпийское спокойствие и заниматься своим делом. Я продолжала возиться с дверью.

– Она просто выскочила из пазов.

Я дернула дверь, и она встала на место.

– Если опять заклинит, сделайте вот так.

Я показала, как приподнять дверь и куда дернуть.

– Послушайте, когда ваш мастер вернется, пусть заменит стекло, – сказала я, указывая на длинную зигзагообразную трещину в одной из огромных рам. – Вы так и напрашиваетесь на несчастный случай. Откуда эта трещина? У вас было землетрясение?

Мне не хотелось думать о землетрясениях, только как не думать о них в Лос-Анджелесе? Правда, везде, где я жила, существовала опасность того или иного бедствия: в Небраске – торнадо, в Нью-Йорке – уличные ограбления. Наверное, в глубине моей осторожной натуры бьется сердце, влюбленное в опасности.

– Фрэнк разбил его головой, – бесстрастно сообщила М. М. Бэннинг.

– Ничего себе! Такое случается чаще, чем можно подумать. Стекло ведь прозрачное, и ребенок его не замечает. Нужно приклеить яркие наклейки на уровне его глаз, чтобы Фрэнк видел, что дверь закрыта, когда бежит играть на улицу.

– Надо же, ты так хорошо знаешь, что нужно делать. А как думаешь, твои наклейки помогут ему не биться головой о стекло, когда дверь заклинило и он психует, что не может ее открыть?

– Гм… – задумалась я. – В таком случае не надо наклеек. Лучше я покажу ему, как ставить дверь на место.

– Да, сделай милость, – сказала она, толкая дверь туда и обратно. – Надо ж такое придумать, наклейки. Ты ведь не из Нью-Йорка?

– Из Небраски.

– Естественно, из Небраски, откуда же еще. Штат «Покажи-ка мне».

– Так называют Миссури, – возразила я.

– Все эти центральные штаты на одно лицо, – сказала она, открыла дверь и окликнула сына: – Иди сюда, Фрэнк! Скорее!

Толкнув одним мизинчиком дверь, она сощурилась, глядя через стекло, и перевела взгляд на часы.

– Это надолго.

– Иду, ма! – крикнул Фрэнк.

Грабитель освободился от оков, надел ремень и вернул в кобуру воображаемый револьвер. Прошелся по двору, сдернул с куста розу, погладил лепестки и картинно понюхал цветок, после чего вставил его в нагрудный карман и расправил, придавая сходство с карманным платком. Врезался в гущу лимонных деревьев, чередующихся с огромными кустами лаванды. Пробежался туда-сюда вдоль вечнозеленой изгороди, ведя рукой по верхушкам кустов. Завел руки за спину и стал клониться в сторону поверженного персика, пока наклон не перешел в гротескное клоунское падение, сопровождаемое бешеной какофонией, состоящей из свиста, взрывов, визга и стонов. Мы слышали все это через стекло. После этого Фрэнк полежал еще немножко, сперва притворяясь мертвым, а затем царапая в пыли какие-то замысловатые узоры.

М. М. Бэннинг вновь посмотрела на часы.

– Пять минут.

Она толкнула дверь и вновь окликнула сына:

– Фрэнк! Нам до старости тебя ждать?

Она окинула меня оценивающим взглядом.

– Ну, кое-кому до старости далеко. Сколько тебе лет?

– Двадцать четыре. Почти двадцать пять.

– Выглядишь на двенадцать. – В ее устах это не походило на комплимент. – Я всегда выглядела моложе своих лет. А потом вдруг перестала. Этот дом я купила в твоем возрасте. Он стоил тогда дороже всех в округе. Я забыла, как тебя зовут.

– Извините, я не представилась. Элис Уитли.

– Хмм… Элис. Уитли. Ты не похожа на Элис. Скорее на Пенни.

Она произнесла это как «Пинни».

– Почему Пенни? – спросила я.

– Не знаю. Терпеть не могу пенни. В детстве мы зарывали их в землю, и они зеленели, а если положить монетку в рот, у нее ужасно противный вкус. Фу, гадость. До сих пор не могу забыть. Элис, Элис, Элис. Постараюсь не забыть. Я плохо запоминаю имена.

– Если хотите, могу написать «Элис» перманентным маркером у себя на лбу, – предложила я.

Она испустила короткий безрадостный смешок.

– Тебе надо познакомиться с Фрэнком. Думаю, ты ему понравишься. Он любит девушек со светлыми волосами. Даже некрасивых.

Грубо, зато честно. Я не красивая. Зато организованная и старательная. Почти никогда не жалуюсь. С шестнадцати лет работаю на паршивых работах, которые научили меня, что безделье – удел неудачников и что не стоит обижаться на оскорбления людей, которым ты подаешь пончики. У меня очень красивые волосы. Густые, светлые и блестящие по всей длине, до самой талии. Двух моих прадедушек звали Вард и Торссон, так что сами понимаете. Тем не менее открою вам секрет. Такие красивые волосы – обуза. Я всегда боюсь, что люди, увидевшие меня со спины, жестоко разочаруются, когда я повернусь к ним лицом. И все же я не такая дура, чтобы избавиться от лучшего, что во мне есть.

Фрэнк поднял с земли зеленый персик с бархатистой кожицей, провел им по щеке и стал перебрасывать из руки в руку, а когда наскучило, зашвырнул несчастный фрукт на крышу и проследил взглядом за траекторией, точно сожалея, что не может последовать за ним. После этого он покружился на месте, подняв лицо к небу, и прогулочным шагом направился к дорожке. Там он встал на скейтборд и подкатил к крыльцу, расставив руки для равновесия. С неуклюжей грацией спрыгнув с доски, он танцующей походкой прошел по гостиной, не обращая на нас никакого внимания.

– Что ты делал возле машины? – спросила у него мать.


Страницы книги >> 1 2 3 4 5 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации